– Куда летим?
      – М-м-м?
      – Куда летим, я тебя спрашиваю?
      – Мы разве летим, Оль? Ах, да. Так ты же, вроде, сама маршрут выбирала.
      – А проверял ты!
      – М-м-м… не помню. Правда, проверял?
      Ольга яростно затрясла меня, крепко ухватив за плечо. Совершенно не дают поспать.
      – Женщина! - раздался еще чей-то голос. - Оставь мужчину в покое.
      Здорово! Кто-то меня защищает. А, Шандар. Это она правильно делает. Только Ольге не повозражаешь - прибьет, и не заметишь.
      – Девочки, вы не ругайтесь! - я приоткрыл один глаз и обвел им помещение.
      Они не ругались. Молча стояли друг перед другом, сжав кулаки. Я знал, что зель сильнее. Но также знал, что она не начнет первой.
      – Не время сейчас, - вдруг сказала Ольга, отступая.
      Шандар повернулась ко мне, демонстрируя, что конфликт улажен.
      – Я не понял, - сказал я, садясь, - у нас какие-то проблемы?
      – Потеря ориентации, - проинформировала Шандар ровным голосом.
      – А что комп говорит?
      – Ничего не говорит! Кто его спрашивает, железяку хренову! - взорвалась Ольга.
      – Тише-тише, - попытался я ее успокоить.
      Ольга тяжело дышала и пока молчала.
      – То есть, на поставленные вопросы он не отвечает? - уточнил я. - И не дает пространственных координат? Ага. Вручную не пробовали сориентироваться? Оль, ты умеешь?
      Надежды мало, но спросить надо было, чтоб потом иметь в виду, если выберемся.
      – Я умею ориентироваться. Было бы по чему, - сказала зель.
      – Что значит "по чему"?
      – Базовые точки должны быть. Не менее трех. Это звезды определенной светимости и диапазона излучений.
      – Известные звезды? - я начал беспокоиться.
      – Да, - и Шандар замолчала, как обычно предоставляя мне самому сопоставлять факты и делать выводы. Это раздражало, но приходилось признать правильным: если пользоваться подсказками, мозг быстро разучится думать.
      – И в какой области космоса мы очутились? - осторожно спросил я, опасаясь, что мои худшие подозрения подтвердятся. - И почему?
      – Ты ее спроси, - кивнула зель на Ольгу. - Это она курс задавала.
      Ольга пренебрежительно хмыкнула, но не возразила. Значит, всё же она намудрила. Досадно.
      – Оль, ну чего теперь? - примиряюще сказал я. - Расскажи, хоть на какие кнопки нажимала.
      Неожиданно Ольга быстро заморгала и стала тереть глаза.
      – Ты чего? Случилось что?
      Тут она в голос завыла. Обхватила меня руками, уткнулась лицом в плечо и стала что-то невнятно объяснять, перемежая слова долгими всхлипами и стенаниями. Я и представить не мог, что Ольга может заплакать. Ни разу, как бы ей не было плохо, она не давала воли слезам. До сего дня это было нечто несовместимое у меня в голове - Оля и плач.
      Следует отдать ей должное - в себя она пришла довольно скоро. И я, наконец, понял, что произошло. Пока я спал, корабль вышел к реперной точке. Естественно, поступил запрос от компа: "Задайте координаты перехода". Ольга, не желая меня будить и советоваться с Шандар, набрала "Брисс" и ввела такую ненормальную координату.
      Странно, что комп среагировал на буквы и не потребовал исправить значение, сославшись, что произошла ошибка, и данные отсутствуют в памяти. Видимо, когда-то эти знаки имели смысл в качестве координат. Но теперь никто не имел ни малейшего понятия - где мы находимся. Ладно бы Ольга сразу же затормозила и зафиксировала точку выхода. Нет, корабль спокойно продолжал лететь с постоянным ускорением, удаляясь от реперной точки. Судя по всему, точка не была привязана к объекту с большой массой, и обнаружение ее являлось, мягко говоря, проблематичным.
      Ладно, раз не найти точку, через которую мы попали сюда, может, найти другую?
      – Ты что-нибудь знаешь о способе обнаружения реперных точек? - саркастически заметила успокоившаяся Ольга.
      – Я всё-таки монтажник маяков! - с гордостью ответил я. Но тут же честно добавил. - Хотя о поиске знаю весьма смутно. Помнится, реперные точки тяготеют к звездам или газовым гигантам.
      – Звездных систем по соседству не обнаруживается, - уточнила Шандар.
