На глазах изумленного этнографа происходил диалог - полунемой, невнятный, - но все-таки диалог. И хотя невозможно было поверить в способность человека общаться с крокодилом, эти двое явно общались! Будто ожидая результатов беседы, прекратили свист и сгрудились вокруг мальчишки, вынырнули и покачивались вблизи от берега два других крокодила. Но вот "секретарь" выпрямился и решительным шагом направился к воде. Тотчас навстречу ему устремилась пара рептилий, тоже вылезших на берег. Последовала отрывистая команда Пакунды, и ученики вступили с ними в игру. Они садились на крокодилов верхом, ложились на них ничком, пускали страшенных чудищ в рысь, нимало не опасаясь ни мощных хвостов, ни оскаленных пастей. Возможно, в этой сцене не крылось ничего таинственного, а здешние крокодилы были давным-давно приучены к таким номерам, однако леденящее кровь зрелище потрясло Дебре. Приблизительно через полчаса, когда этнограф убедился в миролюбии рептилий, Пакунда предложил Мишелю тоже поиграть с Авампанго. - Не бойтесь, я сказал ему, что вы мой друг, - заверил он Дебре. Не без опаски француз приблизился к крокодилу. Тот никак не среагировал. Тогда он рискнул сесть на спину пресмыкающегося. И тут из его глаз хлынул целый поток слез, словно Авампанго горько сожалел, что нельзя пообедать столь аппетитным гостем. Осмелев, Дебре ухватил крокодила за хвост. Рептилия оказалась тяжелой, как бревно, но он все же ухитрился метров пять протащить ее по песку. Когда Дебре вернулся к Пакунде, "секретарь по крокодилам" вытянулся перед ним, словно новобранец перед капралом, и торжественно произнес долгожданную фразу: - Вы выдержали испытание. Ваши помыслы чисты. На этом радостном известии знакомство Дебре с "людьми-крокодилами" закончилось. Итак, экспедиция близилась к завершению. Оставалось найти тот очаг, откуда, судя по легендам, слышанным этнографом от колдунов, пошло гри-гри. Вот только как это сделать, он не представлял. И тут на помощь опять пришел счастливый случай. Впрочем, с некоторых пор у Дебре закралось сомнение относительно кажущейся случайности происходящего. Скорее это было похоже на умысел. Словно кто-то все время наблюдал за ним и в нужный момент вмешивался в ход событий. Еще немного, и Мишель поверил бы во всемогущего Мбока не хуже африканцев. ...Визитную карточку необычного колдуна Дебре углядел рядом с рекламными проспектами на стойке портье в гостинице с трафаретным названием "Африканское сафари", между прочим, одной из лучших в Либревиле. На карточке изящным шрифтом было напечатано: "Люсьен Гванкве, джу-джу, бакалавр искусств. Лечение и советы". Не мешкая француз отправился по указанному адресу. Приемная африканского колдуна ничем не отличалась от стандарта европейских психоаналитиков: письменный стол, кушетка, два кресла возле журнального столика, какие-то таблицы на стенах. - Белых не лечу, - сразу предупредил джу-джу. - Я только предсказываю им будущее. Если вы нуждаетесь в моих услугах, будьте любезны уплатить заранее. - Посмотрев на свои часы, надетые на правую лодыжку, он назвал сумму гонорара за тридцатиминутную беседу. Дебре согласился и вручил деньги, которые колдун спрятал под ступню. После этого прозвучало вступление к разговору: - Я - джу-джу, чье искусство сотворено высшей силой. Я успокаиваю боль, дарю радость, раскрываю перед человеком судьбу, заставляю его петь, даже когда он на краю могилы. Что нужно тебе? - с вежливого "вы" колдун перешел на снисходительное "ты". Когда он говорил, на его лице, как у чревовещателей, не двигался ни один мускул. Перед Дебре сидела точная копия знаменитого Фантомаса. Только физиономия колдуна была черная, да к тому же изрезана ритуальными шрамами. - Я хочу знать, где мне найти родину силы "У", - этнограф решил сразу же взять быка за рога: если для этого джу-джу с дипломом бакалавра действительно нет тайн, пусть укажет точный путь к цели. Иначе нет смысла терять время. - Ты неправильно спрашиваешь. Родина силы "У" - Вселенная... Дебре разочарованно хмыкнул. Как он и опасался, колдун намеревался отделаться космической болтовней, поскольку не знал ответа. - ...