Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дорога ветров (Орден Манускрипта - 4)

ModernLib.Net / Фэнтези / Уильямс Тэд / Дорога ветров (Орден Манускрипта - 4) - Чтение (стр. 23)
Автор: Уильямс Тэд
Жанр: Фэнтези

 

 


      Несмотря на все свое возбуждение, он постарался не оцарапать Домой сапожными колючками, когда впрыгивал в седло. Большинство канукских слов, которым так старательно учил его Бинабик, вылетели из головы.
      - Вперед! - закричал он. - Вперед, Ситки! Джошуа зовет нас! - он выхватил меч и взмахнул им, ударив по низко висящей ветке. Как же сказать "атака"? Ни... - и как-то дальше. Он провернулся и поймал взгляд Ситки. Ее круглое лицо было спокойно. Она знала. Девушка махнула рукой и крикнула что-то своим отрядам.
      Все понимают, что происходит, понял Саймон. Мне не нужно ничего говорить.
      Ситки кивнула, давая ему разрешение.
      - Нихут! - крикнул Саймон и, пришпорив коня, полетел вниз по грязной глинистой тропинке.
      Копыта Домой разъехались, коснувшись ледяной поверхности озера, но Саймон - который несколько дней назад ездил по тому же месту на необутой кобыле вздохнул с облегчением, когда она быстро обрела равновесие. Перед ними гремело сражение, и его товарищи тролли тоже закричали - странные воинственные крики, в которых ему удалось разобрать названия одной или двух крупных гор Йиканука. Грохот битвы быстро усиливался, вытесняя из головы все посторонние мысли. Потом - как казалось, даже прежде, чем он успел подумать об этом, - они очутились в самой гуще.
      Первая атака Хотвига разбила ряды Фенгбальда и отбросила их с безопасной посыпанной песком дороги. Солдаты Деорнота - в основном пешие - выскочили из-за баррикады и набросились на гвардейцев, оказавшихся отрезанными от собственного арьергарда. Бой у баррикады был особенно свирепым, н Саймон был поражен, увидев в самой гуще принца Джошуа, высоко поднявшегося в седле рыжего Вииьяфода. Его серый плащ развевался меч разил направо и напево, он что-то кричал, но слова тонули в общей неразберихе. Тем временем Фенгбальд выпустил тритингских наемников, которые, вместо того, чтобы поддержать гвардейцев, вились вокруг колонны в безудержном стремлении сшибиться с тритингами Хотвига.
      Отряды Саймона ударили наемников с тыла. У ближайших к скачущим троллям было всего несколько мгновений, чтобы удивленно оглянуться, прежде Чем упасть, сраженными короткими стрелами. Казалось, шок тритингов, увидевших летящих на них кануков, был ближе к суеверному ужасу, чем к простому удивлению. Атакуя, тролли издавали пронзительные воинственные кличи и крутили над головами камни на промасленных ремнях, которые жужжали, словно рой разъяренных пчел. Бараны легко маневрировали между медлительными лошадьми, так что несколько тритингских скакунов испугались и сбросили своих хозяев; тролли к тому же кололи копьями незащищенные животы лошадей. Многие наемники погибли, придавленные собственными конями.
      Шум битвы, казавшийся Саймону невыносимым грохотом, быстро переменился, когда юноша оказался в гуще сражения, превратившись в своего рода тишину, страшное гудящее безмолвие, в котором из тумана возникали оскаленные лица людей и дымящиеся морды лошадей. Все вокруг двигались ужасающе вяло, но Саймону казалось, что он сам действует медленнее всех. Юноша взмахнул мечом, и хотя это была обыкновенная сталь, в этот миг оружие показалось Саймону таким же тяжелым, как черный Торн.
      Ручной топор ударил одного из троллей, скакавшего радом с Саймоном. Маленькое тело сорвалось с оседланного барана. Казалось, оно падает медленно, как осенний лист. Потом тролль исчез по копытами Домой, и Саймону показалось, что сквозь гудящую пустоту он услышал высокий вскрик, похожий на зов далекой птицы.
