Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Кловис Дардантор

ModernLib.Net / Историческая проза / Верн Жюль Габриэль / Кловис Дардантор - Чтение (стр. 7)
Автор: Верн Жюль Габриэль
Жанр: Историческая проза

 

 


Само собой разумеется, что Кловис Дардантор не уедет из Орана, пока не будет отпраздновано бракосочетание Агафокла Дезиранделя и Луизы Элиссан. Разве не входило в его долг быть свидетелем на свадьбе сына своих старых друзей из родного города? А до завершения брачной церемонии пройдет еще, по меньшей мере, четыре-пять недель... если только она и вправду состоится... Но состоится ли?

Эти «если» и «но» просто танцевали в сознании Марселя. Взглянув на девушку на палубе «Аржелеса», он сразу же понял: не обожать ее значит пренебречь своими обязанностями. И ему казалось немыслимым, чтобы мужем столь обворожительного создания стал бестолковый парень. Понятно, что родители Агафокла считали его идеально подходящим супругом для Луизы. Во все времена отцы и матери были наделены «особым зрением», как выразился Дардантор, по отношению к своему потомству. Рано или поздно и перпиньянец неизбежно осознает ничтожность Агафокла и признает, что два столь различных существа вовсе не созданы друг для друга.

В полдевятого месье Дардантор и парижане встретились за завтраком в столовой гостиницы.

Кловис Дардантор пребывал в самом радужном настроении. Накануне он хорошо пообедал и прекрасно спал ночью. Здоровое пищеварение, крепкий сон, чистая совесть — разве этого не достаточно, чтобы обеспечить бодрость духа и назавтра, и в дальнейшие дни?

— Молодые люди, — сказал месье Дардантор, макая булочку в чашку наилучшего шоколада, — мы не виделись со вчерашнего вечера, и это время показалось мне долгим.

— А вы нам явились во сне, месье Дардантор, с нимбом на голове, — произнес Жан.

— Как же, святой!

— Да, нечто вроде святого покровителя Восточных Пиренеев!

— Эге, господин Жан, да я вижу, к вам вернулась прежняя веселость!

— Вернулась, это вы верно заметили, — подтвердил Марсель, — но он рискует потерять ее вновь.

— А почему?

— Потому что нам придется расстаться с вами, месье Дардантор: вы отправитесь в одну сторону, мы — в другую...

— Это почему же?

— Ведь ясно, что семья Дезиранделей потребует вас к себе...

— Как бы не так! Я никогда не позволяю, чтобы мной командовали. Пусть время от времени мадам Элиссан и приглашает меня к себе на обед или ужин, но распоряжаться мной — этому не бывать! Я оставляю свободным время до и после полудня и надеюсь, что мы вместе с толком его используем для прогулок по городу...

— В добрый час, месье Дардантор! — воскликнул Жан. — Мне хотелось бы быть рядом с вами...

— Рядышком и ежедневно! Я люблю молодежь, и мне кажется, что я сбрасываю добрую половину моих годов, когда бываю с друзьями, которые вдвое моложе меня. А ведь... если подумать, я запросто мог бы быть отцом вам обоим...

— О, месье Дардантор! — издал Жан крик души.

— Так будем же пока вместе, молодые люди! Еще успеем разлучиться, когда я отправлюсь из Орана в... ей-богу, не знаю куда...

— После бракосочетания? — спросил Марсель.

— Какого бракосочетания?

— Сына Дезиранделей...

— А, верно... Я как-то об этом уже забыл... Но какая красивая девушка эта мадемуазель Луиза Элиссан!

— Мы пришли к такому выводу сразу же, как только она поднялась на борт «Аржелеса», — заметил Марсель.

— И я, друзья мои! Но когда я рассматривал ее в доме ее матери, такую грациозную, такую внимательную, то... то она только выиграла в моих глазах еще на сто процентов. Что и говорить, этому везунчику Агафоклу не придется жаловаться на судьбу...

— Если он понравится мадемуазель Элиссан, — счел своим долгом уточнить Марсель.