Но я могу указать тебе, где найти Бот ба Нгуа, того, с кем говорит Всемогущий... Этнограф чуть не подпрыгнул от радости. Это было то, что надо! - ...Но прежде ты должен пройти четвертое испытание. Разве ты забыл об этом? Француз даже не удивился, что джу-джу в габонской столице знает о пророчестве пигмея-ньянги за тысячи километров отсюда. Главное, что он наконец-то окажется у цели. - Где и когда оно мне предстоит? - с опаской, спросил этнограф. - Здесь и сейчас. Джу-джу поднялся с кресла и направился к письменному столу. При этом француз машинально отметил, что спрятанные под ступню колдуна деньги куда-то исчезли. Он достал из ящика стола длинный капроновый передник и накинул его на клиента, как это делают парикмахеры и зубные врачи. Дебре весь напрягся, приготовившись к какой-нибудь болезненной процедуре. Но африканец всего лишь вручил ему четыре маленьких птичьих яичка и велел легонько зажать их в кулаке левой руки. Потом с неожиданной силой сдавил кулак своими ладонями. Этнограф ожидал, что раздастся хруст и содержимое потечет ему на колени. Ведь не зря же джу-джу предусмотрительно закрыл его передником. Однако случилось нечто невероятное. Он почувствовал, что его пальцы словно одеревенели и не поддаются внешнему давлению. Секунд через тридцать колдун отпустил руку Мишеля и разрешил разжать пальцы. Все четыре яичка целехонькие лежали на ладони. - Возьми любое из них правой рукой и сдави, - предложил джу-джу. Не понимая, для чего это нужно, Дебре выполнил его указание. Но стоило ему чуть-чуть сдавить яичко большим и указательным пальцами, как скорлупа треснула и что-то клейкое потекло по ладони. - Ты выдержал и четвертое испытание, - объявил колдун. - Помыслы твои чисты. Поэтому я могу открыть тебе, где найти Бот ба Нгуа. Его зовут Тиваренг. Он - могон и живет в деревне Винай-сен...
      Где вы, братья по разуму?
      Лекции-занятия с Бур Муром - так по примеру его коллег я стал называть Прянишникова, когда мы перешли на "ты", - растянулись на всю осень. Совершенно неожиданно для меня они в основном были посвящены... проблемам космических контактов. Опыты американских астронавтов с телепатической связью или дальновидением, как ее стали теперь именовать, показали, что посылка мысленного импульса с Луны и его прием на Земле происходят одновременно. Свету же и другим электромагнитным колебаниям требуется больше секунды, чтобы пройти этот путь. Отсюда следовал вывод, что кванты разума по своей природе отличны от фотонов, электронов, нейтрино и других частиц, а поле разума - от известных электромагнитных полей. - Тебе знакомо имя Козырева? - однажды спросил Прянишников. Об этом ленинградском физике я, конечно, слышал, однако, чтобы не попасть впросак, молча пожал плечами. Впрочем, для Бур Мура это не имело значения. - У него есть блестящие работы по парамагнитному резонансу, - не дожидаясь ответа, продолжал он. - Но дело не в этом, Козырев высказал интересную мысль о природе времени. Философы определяют его как форму существования материи, а современная физика вообще не знает, что оно собой представляет. Так вот, Козырев полагает, что времени присущи некоторые физические характеристики и одна из них заключается в мгновенном распространении в нем информации. Мой откровенно ошарашенный вид развеселил Прянишникова. - Невероятно? А ты представь, что она распространяется не вдоль, а поперек потока времени. То есть любая появляющаяся в мире информация сразу охватывает его в целом, а не дискретно, по частям. - Теоретически, возможно, это положение правомерно, но в реальном мире так не бывает, - я чуть не добавил: "...