Кавказский край в 1816 году

Кавказский край, который постоянно раздирали внутренние распри, периодически захватывали турецкие, персидские и русские войска, постоянно менялся. Возникали одни государственные образования и исчезали другие, постоянно сменялись правители этих образований, перемешивались народы. В то же время каждый из народов максимально стремился соблюсти свою территорию, язык, веру и обычаи. В результате этого возникали войны, которые зачастую приобретали характер затяжного вооруженного конфликта. С появлением на Кавказе русских войск и администрации эти войны и конфликты стали более редкими, что привело к стабилизации обстановки на Кавказе настолько, что появилась возможность составить более или менее полное описание этого края.

Это и сделал в своих Записках А.П. Ермолов, который в 1816 году был назначен командиром Кавказского корпуса, а значит, и наместником Российского императора в Кавказском крае. Обладая наблюдательностью исследователя и немалым писательским талантом, Алексей Петрович достаточно ярко и красочно описал все кавказские земли и дал меткие характеристики их правителям. Позже ермоловские Записки были опубликованы, благодаря чему потомки получили возможность взглянуть на Кавказ глазами крупного российского администратора первой четверти XIX века.

Безусловно, А.П. Ермолов был не только человеком своего времени, но и крупным военачальником. Его литературный язык пестрит словами и эпитетами, которые могут «резать» слух человека XXI века. Поэтому мы решили позволить себе некоторые объяснения и отступления от текста автора. Также надо понимать, что как военачальник Алексей Петрович смотрит на Кавказ как на поле предстоящей битвы, не вдаваясь в особенности религии, культуры и обычаев его народов. Это большой минус, с которым можно смириться только ввиду отсутствия других источников.

И все же, только благодаря обстоятельным Запискам А.П. Ермолова можно достаточно ясно представить себе положение почти всех административных единиц Кавказского края по состоянию на 1816 год, получить сведения об их населении и правителях. Поэтому мы берем на себя смелость с небольшими исправлениями и дополнениями практически процитировать раздел Записок А.П. Ермолова, касающихся устройства Кавказского края:

«Грузия постоянно занята нашими войсками и в ней вводится постепенно наш образ управления при действии собственных законов, составленных царем Вахтангом, коим сохранена прежняя сила.

Грузию собственно составляют: Карталиния, округ чрезвычайно хлебородный; Кахетия, разделенная на Телавский и Сигнахский уезды, из коих первый изобилует прекраснейшими виноградниками; последний, не столько много занимаясь разведением садов, имеет довольно обширное хлебопашество. Карталинии принадлежит часть осетин, живущих в горах. В недавнем времени они начали принимать христианскую веру. Успехи оной, хотя еще очень ничтожные, но можно надеяться, что, получив более доверенности к правительству, ибо приемлющим крещение оказывается особое внимание, они переменят зверские свои обычаи и наклонности к воровству.

Кахетия разоряема была многолюдными толпами сходящих с гор лезгин. На Карталинию нападали соседние с ней осетины и лезгины, которых содержал у себя ахалцыхский паша, не взирая на существующий мир между Россиею и Портой.

С Кахетиею смежны небольшие земли, в коих живут народы, именуемые пшавцы и тушинцы, издавна покорствовавшие грузинским царям. Они имеют богатое весьма скотоводство, наклонностей воинственных, верны правительству. Над ними от начальства поставлен пристав из грузин, ибо необходимо знать язык. Не всегда же повинуются они надлежащим образом и доселе почти в диком состоянии.

Сомхетия, войнами опустошенная, почти никакого населения не имеет. Бамбаки и Шурагель, малые весьма округа, в последнюю с Персией войну разоренные, в коих и доселе мало жителей. Дистанции татарские: Барчалинская, Казахская и Шамшадильская, довольно населенные, имеющие хорошее хлебопашество и богатое весьма скотоводство.

