Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Судья Ди - Убийство в Кантоне

ModernLib.Net / Детективы / Van Robert / Убийство в Кантоне - Чтение (стр. 11)
Автор: Van Robert
Жанр: Детективы
Серия: Судья Ди

 

 


      Внезапно судья обернулся и, приблизившись к обоим друзьям, торопливо бросил:
      — Кража тела — первая ошибка преступника. Она же и последняя. Теперь мне понятна его извращенная натура. Отчасти я был прав, но самая главная черточка от меня ускользнула. Теперь Я вижу все, что здесь произошло, в истинном свете. Я немедленно брошу в лицо негодяю все его подлые преступления и заставлю сказать, кто из придворных за этим стоит. — Судья немного помолчал. — Я не могу задержать его прямо сейчас, — хмуро добавил юн. — Преступник весьма находчив и решителен, а потому способен убить себя раньше, чем выдаст мне сведения, в которых я так отчаянно нуждаюсь. Однако под рукой у него могут оказаться приспешники, поэтому следует принять кое-какие меры. Ты будешь сопровождать меня, Таю Гань. А ты, Чаю Тай, кликни моих четырех дознавателей и начальника сотни дворцовой стражи!

Глава 22

      Старший из носильщиков паланкина судьи Ди долго стучался в ворота, прежде чем высокие створки открылись и в проеме возникла сгорбленная фигура старого смотрителя дома. Тусклые глаза удивлению оглядели двух прибывших господ.
      — Будь любезен, доложи о вас своему господину, — учтиво обратился к старику судья Ди. — Скажи, что я прибыл не как должностное лицо и очень ненадолго.
      Смотритель провел судью Ди и его помощника в зал, предложив сесть на большие резные скамьи черного дерева, и удалился.
      Ди, медленно поглаживая длинную бороду, изучал роспись на стенах. Таю Гань беспокойно поглядывал то на судью, то на дверь.
      Смотритель появился раньше, чем ожидал судья Ди.
      — Сюда, пожалуйста, — отдышливо просипел он.
      Старик бесконечными переходами повел их в западную часть усадьбы — крыло, казавшееся необитаемым. Не встретив ни души, они пересекли несколько внутренних дворов, где лишь белые древки флажков ослепительно блестели на солнце. В глубине очередного двора слуга нырнул в полутемный проход и засеменил к широкой, почерневшей от времени деревянной лестнице.
      На втором ярусе смотритель остановился перевести дух, затем повлек гостей дальше. Им пришлось одолеть еще два лестничных пролета, и каждый был длиннее предыдущего. Наконец они оказались в просторном зале. Сквозь решетки высоких окон дул легкий ветерок. Видимо, они достигли верхнего яруса какой-то башни. На плитах пола не было циновок — лишь чайный столик и два стула с высокими спинками. Над двустворчатой дверью висела большая деревянная табличка, где каллиграфическим почерком в характерной манере времен покойного императора было начертано четыре иероглифа: «Зал Предков Семейства Лян».
      — Хозяин ждет вас там, достопочтенный господин, — сказал смотритель, распахивая дверь.
      Судья Ди знаком приказал Таю Ганю сесть на один из стульев у чайного столика, и сам вошел в зал.
      Здесь стоял густой запах индийских благовоний, исходивший от бронзовой курильницы перед алтарем в дальнем конце зала, тускло освещенном двумя свечами юга высоких подставках. Под алтарем высился роскошный старинный ритуальный стол для жертвоприношений. Лян Фу, облаченный в церемониальное платье из темно-зеленой парчи и высокую шапку, указывающую на его ученую степень, сидел за низким столиком напротив алтаря.
      При виде судьи он торопливо поднялся и шагнул навстречу.
      — Надеюсь, вас не слишком утомили все эти ступени, достопочтенный господин? — с вежливой улыбкой заметил он.
      — Вовсе нет! — поспешил заверить его судья. Взглянув на портрет флотоводца Ляна в полный рост и при полном вооружении, он добавил:
      — Искренне прошу меня извинить за то, что прервал обряд поминовения вашего покойного родителя.
