Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Лики зла

ModernLib.Net / Остросюжетные любовные романы / Вейр Тереза / Лики зла - Чтение (стр. 2)
Автор: Вейр Тереза
Жанр: Остросюжетные любовные романы

 

 


Надо было дышать, — вернее, надо было заставлять себя не забыть, что нужно дышать. Он вдохнул так глубоко, насколько хватило легких, потом уперся лбом в холодную мокрую траву, дожидаясь, пока снова сможет видеть.

Звон в ушах перешел в быстрое, навязчиво бормотание, в котором он поначалу не смог различить ни слова. Голос доносился словно издалека, откуда-то сзади, словно какая-то сумасшедшая старуха беспрерывно тарахтела, словно сорока, бранила его, обзывала последними словами.

“Нет, не сорока, — мелькнула мысль в его за туманенном сознании, — а жаворонок”. Он внутренне усмехнулся своей шутке и похвалил себя за способность сохранять юмор даже в такой пугаю щей ситуации. Постепенно отходили сведенные мышцы спины и рук, и в голове стало проясняться.

Понемногу возвращалось зрение, тошнота в желудке улеглась. Натан глубоко, с облегчением вздохнул и в изнеможении повалился на траву опираясь лбом на кулак правой руки. Надо был отдохнуть, просто немножко отдохнуть. А чтобы отдохнуть, надо было хоть на секунду забыть про Мэри-Джейн. Не думать о том, какая она теперь бледная, распухшая, с безобразной гримасой на лице. И эти посиневшие губы. Он со стоном перевернулся на спину, прикрываясь от света рукой.

Кто-то легонько коснулся его плеча, и он подумал, что теперь, когда в его жизни все рушится, капелька сочувствия ему совсем не помешает.

Он лежал перед ней, запрокинув голову и выгнув спину. Прикоснувшись к его плечу, Ларк ощутила, как напряжены его мышцы. Он был словно каменная статуя, внезапно рухнувшая на землю.

Она понятия не имела, что делают в случае подобных припадков и чем она могла сейчас ему помочь. Ларк в оцепенении сидела с ним рядом, с ужасом наблюдая, как овладевший им неведомый демон рвал и корежил его тело, в отчаянии прислушивалась к его дыханию, прерывающемуся ужасным хрипом и клокотанием, вылетавшим из его горла. Она чувствовала себя совершенно беспомощной и вдруг подумала, что эта хрипящая каменная статуя может сейчас затихнуть и стать вторым мертвым телом рядом с ней. И она так и будет сидеть на этой земле в окружении мертвых тел.

Словно загипнотизированная своим кошмаром, она наблюдала, как его правая рука ухватила пучок травы, вырвала с корнем, развеяв клочья по ветру. Вдруг он испустил похожий на рычание крик, в котором слышалась отчасти мольба, отчасти агрессия, отчасти агония, неожиданно повернулся и вцепился в нее с пеной у рта. Ларк опрокинулась на спину, больно ударившись затылком. В следующее мгновение он придавил ее к земле всей тяжестью своего тела.

Теперь это стало похоже на секс — секс с совершенно незнакомым человеком. Она пару раз вздрогнула, потом обмякла. Его жесткая грудь больно давила ей на соски, его дыхание обдавало ее лицо горячей смесью непонятных запахов.

От удара у нее потемнело в глазах, и некоторое время она лежала, силясь вспомнить, как, собственно, его зовут, потом осторожно попыталась приподнять и оттолкнуть его. Он не шевельнулся. Тогда она решила, схватив его за руки, хорошенько тряхнуть этого психа, но у нее это вышло так слабенько, что можно было считать попытку неудавшейся, а то и несостоявшейся.

Ларк изо всех сил пихнула его в плечо. Он приглушенно застонал. Прошло еще несколько секунд, и он, наконец, оторвал свою поникшую голову от ее груди и мутным взором посмотрел ей прямо в глаза, не узнавая.

