Более чем двадцатилетняя история развития современного российского государства, история проб и ошибок, некоторые положительные результаты российского общества и серьезные негативные последствия реализации избранной в 1990-е гг. модели России как страны в ее внешне– и внутриполитических, экономических, социальных сферах жизни, сфере безопасности являются предметом достаточного количества исследований. Но так и не сформулировано ответа на вопрос о том, насколько оптимальна и жизнеспособна эта модель и как она должна видоизменяться по результатам 20-летнего эксперимента, в новых условиях глобальных процессов, особенно активизированных системным социально-экономическим кризисом в странах «золотого миллиарда», спусковым крючком которого стал финансовый кризис, разразившийся в 2008 году.

Сегодня уже ни один серьезный эксперт или политик не рискнет повторить по сути идеологему «рынок решит все», звучавшую с государственных трибун еще каких-то пять лет тому назад. При этом закономерен вопрос, а возможна ли и нужна ли государству и обществу вообще какая-либо социально-экономическая модель? Ясная идеология, стратегия и целеполагание развития? Существует ли вообще эта материя в современной России?

Авторская позиция заключается в том, что такая научно обоснованная модель развития России сегодня отсутствует, будучи заменяемой множеством политик, решений и т. п., которые зачастую противоречат друг другу[1]. Более того, такая модель абсолютно необходима, ибо в противном случае и общество, и государство могут лишь пытаться копировать чужие модели без особой надежды на успех, что в значительной степени и проявляется в нынешнем состоянии российского общества и неспособности государства справиться с основными вызовами, такими как незавершенность институциональных реформ, недиверсифицированность российской экономики, коррупция, преступность, демографический кризис, печальное состояние здоровья (по средней продолжительности жизни Россия оказалась среди мировых аутсайдеров), низкое качество жизни и пр. Тем не менее в работах[2] показано, что научная методология формирования самосогласованных, прозрачных и дееспособных государственных политик существует (рис. В.1).

Рис. В.1. Проблема практической реализации неизбежных преобразований

Совершенно очевидно, что на уровне высшего государственного и политического руководства в целом существует представление о вызовах, о чем свидетельствуют установки на реализацию «национальных проектов», модернизацию и инновационную деятельность, меры по поддержке материнства, социальную помощь пенсионерам и многое другое. Но складывается ощущение, что, признавая целесообразный модернизационный концепт на словах, существующий российский политический класс в целом не принимает его в практическом смысле и системном отношении.

Больше того, представление о механизмах и трендах элито-образования в современной России позволяет диагностировать имманентную связь российской политической элиты с существующей экспортно-сырьевой, несуверенной, асоциальной, а подчас и полукриминальной псевдомоделью государственного развития.

Для кого, возникает естественный вопрос, пишутся программные документы по модернизации страны, если современный политический класс их не принимает? В силу формальной логики ответ состоит в необходимости и неизбежности ротации элит, в результате которой власть будет осуществляться управленческой командой, способной к реализации истинных (т. е. в интересах жизнеспособности России) модернизационных стратегий.

Поэтому вполне обоснован научный и практический интерес изучить возможные концепты властной реорганизации. (Определенные аналогии в части типа теоретического продукта могут в этой постановке усматриваться с ленинской работой «Государство и революция»[3]). Современные политико-технологические концепты такого рода носят, как правило, закрытый характер. На примере Украины и Грузии имеются все основания утверждать о существовании такого рода разработок, положенных в основу управления и нацеленных на т. н. «оранжевые» трансформации. Не исключено, что такие разработки существуют и для России. Без политических технологий ни один проект такого уровня, как изменение модели государственного развития, не реализуем. Очевидно, что соответствующая политтехнологическая база необходима и для реализации задачи восстановительной, или истинной, в ее национальных интересах, российской модернизации.

Именно в силу понимания этой необходимости настоящее исследование посвящено страновому и историческому опыту и теоретическому выбору предпочтительной и вероятной, оптимальной по издержкам модели властной идейной трансформации в России в предположении неизбежности истинной российской модернизации.

Историческая обусловленность российской модернизации

История России представляет череду примеров катастрофических событий вследствие запаздывания в реализации модернизационных задач. Главным препятствием всякий раз оказывалось сопротивление и инерционность политических элит. Видением задач модернизации страны исторически высшая российская власть, как правило, обладала. Не доставало именно технологического инструментария (рис. В.2).

Рис. В.2. Исторические последствия сопротивления элит модернизации России

«Некем взять», – объяснял Александр I причины откладывания решения модернизационных задач в его царствование. Между тем, в декабристских кружках формировался достаточно талантливый слой контрэлиты. Не доставало одного – проекта элитной ротации[4].

Потребность в системной модернизации Московского царства в XVII в. была очевидна практически для всех монарших представителей дома Романовых. Необходимо было ликвидировать, прежде всего, усугубляющееся научно-техническое отставание России от Запада, оборачивающееся угрозами безопасности в случае военных столкновений с европейскими государствами. Но это предполагало заимствования по линии секулярной науки и образования. Церковь и воцерковленное московское боярство было категорически против. Пойти на принципиальную ломку сложившегося патриархального уклада русские цари вплоть до Петра I не решались, ограничиваясь реформами в рамках существующей парадигмы развития. Итогом стала катастрофа 1700 г. под Нарвой. Последовавшая затем запоздалая петровская модернизация осуществлялась с рвением, стоившим культурного и демографического надлома России.