      — Я в любое время рад видеть достопочтенного господина, — спокойно ответил Лян. — и отец мой не стал бы возражать, ибо всегда откладывал дела семейные ради государственной службы — что было хорошо известно его детям. Садитесь, пожалуйста!
      Он подвел гостя к стулу у правого края стола, на котором была разложена большая шашечная доска. Судя по тому, как стояли немногочисленные белые и черные фигурки, игра близилась к концу. Во вместительных медных чашах рядом доской лежали снятые фигурки, в одной белые, в другой — черные. Видно, господин Лан решал шашечную задачу. Усевшись и расправив халат, судья обратился к хозяину дома:
      — Я хотел бы обсудить с вами несколько новых фактов, господин Лян. — И, подождав, пока торговец сядет напротив него, Ди отчеканил: — В особенности тех, что касаются похищения тела… убитой женщины.
      Лян изумлению вскинул тонкие брови:
      — Что за странный предмет для кражи! Вам надо рассказать мне об этом поподробнее! Только давайте прежде выпьем чаю!
      Он направился к чайному столику в углу зал Судья быстро огляделся. Мерцающее пламя свечей яркими отсветами озаряло подношения, стоявшие на покрытом парчовой скатертью жертвенном столе. Между двумя старинными вазами со свежими цветами возвышались золотые сосуды, полные сластей из рисовой муки и фруктов. Нишу над жертвенным столом, где выставлялись таблички с именами усопших предков, закрывала пурпурная занавеска. Сильный запах благовоний не мог перебить пряного аромата чужеземных трав, исходившего, казалось, оттуда. Запрокинув голову, судья увидел, что потолочный свод очень высок, а под почерневшими балками клубится сизый дым. Пол покрывали отполированные до тусклого глянца доски. Он резко поднялся и, пододвинув стул, небрежно пояснил Ляну:
      — Если позволите, я переберусь сюда, чтобы огонь свечей не беспокоил глаза.
      — Ну конечно! — Хозяин дома переставил свой стул и сел лицом к гостю. — Отсюда нам будет лучше виден портрет.
      Судья Ди внимательно наблюдал, как он разливает чай по крохотным чашкам из голубого фарфора. Одну он поставил перед гостем, а вторую приподнял обеими руками. Сквозь тонкие длинные пальцы судья разглядел на изысканном рисунке трещину. Лян задумчиво смотрел на картину.
      — Искусный мастер, — заметил он, — сумел добиться поразительного сходства. Вы обратили внимание, как старательно выписана каждая мелочь? — Лян, поставив чашку на стол, поднялся и подошел к портрету. Стоя спиной к судье, он ткнул пальцем в широкий меч на коленях флотоводца.
      Судья Ди поменял чашки местами и быстро вылил чай из той, что предназначалась Ляну, в ближайшую медную посудину с фигурками для игры в облавные шашки, а потом подошел к хозяину дома с пустой чашкой в руке.
      — Надеюсь, этот меч по-прежнему у вас? — спросил он и, получив утвердительный кивок, продолжал: — Вот и у меня есть старинный меч, полученный в наследство от предков. Он носит имя Дракон Дождя.
      — Дракон Дождя? Как необычно!
      — Как-нибудь в другой раз я поведаю вам его историю. Не нальете ли вы мне еще немного чаю, господин Лян?
      — О, разумеется!
      После того как они снова уселись, хозяин дома наполнил чашку судьи, потом осушил свою и, сложив тонкие руки на коленях, улыбнулся:
      — Теперь можно послушать и об украденном теле!
      — Прежде всего, — охотно начал судья, — я хотел бы коротко обрисовать предысторию.
