Глава первая

БОРЬБА ЗА КИЕВ

Киев в период феодальной раздробленности, когда земли и княжества отделялись, взращивая собственные княжеские династии, был центром не только Киевской земли, но и оставался главным городом Руси, желанным для любого князя.

Более того, Киев нельзя в полном смысле слова назвать столицей собственно Киевского княжества, как, например, Галич – Галицкого, Рязань – Рязанского или Смоленск – Смоленского. Подтверждением тому может быть ситуация, сложившаяся во второй половине XII столетия, когда на киевском столе сидел истинный герой «Слова о полку Игореве» – Святослав Всеволодович, – тогда как Киевской землей управлял Рюрик Ростиславович из ставки во Вручии (современный Овруч). Его сын, Владимир Рюрикович, правивший в Киеве незадолго до татаро-монгольского нашествия, когда терял город, также уходил во Вручий.

Основы такого положения были заложены еще во времена централизованности Древнерусского государства, когда великое княжение в Киеве получал старший в роду – при этом право на великокняжеский престол на Руси переходило не от отца к сыну, а от брата к брату, потом – к старшему сыну, а затем снова – по горизонтальной линии.

С усугублением раздробленности правила великокняжеского наследования все чаще стали нарушаться, что только обостряло междоусобицу. Отдельные князья и целые княжеские роды вели изнурительные войны за различные земли бывшего Древнерусского государства, главным призом в которых неизменно оставался Киев.

Как пишет в своем фундаментальном труде «История России с древнейших времен» Сергей Михайлович Соловьев, «…на Руси не было единого государя; в ней владел большой княжеский род, единство которого поддерживалось тем, что ни одна линия в нем не имела первенствующего значения и не подчиняла себе другие в государственном смысле, но каждый член рода в свою очередь вследствие старшинства физического имел право быть старшим, главным, великим князем, сидеть на главном столе, в лучшем городе русском – Киеве… главная цель усобиц была поддержать свое право на старшинство, свое место в родовой лествице, от чего зависело владение тою или другою волостию. Но если верховным желанием, главною заветною целию для каждого полноправного князя-родича было достижение первой степени старшинства в целом роде и если с этою степенью старшинства необходимо связывалось владение лучшим городом на Руси, матерью городов русских – Киевом, то понятно великое значение этого города для князей».

Как говорит цитируемая историком летопись, «…да и кто не полюбит киевского княжения? Ведь здесь вся честь и слава, и величие, глава всем землям русским Киев; сюда от многих дальних царств стекаются всякие люди и купцы, и всякое добро от всех стран собирается в нем».

XII век ознаменовался обострением междоусобной борьбы за Киев, которую развязали в начале столетия смоленские Ростиславичи и черниговские Ольговичи. Княжеская вражда происходила под неусыпным контролем владимирского князя.

Во втором десятилетии XII века ситуация изменилась. В 1212 году умер Всеволод III, правивший Владимиро-Суздальским княжеством 32 года. В том же году умер Всеволод Чермный из Чернигова, который последние семь лет своей жизни провел в бесконечных войнах за Киев. Власть в южной столице получили Ростиславичи, и на десятилетие на юге установилось относительное затишье. Неспокойствие перемещается на север – во Владимир, и в особенности в Новгород.

Население Киева в период его расцвета оценивается в 50 тысяч человек – именно эта цифра практически всеми исследователями считается верной. По оценке Михаила Грушевского, в Киеве с пригородами было 100 тысяч жителей. Ни один город Древней Руси не мог сравниться по численности жителей с Киевом. Так, во втором городе Древнерусской державы – Новгороде, – по оценкам историков, проживало около 30 тысяч человек. Численность населения Киева считалась высокой и для Европы и была сопоставима с показателями таких столичных городов, как Париж и Лондон.

У нас нет данных об уменьшении количества жителей перед татаро-монгольским нашествием. Вероятно, население не росло по сравнению со временем Ярослава Мудрого, но и вряд ли сокращалось.

Местоположение города с точки зрения его безопасности можно считать практически идеальным. Его колыбелью стала высокая неприступная гора, возвышавшаяся над рекой. Именно эта часть Киева известна как Город Владимира. Сегодня это – исторический центр, в котором закономерно сосредоточена основная масса памятников архитектуры и истории.

Уже при Ярославе Мудром город значительно расширился, при этом границы Города Ярослава считаются хрестоматийными. Это, прежде всего, крепостная стена и городские ворота. Сегодня в Киеве существует улица Ярославов вал – ее имя говорит само за себя. Она протянулась от Золотых ворот, воссозданных на месте оригинальных, до Львовской площади, где в древности находились Львовские (другое название Жидовские) ворота. Эти ворота выходили на запад, откуда и название. Второе название может свидетельствовать о том, что вблизи них был квартал, населенный евреями, вероятно хазарскими.

Были еще третьи ворота – Лядские. Они выходили на юг, именно через них воины Батыя проникли в город. Сегодня на их месте – Майдан Незалежности, бывшая площадь Октябрьской революции.

Откуда такое название – до конца не ясно. По одной из версий, оно связано с поляками – ляхами, однако источники не сообщают о местах компактного проживания польского населения в Киеве. По другой версии, оно происходит от слова «ляда», которое означает расчищенное от леса место, – к Лядским воротам в древности подходили лесистые заросли.

На плоской местности возле реки раскинулся Подол, который по площади превосходил многие города Киевской Руси, да и Верхний город тоже. Здесь находился торгово-ремесленный посад, а также порт. Подол, как и весь остальной Киев, за исключением нескольких каменных церквей и княжеских дворцов, был деревянным и часто страдал от пожаров.