Сейчас он снова был без кепки. Она слетела с его головы во время припадка. Его темно-каштановые волосы были мокры от пота и перепачканы дорожной грязью. Вдруг он затряс головой и оскалился. И с этим странным, если не сказать хуже, выражением лица он спросил ее:

— Надеюсь, вы в порядке, мэм? Как вам все это понравилось?

В ответ она пронзительно завизжала. Он тут же скатился с нее, предоставляя ей свободу.

В следующее мгновение Ларк уже стояла на ногах — пульс молотом стучал в ушах, ноги тряслись и подгибались, а руками она инстинктивно старалась прикрыть самые уязвимые места своего тела.

— Что с вами было? — спросила она дрожащим голосом. — Вы, часом, не сумасшедший?

Ее вдруг осенило. Вот же! Она сама только что нашла ответ на свой вопрос. Конечно, он сумасшедший. Опасный сумасшедший. Так просто — и это все объясняет.

Вот почему он попытался прогнать ее с фермы. Если он прячет покойников в пруду, то не стоит позволять посторонним шататься по своим владениям.

Он сидел на траве, не в силах пока приподняться с места.

— А что со мной случилось? — спросил он.

Надо было отдать ему должное, он был превосходным актером — даже в такой невыгодной ситуации, как эта, ему удавалось изобразить обиженного.

Дыхание его все еще было неровным, но теперь в нем уже явно чувствовалась злоба. Злоба и отвращение.

Если он убил однажды, то сможет сделать это еще раз. Почему нет? Что ему мешает? Можно ли от него убежать? Сможет ли она добраться до своей машины и запереться внутри раньше, чем он успеет схватить ее за руку или за волосы?

Есть ли у него огнестрельное оружие, нож, топор? А как он расправился с той несчастной, чье тело плавает сейчас в пруду, — задушил? Или утопил — держал под водой до тех пор, пока она не захлебнулась? Если у него есть пистолет, то не важно, как быстро она побежит, — пуля все равно догонит.

— Похоже, вы только что умудрились долбануть меня током в семь тысяч вольт. Слышите вы, проказница из города, — сквозь грохот пульса в ушах донесся до нее его голос.

Она не поняла его, и ее мысли продолжали вертеться в том же направлении.

За что он убил эту женщину? Из ревности? Из-за денег?

— Что? — растерянно спросила она.

Со второй или третьей попытки он наконец поднялся на ноги. Встав, он размял плечи и потряс ладонями, словно стряхивая с них воду. Потом потрогал свою шею, потер ее сначала одной рукой, потом другой.

— Что-что! Из-за вас меня ударило током! — сказал он, указывая на место, где они только что катались по земле. — Видите этот провод там в траве? Он под напряжением.

Там, куда он указывал, виднелся растянутый в траве тонкий провод, выглядевший совсем невинно, словно обычная не очень толстая нейлоновая леска.

Она покачала головой, не в силах поверить его невероятным словам.

— Не может быть — я ничего не почувствовала, — сказала она.

Это была не совсем правда — она почувствовала какое-то странное покалывание, непонятному происхождению которого сама удивилась.

— Ну-ну, — ответил он. — Когда вы наклонились надо мной и прикоснулись ко мне, какая-та часть вашего тела, — может быть, край одежды, может быть, плечо, или задница, или еще что — коснулась этого провода.

Она смотрела на него с непонимающим выражением — его слова ничего ей не говорили.

— Вижу, электротехника не относится к области вашего профессионального опыта. — Он взглянул на нее так, что в его взгляде абсолютно ясно читалось, насколько глубоко он презирает всяких там разных белоручек с высшим образованием. — Что ж, придется вас немножко просветить. Так вот, сначала вы дотронулись до меня, а потом до провода — так что вышло, что я — заземление, и весь удар током пришелся на меня.

Она подумала еще немного, и до нее наконец дошло, о чем он говорит.

— Ох, — только и смогла ответить она.