Почти сто лет продолжалась рефлексия высшей государственной власти в России на необходимость отмены крепостного права. Сама идея достаточно четко осознавалась уже в период екатерининского правления (особенно она актуализировалась во время работы Уложенной комиссии 1767–1769 гг.). В дальнейшем, вплоть до Александра II, не было ни одного государя, который не ставил бы перед собой задачи отмены крепостного права. Но это означало бросить вызов составлявшей опору престола дворянской элите. При Николае I в разные годы было создано 11 специальных секретных комитетов, подготавливающих проект освобождения крестьян. Однако дальше проектных разработок дело не шло. Только катастрофа Крымской войны заставила императорскую власть пойти на запоздалые реформы, проведенные к тому же с ориентацией далеко не на передовые западные образцы.

И вновь – игнорирование модернизационных задач. Сохраняемое дворянское землевладение, с вытекающей из него ориентацией на зерновую экспортную модель развития, обрекало Россию на вытеснение в зону мировой периферии. Русско-японская и Первая мировая войны наглядно проявили процесс стремительной деградации Российской империи на фоне модернизированных противников. Однако от решения ключевого аграрного вопроса императорская власть устранилась. Политическая и экономическая системы России продолжали сохранять признаки феодального строя. В результате объективная потребность в ликвидации структур и институтов, препятствующих модернизации страны, была реализована снизу посредством трех последовавших друг за другом революций. Связав свою судьбу с дворянско-поместной элитной корпорацией самодержавие по сути подписало себе исторический смертный приговор. В этом принципиальное отличие российской монархической власти от существующего поныне ряда европейских монархий. Королевская власть Европы сама являлась основным проводником модернизации, пойдя на союз с новыми модернистски ориентированными политическими классами против прежней феодальной и идеократической элиты.

Гибель СССР также явилась в значительной мере следствием модернизационного запаздывания. Уже в 1970-е гг. стала очевидной перспектива смены парадигм развития ведущими странами мира. Новые тенденции нашли отражение в распространении концепта так называемого постиндустриального общества. Главное направление мирового развития состояло в актуализации интеллектуального капитала. Однако этот ориентир вступал в противоречие с интересами позднесоветской номенклатуры, связывающей свое благополучие с экспортно-сырьевой парадигмой функционирования СССР и контролем материального распределения. Сегодня уже не обращается внимание на тот факт, что перестроечный концепт звучал первоначально как «перестройка кадровой политики». Сам замысел глобальной ротации элит принадлежал, как известно, Ю.В. Андропову. Провал его в горбачевский период, реальная победа номенклатуры над реформаторами отражает всю сложность и ответственность формирования политико-технологических концептов такого рода.

Отсрочка модернизации не отменяет необходимости решения модернизационных задач. То, что не было реализовано на стадии заката существования СССР, вновь актуализируется. Четверть столетия в мировой технологической гонке держав Россией было потеряно. И вновь обострена прежняя коллизия между постиндустриальной модернизацией и парадигмой сырьевой модели экономики. При этом исход противостояния далеко не очевиден. Вполне вероятен сценарий «перестройка-2» с новым элитаристским разделом страны под вывеской укрепления демократических институтов на местах и регионального самоуправления.

Напротив, в тех случаях, когда у власти хватало стратегического видения и политической решимости для осуществления властных ротаций, модернизация была успешной. Такие ротационные процессы отмечались, в частности, в модернизационных прорывах Александра III, в период сталинской диктатуры, в Китае, Сингапуре и т. п. Речь, естественно, не идет о рецептуре сталинских политических чисток. В моральном отношении ни для властей, ни для народа в своем большинстве сегодня они не приемлемы. Тем не менее, можно констатировать эффективность власти в достижении поставленных целей в контексте того исторического времени, характерного перспективой будущего столкновения с Германией, хотя отдаленные последствия все равно в историческом анализе нельзя не учитывать. «Ленинская интернационалистская гвардия» для победы в войне нового типа не подходила. Нужен был новый тип управленца и командира. Идеологически необходимость для страны модернизации лучше всего раскрывают слова И.В. Сталина, произнесенные им в начале 1930-х гг. на встрече с руководителями советской промышленности: «Задержать темпы – это значит отстать. А отсталых бьют. История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно. Помните слова дореволюционного поэта: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка Русь». Эти слова старого поэта хорошо заучили эти господа. Они били и приговаривали: «ты обильная» – стало быть, можно на твой счет поживиться». Они били и приговаривали: «ты убогая, бессильная» – стало быть, можно бить и грабить тебя безнаказанно. Такой уж закон эксплуататоров – бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб – значит ты неправ, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч – значит ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться»[5]. Вполне подходит и для современной политической парадигмы.

Основные подходы исследования

К 2011 г. на уровне высшей политической элиты России на словах наблюдается всеобщая идейная приверженность и востребованность модернизационного концепта. Однако подавляющее большинство представителей власти сходятся в том, что модернизация целесообразна в рамках существующего порядка. Т. е. под модернизацией понимается не смена негодной, нежизнеспособной страновой псевдомодели, а ее эволюционирование, что вполне доказуемо представляется тупиковой парадигмой. Фактически под модернизацией понимается консервация.

В постановке настоящего исследования речь идет не просто о реформах, а о смене существующей нежизнеспособной псевдомодели страны. Под моделью страны понимается совокупность состояний (значений) основных факторов (количественных и качественных) жизнеспособности страны.

Предварительный историко-страновый анализ позволяет идентифицировать ряд «классических» вариантов трансформации властно-управленческих систем в задачах модернизации. Одна из задач исследования заключается в технологическо-сценарном описании этих вариантов, теоретическом выборе наилучшего и оценке его вероятности в современных российских условиях.