Потому что не может быть никогда". Ибо мой здравый смысл отказывался признать подобное утверждение, идущее вразрез с практическим опытом. - Еще как может. Вспомни об американских астронавтах. И правда, ведь результаты их телепатических сеансов в свое время вызвали сенсацию в научном мире! Как же я мог упустить это из виду? - Вот-вот. - Бур Мур откровенно наслаждался своим маленьким розыгрышем. Просто мы не допускали, что может существовать соответствующий материальный передатчик информации, и не пытались измерить время ее распространения. Американцы же, сами того не подозревая, поставили такой эксперимент. Из него, кстати, вытекает, что, подобно времени, мысленное излучение обладает еще и пространственной бесконечностью... В тот раз, когда Прянишников изложил мне основные выводы из своей теории, я даже немного испугался: правильно ли я понял Бур Мура, или он шутит? Мысль, не знающая границ во времени и пространстве! Это было настолько грандиозно, что в порыве восторга я сравнил его квантовую теорию мышления с теорией относительности Эйнштейна. Он смущенно хмыкнул и сказал, что до Эйнштейна ему дальше, чем мне до Льва Толстого, и если уж я никак не могу обойтись без сравнений, то должен поискать кого-либо более сопоставимого. И все-таки, когда мы перешли к проблеме ВЦ, я еще больше уверовал в правильность моей оценки. ...Стремительный выход человека в космос и выдающиеся достижения современной науки вновь поставили на повестку дня извечный вопрос, одиноки ли мы во Вселенной, или под чужими солнцами тоже существует жизнь, разум, цивилизации? Увы, длительные поиски искусственных радиосигналов с других миров, а также проявлений "космических чудес" - следов астроинженерной деятельности "сверхцивилизаций", далеко обогнавших нас в своем развитии, не дали результатов. Если, конечно, не принимать во внимание НЛО. Но с ними пока больше споров и сомнений, чем реальных доказательств их космического происхождения. Поскольку практика оказалась бессильна, на авансцену вышли ученые, попытавшиеся истолковать отрицательные результаты поисков. Оптимисты исходят из теории "населенной Галактики" американца Дрейка. Согласно ей, жизнь возникает везде, где для этого есть подходящие условия. Причем число ВЦ, учитывая размеры и возраст Вселенной, должно достигать порядка десятков миллионов. Более скромные оценки колеблются от ста тысяч до миллиона. Все оптимисты твердо верят в "принцип нормальности", который гласит: "Мы, земляне, не слишком хороши и не слишком плохи. Мы просто типичны и поэтому представительны". Ненаблюдаемость же технологических цивилизаций можно объяснить разными причинами. Например, срок жизни ВЦ в "коммуникативной фазе" слишком мал. Они гибнут еще в "младенческом возрасте", не успев установить межгалактические контакты. Или же посылаемые ими сигналы настолько сложны для нас, что не поддаются расшифровке. Другие полагают, что нужно отказаться от положения о непрерывности возникновения жизни. Она зародилась сразу во многих местах на определенном этапе эволюции Вселенной, когда для этого создались соответствующие физико-химические условия. Далее началась эволюция от простейших форм к сложным вплоть до разума. Однако пока ВЦ, как и наша земная цивилизация, еще не достигла столь высокого развития, чтобы иметь возможность посылать достаточно мощные сигналы в межзвездное пространство, которые были бы услышаны другими. Пессимисты, напротив, считают, что Земля - единственный очаг жизни во Вселенной. Следы деятельности сверхцивилизаций в космосе нельзя не заметить. А раз мы их не видим, значит, ВЦ просто нет. Этой точки зрения, в частности, придерживается известный советский ученый И. С. Шкловский. Я лично не согласен с ним, хотя скорее всего разумную жизнь в Галактике обнаружить действительно легче, чем простейшую. Разум в стадии технологической цивилизации не может не дать о себе знать, не проявить