Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тень Саганами

ModernLib.Net / Вебер Дэвид Марк / Тень Саганами - Чтение (стр. 1)
Автор: Вебер Дэвид Марк
Жанр:

 

 


Дэвид Вебер
 
Тень Саганами

Пролог

 
      Ракетный залп приближался с кормы.
      Одиннадцать ракет были уничтожены противоракетами. Еще две смог отвлечь поврежденный буксируемый имитатор правого борта. Имитатор левого борта был разрушен ещё два залпа назад - или, может быть, три? Он не мог вспомнить, и у него не было времени думать об этом, когда он отдал приказ рулевому.
      - Право девяносто градусов. Крутой поворот, нос вверх, старшина. Поставьте корабль на дыбы!
      - Есть девяносто градусов право с перекатом, - подтвердил главстаршина Мангрум и потянул джойстик на себя.
      Нос "Непокорного" пошёл вверх. Корабль поворачивался на правый борт, одновременно поднимаясь кверху в стремлении отвернуть поврежденный левый борт от врага, а ракеты неумолимо приближались. Лазеры ПРО* [противоракетной обороны] поврежденного легкого крейсера поворачивались, отслеживая цели со скоростью не подверженной панике электроники, изрыгая импульсы когерентного света. Уничтожена ещё одна ракета, затем ещё одна… потом третья. Но остальные продолжали приближаться.
      - Сэр, "Отважный" потерял переднее кольцо. Он…
      Его голова резко повернулась к дисплею, и он увидел, как на однотипный с "Непокорным" корабль обрушился ракетный залп ближайшего линейного крейсера хевов. Тяжелые лазерные боеголовки сдетонировали практически одновременно менее чем в пяти тысячах километров слева по носу "Отважного". Брызнули смертоносные лазерные лучи, пробившие колеблющуюся бортовую стену словно раскаленные добела иглы мягкое масло. Легкая броня разрушилась, импеллерные узлы полыхнули и взорвались, словно докосмические лампы-вспышки, воздух вырвался наружу, а затем вся передняя треть корпуса корабля раскололась на части. Не взорвалась, а просто… раскололась на части. Жестоко искалеченный корпус бешено закувыркался, а затем отказал реактор, и корабль взорвался.
      - "Хендли" и "Плазменный поток" пересекают альфа-барьер, сэр, - прокричал с поста связи Франклин. Он знал, что должен что-то почувствовать. Может быть, триумф. Но осознание того, что два судна его конвоя спаслись, лишь вызывало неприятный привкус во рту. Другим торговцам так не повезло, "Отважный" и "Решительный" уже погибли, и теперь настала очередь "Непокорного".
      ПРО остановила ещё одну, последнюю ракету… а затем сдетонировали оставшиеся шесть.
      "Непокорный" вздрогнул и подпрыгнул. Взвыли аварийные сирены, и он почувствовал сотрясение разрушающегося под ударом энергии лазеров набора корпуса.
      - Пусковые Семнадцать, Девятнадцать и Двадцать уничтожены. Альфа-узел Четырнадцать, бета-узлы Двадцать Девять и Тридцать уничтожены! Серьёзные разрушения позади шпангоута Шесть-девять-семь. Кластеры ПРО с Двадцать пятого по Тридцатый уничтожены! Четвертый погреб разгерметизирован! Лазеры Семнадцатый и Девятнадцатый уничтожены. Тяжелые потери в машинном и…
      Неистовая литания ужасающих повреждений, полученных его кораблем, продолжалась дальше, но у него не было времени её выслушивать. С этим придется справляться другим, а для него вся Вселенная сосредоточилась на рулевом и на тактическом дисплее.
      - Подготовить и запустить имитаторы Майк-Лима из всех носовых пусковых! Лево руля! Маневр уклонения Юниформ-Икс.
