Итак, я первый раз встречаюсь с Виктором Сергеевичем Розовым. Год 1990-й, декабрь. Ни он, ни я не знаем, конечно, что будущий год, в начале которого «Правда» опубликует эту нашу беседу, станет последним годом существования великой страны под названием Советский Союз. Мы еще не знаем этого, но тревога, большая тревога, уже витает, что называется, в воздухе, остро входя в душу его и мою…

Нет, ни я, ни он не предполагали тогда, что это может произойти так скоро. Да и вообще нереальной казалась (по крайней мере, мне) возможность того, что страна окажется разрезанной на части. Однако джинн разрушения уже был выпущен, слово было произнесено!

Хорошо помню, как на второй или третий год «перестройки» шел по коридору редакции веселый Михаил Полторанин, работавший в «Правде», и с радостью сообщал о своем впечатлении предыдущего дня. Был на встрече с Гавриилом Поповым, который, используя какие-то выкладки Сахарова, подробно изложил, на сколько частей может быть разрезан Советский Союз.

Меня это потрясло. И самим озвученным фактом, и той деловитостью, с какой – надо же! – анализируют будущее разрезание, и, конечно, непонятной обрадованностью рассказчика. Непонятной… Вот так все более раскрывались то один, то другой человек из подвизавшихся рядом…

Короче, для тревоги оснований было в избытке. Она шла по нарастающей, и, казалось, каждый день таких оснований добавляет. Когда вспоминаешь то время, оно представляется началом массированного и ошеломляющего наступления сил зла.

Началом, потому что это наступление продолжается и сегодня. Но со временем горький опыт многому нас все же научил. А тогда ошеломление от происходящего – от неожиданного предательства, от коварства и цинизма, подрыва нашей нравственности, духовности, культуры – было столь сильным, что головы у людей шли буквально вразнос. И надо было, считал я, головы как-то вправлять. Привлекая в газету для этого самых разумных, честных и стойких.

Конечно, сегодня во многом критически оцениваю то, что удалось сделать. Да и тогда постоянно была большая неудовлетворенность. Давление Горбачева и Яковлева, приславших в «Правду» вместо неподатливого Виктора Григорьевича Афанасьева «своего» главного редактора, внутренний идейный раздрай в коллективе, смута общественная, сбившая ориентиры, – все это сковывало, не давало говорить в полный голос. Прямо скажу, слишком долго оставались и какие-то иллюзии в отношении того же Горбачева, а противостояние его с Ельциным, во многом имитированное, эти иллюзии подкрепляло.

Что там я! У Виктора Сергеевича в той первой беседе вы тоже почувствуете некую обманную надежду. Например: «И лично я всей душой поддерживаю меры нашего президента, направленные на охрану общественной нравственности». Имитационные были «меры», увы…

Вообще, кому-то сегодня Розов в диалоге 1990 года наверняка представится слишком мягким, недостаточно резким и острым. Что ж, добрый по природе своей, всегда веривший и продолжавший верить в добро, он органически не мог вести себя так же агрессивно и хамски, как те, против кого выступал. Потому и призывает: «Терпимее надо бы нам быть друг к другу… Цивилизованно вести спор и решать вопросы. Если же ты берешь на вооружение в борьбе с коварным противником его способ, его оружие с кривым ходом, то сам же уподобляешься ему».

Он не хочет уподобляться и не будет. Оружие «с кривым ходом» не применит против своих противников и впредь. Главным оружием Розова останется правда честного человека. Однако дальше вы убедитесь: голос его будет крепнуть, а оценки заостряться. Никакой терпимости не допустит к тем, кто несет зло Родине!

Впрочем, ее нет и здесь.

«Это ужасное зло, прямо-таки дьявольское», – говорит он об угрозе, нависшей над единством Советского Союза.

«Пусть Союзный договор сохранит наш Союз как монолит – не просто собрание разнородных элементов, а органическое соединение элементов внутренне близких, как нередко бывает в природе».

«Многих, думается, увлекает только внешняя сторона церковных служб, их пышность, красочность, и гораздо меньше – проникновение в нравственную глубину того же христианства. Вообще, у меня часто возникают противоречивые чувства. Например, когда я вижу, как закладывают храм иконы Казанской Божией Матери и со свечками стоят там Ельцин и Попов. Знаете, я даже рассмеялся: это же старые безбожники. Не надо мне такого театра. Это меня не только не привлекает к религии, а отталкивает».

«Для меня вот это появление грязных, мерзких слов в художественной ткани современных произведений просто болью в сердце отдается… Пользуясь случаем, хочу обратиться ко всем деятелям культуры: не несите похабщину, давайте бороться с этим злом!»

Актуально, согласитесь. Очень актуально и сегодня…

А тогда его размышления о насущном и наболевшем вызвали целый поток читательских откликов. Сотни писем шли в редакцию. Все их я отдавал Виктору Сергеевичу. И читал он эти письма с необыкновенным вниманием.

К счастью, несколько посланий из того потока чудом остались у меня. Вы можете прочесть их вслед за нашей беседой, и волнение разных людей послышится в этих строках с разных концов еще единой и великой тогда Советской страны, за которую так болело сердце истинного патриота Виктора Розова.

ДОБРО И ЗЛО

Виктор Кожемяко. Предлагаемая тема беседы, Виктор Сергеевич, может показаться несколько абстрактной. Но попробую как-то обосновать, почему остановился именно на ней. Жизнь человека и общества человеческого, согласитесь, так или иначе, складывается в исходном счете из борьбы сил Добра и сил Зла. Верх одерживают то одни, то другие. Ну, может, не в примитивном механическом раскладе, а все же… Так всегда было, так есть и, наверное, будет. Отражение этого мы находим и в философии, и в религии, и в общечеловеческой нравственности. Да и в истории, конечно. Как вы думаете – сегодня какое зло нам угрожает больше всего?

Виктор Розов. Честно говоря, многое меня тревожит. Но особенно, пожалуй, беспокоит угроза, нависшая над единством нашего Союза. Это ужасное зло, прямо-таки дьявольское – вспышка национализма, свидетелями которой мы стали. Вспышки в Прибалтике, и в Закавказье, и на Украине, и в Молдове. Уже говорят, что и Россия должна отделиться от всех. Безумство какое-то! Кто и что от него может выиграть? Кто так злонамеренно развил узконационалистические подлые чувства, вспыхнувшие с эдакой силой?

Нет, национальное самосознание – это, конечно, прекрасно. Однако все мы должны понимать, что нация нацией, а есть еще и нечто большее – союз наций. Банально даже напоминать: Европа вся сейчас объединяется, а мы вдруг хотим разъединиться.

В.К. Но вы же не станете отрицать, что Союз наш нуждается в обновлении?

В.Р. Разумеется, не стану. Я всей душой за то, чтобы в каждой республике активнее развивались национальная культура, экономика, черты национального характера. Все это очень хорошо. Но почему это должно рушить Союз? И какая будет от такого разрушения польза народам?

При всем при том, что мы клянем сейчас свое прошлое вдоль и поперек, наискосок и по диагонали, во многом справедливо клянем, надо же признать, что за годы Советской власти все республики очень сильно двинулись вперед. И дружба была отнюдь не только показная. У меня, например, пьесы шли во всех республиках. Я очень часто ездил на премьеры. И всюду приезжал как к родным. Везде меня одинаково хорошо принимали, в любой республике. А что хорошего даст языковое и культурное разъединение, разобщение людей – возврат к распаду Вавилонской башни?

Или представьте вариант военной опасности. Не хотелось бы об этом говорить, но кто знает, что может быть в будущем. Предполагали ли мы, что Саддам Хусейн вдруг совершит такую безумную акцию – проглотит целое государство? Так же в свое время и Гитлер выскочил – как черт из бутылки, быстро и неожиданно. И вот обратите внимание, когда он начал завоевывать Европу, он быстро и Австрию проглотил, и Чехословакию, и такую большую страну, как Франция. Не говоря уже о Бельгии, Голландии, Люксембурге. Почему он их так легко проглотил? Они все были разделены, и он их по кусочку кушал, как бисквит. А когда напал на нашу страну, то он столкнулся не с отдельными государствами – Белоруссией, Украиной, Грузией, Арменией и так далее, а с монолитом.

Виктор Сергеевич был не только выдающимся русским советским писателем. Он был и настоящим гражданином своего Отечества, великим патриотом

Так вот, скажу откровенно, хотя, может, это кому-то и не понравится или покажется совсем наивным: я за монолит в лице обновленной федерации. Пусть Союзный договор сохранит наш Союз именно как монолит – не просто собрание разнородных элементов, а органическое соединение элементов внутренне близких, как нередко бывает в природе. И потом, должно же быть у наших людей чувство общей Родины, единого дома. Я, скажем, никогда не забуду, как воевали у нас в батарее ребята самых разных национальностей..

В.К. Проблема, к которой вы обратились, исключительно актуальна. Ну а добро и зло в культуре, в литературе, где вы работаете? Как они здесь себя проявляют?

В.Р. Наша культура – и русская, и многонациональная – всегда отличалась высокой нравственностью. А сейчас на нее полезла безнравственность. Нахраписто, бесцеремонно полезла.

Вот я захватил с собой письмо, которое пришло мне как секретарю правления Союза писателей. Из Саратова. Автор просит, чтобы я публично дал соответствующую оценку пьесе Владимира Сорокина «Пельмени», опубликованной в шестом номере журнала «Искусство кино» за 1990 год. Дескать, легализуется самая настоящая порнография, в данном случае словесная. И что же? Я прочитал эту пьесу и полностью согласен с автором письма. Кстати, радует, что это молодой человек. Подписался: Голяков Алексей, 21 год.

Значит, и некоторых молодых уже возмущает тот разгул, который идет ныне и в театре, и в кино, и в литературе. Для меня же – я старый человек – для меня вот это появление грязных, мерзких слов в художественной ткани современных произведений просто болью в сердце отдается.

Вспоминаю в связи с этим, как во время путешествия по Волге в одном из храмов я увидел необычную икону: Богоматерь, а в грудь ее вонзаются стрелы. Заинтересовался, потому что никогда раньше такой иконы не видел. А мне объяснили: это Богоматерь Семистрельная. Когда говорят скверные слова, они ей в сердце вонзаются. Вот так.

Я думаю: есть любовь, есть секс, есть эротика, а есть похабщина. Эти похабные слова оскверняют душу, они развращают людей. И лично я всей душой поддерживаю меры нашего президента, направленные на охрану общественной нравственности. Пользуясь случаем, хочу обратиться ко всем деятелям культуры: не несите похабщину, давайте бороться с этим злом!

В.К. Но ведь многие вполне серьезно считают это важным завоеванием свободы.

В.Р. По-моему, в понятие свободы непременно входит и самоограничение. Иначе получается не свобода, а распущенность. А это вещи разные. Распущенным-то быть гораздо легче, нежели свободным.

Часто ссылаются на США: свободная страна, свободный народ. Но я недавно был там в деловой командировке и убедился: вот где дисциплина строгая, вот где законопослушание, вот где порядок. Потому что власть ограничивает поведение своих граждан. Попробуйте, например, поспорить с полицейским…

И люди сдерживают себя перед законом. Что ж, пожалуй, здесь вполне подходит Марксово определение: свобода – осознанная необходимость.

В.К. Добро я непосредственно связываю с добротой: тут, по-моему, недаром общий корень. А как вы относитесь к известному выражению поэта о том, что добро должно быть с кулаками?

В.Р. Иногда должно, а иногда – нет. Я приведу пример из своей личной жизни, настолько ужасный, что мне даже стыдно об этом говорить. Когда я применил кулак. На меня было нападение: ткнули в глаз, правда, попали около глаза, но потекла кровь. Я растерялся: что делать? В это время я держал за руку трехлетнюю внучку. И пришлось пустить в ход кулаки. Я отбился.

Это вынужденная, можно сказать, крайняя ситуация. Но мне совсем не по душе, когда врукопашную идут, скажем, на пленуме в Союзе писателей. Вот тут добрее надо быть даже к своему противнику. Цивилизованно вести спор и решать вопросы. Если же ты берешь на вооружение в борьбе с коварным противником его способ, его оружие с кривым ходом, то сам же уподобляешься ему.

Терпимее надо бы нам быть друг к другу. Вы знаете, я не раз замечал даже в магазине. Сейчас ведь все ругают, все ругаются. И вот рявкает какая-то из продавщиц, именно не скажет, а рявкнет – ты же ей вежливо ответишь: извините, я вот вас побеспокоил. И вдруг все смещается. Моментально смещается. Сколько раз я замечал: когда начинаешь говорить мягко и хорошо, сразу сникает агрессивность с противоположной стороны.