себя. Взять хотя бы искусственное электромагнитное излучение Земли, не говоря уже о посылке в космос радиосигналов и межпланетных станций. Поэтому представьте мою радость, когда выяснилось, что Прянишников тоже не усматривает в землянах нечто исключительное и уникальное. Если же нам до сих пор не удалось установить контакт с братьями по разуму, то, по его словам, виноваты в этом мы сами. - Наша принципиальная ошибка в том, что мы закостенелые технократы и по своему образу и подобию приписываем это прискорбное качество другим, запальчиво доказывал Прянишников. - Мы считаем, что контакт возможен лишь с такими формами жизни, которые пошли по линии совершенствования технологии, а "цивилизацию рыб", например, на покрытых водой планетах можно обнаружить, только побывав там. В итоге эта закостенелость привела к напрасной трате времени и колоссальных интеллектуальных и материальных средств... В отношении последнего я был осведомлен, пожалуй, даже лучше Бур Мура. После Международной конференции в Бюрокане я увлекся проблемой поиска ВЦ и подготовил серию материалов об этом. Время тогда было такое, что, казалось, еще шаг, еще усилие - и мы мысленно обнимемся с нашими братьями по разуму. В течение пяти лет исследовательский центр НАСА в Пасадене обследовал четыре пятых видимого неба на всех частотах "радиоокон". Стартовал проект "ОЗМА", программа наблюдений двух похожих на Солнце звезд - тау Кита и эпсилон Эридана, - находящихся от нас на удалении всего нескольких световых лет. Затем в работу включился самый большой в мире радиотелескоп "Аресибо" в Пуэрто-Рико, прослушавший шестьсот пятьдесят звезд уже на расстоянии семидесяти пяти световых лет. В Огайо-Веслейоне составили каталог из двадцати тысяч радиоисточников. Однако, сколько ни билась гигантская ЭВМ над расшифровкой их сигналов, ничего похожего на признаки внеземного маяка обнаружить не удалось. Оставалось утешаться тем, что отсутствие доказательств не есть доказательство отсутствия. Не исключено, что мы - "младенческая цивилизация", которой нужно еще расти и расти, чтобы быть принятой в "Галактический клуб для взрослых". Вообразите охватившие меня чувства, когда я познакомился с гипотезой Прянишникова в отношении ВЦ: - Смешно думать, будто можно наладить космическую связь с помощью радиосигналов, света, инфракрасного или рентгеновского излучения. Слишком велика будет временная пауза между посылкой первоначального импульса и получением ответного, чтобы всерьез заниматься этим. Мы не хотим понять, что ни одно разумное существо не станет пытаться завязывать диалог, если продолжать его будут в лучшем случае далекие потомки. Представь себе, что на заре туманной юности ты звонишь кому-нибудь по телефону и спрашиваешь, как у него дела. Потом, прожив жизнь, из ответного звонка вдруг узнаешь, что у собеседника полсотни лет назад они обстояли хорошо. А ты уже вообще забыл этого человека. Ну не глупо ли? - смеялся Бур Мур. - Единственная возможность космических контактов - это мысленное излучение с его мгновенным переносом информации. Именно здесь нужно сконцентрировать усилия и вести интенсивный поиск, если мы хотим добиться результатов... За несколько лет до моего знакомства с Прянишниковым, когда вышел первый номер журнала "Феномен", он наделал много шума сенсационными материалами о безграничных возможностях экстрасенсов, легко читающих прошлое и предсказывающих будущее, исцеляющих любые болезни и чуть ли не овладевших левитацией, не говоря уже об элементарном телекинезе. Во всяком случае знаменитый Геллер рассказывал в журнале о том, как он мысленным усилием остановил лондонский Биг Бен, а потом во время телесеанса заставил пойти тысячи сломанных часов в Советском Союзе. Достать "Феномен" можно было только на "черном рынке" за пять номиналов, да и то в ксерокопии. Ясно, что я тут же решил перейти на работу в его редакцию, благо