      Главный старшина Мангрум сделал всё, что мог. "Непокорный" повернул обратно налево, возвращаясь на прежний курс и поворачиваясь носом к приближающемуся ракетному шторму. Имитаторы, - не платформы "Призрачного всадника", которых уже не было, менее мощные и совершенные, чем буксируемые, но лучшие из того, что оставалось, - понеслись вперед, рассыпаясь в стороны, взывая к сенсорам ракет, пытающихся уничтожить его корабль. Он чувствовал запах дыма, зловоние горящей изоляции и проводки, - и плоти - какая-то часть его мозга слышала крики боли по открытому каналу.
      - ПРО по плану "Гораций", - рявкнул он, и оставшиеся в живых тактики начали запускать кассеты противоракет из носовых установок. Кассеты использовались редко, особенно такими маленькими кораблями, как легкие крейсера, но создавались они как раз для подобной ситуации. "Непокорный" уже потерял больше половины пусковых установок противоракет, но для запуска кассет использовались обычные пусковые установки, а корабль, несмотря на серьезные повреждения, всё ещё обладал тремя четвертями каналов управления.
      По меньшей мере две трети приближающихся ракет потеряли цель, отправившись в глубины космоса за имитаторами. Многие исчезли в урагане импеллерных клиньев противоракет, насытивших пространство перед легким крейсером. Защитный огонь "Непокорного" прожёг тоннель в рое атакующих ракет, в который и нырнул корабль, уцелевшие лазерные кластеры которого отчаянно вели непрерывный огонь, уничтожая угрожавшие бортам лазерные боеголовки. Сдетонировавшие боеголовки растратили свою убийственную энергию на непроницаемый импеллерный клин, поскольку неожиданный маневр корабля застал врасплох их бортовые компьютеры, и им не хватило времени, чтобы выйти на ударную позицию.
      "Ещё бы им не запутаться", - каким-то закоулком мозга мрачно отметил он. Его обливающийся кровью корабль направлялся прямиком в зубы вражеской оперативной группе, и его мощные носовые погонные гразеры захватили в прицел тяжелый крейсер типа "Марс".
      Они открыли огонь. Дистанция была слишком велика для любого энергетического оружия, даже для мощных погонных установок. Но этот хев вырвался вперёд от своих собратьев и более мощных линейных крейсеров в неутолимой жажде убийства, а наводчики "Непокорного" хорошо знали свое дело. Его цель содрогнулась под обрушившимся на неё смертоносным выплеском энергии, в десятки раз превосходящим по мощности даже лазерные боеголовки кораблей стены. Эффект был как если бы корабль натолкнулся в космосе на скалу. Погонные установки перешли на беглый огонь, высасывая каждый эрг, который могли обеспечить реакторы и их собственные кольца накопителей. Зазвучавшие сигналы катастрофического перегрева гразеров добавили свой вклад в общую какофонию докладов о повреждениях, боевых переговоров и писка сигналов приоритета, но в снижении темпа стрельбы не было ни малейшего смысла, и он это знал.
      Знали это и расчёты гразеров. Они даже не пытались уменьшить мощность, они просто полностью использовали всё, что имели и пока имели, и их цель начала разрушаться, разбрасывая осколки, спасательные капсулы и тела в скафандрах. Волна разрушения двигалась к корме, разрушая шпангоут за шпангоутом, а затем корабль исчез в солнечно-ярком огненном шаре… за две секунды до того, как взорвался перегруженный погонный гразер номер два.
      Времени не было ни для ликования, ни, даже, для мрачного удовлетворения. Этот отчаянный маневр подарил кораблю лишь небольшую отсрочку, которая закончилась с приближением остальных кораблей хевов. Собратья погибшего крейсера перекатились, поворачиваясь бортами. Вал огня понесся по направлению к виновнику гибели их собрата. Ещё больше ракет понеслось со всех сторон, присоединяясь к огненному валу крейсеров типа "Марс" и не было ни малейшей возможности избежать их всех. Не осталось никаких хитрых трюков. Не осталось никаких хитроумных маневров.
      Осталось лишь время, чтобы взглянуть на тактический экран, увидеть приближающуюся к его кораблю и всем его людям смерть и проклясть собственное решение сражаться. А затем…
      - Проснись, Айварс!