— Само собой!.. О, этот парень ей понравится! Они знают друг друга с младых ногтей!..

— И даже еще раньше, — съязвил Жан и прошептал в сторону: — Нет, в нем ничего нет подходящего для мадемуазель Элиссан!

Однако он понимал, что было бы преждевременным изложить это соображение месье Дардантору, который продолжал:

— М-да... он немного того... Не могу с этим спорить... Впрочем, он еще очнется, как сурок после зимней спячки...

— Но не перестанет быть сурком! — не удержался Марсель.

— Больше снисходительности, молодые люди! Больше снисходительности! — проговорил месье Дардантор. — Если бы Агафокл вращался только среди парижан вроде вас, он бы за два месяца пообтесался... Дали бы вы ему уроки...

— Ну да, учить уму-разуму — по сотне франков за урок! — воскликнул Жан. — Это означало бы воровать у него деньги...

Месье Дардантор не хотел сдаваться, но, по правде говоря, он сомневался, что ум Агафокла в остроте не уступает бритвенному лезвию.

— Смейтесь, смейтесь, господа! — воспротестовал он. — Вы забываете, что любовь, лишая разума самых хитроумных, придает ума самым глупым... и одарит им молодого...

— Татафокла! — завершил Жан.

Тут уж месье Дардантор невольно расхохотался, услышав забавный каламбур. Марсель перевел разговор на другую тему. Он хотел узнать у перпиньянца о жизни мадемуазель Элиссан в Оране, каким нашел месье Дардантор ее дом.

— Симпатичное жилье, — ответил тот, — славная клетка, оживляемая присутствием очаровательной птички. Вы там побываете.

— Если это не будет выглядеть нескромным, — произнес Марсель.

— Вас представлю я, и все пойдет как по маслу. Я сделаю это, но не сегодня... Нужно дать Агафоклу возможность почувствовать себя уверенным... Завтра посмотрим... А теперь будем думать только о прогулках. Город... его достопримечательности... порт...

— А наша служба? — спросил Марсель.

— Вы явитесь в полк поставить свою подпись на контракте не сегодня и не завтра... Да и не послезавтра... Подождите, по крайней мере, пока сыграют свадьбу...

— Может быть, это произойдет, когда мы отслужим свое и выйдем в отставку...

— Нет, нет... Это будет не такая уж длинная волынка!

Столь развязные выражения оскорбили бы тонкую душу Патрика!

— Так что, — продолжил месье Дардантор, — пока не стоит больше подымать вопрос о службе...

— Согласен, — сказал Жан. — Мы дали себе двухнедельную отсрочку! Если за это время наша ситуация не изменится... если наши новые интересы...

— Хорошо, друзья мои, не будем спорить! — воскликнул Кловис Дардантор. — Вы оставили себе две недели... Я их принимаю и даю вам расписку... На этот период вы принадлежите мне. Ей-богу, я отправился в путь на «Аржелесе», словно знал, что встречу вас на его борту!..

— И поэтому опоздали к отплытию, месье Дардантор! — напомнил Жан.

В самом радостном настроении наш перпиньянец поднялся из-за стола и прошел в холл; Там его ждал Патрик:

— Не желает ли сударь дать мне какие-либо распоряжения?

— Распоряжения... Да нет, я тебя отпускаю на весь день! И заруби это себе на носу, раньше десяти не показывайся мне на глаза!

Патрик сделал презрительную гримасу: стоит ли выказывать признательность за отпуск, если он предоставлен в подобных выражениях?

— Таким образом, сударь не желает, чтобы я его сопровождал?

— Не ходи за мной тенью — это единственное мое желание!

— Быть может, сударь позволит дать ему рекомендацию?

— Да, если ты тут же исчезнешь.

— Я хотел бы посоветовать сударю следующее: не садиться в экипаж, прежде чем кучер не займет свое место. Иначе это может закончиться не благословением, а кувырком.

— Иди к черту!