ответственный секретарь был моим приятелем. И лишь категорическое "нет" мудрого Ван Ваныча спасло меня от опрометчивого шага. "Сенсации рождаются и умирают, а наше "Всемирное обозрение" было и будет всегда", - изрек он с апломбом дельфийского оракула или, если хотите, бабы Ванги, известной болгарской прорицательницы. И оказался прав. О "Феномене" сегодня никто не помнит, а "Вокруг да около", как называем мы между собой в шутку наш телевизионный вестник, передается не только по первой всесоюзной программе, но и по каналам "Интервидения", "Евровидения" и "Уорлд нет". Правда, такую популярность он приобрел лишь после того, как советскому физику Борису Михайловичу Прянишникову и французскому этнографу Мишелю Дебре была присуждена совместная - заметьте: впервые в истории представителям столь разных наук! - Нобелевская премия. Этому знаменательному событию предшествовала мало кому известная предыстория, в которую входит все, что я рассказал раньше. Но не только это. Накануне Нового года в программе "Мир вокруг нас" вышла в эфир часовая передача с участием Прянишникова. Она была повторена "Евровидением" и "Уорлд нет". А через три дня в Москву прилетел Мишель Дебре.
      Так повелел Всемогущий
      Мне повезло присутствовать при первой встрече физика Прянишникова с "лириком" Дебре в Институте высшей нервной деятельности. Ее без преувеличения можно назвать исторической, хотя педанта, признающего только строгие правила протокола, она наверняка бы разочаровала. Француз ворвался в кабинет Бур Мура подобно маленькому вихрю. - Парле ву франсе? - прямо с порога вместо приветствия требовательно спросил "Неистовый Мишель". Позднее, когда я узнал его прозвище, то нашел, что оно как нельзя лучше подходит экспансивному французу. - К сожалению, нет, - в голосе Прянишникова прозвучали непривычные извиняющиеся нотки. - Оунли инглиш. - Оу, сплендид! - перешел на английский Дебре. - Я привез материальное доказательство вашей теории. Мысленный контакт с внеземной цивилизацией не только возможен, он уже установлен! - выкрикнул француз, торжествующе глядя на Прянишникова. Выдержке Бур Мура можно было позавидовать. Нет, он не вскочил и не бросился обнимать Дебре, не забросал его вопросами, а лишь довольно безразлично - во всяком случае так мне показалось - спросил, где и когда это произошло. - В Африке, у могонов, на протяжении тысяч лет. - Этнограф, видимо, решил проучить или же расшевелить физика-флегматика. Но это было не так-то просто. - И кто же зафиксировал этот контакт? В чем он выражался? - Прянишников по-прежнему делал вид, что сообщение Дебре его не слишком интересует. - Я и многие поколения могонов. Ну, а в результате это крошечное племя по своим познаниям в области астрономии не уступит нашей новейшей науке. - Об африканском гри-гри Дебре тогда предусмотрительно умолчал. - Так рассказывайте же, дорогой Мишель, - сбросил напускное безразличие Бур Мур и кинулся обнимать француза. ...До Твелы, административного центра небольшой территории, где обитало тридцатитысячное племя могонов, этнограф добрался сравнительно легко. А вот Винайсен, крошечную деревню, спрятавшуюся в глубине тропического леса, без помощи Жака Ру, вызвавшегося быть проводником, не разыскал бы ни за что. Но оказалось, что Бат ба Нгуа - "тот, с кем говорит Всемогущий" жил не в самой деревне, а километрах в семи от нее. Дебре потерял счет лесным тропинкам, приводившим к резиденциям африканских колдунов. Они не были похожи друг на друга, говорили на разных языках, однако все без исключения селились подальше от соплеменников. Своим местоположением их одинокие хижины напоминали засекреченные атомные объекты с повышенной радиацией. Дебре даже подумалось, что у этой закономерности, вероятно, есть веская причина. Чем черт не шутит, вдруг гри-гри на самом деле образуют вокруг себя особое поле, схожее с радиационным, которое