      Лян вновь согласно кивнул, а Ди извлек из рукава веер и откинулся на спинку стула. Медленно обмахиваясь, он повел рассказ:
      — Два дня назад, когда я прибыл в Кантон расследовать обстоятельства исчезновения цензора, мне было известно лишь, что это каким-то образом касается местных арабов. По ходу делая обнаружил, что у меня есть противник, каковой прекрасно осведомлен об истинной цели моего приезда и неотступно следит за каждым шагом. Выяснив, что цензора отравили ядом танка, я предположил, что один из недругов господина Лю при дворе нанял здесь кого-то, дабы этот человек заманил его в Кантон, а потом наслал убийц из числа арабских заговорщиков. Но я чуял, что тут есть и другие силы, которые как будто бы противодействовали злоумышленникам. Постепенно дело принимало все более запутанный оборот. Поблизости постоянно крутились арабские головорезы и душители танка, а загадочная слепая девушка то и дело перескакивала с места на место в создаваемой мной картине. И только сегодня утром я наконец получил настоящую улику — когда танцовщица Зумурруд объявила тайвэю Чао, что цензора отравила она и ее хозяину об этом известно. Она не осмелилась нарушить правило «мира цветов и ив», что запрещает девушке называть имена своих гостей. Я подозревал, что покровителем Зумурруд могли оказаться наместник, градоправитель или вы, но это ровно ничего не давало.
      Судья сложил веер и снова убрал в рукав халата. Лян с вежливым интересом слушал.
      — Тогда я попытался избрать иной путь, а именно — собрать по крупицам мысленный образ своего противника. И тут меня осенило, что он обладает умом, присущим истинному игроку: этот человек всегда остается в тени и заставляет действовать других, передвигая их, как фигурки на доске. В его игре я и мои помощники тоже оказались в роли фигур. Это открытие было чрезвычайно важным, ведь преступление можно считать наполовину раскрытым, если понять, как мыслит преступник.
      — Истинно так!
      — И я вновь обратил внимание на вас, искусного игрока, — улыбнулся судья. — Определенно, вы обладаете тонким умом, что необходимо как для разработки хитроумного плана, так и для руководства его выполнением. Видел я и побудительную причину — неудовлетворенность тем, что вам не дано следовать по стонам прославленного отца. В то же время вы никак не годились на роль человека, способного потерять голову от любви к арабской танцовщице, изгою по рождению. Тогда я пришел к выводу, что, если вы тот, кого мы ищем, любовником танцовщицы должен быть кто-то из подручных. И так как господин Яо Тайцай как нельзя лучше подходит на эту роль, я приказал его задержать. Но тут меня уведомили, что тело девушки исчезло. Это заставило меня немедленно ехать к вам.
      — Почему ко мне? — спокойно осведомился Лян.
      — А потому, что, размышляя об убитой танцовщице, народе танка и смертельных ядах, я припомнил слова, случайно брошенные бедной ханьской певичкой из дома веселья, которая много лет была рабыней у танка. На своих пьяных сборищах этот народец любил похваляться, будто лет восемьдесят назад один ханьский чиновник благородного происхождения тайно женился на девушке танка, а их сын впоследствии стал великим воином. И в памяти моей всплыли необычные черты лица Властелина Южных морей. — Судья указал на портрет. — Достаточно взглянуть на эти высокие скулы, плоский нос и низкий лоб. Недаром обожавшие своего предводителя моряки все-таки прозвали его «Старой обезьяньей мордой».
      Лян медленно кивнул:
      — Итак, вы разгадали ревностно хранимую тайну нашей семьи! Да, моя бабка и в самом деле была из речного народа, а дед совершил преступление, женившись на ней! — Торговец усмехнулся, но в глазах его мелькнули недобрые огоньки. — Только вообразите, прославленный флотоводец запятнан кровью презренных изгоев? Выходит, он был далеко не столь благороден, как принято считать, а?
      Судья Ди пропустил ядовитое замечание мимо ушей:
      — Тогда я понял, что представлял себе не ту игру. В обычных шашках Поднебесной играют фигурами одинакового достоинства, а в облавных шашках идет сражение между двумя полководцами. А мне следовало подумать об игре, распространенной в Индии, — о шахматах, там самые важные фигуры — Повелитель и Повелительница. Так и для вас выигрышем был не высокий пост в столице, а обладание вашей Повелительницей.
      — Какое глубокомысленное заключение! — тонко улыбаясь, воскликнул Лян. — А можно полюбопытствовать, на каком этапе сейчас игра?
