Дежавю

Это снова был урок Тучи, и она начала его словами:

— А сейчас мы будем писать контрольную!

— Опять контрольную? — взвился Смыш. — Мне это надоело уже! Мы же в пятницу писали! Просто дежавю какое-то.

— А что такое «дежавю»? — спросила я.

— А ты не знаешь? — удивился Смыш.

— Я же английский учу, а не французский! — огрызнулась я.

— Дежавю — это когда тебе кажется, что такое, как сейчас, уже происходило раньше, — терпеливо объяснил Смыш, и вот тут-то я и вспомнила про письмо в своей сумке. Вытащив конверт, я протянула его соседу:

— Как освободишься, не посмотришь, это фуфло или нет?

— Как! Опять письмо?! Нет, это точно дежавю! — схватился за голову Смыш. — И откуда только ты свалилась на мою голову!

Да, неделя для него начиналась непросто. Но после вчерашнего совещания в кафешке я прониклась к нему доверием, так что деваться бедолаге все равно было некуда.

Я наклонила голову, надула губки и изобразила обиженного ребенка. Прием сработал: Смыш со вздохом открыл конверт и прочитал вслух:

«Отдай путевку в Сингапур, а не то я всем все про тебя расскажу. Сегодня в семь, за гаражами».

Ох, не зря я опасалась этого письма! Меня как будто ледяной водой окатили, поставили на место, и стильная тусовщица Александра вмиг испарилась. Я снова стала Сашулей номер… не два, а двадцать два, самозванкой и интриганкой, которая не имела никакого права ни на Сингапур, ни на Пузырева, ни на Милана… Ни на свой новый гламурный имидж!

— Что скажешь? — я с надеждой посмотрела на Смыша: только он мог теперь спасти меня.

— А что мне за это будет? — помолчав, осторожно поинтересовался этот гад.

— А что ты хочешь? — оторопев, переспросила я. Интересно, это и есть то самое «дежавю»?

— А что ты можешь предложить? — в тон мне ответил Смыш. Неужели и он играет с девчонками «ВКонтакте»?!

Но мне было не до игр, поэтому я решительно пресекла стрельбу вопросами и произнесла:

— Все, что захочешь!

— Да? — удивился Смыш. А потом замолчал и начал краснеть. Он краснел так долго и так сильно, что веснушки на его лице совсем побелели.

И тут до меня дошло.

— Ни за что! — взвилась я в благородном негодовании. — Да как ты смел даже подумать об этом! Да как тебе такое в голову пришло!!

— Тогда гони сто рублей! — быстро согласился Смыш и протянул под партой руку. Я перевела дух и вложила туда сотню и письмо со словами:

— Вот так-то лучше!

Смыш осмотрел конверт, понюхал письмо, еще раз пробежал его глазами и отдал мне со словами:

— Фуфло! Какой-то чудак придуривается. Из наших одноклассников. Вернее, одноклассниц.

— А как ты догадался, что он… она — из нашего класса?

— Ты что, не узнала листочек? Это же из тех блокнотов, которые мы вам на Восьмое марта дарили, помнишь? Каждая страничка — с дурацкими цветочками. Я еще тогда спорил с парнями, уговаривал купить вам по ручке.

Я вырвала у него листок, понюхала… Да, пахло явно нашим классом. Вернее, запахом, который в последние дни просто преследовал меня — я никак не могла определить, что это за духи и от кого так пахнет, и ужасно бесилась.

— И что мне теперь делать? — я с надеждой посмотрела на Смыша.

— А ничего! Выбросить и забыть.

— Но тут же написано, что он всем все про меня расскажет!

— Мы уже решили, это не он, а она, — назидательно произнес Смыш.

— Ну она… Если она, то это еще хуже! — ужаснулась я. — Девчонка про девчонку такое может понарассказать! Особенно про одноклассницу.

— Ну и что, например? — скептически хмыкнул Смыш.

