Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Смертельное солнце

ModernLib.Net / Научная фантастика / Уотт-Эванс Лоуренс / Смертельное солнце - Чтение (стр. 2)
Автор: Уотт-Эванс Лоуренс
Жанры: Научная фантастика,
Детективная фантастика

 

 


Я внесла информацию о покупателях в банк данных. Затем отвлеклась от них и составила список выплаченных сумм. Они были просто ничтожны. Самая высокая из них – десять мегакредитов – заплачена за целый квартал – шесть жилых башен и небольшой парк – постройки, относящиеся к периоду расцвета архитектуры города, имевшего место столетие назад.

Когда я была еще желанным гостем в казино, наблюдала, как такие суммы спускались за один оборот колеса рулетки. Некто, я имею в виду, что за всеми покупателями стоит одно лицо, купил два процента территории города менее чем за сотню мегакредитов. Конечно, именно эти два процента поджарятся первыми, и все же хотелось плакать при виде того, как дешево распродавался мой город.

Оставался не выясненным самый важный вопрос: зачем этот человек приобретал землю? И покупал ли он на самом деле? Я еще не проверила подлинность заключенных сделок. То, что я видела договора, еще не означало, что кто-то на самом деле оплатил их.

Составив список продавцов, начала искать знакомые названия. Среди них были, в основном, корпорации, которые не пожелали бы разговаривать со мной из-за влияния на них КМТ.

Я пополнила этот список именами служащих корпораций, которые оформляли документы по сделкам. Очень плохо, что покупателям в Городе не нужно лично подписывать бумаги при совершении покупки, иначе я смогла бы найти что-нибудь интересное. На всякий случай сделала запрос, но ответ был отрицательным. Нет ни одного конкретного имени представителей корпораций.

Снова вернулась к продавцам. В этом перечне не нашлось никого, с кем бы я была близко знакома. Но одну служащую банка немного знала и решила ей позвонить. Я познакомилась с ней два года назад, когда искала пару килокредитов, которые каким-то образом попали не на тот счет. Она проводила возврат денег. С тех пор я разговаривала с ней несколько раз, но уже давно не общалась. В прошлом месяце она подписала от имени Коммерческого Б.анка Эпиметея документ, подтверждающий право на заложенную собственность на Денг “Уэстуолл Редивелопмент”.

Так как банк еще работал, я позвонила туда и справилась через компьютер приемной насчет Марико Ченг. После этого половину галактического года меня соединяли с ней. Я терпеть не могу, когда проклятая программа вместо того, чтобы оставаться на линии и болтать, замолкает и заставляет просто ждать связи.

Когда мне надоело слушать порнорекламу, доносившуюся из трубки, уставившись на противоположную стену моего кабинета, сожалея о том, что экран голографа пуст, я обратилась к выдвижному компьютеру. Вызвав файл шести корпораций и девяти казино, я стала искать, не встречались ли они где-нибудь еще, кроме как в документах по недвижимости Уэст-Энда.

У всех шести корпораций оформленные сделки были аккуратно занесены в файлы, но везде упоминались лишь названия программ, специально составленных для данной работы, и ни одного человеческого существа. А я знала, что ничего не смогу узнать от программ.

Все корпорации оформили сделки шесть недель назад, но ни одна из пятнадцати организаций не зарегистрирована в общественной картотеке. Интересно, что у них значилось в личной картотеке.

Естественно, у меня есть способ получить сведения, предназначенные не для посторонних, иначе я не продержалась бы в сыске так долго. Но в данный момент, когда открыт канал компьютера, мне не хотелось прибегать к незаконным средствам получения информации, банк мог это засечь.