      Его голубые глаза почти мгновенно открылись. Почти… но не настолько быстро, чтобы одурачить Шинед. Он посмотрел на нее, повернув голову на подушке, дыша практически нормально, и она прижалась к нему. Сквозь мягкую шелковистую ткань её ночной рубашки он почувствовал тепло и мягкость, и копну темно-рыжих волос, прикоснувшуюся к его плечу - его правому плечу - словно такой же мягкий поцелуй.
      - Все кончилось, - тихо сказала она, её зеленые глаза в тусклом свете ночника сверкали подобно изумрудам.
      "Должно быть, она включила ночник, когда услышала, что у меня кошмар", - подумал он.
      - Я знаю, - также тихо ответил он, и улыбнулся грустной любящей улыбкой.
      - Обманщик! - прошептала она, касаясь своей мягкой рукой его аккуратно подстриженной бородки.
      - Нет, - не согласился он, чувствуя, как у него на лбу выступает холодный пот, вызванный воспоминаниями о том ужасе, горе от потерь и чувстве вины. - Возможно, это не закончилось настолько, насколько этого хотелось бы тебе. Но это "закончилось" настолько, насколько возможно.
      - О, Айварс! - Она обняла его, положив голову ему на грудь, чувствуя мощное биение его сердца у своей щеки и пытаясь не заплакать. Пытаясь не показать свой острый, окрашенный горечью гнев в адрес приказа, который вновь отнимал его у неё. Пытаясь скрыть свой гнев в адрес Адмиралтейства, отдавшего этот приказ, и в отношении него, приказ принявшего.
      - Ты знаешь, я очень тебя люблю, - сказала она спокойно, без следа гнева, обиды и страха в голосе.
      - Я знаю, - прошептал он, крепко обнимая её. - Поверь мне, я знаю.
      - И я не хочу, чтобы ты уходил, - продолжила она, закрывая глаза. - Ты уже сделал достаточно - больше, чем достаточно. Однажды я уже почти потеряла тебя. Я думала, что потеряла тебя, и мысль о том, что я могу потерять тебя вновь, ужасает меня.
      - Я знаю, - снова прошептал он, всё крепче её обнимая.
      Но он не сказал: "Я не уйду", и она подавила очередную вспышку гнева. Потому что он никогда не скажет такого. Невозможно было сказать так и остаться человеком, которого она любила. Гиацинт оставил на нем слишком много отметин, но он всё ещё был тем человеком, которого она так хорошо знала. Она это знала и цеплялась за это знание, как за скалу.
      - Я не хочу, чтобы ты уходил, - сказала она, прижимаясь лицом ему к груди. - Не хочу, даже зная, что ты должен. Только возвращайся ко мне, Айварс Терехов. Ты обязательно должен вернуться ко мне!
      - Я вернусь, - пообещал он и почувствовал у себя на груди единственную обжигающую слезинку. Он прижал её ещё сильнее, и они замолчали на долгое-долгое время. В словах не было необходимости, поскольку за сорок три года их брака он ни разу не нарушил данное ей обещание. Не нарушит и это… если у него будет выбор.
 

Глава 1

 
      Красный адмирал леди дама Хонор Харрингтон, Землевладелец и герцогиня Харрингтон, сидела рядом с красным вице-адмиралом Беатрисой МакДермотт, баронессой Альб, и молча наблюдала, как заполнялись удобные места амфитеатра огромного голографического симулятора. Публика была дисциплинированной, но, кроме того, изрядно меньшей, чем пару лет назад. Также присутствовало меньше людей в немантикорской форме, а значительное количество оставшихся иностранцев были в синей форме Грейсонского Космического Флота. Некоторые из меньших союзников Звездного королевства резко сократили количество гардемаринов посылаемых на остров Саганами, а эревонцев не было вообще. Дама Хонор сумела - каким-то образом - сохранить невозмутимое выражение на лице, вспомнив мрачных гардемаринов, которые в полном составе покинули свои классы, когда их правительство расторгло свой давний союз со Звёздным Королевством Мантикора.
