Глава 42

Лизбет, затаив дыхание, стояла на полпути между домом и поворотом. Но до нее не доносилось ни звука. Секунду назад она видела на тротуаре три фигуры, и вот их уже нет… Все произошло так быстро, так внезапно. Без крика, без борьбы. Только что вот здесь, недалеко от почтового ящика стояла Энн, и вдруг что-то случилось. Лизбет неожиданно охватило тревожное предчувствие. Упрямо мотнув головой, она развернулась и бросилась к дому.

Дверь была приоткрыта. Лизбет распахнула ее, вбежала внутрь и захлопнула. Все кончено. Энн больше нет. Она больше никогда не вернется.

И вдруг страшное чувство невозвратимой утраты захлестнуло ее. Что же она наделала! «Ничего, ничего дурного», — немедленно возразил внутренний голос. Если Энн уехала с тем мужчиной, она сделала это по собственной воле, верно? Да, именно так. А как же могло быть иначе?

Лизбет медленно пошла вверх по ступенькам.

— Это ты, Энн? — донесся из ванной голос Дженет.

— Нет, это я. Энн у себя. Тебе она нужна?

— Нет, не очень… Это может подождать до утра.

Лизбет зашагала дальше, туда, где была ее спальня, а рядом — спальня Энн. Поднявшись до половины пролета, она обернулась и крикнула:

— Спокойной ночи! Я жутко устала. — И, бегом преодолев остальные ступеньки, Лизбет, словно в спасительное укрытие, влетела в комнату.

Заперев дверь и не зажигая света, она уселась на кровать. Ей хотелось темноты. Но минуту спустя все-таки зажгла лампу. Скинув одежду, Лизбет снова погасила свет и нырнула в постель. Но спать она не могла — мысли лихорадочно метались. Она все замечательно придумала. Из-за чего же теперь переживать? Что плохого она сделала?

Что ты сделала? «Я не совершила ничего плохого». Энн потеряла память. Она не знает своего имени, не знает, откуда приехала и где находится. Возвратить ее родным — самое благородное дело.

«Это было самое подлое предательство на свете».

Лизбет вскочила, опираясь на локоть. Кто это сказал?

Чей голос произнес это? Она ведь в своей комнате, дверь заперта на ключ. Ей было так хорошо и уютно, она уж чуть было не уснула, как вдруг откуда-то раздались эти слова… откуда-то изнутри…

Так продолжалось всю ночь. Пробуждаясь от дремы, Лизбет вновь обретала способность спорить с собой. Эти люди — родственники Энн, ей гораздо лучше быть с ними. Но стоило ей смежить веки, погружаясь в сон, как тут же являлась прежняя тревожная мысль: «Откуда тебе знать, кто эти люди и зачем они явились? Как ты можешь судить?» И так снова и снова, круг за кругом. И ничто в ночной тишине не могло отвлечь ее от навязчивых мыслей.

На Лизбет накатила первая, пока еще слабая, волна страха и рассеялась через несколько секунд. Но потом страх вернулся. Он являлся снова и снова, до первых лучей, которые означали, что тайне конец. Теперь все откроется. Лизбет накинула халат и пошла вниз, в комнату Дженет, изнемогая под тяжестью непосильного бремени.

Дженет найдет выход. Она всегда знает, что делать.

Лизбет приоткрыла дверь. Дженет не шевельнулась.

В комнате слышалось ее ровное дыхание. Лизбет стало страшно жаль саму себя. Дженет — счастливица, как сладко спит! А она всю ночь ворочалась… Рыдания подступили к горлу. И вдруг Дженет задвигалась и проснулась.

Приподнявшись на локте, она вгляделась сквозь утреннюю мглу в лицо сестры.

— Лизбет, в чем дело?

Лизбет совсем по-детски разрыдалась и, всхлипывая, бросилась к ее постели.

— Дженет, о Дженет!

— Что такое? Лизбет, что стряслось?