И Кловис Дардантор, сопровождаемый двумя парижанами, вышел из отеля.

— У вас отличный слуга! — сказал смеясь Марсель. — Какая корректность! Какая утонченность!

— И какой зануда со всеми его манерами! Но это честный малый... Он способен броситься в огонь, чтобы спасти меня...

— Тут он не будет одинок, месье Дардантор! — воскликнул Жан, который в случае необходимости попытался бы отнять у Патрика роль спасителя.

В то утро Кловис Дардантор и кузены прошлись по набережным нижнего города. И узнали, что порт, занимавший территорию в двадцать четыре гектара, был отвоеван у моря, его защищал длинный мол, а поперечные дамбы делили гавань на отдельные бассейны.

Торговля, которая выдвинула Оран на первое место среди алжирских городов, ничуть не занимала кузенов, зато вызвала живейший интерес у старого промышленника из Перпиньяна. Месье Дардантор с удовольствием наблюдал за погрузкой альфы — алжирского, или средиземноморского, ковыля эспарто, широко здесь культивировавшегося и в больших количествах вывозившегося на юг страны, рогатого скота, зерна, сахара и минералов, добывавшихся в горной местности.

— Конечно, — сказал он, — я проводил бы целые дни среди всей этой суматохи! Здесь я себя чувствую так, словно вновь оказался в своих магазинах, заставленных бочками. Уверен, в Оране мы не увидим ничего более любопытного!

— За исключением памятников, собора и мечетей, — заметил Марсель.

А Жан, желая польстить своему вероятному отцу, произнес:

— Нет, я, пожалуй, разделяю мнение месье Дардантора! Все это движение вокруг очень интересно: эти суда, прибывающие в порт и отплывающие, эти фуры, нагруженные товарами, эти легионы носильщиков-арабов... Да, в центре города наверняка есть здания, которые стоит осмотреть, и мы их осмотрим. Но этот порт, море, эта лазурная вода, где отражаются мачты...

Марсель бросил на друга насмешливый взгляд.

— Браво! — воскликнул месье Дардантор. — Сами посудите, если в пейзаже нет какого-нибудь водоема, мне кажется, ему чего-то не хватает! У меня в доме на площади Лож висят несколько мастерски написанных полотен, и там всюду на первом плане вода... Картину без воды я не стал бы покупать...

— О, да вы знаток, месье Дардантор! — изумился Марсель. — А потому поищем-ка места, где есть вода. Хотя для вас очень важно, чтобы она была пресной?

— Это не имеет никакого значения, если не придется ее пить!

— А для тебя, Жан?

— И для меня все равно... в отношении того, что мне хотелось бы сделать! — ответил Жан, многозначительно посмотрев на друга.

— Ну и отлично, — заключил Марсель. — Воду мы найдем не только в порту: в путеводителе сказано, что есть река Рехи, которая отчасти протекает под бульваром Удино.

Но вопреки этому замыслу утро все же прошло в прогулках по набережным и завершилось завтраком в гостинице. Два часа месье Кловис Дардантор посвятил полуденному сну и чтению газет, а затем сообщил кузенам мысль, пришедшую ему вдруг в голову:

— Вероятно, дальнейшую прогулку по городу лучше отложить на завтра.

— Почему? — спросил Марсель.

— Потому что Дезирандели наверняка обидятся, если я оставлю их при бубновых интересах. Раз — это еще куда ни шло, но два — это уж слишком!

Патрика здесь рядом не было, и месье Дардантор мог выражаться, как ему вздумается.

— Вы сегодня обедаете у мадам Элиссан? — решил уточнить Жан.

— Сегодня еще да. А вот завтра будем шляться вместе до самого вечера... Так что до встречи!

И Кловис Дардантор зашагал по направлению к улице Старого Замка.

— Когда меня нет рядом с ним, — заявил Жан, — я всегда опасаюсь, как бы с ним не случилось беды...

— Добрая ты душа! — отозвался Марсель.