      Убит, в отчаянье подумал он, когда Домой споткнулась и снова обрела равновесие. Тролль был убит. Мгновением позже Саймону пришлось поднять меч, чтобы отразить удар одного из верховых наемников. Можно было подумать, что прошла вечность, прежде чем два меча столкнулись, издав легкий звон. Что-то толкнуло Саймона в руку и в живот, и в тот же момент кто-то ударил его с другой стороны. Посмотрев вниз, юноша увидел, что его сделанные на скорую руку латы пробиты, и из раны хлещет кровь. Он чувствовал только полосу ледяного онемения от локтя до запястья. Задыхаясь, Саймон поднял меч, чтобы нанести ответный удар, но вблизи никого не оказалось. Он развернул Домой, прищурившись, вгляделся в поднимающийся ото льда туман, и направился к группе сражающихся людей, среди которых ему удалось разглядеть нескольких троллей.
      Потом бой охватил его, подобно сжимающемуся кулаку, жестокий и бессмысленный. В середине этого кошмара чей-то щит ударил ему в грудь, и Саймон вылетел из седла. Барахтаясь на льду в поисках точки опоры, он быстро обнаружил, что даже с волшебными колючками Бинабика остается человеком, пытающимся встать на гладкой ледяной поверхности. По счастью, он намотал на руку поводья Домой, так что лошадь не убежала, но именно это обстоятельство едва не убило его.
      Один из верховых тритингов возник из мглы и оттеснил Саймона назад, прижав его к крупу Домой. Лицо степного воина было так покрыто ритуальными шрамами, что видневшаяся из-под шлема кожа походила на древесную кору. Саймон оказался в ужасном положении. Рука со щитом все еще была опутана поводьями, так что юноша едва сумел прикрыться от удара. Ухмыляющийся наемник дважды ранил его. В первый раз он не глубоко порезал правую руку, параллельно кровоточащей ране, а во второй раз ударил в толстую часть бедра ниже кольчуги. Почти наверняка через несколько мгновений тритинг убил бы Саймона, но внезапно кто-то появился из тумана - еще один тритинг, как заметил Саймон, смутно удивившись, - и столкнулся с наемником, чуть не выбив его из седла. Отчаянный удар Саймона, нанесенный больше в целях самозащиты, чем для того, чтобы ранить противника, скользнул по ноге тритинга и попал в пах. Враг упал на лед, кровь фонтаном била из раны. Некоторое время он кричал и корчился, потом шлем свалился с его головы, и тогда искаженное болью и ужасом лицо человека напомнило Саймону крысу в Хейхолте, упавшую в дождевую бочку. Невозможно было смотреть, как, оскалив зубы и вытаращив глаза, она отчаянно бьется в мутной воде. Саймон попытался помочь ей, но обезумевшая крыса укусила его за руку, и тогда мальчик убежал, не в силах видеть, как она тонет. Теперь повзрослевший Саймон несколько секунд смотрел на умирающего наемника, потом наступил ему на грудь, вонзил меч в горло тритинга и не вынимал его до тех пор, пока агония не прекратилась.
      Ощущение странной легкости охватило его. Прошло некоторое время, пока Саймон отрывал мешковатый рукав убитого и туго перевязывал им свою ногу. Только поставив ногу в стремя Домой, он понял, что произошло. К горлу подступила тошнота, но Саймон предусмотрительно не стал есть утром. После некоторой паузы он снова влез в седло.
      Саймон думал, что будет представителем Джошуа в отряде кануков, но быстро понял, что просто остаться в живых - это достаточно тяжелая задача.
      Миниатюрные воины Ситки рассыпались по всему покрытому туманом озеру. В какой-то момент ему удалось найти место, где их было больше, чем где-либо, и некоторое время Саймон сражался бок о бок с троллями. Там он увидел Ситки - ее копье двигалось быстро, как змеиное жало, круглое лицо превратилось в такую свирепую маску, что девушка стала похожа на маленького снежного демона. В конце концов подводные течения битвы снова разнесли их в разные стороны. Бой один на один не особенно удавался троллям; Саймон довольно быстро понял, что маленькие воины приносят гораздо больше пользы, быстро двигаясь между всадниками Фенгбальда и нанося молниеносные удары. Бараны держались на ногах прочно, как кошки, и, хотя то тут, то там Саймону встречались убитые и раненые кануки, ему казалось, что от рук маленьких воинов пало не меньше, а может быть и больше солдат Фенгбальда.
