- А что? - подтвердил Одноух, возлежа на диване, задрав лапы к потолку. - Клеши - это модно.
      Бухгалтер попросил сыновей нарисовать на бумаге фасон так называемых клеш. Затем вручил им ножницы и снятую с окна штору в желтых ромашках, сказал:
      - Пожалуйста, кроите и шейте сами.
      - Что ж мы будем ходить в цветочках? - жалобно спросил Дырк.
      - В цветочках, - подтвердил бухгалтер. - Клеши в цветочках - очень модно.
      - Да нас засмеют! - обиделся Одноух.
      - Другого материала у меня нет! - сурово заявил Нехлебов.
      Клеши отпали. Штаны увенчала заплата. Ее целый вечер старательно пришивал Дыркорыл.
      Но несмотря на небольшие жизненные неурядицы, осень для первоклашек оставалась осенью. Воздух был насыщен ароматом спелых яблок, свежестью арбузных корок, дымком сжигаемой ботвы; небо пронизано дождями, градом и снегом, рожденными где-то в далекой Арктике; дни наполнены рокотом моторов машин, работавших в поле, и прощальными вскриками тянувшихся к югу птичьих стай.
      Они любили осень со всеми ее дождями и непролазной грязью, но особенно - короткие солнечные минуты, какой-нибудь необитаемый островок высохшего бурьяна, на котором можно залечь и наслаждаться одиночеством.
      На бурьянном островке увидела их корреспондент районного радио Ирина Силкина, спросила на ходу:
      - Что спрятались, братцы? Может, на кого-то обиделись?
      - На ябед! - дружно ответили братцы.
      Девушка остановилась Машинально сняла с плеча тяжелый звукозаписывающий аппарат "Репортер". И неожиданно улыбнулась:
      - Это замечательно!
      Корреспондентские сапоги, весь день месившие осеннюю грязь, легко перепрыгнули канаву и ступили на остров. То, что Ирина искала в школе, на улице, во дворах, она нашла здесь - на тихих задворках, в бурьяне.
      ФЕЛЬЕТОНИСТЫ
      Как всегда, в среду вечером из репродукторов раздался знакомый голос радиокорреспондента:
      - Говорят Ерши! Говорят Ерши! Начинаем очередной выпуск районной радиогазеты...
      Наши герои уткнулись носами в репродуктор.
      Они повизгивали и похрюкивали от волнения: представить только сейчас их услышит весь район, все ребята и их родители, собственный отец, задержавшийся в конторе, и даже директор совхоза!
      Великое изобретение нашего века - радио - работало на всю мощь!
      Передача посвящалась детям района.
      Сначала радио рассказало, как школьники заканчивают четверть: в основном это трудовые победы над неизвестным прежде, четверки и пятерки в подавляющем большинстве на полях тетрадей и дневников. Вывод ясен: на отличников должны равняться отдельные отстающие ученики.
      Вторая страничка радиогазеты посвящена юному изобретателю. Мальчик Саша, четырех лет от роду, изобрел лекарство, известное в аптекарской науке как средство от истощения. Произошло это случайно: за ужином Саша смешал печеночный паштет с сахарным песком, а бабушка, страдавшая отсутствием аппетита, механически съела новое блюдо. Головные боли у бабушки мгновенно прошли, настроение поднялось, и она, узнав причину чудесного исцеления, от души расцеловала внука. Открытием заинтересовался районный врач Самохвалова.
      "Закончим нашу передачу радиофельетоном "О ябедах", - бодро объявило радио. - У микрофона ученики первого класса "А" Одномах и Вертохвост".
      Авторы со столь таинственными именами так бурно засопели, что Картина громыхнула из своего гнезда на балконе: "Крише!" - не слышно, мол, членораздельных звуков, тише!
      "Дело было так, - прозвучал приятный голос Вертохвоста, и Дыркорыл очень удивился: что значит техника - ты сидишь дома с закрытым ртом и слушаешь сам себя! - Итак, все было обычно: ярко светило солнце за окном, пели птички, а я сидел в классе и решал трудную задачку. Как вдруг кто-то дерг меня сзади..."