влияет на окружающих и представляет для них опасность. Тиваренг встретил гостей у порога небольшого, но вполне европейского на вид коттеджа под оцинкованной крышей, опоясанного широкой верандой. Не иначе, отметил про себя этнограф, высшая ступенька в африканской колдовской иерархии приносит неплохой доход тому, кто говорит со Всемогущим. Внешность Бат ба Нгуа тоже оказалась нетипичной для гри-гри. Это был худой, словно бы изголодавшийся человек с необычайно красивым, благородным лицом и черными искрящимися глазами. Вместо пояса талию стягивала полоска черной потрескавшейся коры какого-то неизвестного этнографу дерева. С плеч на спину ниспадала великолепная мантия из пышного серебристого меха. Голову закрывала маленькая шапочка из шкуры леопарда, а на руках и ногах при малейшем движении пощелкивали браслеты из львиных клыков. Однако вовсе не этот пышный наряд больше всего поразил Дебре в первые минуты знакомства. Стоило проводнику чихнуть, как Тиваренг моментально зажал пальцами нос. Старец тут же отвел Жака в сторону и минут пять держал ладонь на его переносице. После чего совершенно серьезно объяснил удивленному этнографу, будто с этим человеком к ним хотел проникнуть злой дух, сопутствующий белым, но он вовремя прогнал его. Если злонамеренность духа еще можно было оспаривать, то знание старцем элементарных правил гигиены не вызывало сомнения. Больше того, как показали последующие дни, его ладонь подействовала на насморк Ру куда лучше, чем патентованные средства, которыми этнограф пытался вылечить его. Если не считать маленькой заминки в самом начале, посещение Бат ба Нгуа проходило подобно настоящему дипломатическому визиту. Каждая из сторон имела своего переводчика: гость - Жака Ру, хозяин - паренька лет четырнадцати по имени Покор, внука Тиваренга. Первым делом старец предложил приезжим привести себя в порядок и отдохнуть с дороги. Потом он готов поделиться всем, что интересует француза. Причем Тиваренг даже не спросил, зачем приехал Дебре, очевидно наперед зная, что именно его интересует. Когда же тот направился к рюкзаку, в котором была припасена канистра с водой, старец задержал Дебре и поманил за собой. В дальнем конце веранды стоял большой глиняный чан. Тиваренг зачерпнул из него пригоршню и выпил. - Бери воду отсюда. Она целебная, лечит все болезни, - перевел Покор. За годы скитаний по Африке Мишель взял за правило пить только кипяченую воду, в крайнем случае растворять в ней обеззараживающие таблетки. Но сейчас не оставалось ничего другого, как последовать предложению хозяина. Вода оказалась прохладной - это при здешней-то жаре! - и очень вкусной, с легким пряным запахом. Этнограф заглянул в чан. Все дно заросло тонкими коричневыми стебельками, которые, по-видимому, служили естественным фильтром. Послеобеденный отдых затянулся почти до вечера. Солнце клонилось к закату, когда Тиваренг вышел на веранду, где внук уже расставил легкие плетеные кресла для деда и француза и низенькие табуретки для себя и проводника. Первым делом Дебре включил диктофон, положив его на пол между креслами, и стал регулировать уровень записи. Старец, с насмешливой улыбкой наблюдавший за манипуляциями француза, в конце концов посоветовал оставить машинку в покое. Она ему не понадобится: Дебре навсегда запомнит все, что скажет Бат ба Нгуа. - Но ведь другие могут не поверить мне, - возразил Мишель, ничуть не удивившись тому, что лесной отшельник знаком с диктофоном. - А откуда они узнают, кто говорит из этой машинки, если они не будут видеть меня? - Аргумент был неопровержим. Впоследствии, чем больше Дебре вдумывался в услышанное от Тиваренга, тем больше убеждался, что ему фантастически повезло. Шутка ли сказать: быть посвященным в космическую тайну могонов, которая имела поистине планетарное значение! ...