Не будем попусту терять время, излагая в подробностях тот факт, что в доме мадам Элиссан месье Дардантора приняли радушно и что Луиза, испытывавшая невольную симпатию к этому замечательному человеку, выказала по отношению к нему большое дружелюбие.

Дезиранделя-младшего не было в доме мадам Элиссан, впрочем, как и в остальные дни. Ему не нравилось сидеть в помещении — этот малый предпочитал бродить по улицам. Возвращался он только к обеду или ужину. И хотя он сидел справа от Луизы, но затруднялся сказать ей даже слово. К счастью, месье Дардантор, находившийся сейчас рядом с ней, был не тот человек, который даст угаснуть разговору. Он говорил обо всем — о своем департаменте, о родном городе, о путешествии на борту «Аржелеса», о злоключениях в Пальме, о молодых двадцатилетних спутниках, которых он весьма хвалил, хотя был знаком с ними всего три дня.

Впечатлительной Луизе захотелось принять у себя дома этих двух парижан, и поэтому она одобрительно кивнула головой, когда месье Дардантор предложил привести с собой своих друзей.

— Я их вам представлю, мадам Элиссан, — сказал он, — представлю завтра же. Эти молодые люди очень славные... очень славные... и вы не пожалеете, что познакомились с ними!

Не исключено, что мадам Дезирандель сочла это предложение перпиньянца, по меньшей мере, неуместным. Однако мадам Элиссан согласилась с месье Дардантором, так как во всем уступала ему.

— Мне ни в чем нельзя отказать! — вскричал последний. — И я ловлю вас на слове, дорогая мадам Элиссан. Впрочем, я всегда прошу только нечто разумное... и у себя самого, и у других... поэтому можно исполнить мои просьбы, как я исполняю просьбы других... Спросите об этом у моего друга Дезиранделя.

— Да, это так, — не очень убежденно подтвердил отец Агафокла.

— Значит, договорились, — продолжал месье Дардантор. — Господа Марсель Лориан и Жан Таконна проведут завтра вечер у мадам Элиссан. Кстати, месье Дезирандель, не хотите ли осмотреть город вместе с нами между девятью утра и полуднем?

— Простите меня, Дардантор, но я не могу оставить этих дам. Мне хочется побыть в обществе мадемуазель Луизы...

— Дело ваше... дело ваше... Я вас понимаю. О, мадемуазель Луиза, я вижу, вас уже очень любят в семье, членом которой вы намерены стать. — Затем месье Дардантор обратился к Дезиранделю-младшему, только что вернувшемуся с прогулки: — А что же ты, Агафокл, не говоришь ни слова, мой мальчик? Неужели я должен это сделать за тебя? Неужто ты не находишь очаровательной мадемуазель Луизу?

Агафокл почел за благо ответить, что не говорит того, что думает, а о том, что думает, лучше бы говорить чуть слышно... В конце концов, он запутался в собственной ничего не значившей фразе, из которой выпутался только при помощи месье Дардантора.

Луиза Элиссан, даже не стараясь скрыть своего разочарования этим простофилей, бросила на месье Дардантора растерянный взгляд своих прекрасных глаз, а мадам Дезирандель, пытаясь подбодрить сына, повернулась к перпиньянцу:

— Правда, он милый?

Месье Дезирандель дополнил высказывание супруги:

— И как он ее любит!

Месье Дардантор явно старался ничего не замечать. Он считал, что если вопрос о браке был решен, то брак как бы уже и состоялся. Ему и в голову не приходило, чтобы события могли пойти совсем иначе.

На следующее утро, как всегда свежий, жизнерадостный, сияющий и благожелательный, месье Дардантор встретился с парижанами за чашкой шоколада. И сразу же сообщил, что всем им предстоит провести вечер у мадам Элиссан.

— Что ж, это замечательная идея! — ответил Марсель. — Во время нашей службы в гарнизоне у нас будет возможность заходить в приятный дом...

— Приятный... очень приятный! — подтвердил Кловис Дардантор. — Правда, после замужества мадемуазель Луизы...