      - За хвост, - подсказал Дыркорыл. Но эти слова, записанные на магнитную ленту, в передаче не прозвучали.
      "Я оборачиваюсь, - продолжал репродуктор голосом Дыркорыла, - и вижу: это мой товарищ Яша П. Я махнул ему: привет, Яша, как у тебя с задачей?! А он сразу жалуется учительнице: "Дыркорыл поставил мне на рубашку кляксу!" И тут начались неприятности..."
      Дыркорыл вспомнил с неудовольствием все события того дня: как он языком слизнул кляксу с Яшиной рубашки, как Яшка нажаловался потом своим старшим братьям и те трогать малыша не стали, а обозвали свининой, а он их - ябедой-говядиной, как потом Нехлебов с неудовольствием заметил, что Дыркорыл зря отвечал на грубость...
      Эти подробности не были упомянуты в фельетоне. Но и так каждый слушатель догадался, что история не закончилась мирным рукопожатием.
      Зазвучал мягкий бархатный голос Одномаха.
      Одноух ни на кого не жаловался, но давал понять, что каждый, даже незначительный жалобщик, вовлекает в круг своих интересов множество занятых людей. Только три случая затронул выступавший - с надоевшей всем зачерствелой булочкой, со своими неподатливыми ушами и с изгрызанным мягким ластиком, но вывод его оказался точен: в эти истории были втянуты пять бабушек, трое дедушек, две мамы, один папа, трижды учительница в одном лице - итого двенадцать взрослых.
      "Кар, кар, кар-р-р!" - возмутилась со своего места Картина. А я, мол, в свои двести с лишним лет - не в счет? Я разве не участвовала?!
      - Ты - своя, - махнул лапкой Одноух.
      "Подведем итоги, товарищи, - объявил репродуктор, - и задумаемся, так ли мы тратим свое общественно полезное время?.."
      - Так ли?! - подхватили в один голос Вертохвост и Одномах в своей квартире.
      Репродуктор ответил и на этот вопрос:
      "Вывод ясен: ябедизм нетерпим в рядах школьников!"
      И умолк.
      В ту же секунду зазвенел телефон и пронзительно-веселый голос спросил:
      - Кто говорит со мной? Одномах или Вртохвост?
      Дыркорыл, взявший трубку, струсил, пролепетал:
      - Я еще не говорю... Это вы говорите...
      - Ты кто? Не бойся назвать себя! - язвила трубка, и в задорной интонации Дыркорыл уловил голос отца.
      - Я, - вздохнул он, - Дырк...
      - Вы что? - взревел неожиданно Нехлебов. - Наябедничали на весь район и - довольны?
      - Кто - мы?! - обиделся Дыркорыл. - Ты разве не слышал? - И объяснил словами корреспондента Силкиной: - Это фельетон, а критика - острое оружие... Понимать надо, - добавил он от себя.
      - Понятно: поросенки вы! Сейчас разберемся! - И Нехлебов бросил трубку.
      На разведку была послана Картина.
      Она вернулась и доложила, что Нехлебов выбежал из конторы в каком-то странном виде: одна половина лица белая, другая красная. А у подъезда, что самое главное, собрались деды с палками. В том числе и те самые - задетые фельетоном...
      Но и без доклада Картины было ясно, что квартира на осадном положении. Авторы фельетона своими ушами слышали в открытом окне голоса:
      - Бандитизм, говорят, наблюдается в рядах школьников...
      - Нехлебовы это, точно.
      - Пальнуть в них солью!
      - Из чего? Из палки?
      - Да хотя бы из палки!.. Мне однажды влепили, так до сих пор помню...
      Серый Одномах запер все замки, припер дверь щеткой, а Картину шепотом пригласил с балкона в комнату.
      Бледный Вертохвост вооружился молотком, объявил, что не откажется ни от одного своего слова.
      Картина устроилась на книжной полке.
      Они сидели и переживали короткую сцену, разыгравшуюся под их окном. К подъезду подошел совхозный бухгалтер Нехлебов.
      - Михаил Михайлович, это твои выступали?
      - Да, мои! - запальчиво объявил бухгалтер. - А что?