Когда-то не существовало ничего, а весь мир был сжат в крошечное зернышко "по", во много раз меньше просяного. Оно состояло из четырех "Опять это магическое число!" - подумал Дебре - элементов: вода - "ну", воздух - "оньо", огонь - "яу" и земля - "минне". Потом бог Амма, чье имя значит "крутящийся вихрь", вызвал взрыв, сотворивший Вселенную. Тиваренг назвал ее описательно: "То, что не имеет границ". Потом творческий процесс у Аммы - в изложении Бат ба Нгуа - продолжается довольно оригинально. Этнограф отметил про себя, что в отличие от Христа африканский бог смотрел в корень и поэтому начал создавать "знаки", придающие всему, что есть в мире, материальность, форму и цвет. Первыми появились два "направляющих знака", затем восемь "главных" и двадцать две семьи "низших". Совокупность этих знаков составляет сущность вещей, или "невидимого Амму". В целом космогоническая система могонов вполне соответствовала научным теориям и гипотезам. В ней были и Большой взрыв, и эволюция Метагалактики, и Периодическая система элементов, и даже два из них, наиболее распространенные в космосе, - водород и гелий. Впрочем, независимо от этого Дебре не мог не восхититься, глядя на чернокожего мудреца. Благородные черты его лица, и особенно мерцающий свет бездонных черных глаз, который дается только абстрактным умам, делали старца похожим не то на Декарта, не то на Архимеда. Если с космосом все обстояло более или менее понятно, то, когда Тиваренг спустился на Землю, голова у этнографа пошла кругом. И было от чего: Иман, Мбок, "У", а теперь еще и Амма. Кто есть кто? Какую роль играет тот или иной бог в гри-гри и различных его проявлениях, начиная с дальновидения Дебре успел убедиться, что африканские колдуны, без сомнения, владеют им и кончая таинственной властью над животными? Мишелю пришлось прервать плавно журчащую речь Тиваренга, чтобы спросить об этом. Последовавшая затем сцена напомнила Дебре школьный урок, когда терпеливый учитель вынужден объяснять бестолковому ученику прописные истины. Четыре имени - лишь четыре ипостаси Всемогущего: Амма - это начало всего, то есть, насколько понял Дебре, энергия; Мбок - порядок в широком смысле этого слова, в частности проявляющийся в разуме, которым Всемогущий наделил людей; "У" - частица его самого, коей он в лице Имана одарил избранных. Поэтому не имеет значения, каким именем называть высшее божество. По версии Тиваренга, в незапамятные времена, когда на месте пустыни росли густые леса, люди были совсем дикими и жили стаями, подобно зверям. Но здесь, на плато Твела, где обитали предки могонов, Всемогущий вдохнул в них разум, научил говорить и понимать друг друга. После этого они стали расселяться по всей Африке, неся с собой знание. Так появились риянго-мбе, что значит "избранные". Правда, теперь их чаще называют приобщенными или посвященными, потому что Иман раскрыл риянго-мбе многие тайны. Например, им доступен древний магический язык "сиги-со", с помощью которого можно общаться на любом расстоянии. Дебре был настолько захвачен рассказом Тиваренга, что не заметил, как наступила ночь и на черном бархатном небе зажглись крупные яркие звезды. Зато Жак Ру с трудом удерживал налитые свинцом веки. Он вообще не понимал, зачем понадобилось чудаку парижанину слушать сказки черномазого колдуна. Хорошо еще, что ему почти не приходилось переводить, поскольку с этим неплохо справлялся сопляк Покор, знавший французский, как выяснилось, куда лучше, чем Ру - мого-со. Немного развлекли Ру лишь фокусы, которые стал показывать старик: каким-то образом заставил без огня кипеть воду в чаше и обугливаться концы палочек. Потом принес две смешные пирамидки, подвешенные на нитке, а когда они завертелись, ввинчиваясь одна в другую, начал уверять, будто с их помощью говорит со своим богом. Впрочем, когда он принялся тыкать пальцем в небо и перечислять названия звезд, Ру перестал слушать Тиваренга. Отправиться с этнографом в Винайсен Жака Ру соблазнил