Здесь находилось торжище, на котором также собиралось народное вече. В 1068 году князь Изяслав Ярославич поссорился с киевлянами и перенес «торговище» с Подола в Верхний город. Как говорит летописец, «Изяслав же взогна торг на гору». Вероятно, сделал он это, желая оказывать более решительное давление на вечевые сходки. Впоследствии торговище перешло опять на Подол, сообщает Владимир Антонович в своем исследовании о древнем Киеве.

Подол того времени был также укреплен, он был обнесен палисадом, который тянулся между киевскими холмами и Днепром.

Укрепление проходило чуть дальше современных улиц Нижний вал и Верхний вал – от горы Щекавица, что напротив Житнего рынка, до улицы Почайнинской. В древнем Киеве корабли и суда швартовались не на Днепре, а на Почайне, которая создавала удобную и безопасную гавань.

В двух километрах к югу от города лежало село Берестово, в котором князь Владимир Святославич построил княжеский двор. Вблизи Берестова был основан Киево-Печерский монастырь, культурное и просветительское значение которого в Древней Руси общеизвестно.

Южнее Печерского монастыря, на берегу Днепра находился Выдубицкий монастырь. Обитель памятна тем, что здесь во времена Владимира Мономаха игуменом был Сильвестр – составитель первого летописного свода, или так называемой «Повести временных лет».

Ни Киево-Печерский, ни, тем более, Выдубицкий монастырь не входили в то время в состав собственно города, как сегодня. Также не были частью Киева нынешние районы современного города, такие как Клов, Дорогожичи, Предславино и другие.

Левый берег Днепра также не входил в состав Киева. Труханов остров посреди Днепра был местом проведения княжеских съездов.

Отсутствие единства территории Киева сохранялось до позднего времени, рельефные и архитектурные особенности исторических частей города – Горы, Печерска и Подола – присутствуют и сегодня.

Немецкие источники сообщают, что в Киеве того времени было 400 церквей и 8 торгов, суздальская летопись говорит о том, что во время пожара 1124 года в Киеве «только церквей сгорело больше шестисот». Эти цифры, вероятно, преувеличены. Вместе с тем, как пишет Грушевский, в те времена богачи имели свои личные церкви во дворах.

Несмотря на строительный бум, не прекращавшийся вплоть до нашествия, большинство построек были из дерева. Валы, окружавшие Киев, были земляными, значительной толщины, и их было очень сложно пробить. Поверх валов шли деревянные ограждения – заборола, за которыми прятались защитники города. Именно на разрушение этих заборол были, в первую очередь, направлены силы татаро-монгольских захватчиков при штурме.

Таким был в древности Киев, за который беспрестанно сражались князья. Как говорил летописец, кто же мог отказаться от Киева – лучшего города Руси.

Глава вторая

НОВЫЙ ВРАГ

Враги приходили на Русь издавна. Были хазары, были варяги, приходили печенеги, которых раз и навсегда отвадил князь Ярослав Мудрый. На месте, где в 1036 году у стен Киева были разбиты печенеги, Ярослав приказал воздвигнуть храм – знаменитую теперь на весь мир Софию Киевскую.

Место печенегов очень быстро занял новый, еще более грозный враг – половцы. Лишь Владимир Мономах смог изгнать половцев с Руси, но и после этого они нередко совершали опустошительные набеги на русские земли.

Военные действия сменялись перемириями, во время которых заключались браки. На половчанках были женаты сыновья Владимира Мономаха Юрий (Долгорукий) и Андрей. Половецких жен имели также Олег Черниговский и его сын Святослав. Сыновья князя Святослава – герои «Слова о полку Игореве», – собственно князь Игорь и его брат Всеволод, по крови были больше половцами, чем русскими. Сын Игоря, Владимир, в плену также женился на половецкой княжне.

Несмотря на то что в XIII веке половцы практически перестали беспокоить русские земли, они, в отличие от своих соплеменников – торков, берендеев, ковуев, черных клобуков, которые состояли на службе у русских князей, – так и не стали для Руси «своими». Но не половцам суждено было погубить Русь.

Новый враг появился оттуда, откуда он приходил и раньше – с востока, из степи.

Большому нашествию 1237–1240 годов предшествовала «разведка боем», осуществленная военачальниками Чингисхана Джебе и Субедеем в 1223 году.

После завоевания монголами Хорезма эти двое получили разрешение Чингисхана нанести удар по «западным землям». Разгромив Азербайджан и Грузию, они продвинулись на Северный Кавказ, где встретились с аланами (осетинами) и половцами.

Монголы, прельстив половцев подарками и разговорами о том, что они с ними «одного рода», разбили наголову осетин, а после этого и «братьев»-половцев. Затем монголы взяли Судак в Крыму, после чего перед ними открылась дорога на Русь.

Тем временем на Руси борьба за Киев не утихала, и князья на киевском столе менялись с невероятной скоростью.

Вместе с тем, непосредственно перед приходом татаро-монголов на Русь в Киеве наблюдалась относительная политическая стабильность. После изгнания Всеволода Чермного в 1212 году стольный град на многие годы оказался в руках княжеского рода Ростиславичей. Именно к этому роду принадлежал Мстислав Романович по прозвищу Старый, который первым из киевских князей столкнулся с монголами.

Таким образом, Мстислав Романович может считаться первым киевским князем монгольской поры, которая в Южной Руси продолжалась до второй половины XIV века, а на севере затянулась еще на одно столетие.