Кроме того, для сбора данных мне понадобились бы все линии, чтобы преодолеть систему охраны компьютерной информации. Одна линия у меня была занята звонком, вторая – теми данными, которые я сейчас изучала. Нельзя предпринимать ничего серьезного, не подключаясь к программе, а второе невозможно, если вы собираетесь разговаривать по видеотелефону. Я уже хотела отменить разговор, но прерывистое дыхание диктора, рекламировавшего ночное шоу в “Нью-Йорке”, неожиданно сменилось голосом Ченг.

– Что вам нужно?

– Ничего особенного, – сказала я, – и ничего неприятного вам я не сообщу. Лишь хочу кое-что выяснить по поводу корпорации “Уэстуолл Редивелопмент”, с которой вы состоите в деловых отношениях. Я занимаюсь анализом их деятельности для одного из моих клиентов.

Я нажала на кнопку, и на экране появилось лицо Ченг.

– Да? – спросила она.

Установив на экране нормальную резкость, я увидела безразличное выражение ее лица.

– Да, – ответила я.

– И что же?

– Мисс Ченг, буду вам очень признательна, если вы сможете предоставить полезную информацию. Насколько я в курсе, Эпиметейский Коммерческий Банк продал им недвижимость на УэстДенг?

– Да, этот факт зарегистрирован в государственном архиве.

– Да, конечно, мне это известно. Ваша подпись стоит на документе или, по крайней мере, на комфаксе. Я надеюсь, что вы сообщите мне об оформлении сделки.

Я уже было собралась рассказать ей обо всем подробно, но вовремя остановила себя. Одно из моих правил заключается в том, чтобы не говорить больше, чем необходимо. А если я позволю себе говорить, то буду разглагольствовать целую вечность, и никто не сможет меня остановить.

Когда я открываю свой рот слишком широко, то рано или поздно выдаю то, что другим не следует знать, либо начинаю так замысловато врать, что позлее меня всегда уличают во лжи. А лучший способ лгать – это просто не говорить правду до конца. Что я и делала сейчас: не собиралась объяснять Ченг, что пытаюсь избавить безработных от повышения платы за жилье.

Помедлив, она сказала:

– Послушайте, Хсинг, я работаю, и у меня нет времени на сплетни. Вы разговариваете со мной по служебному модему и должны говорить только о том, что касается непосредственно банка.

Я посмотрела ей в глаза и поняла, что она имеет в виду. Ченг не хотела общаться со мной через компьютер, пока я не докажу ей, что это абсолютно безопасно и что она не зря теряет время.

Значит, у нее было что сказать об “Уэстуолл Редивелопмент”, но не хотелось, чтобы это было записано в компьютерную память и стало доступным всем остальным в Городе. Я понятия не имею, о чем она могла мне сообщить. Может быть, ничего особенного или что-то, наоборот, значительное.

Возможно, эта сделка – мошенничество.

Ченг могла по разным мотивам не желать, чтобы этот разговор был подслушан или записан.

Диапазон причин огромен: от ревности любовника до преступления в высших кругах. Возможно, она ожидала продвижения по службе и не хотела афишировать, что общается с таким изгоем, как я.

Но я еще не имела полезной информации и поэтому решила, что надо с ней поговорить.

– Дело ваше, – сказала я, – я надеялась, что вы окажете мне услугу как человек человеку. Не думаю, что это может заинтересовать ваш банк. Может быть, мы еще как-нибудь увидимся с вами.

– Возможно, если вы окажетесь в Трэпе.

После этих слов она отключила связь, и дисплей на моем столе потух. Затем на нем появилась информация, с которой я работала раньше, переданная из выдвижного вспомогательного компьютера.

Я смотрела на экран, но не видела его. Если я окажусь в Трэпе? Это значит, что Ченг не собирается приезжать ко мне на окраину. Мне придется встретиться с ней у нее дома или в офисе, а они находились в разных местах. Банки в Эта Касс системе соблюдают старомодные традиции: им не нравится, чтобы их служащие работали дома.

Я скомандовала машине выдать всю возможную информацию об абоненте, которому звонила.

