На севастопольском вокзале бредем сквозь толпу к площади, где обычно можно поймать сговорчивого частника. Повезло! Нам в Херсонес. Да, прямо к воротам. Да, археологи… А как с куревом? Спасибо, у нас тоже.

«Жигуль» мчит то вверх, то вниз, подчиняясь прихотливому городскому рельефу. Эх, сколько раз видено, будто и не уезжал! Панорама. Площадь Ушакова… Ага, винный отдел! Толпа, если следовать Булгакову, не чрезмерная – человек в полтораста. Та-а-ак… Ну, сворачиваем, теперь прямо.

…Пожарова, маленькая церковь у православного кладбища. Караимское кладбище, серые невысокие надгробия, поросшие травой, на которой всегда сидят желтые улитки. Сейчас справа будет вид на бухту и там… Вот он – собор Владимира! Как ты еще умудрился уцелеть на пятом году перестройки и третьем году реставрации? Теперь налево… Магазин «Юбилейный»… Школа подводников… Древняя… Улица такая – Древняя, живут отставники, сдают сараи за безбожную цену. Еще поворот… Все! Ворота!

Небольшая площадь заполнена пляжниками и туристами, тут же лавчонки с сувенирами, продавцы каких-то билетов – на спектакль средь херсонесских руин, наверное. Вот оно, детище Гнуса! Ну ладно, рюкзаки на плечо… Ничего, Борис, мы уже почти дома.

В воротах все та же тетка, которая никогда никого не желает запоминать, хотя вообще-то мы должны были ей примелькаться еще лет восемь лет назад. Впрочем, достаточно грозно вымолвить: «харьковская экспедиция»…

Харьковская экспедиция!!!

Вид у нас внушительный, рюкзаки и штормовки говорят сами за себя… Переступаем порог. Прямо – собор Владимира, справа – наш бывший и будущий раскоп, а мы… А мы пойдем налево, где такая прекрасная тамарисковая аллея, где руины театра, найденного Акеллой, и где наша конечная цель – эстакада.

Эстакада… Слово это надо писать с большой буквы – Эстакада. Когда-то, еще два года назад, именно на Эстакаде собирался весь Хергород. Здесь играли и пели наши гитаристы – Саша, Дидик, Принц. На Эстакаде так хорошо было смотреть на метеоры, устраивавшие свои ежегодные июльские налеты. По-моему, астрономы зовут этих постоянных гостей Персидами. Так здорово было загадывать желания!..

Теперь Эстакада имеет грустный вид – здесь явно что-то жгли. Консервные банки в обрамлении жеваных газет… Варвары, дикое скопище пьяниц!

…Заплевали, забросали, закидали банками, бутылками, окурками, объедками, мерзостью, дрянью, своей отрыжкой, своей блевотиной, сволочи, мерзавцы, ублюдки…

Ладно, эмоции потом. И что мы видим? В нашем большом сарае уже явно кто-то проживает, кажется, нас туда в этом году не пустят…

…И вам привет! Это хорошо, что из Ленинграда. А вещи мы пока оставим. Ну, Борис, пошли ловить комендантшу.

Это – самая легкая часть из всего намеченного. Застаем Олю на месте и передаем ей грозным голосом наказ Сибиэса. Его слово здесь еще имеет вес. Оля мрачнеет – она, конечно, уже готова отчалить – но обещает подождать. Заодно узнаем, что, кроме трех сараев, нам еще полагается Слоновья Веранда. А это уже для нас – для Маздона, Бориса и для меня, ну и, конечно, для Луки, когда он изволит прибыть. В общем, барские палаты для офицерского корпуса. Когда-то с нами квартировал и Сибиэс, но уже два года он предпочитает жить в городе у родителей – наша экзотика его уже не вдохновляет.

Но Веранда не убежит, – вперед, на сараи!

Все оказывается проще, чем думалось. Прямо у сараев встречаем знакомую плюгавую фигуру – Его худосочное Величество Государь Император Гнус Первый. И Последний, надеюсь. И вам день добрый… Да-да, насчет сараев. Ага, за ключи спасибо.

Не верится. Чтоб так сразу! Что-то тут не то, ох, не то!..