      — Близится к концу. Повелительница мертва.
      — Да, это так, — тихо сказал Лян. — Но она окружена великолепием, подобающим Повелительнице в игре под названием «жизнь». Дух ее властвует над печальной церемонией, ликует среди богатых подношений и благоухания цветов. Поглядите, она улыбается сладчайшей улыбкой… — Лян, подбежав, отдернул занавеску над алтарем.
      Судья Ди ошеломленно застыл, открыв рот. Здесь, в священном зале предков семьи Лян, лицом к портрету прославленного флотоводца, в нише, где надлежит ставить таблички с именами усопших, на золотистой, покрытой лаком поверхности алтаря лежало нагое тело Зумурруд. Танцовщицу уложили на бок, закинув ей руки за голову, а ее полные губы кривились в насмешливой улыбке.
      — Тело обработали лишь слегка, — как бы между прочим бросил Лян, опять задергивая занавеску. — Вечером работа будет завершена. Откладывать нельзя из-за жары.
      Торговец вернулся за стол. Судья наконец оправился от потрясения.
      — Так, может, восстановим ход игры вместе, шаг за шагом? — холодно спросил он.
      — С превеликим удовольствием, — сосредоточенно — кивнул Лян. — Изучение игры всегда доставляет мне несказанное удовольствие.
      — Итак, выигрышем была Зумурруд. Вы купили ее и, следовательно, обладали ее телом, но не более того. И надеялись завоевать любовь девушки, сумев осуществить ее единственную мечту: от презренного изгоя возвыситься до благородной госпожи. А поскольку сделать это можно было только будучи высокопоставленным чиновником, вы решили стать таковым. И действовать вам пришлось без промедления, ибо вами владел страх потерять Зумурруд; она могла полюбить другого или кто-то еще согласился бы осуществить ее честолюбивые грезы. В девушку без памяти влюбился Мансур. Она явно не отвечала взаимностью, но вы опасались, как бы в ней рано или поздно не заговорила арабская кровь, поэтому решили погубить Мансура. Затем вы прослышали от одного из столичных друзей, что некая влиятельная особа при дворе, близкая к императрице и ее присным, ищет способ избавиться от императорского цензора Лю и готова щедро вознаградить того, кто поможет достигнуть цели. Это был ваш счастливый случай! Вы тотчас принялись составлять план, тщательно обдумывая каждый ход, чтобы в конце концов получить Повелительницу! Свой хитроумный замысел вы и представили упомянутой влиятельной особе…
      — Давайте расставим все по местам! — с раздражением перебил Лян. — Эта особа — Ван, главный евнух императорского гарема. Я связался с ним через нашего общего друга, богатого торговца вином и придворного поставщика.
      Судья Ди побледнел как полотно. Император смертельно болен; императрицу обуревают упрямство и капризы, а над всем этим зловещая бесполая тень главного евнуха… неожиданно он воочию увидел омерзительную паутину.
      — И угадайте, какой пост он мне посулил? Ваш! А при поддержке императрицы я поднимусь еще выше! Мой отец был Властелином Южных морей, так почему бы мне не стать Властелином Поднебесной!
      — Вполне возможно, — устало вздохнул судья Ди. — Ну так вот, вы предложили заманить цензора в Кантон, намекнув ему, что арабы затевают смуту и за этим стоит некое таинственное лицо при дворе. Сами вы постарались бы распалить честолюбие Мансура, так что господин Лю, прибыв с проверкой, и вправду увидел бы в городе признаки брожения. Оставалось убить цензора, свалив вину на Мансура. Под жестокими пытками араб признался бы, будто цензор поддерживал его безумные замыслы. Блестящее решение! Мансур убран с дороги, цензор мертв, имя его запятнано, а вы отправляетесь в столицу вместе с Зумурруд.
      Игра началась в полном соответствии с вашими расчетами. Цензор прибыл сюда тайно, чтобы проверить слухи о брожения среди арабов. Лю не рискнул поставить в известность кантонские власти, поскольку ему намекнули, что за этим заговором стоит важная персона при дворе, и цензор горел желанием узнать ее имя. Однако вернулся оп сюда еще по одной причине, о которой вы тогда не подозревали. В свой первый приезд в Кантон Лю повстречал Зумурруд, и они страстно полюбили друг друга.