— Я… я не могла уснуть.

— Почему?

— Не знаю. — И она зарыдала еще отчаяннее.

Дженет выбралась из постели.

— Ты вся дрожишь. Я сейчас принесу тебе горячего молока. Ложись и укройся. Я вернусь через минутку.

В постели Дженет было так уютно и тепло! Может быть, здесь ей удастся заснуть. Но только глаза ее начали слипаться, пришла Дженет со стаканом горячего молока.

Лизбет принялась потягивать его маленькими глотками.

И вдруг почувствовала пристальный взгляд сестры.

— С чего это ты так разволновалась?

— Не знаю, — Лизбет опустила голову.

— Должна же быть причина! Давай рассказывай.

— Нет никакой причины. — Допив молоко, она сунула Дженет пустой стакан. — Никакой!

Но Дженет поставила стакан на столик и снова повернулась к постели.

— Если сама не расскажешь, мне придется пойти и спросить у Энн.

— Нет… нет, ты не можешь…

— Почему это?

В эту секунду Лизбет готова была отдать все что угодно, лишь бы Энн сейчас спала в своей кровати. Схватив Дженет за руку, она снова разрыдалась.

— Ты не можешь! Ее там нет… она ушла!

Потрясенная Дженет замолчала.

— Куда же она ушла? — наконец проговорила она.

— Я… не… знаю…

Дженет опустилась на кровать, у нее подкосились ноги.

— Что ты наделала? — как могла твердо, произнесла она.

Глава 43

В спальне мисс Силвер раздался звонок. Она немедленно открыла глаза и протянула руку к телефону. Не больше секунды понадобилось ей, чтобы стряхнуть остатки сна.

— Мисс Силвер у телефона.

— Мисс Силвер, это Дженет Уэллс, — раздалось в трубке. Девушке явно с большим трудом удавалось говорить спокойно. — Произошло нечто ужасное. Энн исчезла.

— Исчезла!

— Да. Я не знаю, что делать.

Мисс Силвер села в постели и накинула на плечи шаль.

— Как это случилось?

В трубке воцарилось молчание. Казалось, язык отказывается повиноваться Дженет.

— Боюсь, вчера меня выследили, — наконец вымолвила она. — Лизбет вышла отправить письмо и встретила на улице какого-то человека. Она повела себя глупо — но ведь она еще девочка. Ей было и невдомек, что она совершает дурной поступок. Теперь она ужасно переживает.

Мисс Силвер поджала губы.

— И что же она сделала?

— Тот человек заморочил ей голову. Она, вероятно, решила, что это все шутка… не знаю, что было у нее на уме. Энн возилась с шитьем, а я отправилась в ванную.

Когда я ушла, Лизбет сказала, что ей нужно отправить письмо. И попросила Энн дойти с нею до поворота, где стоит почтовый ящик. Сказала, что я запрещаю ей по вечерам ходить одной. Энн вышла вместе с нею, а Лизбет повернула назад — соврала, будто забыла еще одно письмо дома и догонит Энн через минуту. И Энн спокойно пошла вперед. Рядом с почтовым ящиком стоял автомобиль. Когда Энн поравнялась с ним, оттуда выскочили двое мужчин — один из задней двери, второй — из передней. Я… я думаю, они чем-то зажали ей рот. Лизбет не могла как следует разглядеть, что происходит, К тому же она испугалась. По ее словам, все это заняло не больше минуты. А потом автомобиль уехал.

— Понятно… — проговорила мисс Силвер. — Вы звонили в полицию?

— Нет… нет еще.

— Надо сообщить Джиму Фэнкорту. Ничего не предпринимайте, пока я снова вам не позвоню.

Мисс Силвер повесила трубку, на секунду задумалась, потом набрала номер Джима Фэнкорта.