Удивительно то, что в русских летописях того времени совершенно нет сведений о появлении на восточных рубежах новой грозной силы.

О приближении врага сообщили половцы, чьи кочевья подверглись нападению монголов. Половецкий хан Котян попросил о помощи своего зятя – галицкого князя Мстислава Мстиславича Удалого. Тот созвал в Киеве княжеский съезд, на котором и было решено выступить навстречу врагу.

Кампанию возглавили три влиятельных князя – три Мстислава. Помимо князя Галицкого в поход собрались со своими дружинами Мстислав Романович Киевский и Мстислав Святославич Черниговский. Всего же на монголов выступили 18 князей – преимущественно из Южной Руси – ни Новгород, ни Псков, ни даже Суздальская земля свои дружины не прислали (есть летописное сообщение, подвергаемое некоторыми историками сомнению, что дружина владимирского князя шла к месту битвы, однако повернула назад в районе Чернигова, когда стало известно о разгроме русских).

В этом же походе принял участие молодой князь Даниил, впоследствии известный как Даниил Галицкий.

Решающая битва произошла 31 мая 1223 года на реке Калке. Ей предшествовали стычки с передовыми монгольскими отрядами.

Монголы вновь решили применить хитрость – к русским князьям были направлены послы, которые, если верить летописи, сказали примерно следующее: «Мы с Русью войны не хотим и на вашу землю не посягаем. Воюем мы с половцами, которые всегда были вашими врагами, а потому, если они бегут теперь к вам, – бейте их и забирайте себе их добро». Князья не прислушались к словам монголов и перебили послов.

Выдающийся русский историк Лев Гумилев полагал, что у монголов действительно не было в планах воевать Русь, так как их врагами на самом деле были половцы. Но, коль скоро русские приняли сторону половцев, к тому же были убиты монгольские послы, что считалось смертельным оскорблением, то теперь и они стали для монголов врагами.

Русские потерпели в битве на Калке сокрушительное поражение. Точное количество погибших нам неизвестно (в летописи говорится о гибели 10 тысяч киевлян, что является безусловным преувеличением), однако есть сведения, что погибли девять князей, то есть половина из принявших участие в походе. Среди них – и Мстислав Романович Киевский и Мстислав Святославич Черниговский.

Можно только догадываться о причинах поражения русских дружин. Наиболее убедительной является та, что изложена в Ипатьевской летописи, где говорится о «великой вражде» между тремя Мстиславами.

Битва на Калке показала всю суть того, что в это время происходило на Руси, прежде всего в южной ее части. Постоянно ссорясь между собой, не находя элементарного компромисса, князья, имея безусловное преимущество, бездарно распорядились имеющимися в их распоряжении ресурсами, что и привело к бесславному краху.

Казалось бы, после столь сокрушительного поражения русские должны были озаботиться появлением у своих рубежей нового врага, однако этого не произошло. Как отмечают историки, в период после Калки до нашествия Батыя – а это почти 15 лет – в летописях нет ни одного упоминания о новой угрозе.

«Татары вернулись от Днепра, и не знаем, откуда пришли и где снова подевались – откуда их Бог привел за наши грехи», – цитирует современника тех событий Михаил Грушевский.

Как пишет в своей книге «Кризис средневековой Руси. 1200–1304» профессор Оксфордского университета Джон Феннел, «Печальные события 1223 года оставили у русских ощущение, что татары как бы растворились в степи. Русские расценили происшедшее как еще одно степное нашествие, которое, по крайней мере, принесло ту пользу, что нейтрализовало половцев».

Что ж, звучит вполне правдоподобно, что, однако, вовсе не оправдывает легкомыслие Руси.

Здесь следует привести один эпизод, который, вероятно, частично объяснит, с чем могло быть связано столь, казалось бы, неадекватное поведение русских в отношении монголов, или, как принято говорить, татаро-монголов (монголо-татар).

Известный киевский археолог Глеб Ивакин в своей книге «Историческое развитие Киева XII – середины XVI веков» сообщает о любопытном факте. Так, по его словам, в «Истории сельджуков» Ибн Биби рассказывается о том, как из-за постоянных жалоб купцов на грабежи султан турок-сельджуков Ала ад Дин Кайкобау (Кей Кубад) в 1221 году отправил карательную экспедицию через «Хазарское море» (Черное), которая разрушила и разграбила город Согд. Некоторые историки считают, что речь идет о Судаке, хотя другие полагают, что это некий город на Кавказе. В любом случае, пострадавшей стороной оказались половцы, которые обратились за помощью к некоему русскому князю, имя которого, к сожалению, не названо.

Сельджуки разгромили половцев до подхода русских дружин, с которыми был заключен мир. Итогом мирного соглашения стал обмен подарками (по другим источникам, русские также приняли участие в битве и были разбиты, но все также закончилось замирением и подарками).

Сельджуки – выходцы из азиатских степей, отдаленно родственные половцам, завоевали сначала Среднюю, а затем и Малую Азию, отхватив значительную территорию у слабеющей Византии. Уже их наследники – турки-османы – завершили разгром Византийской империи и создали современную Турцию, носившую долгое время название Османской империи.

Тем не менее, сельджуков постигла та же участь, что и русских с половцами, – Сельджукский (Конийский) султанат после поражения в 1243 году стал вассалом монгольских ханов, а потом и вовсе распался.

Даже поверхностного взгляда достаточно, чтобы увидеть поразительное сходство между приведенным эпизодом из «Истории сельджуков» и событиями битвы на Калке. С той лишь разницей, что в первом случае все закончилось для русских благополучно, а во втором – не очень.