В.К. Наше общество сейчас, кажется, переполнено борьбой. Во всех сферах. Идет и борьба за власть, и борьба разных взглядов на историю, на сегодняшний день, и борьба каких-то экономических концепций, политических взглядов, национальных позиций, нравственных установок… Во всем этом, согласитесь, нелегко бывает не только сориентироваться, но и сохранить человеческое лицо.

В.Р. Теряют многие люди человеческое лицо. До того, что в борьбе, казалось бы, за добро убивают. Убивают и женщин, убивают детей. Вот вам зло, как бы выросшее из добра. И меня еще убеждают: да, но это, Виктор Сергеевич, люди, доведенные до отчаяния! А я ответил: человек, доведенный до отчаяния, убивает себя. Если же он убивает другого, он доведен не до отчаяния, а до остервенения.

В.К. Добрый человек, злой человек… В абсолюте их, наверное, не бывает. Но все же мы так говорим. Вами прожита долгая жизнь. Каких людей, по вашим наблюдениям, можно было назвать добрыми, а каких – злыми? И каких все-таки больше?

В.Р. Конечно, больше добрых. У меня основная часть книги воспоминаний посвящена добрым людям, которых я встречал на своем жизненном пути. Одна глава так и называется: «Я счастливый человек». А счастливый потому, что всегда, в самые тяжелые моменты жизни встречал добрых людей.

Вот лежал я в госпитале, очень тяжело раненный, умирающий, с гангреной до пояса. Врач, который положил меня на операционный стол, сказал: вам отнимут ногу выше колена. Когда же я очнулся в палате, то увидел, что нога в громадном гипсе, но цела. И я спросил: что с ногой? А врач говорит: мы решили побороться за вашу ногу. Это во время войны, когда раненых – многие тысячи, миллионы! И я, рядовой солдатик, истекающий кровью, скелет, одни косточки. «Решили побороться за вашу ногу…» Ну каково? И ведь ногу-то спасли.

В.К. Да, это потрясающе.

В.Р. Это было во Владимире, а потом перевезли меня в Казань. Другой врач, женщина, спрашивает: чего бы вы хотели? Пить хотите? Я говорю: да. Врач обрадовалась: раз есть желание, значит, сохранилась страсть к жизни. А есть хотите? Да. Она воскликнула даже: это хороший признак! А чего вы хотите? Не теряя чувства юмора, я сказал, что хочу пирожки с мясом и компот. Это означало пожелать совершенно невозможное. Но знаете, утром она принесла мне компот и пирожки с мясом. Уж где она их достала, чего это ей стоило! Врач, совершенно мне раньше неведомый. Ну что это, объясните?

Нет, я столько добрых людей встречал, столько помощи оказывали мне в тяжелых обстоятельствах… А у меня много было тяжелых обстоятельств. Я, например, жил в квартире коммунальной, где двенадцать комнат в коридоре, народу набито битком, один умывальник, туалет один тоже. Все это вроде бы ужасно, но эти 23 года, что я прожил в той квартире, это годы очень счастливые. Потому что рядом были хорошие люди. И хотя кто только там не был – и уборщица в каком-то учреждении, и судомойка в столовой, и учительница, кинорежиссер, авиаконструктор… Какая смесь племен, наречий, состояний! Но, вы знаете, за 23 года в этом общественном коридоре, где керосинки, горшки, ведра, чайники, не произошло, кажется, ни одной ссоры. Соседи оказывали всегда взаимное внимание и посильную помощь.

В.К. Откуда же сегодняшняя наша озлобленность и раздражение по отношению друг к другу?

В.Р. Я тоже думаю. Понимаю, что некоторые обстоятельства это вызывают – нехватка товаров, продуктов. Но ведь все этим не объяснишь. И потом – в одинаковых обстоятельствах разные люди ведут себя по-разному. Смотришь, в той же очереди: один стоит и молчит, старается кого-то не толкнуть, а другой так и лезет, локтями пихает да еще ругает всех подряд.

Замечу, что раздраженность эту вызывают, по-моему, не только материальные трудности. А разве не действует тут, например, телевидение, которое без конца показывает заседания Верховного Совета и съезды, где депутаты тоже, прямо скажем, ведут себя не ахти как? Агрессивно крайне, оскорбительно. Кроме того, я ведь не знаю, как лучше провести экономическую реформу или сформулировать какой-то закон, это не моя профессия. И многие другие не знают, и все раздражаются от того, что помочь не могут, а гусей раздразнили.

Нет, нельзя возбуждать так бессмысленно. Чрезмерная замкнутость людей на политике, оказывается, тоже может быть вредна. Как-то я выступал в клубе и говорю: вот вы сейчас все раздражены, все недовольны, так примите мой совет – не читайте газет и журналов, не смотрите телевидение и не слушайте радио, и вам будет лучше. Понятно, это шутка, но, я бы сказал, с долей горькой истины.

В.К. В последнее время люди стали все больше клониться к религии. По вашему мнению, может это спасти нас и нашу нравственность?

В.Р. Многих, думается, увлекает только внешняя сторона церковных служб, их пышность, красочность, и гораздо меньше – проникновение в нравственную глубину того же христианства. Вообще у меня часто возникают противоречивые чувства. Например, когда я вижу, как закладывают храм иконы Казанской Божией Матери и со свечками стоят там Ельцин и Попов. Знаете, я даже рассмеялся: это же старые безбожники. Не надо мне такого театра. Это меня не только не привлекает к религии, а отталкивает. Хотя, конечно, если бы ведущих себя истинно по-христиански стало больше, было бы хорошо.

В.К. Во все времена велика была воспитующая сила нравственного идеала. Не отсюда ли, скажем, и святые христианской церкви? Сейчас об идеале многие говорят разве что с иронией. А верите ли вы в воспитующее его воздействие, в нравственную силу литературы, искусства?

В.Р. Вопрос об идеале, если его ставить в общем, для меня всегда чересчур абстрактный. Для меня важен вопрос конкретного человеческого поведения. А идеалы… Сколько их было, за которые боролись огнем и мечом. Уж на что прекрасны были идеалы нашей революции, а к чему зачастую они приводили. Или идеалы Великой французской революции? То же самое. А религиозные идеалы, из-за которых вспыхивали и вспыхивают настоящие войны? Посмотрите, что творится сейчас на Западной Украине. Церкви двух направлений одного и того же христианства учиняют форменную драку, чуть ли не хоругвями и иконами бьют друг друга по башке. Это же безобразие, кошмар.

В.К. Но все-таки разве не нужен для людей, особенно для молодых, в пору нравственного становления какой-то пример, на который бы они равнялись? Вы много писали о молодежи – от первых своих пьес до одной из последних, «Кабанчика». Что думаете о нравственных проблемах молодежи сегодня, довольно-таки, согласитесь, растерянной, многого лишенной и в прошлом, и в настоящем? Нужен ли молодым герой? И какой? Нужен ли, скажем, Павел Корчагин или брат Алеша? Вспоминаю вашу инсценировку Достоевского. Это ведь тоже по-своему тема нравственного идеала, жизненного подвига, самоотверженности, наконец.

В.Р. Скажу так: и зло заразительно, и добро. И когда в произведении заложено добро, оно действует, не может не действовать на людей. Вот вы помянули инсценировку «Брат Алеша». Я помню, был в Театре на Малой Бронной на спектакле в постановке Эфроса. Шел какой-то 105-й или 110-й спектакль, в общем, обычный, рядовой. А какая стояла тишина! Прямо-таки гробовая. С напряженнейшим вниманием люди слушали великие мысли Достоевского. Сосед даже наклонился ко мне и спросил: «Разве сегодня премьера?» То же было в Саратове, где «Брат Алеша» шел в хорошей постановке Киселева Юрия Петровича: огромное внимание.

Могу похвастаться и насчет «Кабанчика». Вы знаете, какая аудитория в Центральном детском театре: подростки, юноши, девушки. Пожалуй, больше подростков на спектакле. Время от времени я сюда прихожу. Так вот, есть у меня в этой пьесе длинный монолог – он занимает в тексте, по-моему, шесть страниц, что, казалось бы, для зрителей совершенно невыносимо. Но как слушают! И это современная молодежь, которую столько ругают, поливают из всех шлангов, до чего она плохая.

В.К. Значит, не такая уж пропащая молодежь…

В.Р. Нет, я к молодежи в целом хорошо отношусь. Хотя вижу в ней и немало плохого, сознаю, как много у нее трудных проблем. Но доброе, хорошее ей в душу все-таки западает. Стало быть, и надо давать побольше прекрасного, доброго, душу очищающего, а не матерных слов, о которых написал молодой человек из Саратова. Добро, повторюсь, заразительно. А зло, о котором сейчас много пишут и печатают, ставят спектакли и фильмы, оно нередко разрушающе действует на душу человеческую, портит ее.

В.К. Может, и нам, журналистам, в прессе стоило бы больше рассказывать о проявлениях добра? Ведь есть же они в жизни – примеры истинной доброты, самопожертвования, красоты душевной.

В.Р. Безусловно. Только не надо искусственно конструировать подвиги и героев напоказ… На меня, например, всегда производит большее впечатление, когда пишут: проходивший мимо человек увидел, что горит дом, а в доме ребенок, и он залез по водосточной трубе и вытащил ребенка. И ушел, даже не сказавши, кто он. Такой случай действительно был, и сейчас подобные случаи бывают. Это настоящие люди. Это золото. Это то добро, без которого мир не может существовать. Как в Евангелии сказано, это соль жизни.

Да. Я приблизительно излагаю: добро есть соль жизни. Без этой соли она портится, и наступает всеобщая смерть. Один мой родственник сказал: «Дядя Витя, это значит соль в качестве консерванта, который не дает жизни протухнуть?» Грубовато, но верно по сути. Как раз в некоторых сегодняшних литературных произведениях, а особенно в статьях, выступлениях с трибуны нет такой соли, нет добра, но есть злоба, есть крайнее раздражение.

В.К. Вспоминается лермонтовская строка: «К добру и злу постыдно равнодушны…» Не считаете ли, что равнодушие – серьезная болезнь, которая порождает и нравственную инфантильность, и даже душевную подлость, я бы сказал?

В.Р. Если говорить о политике, то у нас равнодушных сегодня, пожалуй, нет. Все вовлечены в политические страсти, все до беспредела политизированы. Не мешало бы, как я уже замечал, и поубавить этих страстей. Зато нравственное состояние человека… Тут многое неблагополучно именно из-за равнодушия. Иначе откуда же, скажем, брошенные старики, сироты-дети при живых родителях?

В.К. Значит, с еще большей неизбежностью встает вопрос о нравственном воспитании. И о самосовершенствовании в толстовском смысле…

В.Р. У меня есть формула: каждый сам себе заведующий. Да, человек сам себя делает прежде всего. Будь внимательным к своим родителям, к детям, к родственникам и друзьям, не делай подлостей. Все есть для того, чтобы ты был порядочным человеком. Все для этого есть, несмотря на то, что в магазинах ничего нет.

А что человека воспитывает? Хорошие книги, фильмы, спектакли, хорошие выставки и музеи. Но, подчеркну, именно хорошие, когда они пронизаны нравственностью и светом истинного искусства. Которое есть драгоценнейший дар, квинтэссенция жизни. Тут у меня тоже имеется своя теория. Ведь великие наши учителя, художественные гении постигали мир тем шестым чувством, которое называется интуицией, они ощущали его как бы в четвертом измерении. Им озарение было дано, чтобы проникнуть в суть жизни. Об этом и Блок писал, и Ахматова писала, Пушкин, Гете, Флобер – каждый по-своему, но все они испытывали это…

И вот к такому проникновению в жизнь приобщаешься через великие книги. Они делают тебя добрее, терпимее и сострадательнее к людям, они делают тебя лучше. Почему я придаю огромное воспитательное значение искусству и особенно книгам? Потому что с книгой ты один на один, как с умным и душевным собеседником. Я рад, что очень рано подружился с книгой и читал, что называется, запоем. И книги, конечно, мою душу формировали, ой, формировали как! Я плакал над книгами, я хохотал, я прыгал от радости и счастья. Но для этого, знаете ли, нужно иметь контакт. Иначе кнопку жмешь, жмешь, а если провода где-то нет, то ничего не зазвенит, ничего не зажжется. Нужен и умный совет при выборе книги. Тут бы, думаю, телевидение и радио могли людям больше помогать, вообще средства информации. А школа? Сейчас же школа нередко прививает только отвращение к литературе.

