Мороз и Солнце

производят снег.

Он падает, кружась,

и слепнет, засыпая, человек.

Пустыня Гоби меркнет,

и фигуркой лилипут,

в сравнении с гигантом сфинкса,

укрывшего полмира

кристалликами льда.

Кругом царят безмолвие

и цвета пустота.

Один лишь белый свет —

и никаких тебе примет.

Природа спит, она не умерла,

глубины неба прорезают

ярко звёзды.

Луна парит в их хороводе

и освещает землю до утра,

являясь отражением тепла

великого светила – Солнца.

Оно уже за горизонтом

облизывает край Земли,

куда в мгновенье мысли завели,

предвосхищая появление зари.

И тут бежать надо быстрее

вращенья скорости Земли,

чтоб созерцать в её дали

Луну в объятьях звёзд.

Парящим над Морфеем

бродить в просторах полутьмы

и петь с любимой женщиной псалмы,

на свете не о чём не сожалея.

Тают красиво сосульки —

музыки капель хорал.

Воды плетут загогульки.

И воробьиный скандал.

Смотрит в проталины солнце,

куры спешат на гумно.

Столько воды для колодца

я не припомню давно.

Восьмое марта

колесница

несёт в просторы

бытия.

Сегодня праздник,

и десница

выводит яркие слова.

Я поздравляю

разных женщин

за то, что создают уют,

за то, что канем

с ними в вечность,

и есть любовь на свете

тут.

Я поднимаю полный кубок

и вижу танец живота…

Спасибо женщине —

и где-то

зажжётся новая звезда.

Партитура сошла

сума

и смычки завизжали

прочь.

Я сегодня сожгу

дотла

и себя, и тёмную

ночь.

Я сегодня совсем

не тот,

я сегодня жму,

как корсет,

выжимаю всё из себя,

иссушая нашествие

лет.

Я под утро стою

подокном,

по плечам моим

хлещет дождь,

я сегодня сойду

сума.

Я люблю королеву

ночь.

В воздухе нет

места птицам.

Мы съели

их пространство.

По замыслу

не тужили.

Таково вселенское

хамство!

Я не люблю Восьмое марта,

его в норе проспит сурок,

но от Антарктики до Балта

Нас к Вам ведёт один манок.

И мы летим на эти кущи

с дремучей правдой секача,

играет туш игра капели,

идёт на нерест чавыча.

Белое безмолвие – царство пустоты,

низкое сословие лишь с тобой на ты.

И мороз, и вьюга нынче господа,

ждём прорыва с юга света и тепла.

Когда выйдут Солнца очи из орбит,

станут льдинки звонче – голубой нефрит,

заиграют долы ярким янтарём,

воды хлынут вволю, и оттает дом.

Весело поутру с криком ребятня

будет биться в шутку пламенней огня.

Выйдет на пригорок чудо босиком,

славя жизнь и волю, – захмелеет дом.

Заиграет шибко музыка земли:

«Всё на свете зыбко, мысль всегда в пути…

Катится под гору прошлого тюфяк,

где теперь, скажите, пышный Арманьяк?»

Голубеет небо, смотрит звездочёт —

у него на небе вышел недочёт:

затерялась где-то звёздочка в пути…

Думаю, ребята, мне пора идти.

«Апча» —

Никола Лексеич,

танцуй,

дай каблуками

по полу угаром.

Вспомни, как раньше —

у нас не балуй…

Залпы катюши

несут смерть

всем гадам.

Фрицы пропали,

уж лет

двадцать пять

ходит народ наш

по миру

героем…

Только у дяди

болит голова,

он не устроился,

выйдя из боя.

Жизнь не сложилась,

всё вышло

не так.

Нету в глазах

былого задора.

«Апча» —

танцуй, Лексеич,

вот так…

Сердце колотит,

не зная покоя.

Вечная память

тебе и всем-всем,

кто не дошёл

и дошёл

до Берлина.

Я не забуду

и помню тебя —

русского воина,

дедова сына.

У нас цветёт везде

лопух,

ещё летает

тополиный пух,

шумит листвой берёза

у ручья,

и только пыль дорожная —

ничья.

Всё остальное обрело

хозяев.

Не то чтобы случайных

негодяев —

людей достойных,

одарённых —

всех мастей.

Хватали всё,

подряди без свечей…

Теперь страна останется

ничьей.

Когда мы парили на скирдах —

вот фантастический жанр, —

внизу проплывали столетья,

их поглощал океан.

Наш взор обращался к звёздам…

Каждый к своей звезде

летел космическим зондом

и мысль не держал в узде.

Собрались как-то вместе

совесть, ум и честь,

чтобы сии труды прочесть.

И совесть заявила громогласно,

что музыка поэзии прекрасна,

если стряхнуть с поэтов спесь.