“Этим своим электричеством он только дурачит меня, — подумала она, — пытается сбить с толку. Хочет заставить забыть про мертвое тело, которое плавает сейчас в пруду всего в двух десятках метров от них. А когда я ему поверю, тогда…”

Видимо, он понял ее сомнения — ведь она никогда не умела притворяться.

— Если не верите, могу продемонстрировать наглядно, — сказал он, угрожающе шагнув в ее сторону. — Но только на этот раз заземлением будете вы.

Она рванулась с места, но он оказался проворнее и успел схватить ее за руку, не дав сделать и пару шагов.

— Значит, вас никогда не било током от электрической изгороди для скота? Что, нет? Ну, я вам расскажу, как это бывает. Бьет не по рукам и не по ногам. Достается спине и шее, словно вас огрели брусом два на четыре дюйма.

Он подтащил ее к проводу, вид которого на этот раз показался ей весьма зловещим. Она завизжала, что есть силы упираясь ногами в землю.

— Верите мне? — грозно спросил он.

— Да, — солгала она, так как была глубоко убеждена, что все, даже это, надо проверять и никогда не следует принимать на веру.

— А вы, кстати, не забыли, что труп вашей жены все еще в пруду?

Она мотнула головой в сторону пруда, так, чтобы не отрывать взгляда от его лица и еще раз ненароком не увидеть мертвеца.

Он фыркнул и пробормотал что-то в таком духе, что, мол, Мэри-Джейн, как всегда, появляется не вовремя.

— Мы должны вызвать полицию, — напомнила Ларк.

— Время терпит, — ответил он.

“Его время терпит, — подумала она, — но не мое, надо поскорее убираться отсюда”.

— Кажется, она никуда не торопится, — сказал он.

— С вашего позволения я воспользуюсь вашим телефоном, — сказала Ларк.

Кто-то должен был действовать, если не он, так она сама.

— У меня нет телефона, — ответил он.

— Как это — нет телефона? — удивилась Ларк. — Как можно жить без телефона? Сейчас у всех есть телефон.

— У тех, кто за него не платит, нет, — ответил он.

Опять это было что-то невероятное.

— Ближайший к нам телефон есть у Рекса, владельца заправки в Елизавете. Спросите, где заправка, и найдете быстро. А я пока покараулю тут, — сказал он.

Эта фраза показалась ей самой осмысленной из всего того, что он произнес со времени их встречи. Она быстро, почти бегом, пошла по пастбищу к тому месту, где оставила свою машину, поскорее прочь от сумасшедших и покойников, на этот раз совершенно забыв про щебетание птиц, весеннее солнце и распускающиеся полевые цветы.

Хотя до заправки было всего пару миль, ей показалось, что она ехала все десять. Стараясь не пропустить нужного дорожного знака, она вцепилась в руль мертвой хваткой. Почувствовав, что пальцы онемели, она ослабила руки, и тогда ее затрясло.

Когда она только собиралась ехать в эти края, ее первоначальной мыслью было найти маленький провинциальный городок, тихий и зеленый, где возле каждого дома есть сад и жители консервируют на зиму овощи со своего огорода и пекут пироги на праздники. Где не знают, что такое угон автомобилей, или уличные ограбления, или убийства. Не знают, что такое изнасилования. Тихое, надежное и безопасное место, где люди никогда не запирают двери на ночь и оставляют ключи зажигания в машине. Всего несколько часов она провела среди сказки своей мечты, и вот тебе — убийство, какой-то ненормальный фермер, удар током — и все это разом.

Заправка оказалась совершенно типичной для провинциального захолустья — с покрытой пыльным гравием площадкой и без козырька, который мог бы прикрыть посетителей в случае дождя. Внутри ангара сквозь распахнутые ворота был виден грузовик на домкрате. Она припарковалась у приземистой постройки из бетонных блоков, дверь которой была приоткрыта. Из-за нее доносился оживленный разговор и смех. Внутри пахло прокисшим табаком и автомобильной смазкой, но, как только она прикрыла дверь за собой, разговор разом оборвался. Трое мужчин, только что поглощенных карточной игрой, повернулись и смотрели на нее не мигая секунд пять, потом снова вернулись к своему занятию и прерванному разговору, но только на этот раз их интонация стала ужасно деловой. За кассовым аппаратом сидел подросток лет четырнадцати.