В.К. Говорят, нашему обществу очень требуются ныне предприниматели, деловые люди. А не возникнет ли в связи с этим еще более острый дефицит людей нравственных? Вспоминается ваша инсценировка гончаровской «Обыкновенной истории», сделанная в свое время для «Современника». Разве не злободневны сегодня ее проблемы?

В.Р. Деловитость – хорошее качество. И я бы приветствовал истинно деловых людей у нас. Но, конечно, чтобы практицизм не превращался в хищничество. Тут действительно включен серьезный вопрос.

Что же касается «Обыкновенной истории», то это вечная книга. Я уже потом вычитал, Лев Толстой рекомендовал ее своим детям в воспитательных целях. И не случайно сейчас она в студии Олега Табакова с успехом идет. Проблемы там вечные. Скажем, как разрушается личность, вырождается юношеский идеализм. Я грешным делом не люблю вот таких идеалистов. Пока их товарищи, практические люди, делают карьеру (назовем так), они еще витают в облаках идеализма. Когда же очухиваются, то начинают догонять и перегонять тех, кто нормально ушел вперед, не гнушаясь уже никакими методами. Нет, это я не люблю.

В.К. Вы верите, что добро, в конце концов, возьмет верх над злом?

В.Р. Я верю в то, что жизнь наша нормализуется. Но, думаю, для этого нужно время. И большая работа всех нас. Время, работа, терпение.

«ОБЯЗАТЕЛЬНО СОХРАНИТЬ НАШ БОЛЬШОЙ ОБЩИЙ ДОМ – СОВЕТСКИЙ СОЮЗ»

Уважаемый Виктор Сергеевич Розов!

Прочитали ваш диалог с публицистом Виктором Кожемяко в газете «Правда». Вы очень глубоко и честно дали характеристику прошлого и настоящего нашей Родины. Кто отвергает прошлое, у того нет будущего.

Кто же эти новые вожди? Это ведь бывшие коммунисты, а теперь перевертыши, самые злые антикоммунисты, карьеристы, в большинстве своем по существу антисоветчики. Прикрываясь «демократией», нагло ведут ярое наступление на социализм, выступают реставраторами капитализма, хотят разрушить наш Советский Союз.

Эта публика и их средства массовой информации способны только крушить все завоевания народа за 70 лет Советской власти. Но, как показала их практическая деятельность, кроме демагогических прожектов вроде «500 дней» и «частник на землю – накормит народ», ждать от них нечего. А это же глупость несусветная!

Мы думаем, что 10 миллионов читателей «Правды» с благодарностью воспримут ваш диалог и еще лучше поймут, куда ведут эти «демократы» наш народ – к краху нашего Союза. Нам с ними не по пути. Надо жить прежде всего своим умом, а не по подсказке так называемой «свободной» и «независимой» прессы, которая вовсю смотрит на любимый капиталистический Запад.

Хотелось бы посоветовать Вам, Виктор Сергеевич, написать пьесу на злободневную современную тему – например, «Перевертыши». Очень просим Вас как фронтовика.

Здравствуйте, Виктор Сергеевич!

С большим удовольствием прочитал Вашу и Виктора Кожемяко беседу «Добро и зло». Действительно, мы сейчас живем в очень сложное время, в каком-то Бермудском треугольнике: торговля – теневая экономика, кооператоры – Моссовет, «демократы» – национализм. Верховный Совет РСФСР вместо того, чтобы помогать Союзу, сует палки в колеса. Вместо того, чтобы заниматься остро наболевшими вопросами, занимаются пустословием, говорильней, политической трескотней и демагогией.

В первую очередь нужно решить экономические вопросы, национальный вопрос, чтобы как можно скорей перестала литься кровь. Экономика, которая нас кормит, одевает, дает тепло, отошла на второй план. Бросившись соревноваться в красноречии, составляющие власть люди теряют драгоценное время и души, забыли всю нашу богатую историю.

О народе, о его труде, о его истории нужно думать больше всего. И на этом надо воспитывать молодежь, нашу смену. Хорошо, что наша партия стала давать отпор господам «демократам» на страницах своих газет. Недопустимо, чтобы страной стали править всевозможные Травкины и подобные им стяжатели-кооператоры.

Уважаемый Виктор Сергеевич, разве можно забыть подвиг Н. Островского, П. Корчагина? Это же пример всей нашей советской молодежи! Для нас книга Н. Островского «Как закалялась сталь» была настольной книгой.

Жили мы в то время, когда первые Герои Советского Союза спасали челюскинцев, летали через Северный полюс, когда строили Днепрогэс, Магнитку, метро. Вся страна была в трудовом порыве. Разве это можно забыть и перечеркнуть? Да и пример собственных родителей тоже помогал формировать в нас тружеников и патриотов своей Советской Родины.

Строительство Магнитки

Я, мальчишка из далекой сибирской глухомани, закончив 10 классов, приехал в Казань и поступил в авиационный институт. Одновременно учился в аэроклубе. Сразу после войны было тяжело с питанием. Ходили разгружать баржи, вагоны, чтобы подработать. Выжили, выучились!

Мой летный стаж – 40 лет: 10 спортсменом, 30 – летчиком-испытателем. Был в заграничной командировке как инженер по летным испытаниям. Сейчас на пенсии, но продолжаю работать, пишу инструкции для летчиков.

Горжусь старшим сыном, который работает зам. главного архитектора города. Сумел поставить на правильный путь и воспитать хорошего труженика! А вот второго сына, который еще учится в школе, очень трудно воспитывать. Именно потому, что живет он в это непонятное время: в комсомол не хочет, в армию не хочет, а о своей будущей специальности даже и не думает.

Обстановка накладывает свой отпечаток. Что делать? Кто придет нам на смену?

Формировать настоящего советского человека, труженика и патриота, – важная задача школы, комсомола, партии и нас, родителей. А смена нам нужна надежная. Партии, видимо, нужно больше заняться воспитанием подрастающего поколения. Ведь ни одна страна не имеет такую богатую историю и таких героев, как наша, такие примеры мужества и героизма. А сегодня стараются, чтобы мы это все забыли. Дорого придется расплачиваться, если не примем меры!

Я горжусь своей страной. Горжусь, что внес толику своего труда в общее дело. Советские вертолеты, которые летают во всех точках земного шара, несут и мой труд.

г. Казань.

Дорогие два Виктора – В. Кожемяко и В. Розов!

Я ваш постоянный читатель из Молдовы, рабочий. Извините, никогда не писал никуда, но на этот раз не выдержал. Спасибо вам за диалог.

Я – за соль жизни, за единство нашего Союза, за монолит Союза. За вашу формулу: сохранить Союз! За культуру, нравственность, за Добро.

Мы, то есть я и мои близкие, тоже верим, что жизнь нормализуется. Нужно работать и иметь терпение. Но обязательно при этом нужно сохранить наш большой общий дом – Советский Союз.

Спасибо вам!

г. Кишинев.

Уважаемый редактор В. Кожемяко!

С первых слов своего письма прошу прощения, что писать буду по-житейски просто. А во-вторых, хочу сердечно поблагодарить вас за такой умный, душевный разговор с писателем В. Розовым.

Я считаю, такие диалоги в наше неспокойное время очень нужны. Побольше бы искренности и душевности на страницах нынешней печати! И хочу поделиться еще некоторыми своими соображениями.

Думается мне, что зло в обществе часто идет даже не от трудностей жизни, а от алкоголизма и наркомании, которые приводят к тяжким изменениям психики. Представьте, если это происходит на уровне парламентов, правительств, других высших руководителей страны?! Ведь требуются здоровые мозги, чтобы управлять обществом и государством. А у каждого ли, кто берется за это, мозги в порядке? По моим наблюдениям, далеко не так.

Хотелось бы услышать на этот счет мнение специалистов. И вообще, надо бы узаконить обследование руководителей всех уровней психиатрами. Особенно это необходимо, по моим наблюдениям с экрана, Российскому парламенту, президенту и Моссовету.

г. Старый Оскол, Белгородская область.

Уважаемые товарищи!

Спасибо авторам и редакции за прекрасный диалог В. Розова и В. Кожемяко «Добро и зло». Хорошо бы продолжить тему всестороннего освещения нашей истории.

Нет, далеко не все было плохо, как утверждают некоторые. Была вера в возможность построения справедливого общества и огромные успехи в этой работе. Были энтузиазм строек, дружба народов разных наций, значительные достижения социализма во всех советских республиках. Был великий патриотизм в годы войны и в результате Великая Победа. А главное – во все времена были настоящие люди, великие сердца, добрые, честные, справедливые.

Очернительство в печати всего и всех плохо влияет на общество, особенно на молодежь.

Газета «Правда» мне нравится своей объективностью и принципиальностью. Желательно чаще публиковать очерки о хороших людях. Ведь они есть!

г. Череповец, Вологодская область.

Откликаюсь на диалог «Добро и зло» В. Розова и В. Кожемяко.

Я постоянный читатель газеты «Правда». В ней нахожу интересные мне вопросы, раздумья и объяснения. Ведь человек всю жизнь учится. Мы учимся друг у друга.

Жизнь сложна и многолика. Человек рожден для дерзаний, счастья и продления рода. Вся наша жизнь – это борьба добра со злом. Доброта облагораживает человека, дает ему честь и хвалу. Утверждение доброты – главное в морали. Есть такая пословица: «У желающего добра врагов не отобьешь». Ведь преграда встает перед добром.

Но все-таки человек призван творить добро. Зло легко произвести. Много зла на свете. Но хуже всего зло, сознательно порождаемое. Ведь зависть и ненасытность порождают зло. Еще Н.Г. Чернышевский отмечал, что вся безнравственность проистекает из внешнего мира.

В жизни много аргументов, чтобы ошибиться. Требуется от человека много знаний, умений, нравственных сил, чтобы творить добро и быть справедливым.

Меня очень печалит натянутое положение в стране. Ведь все мы – дети нашей земли. Все мы связаны видимыми и невидимыми узами. Нам нужен труд, труд счастливый, свободный. А равнодушие, ложное честолюбие, разжигание розни между людьми разных национальностей хорошего никогда не могут принести. Сегодня у нас явно не хватает сердечности, душевной теплоты. Это в первую очередь касается тех, кто заправляет в политике и в СМИ, от кого зависит будущее нашей общей Советской страны. Человек жив духовными и моральными критериями – утрачивать их недопустимо! После уже поздно будет кулаками махать.

У критики мало клиентов, она не мед. А вот цены на товары опять повысились. Но ведь не все в кооперативах и не все занимаются индивидуальной предпринимательской деятельностью. Я травмирован и вижу, что травмированы происходящим многие…

г. Боржоми, Грузинская ССР.

Уважаемый Виктор Стефанович!

С большим вниманием прочитал в «Правде» Вашу беседу с драматургом B.C. Розовым «Добро и зло». Виктор Сергеевич мудрый человек! Он умеет рассказать о своей трудной жизни, о творчестве, поделиться интересными мыслями. Угроза единству нашего Советского Союза – это сегодня действительно страшнейшее зло!

Мне кажется, сейчас просто необходимо давать в «Правде» больше материалов об этом, необходимы также материалы на тему «Дружба, товарищество, коллективизм».

В последнее время газета, по-моему, недостаточно пишет о жизни трудовых коллективов. Насколько я могу судить, у нас в целом атмосфера здоровая (я связан с автозаводом). Но нельзя не заметить: нравственность падает. Один кадровик сказал: «Главное – уметь деньги получать, а остальное неважно». А у всех ли крепка вера в наши идеалы, в человеческое достоинство?

Если Вы помните, я посылал Вам статью «Не упрощать». Пока она не появилась в газете. Прочитайте ее еще раз: я думаю, она актуальна.

г. Ульяновск.

Уважаемый Виктор Сергеевич!

Внимательно прочитал Ваш диалог с Виктором Кожемяко на тему «Добро и зло». Диалог умный, интересный. В нем освещены многие стороны нашей жизни. Он меня взволновал и заставил задуматься о многом. Но мне очень жаль, что Вы не дали достаточно полного и убедительного ответа на один вопрос тов. Кожемяко: «Откуда же сегодняшняя наша озлобленность и раздражение по отношению друг к другу?».

Я не писатель, не журналист, не публицист. Простой немолодой уже человек, переживший и перевидевший многое. Но вот именно поэтому считаю своим правом дать свой ответ на этот вопрос.

Я считаю, что озлобленность и раздраженность среди людей исходят от безверия, в котором ныне живут многие, от осквернения и растоптания реакционными силами человеческой веры в святое. Ведь многие наши люди перестали во что-либо верить.