А ум на то возьми да и залезь…

И с той поры пропала честь.

А музыка поэзии прекрасна!

Бумажный кораблик,

куда ты плывёшь?

На волнах качает —

ты малая вошь.

Стоит в изумленье

народу толпа

и ждёт избавленья:

когда же, когда?

А ты продолжаешь

свой каверзный путь.

Дорога такая:

с неё не свернуть.

Кто следом, кто канул —

и эхом молва.

Судьба, знать такая,

да жизнь нелегка.

Я не страдаю…

От любви когда-то

играло сердце,

восхищался глаз.

Ходили ноги славно,

два солдата

всегда были готовы

выполнить приказ.

Которая сейчас

живёт без боли?

Что не сложилось,

верно, не сбылось,

но не забуду я

любимой роли,

в которой пылко

жить мне довелось.

О,девы,я

желал вас честно,

и что плохого в том,

что так давно,

дарили вы

свою беспечность,

кружили голову,

как терпкое вино.

Проходят годы

руки помнят тело,

всё в упоении,

мозг не спит —

рисует сцены мне

воображенье,

где я средь вас

в восторге!

Где же стыд?

Папа, мама – «газовик»

мне купили грузовик.

Подрасту ещё немножко —

буду видеть всё в окошко.

Там просторы,

Солнце,

Я,

столько всякого зверья.

А увижу там трубу —

и согну её в дугу.

Где выгодно купить?

Как выгодней продать?

От этого в уме

как будто живёт блядь.

Науськивает Вас

и бродит по ночам,

и стыдно на неё

глядеть Вашим очам…

Такое сватовство

ведёт всегда в тупик…

Забыть бы обо всём

и помнить только миг,

когда родная мать

Вас за руку брала,

показывала мир,

ревниво стерегла,

учила любить труд,

порою не щадя.

Спасибо тебе, мам,

благодарю тебя.

Гонимый бездарью крылом,

не утоли свои печали:

они растают забытьём,

уже при жизни бякой стали.

Сбиваться в кучи – эка мощь!

Удел бездарного пространства,

и не видать им райских рощ,

зато при жизни вдоволь чванства.

На сегодня в отношеньях

во главе угла блага.

То, что жизнь кипит в лишеньях, —

это сказки для раба.

Мир, комфортно приодетый,

потерял былой оскал,

лишь один поэт раздетый:

смыслы жизни он искал…

Не нашёл. В своей юдоли

он живёт и строит мост

между небом и тобою,

мыслит он, и нету боли:

Видит всяко на заборе —

интеллекта массы рост.

Апрель– природа набекрень:

струится день, ему не лень.

Ручьёв стремительная трель,

и день никак не растворится.

Кругом бурлит, искрится,

поглощая всё, вода.

Земля не может проглотить её

до дна,

бессильно разбухает, злится,

но собирает силы, мощь её

копится,

чтобы с триумфом

разразиться

могучей силой зелени…

и отыграет всё сполна.

Про «Вшивую горку»

немало легенд

уже рассказал мне

беззубый сосед.

Её омывает речушка одна —

речушка-пичужка сейчас

не видна.

Замыслили люди

построить здесь град,

работали страстно,

почти стройотряд.

Воздвигли ансамбли —

большие дома,

слепили дороги

уже, как всегда.

И не было мысли —

считай, парадокс —

речушку очистить

и выстроить мост,

проторить дорожки:

округ берега

и вдохновенье —

Чернавка-река.

Позиции мои

на высоте,

где воздух чист

и есть

раздолье глазу.

Отсюда, сверху,

вы все в чистоте?

Хотя бы исповедались —

ни разу.

Зачем живёте? —

тараканий бег,

и выгодно

лишаетесь свободы,

повесив на себя

хомут побед

по душам пробираетесь

сквозь годы.

Цветок любви пион —

сплетенье цвета, запаха

и свежести,

в нём только не хватает

твоей нежности.

О, ласка губ,

прикосновенья рук…

В какой последовательности

мы будем

растворяться, друг,

сегодня в безмятежности?

Футбол – великая игра!

Он радость жизни, миг, физ-ра.

Выходишь на поляну

и вдыхаешь воздух-бой,

лавиной по спине бежит прибой.

Звучит свисток – баталия пошла,

здесь рок и гонг, победа и мечта несла.

Под гимн трибун

ты сам трибун и Брут —

легионер, с тобой великие идут.

Устройство мира

совершенно вроде,

всё ясно:

голова и ноги,

раскаты грома

и орлиный глаз.

В природе все

творенья напоказ.

Но непонятен

совершенства круг:

таких чудес

накручено вокруг,

что кружится

в восторге голова —

так будет

верно, верится всегда.