Просматривая данные, появляющиеся на экране, я нажала на кнопку паузы, увидев ее адрес и часы работы. Мне не пришлось красть информацию, потому что Ченг, по-видимому, не считала ее секретной и не поставила под охрану.

Ей оставалось работать еще четыре часа. Офис Ченг находился в Центральном Управлении Банка на углу Третьей улицы и Кай. Если бы я “случайно” натолкнулась на нее там, мы могли бы зайти куда-нибудь посидеть и выпить.

Это в моих силах.

Значит, в моем распоряжении четыре часа – три, если сделать скидку на время поездки и всякие непредвиденные случайности. Если бы я выбрала правильную программу, может быть, смогла провернуть все дело, сидя за этим столом.

Я стала бить по кнопкам, как всегда проклиная того человека, который не запрограммировал машину на голос.

Глава 3

Компьютерная система безопасности бывает разной. Некоторые пользуются ею лишь в крайних случаях, так как давно известно – любой замок можно открыть, другие помещают свои чертовы списки покупок под шестнадцать слоев защиты, не забывая ввести антивирусную программу.

Люди, которые меня интересовали, видимо, относились ко второму типу.

Я работала со специальной отслеживающей программой – вирусом пирамидальной структуры, которая могла за час войти во все открытые системы города, но ничего, кроме тех данных, которые уже были у меня на руках, мне не удалось получить ни об одном из пятнадцати покупателей. Во всяком случае, ни разу программе не удалось выдать нужные мне сведения до того, как “сторож” блокировал подход к этой части информации.

Слабым местом вирусов является самозащита. Они созданы для того, чтобы внедряться в чужие системы нежданно-негаданно, должны быть быстрыми и проворными, но не сильными. Эта же пирамидальная программа была очень мощной, так что я не думаю, что много упустила.

Я не работала с сенсором, потому что не доверяю таким программам и никогда, по. возможности, не пользуюсь ими, так как все, способное мыслить, ненадежно. Даже если сенсоры не впадают в неожиданную депрессию, их легко обмануть, или они могут стать жертвой диверсии. Чаще я использовала программу не сетевой структуры, а иерархической. Моя пирамида далека от сознательного уровня, но быстрая, пронырливая и выполняла все, что я хотела.

И вот она пришла пустая. Но ведь это только открытые системы. А названия организаций, которые меня интересовали, были где-то дальше.

Безусловно, они находятся под защитой, я и не ожидала, что они доступны. Поэтому пока мой вирус самостоятельно пробегал автономно от моего компьютера по системам, имея лишь адрес пункта конечного назначения, я пыталась прорваться в базы данных нескольких казино.

Как мне кажется, я уже упоминала, что не люблю работать с программами, тем более подключаться к чужим программным обеспечениям: я ведь понимаю, черт возьми, что любая связь является двухсторонней. Мне не хотелось бы, чтобы у кого-то оказался в руках доступ к моим мыслям.

Я нравлюсь себе такой, какая есть, и хочу, чтобы моя память принадлежала только мне, поэтому не люблю входить в чужие системы.

Но если вы имеете дело с хорошей защитой, то это единственный выход. Компьютер действует в миллионы раз быстрее, чем мозг человека, но большинство из них – тупые, и они ждут указаний, как только на их пути встречается что-то новое. Мы, люди, сами делаем их такими, чтобы они не задирали нос. Если вам удалось подключиться к чьей-то системе, то получите информацию быстрее, чем любая программа. Вы сможете прорваться туда и выбраться оттуда до того, как на другом конце приступят к действиям, чтобы остановить вас. К тому времени, как компьютер поймет, что он в беде, и сообщит оператору, вы успеете улизнуть. Но это лишь в том случае, если вы подключились к чужой системе сами. Пытаясь добиться того же, отдавая команды при помощи клавиатуры или голоса, вы не сможете войти, куда вам нужно, и быстро выйти.