Трудно сказать, действительно ли идет речь об одном и том же событии. Вероятно, все же нет. Из летописей мы знаем, что противниками русских были именно монголы, а не кто-либо другой. Кроме того, сельджукская операция, если верить источнику, произошла двумя годами ранее.

Мы не знаем, кто был тот русский князь, который подозрительно не поспел к месту сражения. Это мог быть и Мстислав Киевский, и Мстислав Черниговский, или какой-то другой князь Южной Руси (ряд историков настаивает на том, что это был рязанский князь, но у нас нет оснований утверждать это).

Учитывая то, что мы ничего не знаем об этом эпизоде из русских источников, можно предположить, что в действительности речь идет вообще не о князе, а о каком-нибудь более мелком феодале. Осмелимся предположить, что с сельджуками обменивались подарками вовсе не русские, а какие-то неустановленные обитатели причерноморских или приазовских степей – а таких было в те времена немало. Можно вспомнить, что еще со времен Владимира Святого по Днепру селились черные клобуки, имевшие собственных военачальников. Были еще некие бродники, которые, как известно, предали русских во время битвы на Калке. Эти последние обитали в степях Причерноморья и, очевидно, были смешанного тюрко-славянского происхождения (по крайней мере, они были православными). Они нередко участвовали в битвах русских с половцами, а также междоусобицах русских князей.

Даже если сельджуки не имели контактов с кем-либо из русских князей, в любом случае, наверняка об этом эпизоде на Руси было известно. Поэтому не исключено, что в связи с этим русские могли достаточно легкомысленно отнестись к известию о появлении монголов, посчитав, что это – очередная карательная операция против половцев и что это – очередной повод получить с пришельцев очередной гешефт.

Глава третья

МЕЖДУ НАШЕСТВИЯМИ

После битвы на Калке, в которой погиб Мстислав Романович, на киевский стол сел князь Владимир Рюрикович, также принимавший участие в этом сражении.

Сын деятельного князя Рюрика Ростиславича, он, как и его отец, до вокняжения в столице сидел в Овруче, или, как его тогда называли, Вручии, который считался административным центром Киевской земли.

Время княжения Владимира Рюриковича, продлившееся до 1235 года, можно охарактеризовать как период относительной стабильности, сопровождавшейся, впрочем, вялой междоусобицей, которая не прекращалась ни до татаро-монгольского нашествия, ни после него.

«Если мы оглянемся на четырнадцатилетний временной промежуток между битвой на Калке и вторжением Батыя, мы, будучи на девятьсот лет мудрее, не сможем скрыть того чувства, что Русь жила на время, как бы взятое взаймы, не вполне отдавая себе в этом отчет», – говорится в «Истории России» Георгия Вернадского.

В 1228 году Владимир Рюрикович отправился вместе с Михаилом Черниговским в поход против Даниила Галицкого. Но князья решили замириться, и войны не произошло.

Но долгого мира также не получилось. «Еще весной 1231 года черниговские князья (и Михаил Всеволодович среди них. – Авт.) съезжаются «на соньмъ» в Киев, приязно пируют с Владимиром по случаю посвящения ростовского епископа, а уже следом Михаил (зимой 1232/33 года) выбирается на Владимира», – пишет Грушевский в своей многотомной «Истории Украины».

Теперь киевскому князю пришлось уже обращаться к Даниилу за помощью от посягательств Михаила. И снова трем князьям удалось договориться.

Грушевский был очень низкого мнения о Владимире Рюриковиче. «Подобно предшественнику это была достаточно бесцветная фигура, которая имела очень небольшое значение в современной политике», – пишет он.

В 1235 году шаткое спокойствие было нарушено. Как писал о том времени летописец, «не хотя исперва оканьныи, всепагубныи дьявол роду человеческому добра, въздвиже крамолу межи русьскыми князи, да быша человеци не жили мирно…».

Причиной распрей снова стала агрессивная политика Михаила Черниговского, который пытался захватить не только Киев, но и Галич и даже Новгород.

Владимир Рюрикович снова призвал на помощь Даниила Галицкого. Несмотря на то что Михаилу удалось разбить Даниила, Владимир не пострадал и благополучно вернулся в Киев.

Но война продолжилась: двоюродный брат Михаила привел к Киеву половцев. Владимиру Рюриковичу пришлось принять бой, который состоялся под Торческом. Во время боя князь был взят в плен половцами.

Не повезло и Даниилу – галицкие бояре вынудили его бежать из собственного княжества.

В Киеве утвердился Изяслав. Это был князь из черниговского рода, традиционно считающийся внуком князя Игоря, о котором сложена повесть «Слово о полку Игореве».

К этому времени он успел покняжить в Теребовле в Галицкой земле и в Новгороде-Северском. В 1233 году Изяслав вместе с Даниилом Галицким отправился воевать против венгров, но практически сразу же отказался от похода и вместо этого разорил волость своего недавнего союзника.

Но в Киеве ему надолго закрепиться не дали. В 1236 году Владимир Рюрикович освободился из половецкого плена – скорее всего, заплатив выкуп, и выбил Изяслава из города.

После этого интересы Изяслава снова были сосредоточены в Галицкой земле. В 1254 году, уже после нашествия татаро-монголов, он захватил Галич, но ненадолго. Предположительно, Изяслав вскоре был казнен по приказу Даниила.

Повторное княжение Владимира Рюриковича также не было длительным. В том же году Киев занял сын великого князя Всеволода Большое Гнездо, новгородский князь Ярослав.

Киев постепенно терял влияние на другие города и земли Руси. В XII веке на передний план выходит Владимир-на-Клязьме – центр Суздальской земли.