В одной из своих воскресных проповедей мудрый украинский поэт Борис Олейник очень верно сказал: «Людина без вiри – уже не людина». Это значит: «Человек без веры перестает быть человеком». Я целиком соглашаюсь с Борисом Олейником. На самом деле, человек, живущий без какой-либо веры, теряет человеческую сущность. Да еще добавлю, что человек, легко отказавшийся от собственной веры, следовательно, никогда и не имел никакой настоящей веры.

Но в какой вере человек должен пребывать, чтобы не потерять свою человеческую сущность?

Целые тысячелетия человечество верило во Всевышнего. Тысячелетия шло под его хоругвями, становилось перед ним на колени, просило у Всевышнего заступничества, жизненного благополучия, если не для себя, то хотя бы для своего потомства, мирного и справедливого образа жизни на земле. И до чего же дошло человечество в своем многовековом пути? До фашизма, до атомной бомбы – средства массового уничтожения людей.

Борис Олейник, украинский поэт: «Человек без веры перестает быть человеком»

В мире не было общественной силы, которая могла бы преградить путь фашизму и атомной бомбе, кроме силы, которая состояла из людей, душами которых владели идеи Социализма и Коммунизма.

Наверное, идеи Социализма, гуманного, справедливого, демократического образа жизни людей, родились вместе с религией. Так они параллельно и двигались многие века, где-то, в чем-то согласуясь между собой. Но идеи Социализма были лишь прекрасной мечтой человечества до того времени, пока среди людей не появились гении, которые сумели обобщить все многовековые умственные приобретения человечества, отсеять все непотребное и создать подлинную науку о Коммунизме и его первой стадии – Социализме.

Теория марксизма как наука не могла не овладеть лучшими умами человечества. Ленин, созданная им партия коммунистов внесли теорию научного коммунизма в сознание пролетариата и беднейшего крестьянства, подняли, организовали их и совершили социалистическую революцию.

После революции и Гражданской войны трудящиеся, проникнутые идеей социализма, верой в будущее, преодолевая все трудности, с невероятным энтузиазмом взялись за строительство нового, справедливого общества. Не буду распространяться о том, чего добилась наша страна за годы первых пятилеток. Скажу только, что когда-то отсталая страна стала за короткое время в ряд с наиболее развитыми индустриальными государствами.

Противники социализма ныне утверждают, что в нашей стране велось строительство казарменного социализма. Это явная ложь! В стране культивировалась строгая трудовая дисциплина, но в ее основе были глубокое самосознание и глубокая вера трудящихся в светлое будущее.

Строительство социализма в первые десятилетия сопровождалось острой классовой борьбой, навязанной нам реакционными силами и приведшей к репрессиям, в которых пострадало немало невинных людей. Это негативное явление в истории нашего общества стало исходным для третирования и торпедирования деструктивными силами всех завоеваний нашего народа. Но надо быть уверенными в том, что, если человечество не погубит себя во всеобщей злобе и раздраженности, образумится в конце концов, то оно откроет истину и даст правильную оценку событиям того времени.

Когда началась Великая Отечественная война, советские люди грудью стали на защиту своего Отечества. Я, например, имел возможность получить «бронь», но я от нее отказался. Верю, что и Вы, уважаемый Виктор Сергеевич, так же по велению собственного сердца пошли защищать Родину.

Я от начала до конца защищал Сталинград, воевал на Курской дуге, форсировал Днепр и закончил войну на реке Эльба. Как и Вы, был ранен. Никто из нас не был уверен, что останемся живы. Но воевали не за страх, а за совесть, ибо была вера, что воюем за правое дело. Лаконичный призыв Сталина «…Все силы народа на разгром врага! Вперед, за нашу победу!», его проникновенные слова «Наше дело правое, победа будет за нами!» лейтмотивом звучали в сердцах и душах воинов. И мы победили! Чувство борьбы за правое дело, вера в светлое будущее явились той силой, которая вдохновляла советских людей на подвиги.

В артиллерийском полку, где я руководил партийной организацией, личный состав сложился из представителей 22 национальностей. И за три с половиной года пребывания полка на фронте не было ни единого случая пренебрежительного отношения со стороны кого-либо к какому-либо воину иной национальности. У нас господствовали доброта, доброжелательность, дружба, боевая взаимовыручка. Полк являл собой единую боевую семью.

И такие отношения преобладали повсюду. Как, например, получилось, что, будучи обреченным на ампутацию ноги, Вы остались жить с двумя ногами? Благодаря любви людей к воину. Врачи совершили сверхвозможное, чтобы сохранить Вам жизнь и здоровье. Это был их подвиг, не меньший, чем подвиг в бою. Такие же чувства владели женщиной в госпитале, которая, чтобы поддержать раненого бойца, казалось бы, в несбыточных условиях раздобыла то, чего хотелось Вам.

А что владело нашими душами, когда мы бросались в горящие дома, спасая детей и престарелых родителей тех, кто уничтожал наших детей и родителей на оккупированной территории? Чувства человечности, доброты и правды. И в абсолютном большинстве советские люди во время войны, да и после, жили правдой, любовью к ближнему, взаимовыручкой и добротой. Ни разговорная речь, ни цвет кожи, ни территория не делили нас. Так воспитала советских людей Коммунистическая партия.

Так бы и жить! Да не так случилось.

«Откуда же сегодняшняя наша озлобленность и раздражение по отношению друг к другу?»

Конечно, не только от недостатка товаров, искусственно созданного, и длинных очередей. В период Отечественной войны куда труднее было с продуктами и товарами и очереди были подлиннее. Но такой злобы между людьми не было. Господствовали чувства доброты и взаимовыручки, а не парламентская болтовня, на которую люди иногда смотрят как на увеселительное представление, и не журнальная и газетная стряпня, которую многие не читают, а только просматривают и бумагу используют на хозяйственные и санитарные нужды. Указанные явления есть лишь побочные раздражители злобы людей. Главное – в другом!

Недавно меня пригласили в среднюю школу на теоретическую конференцию, организованную для учащихся десятых классов по теме «Великая Отечественная война». И что же? С первым рефератом выступила ученица десятого класса. Так вот, топталась та девчушка по имени Сталина, как только можно топтаться по какой-то выброшенной ненужной вещи.

Я вспомнил Зою Космодемьянскую, такую же десятиклассницу. Вспомнил ее слова, когда она, стоя под виселицей с петлей на шее, обратилась к людям, согнанным фашистами на ее казнь: «Не плачьте, люди, правда победит! Сталин придет и отомстит за меня и за ваши страдания». Дело не в самом Сталине как личности. Дело в правде и вере в светлое будущее, о котором мечтала юная Зоя. Эту веру ей внушили школа, комсомол, партия, руководимая в те времена Сталиным. С этой верой Зоя боролась против фашистов, за правду и веру она отдала свою молодую жизнь. И ее вера в победу сбылась!

После конференции я спросил девчушку-докладчицу: «С какой верой ты живешь, веришь ли ты во что?» Девушка мгновенно сникла, недоуменно посмотрела мне в глаза и пожала узкими плечиками, опустив потом глаза к низу, да так и не ответила мне.

Конечно же, эта девушка живет в безверии. Поэтому она легко поддалась наговору на Сталина того учителя-историка, который готовил конференцию. Готовил на материале, взятом из публикаций «историков» Волкогонова, Юрия Афанасьева и других фальсификаторов истории. А надо было бы школьному историку, создавая образ Сталина в Отечественной войне, использовать мемуары Г.К. Жукова, К.К. Рокоссовского, других советских полководцев, которые во время войны стояли наиближе к Сталину и объективно, уже после его смерти, создали его образ. Да что говорить, конечно, Советская Армия спасла мир от фашизма, однако – под руководством Сталина!

Как я уточнил, данный учитель-историк получил свое мировоззрение после того, как Никита Хрущев произнес такие, по смыслу, слова: «Теперь нам нет надобности учить людей, что такое коммунизм. Надо учить, как строить коммунизм…» Многие идеологические работники всех уровней восприняли эти указания буквально и предали забвению пропаганду и изучение теории марксизма-ленинизма. Марксистско-ленинская наука преподносилась людям теперь в виде докладов и речей Хрущева и Брежнева, написанных кем-то, а не ими самими…

Может быть, людям старших поколений в то время и не обязательно было преподавать «азы» теории марксизма. Они знали, куда идут и что строят. Ведь сумели же они спасти мир от порабощения фашизмом, в течение пяти лет возродить разрушенное войной народное хозяйство и вывести нашу страну на первое место в Европе и на второе – в мире по производству промышленной продукции. Ну а новое поколение что? Оно воспитывалось в основном лишь на крикливых лозунгах: «Вперед к победе коммунизма!», «Да здравствует коммунизм!».

Строить что-то, не зная – что, идти куда-то, не зная – куда, да еще с завязанными глазами, – непременно натолкнешься на стену и раскрошишь себе лоб или кувырком полетишь в прорву.

Что-то подобное случилось с поколением, которое росло и воспитывалось в период руководства нашим государством Хрущева и Брежнева. Это поколение в настоящее время должно быть деятельным, созидательным, но… оно не столько созидает, сколько разрушает.

Получив в советских школах образование, достигнув даже ученых степеней в различных науках, они ушли от мистицизма, но не пришли к диалектическому материализму. Как результат, в их душах образовалась пустота. А ведь известно, место пусто не бывает. Это место заполнили сумбур, хаос, ералаш, что видно из частых «круглых столов», выступлений многих депутатов, из публикаций в печати. Как раз во время становления этих поколений из-за рубежа в нашу страну (особенно сильно – с началом «перестройки»!) хлынуло все порочное, чем богато буржуазное общество: стяжательство, алчность, бандитизм, проституция, наркомания и другие пороки, не свойственные нашему обществу, коммунистической морали и образу жизни людей социалистического общества.

В это-то нечеловеческое состояние – в полном безверии! – и погрязла большая часть новых поколений, в том числе и часть коммунистов.

Я, например, ознакомился с интервью секретаря ЦК ВЛКСМ А. Алейникова, которое он дал сотруднику журнала «Молодая гвардия» тов. Зенкову. Голова идет кругом от этого интервью. А ведь Алейников учился на философском факультете Ленинградского университета! По его образу мышления становится ясным, какую продукцию в последние десятилетия дали гуманитарные факультеты нашей страны. Другого и не могло быть. Ведь мы, коммунисты, допустили такой курс руководства, который создал основу для деморализации общества, для разлада экономики, обнищания части народа, национальной и политической неурядицы.

Во всей этой совокупности не могло не ожесточиться, не впасть в неверие и эйфорию почти все наше общество.

А могут ли наши люди обрести веру и возвратиться в нормальное состояние? В конце диалога Вы выразили уверенность, что жизнь наша нормализуется: «…для этого нужно время и большая работа всех нас. Время, работа и терпение».

А сколько потребуется того времени? Какая работа и кто такие все мы? Сколько времени и кому придется терпеть? Об этом Вы не сказали. Что, работа по возвращению «блудного сына» к вере во Всевышнего, за которую так активно взялись нынешние «демократы»? Но Вы ж сами возмущаетесь религиозными войнами, которые ныне ведутся в западных областях Украины. А события 28 октября 1990 года в Киеве возле Святой Софии, где священники дубасили друг друга под бока, за длинные волосы тягали, древки хоругвей обрушивали на головы «святых отцов»! Спрашивается: с какой же верой они живут? Какие чувства владеют ими? Не что иное, как чувства немыслящих существ.

Встреча первого эшелона с воинами-победителями на Белорусском вокзале в Москве. Май 1945 г.

В безверии, и еще раз – в безверии потонули многие наши люди, а потому теряют человеческую сущность. Вот об этом и надо говорить во всеуслышанье.

А могут ли обрести веру и возвратиться в нормальное человеческое состояние? Могут! Надо только открыть им глаза на истину. А это может сделать только политическая партия, руководствующаяся учением марксизма-ленинизма.

г. Новоархангельск, Кировоградская область, Украинская ССР.

Уважаемые Викторы – Розов и Кожемяко!

Ваш диалог прочитал, и хочется вас поблагодарить за такой откровенный, глубоко аналитический разговор.

После Вашего, Виктор Сергеевич, рассказа о 23-летней жизни в многонаселенной коммунальной квартире я вспомнил и свое, очень похожее. Но ведь жили дружно!

«Откуда же сегодняшняя наша озлобленность и раздражение по отношению друг к другу?» – задает вопрос В.К.

Я считаю, это проявления инстинктивного характера, которые идут от животного мира. Они были подавлены, а вот в нынешнее время поднялись. Потому что за последние годы вовсю поощряются не только невоспитанность, бескультурье, но и самое настоящее хищничество. Право доступа к общественным богатствам совершенно незаслуженно и несправедливо получили люди, которые одержимы только хватательным инстинктом.