— Ну, как мы в женской раздевалке красимся…

— Удивила! Кто ж этого не знает! — хихикнул Смыш.

— Ну, еще мы там курить пробовали…

— И это не тайна! Ты вообще насчет женской раздевалки не парься, мы и так знаем обо всем, что вы там делаете…

— Да? — На мое счастье, Туча отвернулась, и удар учебником по Смышевой голове остался незамеченным ею.

— Если так будет продолжаться, ты испортишь мой главный рабочий инструмент! — прошипел Смыш, потирая шишку. — Ладно, проехали… Так, что у тебя еще?

— Ну, мы там на стене писали… И еще я отметки в дневнике подделывала… И в журнале… И с Васей Садовниковым целовалась…

— Так… — Смыш задумчиво посмотрел на меня, а потом подвинул к себе письмо. — Пожалуй, тебе действительно есть что скрывать. И тот — или та, — кто забил тебе стрелку, хорошо знает все твои тайны… И значит, сегодня в семь тебе надо идти за гаражи.

— Но я не могу! Я не могу сегодня в семь быть за гаражами! — я почти что кричала — удивительно, как это Туча ничего не услышала. Наверное, потому, что она в этот момент распекала Катю Решетняк по прозвищу «Крейсер».

— Почему? — удивился Смыш.

И я выложила ему все, чего он пока не знал, — про переписку с певцами и свидания, которые были назначены на семь и восемь.

Смыш слушал молча, нервно кусая губы. Лицо его снова начало краснеть.

— Теперь ты понимаешь, что я никак не могу в семь быть за гаражами? Это просто исключено! — закончила я.

— Не знаю, не знаю, — пробормотал Смыш, склонившись над листком с контрольной. Он принялся что-то быстро писать и, казалось, полностью забыл обо мне.

«Неужели контрольную пишет?» — с негодованием подумала я, но, похоже, так оно и было: Смыш как ни в чем не бывало строчил ответы на вопросы.

Я ткнула его в бок с такой силой, что у него на носу подпрыгнули очки:

— Ну и? Не увиливай! Говори, что мне делать!

— Что хочешь! — сердито бросил Смыш, потирая бок. — Отстань. Задолбала уже со своими проблемами!

Я уставилась на него в изумлении: это так он разговаривает СО МНОЙ? Звездой вчерашнего бала? Подругой Милана и Пузырева?! Нет, что ни говори, а хоббит проявлял чудеса мужества и героизма! Или идиотизма.

Я многозначительно молчала, ожидая, что он одумается, но Смыш как ни в чем не бывало вернулся к контрольной, снова забыв о моем существовании.

Наконец я потеряла терпение и сладко прошептала ему в ухо:

— А если я тебя еще раз двину?

— И у тебя поднимется рука на маленького? — внимательно посмотрел на меня Миша, и злость мою как рукой сняло.

— Ладно, извини, — вздохнула я. — Просто я действительно не знаю, как поступить. Посоветуй что-нибудь, а?

— Я думаю, в семь тебе надо быть за гаражами, это важнее, — веско произнес Михаил. — А свидания можно перенести на другой день.

— Но за гаражами — это же самое страшное место в районе… Там стройка рядом и кладбище… Как я могу пойти туда одна?

— Ты пойдешь не одна, — торжественно объявил Смыш.

— А с кем? С Танюсиком еще страшнее будет.

— Вы пойдете со мной.

— С тобой? — Я чуть было не фыркнула, но сдержалась. — Ну, если ты уверен, что справишься…

— Уверен! — твердо сказал Смыш. — Так что сегодня в семь, за гаражами!

«Хм… Звучит, как приглашение на свидание!» — подумала я и начала прикидывать, во что мне одеться, но тут над нами снова нависла Туча.

— Смыш, дневник! — приказала она. Мы подняли к небу глаза и поняли, что на этот раз нам не отвертеться.