Владимир обязан своим возвышением Юрию Долгорукому и, особенно, его сыну – Андрею Боголюбскому.

До Владимира Мономаха в Суздальскую землю вообще не ставили князей, Владимир-на-Клязьме был заштатным городишком, но уже через полвека он становится главным городом Ростово-Суздальского княжества, а вскоре получает первенство среди других городов Руси. Уступить Владимиру пришлось и Киеву.

По словам С. М. Соловьева, в отличие от других земель – Галицкой, Полоцкой, Рязанской, которые обособились «вследствие изгойства князей их», – Суздальская область обособилась, имея князя, признаваемого «первым, старшим в целом роде и, кроме того, материально сильнейшим».

Могущественные владимирские князья не упускали возможности побороться за южную столицу.

Так, всю свою жизнь добивался киевского стола Юрий Долгорукий, но насладиться в полной мере киевской властью ему не удалось. Через два года после вокняжения в Киеве он был отравлен на пиру.

Андрей Боголюбский Южную Русь не любил и предпочитал оставаться на севере. Он продолжил дело отца, строя и развивая города Суздальской земли. Именно он первым принял титул великого князя Владимирского.

Бытует мнение, что Андрей Боголюбский не проявлял интереса к Южной Руси и, в первую очередь, к Киеву, однако это не совсем так.

Боголюбский предпринял попытку отделить от Киева Владимирскую метрополию, впрочем, эта попытка была неудачной.

Более успешной была его военная операция 1169 года, когда он организовал коалицию из 11 князей, дружины которых захватили и разграбили Киев. «И бысть в Киеве на всих человецах стенание и туга, и скорбь неутишимая», – говорится о том событии в летописи.

Как подметил Лев Гумилев в своей книге «От Руси до России», это был первый случай, когда русские грабили русских – ранее захваченные города отдавали на разграбление половцам.

Овладев Киевом и оставив в нем править своего брата Глеба, Андрей Боголюбский обратил свои взоры на другой древний город – Новгород.

Итак, на Руси наметилась новая тенденция. Владимиро-суздальские князья, имевшие наибольшее влияние среди прочих, взяли за правило ставить под свой контроль «мать городов русских».

«…Киев остался по-прежнему старшим городом Русской земли, и между тем самый старший и самый могущественный князь не живет в нем, но, оставаясь на отдаленном севере, располагает Киевом, отдает его старшему после себя князю; таким образом северный суздальский князь, несмотря на то, что, подобно прежним великим князьям, признается только старшим в роде, является внешнею силою, тяготеющею над Южною Русью, силою отдельною, независимою», – пишет С. М. Соловьев («История России…»).

Еще более известным владимирским князем был сводный брат Андрея Боголюбского Всеволод. При нем Владимир достиг своего наивысшего подъема.

Всеволод, которого из-за большого потомства называли «Большое Гнездо», временно контролировал Киев и даже формально был в нем князем – правда, всего несколько недель в 1173 году. Его сын Ярослав был знаком с южной столицей куда лучше.

Ярослав в возрасте девяти лет был послан своим отцом править в Южный Переяславль – этот город вместе с княжеством, лежащим на восток от Киева, был всецело в руках князей владимирских (ранее город назывался просто Переяславлем, вторая же часть названия появилась после того, как в XII веке Юрий Долгорукий основал в Суздальской земле Переяславль-Залесский).

Практика направления малолетних сыновей на княжение в дальние волости была распространена с давних времен. В этом же возрасте князь Владимир Святославич был посажен на стол в Новгороде, своего же сына Ярослава, прозванного впоследствии Мудрым, он направил совсем мальчиком в Ростов.

Многое связывает Ярослава Всеволодовича с Новгородом. Отсюда он отбивал набеги литвы и крестоносцев, отсюда сам ходил в походы на их земли.

Именно с помощью новгородцев Ярослав смог захватить Киев, который находился в 1236 году в гуще междоусобной борьбы между черниговскими Ольговичами, к которым принадлежали Михаил Всеволодович и его двоюродный брат Изяслав, и смоленскими Ростиславичами в лице Владимира Рюриковича.

Во Владимире в это время сидел старший брат Ярослава Юрий, в Новгороде находился его сын Александр – будущий князь Александр Невский. Потомки Юрия Долгорукого накануне татаро-монгольского нашествия заняли все ключевые княжества Руси.

Ярослав, взявший Киев практически без боя, – по крайней мере Новгородская летопись не упоминает какой-либо войны, сообщая, что новгородцы из того похода пришли все здоровые, – так же без боя сдал южную столицу. Разгром родного Владимира монголо-татарами заставил его покинуть Киев и поспешить на помощь своим родственникам (или взять под контроль Владимир, оставшийся без правителя).

Однако к месту решающего сражения он, очевидно, не успел. Его брат Юрий был убит в битве на Сити 4 марта 1238 года. В том же году Ярослав стал великим князем Владимирским.

Ярослав – первый из русских князей, кого вызвал в Золотую Орду Батый. Там ему был выдан ярлык на княжение во Владимире и Киеве. Так Ярослав второй раз стал князем Киевским. Однако в Киев он не поехал, назначив в нем вместо себя наместника.

Вскоре Ярослав снова был вызван в Орду, откуда Батый направил его в столицу Монгольской империи – Каракорум. О причинах этой поездки и самом путешествии известно крайне мало.

Ярослав умер либо в Монголии, либо на обратном пути из Каракорума. Скорее всего, он был отравлен: мать великого хана Гуюка Туракине дала ему пить из собственных рук. После этой аудиенции Ярослав заболел и вскоре умер.