      - Зачем же так... обижать... Сто лет, говорят старики, такого не было...
      - Сто дет назад, - спокойно отвечал бухгалтер, - не существовало радио.
      - Было, Миша, было. Устное, деревенское радио. А тут... свои все ж таки, соседи...
      - Вы против критики? - вскрикнул бухгалтер, и Одноух, изумившись тону его голоса, сжал молоток.
      - Почему против? Критику читаем, слышали, понимаем...
      - А вы знаете, - спокойно сказал Нехлебов, - кто больше всех обижен во всей этой истории?..
      И ответил, глядя в лицо соседям сквозь толстые линзы очков:
      - Я!
      И объяснил:
      - Потому что я многое не знал о своих сыновьях!
      И спокойно, как полководец, вошел в подъезд.
      Дверь была распахнута. Фельетонисты прилипли спинами к обоям.
      - Слышали? - блеснул очками Нехлебов.
      - Слышали! - радостно подтвердили Нехлебовы.
      - Молодцы! Ничего не бойтесь, - сказал отец и вдруг прислонился лбом к холодному стеклу. - Обалдеть от вас можно...
      - Что значит обалдеть? - спросил Дырк.
      - Ладно, я этого не говорил! А вы все уроки сделали?..
      - Осталось одно пение...
      - Тогда готовьтесь, - твердо сказал Нехлебов. - А я возьмусь за ужин.
      До позднего вечера в разных квартирах звучали голоса: "Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо..." Первый "А" готовился к пению.
      ЯШИНА ЯМА
      Больше всех обиделся на авторов фельетона их одноклассник Яша Прищемихвост.
      Яшка задира и забияка особенный: действует исподтишка и ухитряется обвинить во всех грехах пострадавшего. Многие взрослые считали его горячим, но справедливым человеком.
      Никогда еще не попадало Яшке на людях, хотя за свою короткую жизнь он совершил массу мелких проступков. А тут вдруг "прославился" на весь район!.. "Яша П."... Да каждый догадается, кто такой П...
      Яшка строил хитрые планы мести, долго ворочаясь в постели, а потом забылся коротким сном.
      И тут ему опять пригрезились Одноух и Дыркорыл, но в каком виде! Катит по Луне знаменитая коляска-луноход, а в луноходе в космических скафандрах развалились знаменитые фельетонисты. И радио уже передает: тинь-тинь-тинь, новое достижение - космическим аппаратом управляют школьники.
      На рассвете бледный, как лунный камень, Яшка помчался с портфелем к школе. Он накажет обидчиков!
      Захватив из сарая лом и лопату, Яша яростно принялся за дело. Он копал яму перед самым крыльцом школы.
      Ничто так не удесятеряет силы некоторых щуплых с виду людей, как жажда мести. Яшка кидал большие комья земли и рычал от удовольствия, представляя коварную сцену.
      Идут два отличившихся человека - Одноух и Дыркорыл, легонько помахивая портфелями. Известно, что в школу первыми торопятся отличники! Наступают они на ветви и с треском проваливаются... Что такое? Что за дикие крики, рыдания и мольбы о помощи несутся из-под земли? Это дрожат от страха, каются в грехах грозные фельетонисты!..
      Яшина яма получилась на славу - глубокая, узкая и аккуратная, как раз на двоих. Окончив работу, землекоп почувствовал себя очень усталым, прилег в раздевалке на лавочку, портфель под голову положил. Сопит себе носом, приоткрыв один глаз, ждет развязки событий.
      А первой в школу обычно являлась заведующая учебной частью младших классов. Ничего не подозревая, шла завуч по дорожке и вдруг рухнула кудато к центру Земли. Завуч испугалась за свой портфель, набитый школьными тетрадями, но портфель не пострадал, и завуч призвала на помощь спокойным строгим голосом.
      Яшка вскочил с лавочки, подкрался к окну и похолодел: к яме приближался еще один человек с портфелем.
      Вслед за завучем в яму провалилась директор школы Викторова.
      Директора Прищемихвост никогда не видел, но грозный голос, летевший иногда из кабинета, узнал мгновенно. И заметался в отчаянье...