Энн лежала на заднем сиденье автомобиля. Временами сквозь забытье к ней прорывались звуки, характерные для стремительного движения, и ощущение, что произошло страшное несчастье. И в ту же секунду ее вновь настигал удушающий запах хлороформа, заставляя погрузиться в тяжкое оцепенение. Так продолжалось до тех пор, пока автомобиль не выбрался из путаницы лондонских улиц и за пределы городских окраин.

Правда, Энн этого не заметила. Она не слышала, как шофер произнес:

— Я сбавлю скорость, — а человек, сидевший рядом с ней, лаконично отозвался:

— Ладно.

С этой минуты сознание ее начало постепенно проясняться. С губ ее слетел слабый стон.

— Эй, в чем дело? — произнес Росс Крэнстон.

Человек за рулем засмеялся.

— Может, ее тошнит. Ничего страшного, мы скоро приедем.

— Нет, послушай!.. — запротестовал встревоженный Росс.

— Заткнись! — раздалось в ответ. Росс повиновался.

Первым, что осознала Энн, придя в себя, было ощущение скорости. Вначале оно показалось ей приятным. Но вскоре толчки и покачивание утомили ее. Ей захотелось, чтобы автомобиль остановился, но он все катил и катил вперед. В конце концов Энн, вскрикнув, попыталась перевернуться, однако кто-то грубо ее схватил. Она забилась, вырываясь, и тогда мутная белая волна тяжкого забытья вновь накрыла ее.

Автомобиль тем временем свернул с шоссе в низину, где стоял старинный дом.

Дом плотной стеной окружали деревья — толстые падубы и огромные, устрашающие тисы. Автомобиль затормозил у подъезда, и в эту секунду Энн снова открыла глаза.

— Зачем вы привезли меня сюда? — слетело с ее губ.

Ведь она прекрасно знала этот дом. Дом, где жили они с тетушкой Летти, дом, который привиделся ей во сне?

Энн выпрямилась на сиденье, изумленно оглядываясь по сторонам. Но картинка перед ее глазами поминутно теряла четкость и кренилась вбок. В такие мгновения Энн закрывала глаза, и в ушах ее странно звенело и шипело.

Мужчина, сидевший рядом с ней, вышел из машины и направился к дому. А когда Энн в следующий раз взглянула в ту сторону, дверь уже была распахнута, а мужчина шагал назад, к машине.

И этот мужчина был Россом.

От потрясения Энн не могла вымолвить ни слова. Она прикрыла глаза, но когда снова открыла их, видение не исчезло. Перед ней по-прежнему стоял Росс Крэнстон, ее кузен. Но что привело его сюда? Энн еще раз зажмурилась, а потом быстро распахнула веки и воскликнула:

— Росс!

Крэнстон оглянулся, ища поддержки. Тот, кто вел машину, показался из-за угла дома.

— Все в порядке. Мисс Форест, не хотите зайти? Вы можете идти сами?

Энн в испуге поглядела на него. Этого человека она тоже знала — именно он говорил с нею в саду Чантриза.

И он же разговаривал в кабинете с Лилиан, в то время как Энн пряталась по другую сторону двери в темной столовой. Она стояла там и слушала, а потом поднялась на холодеющих от ужаса ногах к себе в спальню, оделась и Убежала. Имени этого человека Энн не знала, но точно помнила, что именно он испугал ее тогда, в саду. Кажется, он велел ей никому не рассказывать об их встрече.

Но она ослушалась, рассказала Джиму. Мысль о Джиме заставила сильнее забиться ее сердце, придавая Энн храбрости и спокойствия. Эта мысль была словно мостик между двумя мирами, двумя эпохами ее жизни. В ней ее спасение. Нужно держаться за эту мысль.

Энн еле-еле выбралась из машины, голова сильно кружилась. Энн пришлось ухватиться за руку Росса. Они вошли в холл. Энн помнила здесь все до мелочей. Третья ступенька скрипит, и десятая тоже. Но как же трудно взбираться по лестнице! Росс, правда, ей помогает.

Он всегда был с ней добр… Но сейчас не время думать об этом.