Революционный вариант трансформации реализуется в ситуации наименьшей управленческой гибкости властной политической элиты. Смена парадигмы развития осуществляется в этом случае посредством вмешательства масс. Как правило, революция является результатом искусственной задержки правящим классом объективно назревшей модернизации. Классические примеры революционной модели «кадровой революции» демонстрируют Великая французская революция 1789 г. и Октябрьская революция 1917 г. в России. Обе революции были связаны не только с физическим уничтожением и эмиграцией части старой элиты, но и с перевертыванием социальной пирамиды в целом. Революционная трансформация сопряжена, как правило, с наибольшими социальными потрясениями и издержками. Революция имеет высокую вероятность перейти в фазу гражданской войны. Тогда она может быть сопряжена, как это случилось в России, с демографическими катастрофами. Никому не пожелаешь такой перспективы.

Демократический вариант трансформации заключается в срабатывании процедур выборности высших эшелонов власти. Новая модернистская группировка теоретически может оказаться у руля управления государством посредством выборов. На первый взгляд, ввиду своей конституционности и легитимности этот вариант представляется наиболее предпочтительным. Однако сам по себе он еще не гарантирует демократии. Именно выборная технология обеспечила, как известно, приход к власти НСДАП в Германии в 1932–1933 гг., открыв проект национал-социалистской модели модернизации. Сомнения в абсолютизации системы выборов, как пути модернизационного обеспечения, связаны с развитием электоральных политтехнологий. Даже достижение нефальсифицируемости голосования не снимает проблемы. Сегодня наука и ресурсные возможности позволяют достаточно эффективно манипулировать массовым сознанием, обеспечивая в достаточной степени предсказуемый и необходимый политическому заказчику результат выборов.

Зачастую модернизационные задачи решаются политически несамостоятельным режимом. За его спиной обнаруживается явно или латентно наличие внешнего субъекта политики, как правило, в лице иностранного государства. Посредством реализации этой модели Советский Союз обеспечил модернизационный переход от аграрного к индустриальному типу общества в ряде стран Восточной Европы и Азии. Классическим примером успешности режима внешнего управления в решении задач модернизации можно считать послевоенное развитие ФРГ и Японии. Однако такая модель сопряжена с потерей в большей или меньшей степени национального суверенитета.

Чаще всего режим внешнего управления ориентирован не на решение задач модернизации, а на колониальную или даже оккупационную (квазиоккупационную или протекторатную) архаизацию страны. Частично признаки такой управленческой системы обнаруживаются в Российской Федерации образца 1990-х гг., имея в виду поражение СССР и его наследницы России в войне с Западом (холодной войны, что сути не меняет). Иллюзия романтиков 1990-х гг. относительно того, что американские консультанты поведут Россию по пути модернизации, обернулась тотальной деградацией страны. Россия ведь не ФРГ и не Япония. Россия – вечный цивилизационный антагонист Запада. И не по своей воле или желанию. Так мир устроен.

«Дворцовый переворот» отличается «верхушечным» характером кадровой «ротации» и узостью масштабов смены элиты. Механизм его реализации основан на внутреннем разделении правящего политического класса на «модернизаторов» и «инерционщиков» или консерваторов в тривиальном конъюнктурном историческом смысле. Одна часть единой прежде властной команды выступает против другой. События разворачиваются за ширмой публичной политики. Непосвященному народу представляют уже как результат закулисных событий новых фигурантов высшей политической власти. Яркий исторический пример такого рода ротации – отставка Н.С. Хрущева. Первоначальные модернизационные ориентиры пришедшей в 1964 г. к руководству страной группировки отражали косыгинские реформы. Слабость этой модели применительно к конъюнктуре современной России заключается в отсутствии в существующем российском политическом классе потенциальной команды модернизаторов в истинном смысле и нацеленности этого слова.

Цезарианская модель трансформации основана на системе управления, построенной вокруг фигуры национального политического лидера. Модернизационные изменения инициирует и политически проводит в жизнь верховный властный суверен. Режим личной власти подменяет на какое-то время власть политической команды. Инерционную элиту национальный лидер заменяет когортой новых управленческих кадров. В ситуации действенного элитного сопротивления суверен обращается за поддержкой к народу (сценарий отъезда Ивана IV из Москвы в Александрову слободу в 1564 г.). Маоистская кампания «стрельбы по штабам», мобилизации хунвэйбинов – также из этого ряда. Сталинское разворачивание массовой кадровой ротации руководства – еще один пример. Автократическая традиция в истории государственного управления России и современная персоноориентированная система власти позволяют говорить о цезарианской модели политико-технологического концепта модернизации как достаточно реалистичной.

Просматривается как вариант раскол актуальной элиты либо формирования внешней контрэлиты в виде оппозиции с оппозиционным лидером во главе. Примером такого сценария служит имевшее место соперничество Горбачев-Ельцин. В современности заметны контуры проекта, просматриваемые в публичном пространстве, переводящие тандем из благостной гармонии в вид соревнующихся частей якобы единой конструкции. В любом случае, решаемые проблемы обязательно включают вопрос о лидере, об оппонирующей команде и об апелляции к массовой процедуре.

Практически же приемлемая технология, вероятно, может включать элементы нескольких моделей. Цезарианский механизм, в частности, вполне может быть дополнен выборным инструментарием.

Модернизация предполагает принятие волевых политических решений. Для осуществления ее задач необходим, таким образом, достаточно высокий уровень концентрации власти у основного субъекта принятия решений.

В истории, за исключением ранней стадии развития капитализма на Западе, неизвестны значимые модернизационные прорывы, осуществленные в условиях коллегиальности политического руководства. Следовательно, речь должна идти об обнаружении лидера российской модернизации. Кто мог бы персонально взять на себя эту миссию?

Теоретически вероятен вариант выступления в роли лидера российской модернизации В.В. Путина. Можно, безусловно, возразить, что именно с путинским периодом властвования связывается форсирование и пролонгация существующей инерционной экспортно-сырьевой модели развития. Однако прослеживаемая через контент-анализ тенденция ценностно-мировоззренческого позиционирования В.В. Путина, как политика, позволяет прогнозировать вероятность его открытого выступления против идеологии неолиберализма и реализации сущностного модернизма. Причем в этом контексте «модернизация» по неолиберальному варианту, еще раз это подчеркнем, означает не модернизацию, назревшую для современной России, а консервацию существующей псевдомодели.