      – А что у нас есть поблизости?
      Комп принял этот вопрос на свой счет и ответил:
      – В пределах видимости корабельных рецепторов отсутствуют значительные гравитационные возмущения. Таким образом, можно сделать вывод, что корабль находится вдали от звездных систем.
      – Вдали - это как?
      – Ближайшая звездная система, по моим данным, находится на расстоянии порядка десяти световых лет.
      – Ты лучше спроси у него что такое "значительные гравитационные возмущения", - буркнула Оля.
      – Отвечай, - обратился я к компу.
      – Значительные - более десяти в двенадцатой степени тонн.
      – Это тело с радиусом более четырех километров при плотности, характерной для каменных астероидов, - перевела Шандар.
      – А есть ли незначительные объекты? - с трудом сказал я - во рту неожиданно стало сухо.
      – Есть. По предварительным данным - каменный шар диаметром в три километра. В данный момент мы удаляемся от него. Будут указания?
      – Тормози, зараза!! - не удержался я. Потом гони обратно, выравнивай скорости и подготавливай высадку! Всё понятно?
      – Приступаю к выполнению задания. Рекомендую занять противоперегрузочные кресла.
      Корабль начал торможение.
      Он был не три километра в диаметре, а раза в два больше.
      – Пустой, что ли? - удивилась Шандар.
      – Возможно. Куда пристыковываться будем?
      – Ты видишь стыковочный узел? Шлюзы? Посадочную разметку? - Ольга умеет бить по больному.
      Ну, не видел я ничего такого. Просто громадная каменюка, летящая в пространстве, каким-то образом связанная с реперной точкой, точные координаты которой не определялись. Их всё время куда-то сносило или закручивало. Нечего было и думать нацеливать туда корабль.
      В высадке, кстати, ничего сложного, что бы Ольга не говорила. Для этого достаточно использовать упруго-жесткие связи. Выстрелил ими в объект высадки, когда они гибкие, зацепился, подал нужное напряжение, они и твердеют. Так что корабль и не столкнется с астероидом, и не улетит. Передвигаться сложнее - за камень человеку как следует не зацепиться. Чтобы избежать случайной потери контакта с поверхностью, с корабля выстреливаются мини-буры, которые, соприкоснувшись с камнем, автоматически забуриваются, оставляя наверху широкую пластину, к которой можно присоединиться обычным магнитным замком.
      Высадившись и установив гравидетекторы, мы получим картину внутренних ходов, если они там есть. Могут и не быть, если астероид не сплошь каменный, а с включением льда и замерзших газов. Ничего, на месте проверим. Осталось выбрать напарницу - с кем высаживаться.
      Выберешь тут. Что им этот космический булыжник? Каждая рвалась первой на него ступить. Через некоторое время они сговорились и объявили, что высаживаться они вдвоем будут, а мне на корабле оставаться.
      Если учесть, что в открытом космосе они ни разу не были, их идея граничила не просто с завышенным самомнением, а с глупостью. Но человек всегда недооценивает опасность нового, пока с ним не столкнется. Проще взять их обеих, а потом на практике показать - как избегать экстренных ситуаций. Меня именно так учили: выбрасывали в открытый космос, а потом смотрели - сумею на практике применить теоретические знания или нет. Не сумел - не прошел аттестацию - не допущен к наружным работам - не получаешь премиальных. А у девушек даже теоретической базы нет.
      С невесомостью они, конечно, знакомы. Но это в замкнутом пространстве. Открытый космос сильно дезориентирует. С непривычки человек может запаниковать. У некоторых появляется агарофобия, теряется ориентация в пространстве. А уж нарушением восприятия удаленности страдают практически все.
      Но легче вытолкнуть их в открытый космос, чем объяснить - почему им не следует туда выходить. С моей точки зрения - всё понятно и так. Но они не понимают нормальной логики. Считают, что я ущемляю их права. Ущемишь их, как же. По-моему, этих прав у них и так в избытке. Например, что стоит право работать шахтером на астероидах, лишенных атмосферы? Нужно оно им? Ни разу не видел женщины-шахтера. А вот попробуй мужчина устройся няней в детские ясли - ни за что не примут. Еще и пошлют подальше. И обиженный таким отношением мужчина не сможет доказать в суде ущемление своих прав. Потому как нигде не записано, чем мужчина может заниматься. А женщины все профессии в перечне указали.