      Вокруг ямы уже толпятся ребята. Протягивают руки, дают советы. Викторова ругает каких-то ремонтников, не предупредивших о раскопках, говорит: "Хорошо, что мы попали. А то кто-нибудь из вас непременно сломал бы ногу..."
      Тут на глаза Тамаре Константиновне попался ее ученик - бледный как полотно Яша Прищемихвост с длинной лестницей. Учительница обрадовалась: все шумят, а он сообразил дело. И скомандовала: "Давай, Яша, лестницу!"
      Пленники были освобождены.
      У ямы поставили табличку: "Осторожно! Земляные работы", чтобы никто больше не падал. Но ребята не обращали на табличку внимания, прыгали через яму на крыльцо. Тогда кто-то написал так: "Стой прямо, здесь яма". Эти слова заставляли остановиться и задуматься.
      Тамара Константиновна на уроке похвалила Яшу за находчивость, поставила ему пятерку за прилежание.
      Яша почему-то опустил голову, покраснел так, что каждая веснушка засветилась янтарным блеском, и просидел в этой неловкой позе до конца урока.
      Громко прозвучали за окном торжественные позывные, репродуктор на столбе передал важное сообщение: о полете нового космического корабля.
      Яша вспомнил свой сон, оглянулся на пустую парту, где обычно сидели Одноух и Дыркорыл, с тревогой спросил:
      - Это они полетели? Дыркорыл и Одноух?
      Все засмеялись, а Тамара Константиновна ответила:
      - Полетели наши космонавты. А Одноух и Дыркорыл дома. У них разболелось горло.
      Ребята выбежали в коридор слушать радио. Тамара Константиновна поспешила было за ними, но увидела странно согнутую, чуть вздрагивающую фигурку за партой.
      Прищемихвост рыдал, подняв над головой руку, уткнувшись носом в тетрадь.
      - Ты что? - шепотом спросила учительница.
      - Это я, - едва слышно проговорил Яшка, - это я... выкопал яму. - И впервые в жизни честными заплаканными глазами подтвердил правоту своих слов.
      Тамара Константиновна ахнула, оглянулась, приложила палец к губам:
      - Тише! Никому ни слова! Расскажи мне, как все было...
      Прищемихвост нечасто видел человека, который не кричит, не возмущается, не ябедничает другим, узнав страшную правду. Глаза его вспыхнули от счастья, и он навсегда полюбил свою учительницу.
      Выслушав его, учительница сказала:
      - Яша, ты талантливый землекоп! Тебе деревья надо сажать - яблони или липы. И выучиться... на экскаваторщика! Да, да! Если дать тебе машину, волновалась Тамара Константиновна, - ты ведь гору свернешь!..
      Яшка сиял, ощущая в руках рычаги сильной машины, подтвердил кивком: точно, сверну!
      - А яму закопай, - добавила тихо учительница. И ушла.
      На другое утро яма исчезла. И все о ней забыли.
      Не забыл один Яша. Что-то случилось в его жизни в тот день, что-то очень-очень важное.
      Позже он прочтет в одной книге народную мудрость: "Не рой другому яму, сам попадешь" - и все поймет. Но к тому времени Яша посадит возле школы множество яблонь.
      СМЕХОТРОН
      Когда день за днем один урок сменяет другой, кабинет следует за кабинетом, отметка за отметкой, лучший способ отвлечься от умственного труда, сбросить усталость и развеселиться - это устроить смехотрон.
      Смехотрон - праздник смеха. Участвовать в нем может каждый, кому присуще чувство юмора. В школе всякий раз смехотрон изобретается заново. Троном для смеха служит сцена, а на сцене, как известно, творятся разные представления.
      Семиклассник Игорь, будущий вожатый первого "А", объявил первачкам: "Шалашня, жделайте што шотите - вшех швоих шероев!" Малышня догадалась: надо изображать любимых героев. А говорил Игорь так странно потому, что готовился стать чемпионом мира по боксу и у него не хватало передних зубов, но его понимали всегда с полуслова. И Игорь тоже уловил все просьбы, когда ему рассказали, какие кому нужны технические чудеса для производства смеха.