— Можно позвонить с вашего телефона? — спросила Ларк, обращаясь к нему.

— У нас местный, — ответил он и достал телефон из-под стойки. На тыльной стороне его правой руки она успела заметить татуировку, явно самодельную, изображающую пронзенное стрелой сердце и слова “любовь и смерть”. Видимо, мальчик был не из тех, кто помогает маме печь к праздникам пироги.

Она сняла трубку и только тогда сообразила, понятия не имеет, куда ей надо звонить. Кашлянув, она снова обратилась к подростку:

— Простите, не подскажете, куда следует звонить, если найден труп?

Разговор за ее спиной снова резко оборвался, она бросила короткий взгляд через плечо. Если в первый раз трое мужчин за карточным столом были полны подозрения и удивления, то теперь в их глазах ясно читались злоба и испуг. “Какого еще черта?” — словно бы говорили их взгляды.

Между мужчинами произошло короткое обсуждение, кому именно надо в этом случае звонить, причем имелись две главные кандидатуры: городского пристава, то есть служащего мэрии, который не носил оружия и чьей главной обязанностью было следить за состоянием домов и улиц, и местного шерифа. Наконец все сошлись на том, что шериф округа Метафора в данном случае подойдет больше.

Подросток за кассой оказался не в состоянии отыскать нужный номер в телефонной книге, поэтому одному из игроков, уже немолодому и одетому по патриархальной моде, чего Ларк первоначально ждала от местных жителей, и с зеленой сеткой для разбрызгивания пестицидов на голове, которую он не снимал во время игры, пришлось подняться из-за стола. Он покопался в справочнике и набрал нужный номер.

— А где труп? — спросил он, ожидая, пока на другом конце ответят.

— На ферме Натана Сенатры. Все снова замолчали.

— Опять этот мечтатель, — раздался чей-то голос.

“Натан Сенатра — мечтатель? — подумала она. — Это еще почему?”

Она в нескольких словах объяснила, что только что обнаружила труп бывшей жены Натана Сенатры в пруду.

На другом конце провода отозвались, и человек у телефона передал им ее слова.

— Нет, это не шутка. Пошлите туда кого-нибудь прямо сейчас, — сказал он и повесил трубку.

Все присутствующие заговорили одновременно, перебивая друг друга.

— Ну вот он наконец и решился, — сказал один.

— Я всегда знал, что он рехнутый, — сказал другой.

— Рано или поздно он все равно переступил бы черту.

— Странно, что этого не случилось раньше.

— Одно слово — мечтатель!

— Именно — любитель природы!

— Подождите! — закричала она. — О чем вы говорите?

Но они не слушали и не слышали ее. Они продолжали оживленно разговаривать о чем-то понятном только им.

— Помните овраг, который он не стал засыпать — это, видите ли, природная среда обитания каких-то там мелких животных. А по-моему, ему просто было лень.

— А тот дурацкий журнал про природу? Как бишь он назывался? “Континент”, что ли?

Послышалось презрительное фырканье, а затем дружный смех.

Наконец Ларк решила, и не без основания, что все эти люди не очень ей по нраву. Одеты они были как раз в те самые костюмы, которые она ожидала увидеть на героях этой пьесы, но их реплики были совсем не теми, что она ожидала услышать. Эти люди производили на нее даже более неприятное впечатление, чем сам этот пресловутый Натан Сенатра. Слишком много глупых разговоров.

Она изо всех сил топнула ногой, чтобы наконец привлечь к себе внимание.