— Да, верно, — сказал Марсель, — ведь предстоит свадьба...

— На которую вы будете также приглашены, мои юные друзья...

— Месье Дардантор, — молвил Жан, — вы слишком добры к нам... Я даже не знаю, как мы сможем выразить нашу признательность. Наверное, вы смотрите на нас...

— Как на своих детей! А разве мой возраст не позволяет мне быть вашим отцом?

— О, месье Дардантор, месье Дардантор! — только и смог произнести Жан, и дрожь его голоса говорила о многом.

Целый день был посвящен прогулкам по городу. Друзья прошлись по Туринскому проспекту, обсаженному густолиственными деревьями, по тенистому бульвару Удино, по площадям Каррьер, Театральной, Орлеанской и Немурской.

У них была прекрасная возможность рассмотреть различные типы жителей Орана, среди которых то и дело мелькали солдаты и офицеры. Часть их носила мундиры Седьмого африканского стрелкового полка.

— Очень элегантен этот мундир, — повторял месье Дардантор. — Расшитая куртка будет сидеть на вас как влитая. О, я уже вижу вас блестящими офицерами, которым выпадет на долю удачная женитьба!.. Ей-богу, это замечательное ремесло — ремесло солдата... если есть к нему склонность, а поскольку у вас она есть...

— Она у нас в крови! — подтвердил Жан. — Мы ее унаследовали от наших предков, славных коммерсантов с улицы Сен-Дени, передавших нам воинственные инстинкты!

Нашим туристам встречались евреи в марокканских костюмах, еврейки в шелковых платьях, шитых золотом, мавры, беспечно фланировавшие по тротуарам, залитым солнечными лучами, и, наконец, французы и француженки.

Кловис Дардантор, само собой разумеется, громогласно восхищался всем, что видел. Но его интерес многократно возрастал, когда перипетии экскурсии приводили его к какому-нибудь промышленному предприятию — бочарне, макаронной или табачной фабрике, чугунолитейному заводу.

Однако нельзя не признать, что его восторги весьма умерялись перед городскими достопримечательностями, такими как перестроенный в 1839 году собор с его полукруглыми нефами, префектура, банк, театр — здания, кстати сказать, современные.

Что же касается молодых людей, то они уделили самое серьезное внимание церкви Сен-Андре, старинной прямоугольной мечети со сводами, опиравшимися на подковообразные мавританские арки, мечети с возвышавшимся над ней изящным минаретом. Правда, последний памятник исламской архитектуры показался им не столь интересным, как мечеть Паша, чья паперть так всегда восхищает художников. Наверное, юные парижане задержались бы подольше и в мечети Сиди-эль-Хаури с ее тремя этажами арок, если бы Кловис Дардантор не напомнил о времени.

Выйдя из этой мечети, Марсель заметил на балконе минарета человека, обозревавшего из подзорной трубы горизонт.

— Эге, да это месье Орьянталь! — сказал он.

— Как, этот разоритель звезд и переписчик планет! — воскликнул перпиньянец.

— Он самый... и он наблюдает...

— Если наблюдает, значит, не он! — заявил Жан. — Как только он перестает жевать, то перестает быть и месье Орьянталем!

Конечно же, это был президент Астрономического общества Монтелимара, следивший за дневным передвижением огненного светила.

Господа Дардантор, Марсель Лориан и Жан Таконна очень нуждались в отдыхе, когда возвращались в гостиницу к началу обеда.

Патрик же, милостиво воспользовавшись предоставленным досугом, методически продвигался вдоль улиц, не считая себя обязанным все осмотреть в один день и обогащая свою память бесценными в будущем воспоминаниями. Поэтому он и позволил себе при встрече высказать порицание в адрес месье Дардантора, который, на его взгляд, не вносил должной умеренности в свои действия и рисковал устать до изнеможения. В ответ он услышал, что для уроженца Восточных Пиренеев усталости не существует. Затем Патрику было велено идти спать. Что он и сделал около восьми вечера, и не метафорически, а вполне реально, успев перед тем очаровать гостиничную прислугу своей речью и манерами.