Таким образом, я вошла в терминал чужой компьютерной сети, система безопасности которой представляла собой многопластовый синтетический клубок. Я пробивала дыры там, где могла, и посылала сигналы-запросы. Специальная программа делала для меня перевод, так как я не владею языком программирования. В свою очередь, я предпринимала аналогичные действия: искала недостатки и слабые стороны защиты не путем анализа, а внимательно изучая поверхность системы охраны, в поисках какой-нибудь шероховатости, за которую можно было бы зацепиться, и бомбардировала сигналами все места, казавшиеся слабыми.

Сигналы при этом производят звуки, похожие на телефонные звонки, но гораздо нежнее. Они направлялись точно по указателю. Если вы никогда не внедрялись в чужую систему, то я не смогу лучше объяснить этот процесс. А если входили, то знаете все сами.

Я не касалась ничего действительно чувствительного, никогда не заходила слишком далеко и следила за тем, чтобы все не вернувшиеся сигналы были уничтожены до того, как их обнаружат.

Мне бы не хотелось, чтобы мой программный материал подвергли анализу. Приобрела я его на черном рынке и вместе с другом модифицировала, поэтому хозяина нетрудно выявить.

Сигналы имели в качестве гидов пятнадцать названий, и когда они возвращались, показывали положительный или отрицательный результат. При отрицательном ответе я полностью уничтожала сигнал, а при положительном – отправляла запрос обратно для дальнейшего сбора информации.

Через двадцать минут у меня на хвосте уже висели “сторожа”, я ужасно устала и взмокла.

Десяток моих сигналов был полностью уничтожен.

Я прервала программу и отключилась от сети. Затем достала банку кока-колы и потягивала ее, пока не унялась дрожь.

Сразу после отключения система автоматически перешла в режим повышенной безопасности.

Я внимательно смотрела на экраны, чтобы убедиться в том, что никто не гнался за мной.

Никто не преследовал меня или просто не смог пройти через мою защиту. Думаю, что, скорее всего, они не шли за мной. Люди постоянно пытаются попасть в систему казино, надеясь каким-то образом одержать победу над случайностью, или получить часть дневного дохода, или узнать какие-нибудь сплетни, поэтому “сторожа” не работают на дальних дистанциях. Они не гоняются за каждым, вошедшим в их систему, тем более, что этот лазутчик может быть приманкой для кого-нибудь еще.

Я не внедрялась слишком глубоко, так что, думаю, мне удалось выйти живой и невредимой. Пока не умру, в казино, может быть, так и не узнают, что я наведывалась в их систему. Разумеется, когда я умру, и эта новость станет известна на Эпиметее, полная запись того, что я делала легально или нелегально на своем компьютере, отправится в городскую полицию, точнее, в ее отделения в порту и в самом Трэпе, или в ту организацию, которая к тому времени будет блюсти закон. Может быть, уже на Прометее. Это является обязательным требованием, касающимся людей моей профессии, которое вступает в силу одновременно с получением лицензии. Попытайтесь обойти это правило, и потеряете лицензию, а может, случится что-нибудь и похуже.

Вы хотите увидеть настоящую систему охраны? Тогда попробуйте войти в файлы “на случай смерти”. Вся система – полузакрытого типа. Предполагается лишь режим ввода информации, хотя я уже сказала вам, что думаю об этом. Они, конечно, не рассчитывают только на это прикрытие, а располагают всеобъемлющей системой безопасности. Войдите в их терминал – и от пронзительного звука на несколько недель потеряете слух, на вас нахлынет ослепительная световая волна, которая сожжет заживо. Там стоит запах горелых трупов, и ощущается привкус кислоты. Вы ослепнете, оглохнете, и, уж наверняка, с неделю не сможете смотреть на еду.

Да, и я однажды не удержалась и попробовала, а кто мог бы удержаться? Я не смогла подойти очень близко, но, во всяком случае, меня не поймали. Если вы сунетесь поглубже в эту систему, вас могут отправить на переработку.