Обращение к российской истории позволяет не только зафиксировать череду такого рода естественных идейных эволюций государственных лидеров, но и обнаружить в них определенную закономерность. Большинство начинавших в качестве сторонников универсалистско-космополитической модели развития суверенов высшей российской власти переходило к концу своего правления на охранительско-консервативные почвенные позиции. Такие идеологические трансформации феноменологически прослеживаются применительно ко второй фазе правления Петра I, Екатерины II, Александра I, Александра II, В.И. Ленина, И.В. Сталина, отчасти – даже Б.Н. Ельцина. Идейное развитие в эпоху Путина по этой исторической логике вполне систематично.

Другая проблема заключается в нахождении кадров политического и управленческого обеспечения процесса модернизации. Где взять ту элиту, на которую мог бы опереться национальный лидер в реализации задач модернизации? Сформированная по номенклатурному принципу «Единая Россия» на роль генератора модернизационных кадров явно не подходит. Единоросовские структуры скорее нужно рассматривать как одну из проблем будущей модернизации.

Актуален вопрос о нахождении ниш формирования политических контрэлит. Включенная в схемы номенклатурных распределений номинальная оппозиция также не имеет модернизационного потенциала. Из факта отсутствия контрэлит, ориентированных на укрепление жизненных потенциалов России, следует задача их формирования. Контрэлиты формируемы. Нигде и никогда они не существовали как изначальная данность.

Определенные технологические аналогии могут быть обнаружены в опыте подготовки кадров большевистской революции. В центре внимания здесь мог бы оказаться долгосрочный ленинский план формирования революционной партии нового типа («нового ордена меченосцев»). Почти полтора десятилетия, начиная со II съезда РСДРП, ушло на его реализацию.

Контрэлита не создается по опыту современных российских партий в преддверии выборов. В коротких предвыборных политических спуртах рождаются только политические торговые марки, не более. В современной российской ситуации речь идет о достаточно длительно реализуемой задаче. Замысел такого перспективного контрэлитаристского строительства можно усмотреть, например, в инициативе В.В. Путина по созданию Общероссийского народного фронта.

Множество вопросов – от нахождения финансовых источников до организации печатных изданий – составляют ценный, в плане технологий, опыт ленинского контрэлитного партстроительства. Чрезвычайно интересно исследование с этих позиций истории и других многочисленных партий в разных странах мира, сумевших не только прийти к власти, но, что важнее, политически реализовать смену парадигмы или модели развития соответствующего государства.

Из анализа историко-странового опыта и современной политической конъюнктуры может следовать теоретически вероятный алгоритм практического сценария. Методология такой алгоритмизации основывается на разработанной в Центре проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования системе проблемно-управленческой декомпозиции. Каждый шаг формируемой технологии соотносится с целевым ориентиром модернизации и представляет собой решение конкретных идентифицированных проблем.

В гуманитарных работах очень важно контекстное уточнение используемой терминологии. Часто термины имеют много значений, которые уточняются именно в контексте решаемой задачи. Сделаем это уточнение.

Основной категориальный аппарат исследования

Властная идейная трансформация – целенаправленная смена политической элиты России в целях реализации государственно-управленческих задач модернизации и национального возрождения страны.

Политико-технологический концепт – алгоритм практических действий по обеспечению властной идейной трансформации в контексте необходимой модернизации Российского государства.

Модель страны – это совокупность состояний (значений) основных факторов (количественных и качественных) жизнеспособности страны, а также схема взаимодействия этих факторов.

Модернизация – смена модели страны в целях укрепления ее жизнеспособности.

Элита – правящая социально-политическая группировка, имеющая высший социальный статус и непосредственно участвующая в принятии и осуществлении решений, связанных с использованием государственной власти.

Контрэлита – оппозиционная по отношению к элите социально-политическая группировка, способная прийти к власти при осуществлении властной идейной трансформации.

Антиэлита – враждебная по отношению к существующей элите и модели государственности социально-политическая группировка, не способная самостоятельно сформировать государственную власть при актуальной властной идейной трансформации.

Псевдомодель – фактическое состояние государства и общества, возникающее в результате реализации государственных управленческих полномочий в отсутствие принятой политическими элитами и гражданскими институтами модели развития страны.

Существует ли вообще необходимость реорганизации сложившейся псевдомодели России как страны? Реляции об успехах, казалось бы, говорят об обратном – о том, что развитие идет в правильном направлении. Но из чего, собственно, возникло представление об успешности политики 2000-х гг.? Таких реляционных оснований два – рост ВВП (в докризисный период) и высокий рейтинг популярности главы государства. Однако для диагностирования успешности модели страны этого недостаточно. Указанные показатели не отражают общего состояния страны. Причины роста ВВП могут заключаться не во внутренних факторах развития, а во внешнесредовой конъюнктуре (например, из-за цен на какой-либо значимый экспортируемый товар). Популярность же – вообще вопрос имиджа.

Требуется анализ трендов развития России в 2000-е гг. Необходимостью в использованном подходе стало сознательное купирование периода 1990-х гг. («ельцинской эпохи»). Ельцинская модель государства себя, безусловно, дезавуировала. Но было ли в 2000-е гг. предложено в модельном отношении нечто новое?

Имеется два варианта ожидаемых в результате анализа логически противоположных выводов.

Россия 2000-х гг. воспроизводит систему 1990-х, продолжая логику постсоветской неолиберальной деградации.

При новом политическом руководстве в 2000-е гг. удалось достичь системного перелома общего деградационного тренда и перейти к государственному возрождению.