Загадка решается быстро: полдюжины орлов из Золотого Легиона – кагала Его Величества – и расторопно выносят из трех наших пещер все – от кроватей до лампочек. Гнус довольно разглядывает происходящее, любезно поясняя, что сие принадлежит конечно же, его экспедиции. При этом мы узнаем от него же, что кроватей, как и матрацев, в заповеднике нет и не будет.

…Врет! Есть и даже будут. Достанем! Но все таки жалко, что время раскулачивания минуло. Так и записался бы в большевики на полчасика, дабы Гнуса тряхнуть, а потом, согласно идее генерала Чарноты, тут же обратно бы выписался. Ну, все, отчалили крохоборы! Рюкзаки в сарай, плавки достать – и куда? Правильно. Именно на скалу, на наши камни, конечно, не в лягушатник же. На камнях хоть вода чистая!

В воду!

…Когда часто, то есть не реже раза в год ездишь на море, запоминается только первое купание – и последнее. В этом году первое купание приятно вдвойне: и от самого факта хорошо, и от воспоминания о том, что наш грозный коллектив еще только грузится в электричку. Расторопнее надо быть, господа гусары! Ну, еще разок, а там на берег – и можно перекурить.

Осмотр сараев дает поразительные результаты: в одном из них уцелела розетка. Если бы мы нашли золотой саркофаг или Гнус оставил бы пару кроватей, я удивился бы меньше. Розетки тут – мало сказать non grata. Местный пожарник ежедневно обходит с плоскогубцами все сараи и все, что видит, режет под корень, дабы не возгоралось. Года четыре назад наши художники поглумились над Иродом, – нарисовали розетку, да такую, что только на ощупь понять можно. Ох, и было же тогда! О великий и могучий русский язык… Что они в этом году, нюх потеряли?

Так или иначе, а кофе мы сварим, доставай, Борис, кипятильник. Да и перекусить следует. А там бросим спальник в тень нашей любимой алычи и будем ждать, чем все это кончится.

Хорошо! Тайм-аут среди этого бесконечного первого дня. Можно закрыть глаза – так лучше. А можно надвинуть кепку на самый нос – так еще лучше. Ну, можно спокойно поразмышлять…

…Хотя бы о том, что Веранда, когда мы ее, наконец, отобьем, наверняка ограблена поосновательнее. Конечно, в прошлом году мы достали все, что нужно, и в лучшем виде передали наш боевой корабль комендантше Оле. Теперь, несомненно, там мерзость запустения, можно и не проверять. Значит, все по новой, а ведь здесь зимой даже со снегом проблемы. Не допросишься! Правда, снег тут редко идет, так что можно простить.

А можно подумать и о том, что, собственно, я буду тут делать. Год назад Д., получив свою долю власти – мою долю власти – согнал меня с Юго-Западного участка, который я копал два предыдущих года. Копал, копал и дошел до самого интересного – до эллинизма, до того самого эллинистического слоя, о котором мечтает каждый здешний археолог. Это должно было стать для меня заслуженной наградой, но Д. решил, что тоже таковой достоин и участок забрал. А мне с моими последними гвардейцами от щедрот своих позволил докопать мерзкое и совершенно запущенное помещеньице, известное в нашем кругу как № 61-а. С мотивировкой, что раз я его начал копать еще десять лет назад, так я его и должен добить. Ну, конечно, это Д. тут новичок, я-то копал, считай, все помещения на нашем многострадальном участке, который есть район средневековых усадеб №№ 9, 10, 11…

Помнится, я озлился. Озлишься тут! Но меня недаром все годы считали удачливым – и ставили на самые безнадежные ямы. И Фортуна, херсонесская Фортуна, не подвела и в тот раз. Когда Борис извлек из мокрой глины фрагмент аттической вазы с двумя грифонами, у Д. отвисла его ответственная челюсть. И кроме грифонов было еще кой-чего, но главное – мы вышли на Стену Казармы, точнее на ее разобранную часть у самого фундамента. Вот этого-то Д. не ожидал, иначе черта с два пустил бы меня в это самое № 61-а.