«Всегда» масштабом

словно лилипут…

если сюда

из космоса придут,

то разберут,

развинтят почём зря,

чтобы понять

устройство бытия.

Румянец в капельках росы,

стопа боса.

Я расцветаю и пою,

ты хороша.

Песчинки россыпью лежат

в пыли дорог,

пусть омывает их вода

и дождь идёт.

Я как беспечный мотылёк,

а ты цветок:

порхаю в прелестях твоих,

ты мой полёт.

Общество нездорово,

где кошкам проход,

людям – нет!

Железные двери толково

воздвиг, сам не свой,

интеллект.

Нас всех ослепила удача,

удача – заслуга раба,

тащите билетик, судача,

а там – не расти трын-трава.

Сегодня обманщик

в почёте,

он смотрит лукаво вперёд,

а вы как сегодня живёте?

Да, дело его не умрёт.

Вырази вечер.

Вырази день.

Вечность беспечна,

не ждите вестей.

Жизнь неземная

комете нужна,

нас посещает

нечасто она.

Нас посещает

загадочный хвост,

он представляет

собой парадокс.

Спереди хобот,

сзади сама —

хоботохвостый

полёт без конца.

Солнечный ветер

несёт ей привет.

Нам непонятно

течение лет.

Лет череда

поглощает года.

Кто нас венчает?

Не видно лица.

Лики земные —

творенья любви.

Вырази чувства —

люби и твори.

Однажды в дождливую летнюю пору

сидел под кустом я и рос, словно гриб.

Кругом простирались совсем по-другому

природы творенья – ведь мир наш велик.

Великая тайна сокрыта на свете

и кажется, всё пред глазами у нас:

нагнулся, пощупал на этой планете,

назавтра проснулся – Земля уже Марс.

Снег на вершинах —

память веков.

Горы – материя

бывших миров.

Эхо – движенье,

вибрация волн.

Камень сорвался —

покой осквернён.

Скалы как стражи

немые стоят,

тучи лениво

им спины кропят.

Бездна пространства.

Дыханье Земли.

Груда развалин.

Закат впереди.

Солнце клонится,

и чудится стон.

Речка искрится

и катится вон…

Вон все сомненья:

природа мудра.

Мы лишь мгновенье,

а жизнь – навсегда.

Я чувствую наготу

дороги с душистыми липами.

Куда я сегодня бреду,

взирая на небо с титрами?

Там светятся имена,

людей незабвенных доля,

хлебнули они сполна,

и вот их не стало боле.

Какая-то верная связь

идёт через нас на столетия,

кто думал, что жизнь удалась, —

растаял как облако, бестия.

Сделай шаг навстречу,

не теряй момент.

Обретая встречу —

выше человек.

Помни свои корни,

бережно храни

уголки из детства —

счастья островки.

Домик двухэтажный,

колыбель твоя,

он стоит как прежде:

строили не зря.

Заросли садовые —

спутники его.

Лиственницы стройные

берегут его.

Здесь гуляли мысли,

царствовал азарт,

разгорались страсти

и гремел набат.

Годы пролетели,

юность пронеслась,

дружные капели

отзвенели всласть.

Уж покинут остров…

С дальних берегов

не потрогать детство,

нету пацанов.

Истёк источник,

капли нет давно.

Песок ползёт.

Оливы Солнце корчит.

Былых преданий

кончилось вино.

Вороний клик.

Народ в земле

не ропщет…

Чудится мне,

что речь обо мне…

Тянет повозку

конь по Земле:

Вздулися вены,

нет больше сил.

Повозка добра,

и возничий один.

Кто ты, возничий?

Лик свой открой.

Я бы задал

вопрос непростой.

Кто мы? Ответа

прямого не жду.

Ты не спеши,

я подожду…

Воля, терпенье,

мысль мудреца,

дай испытать

себя до конца.

Когда работал

с дядей в поле,

не знал я места

лучше боле,

чем за копёшками

уют.

Где речка Дорка

тонко-тонко

свои акценты

ставит громко,

прохладой омуты

поют…

Где тайны мира

познают.

Из детства тропки

нас ведут,

и будоражат вдохновенье

порой неясные виденья.

Мечты как сказки

только тут.

Ждём олимпийской медали,

как утра свободного раб.

Какие на свете печали

печальней проигранных драк?

Совесть, благородство,

достоинство —

на одного

из ста.

Кругом тебя

не убожество,

убожество —

против тебя.

За тебя

все сомнения,

думай головой.

Чувствуй природы

гений —

и будешь счастлив

босой.

Я каждое утро

бегал к тебе,

ноги порхали

в траве-мураве.

Час разминулся

с хрустальной мечтой.

Сны не вернутся,

у двери не стой.