— Я не говорила, что это убийство, — громко заявила она, когда эти несносные болтуны обернулись к ней. Ей приходилось почти кричать, чтобы они ее услышали:

— Это мог быть и несчастный случай.

— Если это действительно его жена, это никакой не несчастный случай, — ответил кто-то.

Теперь, когда она наконец сумела завладеть их вниманием, они все как один уставились на нее, стараясь понять, кто она такая и почему она здесь. Конечно, ей совсем не хотелось, чтобы они неправильно ее поняли и решили, что она имеет какое-то отношение к этому Сенатре.

— Я приехала наблюдать за коровами, — объяснила она.

— Как?

— Что-что? Ну-ка еще раз.

— Я приехала, чтобы провести здесь исследование, я изучаю удовлетворенность скота.

Они на мгновение замерли, потом дружно расхохотались ей прямо в лицо — все четверо. Смеялись долго, от души, до слез, до красноты в лицах. Когда она покидала здание заправки, на прощание хлопнув дверью, они все еще продолжали смеяться.

Натан Сенатра сидел на вершине холма и смотрел в сторону шоссе. С момента отъезда этой девицы прошел почти час, и вот только сейчас он увидел у горизонта облачко пыли, которое двигалось через невспаханное поле по направлению к нему.

Это был огромный кортеж, целый парад автомобилей с огромным джипом во главе, но среди них не было ни одной полицейской машины или хоть чего-нибудь в этом роде.

Кортеж приблизился к подножию холма и остановился. Дверцы хлопали, открываясь, люди выходили наружу. Ему показалось, что половина Елизаветы прибыла сюда раньше полиции — и неудивительно, ведь в таких местах слухи передаются быстро.

Глава 3

Полицейский Адам Трент был на посту — он патрулировал главную улицу Елизаветы, Мейн-стрит: медленно ехал вдоль тротуара, время от времени заставляя подростков-скейтбордистов уйти в другое место и проверяя счетчики на парковках автомобилей. Именно в этот момент ему позвонили со станции и сообщили, что на его участке найден труп.

Адам Трент любил проверять счетчики и одергивать подростков, но мертвые люди — это уже слишком. Особенно мертвые женщины. Хотя, собственно, почему он решил, будто это женщина? Разве диспетчер что-то говорил?

В свое время Тренту пришлось убраться из Чикаго, так как от покойников там просто не стало житья. Чего только он не нагляделся за время службы в большом городе. Чудовищные преступления так угнетающе действовали на его нервы, что он решил вернуться на родину в Елизавету. К тому же родители недавно скончались, и его сестре был нужен уход.

Это был его первый день на новой службе, и подумать только — сразу же ему на шею повесили убийство! А как было бы хорошо, если бы и сегодня, и всегда все ограничивалось бы только проверкой счетчиков.

До сих пор ему не приходилось расследовать ничего серьезнее, чем кражи со взломом и угоны автомобилей.

Он заметил еще один просроченный счетчик и с сожалением вздохнул. Придется на какое-то время забыть о счетчиках, равно как и о том, чтобы, припарковавшись у заправки, выпить баночку шипучки и закусить бисквитом. Да и рыбалка, на которую он весь день мечтал пойти сегодня, скорее всего тоже отменяется.

В прошлом году один знакомый предложил ему поработать агентом по продаже автомобилей, но Адам Трент даже и представить себя не мог в роли продавца. Многие “знатоки” разводят так много шума вокруг мотора, стильности линий корпуса и качества шин, но для Трента автомобиль всегда был только средством передвижения. Но сейчас, когда ему сообщили о найденном трупе, он даже пожалел, что в прошлом году отказался от этого предложения. И вот, вместо того чтобы продавать “Мазды” местным фермерам, он должен сейчас направиться в участок, чтобы взять чемоданчик, где есть все необходимое для сбора вещественных доказательств, который он надеялся больше никогда в своей жизни не увидеть.