И эти хапуги, тянущиеся к тому, что было создано в течение 70 лет Советской власти всем народом, хотят все захватить. А им государство вдруг предоставило для этого полную возможность! Разве в таких условиях может быть доброжелательное отношение людей друг к другу, как у нас было раньше?..

Чего стоит один только Ельцин, который, не будучи ни экономистом, ни обществоведом, ни умным политиком, руководствуется лишь своими личными амбициями, неся обществу большое, накопленное внутри зло. Он говорит от имени народа России, используя высшую власть в республике, а на деле создает реальную угрозу разрушения Советского Союза, развала всего и вся.

А ведь он совершил столько поступков, которые заслуживают не просто осуждения, а суда! Его поддерживают те, кто, к сожалению, не понимает этого…

г. Стерлитамак, Башкирская АССР.

Уважаемый Виктор Стефанович!

Появилась потребность вновь обратиться к Вам. Правда, ранее наши контакты (и почтовые, и телефонные) проходили в иных условиях. Дойдут ли мои раздумья до адресата на этот раз?

С двояким чувством воспринял Вашу беседу с B.C. Розовым. С одной стороны, все верно: и вопросы подняты актуальные, и освещаются они интересно. Однако, с другой стороны, собеседники ограничились констатацией некоторых явлений сегодняшней нашей жизни, а хотелось бы большего.

Так, затронув вопрос о добрых и злых людях, по Вашей просьбе B.C. Розов рассказал о некоторых хороших людях, с которыми сводила его жизнь, и вот Вы спросили: «Откуда же сегодняшняя наша озлобленность и раздражение по отношению друг к другу?» Полновесного ответа не последовало: «…не только материальные трудности», а высказанные затем замечания о телевидении и печати не прояснили причины возникновения этого явления.

Второй эпизод (с него началась беседа) в этом плане оказался более обнадеживающим. Отвечая на Ваш вопрос, B.C. Розов назвал наибольшим злом в настоящее время угрозу единству государства и в этой связи вспомнил: «…надо же признать, что за годы Советской власти все республики очень сильно двинулись вперед. И дружба была отнюдь не только показная… Когда (Гитлер. – Л.Э.) напал на нашу страну, то он столкнулся… с монолитом».

Отвлекусь: наши недруги клевещут, что монолит этот якобы был замешен на всеобщем страхе. Но это, извините, брехня! Он цементировался подлинной дружбой народов нашей страны, беззаветной преданностью партии, безоговорочной верой в правоту нашего дела. И вот теперь все это у людей отняли. Они ничему не верят, жизненный уровень катастрофически падает, беспросветное будущее – отсюда и озлобленность, раздражение!

Итак, объективно зафиксированы два состояния советского общества: в 30–40-е годы – МОНОЛИТ, а ныне – разваливающееся государство. Что же подтачивало, разрушало монолит все эти годы? Актуальнейший вопрос, что справедливо отметили и Вы: «Проблема, к которой Вы обратились, исключительно актуальна…» Отметили, но, к сожалению, перевели разговор на другую тему. А жаль…

Клеветникам надо давать во всем решительный отпор! От идеологической борьбы нам никуда не уйти, если хотим твердо стоять на позициях марксизма-ленинизма. Правда, в новых условиях, когда возникают многочисленные объединения, группировки самого разного толка, политическая работа партии в массах значительно усложняется. С одной стороны, необходимо находить пути сближения с группировками социалистической ориентации для проведения совместной работы в массах, а с другой – вести непримиримую борьбу с идейными противниками, раскрывая советским людям антинародную сущность их взглядов.

Нельзя также не учитывать, что и внешние идеологические враги не дремлют. Характерное свидетельство тому привела «Литературная Россия» (1991, № 6, стр. 4), поведавшая об антисоветской, подрывной деятельности неправительственной реакционной организации США «Фонд свободного Конгресса».

Таких тоже надо разоблачать, причем в более массовых и доступных изданиях, чем «Литературная Россия».

Упомянул о доступных изданиях, и подумалось: как же мы усложнили себе проведение идеологической работы резким подорожанием массовых изданий. При этом ссылаемся на нехватку бумаги, а в это же время чуть ли не каждый день в киосках «Союзпечати» можно увидеть все новые и новые издания, подавляющее большинство которых клевещут на нашу партию. А ведь на их публикации тоже надо реагировать, и реагировать принципиально, по-партийному.

г. Москва.

Уважаемый Виктор Кожемяко!

Написать Вам это письмо побудил меня Ваш диалог с писателем В. Розовым, опубликованный в «Правде».

Вы задаете ему вопрос: «Откуда сегодняшняя наша озлобленность и раздражение по отношению друг к другу?»

Он отвечает: «Нехватка товаров, продуктов…» А, по-моему, точнее надо сказать так: причина озлобленности людей в том, что у нас не хватает не товаров, а справедливости.

Партийный бюрократ заявляет с высокой трибуны: «У нас нет других интересов, кроме интересов страны и народа». А в жизни как? Он сам-то заботится только о себе, о своей карьере!..

Заслуженный человек во всех отношениях – ветеран войны и труда, простой труженик, который работал 40–45 лет в общественном производстве, стоит с утра до вечера в очереди за килограммом сахара или за пачкой сигарет, которые отпускаются по талонам. Если не успеешь забрать в отведенные дни, больше не отоваривается. А какому-то выскочке-молокососу, работающему в партаппарате, нужные товары и продукты завозятся автолавкой прямо во двор. Потому что он – особая персона, привилегированная каста! Кроме того, он получает до 500 рублей жалованья, а товары покупает по госценам. Потому этот партаппаратчик не чувствовал и не чувствует, что такое очередь, что такое нужда людей. А бедный пенсионер получает 90 рублей. Это с прошлого года – после повышения, а раньше получал 60 рублей в месяц. И все продукты вынужден теперь покупать по рыночным ценам. Килограмм мяса стоит 9–10 рублей, масло – 15 рублей, чай тоже ныне кооперативный – килограмм по 22 рубля. Даже есть виноградный сок (в трехлитровой банке), который стоит 46 рублей 53 копейки…

Что характерно, все эти продукты выпущены государственными предприятиями, а на продажу поступают через посредников-кооператоров! Кто же, зачем и почему дал им такую разбойничью волю? Тоже темная сделка, к тому же еще ширма для руководителя-бюрократа: отчитаться, отговариваться – мол, «в продаже все есть». Фальшивые лозунги принесла эта так называемая перестройка… Я сам коммунист, обожал идею коммунизма, но партийная бюрократия, партийный аппарат своими действиями все святое в марксизме-ленинизме ставит вверх ногами…

Один пример. Стали часто критиковать В. Колбина за кровавые события в Алма-Ате 17–18 декабря 1986 года. Да, и Колбин, и аппарат ЦК Компартии Казахстана несет ответственность перед казахским народом. Но все-таки кто же главный виновник? Первым секретарем ЦК КП Казахстана многие годы был Кунаев. Однако о нем и его ближайшем окружении молчат. Почему не писать об этом?..

Чтобы ему услужить и чтобы он, член Политбюро, получил еще одну звезду Героя Соцтруда, пошли в свое время на прямой обман и приписки. Думаете, он не знал об этом? Все знал. Но здесь была круговая порука: я – тебе, ты – мне.

Конечно, хотелось бы отмахнуться от этого 80-летнего старика. Дескать, черт с ним, что было – то было, бог судья. Но за последнее время в республиканской прессе то здесь, то там стали появляться хвалебные материалы о Кунаеве. Даже он сам стал выступать.

Цель какая? Обелить, оправдать его! А почему? Потому что те люди из партийной бюрократии, которые работали вместе с Кунаевым и натворили кому что не лень, до сих пор здравствуют. И держат в своих руках ключевые посты и в республике, и в областях, и даже в районах! Они корнями связаны с Кунаевым, и вот – хозяева в Казахстане.

К чему это ведет и к чему в конце концов приведет?.. Бюрократы, думая только о своей выгоде, подрывают страну.

Вы, может быть, возразите мне: «Теперь не те времена… Гласность и демократия… Почему мы не боремся, не отстраняем этих людей «от ключевых постов?» Но эти «гласность» и «демократия» – пока еще обман, фикция, фальшь!

Да, стало не лучше, а хуже. Раньше, скажем, в годы «застоя», критиковать бюрократа-руководителя было трудным делом. Однако если критика состоялась, тогда этого бюрократа наказывали. Снимали или хотя бы перемещали «по горизонтали». А теперь? Критикуй кого хочешь, сколько хочешь – никто тебя не услышит. И слышать не хотят! Все свалят на «демократию» и демагогию… Но страдает в конечном счете страна.

Вот так, уважаемый коллега! Это письмо Вам для размышления.

Джангалинский район Уральская область,

Казахская ССР.

Уважаемый Виктор Сергеевич!

Пишет Вам человек, относящий себя к движению «зеленых». Я Вас давно знаю по Вашим книгам и выступлениям в «Правде». Теперь прочел «Добро и зло».

«Перестройка» ввергла в хаос все наше общество

Да, сейчас нет важнее проблемы, чем сохранение нашей единой Советской страны. Скоро референдум о судьбе Союза. Живется сейчас как-то тревожно, а то и просто плохо, даже жутко.

Многое, что нам дорого, сейчас под угрозой. Понимаю, что нам нужно «обновленное союзное государство…» Но не понимаю, как могут быть «мощная наука и культура» при такой мощной «утечке мозгов» за границу. Как будет дальше развиваться обратная связь народа с номенклатурными, кадровыми работниками? Как предотвратить безудержную эксплуатацию природы? Как накормить и одеть народ? Как предотвратить бесконтрольность, саботаж? Как создать безъядерные зоны, гарантирующие безопасность? Как сполна раскрыть потенциал общественной деятельности народа, его энтузиазм, соборность в своем Отечестве?

Особый вопрос – земля, которая стонет под «самостийными» действиями министерств и ведомств. Лучшие земли – русский чернозем, дающий сортовую пшеницу, – застраиваются АЭС, химзаводами, затопляется гигантскими водохранилищами. Загрязнение почвы, рек, атмосферы происходит ценой здоровья людей…

И все-таки я – за СССР! Надо объединяться, а не разъединяться. И в процессе объединения необходимо внедрять народовластие, утверждать справедливость.

Мы, Ростовская инициативная группа защиты русских черноземов, организовавшись при Ростовском областном музее краеведения, написали. 30 октября 1989 года письмо М.С. Горбачеву, в котором обращали внимание на плачевное состояние лучших почв страны, на недопустимость строительства Ростовской АЭС в центре лучших каштановых и черноземных почв, предложили идею создания Статуса русских черноземов. Но долгожданного ответа по существу не последовало (в уведомлении говорилось, что передано в секретариат Верховного Совета СССР). Это наводит на грустные размышления.

А ведь надо бы сплотиться всему народу вокруг русского чернозема, который дороже золота, угля и нефти, вокруг его сельскохозяйственных регионов и районов, включающих Молдавию, Украину, часть РСФСР до Красноярска. Дать сельскохозяйственным землям статус наибольшего благоприятствования в аграрном направлении. Создать в этом регионе всенародную заботу о земле, полную культуру народовластия, основа которого – общественно-депутатский контроль, широкая общественная деятельность.

Статус черноземов должен включать также районы каштановых плодородных почв Нечерноземья, другие районы и регионы, где развито сельское хозяйство. Проект закона о Статусе русских черноземов 30 января 1991 г. отправлен в Верховный Совет СССР (так сказать, снизу). Люди обсудят, дополнят его (если напечатают). Статус черноземов включает заботу о природе, людях на всей территории СССР. Союз должен крепиться и снизу, самими людьми, нашей прогрессивной, природоохранной общественностью! Пусть эта земля, защищенная в войнах и в мирные дни, будет нашей живой памятью и живым щитом, не позволит разбрестись по «отдельным княжествам»!

Сейчас самое время колокольного звона нашей соборности: Отечество в опасности! Речь идет о сохранении Союза ССР с подлинным народовластием. Его непременно надо сохранить!

г. Ростов-на-Дону.

Через полтора месяца, в марте 1991-го, вопрос о сохранении Советского Союза будет вынесен на всенародный референдум. И хотя большинство выскажется за то, чтобы СССР жил, предатели во власти сделают все для уничтожения нашего большого общего дома. Это станет величайшей трагедией для миллионов советских людей, в том числе для Виктора Сергеевича Розова…

Вслед за августом 1991-го будет октябрь 1993-го.