      Сам Саймон выдержал еще несколько стычек и в более или менее равном бою убил еще нескольких тритингов.
      Только вступив в бои с одним из них, Саймон неожиданно понял, что эти люди не считают его ребенком. Он был выше своего противника и благодаря кольчуге и шлему наверняка казался огромным бесстрашным бойцом. Приободрившись, он возобновил атаку, тесня тритинга назад. Когда лошадь тритинга грудь с грудью сошлась с Домой, Саймон вспомнил уроки Слудига. Он сделал вид, что замахнулся, и наемник клюнул на удочку, слишком далеко наклонившись, чтобы нанести ответный удар. Позволив наемнику выйти из равновесия, Саймон с силой ударил его щитом по шлему и одновременно ткнул мечом в щель между нагрудными доспехами. Наемник оставался в седле, пока Саймон вытаскивал меч, но прежде, чем юноша успел развернуться, его бывший противник уже рухнул на окровавленный лед.
      Задыхаясь и торжествуя, Саймон огляделся, пытаясь понята, на чьей стороне преимущество.
      Всякая вера в благородство войны, какая еще сохранялась у Саймона, умерла за этот долгий день на замерзшем озере. Среди отвратительной резни, когда друзья и враги одинаково корчились на окровавленном льду и очень часто из-за страшных ран не было видно лиц; когда отчаянные крики умирающих звенели у него в ушах; когда даже воздух казался загустевшим от резких запахов пота и крови Саймон понял, как прав был Моргенс, назвавший когда-то войну "адом на земле, устроенным нетерпеливым человечеством, чтобы не приходилось подолгу ждать Страшного суда". Для Саймона, пожалуй, хуже всего была нелепая несправедливость всего этого. За каждого рухнувшего рыцаря гибло полдюжины пехотинцев. Несчастные лошади испытывали мучения, которым не подвергали даже убийц и предателей. Саймон видел, как кричали лошади; с перерезанными случайным ударом сухожилиями, которых оставляли погибать на льду. Никто и никогда не спрашивал у них, хотят ли они воевать - их просто заставили, так же как Саймона и прочих жителей Нового Гадринсетта. Даже королевские гвардейцы, возможно, хотели бы быть где-нибудь в другом месте, а не на этой бойне, куда привели их долг и преданность. Только наемники были здесь по собственному желанию. Мысли этих людей внезапно показались Саймону чуждыми и непонятными, как мысли пауков или ящериц - а может быть и более, потому что мелкие бессловесные твари как правило бежали от опасности. Они просто безумны, понял Саймон, и в этом заключается великая скорбь мира - безумцы были достаточно сильными и несправедливыми, чтобы навязывать свою волю слабым и миролюбивым. Если Бог допускает такое безумие, не мог не подумать Саймон, значит он давным-давно потерял свою власть.
      Солнце исчезало в вышине, прячась за облаками; уже нельзя было сказать, сколько часов бушует сражение, когда снова протрубил рог Джошуа. На этот раз туман прорезал звонкий сигнал сбора. Саймон, уверенный, что за всю жизнь ему не случалось уставать больше, повернулся к нескольким троллям, бывшим неподалеку и крикнул: Соса! Пойдем!
      Через несколько секунд он едва не сбил с ног Ситки, стоявшую над убитым бараном, лицо ее все еще сохраняло страшное спокойствие. Саймон наклонился и протянул руку. Ситки ухватилась за нее холодными сухими пальцами и подтянулась на стремя. Саймон помог ей забраться в седло.
      - Где Бинабик? - спросила девушка, стараясь перекричать шум.