И в тот же час месье Дардантор и кузены явились в дом на улице Старого Замка. Обе семьи — Элиссан и Дезирандель — уже собрались в гостиной. Кловис Дардантор представил своих молодых друзей, и они были приняты весьма любезно.

Вечер ничем не отличался от подобных буржуазных вечеров, которые дают повод поговорить, выпить чашку чаю, немного помузицировать. Играя на пианино, Луиза выказала тонкий вкус и настоящее понимание произведений искусства. А Марсель — вот он, случай! — обладал очень приятным голосом. Так что молодой человек и девушка смогли исполнить несколько фрагментов новой партитуры.

Кловис Дардантор обожал музыку и слушал ее с бессознательным пылом людей, которые не очень-то в ней понимают. Достаточно, чтобы звуки влетали в одно ухо и вылетали через другое, не оставляя ни малейшего впечатления. Тем не менее, наш перпиньянец расточал похвалы, аплодировал, кричал «браво», привнося во все это южную яркость.

— Два дарования чудесно сочетаются! — сделал он в заключение вывод.

Ответом ему были улыбка юной пианистки, некоторое смущение молодого певца и нахмуренные физиономии старших Дезиранделей. Последнее высказывание их перпиньянского друга показалось им не очень удачным: его хорошо построенную фразу одобрил бы Патрик, но для Дезиранделей она прозвучала дисгармонично.

Действительно, думал Жан, у Агафокла нет достоинств, необходимых для брака по сердечной склонности — ни таланта, ни ума, ни индивидуальности.

Разговор перешел на прогулку по городу, которую утром совершили месье Дардантор и эти молодые люди. Будучи девушкой образованной, Луиза, не впадая в педантичность, ответила на заданные ей вопросы о трехвековой оккупации страны арабами, о завоевании Орана Францией шестьдесят лет тому назад, о торговле, выдвинувшей Оран в первый ряд алжирских городов.

— Но наш город не всегда был благополучен, — добавила девушка, — и его история изобилует бедами и горестями. За нападениями мусульман следовали стихийные бедствия. Так, землетрясение тысяча семьсот девяностого года повлекло за собой почти полное разрушение Орана...

Жан насторожился.

— И после пожаров, вызванных землетрясением, — продолжала Луиза, — город был основательно разграблен турками и арабами. Только господство французов принесло Орану покой.

А Жан тем временем размышлял: «Землетрясение... пожары... нападения! Эх, опоздал я на целое столетие!» И спросил:

— Мадемуазель, а подземные толчки еще дают себя знать?

— Сейчас уже нет, месье, — ответила мадемуазель Элиссан.

— Жаль-жаль...

— Как это — жаль?! — вскричал месье Дезирандель. — Неужели вам нужны, господа, землетрясения и тому подобные катаклизмы?

— Не будем говорить об этом, — сухо оборвала супруга мадам Дезирандель, — иначе у меня вновь разыграется морская болезнь. Мы, слава Богу, стоим на твердой суше, и с меня хватит качки на пароходе! Так что подземные толчки в городе — это уже слишком!

Марсель невольно улыбнулся рассуждению достойной дамы.

— Очень сожалею, что я пробудила у вас такие воспоминания, — сказала Луиза. — Я совсем забыла, что мадам Дезирандель очень впечатлительна.

— О, дорогое дитя, — попытался успокоить ее месье Дезирандель, — не упрекайте себя...

— Прежде всего, — воскликнул месье Дардантор, — если и случится землетрясение, я с ним управлюсь! Одной ногой упрусь там, другой — здесь... словно Родосский колосс![97] И ничего не шевельнется...

Он расставил ноги и так уперся ими в паркет, что тот затрещал. Вся фигура перпиньянца выражала готовность бороться против любого колебания африканской суши. И вдруг его широко раскрытый рот издал такой звучный смех, что всем стало очень весело.