Казино ни в какое сравнение не идут с этим.

Я могла бы выдержать все, что они направили бы против меня, так как была очень осторожна.

Я изучила полученную информацию. Как и ожидала, всплыли все девять имен игроков казино, но не удалось получить ни одного настоящего.

Они были заложены глубже, по крайней мере, еще за одним слоем охраны, через который у меня совсем не было желания прорываться. Ни одно из имен не было подложным, хотя все они были зарегистрированы впервые в “Нью-Йорке”. “Джеймс Бонд 54 563” играл также и в “Звездном Дворце”, и в “Эксцельсисе”. А Дарби О'Джилл провел несколько вечеров в “Удовольствиях Шанхая” и так далее, но пятеро из девяти играли в “Нью-Йорке” больше, чем где-либо еще.

Интересно… Тот, кто скупал недвижимость в Уэст-Энде, был как-то связан с “Нью-Йорком”.

Откинувшись на спинку стула, я пила небольшими глотками кока-колу и ждала, пока моя пирамида закончит свою работу и вернется пустая. Стул впитал пот и промассажировал мне спину, а на телеэкране появился пейзаж, располагающий к размышлениям.

У меня еще целых два часа. Может, поехать в Трэп и заглянуть в “Нью-Йорк”?

Я решила, что еще рано туда заходить. Сначала нужно получить полную информацию об этом заведении. Я не проводила в “Нью-Йорке” много времени – ни когда работала в Трэпе, ни подростком, ни в двадцать лет, когда вела чересчур вольный образ жизни. Мне не нравились заведения. Если я рискую, то уж никак не ради острых ощущений. Я оставила кучу кредитов в “Звездном Дворце”, “Эксцельсисе” и трех других казино, принадлежащих Корпорации Межпланетного Туризма, больше никуда не совала свой нос.

Сама я небольшого роста – сто сорок пять сантиметров, вешу сорок килограмм. В казино не любят пускать вооруженных клиентов, поэтому в случае драки с кем-нибудь, знающим свое дело, я могла бы оказаться в беде. Это не трусость, а лишь осторожность. Я имею в виду, что даже и без оружия смогу оказать достойное сопротивление среднестатистическому пьяному шахтеру. Но шансы далеко не на моей стороне, если он трезвый и умеет драться, а сама я нахожусь в нетрезвом состоянии или нездорова. Поэтому я езжу пить и кутить в те места, где вышибалы знают свою работу.

“Нью-Йорк” не соответствует моим стандартам. Но это не значит, что это заведение – какой-нибудь притон. “Нью-Йорк” не похож на “Удачный вечерок” – забегаловку на Северном Джавадифаре, откуда еще ни один турист не выбрался живым, и которую старались избегать даже видавшие виды шахтеры. “Нью-Йорк” – серьезное казино, которое существует, в основном, за счет туристов. Правда, иногда там играют и шахтеры.

А вoТ в “Эксцельсисе” или “Лунопарке” их не встретишь. Насколько я знаю, в “Нью-Йорке” никогда не убивали, игроков не обманывали, но это заведение поддерживало у себя атмосферу, полную риска и опасностей. В нем все соответствовало духу, царившему когда-то в Старом Нью-Йорке, считавшемся городом разложившейся морали, который существовал давным-давно на Земле.

Я стараюсь избегать это казино, потому что некоторые клиенты там имеют смутное представление о границе между фантазией и реальностью.

Руководство же, по общим отзывам, предпочитает не вмешиваться до последнего момента, видимо, оно считает, что всякие разборки и стычки способствуют сохранению уже сложившегося образа.

Я знала лишь об этом имидже, поэтому сделала запрос и принялась изучать поступившую на экран информацию.