      Она не винила молодых парней и девушек, многие из которых в своё время были на Острове её студентами, несмотря на своё личное ощущение предательства. И их правительство она не могла винить по-настоящему. Какая-то часть её хотела этого, но дама Хонор предпочитала оставаться честной с самой собой, и не Эревон предал доверие Звёздного Королевства. Это сделало правительство самой Мантикоры.
      Она смотрела, как последний гардемарин занял своё место с военной чёткостью, достаточной, чтобы удовлетворить даже морских пехотинцев Саганами. Тогда дама Беатриса поднялась с кресла рядом с ней, и отрывисто, но размеренно зашагала к традиционному подиуму.
      - Сми-и-и-рррнна!
      Суровый голос сержант-майора Салливана заполнил необъятный простор симулятора, со звучностью, повторить которую даже лучший оперный певец смог бы не без труда, и ему ответил четко скоординированный громовой стук, когда одиннадцать тысяч отполированных до блеска ботинок сомкнулись в ответ. Пять с половиной тысяч курсантов обоих полов вытянулись по стройке "смирно". Руки по швам, взгляд прямо вперед, плечи расправлены, спина прямая. Дама Беатрис внимательно оглядела их.
      Они выпускались досрочно. Не так рано, как некоторые из их предшественников до решающего наступления Восьмого флота под командованием графа Белой Гавани. Но намного раньше чем их непосредственные предшественники, теперь, когда достижения Восьмого флота, были спущены в унитаз. И они направлялись не в обычные гардемаринские рейсы мирного времени, а прямо в котёл новой войны.
      Войны проигрываемой, с горечью подумала дама Беатрис, подумав о том, сколько из этих молодых людей погибнет в следующие отчаянные месяцы. Многие ли из них по-настоящему понимали, из-за какого огромного предательства их посылают прямо в пекло?
      Она смотрела на них и оценивала, как опытный кузнец оценивает сверкающую яркость своих только что выкованных клинков, ища скрытые изъяны под блистающей остротой. И задавая себе вопрос, пригодна ли их заточенная сталь для урагана ожидавшей их битвы, даже подготавливая их к завершающей закалке.
      - Вольно, леди и джентльмены.
      Голос коменданта Академии был ровным - мелодичным контральто, заполнившим молчаливое ожидание, наполняя безмолвие спокойной силой.
      Тихий звук скольжения множества ботинок ответил ей, когда тысячи курсантов приняли положение "вольно", и она ещё несколько секунд смотрела на них, твёрдо встречая их взгляды.
      - Вы здесь, - начала она, - на заключительном сборе перед тем, как отправитесь в гардемаринские рейсы. Эта церемония вот уже более двух столетий является обычаем, который составляет часть обучения на Острове Саганами. Вам предстоит получить последнее разъяснение того, что представляет собой служба во флоте, и чего она может от вас потребовать. По традиции, его проводит для курсантов комендант Академии, но бывают и исключения. Таким была адмирал Элен д'Орвиль. А также адмирал Квентин Сент-Джеймс.
      Сегодня тоже будет исключение, ибо нам оказана честь и привилегия предоставить эту роль адмиралу леди даме Хонор Харрингтон. Она пробудет на Мантикоре всего лишь три дня, после чего вернётся к Восьмому Флоту, чтобы завершить его реактивацию и принять над ним командование. Многие из вас были удостоены чести обучаться у неё, будучи студентами младших курсов. Всем вам стоит следовать её примеру, когда займётесь собственной карьерой. Если кто-либо из носящих королевскую форму и понимает полностью традицию, которая собрала нас вместе в этот день, так это она.
      Тишина была абсолютной, и Хонор, вставая в свою очередь с кресла, почувствовала, как горят её щеки. Кремово-серый древесный кот у неё на плече сидел не шелохнувшись, высокий и горделивый, и оба они ощущали эмоции, охватившие собравшихся курсантов. Эмоции, которые были сфокусированы на ней, но лишь частично. Сегодня она на самом деле была лишь частью, воплощением того, что было значительнее любого отдельного человека, каковы бы ни были её достижения. Притихшие курсанты могли и не осознавать этого полностью, но всё равно чувствовали, и их молчаливое, нависшее над аудиторией ожидание было подобно дремлющему вулкану под холодной белой мантией снега.