К Грузии присоединен Елисаветпольский округ – бывшее ханство Ганжинское… Округ сей богат скотоводством, производит лучшую пшеницу в здешней стране, имеет посевы сарачинского пшена и шелковичные сады. Доходы казне приносит более, нежели прочие округа Грузии».

Говоря о состоянии грузинского общества А.П. Ермолов пишет о том, что обстановка в нем в то время во многом зависела от интриг, которые плелись руками беглого грузинского царевича Александра – сына покойного Ираклия, имевшего покровителей в Персии. Время от времени Александр появлялся в Грузии «сопровождаемый большим числом лезгин, и склонное к измене грузинское дворянство» тут же переходило на его сторону, «увлекая за собой добрый и простодушный черный народ». В результате этих набегов «лезгины, грабежом ненасытные, обогащались добычей, а грузины на глазах подлого беглеца-царевича толпами угонялись в плен и продавались в рабство». За такую поддержку «царевич содействующему ему дворянству раздавал грамоты на имения тех, которые, оставаясь верными правительству, ему противились». При этом отмечалось, что при встрече с русскими войсками лезгины и царевич Александр «знаменитый своей трусостью» всегда обращались в бегство.

Невысокого мнения был А.П. Ермолов и о грузинском дворянстве. Он писал, это сословие в Грузии весьма многочисленное, а «князей столько же… как графов в Польше». При этом ни князья, ни обычные дворяне, как правило, не в состоянии документами подтвердить их права. Большим влиянием пользовались семьи, состоявшие в родстве с царским домом, но предпочтение всегда отдавалось силе и богатству. Поэтому «богатейшим из князей, которые могли поставлять большее число воинов, оказываемо было предпочтение, прощались вины и преступления. Они привыкли к своевольству, и оное нередко переходило в непослушание против царей и даже измены. В Грузии почти нет княжеской фамилии, из которой бы не было несколько изменников в бегах в Персии или Турции».

А.П. Ермолов пишет, что в Имеретии, независимой от Грузии, было учреждено временное правление. Он отмечает, что «бедная сия земля, бывшая до 1810 года особенным царством, заключает в себе пять округов» но ее население «жестокою моровою язвою уменьшено более, нежели наполовину».

Со стороны Черного моря беспокоили Грузию «никакой властью не обуздываемые народы, известные под именем ачарцев и кобулет», а на Абхазию нападали жители гор, которые считали себя подданными Турции.

В южной части Кавказского края находилось ханство Карабахское, которым управлял хан Мехти, имевший чин генерал-майора русской армии. Но отец этого правителя был убит за связь с персами, которых он неоднократно приглашал на свои земли для совместной борьбы с русскими. Сестра хана была замужем за шахом персидским, и брат постоянно общался с ней. Поэтому верность России со стороны карабахского хана была более чем сомнительной.

В то же время Алексей Петрович отмечал, что ханство Карабахское «в 1805 году покорилось первое власти государя. Хан в ознаменование зависимости платил дани восемь тысяч червонцев. С того самого времени войска наши имели пребывание в ханстве, и персияне смотрели с завистью на богатейшую землю сию, доставшуюся в руки наши».

Говоря о состоянии Карабахаского ханства, А.П. Ермолов писал, что его население насчитывает всего около 24 тысяч семейств, так как другая половина либо угнана в плен персами, либо, оставив родную землю, «разошлась по разным местам». Селения Карабаха практически не отстраиваются, «повсюду видны развалины городов и больших деревень, остатки обширных шелковичных садов и земледелия, свидетельствующие о богатом некогда земельном состоянии» края.

«Нынешний хан, не радеющий о благоустройстве земли, доверчивый к окружающим его чиновникам, которые его обманывают, проводит время в распутстве, ничем более не занимаясь, как охотою с собаками или ястребами».