Тот, второй… она боялась его. О чем он разговаривал той ночью с Лилиан? И почему ей пришлось тогда убежать? Энн этого не помнила. Она остановилась за три ступеньки до конца лестницы.

— Я не хочу, чтобы он шел с нами!

Повисла тягостная пауза. Энн почувствовала, что Росс через ее голову переглянулся со страшным незнакомцем.

Тот крепко держал ее левую руку. Энн рванулась, пытаясь освободиться, и он, расхохотавшись, так внезапно разжал пальцы, что девушка едва не упала.

— Какая разница? — проговорил незнакомец.

Энн вцепилась в Росса и, спотыкаясь, бросилась вперед, минуя оставшиеся ступеньки и площадку. Росс требовался ей только в качестве опоры. А путь в собственную комнату она знала и сама.

Энн перешагнула порог, и ее охватило отрадное чувство возвращения в родные стены. Кровать стояла боком к окну.

Кто-то поставил свечу на туалетный столик. Энн сразу легла, слишком измученная, чтобы сделать лишний шаг и открыть окно. Натянув до подбородка пуховое одеяло, она поудобнее устроилась на подушке и заснула. Свет в комнате погас. Последним, что слышала Энн в этот день, был щелчок замка.

Глава 44

Окончив разговор с мисс Силвер, Джим Фэнкорт тут же надел пальто и выскочил на улицу. Первым делом он намеревался посетить тот дом, где последние дни обитала Энн. Лизбет заставили выйти к нему, невзирая на ее протесты. Впервые в жизни ей пришлось в полной мере отвечать за собственные поступки. В ответ на ее плач ей было сказано, что слезы не помогут ни ей, ни Энн. И Дженет не собиралась ее защищать. Лизбет пришлось отвечать на вопросы Джима, и постепенно картина происшедшего становилась все яснее. А Дженет стояла рядом, не давая ей уйти, и заставляла отвечать. Лизбет и представить не могла, что ее сестра может быть такой жестокой.

А Джим Фэнкорт все спрашивал и спрашивал, у нее даже не было времени расплакаться.

Вытянув из нее все, что было возможно, Джим ушел.

А Лизбет так измучилась, что могла лишь упасть на кровать и наконец всласть поплакаться. Дженет, даже не попытавшись ее утешить, вышла из комнаты, оставила ее одну.

Ну а Джим Фэнкорт отправился в Новый Скотленд-Ярд. Там ему пришлось ждать, пока Фрэнк Эбботт сможет принять его, и каждая минута ожидания казалась Джиму веком. Где она? Зачем они похитили ее? Что они хотят с нею сделать? Куда ее увезли? Снова и снова бесконечной вереницей кружили в его голове эти вопросы.

Ответов же на них не было. И единственным результатом этих бесплодных раздумий было твердое убеждение: если он потеряет Энн, ничего ценного не останется для него в этом мире.

Когда наконец молоденький румяный полисмен сообщил ему, что инспектор Эбботт готов принять его, Джиму показалось, будто прошла уже целая вечность.

Молодой полицейский провел его к кабинету Фрэнка, отворил дверь и громко назвал его имя. Перешагнув порог, Джим оказался в знакомой уже комнате, куда приходил в первый раз. Фрэнк поднял глаза и весело поприветствовал гостя. Однако при словах «Она исчезла» лицо его разом посерьезнело.

— Что?!

— Она исчезла. Они поймали ее.

— Дружище…

— Все твердили мне: не спеши, не дави на нее. И вот результат! Она исчезла.

— Энн исчезла?

— Да, Энн.

— Садись и рассказывай все по порядку.

— Не могу я сидеть. А рассказать — расскажу. Это короткая история. Она исчезла, вот и все.

Джим четко и обстоятельно пересказал Фрэнку то, что, перескакивая с пятого на десятое, рассказала Лизбет, — Машину она не разглядела, а описание того человека, что разговаривал с нею, подойдет практически любому.