      Дама Беатрис повернулась к ней, вытянулась по стройке "смирно", и резко отсалютовала, а рука Хонор взметнулась в ответе, таком же резком и точном, как и в день её собственного Последнего Смотра. Затем они опустили руки и замерли, стоя друг перед другом.
      - Ваша милость, - просто сказала дама Беатрис, и отступила в сторону.
      Хонор сделала глубокий вдох, и решительно пошла к кафедре, которую дама Беатрис уступила ей. Она заняла место за ней, стоя прямо, с Нимицем замершим статуэткой у неё на плече, и окинула взглядом блестящее море молодых глаз. Она вспомнила Последний Смотр. Вспомнила, как сама была одной из гардемаринов с такими же глазами. Вспомнила, как Нимиц также сидел у неё на плече в тот день, и как она смотрела на коменданта Хартли, ощущая мистическое слияние между ним и собой, и всеми остальными курсантами, и с каждым офицером носившем черную с золотом форму Звёздного Королевства до неё. А теперь была её очередь стоять перед новым арсеналом ярких сияющих клинков, видеть молодость, надежды… и их смертность. И чувствовать в полном смысле этого слова, потому что сейчас она могла физически ощущать это тихое, и в то же время звенящее ожидание и единение, овладевшее ими всеми.
      - В ближайшие дни, - сказала она, наконец, в тишине, - вы доложитесь о прибытии для прохождения первого настоящего назначения на корабль. Я надеюсь, что ваши инструкторы подготовили вас для этого должным образом. Вы - лучшие и подающие надежду, новейшее звено в цепи ответственности, долга и жертвенности, выкованной на наковальне пяти столетий службы. Это тяжкое бремя, взятое на себя, может привести - и приведет - некоторых из вас к гибели.
      Она сделала паузу, вслушиваясь в тишину, ощущая её значимость.
      - Ваши инструкторы сделали здесь, на этом острове, всё что смогли, чтобы подготовить вас к этому бремени, к этой действительности. Тем не менее, леди и джентльмены, истина в том, что никто не может полностью подготовить вас к этому. Мы можем учить вас, тренировать вас, делиться с вами накопленным опытом, но в горниле битвы рядом с вами никого не будет. Ваши начальники, мужчины и женщины под вашим командованием… все они будут там. И в то же время в тот момент, когда вы действительно столкнётесь с вашим долгом и заглянёте в глаза смерти, вы будете одни. И к встрече с этим, леди и джентльмены, никакие тренировки и никакие наставники не могут подготовить вас по-настоящему.
      В тот момент будет всего четыре вещи, способные вас поддержать. Ваша подготовка, которую мы постарались сделать настолько всеобъемлющей, настолько требовательной и настолько суровой, насколько смогли. Ваша смелость, которая может прийти только изнутри вас самих. Ваша верность мужчинам и женщинам, с которыми вы служите. И традиции Саганами. Кто-то, большинство из вас, смогут справиться с этим испытанием. Некоторые из вас будут стараться изо всех сил, но обнаружат, что никакие на свете тренировки и отвага не делают вас бессмертными. А некоторые, надеюсь очень немногие, сломаются и не выдержат.
      Даже шум единственного вдоха показался бы в этот момент оглушительно громким; все взгляды были прикованы к ней.
      - Задача, к выполнению которой вы были призваны, ноша, которую вы согласились нести ради своей Королевы и своего Королевства, ради вашего Протектора и вашей планеты, ради всех людей которым вы служите, - самая страшная, опасная и самая почётная во Вселенной. Вы выбрали, по собственной воле, поставить себя и собственные жизни между людьми и звёздными нациями, которых вы любите, и их врагами. Сражаться, и даже погибнуть, чтобы защитить их. Эту ношу принимали на себя и другие до вас; и хотя никто не может по-настоящему подготовить вас ко всем потерям и приобретениям на этом пути, до тех пор пока вы не испытаете всё это на себе, тем не менее остаётся многое, чему вы можете научиться от ушедших. И это, леди и джентльмены, и есть причина, по которой вы собрались сегодня здесь, как и каждый предыдущий выпускной класс гардемаринов накануне своих первых рейсов, в течение последних двухсот сорока трёх стандартных лет.