* * *

Поначалу Трент даже и не думал торопиться, но по мере того, как он приближался к ферме Натана Сенатры, движение становилось все более оживленным. Под конец дорога стала напоминать федеральное шоссе, но все машины двигались только в одну сторону.

Тренту пришлось включить сирену. Едущие впереди с явной неохотой, но все же уступали ему дорогу.

По масштабам Чикаго один труп был сущей мелочью, никто даже не обращал внимания на такие пустяки. Но в этом округе, где дела соседа были многим интереснее их собственной жизни, большим событием было даже споткнуться на улице, а уж труп, плавающий в пруду на соседней ферме, — с таким событием можно было сравнить разве только визит президента или чемпиона по боксу

Трент тихо выругался — по всему было видно, что без подкрепления с зеваками не справиться.

— Эй. Да здесь половина города! — сказал он в микрофон рации. — Пришлите добровольцев, чтобы перекрыли дорогу. Надо очистить место происшествия от зевак. — Диспетчер ответил, что подкрепление будет, и Трент положил рацию на место.

Натан Сенатра.

Трент про себя усмехнулся. Прошли годы, и парень, похоже, все-таки не ушел от того, что было ему предначертано.

Трент вспомнил о тех временах, когда он еще не покидал Елизавету, не стал еще полицейским и даже не кончил школу. Вспомнил о том дне, когда он, Адам Трент, крепко отдубасил этого самого Натана Сенатру. В тот день Трент пришел на ферму Сенатры ранним утром из города пешком, остановился перед крыльцом его дома и громко позвал Натана. Солнце только-только взошло. Сенатра появился на крыльце, заспанный, с мутными глазами. Наверно, со стороны Трента было нечестно вот так напасть на него, но “приличия” тогда волновали Трента меньше всего — он жаждал крови, и он получил то, чего хотел.

Вспоминая сейчас об этом происшествии, Трент понимал, что Сенатра тогда совсем не хотел драться, после первых ударов он повалился под дерево и уже не сопротивлялся. Трент так и оставил его лежать там с разбитым в кровь лицом.

Тогда приятное ощущение чего-то твердого под кулаком быстро развеялось, но сейчас судьба предоставила Тренту редкую возможность по-настоящему разделаться с Сенатрой, наказать его за то, что он когда-то сделал с сестрой Трента, доведя ее до сумасшедшего дома.

* * *

Грунтовая дорога, ведущая к усадьбе Сенатры, была настолько забита машинами, что Тренту пришлось съехать на целину. Иначе пришлось бы тащиться невесть сколько в общем потоке. Но чем ближе он теперь становился к цели, тем больше портилось его настроение. Когда его терпению пришел конец, он остановил машину, взял мегафон, при помощи которого он обычно разгонял скейтбордистов, и выбрался наружу.

— Всем, кроме непосредственных свидетелей происшествия и лиц, намеренных сделать официальное заявление полиции, — покинуть эту территорию и вернуться в город. Немедленно. Иначе вы будете арестованы за намеренное уничтожение вещественных доказательств и противодействие правосудию, — объявил он в мегафон.

Угроза возымела действие — уже через десять минут большинство машин уехало, а с ними исчезла и большая часть зевак. Еще через пятнадцать минут на месте происшествия остались только полицейские-добровольцы, дознаватель, подозреваемый и труп женщины.

Дознавателя звали Джон Кларк. С ним Трент был знаком еще со времен воскресной школы. Кларк встретил его на краю пастбища. Обменявшись приветствиями и несколькими ничего не значащими фразами, они перешли к делу.

— Налицо случай насильственной смерти, — сказал Кларк. — Я уже вызвал машину, чтобы забрать труп в морг. Сенатра нашел труп в пруду в погруженном состоянии, но к моменту нашего приезда уже вытащил его на берег.

Вокруг все дышало весной и покоем — такой приятный, теплый и солнечный день! Пригревало. Пели птицы. Живи и радуйся, так нет же!

— До твоего приезда мы пока не клали ее в мешок, — сказал Кларк.