По какой причине от Ярослава решили избавиться – на этот счет также существует несколько версий. По одной из них, монголам не понравилось то, что он якобы вел переговоры с Ватиканом. По другой – великий хан и его мать хотели иметь на владимирском престоле своего ставленника. Кроме того, не исключено, что великий хан Гуюк имел напряженные отношения с Батыем и, считая Ярослава союзником правителя Золотой Орды, решил его устранить.

Одним из наиболее деятельных и могущественных князей раннего периода монгольской поры, бесспорно, был Михаил Всеволодович Черниговский, происходивший из рода Ольговичей.

Сын славного князя Всеволода Чермного и дочери польского короля Казимира II, он пытался восстановить величие родного Черниговского княжества.

Михаил вел постоянные войны с самыми влиятельными князьями Руси – со смоленскими Ростиславичами, князьями Владимиро-Суздальскими, с Даниилом Галицким.

Михаил Всеволодович принял участие в битве на Калке в 1223 году и чудом остался жив – его дядя, князь Черниговский Мстислав Святославич, в этом бою погиб.

Он активно боролся за Новгород, где его соперником был представитель суздальских князей Ярослав, тот самый, что дважды был князем в Киеве.

Михаил, захватив Новгород, отбыл в свою вотчину – Чернигов, а вместо себя оставил править сына Ростислава.

Новгород в течение почти десяти лет переходил от одной семьи к другой, в результате победителем вышел Ярослав Всеволодович.

Но Михаил не стал унывать и решил сосредоточиться на освоении Южной Руси. Среди его интересов был, безусловно, Киев, но еще больше его интересовало Галицкое княжество, которым владел могущественный Даниил Романович.

Еще в 1228 году Михаил вместе с тогдашним киевским князем Владимиром Рюриковичем ходил в поход на Даниила, однако тогда военная кампания завершилась миром.

В 1231 году Михаил, выбитый из Новгорода своим главным врагом – Ярославом, решил попытать счастья в Киеве, несмотря на то, что там сидел его давний союзник Владимир Рюрикович. Этот последний призвал на помощь Даниила: «Идеть на мя Михаил, а помози ми, брате». Князья, как известно, примирились, но ненадолго.

С новой силой междоусобица на юге Руси разгорелась в 1235 году и снова из-за неуемных аппетитов Михаила Всеволодовича. Он снова позарился на Киев, в котором досиживал свои последние дни Владимир Рюрикович. Киевский князь опять призвал Даниила, однако теперь мирным путем решить спор не удалось.

Михаил Всеволодович смог овладеть Киевом и оставил в нем своего двоюродного брата Изяслава. Сам он отправился воевать Галицкое княжество.

В Галиче Михаил не застал Даниила – тот бежал за границу. Следуя своему прежнему правилу, Михаил Всеволодович покинул покоренную землю, оставив в ней сына Ростислава.

Пока Михаил воевал на западе, власть в Киеве сменилась несколько раз. Вернувшийся из половецкого плена Владимир Рюрикович прогнал из города Изяслава. Самого Владимира выбил из Киева князь Северной Руси Ярослав.

Как известно, Ярослав ушел из Киева, чтобы решать проблемы Владимиро-Суздальского княжества, на которое напали монголо-татары. Михаил Всеволодович решил воспользоваться отсутствием княжеской власти в Киеве.

Его решение покинуть Галицкую землю было опрометчивым – из-за границы вернулся Даниил, который без труда овладел Галичем, как только узнал, что сын Михаила Ростислав ушел с дружиной на литву.

Тем временем Михаил Всеволодович княжил в Киеве. Осенью 1239 года к городу подошли татарские войска. До этого они разгромили Южный Переяславль и Чернигов.

Из-за нелестной по отношению к нему летописи принято считать, что Михаил при виде татаро-монголов трусливо бежал из Киева, бросив на произвол судьбы своих подданных.

Более поздние летописи, также с целью дискредитации Михаила Всеволодовича, сообщают, что он якобы приказал казнить ханских послов, пришедших «прельстити» киевлян.

Побеги князей перед угрозой нападения были обычным явлением. Сбегали от врагов и Владимир Святой, и Ярослав Мудрый, и Владимир Мономах, и, естественно, гораздо менее значительные князья. Несколько раз покидал свою вотчину Даниил Галицкий. Поэтому неудивительно, что, вероятно, наслышанный о том, что монголо-татары сделали с его родным Черниговом, Михаил покинул Киев и вместе с сыном Ростиславом, а также с вечным другом-соперником Даниилом удалился в Венгрию.

Уже после взятия Киева, в 1241 году, Михаил Всеволодович вернется в разгромленный город. Он поселится не в самом Киеве, а на одном из днепровских островов. Его сын Ростислав будет княжить в Чернигове.

Считается, что Михаил жил вне города из-за страшных разрушений, которым подвергся Киев, где, вероятно, ни один из княжеских дворцов не сохранился. С другой стороны, непонятно, почему он вообще вернулся – ведь татарская опасность не исчезла. Скорее всего, в Киеве не было постоянного татарского гарнизона, но монголо-татары совершали периодические набеги на покоренные земли, к коим относилось и Киевское княжество.

В 1243 году ярлык на киевское княжение получил Ярослав Всеволодович – заклятый враг Михаила, а в 1245 году монголы провели первую перепись населения Киева. Тогда, по свидетельству современников, в городе проживало не более двух тысяч человек – это при том, что до нашествия здесь было, напомним, не меньше 50 тысяч.