Итак, Стена. Если бы Д. был начальником вместо Сибиэса уже в этом году, то не видать мне ее, как своих ушей! Правда, если подходить здраво, Стена не его, и даже не моя. Стена, вместе со всей южной частью Казармы, принадлежит Сибиэсу, и это именно ему полагается снимать научные сливки. Ну, копнем сперва, а потом и делить станет. Если будет что делить, конечно. Но об этом – завтра, а скорее всего, послезавтра, успеется еще…

А почему это, интересно, О. едет сюда без супруга? Не то чтобы странно, но все-таки…

…Два года, целых два года, редкие звонки, редкие встречи – под сырым харьковским небом, на в сыром харьковском асфальте. Чужой голос в телефонной трубке, чужой взгляд, чужие слова…

Рабочая тетрадь. Обратная сторона. С.5-6.

…Между скифами и персами состоялись какие-то переговоры с вручением даров персидскому царю. Армия Дария благополучно вернулась назад, причем неоднократные попытки уничтожить или отрезать ее были совершенно неудачны.

Сам Дарий оценивал поход, как вполне успешный, а Скифию – как покоренную территорию. После окончания войны скифам пришлось разбираться с отпавшими союзниками, восстанавливая свое господство в Скифии.

Подобная картина случившегося мало походит на историю выигранной войны. Конечно, далеко не все эти факты, почерпнутые из текста «Истории» Геродота, подлинны. Вполне вероятно, что они лишь часть героического эпоса о скифско-персидской войне. Но уже то обстоятельство, что эпос позволяет вычленить такие совсем не победные детали, свидетельствует, что подлинная история этой войны была куда суровее и печальнее для скифов.

Еще одно обстоятельство заставляет склоняться к этим «негероическим» выводам. Царь Дарий был опытным полководцем, имевшим большой стаж войн с кочевниками. Все его предыдущие войны с азиатскими саками и скифами были удачны. Едва ли скифская тактика заманивания была для него таким уж сюрпризом, а дары (мышка-норушка да лягушка-квакушка) – столь непонятными. Завоеватель Индии, усмиритель мятежников, расчетливый и ловкий политик ничем не походил на тупого самодура из Геродотова рассказа. Мощь его империи и поистине непобедимой армии едва ли могла быть сокрушена хитромудрой тактикой «ишкуза». Скорее всего, поход достиг своей цели, и скифам пришлось заниматься некоторое время своими внутренними проблемами…

Однако же, что-то там, за моим козырьком происходит. Ну, конечно, первые эшелоны нашего полка, так сказать, подползают. Привет, привет, водичка превосходная! И Сибиэса нет? И Д.? Ну Д. – то приедет, надо же ему домочадцев размещать. Ага, Сенатор с семейством, этим-то апартаменты готовы… Что, Маздонушка? Не подали тебе «мерседеса»? Конечно, маздоны они все, и коммунисты проклятые. И лавочники тоже. И жить нам негде покуда. И ноги твоей больше здесь не будет. И Ведьма Манон во все виновата… Давай-ка лучше кофий сварим, тут и розетка есть…

Наконец-то и Д. собственной персоной. Вот и ключи, прошу. И комендантша на месте, так что, давай, командуй личным составом, а то они сами не догадаются, как нужно вещи вносить в сараи. А вот кроватей нет. И лежаков тоже. А вот нет – и все.

Ладно, пора и о себе позаботиться. Посылаю Бориса к комендантше на предмет ключей от Веранды. Увы, ни ключей, ни комендантши. Ну, ничего, собственный глаз тоже не помешает, посему направляемся прямиком к нашему будущему обиталищу. Вот она, родимая! Никак тебя покрасили? И стекла вставили? Эх, если бы еще три-четыре лежака…

Лежаков, конечно, нет. Нет, впрочем, и замка, так что зря мы искали какие-то мифические ключи. Скобы для замка тоже отсутствуют. Да-а, поработали основательно!

Внутри, как и полагается: бутылки пустые, банки консервные, также пустые, и эти самые, которых в аптеках не сыщешь, естественно, использованные. Пол голый. И грязный.

Очень грязный…

Маздон скис. Бедняга! Ездить столько лет – и каждый раз начинать с уборки свинюшника. Ну, это ничего, вспомни, Маздонушка, как мы с тобой в старом гараже жили, в котором стены не было. Тут хоть стены на месте.