      — Как я мог предвидеть, что они столкнутся в этом треклятом храме? — пробормотал Лян. — Она…
      — Вот в чем жизнь не похожа на шахматы, господин Лян! — резко оборвал его судья. — В действительности мы имеем дело с непредвиденными происшествиями. Более того, обсудив положение с господином Су, цензор почуял ловушку. Он сблизился с Мансуром и сделал вид, будто сочувствует его бунтарским планам. Думаю, он даже помог Мансуру и двум его сообщникам тайно провезти в город оружие. Когда араб доложил вам об этом, вы решили, что ваш замысел сработал лучше, чем можно было надеяться: предстань Мансур перед судом, он говорил бы чистую правду! Но, подозревая, что цензор дурачит араба, вы почли за благо поторопиться. Но Зумурруд отравила Лю, ей пришлось рассказать вам обо всем, и…
      — Пришлось, говорите? — выпалил Лян. — Да она всякий раз нарочно рассказывала мне о своих похождениях! Всякий раз, как принимала очередного подвернувшегося мужчину! Мучила меня, рассказывая о тонких гнусных подробностях, что и вспоминать-то противно, а потом смеялась надо мной! — Он спрятал лицо в ладони и зарыдал. — Это была ее месть, а я… я ничего не мог поделать. Она была сильнее меня. В жилах ее текла огненная кровь, моя же изрядно поостыла и выкипела за два поколения… — Он вновь обратил к судье перекошенное лицо. — Но вы правы: до этого она ничего не говорила мне о цензоре, поскольку тот хотел увезти ее с собой. Итак, продолжайте! Времени оставалось немного…
      — Как раз к тому времени, — невозмутимо отозвался судья, — в Кантон прибыл я с двумя своими помощниками. Якобы для проверки состояния торговых дел. Но вы тотчас сообразили, что истинная моя цель — расследовать причины исчезновения цензора. Вы приставили соглядатаев к моим помощникам и убедились, что ваши опасения справедливы: оба проявляли повышенный интерес к местным арабам. И вы прикинули, что мы тоже прекрасно подходим для вашей игры. Кто должен был раскрыть предательский заговор Мансура, как не глава столичного суда? Единственной помехой оставался господин Су. Зумурруд сказала вам, что он не посвящен в их с цензором тайную связь, но вы хотели в этом убедиться. И вот на утро, а именно два дня назад, господин Су, встревоженный тем, что цензор не пришел ночевать на постоялый двор, отправился искать его на пристани. Следить за ним вы послали одного из арабов Мансура, наемного головореза, и еще одного соглядатая — душителя танка. В полдень они доложили вам, что господин Су явно знаком с тайвэем Чао, и, когда тот покинул винную лавку, вы пошли следом. Вы велели танка помочь арабу убить господина Су, а потом задушить сообщника, не дав расправиться с Чао Таем. Вы хотели, чтобы тайвэй остался жив и бросился преследовать убийцу господина Су, поскольку это еще больше укрепило бы подозрения против Мансура.