Карабахское ханство граничило с Ширвинским ханством, которым управлял хан Мустафа, имевший чин генерал-лейтенанта русской службы. Этот человек долгое время откровенно враждовал с русскими, а в 1796 году во время прихода в его ханство войск генерала В.А. Зубова, бежал в Турцию. Но когда войска графа Зубова были отозваны в Россию, он вернулся обратно, изгнал поставленного русскими правителя и продолжил правление ханством. До 1806 года Мустафа-хан не признавал над собой власти России, но затем, «видя пример взятия оружием Ганджинского ханства и вошедшего в подданство России ханства Карабахского, он поверг себя в покровительство императора и в знак подданства обязался платить восемь тысяч червонцев дани. Но с переменою состояния своего не переменил он своих свойств…»

В то же время А.П. Ермолов был вынужден признать, что «Мустафа-хан управлял ханством лучше прочих владетелей. Народ им собственно не был отягощен. Но если и терпел некоторое утеснение, то единственно от предоставленной им власти бекам (род дворянства), между коими сделал он многих себе приверженцев. В земле была полиция, нередко наказывалось воровство, с исправностью собирались доходы. Хан жил довольно великолепно и служивших ему нередко награждал щедро».

Со стороны Российского правительства при ширвантском хане находился пристав из офицеров. Но Мустафа-хан, «умел так отделять его, что тот ничего не знал о его связях и поведении, и только собирал некоторые сведения от приверженных нам армян, живущих в Ширване».

Население Ширванского ханства составляло около 20 тысяч семейств. При этом указывалось, что часть населения в летнее время «по причине чрезвычайного зноя удаляется в горы и потому прочной оседлости не имеет. Ханство изобилует шелком, сарачинским пшеном, всякого рода хлебом, имеет на реке Куре богатейшие рыбные ловли и многочисленное скотоводство. Есть там конские заводы, но с кабардинскими не могут сравниться…»

Ширванское ханство граничило со Щекинским ханством, которым управлял хан Измаил, имевший чин генерал-майора русской службы. А.П. Ермолов увидел в нем «человека весьма молодого, наклонностей развратных, в управлении подвластными неправосудного, в наказаниях не только не умеренного, но жестокого, кровожадного». В Тифлис поступало на Измаил-хана множество жалоб. Но хан смог богатыми подарками купить расположение к себе генерала Ртищева и его чиновников, в результате чего вел себя откровенно вызывающе.

Далее шло Талышинское ханство, которое ввиду его разорения персиянами, по словам А.П. Ермолова, «имеет малое народонаселение, доходы весьма скудные, которыми пользуется хан, не платя в казну никакой дани».

Еще одно – недавно образованное Куринское ханство – находилось в управлении полковника хана Аслана, который был ставленником Российского правительства. Незначительное население этого ханства было чрезмерно обременено налогами, которые «чрезвычайно их разоряли».

Далее следовало Казикумыхское ханство, которое находилось во владении Сулхай-хана, «человека самого коварного, готового на всякие злодеяния». Этот хан по древности своего происхождения был весьма уважаемым среди правителей горских народов. Он сразу же выступил против России и участвовал во всех операциях, направленных против русских войск. За это по приказу русского командования Сулхай-хана лишили части его земель, образовав из них Куринское ханство. Сулхай-хан, потерпев поражение, бежал в Турцию. Но затем во времена командования Кавказским корпусом генералом Ртищевым, вернулся на родину и силой оружия изгнал русского ставленника. После этого Сулхай-хан, собрав своих сторонников, укрылся в горах, спускаясь в селения только для сбора дани. Само Казикумыхское ханство, «по словам людей, хорошо его знающих, имеет жителей до 15 тысяч семейств. Хан никакой дани России не платит».

Определенный интерес представляют рассуждения А.П. Ермолова об Аварском ханстве. По его словам это ханство «лежит в середине гор Кавказских, отовсюду почти неприступных, и никогда русские в нем не бывали. Жители оного бедны, ведут жизнь самую суровую, наклонностей воинственных».