О том, как отнесся Виктор Сергеевич Розов к расстрелу Верховного Совета, главное я уже сказал. Добавлю некоторые подробности.

Он предчувствовал ту трагедию. Время от времени мы говорили с ним по телефону, и я ощущал, в каком внутреннем напряжении находится он все эти месяцы после свержения Советской власти и уничтожения Союза. Внимательно следил за событиями. С горечью говорил о приватизации, ваучерах, о «шоковой терапии».

– Сколько нищих стало! Надо писать обо всем этом, а у меня сил нет. Болен… Хорошо, что вы пишете. Читаю «Правду»…

21 августа 1993 года ему исполнилось 80 лет, и я позвонил, чтобы поздравить.

– Как вы себя чувствуете, Виктор Сергеевич?

– Плохо… Боюсь, что прольется большая кровь. Если что-то напечатаете от меня, пусть будет прямо сказано в адрес властителей: нельзя допускать крови!

Я это в «Правде» напечатал.

Но «братья интеллигенты» вокруг пели совсем другую песню.

Недавно его сын Сергей рассказал мне, как все произошло на знаменитой встрече Ельцина с «творческой интеллигенцией» в Бетховенском зале. Розова позвали туда, однако слова не дали. А он чуть не задохнулся от всего, что здесь услышал, чуть сознание не потерял. И, выйдя из этого помещения, сказал, что такого холуяжа не было никогда – ни при Сталине, ни при Хрущеве, ни при Брежневе…

Вдохновили «творцы» палача. Кровь все-таки пролилась. Большего страдания, как признается мне потом Виктор Сергеевич, не пережил он за всю свою жизнь.

Страдание было не только от прозвучавших залпов. Он видел: на глазах все больше меняются люди. Страшно меняются. У многих вдруг стали отрастать звериные когти и хищные клыки. Что же далее будет с людьми и родной страной, которой насильственно навязана эта ядовитая среда обитания – безжалостный, беспощадный, ненасытный в алчности капитализм?

В декабре, на исходе трагического 1993-го, Виктор Сергеевич позвонил мне и попросил приехать к нему: «Написалось у меня что-то для «Правды».

Статья под названием «Мутанты» оказалась короткая, но, когда я ее тут же прочел, она пронзила меня. Такое же впечатление, появившись в газете, произвела на читателей. Об этом говорил мне Валентин Григорьевич Распутин, с которым в те дни я готовил большую беседу. Говорил и приехавший из Парижа писатель Владимир Максимов, к которому я тоже пришел побеседовать для «Правды». Попав в эмиграцию из-за серьезного конфликта с Советской властью, он теперь со страниц коммунистической газеты (в других не печатали) буквально проклинал ельцинский режим и всех, кто его поддерживал.

А Виктору Сергеевичу он просил передать огромный привет. И вот на что обратил я внимание. Сам Владимир Емельянович писал хлестко, резко. Казалось бы, куда резче, нежели Розов. Однако именно его статью «Мутанты» он размножил на ксероксе, чтобы везти эти пачки для распространения среди русских в Париже. Значит, слово Виктора Розова, не такое уж вроде бы броское внешне, обладает какой-то особо действенной внутренней силой?

Да, да, это так. Ведь и в следующей нашей беседе, опубликованной в январе 1994-го, Виктор Сергеевич ни к каким особо эффектным фразам вроде бы не прибегал. Он говорил, как всегда, просто, но настолько искренне, прочувствованно, что на читателей это действовало неотразимо. И – опять масса откликов!

Откликнулись, впрочем, не только единомышленники. Прореагировали и те самые мутанты, о которых он написал. Взвился, например, в «Московской правде» журналист Лев Колодный, чью злобную статью, как наиболее характерную, я счел нужным полностью здесь воспроизвести. Прочтете и увидите, сколько же оскорбительно неправедной ненависти излил на голову благороднейшего Виктора Сергеевича ее автор.

А кто он сам? В советское время – известный журналист газеты МГК КПСС. Известный в основном публикациями о памятных местах и знаменитых людях Москвы. Примерно за год-полтора до августа 91-го произошел у меня с ним такой эпизод. Начавшееся наступление на все советское привело кое-кого в «демократической» журналистской среде к идее изменить дату праздничного Дня печати. Зачем отмечать 5 мая – день рождения «Правды»? Пусть будет 13 января – день выхода петровских «Ведомостей».

Тогда-то, будучи редактором «Правды» по отделу прессы и публицистики, решил я расспросить, все ли коллеги в других изданиях эту идею поддерживают. Позвонил и Колодному. О, как горячо воспротивился Лев Ефимович намерению переменить день профессионального праздника! И сколько лестных, громких слов услышал я от него по адресу «Правды»! Понятно, исход «перестроечного» противостояния окончательно еще не был ясен, поэтому осторожный Колодный с полной откровенностью заявлять о себе не спешил (немало их было, таких «осторожных»: до поры до времени).

Зато как теперь обрушился на старого писателя – в том числе и за то, что связался с «Правдой». Уже одно это, по мнению Колодного, непростительно: хуже некуда. Вот вам и кульбит мутанта.

Вскоре у меня будет еще одна возможность убедиться, каков он по сути своей, Лев Ефимович. Получилось так, что в начале 80-х, совершенно случайно, обнаружил он рукопись шолоховского «Тихого Дона». Одни считали, что она утеряна навсегда, другие утверждали, будто бы ее никогда и не было: как же, ведь Шолохов – «плагиатчик», сам этой великой эпопеи он не писал…

Расстрел Белого дома. Трагедия октября 1993-го

И вот, еще при жизни писателя, Колодный находит рукопись. Какое благородное дело совершил бы он, как облегчил бы последние дни жизни оклеветанного классика, если бы тогда же публично заявил о находке!

Но… Колодный начинает длительную игру. С единственной целью: побольше выгадать лично для себя, побольше выторговать, получить за находку.

Отвратительная история, о которой рассказал я потом на страницах «Правды» в статье «Приватизаторы Шолохова» (ее и комментарий к ней B.C. Розова вы прочтете в этой книге).

Так вот, примечательная деталь. Шесть лет спустя после того, как Колодный публично расплевался с «Правдой», Розовым и со мной, он выпускает книгу «Как я нашел «Тихий Дон» и дарит мне ее. Знаете, какую сделал надпись? Лестную и намекающую: «Виктору Кожемяко, которого я давно уважаю. А он меня – нет… Л. Колодный. 11 апреля 2000 г.»

Но, поскольку хвалебной статьи о книге от меня не последовало, а на презентации ее в Доме журналиста я задал Льву Ефимовичу весьма неприятный для него вопрос, он, вместо ответа, закричал, что я работаю… «в гнусной газете»! Забыв, что и коммунист Шолохов полвека был корреспондентом этой газеты, что многие свои художественные страницы он тоже впервые печатал именно здесь…

Вот такой человек ударил по Розову в «Московской правде».

Многочисленные отклики у меня, к сожалению, не сохранились. Могу привести здесь лишь несколько. Ну и письмо театрального критика Бориса Поюровского, которое «Московская правда» все-таки опубликовала тогда.

А я понимал: главное сейчас – не в оценке Виктора Розова как драматурга (к этой теме мы обратимся позже). Главное – в его отношении к нынешней власти и к советскому прошлому. Будь он в этом смысле на позициях Колодного, тот его и как писателя превознес бы. Да вот позиции-то у них оказались противоположными, а раз так…

Огонь по Дому Советов стал во многом символическим. Потому что огонь по Советам – по советской истории, советским героям, советской культуре – уже несколько лет к тому времени велся из тысяч орудий в прессе и по телевидению. И этому посвящена была моя статья «Унять бы демонов в душе» – мой ответ Льву Колодному, моя защита Виктора Розова.

Хотя, как вы знаете, огонь по Советам из тысяч орудий продолжается и до сих пор…

МУТАНТЫ

Прочел в газете о том, что в Москве-реке и в Яузе появились рыбы-мутанты – одни с глазами на животе, другие покрыты чуть ли не черепашьими панцирями, у третьих – крокодильи зубы, у четвертых – рога. Говорят, этих уродов показывали по телевидению, – я не видел. Появились они в результате загрязнения, отравления воды. Употреблять в пищу этих рыб нельзя, можно сильно отравиться, а то и сразу умереть.

На мой взгляд, то же происходит у нас и со многими людьми. Причина одна и та же – изменение среды обитания. Но кто же сливает ядовитые нечистоты в поток нашего общественного развития? Безусловно, носители новой идеологии. Ну назовем это сменой ориентиров человеческих ценностей. Я не жалуюсь. Я не ругаюсь. Я стараюсь понять, почему, вследствие каких причин люди становятся мутантами. Вчера он был весьма тонким, отважным и доброжелательным журналистом, а сегодня я вижу через телевизор, как у него от злобы вылезают глаза из орбит и вот-вот они окажутся у него действительно на шее или лысине. Читаю статью какой-нибудь политизированной женщины – и испытываю чувство ужаса от летящей в меня слюны, пропитанной ядом ненависти. Слушаю оратора – и сознание мое раздваивается: этот оратор одарен Богом, всем своим творчеством он пробуждал в людях самые лучшие чувства, но вот теперь на трибуне будто в него вселился сам сатана – призывает к жестокости, к насилию, к избиению, вижу его хищные кованые клыки.

Мутанты взрослые, мутанты и дети, которым в сознание внедряется: «А я выиграл миллион». И дети идут воровать или заниматься проституцией. Да, да, вся эта мутация – от смены понятий о человеческом достоинстве, даже о самой человеческой сущности.

Сейчас усиленно пробуждается животное начало в человеке. Это декларируется с самого верха, утверждается всеми видами и средствами воздействия на человека – воздействия умственного и психического. В очень старой русской комедии есть такие строки:

Собственно, это стало лозунгом нашего времени. Подмена высших ценностей жизни низменными – главная беда. Она-то и порождает мутантов.

Я уж не говорю о наиболее ярких их представителях: бывших вождях разного разбора – коммунистических, ставших вдруг «демократами». Это самая ядовитая порода мутантов, это люди, просто потерявшие человеческое обличье, они могут проводить вивисекцию не только над одним человеком – над миллионами сразу. Мутант объявит «шоковую терапию» – и люди гибнут или, так же как рыбы, вынуждены приспосабливаться, и у них отрастают клыки и звериные когти.

Мне могут сказать: а раньше разве не было таких же тварей? Были! Но в неизмеримо меньших масштабах. В прежние времена щука и была щукой, крокодил – крокодилом, удав – удавом. А сейчас? Думаешь, это пескарь, а взял в руки – оказывается, гадюка. Начал разговор с самим осетром – ай-ай, беги! Это, оказывается, акула!

Мутанты прививают мне бездуховность, внедряют в меня вещизм, ненасытность, безжалостность, беспощадность к ближнему, если тебе это выгодно. Разбогатеть! Вот главный лозунг времени. И, как у зверей, – выживает сильнейший.

Нет, не это мне внушали с детства! «Витька, вон идет нищий, сбегай, подай хлеб», – говорила мама, которая также говаривала: «Я люблю готовить, но голову сломала – из чего»…

Не это я вычитал из великих и добрых книг гениев человечества!

Не этому меня учили учителя!

Не на этом была основана наша крепкая дружба в юности!

Не такие люди меня окружали и все зрелые годы!

Бедность – плохо, бедность – беда, но бездуховность – страшнее. Она – родная сестра страшной идеи «все дозволено».

Мысли, которые я сейчас высказываю, давным-давно и глубоко разработаны лучшими умами человечества. Я не говорю ничего нового, я их только повторяю, но их именно и надо повторять неустанно. Забвение истины – путь в дебри, в джунгли. Особенно страшно, когда интеллигенция мутирует, когда она, которая веками стояла на стороне униженных и оскорбленных, была поборницей добра и милосердия, вдруг, оскалившись, начинает вопить о мщении, о безжалостности, об уничтожении «врага». Кровь, пролитая при расстреле Дома Советов, навеки запятнала их пиджаки, фраки и мундиры. Слезы матерей, отцов, жен, детей по убитым и покалеченным выступают белой солью на их упитанных лицах.

Они не испугались, даже не вздрогнули, когда настоящий фашизм показал свое лицо 3–4 октября на Краснопресненской набережной…

На мой взгляд, роль интеллигенции (особенно в нашей стране) должна сводиться к критике ошибочных поступков правительства всех уровней. Власти предержащие должны знать, что они находятся денно и нощно под мощными прожекторами общественности, особенно творческой интеллигенции как «чувствилища своего времени».