не столько щедрый гонорар, обещанный Дебре, сколько намерение провести рекогносцировку в этом глухом районе, где, по слухам, водилось много слонов. Раньше Ру хорошо зарабатывал на контрабанде слоновой кости. Но в последнее время добывать ее стало трудно. Слонов сильно повыбили, да и власти всерьез взялись за браконьеров. Здесь же лесной охраны пока вроде бы не было. Значит, позднее можно будет специально приехать сюда за бивнями. Занятый этими приятными мыслями, Ру незаметно задремал и чуть не свалился с табурета. После чего Мишель сжалился над проводником и отпустил его спать. Сам он совершенно не ощущал усталости, хотя перевалило далеко за полночь. Они с Тиваренгом проговорили до самого утра. А когда верхушки деревьев позолотили первые лучи солнца, старец встал и, глядя на порозовевшее небо, с явным облегчением сказал: - Теперь ты знаешь тайну Всемогущего. Можешь открыть ее людям, потому что для них настало время тоже говорить с ним. Под вечер Дебре с проводником покинули гостеприимный дом Бат ба Нгуа. Высокий, прямой, с проседью в жестких курчавых волосах, он стоял на веранде, задумчиво глядя им вслед. Таким и запомнился мудрый старец французу. - ...И знаете, что меня больше всего убедило в реальности рассказанного Тиваренгом? - Дебре посмотрел на нас с Прянишниковым лукавым взглядом: Его потрясающие познания в астрономии. После возвращения в Париж я специально консультировался с видными астрономами, и они были изумлены не меньше моего. Посвященным известно множество звезд, в том числе целые галактики, например "спиральный звездный мир" - Йалу ула, который мы называем Млечным Путем. Кстати, старец сообщил даже точный период обращения белого карлика Сириуса-В вокруг главной звезды - пятьдесят лет, хотя он вычислен сравнительно недавно. Француз помолчал, наслаждаясь зрелищем наших растерянных физиономий. Потом продолжил: - О строении Солнечной системы нечего и говорить. Тиваренг не только перечислил планеты, вращающиеся, по его словам, вокруг Солнца, причем не забыл упомянуть кольца Сатурна и спутники Юпитера, но и сказал, что Земля при своем движении крутится, как волчок, а Луна - Ие пилу - "суха и мертва" и вертится вокруг нас. Впрочем, это еще не все. Допустим, звездное небо можно изучать, наблюдая его в самодельный телескоп, хотя само по себе это тоже невероятно. Однако я столкнулся с такими вещами, которые вообще не поддаются рациональному объяснению. Ну скажите, как риянго-мбе могли прийти к выводу о бесконечности Вселенной? Или о том, что она населена не просто различными живыми, а разумными существами? Тиваренг говорил о "рогатых, хвостатых, крылатых, ползающих людях" на других землях как о чем-то само собой разумеющемся... И все-таки главный сюрприз Дебре приберег напоследок. Заключался он в следующем. Советский академик Казначеев выдвинул гипотезу о том, что в человеческом организме с нашей белково-нуклеиновой формой жизни сосуществуют и другие формы - так называемые полевые сообщества. Благодаря им, к тому же без всяких мутаций, появился гомо сапиенс. Случилось это три-четыре миллиона лет назад, когда во внешней среде возникла некая физическая аномалия, давшая толчок процессу превращения протогоминида в человека разумного. Так вот, французский этнограф пришел к заключению, что такой аномалией был мысленный импульс, посланный из космоса внеземным разумом. Причем это произошло только там, где геофизические условия существования далеких предков человека оказались наиболее благоприятными для приема нейронами их мозга излучения внеземного разума. Могоны почитают его как Всемогущее божество и полагают, что это эпохальное событие имело место лишь на их плато Твела. Однако современная наука считает, что человек возник на Земле одновременно в нескольких очагах - в Экваториальной Африке, у Полярного круга и в Южной Азии. Значит, таких контактов было несколько.