      - Не знаю. Джошуа зовет нас. Мы идем к Джошуа. Снова затрубил рог. Люди Нового Гадринсетта быстро отступали, как будто у них не оставалось сил, чтобы еще хоть секунду провести на поле битвы - что, возможно, было не так уж далеко от истины - они, казалось, почти испарялись, как исчезает след пены на песке, после того как отхлынет волна. Группа из полудюжины троллей и нескольких пехотинцев Деорнота оказалась отрезанной от других защитников; со всех сторон их окружали эркингарды. Саймон знал, что без помощи им не удастся прорвать окружение. Он оглядел свой маленький отряд и поморщился. Конечно, их слишком мало, чтобы можно было что-нибудь сделать. А эти тролли слышали сигнал к отступлению так же как Саймон - и разве его долг спасать всех? Он устал, истекал кровью, был испуган, и убежище было всего в нескольких эллях - он уцелел, что само по себе было чудом! - во этих храбрых ребят нельзя были оставить погибать.
      - Мы идем туда? - спросил он Ситки, показывая на кучку окруженных защитников.
      Она посмотрела и устало кивнула, потом крикнула что-то нескольким сопровождавшим их канукам, а Саймон развернул Домой и скользящей рысью двинулся к гвардейцам. Тролли последовали за ним. На сей раз не было ни выкриков, ни пения: маленький отряд скакал в молчании крайнего изнеможения.
      И тогда начался новый кошмар резни и рубки. У Саймона верх щита был разбит ударом меча и щепки разноцветного дерева разлетелись во все стороны. Некоторые из его собственных ударов встречали какое-то твердое препятствие, но окружающий хаос не давал ему возможности понять, куда именно он попал. Окруженные люди и тролли, увидев, что пришла помощь, удвоили свои усилия и в конце концов прорубили себе дорогу, хотя по меньшей мере один канук при этом был убит. Его забрызганный кровью баран, стряхнув застрявший в стремени сапог хозяина, отскочил от тела и пустился бежать через озеро, как будто его преследовали все силы ада; делая бешеные зигзаги, он исчез в сгущающейся мгле. Уставшие гвардейцы, которые испытывали не большее желание продолжать бой, чем Саймон и его товарищи, сражались свирепо, но потихоньку отступали, пытаясь подогнать защитников к основным силам Фенгбальда. Наконец Саймон увидел брешь и окликнул Ситки. С последними усилиями солдат, лошадей, троллей и баранов отряд Саймона вырвался из кольца гвардейцев и ринулся к Сесуадре и надежному убежищу баррикады.
      Рог Джошуа протрубил снова, когда Саймон с троллями - их оставалось меньше сорока, как с тревогой заметил юноша, - достигли огромной бревенчатой стены перед горной тропой. Вокруг толпилось множество других защитников, и даже те из них, которые не были ранены, выглядели почти такими же серыми и безжизненными, как умирающие и истекающие кровью. Тем не менее несколько тритингов Хотвига хрипло пели, и Саймон увидел, что у одного из них, покачиваясь в такт движениям лошади, с луки седла свисает что-то похожее на две окровавленные головы.
      Саймон испытал огромное облегчение, увидев перед баррикадой самого принца Джошуа, Он размахивал в воздухе Найдлом, крича слова ободрения возвращающимся воинам. Лицо его было усталым и мрачным.
      - Сюда! - кричал он. - Мы дали им попробовать их собственной крови! Мы показали им зубы! А теперь назад, все назад, битва закончена на сегодня!
      И снова, несмотря на усталость и боль, Саймон ощутил глубокую любовь и преданность принцу - но даже он знал, что у Джошуа не осталось ничего, кроме храбрых слов. Защитники Сесуадры все-таки устояли против лучше обученных и лучше вооруженных войск герцога - но у Фенгбальда было почти втрое больше солдат, и теперь полностью исчерпан был всякий элемент неожиданности, вроде железной обуви Бинабика. Отныне война превратится в долгую изнурительную осаду - и Саймон знал, что ему предстоит воевать на стороне проигрывающих.
      На льду за их спинами вороны уже слетались к убитым. Птицы прыгали, клевали и хрипло спорили между собой. Едва различимые в туманной мгле, они могли бы быть маленькими черными демонами, которые явились позлорадствовать над страшной картиной уничтожения.