      Одноух и Дыркорыл кроили ножницами картон, мочили в крахмале и клеили на картон вату, действовали кистью и иглой. Получились прекрасные маски. Волка и лисы.
      Волком решил стать Одноух. А лисой - Дырк. Они были в восторге от своей выдумки: "Вот удивим и повеселим мы всех!"
      В день смехотрона волк и лиса, держась за руки, пришли в школу. Внизу, в раздевалке, все было обычно: дежурный, усмехнувшись, указал на вешалку. Но сверху... сверху неслись звуки бравой музыки, летел смех там, в большом зале, действовал смехотрон, и наши герои улыбались под своими масками.
      Войдя в зал, волк и лиса опешили: они увидели поросят и кроликов. Много кроликов, много поросят, и среди них ни одного иного существа! Одноух и Дыркорыл ничего не понимали...
      А зал дружно рассмеялся: вот это маски - настоящий волк и настоящая лиса, кто только их придумал!
      К вошедшим поспешил Игорь в клетчатой рубашке, повязанной пионерским галстуком.
      - Шмехотрон дейштвует, - объявил он волку и лисе. - Што будете делать?
      - Играть! - сказал волк, приподнимая маску. - Наши инструменты готовы?
      - Готовы? - переспросила лиса, показав вожатому свое лицо.
      - Штрументы шдут ваш, - подтвердил Игорь и ловко выкатил на сцену какой-то странный агрегат, состоявший из доброго десятка барабанов. Большие и маленькие, стоящие на одной ноге и подвешенные на крючках, с медными тарелками и без тарелок - это был целый оркестр барабанов и прочих ударных инструментов.
      Выходит и садится посреди барабанов волк. А перед ним застыла лисица с флейтой.
      "Ха-ха!" - прореагировал зал на первый фокус смехотрона: что будет дальше?
      "Ха!" - пискливо рявкнул волк и палкой стукнул по барабану, восстанавливая тишину.
      Заговорила флейта, и голос ее сначала был печален. Пожалуй, только волк понимал, о чем спрашивает флейта: "Что здесь происходит? Откуда столько кроликов и поросят? Они что - издеваются над нами?.."
      "Да! - отозвался большой барабан. - Да, да!
      Сейчас мы им покажем!"
      И волк показал, на что он способен.
      Загрохотали разом все барабаны. Четыре лапы молотили без устали в толстокожие барабанные шкуры, звенели тарелками поднявшиеся из-за маски длинные уши, хвост отбивал свой ритм. Громы и молнии метал волк на сцене, и некоторые впечатлительные кролики в зале зажали уши ладонями, как вдруг вновь вступила флейта, и зал, узнав знакомый мотив, с радостью подхватил: "Не боимся мы волков, мы волков, мы волков..."
      Кроликам и поросятам очень понравилась песенка о волке, и они долго не отпускали артистов.
      Одна Тамара Константиновна догадалась, что перед ней самый робкий на свете волк и самая простодушная лиса, и с улыбкой оглядела ряды кроликов и поросят: какие все симпатичные, какие веселые!
      Нет, недаром ее первоклашки - все, как один, - изготовили маски Одноуха и Дыркорыла. Они честные, смелые, справедливые - самые лучшие товарищи. Именно Одноуха и Дыркорыла выбрал своими героями первый "А"!
      А лиса и волк, покинув сцену, внезапно исчезли. Они сбросили маски и сразу смешались с залом - стали своими среди своих. На сцене разные поросята и кролики смешили друг друга, пели куплеты и декламировали стихи, плясали и читали свои сочинения. Визжали и хрюкали от удовольствия, отбивали лапы и копытца, стуча ими от удовольствия. Смехотрон работал, веселье не истощалось!
      Один из зрителей в маске птицы от смеха взлетел даже к потолку, сделал круг почета у люстры. Этот самодеятельный номер вызвал бурные аплодисменты.
      Лишь скучный, похожий на старичка мальчик заметил вслух:
      - Подумаешь! Это ведь Картина...
      Он единственный был без маски и за весь вечер ни разу не улыбнулся.
      - Картина? - подхватил его сосед-кролик, ничего не знавший о белой птице. - Кто такая? Что она умеет?