Прежде чем объявить коммунистический субботник, да что там субботник – абордаж! – собираем военный совет.

Обстановка – нет ни черта.

Задача – достать хоть что-нибудь.

Дополнительная информация – никто ничего не даст. А вот побить могут.

Совет не затягивается. За неимением иных вариантов остается одно – экспроприация экспроприаторов. Вокруг – штук пять сараев, на некоторых даже нет замков. А где замки, там можно и гвоздем открыть – согнутым.

Ну, с песней! «Пятнадцать человек на сундук мертвеца!..»

…Грабь, хватай, экспроприируй, уноси, пионерь, казачь, тырь, греби, все наше, всюду наше, тащи, кидай в кучу, еще, еще, еще!..

Добыча превосходит все ожидания. Борис волочит откуда-то тумбочку, я извлекаю из старой летней кухни превосходный стол. Вскоре к нему присоединяется стул. Ведро – старое, но для мусора сгодится. Веселей, флибустьеры! Ага, в этом сарае даже замка нет… Лежаки! Правда, не совсем лежаки, но так даже удобнее – с откидными краями и местом для вещей. Один, второй… Говорят, на таком сам Слон спал… Третий… Нужен четвертый – для Луки. Та-а-ак, придется в окошко в лезть. Ничего, здесь уже лазили. Вот и четвертый!.. Заодно и вешалку прихватим – и будет совсем как дома. Борис, рви к черту петли для замка, небось, это наши и есть, с Веранды поснимали, умельцы!..

Вскоре добыча доставлена и размещена, теперь можно посылать Бориса за ведром морской воды. Пресной нет и пока не будет, днем краны здесь сухие. Благо, веник и чистое ведро мы уже успели позаимствовать ранее – из экспедиционных, так сказать, фондов.

Солнце уже начинает валиться за обрыв, когда Веранда приведена в относительно божеский вид. Конечно, нет ни матрацев, ни подушек, ни прочих предрассудков в виде простыней и одеял. Нет замка, нет даже лампочки, но это дело наживное. В стены врезаются гвозди, – коробка с гвоздями всегда с собой, как и топорик. Впрочем, пустой бутылкой тоже хорошо заколачивать. Вон их тут сколько!

Вдали, у сараев, хорошо видных с нашей горки, – знал, знал Слон, какое место для жилья выбирать! – видна какая-то суета. Наша молодежь тоже что-то достает, копошится, кучкуется. Какой-то грузовик – подумать только! – чего-то им привозит… Еще совсем недавно доставали все для всех, и всем хватало. А теперь каждый грабит в одиночку.

Две экспедиции – констатирует Борис. Две экспедиции: наша – из недобитых ветеранов, и эти, юные. Иногда Борис умеет говорить формулами.

…И наступает первый херсонесский вечер. Откуда-то из ранних сумерек появляется цикада и начинает свое соло, затем соло превращается в дуэт, вступает хор…

Может быть, я сюда именно из-за этого и езжу – из-за цикад. А греки, недотепы, их лопали. Жаренными в масле. А еще гордились тем, что умеют ценить прекрасное!

Над храмом Владимира сгущаются сумерки, так и ждешь, что из-за горизонта появляется рогатая Луна, но сейчас не ее время, она вынырнет лишь под утро, через пару дней новолуние, когда мертвый город погружается во тьму. А вот когда Луна в силе, здесь наступают бесовские ночи!

…Холодный лунный огонь на траве, холодный лунный огонь на камнях, холодный лунный огонь на море… Лунный потоп, лунный шабаш, лунный Армагеддон…

Рабочая тетрадь. С.3.

…Первое экстрасенсорное исследование Казармы следует провести до начала работ на раскопе, поскольку пока объект покрывает трава, эксперимент будет более чистым, строительные остатки не будут видны и не станут «подсказывать» решение.

Целесообразно начать с южной части Казармы в связи с тем, что ее северная часть сохраняет средневековую застройку, не позволяющую ориентироваться в более ранних строительных периодах.