К этому времени Михаил Всеволодович уже был в Чернигове. В 1245 году его вызвали в столицу Золотой Орды – Сарай.

История гласит, что перед входом в шатер хана Батыя монгольские жрецы приказали Михаилу пройти через священный огонь и поклониться их идолам, на что он, согласно преданию, ответил: «Я могу поклониться царю вашему, ибо небо вручило ему судьбу государств земных, но христианин не служит ни огню, ни глухим идолам».

За такую дерзость князь Михаил Всеволодович был казнен. Этому событию посвящено «Сказание о убиении в орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора». Князь Михаил Черниговский был впоследствии канонизирован Русской православной церковью.

Так закончился жизненный путь одного из самых деятельных и противоречивых князей Руси монгольской поры. Примерно в это же время в столице Монголии Каракоруме был отравлен другой влиятельный князь – вечный враг Михаила – Ярослав Всеволодович.

Стечение этих обстоятельств наводит на мысль, что монгольские ханы сознательно избавлялись от наиболее сильных и популярных князей, которые могли помешать распространению их влияния на Руси, однако, возможно, это всего лишь совпадение. Еще один влиятельный князь, быть может самый влиятельный, – Даниил Романович Галицкий – не только не был убит в Орде, но и получил от Батыя подтверждение владения на все свои земли.

После бегства Михаила Всеволодовича в 1239 году Киев ненадолго занял смоленский князь Ростислав Мстиславич. Однако уже вскоре «мать городов русских» переходит под контроль Даниила Галицкого.

Даниил не стал обустраиваться в Киеве, он отправился назад в Галич – как принято считать, чтобы готовиться отражать нападение татаро-монголов, оставив вместо себя наместника, некоего Дмитра.

Таким образом, Даниил стал, хоть и номинально, последним князем Киева до его разгрома татаро-монгольскими войсками.

Глава четвертая

КНЯЗЬ ДАНИИЛ РОМАНОВИЧ

Даниил Романович, князь Галицко-Волынский, был одним из наиболее значительных деятелей своего времени, и не только Руси, но и, пожалуй, всей Европы.

По словам выдающегося историка С. М. Соловьева, судьба дала Южной Руси князя, характер которого «вполне был способен доставить ей прочную и великую будущность, если только будущность Южной Руси могла зависеть от личности одного князя».

«С блестящим мужеством, славолюбием, наследственным в племени Изяславовом, Даниил соединял способность к обширным государственным замыслам и к государственной распорядительности; с твердостью, уменьем неуклонно стремиться к раз предположенной цели он соединял мягкость в поведении, разборчивость в средствах, в чем походил на прадеда своего, Изяслава, и резко отличался от отца своего, Романа», – пишет Соловьев в своем фундаментальном труде «История России с древнейших времен».

После смерти Романа Мстиславовича в 1205 году его вдова с малолетними сыновьями Даниилом и Васильком была вынуждена покинуть Галич, который ее покойный супруг сделал столицей объединенного Галицко-Волынского княжества. Некоторое время им пришлось скрываться в Венгрии.

В 1211 году, то есть в 11 лет, Даниил был посажен при помощи венгров и поляков на княжение в Галиче, однако уже в следующем году местные бояре изгнали его. Снова начались скитания, полные обиды, но в 1214-м, снова-таки с польской помощью, Даниил утвердился на Волыни – родине своего отца.

Здесь он прокняжит более 15 лет и до того, как окончательно утвердиться в Галиче, будет носить имя Даниила Волынского.

В статусе волынского князя он принимал участие в знаменитой битве на Калке. Вместе со своим тестем – тогдашним галицким князем Мстиславом Мстиславовичем Удалым – он первым вступил в бой с монголо-татарами, был ранен, но, как и Мстислав Галицкий, остался жив. Двое других Мстиславов – Киевский и Черниговский, а также другие князья (около десяти) были убиты.

После смерти Мстислава Удалого в 1228 году против Даниила складывается огромная коалиция, в которую вошли дружины киевского, черниговского и турово-пинского князей, а также отряды курян, новгородцев (северских) и половцев. Объединенные войска осадили Даниила в Каменце. Чтобы выиграть время, он начал мирные переговоры с половецким ханом Котяном, и они оказались для него успешными.

«Батюшка, расстрой эту войну, прими меня в любовь к себе», – послал он сказать хану. Котян отделился от союзников и ушел в степи, правда опустошив предварительно Галицкую землю. Другие участники коалиции также отступили. Даниил же решил перехватить инициативу и, взяв в помощь поляков, пошел на Киев, однако по дороге его встретили послы киевского и черниговского князей, которые предложили ему мир.

Даниил продолжал борьбу за Галич и в 1229 году овладел им. Часть бояр решили убить его, но заговор раскрыл брат Даниила Василько. В 1231 году бояре сдали город венгерскому королевичу, но в 1233 году Даниил вновь возвратил его себе.

В очередной раз Даниил потерял свою вотчину в 1235 году – на этот раз Галич захватил влиятельный князь Михаил Всеволодович Черниговский, давно присматривавшийся к Галицкой земле.

В 1238 году Даниил окончательно вернул себе Галич, выбив из него Ростислава – сына Михаила Всеволодовича, который ушел в Киев, и уже не уступал его никому вплоть до своей смерти в 1264 году.

Даниил перед нашествием Батыя начал усиливать свое влияние в Южной Руси и в 1240 году захватил Киев. Сам он не остался в «матери городов русских», а поспешил обратно в Галич. В Киеве остался наместник Даниилов – тысяцкий Дмитр, которому и пришлось защищать город от монголо-татар.