Смыш с кислым видом протянул практикантке дневник, однако, получив его обратно и прочитав то, что она там написала, он расцвел в улыбке:

— А мне исправить ошибку или прямо так отдавать? — сладким голосом обратился он к учительнице.

— Ошибку? — растерялась Туча. — Какую ошибку?

— Фамилия Смыш пишется без мягкого знака! — торжествующе проговорил владелец замечательной фамилии. — Так что же? Мне исправить или как?

— Как хочешь! — отрезала Туча. Она очухалась и снова метала молнии.

Но класс поглядывал на Смыша с уважением. А я теперь точно знала, что наняла за свои кровные сто рублей нужного человека!

Эсэмэски Ser Puz’у и Tim Mil’у я отослала на перемене.

«Извини, но в это время прийти не смогу, буду занята!» — написала я в обе стороны, чувствуя, что совершаю нечто непоправимое. И в то же время я испытывала невероятную гордость оттого, что могу написать ТАК Милану и Пузыреву.

Однако это было единственным утешением, и больше я ни на что не надеялась. Только что я сама, своими руками, разрушила хрустальный дворец волшебной сказки: вряд ли кто из певцов согласится общаться с такой капризной особой.

Эти грустные мысли отогнала подлетевшая Танюсик, которая накинулась на меня со словами:

— Ты отдала сто рублей Смышу?! Целых сто рублей?

— Ну да, — пожала я плечами. — А что?

— А то! У меня из-за непредвиденных трат на прическу наступил финансовый кризис! — пояснила подруга.

— Сказала бы раньше… — принялась оправдываться я. — Мне же не жалко, я просто не знала, что тебе деньги нужны.

— Да, нужны! — Танюсик сердито топнула ногой. — У Брыкалы скоро день рождения, надо купить ему подарок. Так что пойди отбери деньги у Смыша и отдай мне.

— Хорошо, — согласилась я и пошла искать Мишу. Как я уже говорила, если моей подруге что-то в голову втемяшится, лучше не спорить.

Смыш одиноко стоял у окошка и играл в игры на мобильнике.

— Чего тебе? — не отрываясь, спросил он.

Когда я сообщила о своей цели, он неожиданно легко согласился:

— Идет! Тогда ты мне взамен дай скачать все фотки со своей мобилы, хорошо?

— Отлично! — обрадовалась я, забирая сотню и передавая Смышу телефон.

Пока тот бегал в кабинет информатики, я отнесла сотню Танюсику.

— Теперь все? Ты довольна? — спросила я подружку, ожидая законной похвалы.

— Умница! — Танюсик чмокнула меня в щеку, потом аккуратно сложила сотню и убрала ее в вязаный кошелечек. — А откуда у тебя столько денег?

— Бабушка вчера приезжала, — объяснила я.

— А, — кивнула подруга. — А что ты Смышу взамен отдала?

— Фотки с мобильника, — сказала я.

И тут Танюсик начала меняться в лице. Вначале она стала красной, потом — белой, а потом — пятнистой.

— Ты… ты… Ты что, забыла? — растерянно пролепетала она.

— О чем? — почему-то я тоже начала волноваться.

— Как мы в Питере фоткались! У тебя в комнате. Когда мы в одних ночнушках по кровати прыгали!

— А-а-а! — заорала я, хватаясь за голову.

— А-а-а! — заорала вслед за мной Танюсик.

Первой опомнилась подруга.

— Беги скорей к Смышу! — толкнула она меня.

Но было уже поздно. Нам только и оставалось — беспомощно наблюдать за группой гогочущих парней, столпившихся вокруг моего смышленого соседа.

Со всей этой суматохой Пузырев и Милан были мною почти совершенно забыты… Поэтому я невероятно удивилась, обнаружив, что от них пришли ответные эсэмэски.

«А может, сегодня в четыре?» — написал Тима. «А если в пять?» — предлагал Сергей.