“Нью-Йорк Таунхаус Хоутэл” и “Гэмблинг Холл” принадлежали нью-йоркской корпорации азартных игр, которая, в свою очередь, является дочерней компанией “Накада Энтерпрайзис”, располагающейся на Прометее. Конечно, я слышала о Накада. Все слышали о семье Накада. На ЭпиМетее они не были столь активны, как на всей остальной территории Эта Касс системы, да и, впрочем, на каждой второй обитаемой планете, о которой я когда-либо слышала. На Прометее они – один из самых древних и мощных семейных кланов.

Я не знала, что они имеют какое-то отношение к старому Нью-Йорку или к чему-нибудь еще там, на Земле, но это ничего не значило. Может быть, им просто понравилось это имя или же его предложили их специалисты по маркетингу. В тех файлах, которые я просмотрела, ничего не нашла.

Возвращаясь к самому казино, скажу, что менеджера звали Виджей Во. Я слышала кое-что о нем, так как он вращался в различных слоях и имел репутацию отличного бизнесмена, но никогда не встречала: он занимает более высокое положение в обществе, чем я, и не относится к моей возрастной группе. Во работает там с тех пор, как открылось это заведение в 2258 году, так что он не молод и, черт побери, уже видал виды. Он подчиняется Сейури Накаде, которая назначила его представителем на Эпиметее. Это имя мне было известно из различных сплетен о знаменитостях, распространяемых по компьютерной сети. Она же, в свою очередь, подчиняется самому Йошио Накаде, главе клана на Прометее, по сравнению с которым Во выглядел просто новичком в этом деле.

По части владения собственностью у них все было в порядке: в залог ничего не отдавалось.

“Азартные игры Нью-Йорка” не имели другой собственности на Эпиметее, а также где-нибудь еще.

Судя по данным, у них существовали потребности в дополнительной недвижимости, но небольшие.

К основному капиталу “Накада Энтерпрайзис” доступа не было, и я не смогла добраться до отчетов для акционеров или же других внутренних архивов. Преступления, о которых сообщалось, включали сотни краж, изнасилований, грабительских нападений, незаконные проникновения в компьютерную сеть и так далее на протяжении ста восьми лет существования казино, но это не больше, чем в других заведениях.

“Нью-Йорк” было вторым казино, которое начало предлагать своим клиентам открытые счета под вымышленным именем на официальной основе, следуя примеру давно прекратившего свое существование “Лас-Вегаса 3”.

“Вегас” – это слово пробуждало воспоминания. Когда мне было пять лет, я видела, как специальные машины по уборке утильсырья сжирали оболочку “Вегаса”. Они меня здорово напугали тогда тем, как вгрызались в пластмассу и бетон, будто в ириски. Мне пришла в голову жуткая мысль о том, что компьютерная система этого здания еще жива.

Лас-Вегас – странное название. Есть только одна Вега; я проверяла по звездным таблицам.

Казино же называется “Лас-Вегас 3”. Я знаю о “Лaс-Вегасе 1” и “Лас-Вегасе 2” не больше, чем о том, почему слово стоит в форме множественного числа и почему артикль испанский. Никто на Эпиметее не говорит по-испански. Думаю, что какие-нибудь интеллектуалы должны знать этот язык, но я никогда не слышала здесь испанской речи.

Видео на испанском у нас тоже нет.

На месте казино разбили парк, но не совсем удачный. Завезенная трава вскоре погибла, несмотря на оросительную систему и искусственное освещение. Думаю, что это произошло из-за наличия в земле тяжелых металлов.

Никто не хотел начинать там строительства, потому что все уже знали, что взойдет Солнце.

Это не было секретом задолго до того, как родилась я.

Но сейчас меня интересует не “Вегас”, а “НьюЙорк”. У меня есть привычка отклоняться от темы.

Иногда это полезно – отвлекает людей. Обычно это позволяет мне взглянуть на проблему по-новому. На этот раз эта привычка мне не помогла. И я не увидела ничего интересного в “Нью-Йорке”.