      Но тут вам не повезло. Мой помощник Тао Гань встретился со слепой девушкой. Должно быть, это ваша сестра, та, что якобы погибла вовремя пожара. Не случайно ведь Тао Гань принял за нее госпожу Пао, как и душитель танка, посланный вами в домик Яо. Она, видно, хотела уберечь вас от погибели…
      — Наивная маленькая дурочка! — сердито воскликнул Лян. — Это она виновата во всех моих бедах, ибо пренебрегла мной! Мы оба унаследовали способности отца; а младшая наша сестра оказалась просто тупицей и рабыней своих смехотворно мелких страстишек! Но Ланьли! Когда домашний учитель читал нам классические труды, она мгновенно понимала самые сложные отрывки! И при этом была настоящей красавицей! Для меня она олицетворяла совершенную женщину. Я частенько подглядывал за Ланьли, когда она купалась… — Лян немного помолчал. — Когда мы выросли и наши родители умерли, я стал рассказывать ей старинные легенды о Благом Основателе Поднебесной, вступившем в брак с родными сестрами. Но Ланьли… Она отказалась, наговорила ужасных, чудовищных слов обо мне, грозила бросить и никогда не возвращаться обратно. Поэтому я брызнул Ланьли в глаза горячего масла, пока она спала. Разве я мог позволить женщине, которую боготворил, взглянуть на другого мужчину? Но вместо того, чтобы проклинать, маленькая лицемерка меня жалела! В гневе я поджег ее комнату. Я хотел… хотел… — Лян задохнулся, и лицо его исказилось от бессильного гнева. Немного успокоившись, он снова заговорил: — Она сказала, что больше никогда не придет в мой дом, но недавно объявилась, приблудная дрянь. Как я узнал, Ланьли наткнулась на двух моих людей, которые принесли тело цензора сюда, перед тем как тащить в храм, и украла этого проклятого сверчка. Ланьли ничего не знала о моих замыслах, но эта негодница оказалась слишком умна, чтобы обо всем догадаться. К счастью, мои люди следили за Ланьли, когда ваш помощник провожал ее домой, и подслушали их разговор. Эта мерзавка навела вас на мой след, сказан, что поймала сверчка возле храма, а там все еще лежало тело цензора. Пришлось мне спрятать ее у себя в усадьбе и запереть на замок. Но сразу после утренней трапезы Ланьли сбежала. Как ей это удалось, я до сих пор…
      — Сверчок действительно послужил подсказкой и привел меня в храм, — заметил судья Ди. — А то, что мы обнаружили тело цензора, стало для вас крупной неудачей: ему полагалось исчезнуть, и тогда никто не смог бы установить, что цензор погиб от яда танка. Думаю, потом вы заставили бы Мансура сознаться, что он бросил его в море. Однако даже неудачу вы сумели обернуть в свою пользу. Когда я приезжал к вам, вью умышленно подчеркнули, будто арабы прекрасно ладят с танка, намекая тем самым, что Мансур мог с легкостью раздобыть яд. Так что все шло превосходно. Но затем, уже во второй раз, человеческая природа вмешалась, испортив хитроумную игру. Тайвэй Чао увидел Зумурруд и полюбил ее. Ваши соглядатаи доложили, что он побывал у нее на лодке и, судя по всему, провел время в ее объятиях. Что, если танцовщица сумела уговорить тайная увезти ее с собой в столицу? Что, если она ненароком обронила какое-то слово, указывающее на вас? Чао Тая следовало немедленно устранить. Убийство предполагалось совершить в усадьбе морехода Ни. — Задумчиво поглядев па хозяина дома, судья Ди полюбопытствовал: — Между прочим, как вы узнали, что тайвэй Чао пойдет туда во второй раз?
      Лян Фу передернул узкими плечами:
      — Сразу после того, как ваш помощник Чао Тай впервые побывал у Ни, двое моих людей постоянно наблюдали за домом, устроившись на задворках усадьбы. Мансур тоже прятался там. Увидев, что ваш помощник входит в дом, он сразу послал пару молодцов по крышам с приказом убить его одним из мечей морехода. Неплохая мысль — мореход вполне заслужил, чтобы его казнили как убийцу. Негодяй путался с моей сестрой.
      — Он этого не делал, но оставим споры. Давайте вернемся к вашей игре в шахматы и перейдем к ее заключительной стадии. Ваши фигурки полностью вышли из повиновения. Мой ход с выставлением поддельной головы цензора был успешным. Сегодня на рассвете на постоялый двор к тайвэю Чао явилась Зумурруд и стала упрашивать отвести ее ко мне, рассчитывая получить награду. Там она и погибла. Итак, Повелительница повержена, а вы проиграли.