«Фантастика! — восхитилась я, отстукивая согласие. — Как удачно все складывается! Как будто кто-то на небесах следит за моим расписанием…»

Вот так и получилось, что в четыре я вошла в галерею «Коломбина».

Неудавшееся свидание

Это модное место известно всей Москве. Выставки картин, фотографий и скульптур, инсталляции и перфомансы, шоу, концерты, дефиле — все, чем можно было поразить воображение знатоков и новичков, проходило в «Коломбине».

Я попала прямо на Международный фестиваль клоунов. Ярко разодетые скоморохи разных стран и национальностей веселили публику уже на улице перед входом. Я почувствовала себя своей в этой компании, ведь и сама недавно была Петрушкой, хотя на этот раз оделась по-другому: на мне были облегающие клетчатые бриджи и короткий сиреневый бархатный пиджачок, белая блузка и клетчатая жилетка. Сумка — сиреневая, в розовых сердечках. Ну и вместо кедиков — позаимствованные у мамы сиреневые лаковые туфли на каблуке высотой 9 см (в таком виде я последний раз снималась для большой классной фотографии). Только на миг промелькнуло сожаление, что я немного «не в теме» и на балу на мне был более подходящий наряд, — но не могла же я одеться так во второй раз! Тем более что «серьезный» наряд не мешал отзываться на шутки, весело смеяться над трюками и даже два раза упасть с моих длиннющих ходуль — тем более что Тима запаздывал. Натусовавшись и нафотографировавшись, я уже хотела отправиться в галерею, но тут обнаружила, что в суматохе к моим косичкам привязали воздушные шарики и волосы мои встали дыбом. Пришлось их отвязывать, и это заняло столько времени, что, посмотрев на часы, я обнаружила, что уже пора идти на другое свидание.

Я немного расстроилась — Тима не пришел и не предупредил. «Что делать! Капризы звезды», — подумала я и отправилась на студию звукозаписи.

Удавшееся свидание

— Ты в первый раз на студии? — прошептал Сергей, пропуская меня в зал.

— Ага, — шепотом ответила я, заходя в темное помещение с высоким потолком и наглухо зашторенными окнами. Черные панели на стенах и выстилающий пол ковролин почти полностью поглощали звуки. В зале было пусто, только сзади, за широким стеклянным окном, маячил силуэт звукооператора.

— Садись, куда хочешь… — прошептал Сергей, показывая на ряд кресел. — Я скоро закончу.

Я устроилась в мягком кожаном кресле, которое было таким большим, что, если я забиралась поглубже, мои ноги не доставали до пола, как у первоклашки. Но мне надо было быть сегодня «светской дамой», и я сидела на самом краешке, старательно выпрямив спину.

Сергей вышел на сцену, надел наушники и по команде звукооператора запел в большой черный микрофон. Это было прикольно: музыки я не слышала, и только Голос — волшебный, бархатный — звучал со сцены, разносясь по всему залу. Он доставал до самой сердцевины моего существа, трогая потаенные струны души, и я снова поняла, как же люблю этого певца. Можно было бы часами сидеть тут и слушать его, но… Но в семь за гаражами меня ждала авторша письма.

Спев одну песню, Сергей начал следующую, потом еще и еще. Песни были мне хорошо знакомы — почти все они были переписаны в мой дневник, и я знала их наизусть, поэтому даже осмелилась тихонько подпевать.

Но вот наконец запись закончилась, и Сергей, переговорив со звукооператором, подошел ко мне:

— Не хочешь перекусить? Внизу у нас приличное кафе.

Я с радостью согласилась, и вскоре мы уже сидели за уютным столиком переполненной в конце рабочего дня маленькой кафешки. Певца узнавали, глаза девушек вспыхивали от радости, парни улыбались, и все с интересом оглядывали меня. А Золушка (то есть я) раздувалась от гордости и думала, чем же она заслужила от судьбы столько волшебных даров?