      Защитники Сесуадры, прихрамывая, поднимались вверх по склону, ведя за собой тяжело дышащих лошадей. Саймон, погрузившийся в странное оцепенение, все же был рад увидеть, что уцелели не только те канукн, которых они с Ситкн вывели со льда. Эти остальные бежали навстречу своим соплеменникам с криками радости, хотя слышны были и горестные причитания, когда тролли принимались подсчитывать свои потери.
      Саймон испытал и большую радость, увидев Бинабика, стоящего рядом с Джошуа. Ситки тоже увидела его. Она выпрыгнула из седла Саймона и бросилась к жениху. Они обнялись, стоя в двух шагах от принца, не обращая внимания ни на него, ни на кого-либо другого.
      Саймон некоторое время смотрел на них, прежде чем продолжил движение. Он знал, что должен найти остальных своих друзей, но чувствовал себя таким выжатым и разбитым, что находил в себе силы только на то, чтобы по порядку переставлять ноги. Кто-то, идущий рядом, протянул ему чашу с вином. Выпив ее и вернув владельцу, Саймон сумел сделать еще несколько шагов в гору, к тому месту, где горели костры. После окончания дневного сражения некоторые женщины Нового Гадринсетта спустились вниз, чтобы принести еды и помочь раненым. Одна из них, молодая девушка со спутанными волосами, протянула Саймону миску чего-то едва дымящегося. Он хотел было поблагодарить ее, но от усталости не смог вымолвить ни слова.
      Хотя солнце едва коснулось западного горизонта и до конца дня оставалось еще немало времени, Саймон не успел еще доесть свой жидкий суп, как обнаружил себя лежащим на грязной земле, все еще в доспехах, но без шлема, со свернутым плащом под головой. Домой стояла рядом, пощипывая тонкие стебельки чудом уцелевшей травы. Мгновением позже Саймон понял, что проваливается в сон. Мир вокруг него, казалось, медленно раскачивался, как будто Саймон лежал на палубе гигантского корабля. Быстро наступала темнота - не темнота ночи, но мягкая, окутывающая темнота, поднимающаяся из самых глубин его существа. Он знал, что если ему приснится сон, это будет не башня и не гигантское колесо. Он увидит кричащих лошадей и крысу, тонущую в дождевой бочке.
      Исаак, юный паж, прислонился к жаровне, пытаясь хоть чуть-чуть согреться. Он весь продрог. Снаружи гудел ветер, яростно колотясь о вибрирующие стены огромного шатра герцога Фенгбальда, словно в надежде оторвать его от земли и унести в ночь. Больше всего на свете Исааку хотелось, чтобы все это оказалось сном, а на самом деле они никуда бы не выезжали из Хейхолта.
      - Мальчик! - крикнул Фенгбальд, в голосе его слышалась плохо сдерживаемая ярость. - Где мое вино?
      - Уже подогрелось, господин мой. - Исаак вынул из кувшина раскаленную железку и поспешил наполнить кубок герцога.
      Фенгбальд не смотрел на пажа, обратив все свое внимание на Лездраку. Хмурый тритинг стоял рядом, все еще в своих окровавленных кожаных доспехах. Герцог, наоборот, уже успел выкупаться, заставив Исаака нагреть на маленькой жаровне с углями бесчисленное множество котлов с водой, и был одет в роскошное платье из алого шелка. На нем были домашние туфли из оленьей кожи, мокрые черные волосы длинными завитками падали на плечи.
      - Я не желаю больше слушать этой ерунды, - сказал Фенгбальд капитану наемников.
      - Ерунды?! - зарычал Лездрака. - Ты мне это говоришь!? Да я видел волшебный народ собственными глазами, житель камней!
      Фенгбальд сузил глаза.
      - Ты бы лучше научился говорить повежливее, житель равнин.
      Лездрака сжал кулаки, но руки прижал к бокам.
      - И все-таки я их видел - и ты тоже!
      Герцог раздраженно вздохнул.
      - Я видел отряд карликов-уродцев, какие дурачатся на ярмарках по всему Светлому Арду. Это были не ситхи, что бы там ни утверждал Джошуа и эта простолюдинка Джулой.