Я очистила экран и задумалась. Ничего нового мне в голову не приходило. Конечно, я могла бы предпринять другие подходы, но сейчас мне не хотелось заниматься этим. Я должна разработать линию с Ченг до конца, а уж потом планировать что-то еще.

Я была уверена, что “Нью-Йорк” имеет прямое отношение к этому делу, а значит, знаю, куда мы отправимся с Ченг.

У меня по-прежнему слишком много времени в запасе, но, черт возьми, я всегда могу просто погулять по городу, что гораздо лучше, чем смотреть видео или что-нибудь еще, чем я и занималась в последнее время. Я выбросила банку из-под “колы” в мусоропровод, нажала на кнопку вызова такси, поставила офис на охрану, проверила, заряжен ли пистолет, встала и пошла к дверям.

Глава 4

Воздух в моем кабинете был недвижим, как скала, а передняя дверь так же звуконепроницаема, как твердый вакуум, поэтому, выходя на улицу, я всегда испытывала шок – ветер стегал по коже, словно стальная проволока, пронзительно завывая, что казалось, снова бродишь по чужой программе. Оказываясь на улице, всегда слышишь вой ветра, туго опоясывающего каждое здание в кратере, а когда он дул в противоположном своему обычному направлении, как это было сегодня, то нес на своих крыльях шум Трэпа.

Сейчас теплый ветер обдувал лицо. Я терпеть не могла это. В годы моего детства ветер был холодным и дул прямо с полночного полюса, где все покрыто подтаявшим снегом. Кроме того, он нес влагу с дождевого пояса.

Теперь ветра бывают только теплые, но несмотря на то, что дуют с солнечной стороны, они такие же порывистые. Еще несколько лет назад люди проклинали холодный ветер, теперь его больше нет. С тех пор, как я поселилась на Хуаресе, ни от кого не слышала о ветре: ни у Луи, ни в других местах. Эти разговоры лишний раз напоминали бы людям о том, что встреча с убийцей близка, а об этом все предпочитали не думать. Хотя, черт возьми, она уже состоялась, но поджариться нам не давала стена кратера, а не ночь.

Я взглянула на небо надо мной и поежилась.

Давно, когда мне было двадцать, и я еще только становилась на ноги, очень хотелось чего-нибудь добиться в своей жизни, поэтому занялась изучением истории по общественной компьютерной сети. И вот я наткнулась на одно старинное музыкальное произведение. Оно было записано через несколько лет после изобретения звукозаписи, еще до того, как стали снимать клипы и использовать дозвуковую запись. Это был чистый звук, даже не такой, какой вы слышите из дешевого динамика компьютера. Но все же это была музыка с ритмичной мелодией и словами. Несмотря на простоту, она не лишена прелести. Я не знаю, как она могла оказаться в открытом банке памяти. Тем не менее, эта сорокапятиминутная запись существовала три-четыре столетия. Я прослушала ее почти всю. Музыка, конечно, пришла с Земли, из того времени, когда еще не летали в космос, не говоря уже о межпланетных перелетах!

Так вот, там были песни, исполняемые певцами, группой или не знаю, как это еще называлось, но именовали они себя “Дорз”. Я запомнила две песни, потому что они подходили к нашей ситуации в Городе Ночной Стороны. Та, которую я вспомнила, посмотрев на небо, называлась “В ожидании Солнца”. Мы все ждали Солнце.

Когда впервые обнаружили, что темная сторона Эпиметея обитаема, людям не пришло в голову подумать о вращении. Показалось, что она не вертится, как множество других планет, хотя это странно для такой молодой системы. Но, черт возьми, им казалось очевидным, что планета не двигается. Когда произвели проверку в кратере, то обнаружили небольшое вращение – менее одного метра в день, но объяснили это вулканической деятельностью, а также неточностью приборов. Эпиметей довольно сейсмичен, не говоря уже о постоянно летающих мимо тарелках, поэтому списали явление на континентальный сдвиг и забыли об этом.