— Сегодня мы записывали для воскресного шоу, — сообщил Сергей. — «Супер-бупер», знаешь такое? Вчера до полуночи снимали!

Знала ли я! Да это наше с Танюсиком любимое шоу, мы его никогда не пропускаем, даже вчера, когда я решала наиважнейшие в жизни вопросы, для любимой программы все равно нашлось время…

— Я в воскресенье как раз смотрела… Вы были лучше всех! — выпалила я, покраснев.

— Вот тебе и раз! Мы что, опять на «вы»? — усмехнулся Сергей и весело мне подмигнул: — А я-то думал, у чемпионок по скалолазанию побольше смелости…

«Я не чемпионка, — уныло подумала я. — И к скалолазанию никакого отношения не имею!»

Но вслух я ничего подобного не произнесла. К тому же происходящее было настолько захватывающим, что уныние мое как рукой сняло и, набравшись смелости, я попросила:

— Расскажи про съемки!

Просьба доставила певцу явное удовольствие. Откинувшись на стуле, он принялся с увлечением описывать события прошедшего дня. Сергей оказался прекрасным рассказчиком, и я слушала, затаив дыхание, стараясь не пропустить ни единой подробности будничной жизни звезд. Больше всего меня поразило, что знаменитостям приходится работать даже в воскресенье, и вообще у них почти не бывает выходных и праздников.

Потом мы обсудили субботний бал, фотографии, мою речь и поездку в Сингапур. Я задала Сергею вопрос, который давно интересовал меня: есть ли у певцов телохранители? На балу я не заметила ни одного. Сергей улыбнулся и ответил, что у него есть охранник, который давно уже научился не выделяться из окружающей публики.

— А сейчас он где? — спросила я, оглядываясь.

— Вон там, за соседним столиком, — Сергей показал на высокого лысого небритого детину. — Бережет меня… От таких, как ты.

Мы посмеялись, а потом Сергей рассказал, что телохранитель Тимы недавно ушел в отпуск, и певец теперь ведет жизнь обычного человека.

Никогда еще я не была так счастлива! Телефон в моей сумке надрывался, но я в первый раз в жизни оставила Танюсиковы призывы без ответа. Потом, все потом, а сейчас я ни минуты не буду терять, ни единого слова из этого потрясающего свидания.

Я настолько расслабилась, что забралась поглубже на стул и откинулась на спинку, забыв про осанку и желание быть «светской дамой». А потом набралась смелости и спросила о том, что волновало меня больше всего:

— Скажи… А зачем ты меня пригласил?

Бросив на меня острый взгляд, певец одобрительно кивнул:

— Пять баллов! Если ты спросила об этом, значит, я в тебе не ошибся.

Было похоже, что я сдала важный экзамен и теперь меня посвятят в какую-то тайну.

Так и случилось. Сергей вдруг сделался очень серьезным и тихо спросил:

— Саша, скажи, когда ты в последний раз видела Тиму Милана?

Загадочное исчезновение Тимы

Вопрос был настолько неожиданным, что я оторопела. Но Сергей был серьезен, очень серьезен, поэтому я быстро собралась с мыслями и ответила:

— Позавчера на балу, когда мы прощались… А что? Что-то не так?

— Да. Он пропал. Вчера не приехал на съемки, а сегодня пропустил запись на студии.

Я оторопела. Ну и дела! Значит, Тима не меня одну сегодня кинул…

— Самое странное, что он никого не предупредил и не отвечает на звонки, — продолжал Сергей. — Вообще-то у него пару раз уже было такое — исчезал, никого не предупреждая. А потом появлялся с новым альбомом! Но он никогда никого не подводил. Тима — на редкость обязательный человек. А тут… Пропустить запись шоу на телевидении, запись новой песни! Мы впервые должны были петь дуэтом. Это же огромные штрафы, не говоря уже о престиже и репутации.