      - Карлики или волшебный народ, не знаю, но та, другая, не простая женщина. Ее имя хорошо известно в степях - хорошо известно и внушает ужас. Те, кто уходит в ее лес, никогда не возвращаются.
      - Смехотворно, - Фенгбальд осушил кубок. - Я не собираюсь шутить с темными силами... - Он помолчал, как будто вспомнил что-то неприятное. - .Я не шучу, но и со мной не позволяю шутить! И меня не испугать глупыми колдовскими фокусами, как бы они ни устрашали суеверных дикарей.
      Тритинг несколько мгновений молча смотрел на герцога, лицо его внезапно стало спокойно-холодным.
      - Судя по тому, что ты говорил раньше, твой господин далеко зашел в том, что ты называешь суеверием.
      Ответный взгляд Фенгбальда был так же холоден.
      - Ни одного человека на земле я не зову "господином". Элиас мой король, вот и все. - Его высокомерие быстро растаяло. - Исаак! - заорал герцог. - Еще вина, будь ты проклят!
      Паж поспешил исполнить приказание. Фенгбальд покачал головой.
      - Довольно играть словами. У нас возникла проблема, Лездрака, и я хочу разрешить ее.
      Капитан наемников скрестил руки на груди:
      - Моим людям не нравится, что Джошуа обзавелся волшебными союзниками, прорычал он. - Но тебе нечего бояться.
      Они все равно будут драться. Наши легенды всегда утверждали, что волшебная кровь льется так же, как человеческая. Сегодня мы в этом убедились.
      Фенгбальд нетерпеливо мотнул головой.
      - Но мы не можем себе позволить сражаться с ними таким образом. Они сильнее, чем я предполагал. Как я могу сказать Элиасу, что большая часть его гвардейцев погибла от рук загнанных в угол крестьян? - Он забарабанил пальцами по краю кубка. - Нет, найдутся и другие пути, которые обеспечат мне триумфальное возвращение в Эркинланд.
      Лездрака фыркнул.
      - Нет никаких путей! Потайная тропа или дорога, как ты говорил раньше? Твои разведчики не вернулись, насколько я могу судить. Нет, Теперь наш единственный путь - это тот, с которого мы начали. Мы будем убивать их до тех пор, пока не перебьем всех до единого.
      Фенгбальд больше не слушал его. Он перевел взгляд на вход в шатер и стоявшего там солдата.
      - А, - сказал герцог. - Ну?
      Солдат упал на одно колено.
      - Капитан гвардейцев послал меня, лорд...
      - Хорошо. - Фенгбальд поудобнее устроился в кресле. - И ты привел с собой одного человека, верно?
      - Да, лорд.
      - Введи его и жди снаружи, пока я снова не позову тебя. Солдат вышел, пытаясь скрыть недовольство перспективой долгое время стоять на продувающем ветру. Фенгбальд бросил насмешливый взгляд на Лездраку.
      - Один из моих разведчиков, оказывается, вернулся назад.
      Мгновение спустя входной клапан снова приоткрылся. В шатер, спотыкаясь, вошел старик, на его оборванной одежде блестели снежинки.
      Фенгбальд улыбнулся страшной наглой улыбкой.
      - А-а, ты вернулся к нам, Хельфгрим, не так ли? - герцог повернулся к Лездраке. По мере того, как он разыгрывал свой маленький спектакль, хорошее настроение возвращалось к нему. - Ты ведь помнишь лорд-мэра Гадринсетта, не так ли, Лездрака? Некоторое время его не было с нами, ему пришлось по моей просьбе нанести один визит, но теперь он вернулся. - Внезапно голос герцога утратил все добродушие и мягкость: - Ты ушел незаметно?
      Хельфгрим горестно кивнул.
      - Все смешалось. Меня никто не видел с начала сражения. Многие другие тоже пропали, и много теп осталось лежать на льду и в лесу.
      - Хорошо. - Фенгбальд довольно щелкнул пальцами. - И, конечно, ты сделал то, о чем я просил тебя?
      Старик опустил голову.
      - Там ничего нет, лорд.
      Мгновение Фенгбальд молча смотрел на него. Лицо герцога стало пунцовым, он начал было вставать, но тут же, сжав кулаки, сел на место.