      Посетовав на судьбу и взгрустнув, я отправился снаряжать девушек к их первому выходу в открытый космос. Скафандры они, конечно, сами нацепили, но вот проверить все соединения, сочленения, запас воздуха, энерго-накачку и наличие внешнего оборудования не удосужились. Уже за одно это их бы с экзамена сняли. И даже пересдавать не позволили, без повторного прохождения теоретического курса. Жаль, я не экзаменатор.
      Потом пятнадцать минут я объяснял им порядок выхода, направление движения и способы передвижения по астероиду, на что Ольга каждый раз фыркала, услышав незнакомый ей термин.
      Нет, я терпел. Хотелось быть уверенным, что в случае чего они среагируют так, как я им сказал, а не будут дико визжать, оторвавшись от страховочного фала и удаляясь в бесконечность. Хотя, Шандар слушала внимательно и не перебивала - для нее новое знание было интересно само по себе.
      После всех проверок и нотаций я открыл шлюз и выстрелил буром-фиксатором поближе к анкерному мини-буру, протягивая леерную дорожку. Потом прикрепил к ней обеих девушек и отправил в недальний полет, наказав никуда не отходить и дожидаться в точке соприкосновения.
      Высадка прошла удачно. Они благополучно закрепились магнитными держателями с первого раза. А на мою сдержанную похвалу надменно хмыкнули, дескать, как можно ожидать чего-то другого при их способностях.
      Я мог бы им рассказать с десяток случаев, когда такая уверенность в своих силах приводила к смерти. На что, разумеется, последовал бы ответ, что это всё относится к мужчинам. Конечно. Статистика работала на них: на десять тысяч мужчин в открытом космосе бывала одна женщина и то в качестве пассажирки.
      Гравидетектор, пока я усмирял Ольгу, которой вдруг вздумалось попрыгать при минимальном тяготении, выдал весьма интересную картину переплетающихся коридоров и крупных залов по всему объему астероида. Но ни один из них не подходил к самой поверхности. Либо заглушки на шлюзах были нерационально толсты, либо жителям астероида незачем было выбираться на поверхность.
      – Ты забыл третий вариант, - высказалась Шандар. - Все эти тоннели - плод естественного формования. Допустим, под действием вулканических газов, остывшей магмы или следы от испарившегося льда.
      – Такого диаметра? Вряд ли.
      – Что мы знаем об образовании планет? - отстраненно возразила зель.
      – Вот проникнем внутрь - тогда узнаем, - рассудительно сказал я.
      – Да-да, - обрадовалась Ольга, - когда же мы туда начнем проникать?
      – Если поможешь, мы это сделаем быстрее.
      – Не справиться? - усмехнулась Ольга. Ее голос по рации звучал как-то тоньше и еще противнее, чем в натуре. - И это, называется, мужчина!
      Но на помощь она всё-таки пришла, вместе с Шандар. Мы закрепили лазерную установку над тоннелем. Я установил глубину проникновения, диаметр проходки, мощность и включил лазер.
      Конечно, это весьма невежливо вторгаться без приглашения прямо сквозь стену, но хозяева не предоставили выбора. К тому же, астероид молчал во всех диапазонах: электромагнитном, тепловом, радиационном. Не было ни малейших выбросов посторонних веществ. И на вид, и на ощупь это был мертвый камень, пусть и с тоннелями.
      Лазер закончил работу, и я с помощью лебедки вытянул каменный керн, освободив нам проход. На пороге следовало сказать что-нибудь этакое по случаю.
      – Открывая вход в этот каменный мир, мы делаем шаг в неизбежном освоении космического пространства человечеством, представителями которого мы являемся…
      – Ну, тебя! - отмахнулась Ольга от моей речи. - Пошли, Шандар.
      Я еле успел запустить вперед них универсального робота-проходчика, который осветил нам путь.
      Может, изначально эти коридоры и были проделаны лавовым потоком, но потом их облагородили, обтесали и оборудовали под жилье. Но никакого намека на то, кто сделал это, мы не нашли.
      Астероид был пустым, холодным и с множеством неизвестного законсервированного оборудования.
      – Будем оживлять? - спросил я у девушек.
      – Вот это всё? - изумилась Ольга. - А что это такое, по-твоему? Военный корабль? Космический мусоросборщик? Блуждающая планета звездных Скитальцев?…
      – Реперная станция, нет? - прервал я ее.
      – Если кто-то преднамеренно прекратил деятельность станции, - вступила в разговор Шандар, - значит, они сделали это с какой-то целью. Вначале ее надо узнать.
      – И как узнать, если всё заморожено? На стенках никаких поясняющих надписей.