Пришли шахтеры, стали добывать металлы и радиоактивные элементы. Построили закрытый город в большом кратере, возникшем в результате столкновения с метеоритом. Этот кратер единственный на планете мог служить в качестве укрытия в силу своих огромных размеров, а также из-за того, что он располагался близко к месту восхода Солнца, но все же был в темноте. Все было хорошо до тех пор, пока кто-то не заметил, что Город по-прежнему двигается, причем все время в одном направлении – к свету. Он должен был оставаться в темноте до Большого Взрыва Вселенной или до ее гибели от всеобщего плавления.

Шахтеры, владельцы шахт и все остальные запаниковали, пригласили специалистов, и те высказали свое мнение, что планета пока неподвижна, но ситуация скоро изменится.

Мне этот случай кажется очень странным: Эпиметей – очень молодая планета, не имеет спутников, поэтому должна вращаться очень быстро.

Но из-за того, что ее ядро было смещено в сторону от центра, планета двигалась медленно.

Никто точно не знает, как это произошло. По общему мнению, это связано с концентрацией тяжелых элементов, особенно радиоактивных, сформировавших ядро и мантию, температура которой была необычайно высокой, что послужило причиной ее слишком жидкой консистенции. Благодаря всему этому ядро оказалось притянутым ближе к одному краю Этой Касс А или Этой Касс Б во время их прохождения. Возможно, его отбросило от центра в результате столкновения с кометой или еще чем-нибудь.

Как бы это ни случилось, это произошло. Когда планета образовалась, она имела нормальное вращение, но в результате смещения центра резко замедлила его. И каждый раз, когда ядро подходило ближе к Солнцу, Эпиметей двигался все медленнее, пока его движение не достигло минимальной скорости.

Планете такого размера нужно время, чтобы остановиться, даже если роль гигантского тормоза выполняет ядро. Она не остановится ни через несколько часов, ни через несколько лет или даже веков. Однако, несмотря на то, что Эпиметей очень молодой, вращение вот-вот прекратится. Специалисты уверены, что он пошел на свой последний виток, после которого замрет на месте, причем ядро будет смещено в сторону от центра к солнечной стороне. Но этот виток очень медленный. Он длится уже века и продлится еще тысячелетие. Одно тысячелетие – это ничто в масштабе Вселенной.

Между тем, Город Ночной Стороны неизбежно движется к Солнцу, он никогда не повернется в противоположную сторону, а войдет в потоки солнечных лучей, где ультрафиолет убивает рано или поздно всю незащищенную, неприспособленную к нему жизнь. Планета будет вращаться, двигаясь все медленнее и медленнее, пока наконец через тысячу лет она не остановится. Город же окажется прямо под Солнцем, и стены кратера не спасут никого своей тенью. Он никогда не приблизится к закату, даже не достигнет полудня.

Когда вращение планеты прекратится, город замрет навечно в полосе солнечного света.

Все это было выяснено давным-давно, люди пожали плечами и забыли об этом. Целое столетие город рос, расцветал, и все жили в свое удовольствие. Но сто лет промелькнули очень быстро, исчезли, словно текст с дисплея. Рассвет приближался. И, незаметно для себя, все стали ждать Солнца.

Мы знали скорость движения, расстояние, которое представляло пройти планете. Нам с друзьями было по восемь лет, когда, играя, мы высчитали точную дату восхода Солнца. Теперь, смотря на синее небо и алый горизонт, мне это уже не казалось игрой. Приближались смерть, катастрофа, конец света, а я ничего не могла изменить.

“Конец света”, – сказала я, но это не совсем так. Ночная сторона останется вполне пригодной для жизни. На действующих сейчас шахтах по-прежнему будут вестись работы. Люди смогут жить под специальным куполом или под землей. Это не конец света, даже не конец Города, а только конец ночи.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13