Но пора было уже уходить из гостей, и, прощаясь, месье Дардантор условился с остававшимися снова встретиться завтра и вместе осмотреть старую крепость. Марсель, погрузившись в мечты, говорил себе, возвращаясь в гостиницу, что служба в Седьмом полку, наверное, не была бы идеалом земного счастья...

Утром следующего дня семьи Элиссан и Дезирандель, месье Дардантор и оба парижанина прошлись вдоль изгибистой оранской крепости — ныне обычной казармы с двумя выходившими в город воротами. Затем побывали в «негритянской деревне» Джалис, по справедливости считавшейся одной из достопримечательностей Орана. Во время этой экскурсии случайно — только случайно! — Луиза оживленно беседовала с Марселем, к вящему неудовольствию мадам Дезирандель.

Вечером Кловис Дардантор дал обед «всей компании». Угощение было великолепно, разнообразные блюда приготавливались под заботливым руководством Патрика, весьма сведущего в том, что касалось светских приемов. Мадемуазель Элиссан особенно понравилась этому джентльмену в ливрее, признавшему в ней женщину редкостной утонченности.

Прошло несколько дней, но во взаимоотношениях хозяев и гостей в доме на улице Старого Замка не чувствовалось даже намека на перемены. Не один раз мадам Элиссан заговаривала с дочерью об Агафокле. Будучи женщиной здравомыслящей, она показывала Луизе преимущества будущего брака и возможность счастливого объединения двух семей. Девушка, однако, избегала откровенных разговоров с матерью, а та, в свою очередь, не знала, что и отвечать на настойчивые вопросы мадам Дезирандель, которая всячески изощрялась, чтобы хоть как-то воздействовать на сына.

— Будь же более любезным! — повторяла она ему по десять раз на дню. — Вас стараются оставить наедине, Луизу и тебя, и я уверена, что ты смотришь в окна, вместо того чтобы сказать ей какой-нибудь комплимент.

— Да нет... я говорю...

— А я уверена, что ты не произносишь и десятка слов за десять минут.

— Десять минут — это слишком долго.

— Подумай же о своем будущем, сын мой! — продолжала отчаявшаяся мать, дергая Агафокла за рукав куртки. — Эта женитьба должна была бы пойти как по маслу, ведь на брак согласны обе семьи, а дело даже и наполовину не сделано...

— Как это не сделано? Я ведь уже дал свое согласие, — наивно оправдывался Агафокл.

— Нет, дорогой мой, ведь Луиза еще ничего не сказала по этому поводу, — объяснила мадам Дезирандель.

Но дело с места не сдвинулось, и даже месье Дардантору, несмотря на все его старания, не удавалось высечь искру божью из этого парня.

«Это мокрый булыжник, а не кремень, готовый брызнуть огнем, — думал он. — Однако достаточно будет подходящего случая... Правда... в этом столь мирном доме...»

В общем, продолжалось топтание на месте. А ведь на приступ не идут шаг за шагом. К тому же запас ежедневных развлечений стал исчерпываться. Город был осмотрен весь, вплоть до самых далеких окраин. Теперь месье Дардантор знал его не хуже, чем эрудированный президент Географического общества Орана, самого крупного в алжирском регионе. Дезирандели отчаивались, и одновременно с ними отчаивался и Жан, живя в этом благополучном городе, под которым даже земля наслаждалась полным покоем, не давая никакого повода для решительных действий.

К счастью, у Кловиса Дардантора возникла идея, вполне естественная для столь незаурядной личности.

Дело в том, что Компания алжирских железных дорог пригласила желающих совершить круговое путешествие по югу Оранской провинции, причем цены на билеты обещали меньше обычных. Предполагалось, что экскурсанты отправятся в странствие по одной железнодорожной линии, а возвратятся — по другой, проехав за две недели, насыщенных впечатлениями, не одну сотню километров по изумительной местности. Подобный вояж был соблазнителен даже для самых заядлых домоседов.