      Она нажала кнопку на панели кафедры, и свет погас. На мгновение не было ничего, кроме полнейшей темноты, нарушаемой только мигающими огоньками светодиодов панели управления на кафедре, сверкавшими в темноте, словно одинокие и потерянные звёзды.
      Потом, внезапно, появился другой источник света, который шёл из глубины симулятора.
      Это было голографический образ мужчины. В его внешности не было ничего экстраординарного. Он был чуть ниже среднего роста, смуглолицым, с крупным носом и темно-каштановыми, слегка редеющими волосами, а его темные глаза имели выраженный азиатский разрез. Он был одет в старинную форму, образца более чем двухсотлетней давности, а фуражка с козырьком, которую Королевский Флот Мантикоры заменил беретом сто семьдесят стандартных лет назад, была зажата у него под левой рукой.
      - Ваше Величество, - сказал мужчина, и, как и его форма, сохранённый записью акцент был старым. Чётким и понятным, но все равно эхом другого времени. Призрак, сохраненный электронным саваном. И в то же время, несмотря на все те годы, что прошли с тех пор, когда этот человек жил, дышал и мечтал, в нем было… нечто. Какая-то искра, для описания которой было не подобрать слов, которая горела даже сейчас.
      - Осмелюсь доложить, - продолжил он, - что силы под моим командованием вступили в бой с противником. И хотя я, с глубоким сожалением, должен сообщить вам о потере КЕВ "Триумф" и КЕВ "Дерзкий" в сражении с пиратскими кораблями, базировавшимися у звезды Траутмана, я также должен добавить, что мы одержали победу. Подтверждено уничтожение тринадцати вражеских крейсеров, легких крейсеров и эсминцев, а также всей инфраструктуры базирования в системе. Кроме того, мы захватили один эсминец, один лёгкий и два тяжёлых крейсера, а также два линейных крейсера. Некоторые из них, по всей видимости, являются кораблями конструкции Лиги, недавней постройки, со значительно более мощным вооружением, чем обладают большинство "пиратов". Наши собственные потери и повреждения были серьёзными, и я был вынужден отослать КЕВ "Победоносный", "Стремительный", "Марс" и "Агамемнон" для ремонта. Я перевел достаточное количество людей из состава их команд на другие корабли моего соединения, чтобы полностью укомплектовать экипажи всех оставшихся кораблей, и поручил капитану "Стремительного" Тиммерману, являющемуся старшим офицером откомандированного подразделения, вернуться на Мантикору, эскортируя наши призы.
      - В свете наших потерь, и ослабления моей эскадры, необходимым будет временно приостановить наступательные операции против пиратских баз, которые мы обнаружили. С сожалением должен сообщить вам, что мы располагаем дополнительными доказательствами, включая уровень вражеских кораблей, удостоверяющими участие корпорации "Рабсила", а также лиц из высшего звена Силезского правительства в так называемых "пиратских" операциях здесь, в Конфедерации. В этих обстоятельствах, я полагаю, мы не можем надеяться на защиту флотом Конфедерации нашей торговли. Более того, связь высокопоставленных чиновников с теми, кто нападает на наши торговые суда, несомненно объясняет неэффективность действий военных судов конфедерации, назначенных в эскорт конвоев.
      - Ввиду новых улик и уменьшения числа моих кораблей, я не вижу иного пути, кроме как разделить ударную группу для обеспечения эскорта в зонах наибольшего риска. Я сожалею, что обстоятельства вынуждают меня временно прекратить наступательные действия, и намерен полностью возобновить крупномасштабные операции, как только получу подкрепления, находящиеся на пути в Силезию.