      - А ничего, - отвечал мальчик. - Умеет только летать. Даже дважды два не знает.
      Как ни странно, Картина в страшном шуме услышала эти слова и обиделась.
      Зрители буквально стонали от смеха, когда участник вечера в маске вороны дернул клювом шнур на окне и, с трудом протиснувшись во фрамугу, улетел прочь.
      В эту ночь Картина не ночевала на балконе. Летала на большой высоте, борясь с холодными ветрами. Что-то время от времени согревало ее в этом одиноком трудном полете. Она вспоминала смешные маски кроликов и поросят, удивлялась: неужели ее друзья так знамениты? Да, они знамениты, потому что учатся в школе и дружат со всеми! Как важно, значит, быть не одиноким и нужным для других!..
      Ворона летала на большой высоте и каркала на всю округу. Наперекор ветру и скучному мальчишке распевала она песенку о страшном волке, которого никто не боится.
      ТРОПИЧЕСКИЙ МОРОЗ
      В жизни наших героев произошло важное событие: они вышли на лед.
      Каждый, кто первый раз выходит на лед, знает, какое это искусство удержаться на ногах, какое чувство уважения испытывает новичок ко всем, кто стремительно летит вперед и не падает.
      Когда Одноух шлепнулся, ему показалось, что Земля перевернулась. Он моментально развязал зубами шнурки, скинул ботинки, вцепился когтями в лед. Кто-то подтолкнул неудачника сзади, и он проехал десяток метров, оставив на льду глубокие царапины.
      Дыркорыл тоже струсил, снял ботинки и вдруг легко и плавно заскользил на острие копыт.
      Ребята ахнули: вот это фигурист, собственные лезвия изобрел!
      Дыркорыл катил и катил, никак не мог остановиться. На него надвигалось толстое дерево. Пришлось тормозить четырьмя лапами и пятачком.
      Тормозить по-настоящему ребята его научили. И делать повороты. И ехать задом наперед. На коньках, конечно. Не станешь ведь точить каждый день собственные копыта.
      Талантливый оказался фигурист, не из пугливых.
      А Одноух долго привыкал к конькам. Сделает два шага и робеет падает. Ребята берут его под лапы, разгонят и отпускают. Одноух зажмуривает глаза, летит вперед. Раз - и шишка!
      Не одну шишку набил Одноух, пока стал конькобежцем.
      А любой конькобежец, почувствовав себя уверенно на льду, сразу же становится хоккеистом. Два обыкновенных предмета - клюшка и шайба неузнаваемо преображают человека. У него появляется важная цель: забить шайбу!
      Одноуха словно подменили: он как тигр бросался к чужим воротам, сшибал противников, одну за другой ломал клюшки.
      Дыркорыл избрал другие приемы: быстроту в беге, виртуозность, неожиданные броски. В азарте игры никто не замечал, как здорово помогает ему вертящийся пропеллером хвост.
      Отличная получилась пара нападающих!
      В воскресенье играли дворовые команды. Мороз не остановил болельщиков, у катка собрались и ребята, и взрослые. Команды были сборные: честь двора защищали игроки от первого до седьмого классов.
      Свисток!
      И тотчас определились лидеры. В одной команде - грозный Вага с самодельной тяжеленной клюшкой, в другой - лихие первоклассники Одноух и Дыркорыл. Вага, опытный игрок, с ходу сделал несколько голов. Но он хотел быть героем, играл один, не обращая внимания на свою команду и на сердитые реплики отца.
      Одноух и Дыркорыл атаковали вместе. Один применял силовые приемы, второй подхватывал шайбу и бил. Бил из любого положения. Бил клюшкой, коньком, пятачком.
      И забил именно пятачком, лежа перед чужими воротами, решающую шайбу.
      Болельщики кричали и спорили, обсуждая необычный гол. Но в каких правилах сказано, что нельзя подправить шайбу носом?!
      Вага рассердился, стукнул Одноуха и был удален. Вместо него на поле вышел Вага-старший, отдал приказ своей команде: "Будем играть дружно!"
      От толстого повара чужие игроки отлетали, как горох от стенки. Но отец Ваги был в валенках, бегал неуклюже, и ребята опережали его.