Нашествие Даниил пересидел в Венгрии и Польше. Затем он вернулся в Галич и в течение четырех лет – с 1241 по 1245 год – периодически отбивал атаки Ростислава, сына Михаила Черниговского. Спор этот закончился разгромом Ростислава Михайловича.

В том же 1245 году Даниил был вынужден поехать на поклон в Золотую Орду, где он, впрочем, был принят вполне радушно. Судя по всему, его не заставили проходить унизительный ритуал поклонения идолам, за отказ от которого был убит Михаил Черниговский.

Благосклонное отношение Батыя способствовало усилению влияния Даниила на международной арене. Венгерский король согласился выдать свою дочь за его сына Льва, хотя еще несколько лет до этого отказывал в этом браке. Другой сын Даниила – Роман – женился на наследнице австрийского герцогства, третий – Шварн – взял в жены дочь великого князя литовского Миндовга. Сам Даниил вторым браком женился на племяннице Миндовга. При этом свою дочь Устинию он выдал за владимирского князя Андрея – брата Александра Невского.

Даниил принимал активное участие в европейских делах, чему способствовали заключенные им династические браки.

Он успешно отбивал татарские набеги, ходил на подвластное Золотой Орде Киевское княжество, а иногда, наоборот, объединялся с ордынцами против литвы.

Даниил пошел на союз с папой римским, который пообещал ему организовать крестовый поход против монголо-татар. Он согласился принять королевский венец, и в 1254 году его короновали в Дрогичине.

Получить королевскую корону мог еще его отец Роман Мстиславович, однако он отказался изменять православной вере.

Не спешил переходить в католицизм и Даниил. Он самостоятельно довольно успешно противостоял притязаниям Золотой Орды и не видел особого прогресса в создании действенной коалиции против монголо-татар со стороны европейских правителей. После 1255 года Даниил прекратил сношения с курией, но сохранил за собой и своими потомками королевский титул.

В 1258 году в Южную Русь наместником был назначен темник Бурундай. Он потребовал срыть укрепления нескольких волынских городов. С Бурундаем Даниилу было не так просто справиться, как раньше с Куремсой. При новом баскаке Галицко-Волынское княжество попало под влияние Золотой Орды, от которого до этого умудрялось уклоняться.

В 1264 году Даниил Галицкий скончался. Ему наследовал его сын Лев, который княжил (королевствовал) совместно с братьями Шварном и Мстиславом.

Глава пятая

НАШЕСТВИЕ

Было бы неверным считать, что с 1223 года, когда дружины южнорусских князей были наголову разбиты передовыми монголо-татарскими отрядами на реке Калке, Русь ничего не ведала о грозном враге.

Судя по скудной информации в летописях, жителям Руси действительно хотелось верить в то, что опасность миновала и татары навсегда удалились от границ русских княжеств. Но они не исчезли и, тем более, не растворились, а вынашивали грандиозный план завоевания Восточной Европы.

После смерти Чингисхана в 1227 году ему наследовал его сын Угедей. Уже в 1229 году были предприняты первые набеги на земли, лежавшие в непосредственной близости от Руси, в результате чего были разбиты саксины и половцы, которые, согласно русским летописям, «възбегоша к болгаром». Были разбиты и волжские булгары. Эти последние в 1223 году оказали достойное сопротивление монголо-татарам, однако на сей раз успех, как говорится, был не на их стороне. И хотя монгольские военачальники решили не продолжать наступление, булгары, не на шутку испугавшись, начали искать союза с Русью, с которой у них до того были постоянные конфликты.

Следующий набег – и снова на булгар – произошел в 1232 году, о нем упоминает летопись: «Придоша татарове и зимоваша, не дошедше Великого града болгарськаго».

А уже в 1236 году «300 000 татар под начальством Батыя вошли в землю Болгарскую, сожгли славный город Великий, истребили всех жителей, опустошили всю землю: толпы болгар, избежавших истребления и плена, явились в пределах русских и просили князя Юрия дать им здесь место для поселения; Юрий обрадовался и указал развести их по городам поволжским и другим. В следующем году лесною стороною с востока явились в рязанских пределах и татары», – пишет С. М. Соловьев.

Но, как констатируют историки, несмотря на то что на Руси понимали неминуемость прихода монголо-татар, ничего не было сделано для укрепления восточных рубежей.

Окончательно решение о походе в Европу было принято монголами на курултае (съезде) в 1234 году. О масштабе кампании свидетельствует тот факт, что во главе войска хотел стать сам великий хан Угедей. Но его племянник Мунке, сам впоследствии великий хан, все же отговорил его, убедив, что правитель не может так рисковать собой.

Перед вторжением на Русь монголо-татары разгромили все соседствующие с ней с востока и юга народы. Были разбиты булгары, саксинцы (вероятно, потомки некогда могущественных хазар), черемисы, башкиры, буртасы, мордва, половцы и осетины.

Первый удар приняла на себя Рязань. Затем татары ударили по Владимиру, взяв попутно Москву, которая в то время была даже не городом, а, вероятно, укрепленной заставой.

Войско Батыя подошло к стенам северной столицы 3 февраля 1238 года. Несколько дней шла подготовка к штурму, который начался утром 7 февраля. Уже к полудню все было кончено. Жители Владимира, в том числе и семья великого князя Юрия Всеволодовича, столпились в Успенском соборе, где татары их всех убили.

Великий князь Владимирский Юрий погиб в битве на реке Сить 4 марта того же года, историки не исключают, что он был убит своими же воинами, по какой причине – не известно.