      - Я подготовил подробный отчёт для Адмиралтейства, и приложил его копию к этому посланию. Имею честь оставаться вашим преданнейшим и покорнейшим подданным, Ваше Величество.
      - Саганами, конец связи.
      Он поклонился, слегка, но с невероятным достоинством, и его изображение медленно исчезло.
      Наступил ещё один момент темноты, оставивший аудиторию наедине с впечатлением от этого сообщения. Последнего его сообщения Королеве Адриенне, монарху, которая послала его эскадру в Силезию. А затем голографический дисплей снова ожил.
      На этот раз на нём было два изображения, оба - командных мостиков. Один был мостиком грузовика, второй - мостиком военного корабля.
      Команда грузовика сидела на своих местах в скованных позах, с напряжёнными, даже испуганными лицами. Капитан торговца выглядел таким же обеспокоенным, как все его подчиненные, но он не сидел в своем кресле, а стоял рядом с ним, смотря на коммуникационный экран, связывающий его со вторым кораблём.
      Мостик военного корабля - "линейного крейсера" меньшего, чем многие современные тяжелые крейсера - был старомодным и тесным по современным стандартам, с безнадежно устаревшими экранами и пультами управления огнем. Всё тот же офицер с миндалевидными глазами стоял на мостике. Его старомодный вакуум-скафандр был куда более неуклюж и громоздок, чем современные. Боевые посты тактической секции корабля полыхали алыми огоньками; заговорил он на фоне потока сообщений и гула дисциплинированных боевых переговоров персонала его мостика.
      - Мои приказы не подлежат обсуждению, капитан Харгуд, - категорично заявил он. - Конвой должен немедленно рассредоточиться и проследовать к гипергранице по самым кратчайшим курсам. Выполняйте, капитан.
      - Да я не отказываюсь выполнять ваши приказы! - резко бросил в ответ капитан Харгуд. - Я только пытаюсь не дать вам пустить по ветру свой корабль и жизни всех мужчин и женщин, находящихся на его борту.
      - Высоко ценю эту попытку, - ответил коммодор Саганами со слабой улыбкой, - однако, боюсь, она потрачена впустую. А теперь поворачивайте свой корабль, и убирайтесь отсюда.
      - Да пропади всё пропадом, Эдди! - взорвался Харгуд, - Там шесть этих ублюдков, из них два линейных крейсера! Какого черта ты думаешь добиться? В отличие от нас, ты можешь унести от них ноги, так сделай это, черт побери!
      - Когда с нами будет покончено, их уже не будет шестеро, - безжалостно возразил Саганами. - И каждый, кого мы уничтожим, или хотя бы достаточно потреплем, не сможет преследовать тебя, или другой корабль конвоя. А теперь, закончим спор, Джеймс. Забирай свой корабль и своих людей, и тащи свою задницу домой, к жене и детям. Саганами, конец связи.
      Дисплей капитана Харгуда погас, и плечи его опустились. Он смотрел на пустой экран, наверное, с полдесятка секунд, а затем встряхнулся и повернулся к астрогатору.
      - Вы слышали, - с трудом сказал он с лицом, вмиг постаревшим на десятилетия. - Уводите нас отсюда.
      - Есть, сэр, - тихо ответил астрогатор.
      Изображение в симуляторе изменилось ещё раз, когда закончилась запись переговоров между Харгудом и Саганами. Их сменил огромный тактический дисплей, настолько старый, что символика на нём была снабжена пометками более современных иконок, в которых могли разобраться нынешние тактики. Название корабля мерцало на подсвеченной полоске у нижнего края дисплея: ТКЕВ* [Торговый Корабль Его/Её Величества] "Принц Гарольд" - это был корабль капитана Джеймса Харгуда.
      Изображение на дисплее не было достаточно детализированным, несмотря на всю компьютерную обработку. Дистанция была слишком большой, а сенсоры, по данным которых оно строилось, были созданы по технологиям слишком грубым и ограниченным по современным стандартам. И даже если бы это было не так, "Принц Гарольд" всё равно оставался торговым судном, а не военным кораблём. Но, тем не менее, дисплей оказался достаточно подробным.