Трент кивнул и начал играть отведенную ему роль, стараясь за непринужденностью скрыть от коллеги нежелание участвовать в этом спектакле.

— Вероятная причина смерти? — спросил он.

— Я уже говорил, смерть, по всей видимости, насильственная, скорее всего ее задушили. На шее у жертвы видны синяки. После вскрытия можно будет сказать точнее.

— Сколько времени труп пролежал в пруду?

— Полагаю, все произошло не раньше, чем прошлой ночью, труп еще достаточно свежий.

Они потихоньку пошли в сторону пруда.

— Что ее бывший муж?

— Говорит, что знает только то, что она мертва и ее труп плавал в пруду.

Трент ни секунды не сомневался, что именно бывший муж и есть убийца — надо только собрать доказательства, а это всего лишь дело времени.

Когда они подошли к пруду, его настроение нисколько не улучшилось.

— Уберите отсюда скот и позаботьтесь об оцеплении, — распорядился Трент, давая указание добровольцам. — Я буду промерять это место.

Боже правый, коровы исходили здесь все вдоль и поперек. Все вещественные доказательства, должно быть, втоптаны в грязь! Хочешь не хочешь, нет доказательств — нет обвинения, какой бы очевидной ни казалась тебе чья-то вина. Все просто, как дважды два.

Трент заметил, что двое добровольцев переглянулись с раздраженным выражением. Он знал, эти люди недолюбливали его за то, что он всегда педантично придерживался процедуры. Он знал, что за глаза они издеваются над ним, говорят, что он считает себя большой шишкой, потому что пару лет поработал в Чикаго.

На самом деле Трент вовсе не считал себя большой шишкой, просто он собирал доказательства, как положено. Он твердо знал, как это надо делать, и ни на йоту не отступал от правил

Добровольцы закричали и замахали руками, пытаясь отогнать скот, но этим только еще больше напугали животных, которые, вместо того чтобы уйти с места происшествия, стали беспорядочно метаться туда-сюда, жалобно мыча. Сенатра наконец вышел из оцепенения и решил прийти на помощь — он сумел быстро успокоить стадо и через ворота погнал его на другое пастбище.

Адам Трент пошел осматривать место, где был найден труп, и с ужасом обнаружил, что оно затоптано окончательно. Тем не менее он все тщательно сфотографировал, потратив три рулона пленки, промерил место рулеткой и начертил схему в блокноте, посмотрел на часы, записал время и не забыл про дату. Он собрал и запечатал в пластиковые пакеты кое-какие предметы, которые, как он считал, все-таки могут помочь расследованию, а потом показал добровольцам, какой участок огородить лентой для дальнейшего сбора вещественных доказательств.

— Сделайте отпечаток этого следа, — сказал он, указывая на след большого ботинка, который, скорее всего, принадлежал Сенатре и поэтому вряд ли представлял какую-то ценность для следствия.

Теперь настал черед записать первичные показания Натана Сенатры. Этот парень выглядел гак ужасно, что Тренту на какое-то мгновение даже стало его жалко. Почти жалко.

С тех пор, как они виделись последний раз, прошло много, очень много лет. Трент заметил, как сильно изменился за это время Сенатра — стал старше, выше ростом, но цвет его глаз, которые, казалось, видели тебя насквозь, остался таким же голубым. И изгиб губ был все такой же вызывающе-дерзкий.

Сенатра был бледен, он вспотел из-за того, что должен был долго бежать вслед за стадом, перегоняя его на другое пастбище, вспотел, но не запыхался. Было видно, что он не брился по крайней мере три дня, вокруг глаз были фиолетовые круги, — значит, накануне он плохо спал.

По опыту работы Трент знал, что убийцы, как правило, в течение нескольких ночей после совершения убийства спят плохо. Трент раскрыл свою папку, достал бланк формы согласия на совершение обыска и протянул его Сенатре.