      Вслед за поваром на поле устремились другие отцы. На минуту брали у сыновей клюшку и увлекались игрой. Вскоре основной состав был оттеснен за барьер, превратился в болельщиков.
      Трещали клюшки и ворота. Игроки сбросили пальто, полушубки, шапки. Двор стеной шел на двор.
      - Товарищи, что происходит? - прозвучал строгий голос Тамары Константиновны. - Такой мороз, а ребята без пальто.
      - Какой мороз? - удивился отец Ваги, вытирая пот со лба. Тропическая жара, дышать нечем!
      - Точно, Тамара Константиновна, - подтвердили Одноух и Дыркорыл, стуча зубами. - Тропический мороз...
      - Они схватят воспаление легких! - предупредила Тамара Константиновна.
      Нехлебов смутился, пробормотал:
      - Совсем мужики впали в детство... - Накинул на Одноуха и Дыркорыла полушубок, схватил их в охапку, побежал к подъезду. - Сейчас же под горячий душ!..
      Отец Ваги пощупал уши сына, нахлобучил на него свою шапку.
      - И верно - мороз. Пошли оттаивать...
      А больше всех, пожалуй, замерз одинокий болельщик на дереве.
      В азарте игры о Картине все забыли. Да и что она могла? Клюшку клювом не удержишь, а уж о коньках и думать нечего.
      Картина очень обрадовалась, когда услышала призыв из форточки: пора домой!
      В ванной наши нападающие распарились, с удовольствием вспоминали забитые голы.
      - Скажи, - спросил Одноух отца, - а это хорошо - впадать в детство?
      Нехлебов рассмеялся:
      - Замечательно! Подрастешь - узнаешь. Только теперь будем играть вместе.
      А Картина, как ни старалась, не могла вспомнить свое детство. Как она выглядела? Маленькой глупой вороной? Трудно себе представить... Ведь это было почти двести лет назад.
      И ей очень захотелось вернуться в свое детство. Но что для этого сделать? Может быть, поступить в первый класс?
      ВЕСЕННЕЕ НАСТРОЕНИЕ
      Весна снижает оценки даже у отличников.
      В дневниках погоды, который каждый день ведут школьники, светит вовсю солнце, увеличивается долгота дня, но времени на уроки почему-то не хватает. Рядом с пятерками появляются четверки и даже трояки.
      Дыркорыл каждое утро встречал с какой-то особой радостью, бежал с хорошим настроением в школу, а Одноух, наоборот, еле передвигал ноги, тер лапкой красные глаза, зевал на уроках.
      - Ты спишь на ходу? - спросил на перемене Дыркорыл приятеля и дал ему подножку. - Не видишь - Ирка идет?
      Ира сидит на парте перед нашими отличниками.
      У нее такая длинная пушистая коса, что Одноух иногда не выдерживал, дергал тихонько - привет, мол; но Ирка на него ни разу не пожаловалась.
      Дыркорыл не позволял себе таких вольностей. А сейчас почему-то обратил на Ирку внимание: такая была она солнечная и сияющая у раскрытого окна.
      От подножки Одноух растянулся на полу, Ира улыбнулась, а Дыркорыл вдруг почувствовал, как бешено стучит его сердце.
      С этой минуты Дыркорыл стал совершать неожиданные поступки.
      Он вызвался идти за хлебом, хотя очередь была Одноуха. Тот немедленно согласился, прилег на мягкий диван.
      В магазине Дырк не подошел к прилавку с хлебом, а замер у стеклянной витрины, наблюдая, не идет ли по улице Ира.
      Она прошла мимо витрины. Дыркорыл выскользнул из магазина, с равнодушным видом поплелся за девчонкой.
      Видит: стоит Ира посреди двора и, задрав голову, смотрит в небо. Дыркорыл тоже задрал свой пятак и не заметил ничего особенного - ни вертолета, ни воробья, ни знакомой Картины, ничего, кроме слепящего солнца.
      Дыркорыл стукнул девочку по плечу:
      - Ты чего, Ирка?
      Она оглянулась, засмеялась: "Ничего!" - и побежала за дерзким поросенком.