      – Типа "Здесь был Вася"!
      – Почему Вася? - удивилась Шандар.
      Ольга досадливо махнула рукой.
      – Не в этом дело: Вася, не Вася. А в том, что пояснения можно будет узнать только после расконсервации.
      – Это если ты читаешь на их языке.
      – Комп разберется, - отмахнулась Ольга.
      – Ты разберись сначала, что относится к информационному оборудованию, а что - к силовому. Включишь вместо информатория маршевые двигатели - что будет? Предскажешь? - я попытался остудить ее пыл.
      – Нужно проверить цепи, - подала дельную мысль Шандар.
      – Они есть? А если - нет? Мало ли на каких принципах работает их техника.
      Тут они обе зло уставились на меня и чуть ли не хором сказали:
      – Если не будем ничего делать, то ничего и не узнаем!
      Вот она - женская солидарность. Стоит мужчине начать возражать одной женщине, как остальные тут же присоединяются к ней, чтобы поставить глупца на место. И главное - сначала Ольга резко возражала против активации станции, а теперь - наоборот. Когда я уже пришел к выводу о преждевременности подобных действий, она с легкостью поменяла точку зрения. Наверно, просто из вредности.
      – Ладно, делайте, что считаете нужным, - разрешил я.
      – Мы думали, этим займешься ты, - язвительно сказала Оля.
      – Я считаю, что пока мы не поняли - что к чему относится - нет смысла в расконсервации. А понять можно, только если что-то расконсервировать. Замкнутый круг какой-то, вы не находите?
      – Находим, находим. Давай, начинай.
      Ольга бывает занудной донельзя. И совершенно алогичной.
      Я попытался найти поддержку у Шандар, но та отвернулась, что-то высматривая на стене.
      Значит, так. Чтобы подключить любой прибор, нужен источник питания. Как выглядят человеческие источники, я знал. Знал и про некоторые инопланетные - наиболее распространенные в Содружестве. Но создатели данного объекта явно никогда ни о каком Содружестве и не слышали. Никакой техники привычных форм я не видел. Разумеется, я не имел в виду что-то типа термоядерного реактора: его запустить я бы не смог при всем желании. Но солнечные батареи, или аккумуляторы, или плазменные накопители - всё то, что используется при аварийных ситуациях, - вполне могли где-нибудь находиться.
      Предположим, что эта широкая плоская панель - экран. Скажем, для отслеживания того, что происходит снаружи астероида. Нужная вещь? Безусловно! Особенно при приближении к планетам. Но если им не требовалось сближаться с планетами? Или у них были другие органы чувств, чем у человека?
      Нет, всё же будем считать это экраном. У экрана должен быть независимый источник питания, а то перебьют основной кабель, и ничего не увидишь. Я потрогал экран пальцем. Всё та же гладкая поверхность, залитая неизвестным прозрачным материалом, не пропускающим любые виды излучения. Непонятно, для чего он свет пропускает - проще было бы сделать его абсолютно черным. Я представил эти жуткие коридоры в черном цвете, и вздрогнул.
      В любом случае, чтобы хоть как-то воздействовать на приборы, защитную пленку надо снять. Опять же - чем? Или не снимать? Если пленка прозрачна, то ключом к открытию может быть условная последовательность разноцветных сигналов. А что - нормальная гипотеза. Как я заметил, всё в коридорах было выдержано в разнообразнейших оттенках серого.
      Осталось подобрать нужный цвет.
      Шандар стояла за зелено-синий, Ольга - за красно-желтый, а мне представлялось уместным использовать фиолетовый. Один лишь комп, не имея цветовых пристрастий, попросил поберечь зрение, а потом начал комбинировать все возможные цвета радуги в самых диких сочетаниях.
      В какой-то момент серая поверхность подернулась дымкой, по ней пробежали разноцветные мелкие искры, застывая по дороге в произвольных местах. Там, где они останавливались, появлялось цветное пятно, расползающееся до тех пор, пока не соприкасалось с другими такими же, застывая причудливыми абстрактными неровными узорами.
      Мы невольно залюбовались игрой красок, забыв даже - для чего это затевалось. Поэтому чуждый голос, вдруг раздавшийся у нас в наушниках, произвел неизгладимое впечатление. Он сказал на чистом русском языке:
      – Такая расцветка лучше способствует вашему восприятию?
      Ответила Шандар - на своем языке, который я вообще не воспринимал. Голос обратился к ней иначе, чем к нам с Ольгой? Не исключено.