Я слушала, затаив дыхание.

— После того бала его никто не может найти. Дома его нет, мобильный не отвечает… Происходит что-то необъяснимое, непонятное, и я хочу разобраться. Но не привлекая внимания, понимаешь? Может, человек и на этот раз захотел уединиться, уехал куда-нибудь… Не захотел упускать вдохновение!

Мной овладели противоречивые чувства — гордости и разочарования: «Значит, вот зачем он меня пригласил… Только чтобы выяснить про Тиму… — И в то же время: — Такой человек мне доверяет! Рассказывает о своих проблемах!!»

— Я обзвонил всех знакомых, и все сказали, что в последний раз видели Тиму на балу, — закончил Сергей.

И тут до меня дошло:

«Стоп-стоп-стоп! Но если он пропал, то кто же назначил мне сегодня свидание в «Коломбине»?»

Сергей заметил мое замешательство:

— Что-то не так?

— Понимаешь, мы с Тимой обменивались эсэмэсками и должны были сегодня встретиться… — произнесла я.

— Не может быть! — оторопел Сергей.

Я рассказала ему о неудавшемся свидании, и Сергей тут же загорелся:

— Так давай напишем ему! Прямо сейчас! Вот так: «А мы можем встретиться в другое время?»

Я была в таком восторге, что и не передать словами. Мы с Сергеем Пузыревым, как сообщники, пытаемся «вычислить» Тиму Милана! Я попала в закулисный мир шоу-бизнеса и варюсь в самой его гуще! Нет, этого не может быть, это сон, сон, сон…

Мы отправили сообщение, но отчета о доставке довольно долго не было. Значит, телефон Тимы действительно выключен…

— Что ж, мы так ничего и не прояснили, — подвел итог Сергей. — И Тима по-прежнему недоступен…

— Погоди-ка… — В порыве озарения я протянула Сергею свой мобильник: — Проверь, это действительно номер Тимы?

— Его, — кивнул Сергей, сравнив номера. — Все правильно.

Тогда я открыла свои утренние эсэмэски и нашла послание Милана с предложением перенести встречу:

— Сообщение пришло в одиннадцать. А в котором часу у вас должна была быть запись?

— В одиннадцать… Точно! Получается, он вместо того, чтобы быть в студии, откуда-то послал тебе эсэмэску!

— Получается, что так… А может, он просто забыл про запись?

— Исключено. Для него это так же важно, как и для меня. Это наш первый совместный проект!

— Но тогда… Тогда этого просто не может быть, — признала я. Хоть я и заразилась «звездной болезнью», но все-таки не до такой степени, чтобы совсем потерять чувство реальности!

— Вот именно! — вздохнул Сергей. — Происходит что-то странное…

На этой ноте мы и расстались.

— Если узнаешь что-то новое, немедленно дай мне знать! — сказал на прощание Сергей.

— Ага! — кивнула Золушка и со всех ног побежала домой.

Теперь ее (то есть меня!) ждало не менее важное дело — встреча за гаражами с загадочной победительницей викторины радио «Зацепись».

Схватка за гаражами

Мы с Танюсиком уже полчаса топтались под зонтом в самом темном углу пустыря и ждали, когда появится анонимщица. Вернее, топталась я одна, потому что снова была в кедиках, а Танюсик громко цокала по бетону восьмисантиметровыми каблуками.

— Ты зачем так обулась? — шипела я на подругу. — Это не свидание, а задание!

— Кому задание, а кому как раз свидание, — простучала зубами Танюсик. — Мы с Брыкаловым еще ни разу не гуляли, а тут такой случай…

— Но сейчас уже темно! И дождь… Брыкалов твои каблуки и не разглядит.

— Да? А почему же ты тогда так накрасилась? Думаешь, у Смыша зрение лучше?