В подобного рода исследовательских задачах нельзя поддаваться вкусовым, политическим или клановым предпочтениям. Есть вполне объективная технология поиска ответа. Это показатели развития страны во всех ее основных сферах жизнедеятельности. При этом наименее уязвимым для критики по основаниям неопределенности или предпочтений в данных является привлечение однородного официального источника статистики, которым пользуются все. Это Росстат.

Демографическое состояние

Одной из наиболее резонансных в пропагандистском отношении кампаний последних лет стала борьба против кризиса депопуляции России. Но население России как сокращалось, так и продолжает сокращаться поныне. Страна по-прежнему вымирает. Темпы снижаются, но совершенно очевидно, что кризис, начавшийся в 2008 г. и протекающий в перелиберализованной, демонетизированной, экспортно-сырьевой, асоциальной России тяжелее, чем во всех странах мира, внесет свой печальный вклад. Какое уж тут возрождение? (Рис. 1.1)[6].

Рис. 1.1. Численность населения РФ

В качестве свидетельства успешности новой демографической политики РФ приводятся данные о заключаемых молодыми россиянами браках. Однако на уровень советских показателей по количеству заключаемых в год браков на условную группу населения Российская Федерация так и не вышла. Максимально успешный в этом отношении 2008 г. только повторил результат худшего для РСФСР 1990 г. (рис. 1.2)[7].

Рис. 1.2. Количество ежегодно заключаемых браков

Одновременно в 2000-е гг. возросло число ежегодно регистрируемых разводов. Семья, как фундаментальная скрепа общества, судя по этой статистике, продолжает свою деградацию (рис. 1.3)[8].

Рис. 1.3. Количество ежегодно регистрируемых разводов

Симптоматично, что на фоне сокращения населения России в 2000-е гг. наблюдался устойчивый рост населения Москвы. Столица и страна оказались в двух различных социальных мирах бытия.

Это один из индикаторов кризисного состояния, говорящий о нерациональных процессах внутренней миграции, человеческом опустошении территорий. Проблема касается не только Москвы, но и областных столиц (рис. 1.4)[9].

Рис. 1.4. Численность населения Москвы

Отдельные демографические показатели в 2000-е гг. несколько улучшились. Частично это улучшение можно связывать с целенаправленными управленческими усилиями. Но реального перелома в демографических трендах, несмотря на возрастание показателей рождаемости, не произошло. Современный репродуктивный эффект во многом объясняется поколенческим переносом положительной демографической волны второй половины 1980-х гг. в связи с вступлением в фертильную фазу тогдашнего поколения родившихся. Учитывая то, что брачный возраст женского населения в России составляет 21–23 года, нетрудно проследить корреляцию современного подъема рождаемости с всплеском репродуктивной активности периода перестройки (рис. 1.5)[10]. При рассмотрении корреляционных связей показателей рождаемости с лагом во времени 21 год обнаруживаются две прямо противоположные формы зависимостей. 1990-е годы находятся по отношению к 1970-м в состоянии антикорреляции. Следовательно, постсоветский кризис депопуляции носил рукотворный характер, не будучи связан с естественными процессами динамики воспроизводства населения. Напротив, двухтысячные годы коррелируют с восьмидесятыми по показателю рождаемости на уровне 0,93. Это означает, что управленческий эффект в увеличении статистики родившихся за последние годы незначителен. С абсолютной точностью воспроизводится кривая репродуктивной активности с 21-годовой временной задержкой.

Рис. 1.5. Соотношение численности родившихся с фазами репродуктивности

Демографически успешные перестроечные годы были скоротечными. За ними последовал репродуктивный провал девяностых. Следовательно, при неизменности демографической политики, а соответственно, при сохранении существующей корреляционной зависимости в скором времени должен начаться очередной спад показателей рождаемости.

Некоторое снижение показателя смертности за несколько последних лет также является минимальным. Совокупный коэффициент смертности остается выше, чем в 1990-е гг., не говоря уже об уровне, отмечаемом в советское временя (рис. 1.6)[11].

Рис. 1.6. Смертность в России

Если же рассматривать этиологию структуры смертности в России по классам причин, то обнаруживается заметное возрастание тех групп, которые традиционно связываются с низким социальным положением умершего: инфекционные и паразитарные заболевания, болезни органов пищеварения. А это прямое свидетельство реального качества жизни в России (рис. 1.7, 1.8)[12].

Рис. 1.7. Смертность в России по классу инфекционных и паразитарных болезней

Рис. 1.8. Смертность в России по классу таких причин, как болезни органов пищеварения

Состояние цен

Либеральный концепт свободного ценообразования в 2000 г. остался неизменной установкой правительства. На практике это означает отказ от развитой ценовой политики. Ее фрагменты применяются, но их недостаточно. В результате потребительские цены продолжали расти (рис. 1.9)[13].

Рис. 1.9. Индекс потребительских цен в России, в % к уровню 1999 г.