Установка: стена – «свет» и «тепло». Конкретная задача – южный вход…

…Колокол? Ну, конечно, колокол, как же без колокола в Херсонесе? Какие-то варвары лупят булыжником на ночь глядя. Эх, народ-богоносец! Хоть бы в музей колокол-беднягу оттащили, ведь не простой он, на звоннице Нотр Дам де Пари красовался! Увы, теперь он тут, на берегу, подвешенный на бетонной дыбе, чтобы каждый ублюдок мог запустить в него камнем. И запускают.

Впрочем, говорят, скоро за право бросить камень будут брать по пятаку. Перестройка!

…Над сумеречными руинами – голос мертвой бронзы, голос мертвой памяти, оскверненной, выставленной на посмешище. Камни бьют в бронзовую плоть Прошлого, оставляя вмятины, уродуя, превращая в ничто, в забаву, в бесполезную погремушку. Порушенный город, порушенный монастырь, порушенная память, порушенная страна…

Теперь остается одно – покурить. Покурить на старом нашем месте, возле источника с затейливой татарской надписью на белом мраморе, где когда-то ежи ночами ходили на водопой. Сейчас источник высох, бедняга, бедняги-ежики напрасно заглядывают сюда по старой памяти. Источник, рядом – Дерево Фей, где мы каждый год оставляем что-то из вещей, чтобы обязательно вернуться…

Хорошо курится. И сигареты еще есть, недели на две, глядишь, и хватит…

…А кто это там на тропинке, а, Борис? Темновато, правда, но ошибиться невозможно. Он, он собственной персоной!

Лука! Долгожданный! Ну, будет дело!..

Обнимаемся. Лука догнал нас на аэроплане – как и обещал. Хлопаю его по еще более округлившемуся комку нервов на животе и рассказываю о наших успехах. В ответ Лука лишь усмехается в свои тюленьи усы. Еще бы! Ему наша возня с лежаками и тумбочкой – детский утренник.

Тюленьи усы многообещающе шевелятся. Лука бросает свои вещи – ну и наволок же всего!…

…И устремляется вместе с Борисом в ночную тьму

Через полчаса гонцы возвращается с лампочкой и двумя одеялами. В следующий набег Луку сопровождаю я. Во всем происходящем понимаю только одно – невесть откуда невесть кто выносит нам очередную пару одеял, подушку, еще подушку… Нет слов!

Последний вояж приносит нам еще пару матрацев. Самый упитанный Лука по праву берет себе. Да, Лука, конечно, велик – по крайней мере, в некоторых вопросах. Там, где появляется он, все необходимое выныривает из-под земли и прыгает прямо в руки. Впрочем, это лишь одно из его достоинств. Иные же… О них мы, без сомнения, тоже скоро услышим.

Сегодня у нашего Лукин прекрасное настроение. Вырвался! Причем вырвался сам, оставив Гусеницу, свою законную супругу, в Харькове. Лука уверяет, что напугал ее предстоящим землетрясением. Это едва ли – Гусеницу землетрясением не напугаешь. Но – факт налицо.

Переглядываемся, шелестим купюрами.

За воротами «Легенда», на нашему – «Легендарий», кооперативная кафешка, где наливают в любое время дня и ночи. Не по карману, конечно, на ради первого дня…

Лука решительно заявляет, что завтра же возьмет вопрос под свой личный контроль.

Мы сидели на камне и пили вино,
Оставляя в стаканах лишь грязное дно.
А вокруг нас лежат те, что прежде гуляли.
Что ж, и нам этот путь всем пройти суждено.

В давние-давние времена, когда нашу армаду водил сюда сам Старый Кадей, на второй день после приезда мы уже спешили на раскоп. Теперь времена иные – осваиваться будем не меньше трех дней. К тому же воскресенье грядет. Гуляй – не хочу!

Впрочем, пока это я так размышляю и предаюсь утреннему безделью, лежа на продавленном матраце, неугомонный Лука, мобилизовав Бориса, уже что-то вовсю громит в соседнем вагончике. Ага, дело важное – оттуда извлекаются такие полезные вещи, как лишние гвозди, вешалки и прочая нужная мелочь. Все верно, надо успеть выгрести побольше – вот-вот приедет следующая команда, а лишних вещей в Хергороде не будет. Что ж, когда Лука в хорошем настроении, он может все – или почти все. Вот и сейчас, пока я продираю глаза и пытаюсь умыться пайковой кружкой воды – краны по-прежнему сухи и оживать не собираются – он уносится вдаль и вскоре возвращается с каким-то подозрительного вида замком. Нет слов!