— Послушай, дружище, только не сердись, — отважился Фрэнк. — А может быть, она узнала тех людей и поэтому с ними уехала?

— Нет, такое невозможно! Даже та девочка признала это.

Она сказала, что один из тех мужчин схватил Энн и прижал ей к лицу кусок ткани. Ее отравили хлороформом и увезли, это очевидно! По своей воле она бы не поехала, уверяю тебя!

— Твоя версия не слишком правдоподобна. А ты не думаешь, что, увидев кого-то знакомого, Энн вновь обрела память? Кого-то из своего прошлого?

— Нет, не думаю. В таком случае им не пришлось бы усыплять ее. А судя по словам этой негодницы Лизбет, совершенно очевидно, что Энн усыпили и увезли насильно.

— Но зачем?

— Вот именно. Зачем? Об этом мы оба можем только гадать. Может, тут замешаны деньги, а может, Энн слишком много знает — по крайней мере, эти люди так считают. Им, вероятно, известно, что она видела убитую девушку. Может быть, они не знают, что именно она видела и что именно помнит. Неужели ты не понимаешь, какая ей угрожает опасность?

Фрэнк кивнул.

— Я навел кое-какие справки насчет того пустующего дома. Мы, полицейские, тоже не дремлем, знаешь ли!

Выяснилось, что в агентство с пожеланием осмотреть дом обращались двое. Один заказ поступил двенадцатого числа, второй — тринадцатого. Похоже, тринадцатого приходил именно тот, кто нам нужен. Клиент назвался мистером Маллингом. В агентстве его описали как болтливого старика с бородой. Он сказал, что хочет забирать внуков на каникулы и ему, вероятно, потребуется уже меблированный дом. Попросил служащих дать ему совет. «Много слов, а толку чуть» — так охарактеризовали его ребята из агентства. Борода, вполне возможно, фальшивая. Ключ от дома оставался у него на всю ночь.

— Почему они позволили ему бродить там в одиночестве? Это ведь против всех правил?

— Вот именно. Я задал им тот же вопрос. «Это был такой милый, безобидный старичок», — ответили они…

Да-да, я знаю, это именно тот случай, когда люди сначала делают, а уж потом начинают думать. Такое происходит довольно часто. Совершаешь какой-то поступок и лишь потом сознаешь, до чего он странен. Да к тому же их начальник, мистер Марш, лежал дома больной. Его заместитель, мистер Даудинг, — приятный парень, но, на мой взгляд, не слишком ответственный. Этот дом отдали на их попечение две сестры, страшно привередливые насчет жильцов. Мистер Марш устал без конца водить туда клиентов. И мистер Даудинг возмечтал, что сможет сдать дом в его отсутствие, утереть шефу нос, — Фрэнк пожал плечами.

— Да, я знаю, — нетерпеливо проговорил Джим. — Я с ним знаком. И что нам теперь делать? — выпалил он, помолчав.

Глава 45

Когда Энн открыла глаза, было еще очень рано. Несколько секунд она не могла понять, где находится, но потом воспоминания постепенно начали возвращаться. Все вокруг было таким привычным и знакомым. Зовут ее Энн Форест, и она жила в этом доме с раннего детства, вместе с тетушкой Летти — тетушкой Летти Форест.

Она вспомнила.

Вспомнила, как тетя Летти впервые привезла ее сюда, хотя воспоминание это было смутным и зыбким. Еще ей вспомнился большой черный пес… Энн ясно представляла блестящие завитки его шерсти, но кличку вспомнить не могла. Они играют на лужайке за домом, а потом появляется тетя Летти и зовет Энн пить чай. А к чаю пирожки со смородиной, такие вкусные!.. За этим начиналась длинная полоса пустоты, оживленная лишь обрывочными воспоминаниями. Но тетя Летти была повсюду.

Иногда они ссорились. Один такой случай Энн помнила особенно отчетливо. Был жаркий, ясный летний день.