Закончу тем, с чего начал: изменилась среда обитания, породившая нынче не только уголовников разных уровней и мастей, но и людей-мутантов. Как выжить в этой новой среде и не потерять человеческий облик – дело каждого в отдельности. Просвещенных указаний на этот счет нет. Но быть человеком все же лучше, чем скотом.

Изменить же среду обитания могут только сами люди. Каким способом? Будем надеяться на новых избранников народа – тех, кто составил нашу Думу. Только не путем кровопролития! Только без гражданской войны!

СЕЮТСЯ ЗУБЫ ДРАКОНА

Пьесы замечательного драматурга Виктора Розова известны не только у нас в стране, но и в мире. Однако за последнее время гораздо большее внимание писателя привлекает жутковатый политический театр абсурда, который разыгрывается вокруг, а особенно – начальные результаты этого драматического, даже трагического действа для большинства россиян. Человек незаурядного жизненного опыта – прошлым летом ему исполнилось 80 лет – и обостренной совести, высокого гражданского чувства (достаточно сказать, что во время Великой Отечественной добровольцем ушел на фронт и был тяжело ранен), этот человек никогда не кривит душой, потому его мысли о происходящем в стране заслуживают, думается, особого внимания.

Виктор Кожемяко. Виктор Сергеевич, мне хотелось бы начать с самого задевающего и острого, по-моему, что связано за последнее время в общественном сознании с вашим именем. После встречи творческой интеллигенции с российским президентом в Бетховенском зале весной прошлого года вы окрестили ее крылатым словом «холуяж». Сразу после президентского указа от 21 сентября, перечеркнувшего Конституцию, сказали в «Правде» о своем предчувствии крови. А когда эта кровь пролилась, когда был расстрелян «Белый дом» и в «Независимой газете» появилось жестокое обращение к президенту собрания «демократической общественности Москвы» с призывом уничтожить в России всяческую оппозицию и как можно беспощаднее расправиться с участниками октябрьского сопротивления, вы опубликовали в той же «Независимой газете» свое письмо Ельцину, воззвав к разуму и милосердию. Причем авторов коллективного обращения нелицеприятно назвали людьми злобными, мстительными и трусливыми, а их призывы – антихристианскими, бесчеловечными, сатанинскими. Задолго до этого предупреждали: самое страшное – диктатура. Между тем интеллигенция, кажется, оправдывает и поддерживает новую Конституцию, способствующую по сути установлению режима единоличной власти. Что же, выходит, вы сами, всемирно известный писатель и деятель культуры, ставите себя в оппозицию к нынешней творческой «элите»?

Виктор Розов. Я нахожусь в оппозиции лишь к определенной части интеллигенции, которая, на мой взгляд, не понимает того, что происходит, и поддерживает силы разрушения, методы насилия. Против этих я выступаю решительно. Но, право, среди интеллигенции немало людей, которые понимают ситуацию правильно, которые протестуют против жуткого эксперимента над великим народом, протестуют против насилия. Достаточно назвать хотя бы имена Станислава Говорухина, Юрия Власова, Никиты Михалкова, постоянного автора «Правды» профессора Сергея Кара-Мурзы. Или вот недавно я прочитал интересную статью Бориса Можаева, который поддерживает мою мысль, что земля не может находиться ни в чьей частной собственности. Впрочем, это мысль не моя, а Толстого. Я мог бы назвать много представителей интеллигенции, чьи позиции разделяю. Да простите, что вроде получается, как бы гречневая каша сама себя хвалит, но ко мне подходят люди где-нибудь в магазине, на рынке, в театре и говорят, что они поддерживают мои выступления.

Виктор Розов предчуствовал эту трагедию. Он находился в напряжении все эти месяцы после свержения Советской власти и уничтожения Союза. Внимательно следил за событиями. С горечью говорил о приватизации, ваучерах, о «шоковой терапии»

Нет, не могу сказать, будто вся наша интеллигенция сошла с ума. Я думаю худо только о тех, кто призывает к насилию. Это не такой уж большой слой интеллигенции. Но он очень крикливый, и ему отводится очень много места на телевидении, в газетах, и они верещат, они трещат, и эти треск и верещание производят, очевидно, свое впечатление. Но напрасно власти считают, что голос этой части интеллигенции есть голос народа. Думаю, в том должны были убедить наших правителей и итоги выборов…

В.К. Кстати, я хотел спросить, какое впечатление произвели на вас итоги выборов в Федеральное собрание?

В.Р. Выборы-то особенно ярко и показали, что не эта верещащая часть интеллигенции реально воздействует на людей. Да люди и сами просто видят жизнь как она есть, и они не хотят согласиться, что должны жить такой жизнью. Они спрашивают: за что? Почему на нас обрушилось такое несчастье? Вот ведь что в первую очередь показали эти выборы. Не было бы Жириновского – все эти голоса получил бы кто-то другой, только не пропрезидентский и проправительственный «Выбор России». У меня такое впечатление, что еще больше голосов получила бы тогда партия коммунистов. И это не потому, что при коммунистах всем хорошо жилось, а потому, что не жилось так плохо, как сейчас.

Недавно я путешествовал по разным странам – посетил Грецию, Египет, Израиль, Турцию… и Одессу, которая теперь тоже чужая страна. Так вот, в Израиле, в одной газете, которая называется «Неделя» и издается на русском языке, я прочел статью, очень сильную статью, остро критикующую сегодняшнее состояние нашего общества и политику нашего правительства. И там, в статье, встретил такую мысль: зло побеждено в нашей стране еще большим злом. Вы понимаете? Даже они там это говорят. Да, та насильственная капитализация на американский манер, которая у нас проводится, она неорганична для нашей страны, она не может быть для нас реальностью так же, как не стал реальностью коммунизм. Но если коммунизм – это мечта о всеобщем благе, то развитой капитализм американского типа – это совсем не идеал. Коммунизм мог быть мечтой, идеалом для миллионов людей, а капитализм, несущий беду многим, идеалом и мечтой для них ну никак быть не может.

В.К. Интересная мысль. Полностью согласен с вами, Виктор Сергеевич…

В.Р. Я вижу: сейчас у общества, у государства нет идеи. Оно сейчас животное, наше общество. Весь смысл лишь в том, чтобы питаться. И еще – обогащаться, обогащаться любым способом. А высокой идеи, идеала у наших сегодняшних правителей нет. Это самое ужасное. Отсюда и распад государства. Я уже не раз говорил, что этот распад переживаю страшно, как самое большое несчастье. Не только как русский человек переживаю. Вот я ехал недавно по Украине и думал: боже мой, я еду по чужой стране… Сжалось сердце: а ведь это моя Украина! Я не захватчиком был в ней – это моя Родина, которую я защищал во время Великой Отечественной войны. Это моя Родина, как и весь Советский Союз – и Кавказ, и Средняя Азия, где я бывал не раз и где мне было прекрасно, где у меня много хороших, добрых друзей.

В.К. А что, по-вашему, случилось с той частью ультрарадикальной нашей интеллигенции, которая, кажется, напрочь забыла о жизни народа, об интересах народа, в верности которым всегда вроде бы громогласно присягала? Да и носителем духовности в России интеллигенция претендовала быть. Что же сейчас с ней происходит?

В.Р. А вы ее спросите. Спросите тех яростных защитников насильственных методов внедрения капитализма в нашей стране. Что их побуждает к этому? То ли им грезится, что в перспективе мы станем Америкой… Но мы же станем в лучшем случае банановой республикой! К этому все идет. Много сил есть, очень много целенаправленных сил, которые хотят сделать из нашей страны государство второго, а еще лучше – третьего сорта. Сил извне и сил изнутри. Сейчас сеются зубы дракона, и будут всходы.

В.К. Очень больно все это переживать… А тут еще один за другим уходят из жизни крупнейшие корифеи российской культуры – Козловский, Наталия Сац, Елена Гоголева. Будто огромные культурные пласты отпадают. Да и вообще с культурой у нас сегодня неблагополучно и крайне тревожно. Иван Семенович Козловский сетовал в интервью незадолго до смерти: словно ветром уносимая, распадается духовная сущность России. Что вы думаете по этому поводу?

В.Р. Недавно я вам же вручил статью для «Правды» (она напечатана 5 января), в которой написал: произошла перемена ориентации ценностей. Это самое главное. И вот внедряется в сознание, что вся наша великая культура – ничто. Не только русская, а шире – та, которая была до революции и потом при Советской власти, в Советском Союзе, то есть все союзные республики я сюда включаю, называя ее нашей отечественной культурой. Думаю, все это делается сознательно, вытравливается именно самая сущность нашей культуры – духовность, которая создала великих творцов: Мусоргского и Достоевского, Толстого и Чайковского, Пушкина и Рахманинова. А на такой бездуховности, которую сейчас внедряют, не может взрасти ничего хорошего.

В.К. Вы со своим творчеством в моем представлении – неотъемлемая часть советской культуры. Понятие советской культуры как вы расцениваете?

В.Р. Знаете, я расцениваю это так. Когда объявили метод социалистического реализма в приказном порядке, никто не понимал, что это такое, и никто не писал по методу социалистического реализма. Это была такая, я бы сказал, неудачная и преждевременная формулировка. Потому что литературное течение обозначают тогда, когда оно сильно развилось или когда оно кончается. Были в истории классицизм, романтизм, натурализм, когда течения эти широко себя показали. А тут литература и культура в целом как бы заранее объявили себя социалистическим реализмом… Однако теперь, когда целый исторический период нашего общества позади, мы, думается, вправе говорить о культуре эпохи Советской власти – со всеми ее недостатками, но и с достоинствами.

Литература, может быть, менее богата была, чем другие виды искусства, хотя и в ней есть очень яркие имена. Причем всем республикам есть чем гордиться. Вспомните: киргиз Чингиз Айтматов, калмык Давид Кугультинов, аварец Расул Гамзатов, абхаз Фазиль Искандер… Широчайшей популяризации в стране и в мире советских литераторов, пишущих на национальных языках, много способствовали русские переводчики: они давали огромную аудиторию чтения, признание массового читателя.

Я не говорю уже о советском театре, о балете, в частности, над которым позволяли себе иногда иронически посмеиваться: дескать, тут мы впереди планеты всей. Но что же, так ведь и было: Марина Семенова, Уланова, Лепешинская, Плисецкая, Максимова с Васильевым… Звезды-то какие! Первой величины. А опера скольких дала? Тот же Иван Семенович Козловский, Лемешев, Михайлов, Держинская, Обухова – потрясающая певица была. Ой, да разве всех переберешь, сколько их было – изумительных артистов мирового масштаба.

В.К. В общем, было, было кое-что. Нельзя сказать, что советская культура – это пустое место.

В.Р. Были очень хорошие спектакли, огромное количество. При всех своих мучительных родах, но такой великолепный, блистательный, тончайший спектакль, как «Дни Турбинных» в МХАТе, вышел ведь при Советской власти. Сколько режиссеров появилось замечательных! Товстоногов, Ефремов, Эфрос… Все яркие и все разные. Можно ли об этом забывать?

В.К. Виктор Сергеевич, в свое время вы написали прекрасную пьесу «Вечно живые», и по ней кинорежиссер Михаил Калатозов поставил столь же прекрасный фильм «Летят журавли», который триумфально обошел весь мир. Скажите, а мог бы быть создан, на ваш взгляд, такой фильм в теперешние дни?

В.Р. Мне трудно сказать. Говорят, сейчас тоже создаются хорошие фильмы. Увы, их мало показывают. Совсем не показывают. И это очень печально, потому что для широкого зрителя отечественное кино как бы перестает существовать.

В.К. Выдающийся кинорежиссер Георгий Данелия в недавнем интервью «Российской газете» сказал, что, несмотря на наличие цензуры в нашем советском прошлом, реализовать свой талант тогда было проще, нежели теперь. Повальная коммерциализация губит искусство. Вот слова Данелии: продюсер дает деньги, и его вкус, его прихоть – закон. По старой пословице: кто платит, тот и музыку заказывает. Государство же как бы бросило художников. Что вы об этом думаете?

В.Р. Многих настоящих художников в нашем обществе постигла сейчас, по-моему, некоторая растерянность, и они пишут, творят очень мало. Отчего у них эта растерянность? Может быть, еще и оттого, что те ценности, в которые они были влюблены и которые в той или иной форме воспевали, нынче кажутся некстати?