После некоторой реанимации замок начинает открываться. Лука, ежели ему, конечно, верить, выпросил его на военной базе, не иначе в школе подводников, что аккурат за забором. Так ли это, не знаю, зато теперь наш корабль укомплектован полностью.

Пока суть да дело, появляется Сибиэс. Он еще более мрачен, чем вчера и, повторив, что экспедиция не заладилась с самого начала, радует нас тем, что, может быть, придется уезжать обратно. С питанием – швах, воды нет… Ну, с питанием у нас каждый год – швах, потому как готовить сложно, а столоваться почти что негде. С водой похуже, но… Но и не такое видели. Так что, никуда мы не уедем, не впервой. А ежели что – пусть Сибиэс увозит молодняк, мы тут и сами накопаем… Расстроенный вождь бредет куда-то вдаль, пообещав мобилизовать Сенатора на поиски воды и пищи, словно мандат нашего Шарапа способен организовать починку усопшего водопровода! Хотя… Кто его знает, а вдруг?

Направляемся на пляж, вернее, на наши столь знакомые камни. На пляж пускай студенты-практиканты ходят, на скале и привычнее, и вода тут лучше. Да и публика знакомая. Гнус уже занял боевую позицию, усевшись на старый моноласт и разглядывая публику сквозь задымленные очечки. Сколько его помню, Гнус всегда торчит на одном и том же месте, а ежели кто-то по недомыслию пытается сие место узурпировать, начинает вопить – тонко так, противно…

С Гнусом все ясно. А что там в море? Ага!

На рейде, как обычно, что-то то ли авианосное, то ли авионесущее. Несколько лет назад тут болтался «Киев», его сменил «Минск», затем «Баку», а вот в этом году новинка в географии, – «Тбилиси». Защищает нас от супостатов. Пусть защищает, лишь бы мазут не спускал. Ну, в море!..

…Податливая теплая вода, податливая теплая твердь, податливое вечное лоно… Мы снова здесь, мы никуда не уезжали, мы всегда тут были, мы…

Рабочая тетрадь. Обратная сторона. С.7.

2. Херсонес и греческие колонии Понта.

Мирная эпоха греческой колонизации Северного Причерноморья завершилась в IV в. до н. э. Интересы отдельных греческих государств быстро пришли в противоречие. Если между Ольвией и относительно далеким Боспором особых противоречий не замечалось и отношение этих родственных (ионийцы из Милета) полисов были вполне нормальными, то молодое и весьма агрессивное херсонесское государство с самого начала не собиралось считаться с интересами соседей. Херсонес был не только «поздним ребенком» среди греческих городов Причерноморья, спешащим догнать своих «старших братьев». Он был также и своеобразным «анфан террибль» среди эллинских полисов. В этом смысле репутация Херсонеса оставалась стабильной в течение всех веков его существования. Херсонеситы постоянно конфликтовали с Ольвией, Боспором, затем с Римом, а позже с Византией и Русью. Трудно сказать, чем вызвана явная некоммуникабельность этого греческого города. Может быть тем, что с первых лет существования его населению приходилось вести настоящую борьбу за выживание с их соседями – таврами, вдобавок сказывалась и племенная рознь – дорийцы-херсонеситы не воспринимали ионийцев, как вполне «своих». Во всяком случае, репутация Херсонеса, как надежного союзника и подданного была, вероятно, самым стабильным достоянием этого города. Доходило до трагических курьезов. Византийские императоры разрабатывали целую систему мер на случай очередной измены херсонеситов и, одновременно, «каган россов» Владимир избрал именно этот город для демонстрации силы в борьбе с греками. Впрочем, это не помешало Херсонесу просуществовать до начала XV века и пережить всех своих «старших братьев» из числа эллинских полисов.