Дружеская перепалка, как всегда, нас взбодрила, и стало не так страшно. Но все равно мы жались друг к другу, как два испуганных зайчонка, темнота казалась зловещей, и каждый шорох пугал до столбняка.

— Если тут сейчас кто-нибудь появится, я заору и упаду в обморок, — прошептала Танюсик.

— Я тоже, — ответила я, вибрируя крупной дрожью: полоска кожи между короткой курткой и джинсами ужасно мерзла.

— А ты помнишь, что нам Катя-Крейсер рассказывала? Как на нее тут собака напала… Огромная такая, как собака Баскервилей…

Я поежилась, вспоминая эту страшную историю. А безжалостная подруга продолжала:

— Она гналась за ней почти до самого дома. И шерсть у нее светилась. И клыки блестели, как фосфорные. И глазищи…

— У кого — у собаки или у Катьки? — хмыкнула я.

Катя-Крейсер была известной фантазеркой, и совсем необязательно было вспоминать ее россказни.

Танюсик обиженно замолчала, но это было лучше, чем слушать нелепые страшилки. К тому же мои глаза наконец-то привыкли к темноте, и я даже смогла разглядеть смутно белеющее полотно бетонки, на котором вот-вот должны были появиться либо наши парни, либо автор анонимки.

— Интересно, кто это… — Танюсик, как всегда, прочитала мои мысли. — Даже не представляю, что кто-то из наших способен на такое!

— Ты про Сингапур или про письмо? — уточнила я.

— И про то, и про другое. Как-то странно все. Вроде бы человек, который викторину выиграл, умным должен быть. Ну, и хорошо этот вид спорта знать… Никак не выучу слово… Почему же тогда этот умник анонимку написал? Неужели нельзя было просто поговорить с тобой и сразу во всем признаться? А загнать нас сюда в такой вечер — вообще надо отморозком быть.

— Да уж, — согласилась я, нащупывая в сумке заветную сиреневую папочку и коробочку с «сокровищами»: в письме не было написано, что именно я должна принести с собой, поэтому я прихватила все.

Стрелки на часах перемещались, дождь усиливался, а мы все еще стояли одни, крепко прижавшись друг к другу, чтобы не замерзнуть.

— Интересно, почему парни всегда опаздывают? Как посмотришь в метро, одни девчонки стенки подпирают. Или женщины постарше лавочки оккупируют. А эти — все одинаковые, ни у одного совести нет!

Мне тоже это было интересно. Но я понимала, что причина опоздания могла быть самой простой — например, родители не отпустили. Это просто чудо, что нам с Танюсиком удалось вырваться в такой дождь — и то только потому, что мы заверили предков, что сделали все уроки.

Эти мысли были прерваны собачьим лаем и вслед за этим — легкими быстрыми шагами.

— Они! Парни! — радостно воскликнула Танюсик и бросилась куда-то в темноту. Но каблуки все-таки ее подвели — вскоре после ее исчезновения я услышала вскрик и звук падения чего-то тяжелого.

— Танюсик! Ты где? Я иду! — заорала я, бросаясь на помощь. Однако бегать в дождливой темноте оказалось опасно и в моих кедиках — не сделав и двух шагов, я поскользнулась и полетела на мокрую землю.

А потом… ах, что было потом, описать обычными словами невозможно! Едва я вскочила, как сзади на меня налетело что-то огромное. Вначале мне показалось, что это та самая гигантская собака из рассказа Кати-Крейсера, и я ужасно перепугалась, но животное вцепилось в мои косички и тихим голосом приказало:

— А ну, давай сюда сумку и выворачивай карманы.

Как только я поняла, что это человек, во мне проснулась необычайная злость. Я заорала и начала брыкаться, норовя ударить нападавшего коленками, кедиками и зонтом. И тут же я услышала рядом вопли Танюсика — оказалось, что и ее дредды попали в лапы нападающего, и он мотал ее голову из стороны в сторону, требуя денег. Новые прически сделали нас удивительно уязвимыми!