Причем, прежде всего этот рост касается корзины потребления беднейших слоев населения. За 2000–2008 гг. средние цены возросли: на говядину и свинину– в 3,3 раза; кур – в 2,0; колбасу – в 2,7; рыбу – в 3,0; рыбные консервы – в 2,0; сливочное масло – в 3,2; молоко – в 2,9; сыры – в 2,5; яйца куриные – в 2,4; сахар-песок – в 1,5; чай – в 1,9; муку пшеничную – в 2,7; хлеб и булочные изделия – в 3,0; рис – в 3,4; макаронные изделия – в 2,6; картофель – в 3,2; капусту – в 2,5; лук – в 2,7; яблоки – в 2,6; пальто женское – в 2,5; костюм мужской – в 2,4; рубашку мужскую – в 2,3; джемпер мужской – в 2,5; туфли мужские – в 2,1; туфли женские – в 2,0; сапоги женские – в 1,9; бензин – в 2,4; кирпич – в 4,5; капли корвалола – в 1,9; кольцо обручальное – в 2,5; химчистку – в 3,8; стирку белья – в 4,9; стрижку в женском зале – в 4,4; рытье могилы – в 4,7; изготовление гроба – в 3,3; проезд в городском муниципальном автобусе – в 4,0; проезд в метро – в 3,4; плату за муниципальное жилье – в 8,8; водоснабжение и канализацию – в 9,5; отопление – в 9,4; газ сетевой – в 5,3; электроэнергию – в 4,2; билет в кинотеатр – в 5,8; билет в театр – в 6,2; посещение детского сада – в 4,9; проживание в санатории – в 3,8; первичный прием у врача – в 4,0; общий анализ крови – в 3,9; покупку жилья на первичном рынке – в 6,1, на вторичном – в 8,6 раза (по Москве, соответственно, в 7,8 и в 10,1 раза)[14].

Рост зарплат при этом значительно отставал от этой динамики (более детально см. далее). Принципиально ниже были и цены производителей, что прямо указывает на спекулятивный фактор ценообразования.

Состояние основных фондов

Страна в материальном отношении в значительной степени продолжает существовать за счет эксплуатации объектов, созданных еще в советский период истории. Основные фонды ветшают, теряют пригодность. Однако процесс эквивалентного фондозамещения не наблюдается. Отсутствует сама политика системного обновления фондов.

Принято считать, что степень изношенности до уровня в 25 % – это допустимая норма, в диапазоне с 25 до 50 % – состояние критическое, а свыше 50 % – ситуация техногенных катастроф. Применительно к стране – это состояние «разрухи»[15]. Современная Россия находится уже в непосредственной близости от данной черты. При сохранении существующих тенденций 50-процентный показатель будет превышен не позже 2014 г. Если не будет срочно включена политика фондовосстановления, начнутся технологические сбои функционирования многих инфраструктурных механизмов (рис. 1.10).

Рис. 1.10. Степень износа основных фондов

Об усиливающейся в 2000-е гг. тенденции деградации свидетельствует, в частности, статистическая динамика состояния жилищного фонда. Объемы жилых площадей, находящихся в ветхом и аварийном состоянии, за последнее десятилетие устойчиво возрастали. Идет, казалось бы, активное строительство нового жилья. Но оно предназначено в основном отнюдь не для переселения той части населения, которая проживает в зданиях трущобного типа (рис. 1.11)[16].

Рис. 1.11. Ветхий и аварийный жилищный фонд

Состояние инвестиционного обеспечения экономики России

Как одно из достижений десятилетия подается увеличение инвестиционных потоков. Действительно, общий объем инвестиций возрос по сравнению с уровнем 1990-х гг. Однако показатели советского времени так и не были достигнуты. Либеральные рассуждения о том, будто бы экономика СССР развивалась исключительно за счет неэкономических механизмов (внеэкономического принуждения), обнаруживают свою несостоятельность. В действительности она была гораздо более инвестиционно активна, чем экономика современной России (рис. 1.12)[17].

Тезис об успешности инвестиционной политики Российской Федерации дезавуируется также при рассмотрении ее показателей в мировом страновом сопоставлении. Россия по инвестициям в основной капитал существенно отстает от ведущих экономик мира (рис. 1.13). Ее позиция по этому параметру оказывается даже хуже, чем по страновому рейтингу ВВП. Группа стран (Индия, Южная Корея, Австралия), имеющих более низкие показатели по валовому внутреннему продукту, опережают Россию по масштабам инвестиционных поступлений. А ведь именно инвестиции тянут за собой экономику. Следовательно, с очевидностью можно предсказать, что место России в мировом рейтинге национальных экономик скоро понизится.

Рис 1.12. Инвестиции в основной капитал в РСФСР и Российской Федерации

Рис. 1.13. Инвестиции в основной капитал по странам мира[18]

Принципиально важно, как распределяются инвестиционные потоки в России. Обнаруживается, что доля государственной и муниципальной сферы в общем инвестиционном пакете за рассматриваемый период резко сокращалась. При сохранении сложившегося положения к 2018 г. государство будет капитализировать не более 5 % всех инвестиций.

И наоборот, в результате сложившегося перераспределения все более возрастает доля в совокупном инвестировании находящихся на территории России иностранных компаний. К 2018 г. они по уровню инвестиционных вложений фактически троекратно обгонят российскую государственную сферу. Показатели инвестиционных успехов оказываются в значительной мере не более чем инвестированием иностранного капитала и группировки олигархата (рис. 1.14)[19].

Рис. 1.14. Инвестиции в основной капитал по формам собственности

Судя по официальным реляциям, в 2000-е гг. вновь заработала остановившаяся было в ельцинский период отечественная промышленность. Показатели роста подтверждаются, казалось бы, и статистически. Однако при детальном рассмотрении обнаруживается широкая группа важных промышленных направлений, где показатели снизились. Активизировались же прежде всего те отрасли, которые в большей степени связаны с решением экспортно-сырьевых задач. Номинированный подъем российской промышленности не носил, таким образом, системного характера.