      — Мне пришлось убить ее, — пробормотал Лян. — Зумурруд хотела бросить меня. Предать. Я нанял самого лучшего метальщика копья, какого только знаю. Она не мучилась… — Торговец бесцельно уставился в пустоту, подергивая длинные усы, потом вдруг вскинул глаза. — Нельзя судить о богатстве человека по тому, чем он обладает, Ди. Судите по тому, чего у него нет. Зумурруд презирала меня, зная, каков я на самом деле: трус, который боится и других, и самого себя. Поэтому она собиралась бросить меня. Но теперь ее забальзамированная красота навеки останется со мной. Я смогу говорить с ней, каждую ночь рассказывать о своей любви. Никто и никогда больше не встанет между нами. — Выпрямившись на стуле, он гневно крикнул: —И меньше всего вы, судья Ди! Поскольку вы вот-вот умрете!
      — Как будто мое убийство могло бы помочь вам, — криво усмехнулся судья. — Неужели вы принимаете меня за глупца, способного явиться к вам и бросить в лицо все эти обвинения, не известив наместника и своих помощников обо всех доказательствах против вас?
      — Да, именно так я и думаю! — надменно отчеканил Лян. — Как только мне стало известно, что мой противник вы, я позаботился как можно больше разузнать о вашей персоне. Вы человек известный, Ди! Множество загадочных преступлений, раскрытых вами за последние двадцать лет, сделались легендой. Народ вновь и вновь рассказывает эти истории в чайных и винных лавках по всей Поднебесной. Я изучил, как вы действуете! Вы обладаете упорядоченным умом, редким чутьем и сверхъестественной способностью связывать воедино несоединимые на первый взгляд вещи. Вы находите подозреваемого в основном благодаря тому, что способны разглядеть его глубинную сущность, и всецело полагаетесь на свое чутье. Затем вцепляетесь в него мертвой хваткой, давя всей мощью своего духа, каковая, должен признать, и в самом деле необычайна. Одним блестящим, продуманным ходом вы заставляете подозреваемого сознаться, после чего все объясняете. Таков ваш способ раскрывать преступление. Вы никогда не утруждаете себя, выстраивая все дело до конца, усердно, по крупицам, собирая улики, делясь каждой мыслью с помощниками, как это делают другие следователи. Это противоречит вашей натуре. Таким образом, я почти уверен, что вы ничего не сказали наместнику. И очень мало — своим помощникам. А стало быть, мой дорогой судья, вы умрете здесь. — Лян окинул собеседника победоносным взглядом. — И моя драгоценная сестрица — тоже, — спокойно обронил он. — Посланные мной душители танка не сумели покончить с ней дважды, первый раз — в усадьбе морехода Ни, второй — в Экзаменационном дворце, юно я знаю, что сейчас Ланьли прячется тут, и я наконец-то ее поймаю. Тогда исчезнет последний свидетель, способный дать показания против меня. Тупоголовые танка, которых я нанимал, ничего толком не знают, да и живут они в замкнутом мирке, где постороннему и следов не найти. У Мансура возникли кое-какие подозрения, но этот сметливый мерзавец сейчас в открытом море. Арабский корабль везет Мансура в его родные края. Дело цензора будет представлено таким, каково оно на самом деле: убийство из-за любви, совершенное по ошибке женщиной из народа отверженных, каковая, в свою очередь, была убита ревнивым арабским любовником, затем похитившим ее тело. Все чисто! — Лян глубоко вздохнул. — Все будут глубоко скорбеть о том, что в стремлении раскрыть его вы чрезмерно перенапряглись и умерли от сердечного приступа, обсуждая со мной недавнее убийство. Все знают, что долгие годы вы трудились в поте лица, не жалея сил, а ведь силы человеческие не беспредельны. Смерть от яда, к коему я прибег, выглядит точно так же, как и от сердечного приступа, и, следовательно, истинную причину никто не обнаружит. Кстати, секрет этого снадобья я узнал от Зумурруд. А то, что столь прославленный господин доживает последние минуты в моем скромном доме, я почту за высокую честь! Потом я кликну вашего помощника Тао Ганя, и мы вместе все приготовим, чтобы перенести ваше тело во дворец. Полагаю, наместник примет надлежащие меры. Оба ваших помощника умны и опытны — я никогда не умаляю достоинства своих врагов! — и у них могут возникнуть кое-какие подозрения. Но к тому времени, когда они убедят наместника повнимательнее приглядеться к моим делам, все следы случившегося здесь в действительности окончательно исчезнут. К тому же не надо забывать, что в самом скором времени я буду назначен вашим преемником! А что касается людей, так предусмотрительно оставленных вами в моем парадном дворе, и стражников вокруг моей усадьбы, то я доходчиво объясню им, что вас беспокоило, как бы арабские головорезы не попытались меня убить. Я даже позволю этим слугам Закона поймать тут одного из арабских разбойников, чтобы его можно было казнить. Вот вроде бы и все.