Ярко светило солнце, но с утра, очевидно, прошел дождь, потому что вдоль обочины были лужицы. И Энн шлепала по этим лужам, разбрызгивая воду. Это было чудесно.

Однако тетя Летти так вовсе не считала. «Немедленно прекрати, озорница!» — возмутилась она. Как забавно, что ей вспомнилось это после стольких лет! А тетушки Летти уже три года нет на свете. Целых три года прошло со дня ее похорон, три года с той минуты, когда Энн, еще совсем юная, двадцати одного года от роду, стояла в дверях, дожидаясь такси. Милая тетя Летти! Милая, милая!

Боль пронзила сердце Энн, такая сильная, словно она потеряла тетушку Летти только вчера.

При воспоминании о том последнем дне тети Летти глаза Энн наполнились слезами, по-прежнему горькими. Она отправилась в деревню, но на полпути вспомнила, что забыла кошелек, и вернулась. И уже подходя к живой изгороди перед домом, услышала странный шум — треск и стук, словно упало что-то тяжелое. В ту секунду Энн не могла определить природу этого звука, да и позже, сколько ни заставляли ее заново пересказывать события того дня, она не могла дать более точного описания. Обойдя же вокруг дома, Энн увидела тетю Летти: она лежала на пороге задней двери со страшной раной на голове. Старушка была еще жива, однако до приезда доктора скончалась, не приходя в сознание.

Энн лежала на постели, вызывая в памяти все новые и новые воспоминания. В их доме произошло преступление, так и оставшееся неразгаданным. Кто-то убил тетю Летти — нанес ей смертельный удар по голове. А потом бесследно скрылся в лесу. И не было никакой возможности узнать, кто совершил это страшное злодеяние.

Дом унаследовала Энн. Теперь, после убийства, никто не хотел в нем жить. Все в один голос твердили, что Энн нельзя там оставаться. Она и сама хотела уехать как можно дальше и больше никогда не видеть этих стен. По крайней мере, таковы были ее чувства в тот момент. И она уехала.

Уехала и в самом деле далеко — отправилась в кругосветное путешествие со своей подругой, Мэвис Эндерби. Странно, но эта поездка помнилась ей крайне смутно. Они обогнули земной шар и уже из Америки вернулись домой, больше Энн ничего не могла вспомнить, сколько ни старалась. А потом Мэвис влюбилась в случайного знакомого и вышла за него замуж — можно сказать, выскочила. Энн сказала тогда, что это просто немыслимо, но Мэвис любила совершать всякие безумства, повинуясь лишь собственной прихоти. Энн не могла этого понять, но вмешиваться в чужую жизнь не собиралась.

К тому же против Билла она ничего не имела. Он был милым, но, на ее взгляд, ничем не выделялся из толпы других мужчин, с которыми им случалось мельком общаться.

Почему мы влюбляемся в одних и остаемся равнодушными к другим? Почему она полюбила Джима, а Джим — ее? Ведь им обоим приходилось встречаться со многими людьми. Все складывалось так, что любовь их должна была погаснуть, но нет — она только крепнет, делается все глубже и глубже.

Энн села в кровати и оглядела комнату. Это была ее старая спальня, такая обжитая и знакомая в бледном утреннем свете. Девушка выбралась из постели и подошла к окну. Как сильно выросли деревья! Их давно не прореживали и не подрезали, и они сгрудились, сплелись ветвями. Окна спальни выходили на задний двор. Раньше в просвет между кронами двух крайних вишен взгляду открывался весь склон холма до самого Свон-Итона. Теперь же просвет исчез, и деревни не было видно.

Впервые с момента прибытия Энн захлестнул страх.

Она не знала, чего боится, но, повинуясь безотчетному порыву, отпрянула от окна, будто источник страха таился там, в саду, между деревьями.

Осознавая всю нелепость своего поведения, Энн, однако, продолжала пятиться, пока не уперлась в кровать.