Снижение показателей за период с 2000 г. по 2008 г. произошло в следующих видах производства: говядина и телятина; мука; хлеб; сахар-песок; сахар-рафинад; шерстяные ткани; льняные и льно-джутовые ткани; шелковые ткани; трикотажные изделия; пальто и полупальто; платья; сорочки; текстильные и швейные товары детского ассортимента; кожтовары; валяная и фетровая обувь; оконные блоки; обои; школьные тетради; зубная паста; искусственные волокна и нити; синтетические волокна и нити; антибиотики; витамины; препараты для лечения сердечно-сосудистых заболеваний; болеутоляющие, жаропонижающие и противовоспалительные средства; противотуберкулезные препараты; шины для мотоциклов и мотороллеров; стеновые блоки; шифер; плитки керамические фасадные; фарфоро-фаянсовая и майоликовая посуда; белая жесть; холоднотянутый сортовый прокат (включая подшипниковый прокат); лента стальная холоднокатаная; дизели и дизельгенераторы; подшипники; мини-тракторы; тракторные косилки; металлорежущие станки; автоматические и полуавтоматические линии для машиностроения и металлообработки; турбобуры; автогрейдеры; тракторы на гусеничном ходу; ткацкие станки; швейные машины; электрочайники; электродуховки; электроутюги; электродвигатели переменного тока; взрывозащитные электродвигатели; настольные электролампы; люстры и подвесы; торшеры; гальванические элементы и батареи для электробытовых приборов; радиоприемные устройства; наркозно-дыхательные аппараты; шприцы однократного применения; электрокардиографы; фотоаппараты; часы бытовые (в том числе наручные); мотоциклы и мотороллеры; детские велосипеды; хоккейные клюшки. Список на самом деле далеко не полный, но ярко отражает результат реформы. Страна многое импортирует. Жизнеспособность такой страны падает.

Стимулировать развитие обрабатывающего промышленного производства в 2000-е гг. так и не удалось. Функционирующие предприятия работают далеко не на полную производственную мощность. Из выделяемых Росстатом направлений промышленного производства ни одно не выходит на уровень 1991 г. (взят за 100 %). Ниже двух третей своих возможностей функционируют 62 % отраслей, ниже половины – 33 %. А предприятия по производству металлорежущих станков и вовсе работают на уровне 16 % мощностей. Для сравнения, в советские годы этот показатель составлял 87 %[20].

Если ситуация в сфере обрабатывающей промышленности принципиально не изменится, то к 2018 г. полностью прекратится отечественное производство по 35-ти входящим в ежегодный перечень Росстата видам товарной продукции (табл. 1.1)[21]. Безусловно, российский товар может быть заменен иностранным аналогом. Но при этом отечественный товаропроизводитель не просто проиграет, а тривиально перестанет существовать. Соответственно, возрастет степень зависимости российского населения от иностранного производства и поставок и сократится количество рабочих мест.

Таблица 1.1

Виды товаров промышленности, отечественное производство которых может, при сохранении тенденции, прекратиться к 2018 г.

Состояние сельского хозяйства

В официальных реляциях об успехах говорится о создании предпосылок для возрождения сельскохозяйственного комплекса России. Номинирован соответствующий национальный проект. Но год от года на всем протяжении рассматриваемого десятилетия происходит сокращение общих площадей сельскохозяйственных угодий России. Окультуренная прежде земля выводится из сельскохозяйственного оборота. За десять лет потери составили более полумиллиона гектаров. Конечно, в масштабах страны это не столь катастрофично. Но в данном случае важно диагностирование самого процесса продолжающейся системной деградации (рис. 1.15)[22].

Рис. 1.15. Площадь сельскохозяйственных угодий России

Утопичность перспективы интенсивного развития сельского хозяйства в современной России обнаруживается при выявлении трендов состояния материально-технической базы аграрного сектора. Техническая обеспеченность сельскохозяйственных работ на протяжении 2000-х гг. последовательно понижается (рис. 1.16)[23].

Вследствие благоприятных климатических условий можно достичь сверхвысокого урожая. Так было, например, в 1913 г. А между тем, за два года до того, в 1911 г., Российская империя столкнулась с проблемой голода. Разовый высокий урожай лишь скрадывал общее кризисное состояние сельского хозяйства.

Та же оценка может быть дана в отношении высоких показателей урожайности зерновых конца 2000-х гг. Общего глубинного состояния аграрного сектора они не отражали. В животноводстве, например, в те же самые годы никакого значимого подъема не наблюдалось. Более того, на протяжении всех 2000-х гг. в России происходило устойчивое сокращение поголовья крупного рогатого скота (рис. 1.17)¹⁹. На неизменном уровне осталось только поголовье свиней. Снизился совокупный удой молока. Сократился среднегодовой настриг овечьей шерсти.

Рис. 1.16. Обеспеченность сельскохозяйственных организаций тракторами и комбайнами, шт. на 1000 га

Рис. 1.17. Поголовье крупного рогатого скота

Состояния внешней торговли

Под влиянием мировых цен на углеводороды в 2000-е гг. происходит резкая деформация структуры внешнеторгового оборота России. Еще более очевидной стала сырьевая доминанта российского экспорта. Занимавшее в 2000 г. около половины всех экспортируемых товаров минеральное сырье увеличило свой удельный вес в торговле со странами дальнего зарубежья до уровня в три четверти (рис. 1.18)[24].

Рис. 1.18. Товарная структура экспорта РФ в страны дальнего зарубежья

При этом синхронно уменьшалась доля статьи, включающей машины, оборудование и транспортные средства и считающейся индикатором технологического развития. Сокращаемое производство собственных машин замещалось импортом иностранной техники. Удельный вес данной статьи в структуре импортируемых товаров из стран дальнего зарубежья за 2000-е гг. резко возрос, превышая половину всех производимых поставок (рис. 1.19)[25].

Рис. 1.19. Доля машин, оборудования и транспортных средств в импорте в Россию из стран дальнего зарубежья

Конечно, было бы нерационально не воспользоваться выгодной ценовой конъюнктурой на сырье. Непонятно другое: почему полученные доходы не пошли на развитие высоко-технологического сектора? Почему за счет продажи российского сырья осуществлялась покупка иностранного технического оборудования, а не стимулировалось развитие отечественного промышленного комплекса и создание рабочих мест?