— Нам придется осмотреть твой дом, — сказал Трент. — Можешь подписать это сам, или мы запросим ордер на обыск.

Сенатра равнодушно взял листок. Трент начал задавать вопросы, стараясь установить все детали как можно точнее, но почти сразу же был вынужден остановиться.

— Стой-стой, так это не ты нашел тело? — Карандаш заплясал в руке у Трента. — А кто же? Кто здесь был?

— Ее зовут Ларк Леопольд. — Трент слышал это имя впервые.

— Она приехала проводить какое-то глупое обследование скота, — пояснил Сенатра.

Трент оглянулся, но единственной женщиной, которую он смог увидеть, была полицейский-доброволец, занимавшаяся сбором образцов почвы.

— Где, черт возьми, другой свидетель?! — вдруг заорал Трент, исчерпав весь запас терпения.

Все удивленно повернулись к нему.

— Ради бога, — сказал Трент с выражением отчаяния, — пошлите кого-нибудь разыскать ее.

Не в силах унять дрожь в руках и во всем теле, Ларк ехала прочь из города, сама не имея понятия, куда направляется. Главное — надо было поскорее убраться отсюда, из города, где ее освистали и осмеяли, где, как оказывается, все эти патриархальные фермеры отлично умеют издеваться над незнакомыми людьми.

Через опущенное стекло переливался теплый весенний ветер, приносящий с собой свежий запах пашни и новых всходов. Вскоре Ларк была вынуждена сбросить скорость, так как дорогу занимал большой, медленно едущий трактор, заднюю часть которого украшал знак, обозначающий медленно движущееся транспортное средство. Трактор был такой большой, что его правая шина терлась о бордюрный камень, а левая перекрывала разделительную линию. Ларк не рискнула обгонять его, чтобы не выехать на встречную полосу узкого местного шоссе. Спидометр показывал двадцать миль в час. Это был удачный момент, чтобы подумать о том, куда направляться дальше. Вернуться в Санта-Барбару и признать поражение?

Она была единственным ребенком у своих родителей, расставание с которыми, пусть даже на недолгий срок, далось ей непросто. Им тоже было непросто отпустить ее, и при расставании с обеих сторон было пролито немало слез. И что же, вернуться домой после трехдневного отсутствия несолоно хлебавши? Стоило ли тогда все это затевать? И все же искушение вернуться домой было велико.

Она вернется, и снова, как прежде, они с мамой будут сидеть теплыми вечерами в садовой беседке, пить душистый кофе, наблюдать за порханием колибри над гирляндами цветов, по утрам станут очищать яблоки от кожуры и сердцевинок и готовить тесто для пирога, а перед обедом будут выходить прогуляться.

Бедная событиями, но такая мирная, спокойная жизнь. Спокойная и безопасная. Ей нравилось чувствовать себя защищенной. Нет, ей просто жизненно необходимо было это чувство.

После знака, обозначающего границу округа Метамора, трактор свернул с шоссе на проселок, и человек в кабине приветливо улыбнулся ей. Так она себе еще недавно все и представляла, наивно ожидая такой улыбки от Натана Сенатры. Ее машина сама, словно без ее участия, везла ее домой, к вечерам, занятым вышиванием и приятными разговорами.

Довела ли она в своей жизни хоть что-нибудь, что называется, до ума? В ее комнате нижний ящик шкафа был набит незаконченными вышивками крестом и гладью и недорисованными батиками.

Наверно, не стоило сразу отправляться в Айову, которая так далеко от дома. Лучше бы поработать некоторое время в какой-нибудь закусочной в своем же квартале. “Нет, — подумала она, — рано сдаваться — ведь она даже еще толком не начала. Надо попробовать еще раз. Провести здесь еще несколько дней, и тогда будет видно”.

Ларк остановила машину и сделала разворот в три приема. Едва она успела развернуться, как появился полицейский автомобиль. Проехав мимо, он затормозил, развернулся, догнал ее и включил сирену. Ее сердце екнуло.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13