На цветных рекламных плакатах компании изображалась карта региона, которую пересекала толстая красная линия извилистой железнодорожной колеи, шедшей через Тлелат, Сен-Дени-дю-Сиг, Перрего и Маскару до Сайды, конечного пункта. Отсюда, в экипажах или караваном, можно было добраться до таких достопримечательных мест, как Дайя, Мажента, Себду, Тлемсен, Ламорисьер и Сиди-бель-Аббес, откуда туристы возвратились бы в Оран по железной дороге.

Кловис Дардантор увлекся замыслом такого путешествия с той страстностью, какая характеризовала любые поступки этого необычного человека. Ему ничего не стоило уговорить Дезиранделей присоединиться к нему в предстоявшей поездке. Он предполагал, что всякие дорожные случайности, постоянное пребывание вместе и возможность оказывать девушке различные мелкие услуги помогли бы Агафоклу понравиться очаровательной Луизе.

Однако мадам Элиссан пришлось уговаривать. Ее пугали и перемена мест, и то, и это. Но попробуйте-ка противиться месье Дардантору! Разве не говорила достойная дама, что ему ни в чем нельзя отказать? И он ей напомнил еще раз об этом в подходящую минуту. А затем привел решающий довод: во время этой экскурсии Агафокл сможет проявить новые свои достоинства, мадемуазель Луиза их оценит, а по возвращении они, возможно, заключат, наконец, брак.

— А господа Лориан и Таконна тоже будут путешествовать вместе с нами? — спросила мадам Элиссан.

— К сожалению, нет! — ответил месье Дардантор. — Через несколько дней они должны поступить на службу в армию.

И, похоже, мадам Элиссан осталась довольна таким ответом.

Но, помимо согласия матери, требовалось согласие дочери. Месье Дардантору не просто было его добиться. Луиза явно не хотела участвовать в экскурсии, поскольку на протяжении всего пути ей пришлось бы постоянно общаться с семьей Дезиранделей. В Оране Агафокл частенько уходил из дома, и его видели только за обедом или ужином — в единственные часы, когда он открывал рот с серьезным намерением — поесть, а не поговорить. Но в вагоне и в экипаже он всегда и везде был бы у нее на глазах. Подобная перспектива не вдохновляла Луизу. Этот малый ей совсем не нравился, и, наверное, было бы разумным прямо сказать матери, что она никогда не выйдет за него замуж. Но девушка знала, насколько мать решительна, упорна и нисколько не склонна отказываться от своих планов. Честно говоря, было бы значительно лучше, если бы эта достойная женщина сама убедилась в ничтожестве претендента на руку ее дочери.

Месье Дардантор продемонстрировал неотразимое красноречие. Он, впрочем, и сам искренне верил, что во время путешествия Агафоклу представится случай показать себя с лучшей стороны, и надеялся на счастливое завершение поездки к удовольствию двух семейств, ибо в случае неудачи они все были бы глубоко огорчены. Хотя данные соображения не тронули девушку, она все же согласилась, в конце концов, заняться приготовлениями к отъезду.

— Потом вы еще благодарить меня будете! — повторял ей месье Дардантор. — Вы меня еще будете благодарить!

Узнав о новых планах хозяина, Патрик открыто заявил, что подобное путешествие не одобряет. Кроме того, он сделал кое-какие запасы... Конечно, они окажутся в компании других туристов... Бог знает каких... Да и жить сообща... И вообще, это смешение разнородных людей...

В ответ месье Дардантор велел Патрику упаковать чемоданы к вечеру десятого мая, до которого оставалось сорок восемь часов.

Когда перпиньянец сообщил своим молодым друзьям о решении, принятом обоими семействами, а также им самим, то поторопился выразить все свои сожаления — очень сильные и очень искренние! — о том, что они не смогут его сопровождать. Было бы просто изумительно «караванировать» — вот такое словцо он изобрел! — вместе несколько недель по провинции Оран!

Марсель и Жан выразили не менее живые и не менее искренние сожаления. Но разве могли они после десяти дней, проведенных без дела в городе, и дальше откладывать поступление на воинскую службу?..


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14