      - Так. Ты, видимо, забыл, о чем я говорил тебе?
      - Что все это значит? - раздраженно поинтересовался Лездрака.
      Герцог не обратил на него внимания.
      - Исаак! - крикнул он. - Позови гвардейца!
      Когда дрожащий солдат вошел в шатер, Фенгбальд подозвал
      его к себе и прошептал несколько слов. Солдат почтительно кивнул и снова вышел.
      - Что ж, попробуем еще раз, - произнес Фенгбальд, обращаясь к старику. Что ты выяснил?
      Хельфгрим, по-видимому, боялся взглянуть ему в глаза. Покрасневшее лицо старика с дрожащим подбородком исказилось, словно от боли.
      - Ничего полезного, мой лорд, - вымолвил он наконец. По всей видимости Фенгбальду удалось совладать со своей яростью, потому что он только натянуто улыбнулся, но ничего не сказал. Через несколько минут клапан шатра снова приоткрылся. Вошел гвардеец, с ним были еще двое солдат. Они тащили с собой двух женщин средних лет, у обеих седые пряди в черных волосах, обе одеты в грязные поношенные плащи. Когда они увидели съежившегося перед Фенгбальдом старика, на их пепельных лицах, полных животного страха, появилось ошеломленное выражение.
      - Отец! - крикнула одна из них.
      - Узирис милосердный! - прошептала другая, осенив себя знаком древа.
      Фенгбальд холодно следил за этой сценой.
      - Ты кажется позабыл, кто здесь хозяин, Хельфгрим? Теперь мы попробуем поговорить с тобой еще раз. Если посмеешь врать, мне придется причинить боль твоим дочерям, хоть это и претит моей эйдонитской совести. Но твоей совести придется еще хуже, потому что в этом будет только твоя вина. - Он ухмыльнулся: - Говори же.
      Старик посмотрел на своих дочерей, на их искаженные ужасом лица.
      - Да простит меня Бог, - сказал он. - Да простит меня Бог за это предательство.
      - Отец, не делай этого! - крикнула одна из женщин. Вторая беспомощно рыдала, спрятав лицо в рукаве плаща.
      - Я не могу поступить иначе. - Хельфгрим повернулся к Фенгбальду: - Да, дрожащим голосом сказал он, - есть и другая дорога на гору, ее знает всего несколько человек. Это еще одна старая тропа ситхи. Джошуа поставил там стражу, но отряд очень мапенький, потому что начало тропы скрыто зарослями. Он показывал ее мне, когда мы вместе составляли план обороны.
      - Маленький отряд? - Фенгбальд ухмыльнулся и победоносно посмотрел на Лездраку. - Ну а эта дорога, сколько человек могут пройти по ней в ряд?
      Хельфгрим говорил так тихо, что его почти невозможно было расслышать.
      - Если вырубить несколько локтей зарослей ежевики, дюжина солдат может пройти там плечо к плечу.
      Капитан наемников, который все это время молча слушал, неожиданно выступил вперед. Он был в ярости, и шрамы на его темном лице совсем побелели.
      - Ты слишком доверчив! - зарычал он Фенгбальду. - Откуда ты знаешь, что тут нет подвоха? С чего ты взял, что Джошуа не будет поджидать нас там со всей своей армией?
      Фенгбальд был неколебимо спокоен.
      - Как я тебе уже говорил, вы, степняки, слишком примитивны, Лездрака. Армия Джошуа будет завтра очень занята, пытаясь отбить нашу лобовую атаку слишком занята, чтобы как-то усилить тот небольшой отряд... когда мы отправимся с дружеским визитом на эту другую дорогу. Мы выступим достаточно большим отрядом. А чтобы убедиться, что тут нет предательства, придется захватить с собой лорд-мэра.
      Обе женщины разразились отчаянными рыданиями.
      - Пожалуйста, не заставляйте его сражаться, - простонала одна из них. Это всего лишь старик!
      - Верно, - согласился Фенгбальд. Он, казалось, что-то обдумывал. - И поэтому он может не бояться смерти, если там нас ждет какая-нибудь ловушка если там больше, чем просто маленький отряд. Так что мы прихватим с собой и вас.