При анализе выявленных структурных трендов возникает естественное предположение, что повышение цен на углеводороды преследовало главным образом цель инвестирования экономик западных стран. Они, собственно, и инвестировались посредством увеличения импорта иностранной промышленной продукции.

Состояние занятости населения

Показательны изменения, произошедшие за десять лет в структуре занятости населения. В 2000 г. больше всего россиян было трудоустроено в сфере обрабатывающего производства, на второй позиции находилось сельское хозяйство. Теперь первую строчку занимает сервисная группа, объединяющая торговлю и ремонт. По доле торговцев Россия превосходит сегодня любую из западных стран. Неоправданно объединенные в классификаторах с торговлей ремонтные профессии при этом структурного роста соответствующей статьи не определяли. Помимо обрабатывающего производства и сельского хозяйства снизили свое удельное значение добыча полезных ископаемых; производство и распределение электроэнергии, газа и воды, образование.

Наряду со статьей «торговля» возрос удельный вес в структуре занятости финансовой деятельности; операций с недвижимым имуществом, аренды и предоставления услуг; строительства; гостиниц и ресторанов; транспорта и связи; государственного управления; предоставления коммунальных, социальных и персональных услуг (рис. 1.20)[26].

Происходит таким образом, за некоторыми исключениями, усиление тех направлений, которые Л. Ляруш относит к сферам концентрации фиктивного капитала. Россияне стали больше торговать и заниматься финансовыми операциями, но при этом меньше работать в сфере производства реальных товаров в промышленном и аграрном секторах[27]. Экономика труда замещается экономикой торговой и рентной. Требованиям национальной безопасности это никак не отвечает.

Одна из позиций в реляциях об успехах сообщает о последовательном снижении за 2000-е гг. уровня безработицы. Официальная статистика приводит соответствующие показатели. Кривая безработицы вновь пошла вверх только при вступлении в полосу финансового кризиса.

Рис. 1.20. Структура занятости в российской экономике, в % к совокупной занятости

Численность безработных возросла в 2008 г. сразу на миллион человек. Но общий уровень безработицы при этом все равно оказался ниже показателей четырехлетней давности.

Правда, при этом статистика численности безработных, официально зарегистрированных в государственных учреждениях службы занятости, изменялась за истекшее десятилетие совершенно иначе. Ввиду этих расхождений приводимые Росстатом цифры незарегистрированной безработицы вызывают большие сомнения. Получены они были посредством тривиального вычета числа занятых из общей численности экономического населения. А «теневой сектор»? Многие номинально безработные при данном расчете трудятся без официальной регистрации. А натуральное хозяйство? Современная российская статистика с большим трудом идентифицирует занятость лиц, работающих индивидуально. В этом отношении показатели официально зарегистрированной безработицы для определения трендов выглядят более надежно. А они не так впечатляющи. До 2004 г. шел стремительный рост численности безработных, далее происходит некоторое снижение. В итоге, к исходу рассматриваемого периода уровень безработицы был почти в полтора раза выше, чем на старте (рис. 1.21)[28].

Рис. 1.21. Численность безработных в РФ, зарегистрированных в государственных учреждениях службы занятости

По некоторым регионам положение по показателю занятости населения ухудшилось в 2000-е гг. и стало ниже всех возможных критических порогов. Так, в Ингушетии безработные составляют более половины экономически активного населения республики. В 2000 г. их было менее трети. Война на Кавказе, как говорят, закончилась, деньги на трудоустройство населения кавказских республик исправно выделяются, а безработица при этом резко возросла (рис. 1.22)[29]. Следует ли удивляться непрекращающемуся пополнению рядов боевиков-террористов, если потенциальная база терроризма из числа безработного населения измеряется такими масштабами, как в Ингушетии.

Роль государства в обеспечении занятости населения за истекшее десятилетие сокращалась как по удельному весу, так и по абсолютным показателям. Еще в середине 1990-х гг. большинство россиян работало на предприятиях, находящихся в государственной и муниципальной собственности.

Рис. 1.22. Уровень безработицы в Ингушетии, в % от экономически активного населения

На сегодня это менее трети экономически занятого населения (рис. 1.23-1.24)²⁶. Процесс неафишируемой приватизации в 2000-е гг. был продолжен. Намеченная еще А.Б. Чубайсом экстремально-либеральная линия не изменилась. Россия в этом отношении развивается прямо противоположно мировому тренду, состоящему в росте удельного веса государственной собственности в экономике.

Рис. 1.23. Среднегодовая численность занятости на предприятиях государственной и муниципальной собственности

Рис. 1.24. Удельный вес занятых на предприятиях государственной и муниципальной собственности от общей численности занятых

Состояние доходов населения

Ранее уже говорилось о росте потребительских цен. Необходимо соотносить его с ростом доходов населения. Основным доводом об улучшении качества жизни россиян за 2000-е гг. служит рост реальных начислений заработной платы. Диапазон годового прироста зарплаты варьировал от 1,9 до 15 %. Но насколько показательна эта динамика для оценки качества жизни большинства российского населения? Статистика оперирует среднедушевым уровнем зарплат. К единому знаменателю приводятся и банкир, и воспитатель детского сада. Известно, что рост зарплат происходил синхронно с еще более стремительным ростом имущественного расслоения. Показательно в этом плане выглядит соотношение динамики реальных начислений заработной платы с величиной прожиточного минимума в России. Рост прожиточного минимума за 2000-е гг. оказался устойчиво выше (за исключением 2007 г.). Это значит, что жизнь в стране дорожала быстрее, чем повышались зарплаты населения. Причем речь в данном случае идет не о совокупной дороговизне жизни (отели, яхты, рестораны), а о соотносимой с минимальным прожиточным минимумом потребительской корзине (рис. 1.25)[30].