      Одинокая зелёная иконка, с подписью "Ника", стремилась вперед, интенсивно ускоряясь по направлению к шести другим, которые светились кроваво-красным цветом вражеских единиц. Два корабля были идентифицированы как линейные крейсера. Ещё один был тяжелым, остальные были "всего лишь" эсминцами. Дистанция казалась абсурдно малой, но никто ещё не открывал огня - оружие тех дней было слишком несовершенным и недальнобойным. Но долго так продолжаться не могло, поскольку дистанция постоянно уменьшалась, по мере того, как "Ника" двигалась противнику наперехват.
      Появились первые ракеты, вырываясь из своих пусковых, и сенсорную картинку "Принца Гарольда" внезапно заволокло всплесками помех. Все иконки практически полностью исчезли в электронной метели, но лишь на мгновение. Затем многочисленные слои фильтров устранили помехи, заменив их кристальной четкостью. Скудность данных выдавала, насколько серьёзно помехи подействовали на сенсоры "Принца Гарольда", и в то же время имеющиеся данные были кристально ясными… и жестокими.
      Сражение длилось больше сорока минут, несмотря на ужасающее неравенство сил. Сорока минут, в течение которых не было ни звука, ни даже шепота во всей огромной аудитории, пока пять с половиной тысяч курсантов смотрели на экран. Смотрели, как одинокий дерзкий зелёный огонёк направляется навстречу вчетверо превосходящей боевой мощи. Смотрели, как он направляет огонь с холодной точностью, полностью отбросив мысли о собственном выживании. Он открыл огонь не по противостоящим линейным крейсерам, а по сопровождающим их эсминцам. Обрушил на них термоядерный шторм старомодных контактных боеголовок, а когда дистанция уменьшилась, разил их когерентными лучами бортовых лазеров.
      Никто из присутствующих не мог ошибиться в том, что они видят. Коммодор Саганами сражался не за жизнь. Он сражался, чтобы уничтожить или привести в негодность как можно больше пиратских кораблей. Для медленного безоружного торговца не было разницы, был ли преследовавший его пират эсминцем, или супердредноутом. Любой пират мог уничтожить любого торговца, а там было столько же пиратов, сколько и кораблей в конвое Саганами. Каждый уничтоженный корабль означал одного спасенного торговца… а уничтожить эсминцы ему было легче, чем линейные крейсера.
      "Ника" вонзилась в их строй, закручивая спираль вокруг своего базисного вектора и круто перекатываясь, чтобы защититься импеллерным клином от огня противника, и тут же резко встала на дыбы, послав полный бортовой залп лазеров сквозь слабую бортовую гравистену эсминца. Её цель покатилась в сторону, оставляя за собой воздух и шлейф осколков. Клин его заколыхался, затем погас, и "Ника" отправила его со всей командой в ожидавшую их преисподнюю одной единственной ракетой, одновременно круто разворачиваясь для атаки его спутников.
      Зеленая иконка крутилась и вращалась, двигаясь по спирали сквозь строй врагов, сближаясь с ними на дистанцию, которая была самоубийственной даже для грубого и недальнобойного оружия тех времен. В маневрах "Ники" была элегантность, искусность. Она рвалась прямо навстречу гибели, но при этом танцевала. Она добровольно приносила себя в жертву, а рука, которая её вела, проложила курс с точностью мастера.
      Но всё же элегантность не была бронёй, а грация - бессмертием. Другой корабль погиб бы намного быстрее, чем она, был бы накрыт вражеским огнем, случайно натолкнулся бы на убийственный залп, но даже она не могла избежать всего урагана уничтожения, который обрушивали на неё противники. Коды повреждений вспыхивали рядом с её иконкой по мере того, как удар за ударом достигал своей цели.
      Взорвался второй эсминец. Затем третий завалился на бок, его переднее импеллерное кольцо превратилось в разбитые, искорёженные руины, и "Ника" развернулась к тяжелому крейсеру. Её ракеты вонзились в него, круша импеллеры, калеча их настолько, чтобы даже неуклюжий торговец мог его обогнать.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58