      Хельфгрим вскочил.
      - Но вы не можете рисковать их жизнями! Они ни в чем не виноваты!
      - И они будут в безопасности, как голубки в голубятне, - улыбнулся Фенгбальд, - пока я буду знать, что ты говорил правду. А если ты решил предать меня, они умрут. Быстро, но болезненно.
      Старик упал на колени, но Фенгбальд, нисколько не тронутый его мольбами, довольный, откинулся на спинку кресла. Наконец лорд-мэр подошел к своим дочерям.
      - Все будет хорошо, - он неловко погладил их по головам, словно сдерживаемый присутствием своих мучителей. - Мы будем вместе. Беда не коснется нас. - Он повернулся к Фенгбальду, ярость сверкала в его глазах. На мгновение голос старика перестал дрожать: - Там нет никакой западни, вы увидите это, прокляни вас Господь - но, как я уже говорил, там есть несколько дюжин человек. Я предал из-за вас принца. Теперь я прошу вас достойно отнестись к моим детям и уберечь их от опасности, если будет бой. Пожалуйста...
      Фенгбальд махнул рукой.
      - Не бойся. Я клянусь тебе честью благородного человека, что после того, как мы возьмем эту проклятую гору и Джошуа будет убит, ты и твои дочери будете свободны, как ветер. И вам придется рассказать тем, кого вы будете встречать на пути, что герцог Фенгбальд умеет держать слово. - Он встал и дал знак солдатам. - Теперь уведите всех троих и держите их отдельно от остальных.
      Когда пленников увели, Фенгбальд повернулся к Лездраке:
      - Почему же ты молчишь, друг мой? Не хочется признавать, что я был прав и действительно легко разрешил нашу проблему?
      Тритинг, казалось, хотел что-то возразить, но вместо этого неохотно кивнул головой:
      - Жители камней мягкие, как воск. Ни один степняк не предаст свой народ ради глупых женщин.
      Фенгбальд засмеялся.
      - Да, мы, жители камней, как вы говорите, обращаемся с нашими женщинами иначе, чем вы. - Он подошел к жаровне и протянул к углям длинные пальцы. - А завтра, Лездрака, ты увидишь, как один знакомый тебе житель камней обращается со своими врагами - особенно если они бросают мне вызов, как Джошуа Безрукий. - Он поджал губы. - Эта проклятая волшебная гора покраснеет от крови.
      Задумчиво улыбаясь, герцог смотрел на сверкающие угли. Ветер снаружи затихал и, словно огромное животное, ласково терся о ткань палатки.
      7 СТРОИТЕЛИ ГНЕЗДА
      Тиамак смотрел на неподвижную воду. Мысли его только наполовину были заняты делом, поэтому, когда среди водяных лилий черной тенью мелькнула рыба, удар вранна сильно запоздал. Тиамак недовольно оглядел охапку мокрых водорослей и сбросил их в замутившуюся воду.
      Те, Кто Наблюдают и Творят, печально думал он, почему вы так поступили со мной?
      Он подошел поближе к краю протоки и со всей возможной осторожностью прошлепал к другой заводи, где и устроился, готовясь снова терпеливо ждать.
      Еще с тех пор, как он был совсем маленьким мальчиком, Тиамак всегда получал меньше, чем ему хотелось. Будучи самым младшим из шестерых детей, он чувствовал, что братья и сестры едят больше, чем он, потому что когда миска доходила до него, она оказывалась почти пустой. Он не вырос таким же большим, каким был его отец Тигумак и какими стали три его брата. Ему никогда не удавалось ловить рыбу так же ловко, как это делала его мать Твийа или найти столько же съедобных корней и ягод, сколько его умная сестра Римихи. Когда же он наконец обнаружил то, что он мог делать лучше других - а именно читать и писать, как это делают жители сухих земель, и даже говорить на их языке выяснилось, что этот дар вообще никому не понятен. Его семья, да и все прочие обитатели Деревенской Рощи, не видели никакого смысла в погоне Тиамака за знаниями. Когда он уехал в Пирруин учиться в школе сухоземельцев, они и не подумали гордиться им.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31