— Каблуком его, каблуком! — закричала я Танюсику, и подруга, судя по всему, среагировала, потому что наш мучитель вдруг завыл и отпустил мои косички. И тут же раздался знакомый голос:

— Девчонки! Где вы? Держитесь, я иду!

Ах, как бы я хотела, чтобы это был голос Брыкалы! Но нет, к нам на помощь спешил малютка Смыш, и теперь нужно было думать еще и о том, как защитить нашего бравого защитника.

Мои опасения оправдались. Появление бравого солдата Смыша сделало наши ряды еще более уязвимыми. Теперь уже мы все трое по очереди отлетали от «собаки Баскервилей», как мячики от стенки. При этом убежать было нельзя — каждый раз кто-то из нас неизбежно оказывался в его лапах, и двое других спешили на помощь.

Неизвестно, сколько еще продолжалась бы эта схватка и чем бы она закончилась, если бы на поле боя не появилась ключевая фигура. Нет, это была не авторша письма, а Брыкалов. Но, думаю, никто никогда в его жизни не радовался так его появлению, как мы.

И не напрасно. В отличие от нас троих, у Сени, по всей видимости, был богатый опыт решения споров кулаками. В одно мгновение расстановка сил переменилась: теперь уже перевес был явно на нашей стороне. Нападавший мгновенно оценил это и бросился прочь. К сожалению, мы были слишком измучены, чтобы преследовать его, так что вдогонку ему полетели лишь камни, пустые банки и прочий мусор, оказавшийся у нас под рукой.

Д’Артаньян и три мушкетера, Братство Кольца и пираты Карибского моря

Под звук заработавшего невдалеке мотора мы принялись подсчитывать потери: у Смыша из носа шла кровь, Брыкало озабоченно потирал кулак, у меня были оторваны две косички, у Танюсика — сломан ноготь.

Расстроенная подруга рылась в сумочке в поисках зеркальца и ворчала:

— Вот так всегда. Нормальные парни, сто пудов, опоздают, а разные рожи вовремя придут!

— Девчонки, вы молодцы! — похвалил нас Смыш. — Нормально бились.

— Вы тоже неплохо, — сказала Танюсик и шмыгнула носом. — А вот если бы некоторые научились не опаздывать, у других все ногти были бы целы.

— И прически! — поддакнула я, ощупывая свою бедную голову.

— Главное, что целы деньги и ценности, — буркнул Смыш, и с этим нельзя было не согласиться: ни моя, ни Танюсикова сумки в лапы врага так и не попали.

После битвы хотелось забиться куда-нибудь, перевести дух и зализать раны. В результате был выбран наш с Танюсиком подъезд. Это было, конечно, рискованно, потому что среди соседей имелась парочка бдительных старушек-детоненавистниц, но мы же не день рождения шли отмечать! Скорее, день боевого крещения, и нам нужно было просто тихое, сухое и теплое место. И желательно темное — чтобы парни не увидели, во что превратился наш макияж.

Мы обосновались на подоконнике между вторым и третьим этажами — там как раз недавно разбили лампочку. Кровь у Смыша все никак не останавливалась, и я велела ему наклонить голову и зажать ноздри пальцами.

— Это неправильно! — запротестовала Танюсик. — Надо запрокинуть голову назад и положить на лоб что-нибудь холодное и мокрое! Мою перчатку, например. На, возьми.

Но я не могла согласиться с Танюсиком, потому что моя бабушка, врач «Скорой помощи», всегда останавливала кровь из носа именно так, как я сказала Смышу. Однако Танюсик не уступала, и в результате Смыш стал жертвой обоих методов: на лбу у него оказалась мокрая перчатка, но голова с зажатым носом была наклонена вперед. Как ни странно, это подействовало, и кровь потихоньку начала останавливаться — а может, его организм и сам справился, несмотря на наше лечение.