      Они стали бегать и прыгать как сумасшедшие. А за ними какой-то мальчишка увязался. Он размахивал руками и кричал: "Я вот вам... я вот вам..." И все они хохотали.
      Дыркорыл взбежал на горку и прыгнул вниз.
      Искры брызнули из глаз. На мгновение прыгун даже потерял сознание. Но тут же вскочил, побежал опять прыгать.
      А Ира опять смотрит в небо. Там, в самой вышине, парит белоснежная птица.
      - Это Картина? - спрашивает девочка. И после кивка Дыркорыла продолжает: - Так я завидую вам! Приятно иметь такого друга.
      Дыркорыл чуть не брякнул: "А со мной разве не интересно дружить?"
      Но вместо этого закричал в самое небо:
      - Картина! Картина! Спускайся! Давай с нами играть!
      Картина не обращала на них никакого внимания, продолжая кружить в лучах заходящего солнца. Сейчас она была розовой вороной.
      - Что с ней? - спросила девочка. - Она не слушает тебя?
      Дыркорыл лишь вздохнул, не понимая, что случилось с его приятельницей.
      Картина прекрасно наблюдала все сверху, слышала летящие голоса и делала вид, что ничего не замечает. Конечно, можно и поиграть с девочкой и мальчиком. Но разве это решит самую важную для нее проблему? Как побороть в себе десятилетия гордого одиночества? Как быть полезной людям? Как стать счастливой?
      Картина думала, думала и ничего не могла придумать...
      Иру окликнули, она ушла домой.
      Дыркорыл долго стоял посреди двора и смотрел на Ирины окна. Ему казалось, что она вот-вот выйдет и снова начнется веселая карусель бега. Но Ира не вышла.
      Хлеб Дыркорыл прозевал: магазин закрылся.
      Отец, конечно, сделал выговор Одноуху. Тот, лежа на диване, приоткрыл один глаз, сказал:
      - Я не виноват. Просто Дыркорыл влюбился.
      Дыркорыл подпрыгнул на месте, покраснел до самого кончика хвоста.
      - Я пробежал тысячу километров, пока ты спал, а хлеба нигде нет.
      - Влюбленный поросенок, - хихикнул Одноух. - Сотри грязь с пятачка.
      - Дохлый заяц! - не выдержал Дыркорыл, дернув обидчика за ухо.
      Одноух вскочил, принял боксерскую позу:
      - За зайца ответишь!
      Драчунов разнял Нехлебов. И объяснил, что влюбленным имеет право быть каждый, кто не дерется, не ругается и вовремя учит уроки. Но сейчас - луна уже светит в окно, а в дневниках еще не нарисовано солнце.
      Одноух пробудился от спячки. Он писал в тетради и с тоской поглядывал на луну. Так приятно запахнет скоро свежей зеленью. Покататься бы сейчас по траве, поточить о молодую кору зубы. Может, и ему в кого-нибудь влюбиться, стать благородным и чуть сумасшедшим человеком? Но в кого?
      Одноух зевнул, огляделся, увидел пустой балкон.
      Сегодня все какие-то шальные. Даже Картина загулялась, не вернулась в свое гнездо.
      СЕЛЬСКИЙ ПОЧТАЛЬОН
      В Ершах объявился необычный почтальон.
      Тридцать лет по сельским дорогам гоняла на велосипеде и мотоцикле с сумкой через плечо тетя Наташа, и веселого быстрого почтальона знал каждый мальчишка.
      Но вот не только педали, но и собственные ноги стали тяжеловаты для тети Наташи, она собралась на пенсию.
      Ждали нового почтальона из центра. Газеты и письма в Ершах разносили школьники. Тетя Наташа сортировала почту, диктовала в далекие пункты телеграммы по телефону.
      В свободные минуты почтальонша сидела у окна и беседовала с большой белой птицей.
      Картина облюбовала себе дерево возле почты.
      Напротив почты находился универсальный магазин, и из него то и дело неслась бравая музыка. Музыкальную страсть Картины сразу подметила тетя Наташа. Почему-то ей показалось, что белая ворона обосновалась возле почты именно из-за музыки.