В IV веке до н. э. херсонесская история еще только начиналась, но это начало было весьма бурным…

Жара крепчает, и ехать в орденоносный Севастополь нет ни малейшей охоты. Ей-богу, был бы рад, ежели Херсонес стоял в степи, и чтоб на три дня пути вокруг было пусто. Но Лука тут же разбивает мои пораженческие доводы, напоминая, что в степи живительную влагу «не продают».

В Себасте еще пару лет назад тоже «не продавали» – в единственный соответствующий отдел на Пожарова сходился весь город, доходило чуть не до смертоубийства. Да и теперь немногим лучше – в центре «продают» только в одном месте, и очередь там уже с утра – мавзолейная. Но что делать?

Автобус мчит быстро, и вскоре мы уже в центре. Большая Морская (попросту – Бэ Морская) на месте, все по-прежнему, вот только кооператоров погуще стало. План ясен – перекусим в первой попавшейся забегаловке, где тараканов поменьше, а затем круг почета по магазинам. Занятие пустое, но надо уважить Луку. Это его любимое дело, тем более что он, с его фортуной, способен выудить кое-что интересное даже из здешних вымороченных точек. Впрочем, на этот раз Луке не везет. Времена пошли крутые, сигарет нет, пива, естественно, тоже… А это что за хвост? Все ясно, можно не спрашивать – «продают». А если по общепонятному – «дают».

Ненавижу севастопольские очереди! Во-первых, они длинные. Во-вторых, каждые пять минут обязательно начинают кого-нибудь лупить. Ага, уже лупят! Грешно, конечно, лезть без спросу, но все же…

Переглядываемся. Дело мертвое, стоять – дохлый номер. Эх, были денечки!.. Ну что, по коням?

Э-э, нет! Лука явно что-то задумал. Но что? Он, конечно, почти маг, но такая очередь… Ежели что – как стану я перед вдовой? Может, не надо, а?

Но Лука уже решился. Сумку под мышку, червонец в карман. Ну, ни пуха!..

Лука камнем из пращи облетает очередь и исчезает в какой-то темной и весьма подозрительной подворотне. Нет, Борис, зря мы его отпустили, на части ведь разорвут. Бедная Гусеница!

…Липкая жара мешает дышать, ноги готовы проваливать сквозь асфальт, очередь стоит нерушимо… Хоть бы знать, что жив он, наш Лука! Вот, еще одного лупить начали. А хорошо бьют, с душой! Эх, город-Герой…

Лука! Живой!.. Живой-то живой, но, видать, не со щитом – в сумке пусто. Но он не сдается. Подмигнув нам и обойдя очередь с другой стороны, исчезает в соседнем магазине. Подземный ход ищет, что ли? Ну, это надолго.

Надо было, Борис, прямо домой ехать. Конечно, бутылка не помешает, даже очень не помешает, но не такой же ценой! Вон уже третьего колошматят… А ведь почти прорвался было! Не выйдет, здешняя публика немцев – и тех чуть ли не год сдерживала, куда уж тут без очереди… Разве что на танке. Лука, конечно, и танк может пригнать, с него станется…

Очередь все густеет, начинается истерика, особенно у тех, кто стоит подальше, кого-то скидывают с крыльца. Невысоко, и двух метров нет – но полтора точно будет. Вот-вот, Борис, и я о том. Так кому к вдове ехать?

Ну, хвала Творцу! Жив! Жив Лука наш! Что? Неужели… Есть? Есть!!!

Подробности потом. Ходу!

…Есть, есть, взяли, назло, несмотря, наперекор, наперекос… Ура!..

В автобусе лучше забиться в уголок, благо народу немного. Теперь можно и о подробностях. Лука – мастер чесать языком, но на этот раз его эпопея похожа на правду.

…Первый этап – выяснит имя товароведа и заодно – завскладом. Второй этап – на склад.

А потом все просто. Сначала диким воплем «Зинка!» – или «Верка!» – привлечь внимание, а дальше, как говорят разведчики, «легенда». Например, про комиссию по закрытию Крымской АЭС. Глава комиссии артачится, нужно его ублажить, иначе излучать милирентгенны всему полуострову от Ялты до Перекопа! Ясное дело, тут никакая Зинка не устоит, равно как и Верка, это вам не тюльпаны в январе, жить здесь всем хочется, даже товароведам.