Прежний владелец Аварского ханства Умай-хан «был знаменит в здешних странах военными своими подвигами. Не раз он делал удачные на Грузию нападения, разорил серебряные и медные ее заводы…» Неудивительно, что военные удачи Умай-хана «привязали» к нему многие горские народы, которые всегда были алчными до добычи. Поэтому в своих набегах он появлялся, сопровождаемым большими силами. Именно Умай-хан, по мнению Ермолова, приучил аварцев к грабежам, «и Грузия, можно сказать, почти беззащитная, внутренними раздорами истребляемая, удовлетворяла их алчность…

Теперешний Агмед-хан, генерал-майор русской службы, не знаю почему, получает жалованья по пять тысяч рублей серебром, уверяя, что он нам приносит пользу влиянием своим на горские народы Дагестана, которые будь то воздерживает от нападений на Грузию. Хан сей дани никакой не платит, никаких обязанностей на себя не принимал. В Тифлисе содержится от него аманат на казенном иждивении».

Другой дагестанский правитель – умцей Каракайдацкий (провинция соседствующая с Дербентом), хотя и признавал власть России, но всегда поддерживал связь с враждебными ей народами. Имеет зависимость от России, но всегда в связи с народами, нам не благоприятствующими. Время от времени в его землях вспыхивали волнения, но умцей всегда докладывал, что усмирял их собственными силами. В результате этого официальная власть не вмешивалась в дела Каракайдацкой провинции, правитель которой «дани в казну не платит, никаких обязанностей не имеет, за безопасность проезжающих через его владения не ответствует».

Через Каракайдацкие земли даже представители официальной власти «иначе, как с благонадежным конвоем, проезжать не могут». Для нормализации отношений представители русских властей в свое время предлагали правителям каракайдацкому и казикумыхскому «чин генерал-майора с двумя тысячами рублей серебром жалованья». Но они отвергли эти предложения на том основании, что не хотят быть ниже шамхала Тарковского, «который имеет чин генерал-лейтенанта и шесть тысяч рублей ежегодно».

Далее следовали «народы небольшой земли, называемой Табассарань», которые находились в подданстве России, но «по чрезвычайной бедности никакой пользы правительству не приносили».

В то время российское управление также распространялось и на Кубинскую провинцию, к которой были присоединены города Дербента и Баку. На этой территории действовали основные российские законы, «но суд отправлялся по закону и обычаям земли», то есть по местным законам. И хотя жители данной провинции стремились доказывать свою лояльность по отношению к России, но они постоянно находились под угрозой нападения со стороны их бывшего правителя Шах-Али-хан, который скрывался в горах Дагестана и при помощи горцев «нередко с многочисленными толпами нападал на провинцию, все разоряя на своем пути».

Ермолов упоминает также елисеуйского правителя полковника Агмат-бека, во власти которого находилась часть лезгин, спустившихся с гор на равнину. Его власть распространялась на две с половиной тысячи семей.

И, наконец, он пишет о неком Чарском обществе, которое признает зависимость от России. Но присяга на подданство жителями этого общества была неоднократно нарушена. Причина кроется в том, что Чарское общество, которое «управляется избранными старейшинами, худо им повинуется». В обществе сем два класса людей. Высший класс составляют «пришедшие с гор лезгины», которые безраздельно господствуют над остальными. Низший – коренные жители этих земель, которые угнетаются лезгинами.

Особым разделом «Записок» А.П. Ермолова стало описание земель и народов Северного Кавказа, «против Кавказской линии обитающих», в число которых он включил закубанцев, кабардинцев, осетин.

Закубанцы в то время проживали на территории нынешнего Краснодарского края, от вершин по левому берегу реки Кубани. Они считались подвластными Турции и отличались своей воинственностью по отношению к соседям.

Далее следовала Кабарда, «некогда многолюдная, коей жители, почитаемые храбрейшими между горцами». Но кабардинцы, которые одни из первых были приведены к присяге русскому царю, в последующем неоднократно поднимали против него оружие. Это привело к тому, что русские войска время от времени совершали на территорию Кабарды карательные экспедиции, истребляя ее жителей и разоряя селения.