      — Понятно, — протянул судья. — Так чай был отравлен ядом? Я ожидал от вас большей изобретательности. Например, ловушку под ногами, ведущую в пропасть, или нечто тяжелое, что свалилось бы мне на голову с потолка. Как вы могли заметить, я предосторожности ради пересел на другое место.
      — Не позабыли вы и о старинном фокусе с отравленным чаем — со снисходительной улыбкой заметил Лян. — Как и следовало ожидать, вью поменяли местами чашки, пока я стоял к вам спиной. Привычное дело для такого опытного следователя! Моя чашка была смазана ядом, а в вашей был самый безобидный чай. Таким образом, вью приняли яд, и он вот-вот начнет действовать, так как количество я тщательно рассчитал. Нет, не двигайтесь! Если вы сейчас шевельнетесь, смерть наступит мгновенно! Разве вы не чувствуете тупой боли в области сердца?
      — Нет, — сухо отрезал судья Ди. — И не почувствую. Я ведь говорил, что разгадал ваш образ мышления, типичный для шахматного игрока? Игрок всегда мыслит на несколько ходов вперед. Я знал, что, избран для убийства яд, вьюне станете подливать его в мою чашку. И это подтвердилось, когда я заметил на вашей трещину. По всей видимости, вью хотели убедиться, что я переставил чашки. Поэтому я сделал второй ход — поменял местами не только чашки, но также их содержимое. Я вылил отравленный чай в посудину с шахматными фигурками, а безобидный — в вашу треснутую чашку. Отравленный же чай из посудины с фигурками был перелит в чашку, предназначенную вам. Можете сами убедиться. — Ди взял медную посудину и показал Ляну, что фигурки мокрые.
      Торговец вскочил со стула и бросился к столу для жертвоприношений, но замер на полпути и, покачнувшись, прижал к груди руки:
      — Повелительница! Я хочу видеть ее… Я… — Голос его оборвался.
      Лян сгорбился и ухватил край стола, потом начал ловить ртом воздух. Все его тщедушное тело забилось в судорогах. Хозяин дома упал, увлекая за собой скатерть. Вазы и жертвенные дары с грохотом попадали на пол.

Глава 23

      Дверь распахнулась, и в зал ворвался Тао Гань, но застыл при виде судьи Ди, склоненного над телом хозяина дома. Судья приложил ухо к груди Ляна. Он был мертв. Когда Ди принялся обыскивать покойника, Тао Гань шепотом спросил:
      — Как он умер, господин?
      — Лян поверил, что ему достался предназначенный мне чай с ядом, и погиб от разрыва сердца. Но он и должен был умереть, ибо знал государственную тайну, не подлежащую разглашению! — Ди коротко рассказал помощнику о подмене чашек. — Яд я вылил в эту посудину, где полно шахматных фигурок. Лян увидел, что они намокли, но не разглядел, что на дне оставалось все содержимое треснутой чашки. Прихвати этот сосуд с собой. — Судья вытащил из рукава Ляна длинный и острый, как бритва, нож. — И это — тоже. И будь поаккуратнее — клинок смазан чем-то темным.
      Тао Гань достал из рукава кусок промасленной бумаги. Заворачивая посудину и нож, он посетовал:
      — Вам следовало и вправду дать негодяю выпить его же яд, господин! А если бы он не поверил и напал на вас с этим отравленным кинжалом? Тут хватило бы и одной царапины.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13