Лука – гений, никаких сомнений. Ну ладно, а чем закусывать будем?

Маздона на Веранде нет, видать, ушел в гости. Много у него тут знакомых. Раньше, правда, ежели он оказывался в нетях, можно было бы смело делать вывод, что он у Ведьмы Манон. Но это дела хоть и не очень давно, но все же минувших дней. Теперь он просто в гостях. Ну, спешить не будем, тем более Лука как-то странно посматривает, усиками шевелит, копытами бьет…

Рабочая тетрадь. С.4.

Предварительные соображения.

Экстрасенсорика в Херсонесе давно стала популярной. Даже если не обращать внимания на постоянные публикации о разного рода «фантомах», наблюдается вполне реальные ежегодные скопления «колдунов», «магов» и прочих Нострадамусов. Наиболее характерное занятие – «подзарядка».

«Подзарядка» практикуется двух видов: от развалин и от Луны. «Лунники» чаще всего собираются возле храма Св. Владимира. Что интересно, «подзаряжаются» они чаще всего не в обычной позе адорации (левая рука вытянута вперед, правая согнута в локте, ладони прямые), а в позе «немец под Москвой» (обе руки вверх, полусогнутые, пальцы почти прижаты к ладоням).

Объяснения:

Прежде всего, конечно, мода на подобное, а также привлекательность старых развалин для любителей подобной экзотики. Вместе с тем:

– Херсонес находится в зоне мощной магнитной аномалии.

– Само существование города на протяжении двух тысяч лет неизбежно внесло серьезные изменения в энергетику места. Можно как угодно относиться к экстрасенсорике, но жизнь и смерть сотен тысяч людей не могла не отразиться на том, чем сейчас стал Херсонес. Иное дело, все читанные и слышанные «теории» для объяснений не годятся.

Прикладной экстрасенсорикой для нужд археологии никто в Херсонесе, насколько мне известно, еще не занимался.

Борис просит дополнить:

1. Два года назад наш общий знакомый В. проводил эксперименты с могилой Косцюшко.

2. Этой зимой по харьковскому каналу «Тонис» была показана передача об одной «кудеснице», снятой как раз на руинах Херсонеса. Дамочка, одетая во все черное, эффектно кружилась прямо на Крестильне Владимира.

Почему именно там? Ради кощунства?

Берем кружки, банку с ветчиной… Молодец, Борис, недаром ее сюда тащил! Водичку…

Пить в помещении пошло. Мы же в Херсонесе все-таки! Раньше, пока кураж был, потребляли все больше на Западном городище. Помнишь, Борис, какие там стены жуткие, когда Луна светит? А пьется-то как!.. Впрочем, и где-нибудь поближе пойдет не хуже. Ну, хотя бы там, прямо по курсу, где заросли. Во-о-он добрые люди и лежак поставили. Ну, двинули? Э-э, ты куда, Лука? Ладно, догоняй, не заблудись только.

И вправду, место чудное – темно, тихо, какой народ и есть, то на море или у сараев… Как чем банку открывать, а мой нож на что? Ну и что, если без открывалки, а мы ее лезвием, лезвием, не впервой! Где же Лука?

Ждать Луку – последнее дело. Вообще-то говоря, на такое мероприятие грех опаздывать. Опасно. Ага, вот и он. Да не свались, здесь камни! Что? Ага, ясное дело…

…Причина задержки, конечно, более чем уважительная – для Луки, во всяком случае. Что ж, теперь у нас, выходит, соседи, а точнее, соседки. Не зря Лука копытами по земле скреб! Что, уже договорился? На чай, значит? Только не сажай их на мой лежак – мало ли что…

Борис, у тебя глаз-ватерпас, разливай. Ровнее, ровнее, ты же химик!.. Ну, поехали!

Что и говорить, водка в Херсонесе пьется не так, как дома. Словно вода – и не пьянеешь… Курнем, покуда курево не кончилось! Когда кончится, придется тебе, Лука, ехать к командующему флотом, – он, кажется, курящий. Попросишь у него пару пачек…