Тогда она села, слегка дрожа. Это воспоминания испугали ее…

Прилетев из Америки, Энн направилась в Лондон. О своем приезде она никого не предупредила. Вернее сказать, не сообщила точной даты. Почти три года пробыла она вдали от дома. Потом ждала, пока состоится свадьба Мэвис. А потом вернулась. На родине ее ждали лишь почти незнакомые родственники. Энн вспомнила, как приехала в Лондон темным дождливым вечером, как отправилась в отель, усталая и измученная. А потом — снова пустота. Черный провал до того самого момента, когда она очнулась на темной подвальной лестнице, зная, что там, внизу, тело мертвой девушки… Энн не стала напрягать память. Возможно, все вернется само собой. Этот пробел не заполнить насильно. Зато теперь она, по крайней мере, знает собственное имя.

На каминной полке должны быть часы. Энн подняла глаза и в самом деле увидела часы, кем-то заботливо заведенные. Стрелки показывали половину седьмого. Подергав дверь, Энн убедилась, что замок заперт снаружи. Одежда ее была на месте, а на раковине стоял кувшин с водой.

Одевшись и ополоснув лицо, Энн ощутила прилив бодрости. Теперь грядущие события не так страшили ее.

В доме находятся двое мужчин — ее кузен Росс Крэнстон и тот, второй, чье имя ей не известно. Росс не внушал ей серьезных опасений. Он появлялся в ее жизни изредка и всегда вызывал раздражение у тетушки Летти, но Энн никогда и в голову не приходило бояться Росса. Но мысль о его спутнике вызывала у нее ощущение, будто кто-то ледяным пальцем провел ей по спине.

Имени его Энн не знала. Лишь в одном она была уверена: этот человек опасен, а она стоит у него на пути. А что может случиться с тобой, если ты оказался помехой на пути у злодея?

Энн заставила себя честно ответить на этот вопрос.

Глава 46

Энн продолжала вспоминать. Воспоминания ее были скупы и обрывочны, но все вместе создавали подобие целостной картины. Девушка сидела в запертой комнате, но мысленно странствовала по всему дому. И во время каждой такой вылазки ей вспоминалось что-то новое — без усилий и без всякой логики. К примеру, когда Энн мысленно поднималась по лестнице на чердачный этаж, она вдруг поняла, почему отправилась в тот лондонский отель, и в памяти ее всплыло его название — «Худ».

Там всегда останавливалась тетя Летти. Дамы, подобные тетушке Летти, признают только такие гостиницы — дорогие, изысканные и насквозь респектабельные. Энн понятия не имела, почему именно это воспоминание посетило ее при мысли о чердачной лестнице.

Оставив на время размышления о гостинице, Энн продолжила путешествие по дому. Итак, она начала подниматься на чердачный этаж. Что ж, надо идти дальше. Чердачная лестница очень крутая. Тетя Летти советовала ходить по ней осторожнее. Энн даже могла припомнить ее точные слова… Нет, это была не тетя Летти, а Грэмми.

До чего же странно вдруг вспомнить человека, которого секунду назад для тебя и не существовало. Милая Грэмми!

Она служила у них кухаркой до второго года войны, а тогда ей пришлось уехать, чтобы присматривать за детьми своей сестры. Родители их погибли во время воздушной атаки.

И Грэмми часто повторяла: «Хорошенько следи за своими ножками, дорогая. Не смотри на них, но и не торопи их, и тогда не упадешь».

Чердак был просторным и темным. Он почему-то всегда наводил на мысль о больнице: там повсюду валялись Поломанные вещи — дырявый экран, хромоногий стул, картина в искореженной раме. Как странно, что, сидя на кровати в запертой комнате, она так отчетливо и детально представляла себе все эти бесчисленные вещи, которые никогда не представляли для нее особого интереса и о которых годами она даже не вспоминала! А самые недавние события начисто стерлись из ее памяти.