Но идеалы были, и культура великая была, что там говорить. Это авторы некоторых появившихся за последнее время мемуаров да чересчур ретивые публицисты все наше прошлое взахлеб порочат, как бы мстя ему. Напоминает мне это басню Крылова, в которой осел лягает копытом умирающего льва. Тоже ведь очень горько! Мне совершенно непонятно, когда люди, получившие звания народных артистов Советского Союза, Государственные и Ленинские премии, снискавшие признание при Советской власти, клянут теперь эту самую власть, которая их родила, воспитала, дала дорогу в жизнь. Клянут решительно за все. Это уж такая бессовестность, такое паскудство!

Они говорят, что, дескать, сами всего добились. Не сами! Талант – дар Божий, а условия, в которых он развивался, тоже ведь кое-что значат. Иметь возможность, скажем, окончить театральную, музыкальную или балетную школу, чтобы твой талант, отграненный, имел широкое всенародное, а то и всемирное признание. И это все дала тебе она, Советская власть! Так что погоди клясть ее, наоборот – перекрестись и скажи спасибо. Да, ужасного было много, но тебе-то выпал счастливый билет…

В.К. Увы, талант на поверку может оказаться безнравственным.

В.Р. Верно. Это, я бы сказал, все равно что ругать отца, который тебя воспитал, кормил, поил, но отец пил. И вот ты, ставши всенародно и всемирно признанным, начинаешь кричать на весь свет: отец мой – пьяница! У меня в свое время был разговор со знаменитым Сартром – в начале 60-х годов в Париже. Я как раз прочел тогда его книгу автобиографическую, где он, между прочим, написал: «Я родился, когда мой отец, к счастью, уже умер». И я сказал ему: «Как вы могли написать такое – «к счастью»? По-моему, это ужасно безнравственно». Позволил себе откровенно сказать это великому писателю и философу, потому что безнравственная его фраза меня потрясла. Не могу принять подобное и в устах отечественных культуртрегеров, поливающих отца-мать грязью.

В.К. А вот еще одна больная тема, связанная с сегодняшним состоянием нашей культуры. «Правда» недавно опубликовала заметку «Оставьте России хотя бы голос Марины». Речь о талантливейшей молодой певице, выпускнице Московской консерватории Марине Ивановой – бриллианте чистой воды. Не оскудела земля русская самородками! Но… радость знакомства с новым ярким дарованием была омрачена известием о том, что в ближайшие два с половиной года россияне не смогут услышать Марину. Оказывается, вскоре после окончания консерватории она стала победительницей конкурса оперных певцов в Германии – и ей тут же предложили работать в одном из немецких театров. И сколько фактов подобных сегодня!

Фильм «Летят журавли», снятый в 1957 году Михаилом Калатозовым по пьесе Виктора Розова «Вечно живые», стал классикой мирового кино

В.Р. Да, к величайшему сожалению, продолжается и даже усиливается утечка не только умов, но и талантов. Это серьезная угроза для будущего Родины как процветающего государства – отъезд больших ученых и больших талантов. Это ведет к оскудению, которое может обернуться для страны духовной немочью. Таково горькое, обидное порождение времени, очень грозный и зловещий симптом для перспективы государства, которое не может дома достойно обустроить своих талантливых детей, бросая их по существу на произвол судьбы.

В.К. Вы умудренный годами, жизненным опытом человек, многое пережили и повидали на своем веку. Как, по-вашему, сможет ли все-таки Россия спасти, вернуть свою духовность и культуру? Или мы обречены навсегда распрощаться с этим бесценным достоянием?

В.Р. Знаете, у меня, кроме надежды, мало на чем основанной, ничего нет. И, как ни больно сознавать, в последнее время все больше появляется неверие в свою собственную надежду. Никогда, замечу, такого не было в моей жизни.

В.К. С чем же это связано, Виктор Сергеевич?

В.Р. Это связано с изменением нашей среды обитания.

В.К. А когда началось?

В.Р. Пожалуй, впервые особенно остро я ощутил, что надежда моя гаснет, где-то уже с полгода назад, а после расстрела Дома Советов я совсем испугался, что погибнет наша страна, раз ее вожди прибегают к таким методам, когда люди в центре Москвы расстреливают других людей. Понимаете, я боюсь, я не хочу никакой гражданской войны, никакого насилия и вместе с тем не вижу мирных путей нашего возвращения к исконным духовным ценностям. Образовался какой-то тупик.

Я уже сказал, что недавно объехал несколько стран. И что же там сохранилось? Сохранился Парфенон в Афинах, сохранились египетские пирамиды и сфинксы, сохранились в Иерусалиме святыни религиозные. То есть все, что связано с великими идеями. Скажем, Парфенон – это храм в честь древнегреческой богини Афины. Она миф, так ведь? Но что этот миф создал! Все искусство Древней Греции, Древнего Рима. Все искусство Возрождения в конце концов, да и многие другие духовные ценности, можно сказать, мифом вдохновлялись. Я вспоминаю Пушкина: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман».

Люди, воздвигавшие пирамиды, верили, что те, кому эти памятники посвящаются, будут вечно живы. А вот разбойничающие сейчас в нашем государстве думают, что жизнь, которой они живут, есть единственная жизнь. Однако их ведь ждет, как говорят все религии (все!), еще и загробная жизнь! И она будет определяться по жизни, прожитой здесь, на земле.

А они думают, что живут вот в этой жизни, – и им абсолютно все можно делать. Типичное, о чем я уже писал и говорил, «все дозволено». Они, по-моему, и церковь поддержали только для удобства правления своего. На самом же деле, убежден, не верят в Бога. Если бы верили, не творили бы такое.

В.К. Значит, оптимизма у вас поуменьшилось, Виктор Сергеевич?

В.Р. Да, к сожалению. Поскольку я вижу, что творится вокруг. А под конец хотел бы поделиться через вашу газету одним своим очень глубоким огорчением самого последнего времени. Дело в том, что начало работы Государственной думы и всего Федерального собрания я представлял себе так: депутаты встанут и почтят минутой молчания память безвинно погибших при защите своего предшественника – Верховного Совета. Должно было встать на колени все правительство и поклясться устами любого из своих членов, что никогда ничего подобного не повторится. Произошла же национальная катастрофа, свершилось великое народное бедствие! Нет, не встали, не поклялись… А ведь они должны знать и все время обязательно помнить, что возникли они на человеческой крови!

ВЗВИЛСЯ ЛЕВ КОЛОДНЫЙ. КОГО ХВАЛИТ ГРЕЧНЕВАЯ КАША

С Виктором Розовым, известным драматургом, я бы никогда полемизировать не стал по проблемам драматургии, не будучи причастным к миру театра, имея к нему отношение только как зритель. Но патриарх советской русской драматургии в последнее время активно занялся публицистикой, пишет статьи и дает интервью, находящие выход, в частности, на страницах газеты «Правда».

Последняя такая публикация состоялась во второй половине января. Под названием «Сеются зубы дракона» Виктор Сергеевич дал интервью сотруднику газеты «Правда», тезке Виктору Кожемяко, со своей стороны сопроводившему эту беседу изрядной долей ностальгии по недавним временам, когда коммунизм был государственной идеологией, а родная «Правда» ее главным рупором, а также большой дозой лести по адресу драматурга. Его он величает «замечательным», известным «не только у нас в стране, но и в мире». Чуть ниже этих слов, показавшихся интервьюеру недостаточными, Виктор Сергеевич представляется «всемирно известным писателем и деятелем культуры».

Если Виктор Розов – всемирно известный драматург, то кто же тогда Вильям Шекспир? Может быть, они – одного поля ягоды? Неужели пьесам Виктора Сергеевича суждена такая же участь и поколениям зрителей предстоит на спектаклях, поставленных режиссерами будущего, страдать, любить, плакать и смеяться, духовно очищаясь и обогащаясь? Не уверен.

Поспорить же хочу не с драматургом, а публицистом Розовым, потому что стал замечать его как автора на страницах даже такой очаровательной газеты, как «Завтра», а это всего-навсего поменявшая название закрытая погромная газета «День», в одном из последних номеров доказывающая в статье, заполнившей целую страницу, что события в начале октября, бой у Белого дома, спровоцировали… евреи, члены некой военизированной организации «Бейтар», а стреляли с крыш снайперы, подготовленные израильским «Моссадом», бывшие наши граждане с двойным гражданством России и Израиля, то есть все те же евреи. На страницах этой же газеты Виктор Розов напечатал свои мемуары о друзьях, многие из которых были евреями… Не перевернулись ли они после такой публикации в гробах?!

И вот вслед за публикацией в «Завтра» возникает новая, в «Правде», где «всемирно известный» драматург предстает в ряду с теми, кто выступает против политики нынешнего президента, «протестует против насилия». Кто же эти протестанты, смельчаки, бросающие перчатку Борису Николаевичу?

«Достаточно назвать хотя бы имена Станислава Говорухина, Юрия Власова, Никиты Михалкова, постоянного автора «Правды» профессора Сергея Кара-Мурзы», – говорит Розов.

Да, такой вот список, такая, как говаривали в прошлом, обойма имен, закладываемая ныне не в один пулемет, строчащий в сторону Кремля.

С двумя названными в этом списке авторами статей мне приходилось полемизировать. Теперь вот захотелось ответить и драматургу, занявшемуся политикой, начавшему борьбу с властью. Места для Розова редакции не жалеют, такого интеллектуала из московской элиты в рядах правой оппозиции пока что не было. Он высказывается и о социалистическом реализме, и о советской культуре, в частности, близкой ему драматургии:

«Были очень хорошие спектакли, огромное количество. При всех мучительных родах, но такой великолепный, блистательный, тончайший спектакль, как «Дни Турбиных» в МХАТе, вышел ведь при Советской власти. Сколько режиссеров появилось замечательных! Товстоногов, Ефремов, Эфрос… Все яркие и все разные. Можно ли об этом забывать?»

Действительно, режиссеры были замечательные и все разные. А вот то, что их стригли под одну гребенку, что закрывали их театры, арестовывали, убивали режиссеров и лучших артистов, что драматургов отправляли в лагеря для трудового перевоспитания, и о многом другом, когда заходит речь о недавнем прошлом драматургии и театра, разве можно умалчивать? Неужели театральная Москва успела забыть унижения Эфроса, не имевшего своего театра, пребывавшего в роли второго режиссера Театра на Малой Бронной, куда ходили на его спектакли? Разве не Ефремову приходилось крутиться и изворачиваться, по пятнадцать раз устраивать просмотры для всевозможных комиссий, ставить спектакли, где той же самой «Советской власти» ему удавалось показывать дулю в кармане? Ну, а уж про «Дни Турбиных» вспоминать даже неприлично, пытаясь доказать наличие неких добродетелей у покойной власти.

Разве не автора этих самых «Дней» родная Виктору Розову власть лишила права быть драматургом при жизни? Разве не он, начиная с 1925 года, не имел возможности у себя на родине публиковаться? Разве не его пьесы, отрепетированные на сцене Художественного театра, снимались с треском с репертуара, не о пьесах ли Булгакова все та же мерзкая (особенно при Сталине) «Правда» публиковала разносные статьи?

Ну, а если по прихоти Иосифа Виссарионовича, по какой-то неразгаданной мистической причине «Дни Турбиных» появлялись строго дозированными на подмостках МХАТа, а сам гениальный вождь восемнадцать раз приезжал, как гласит легенда, лицезреть блистательную игру Аллы Тарасовой (которая в «Днях Турбинных» не играла! – В.К.), то что же об этом вспоминать, что же об этом-то тосковать, лить слезы?.. Понять Виктора Розова можно. Его драматургия недолговечна, свое время она не пережила, умерла вместе с ним, вряд ли сегодня какой-нибудь режиссер решится ставить спектакли даже по самым лучшим его пьесам, да и пойдет ли публика смотреть на переживания его героев? А произошло это по той причине, что даже очень талантливые авторы в прошлом, и Розов в их числе, вынуждены были в бочку меда непременно добавлять ложку коммунистического дегтя. Нахлебались все этого пойла предостаточно, никто больше не хочет.

Не оставляет без внимания наш драматург-публицист и святая святых – метод социалистического реализма, вполне справедливо ставит знак равенства между ним и таким понятием, как «советская культура», отвечая на вопрос корреспондента: «Понятие советской культуры как вы расцениваете?». А расценивает вот так:

«Когда объявили метод социалистического реализма в приказном порядке, никто не понимал, что это такое, и никто не писал по методу социалистического реализма. Это была такая, я бы сказал, неудачная и преждевременная формулировка. Потому что литературное течение обозначают тогда, когда оно сильно развилось или когда оно кончается. Были в истории классицизм, романтизм, натурализм, когда течения эти широко себя показали. А тут литература и культура в целом как бы заранее объявили себя социалистическим реализмом… Однако теперь, когда целый исторический период жизни нашего общества позади, мы, думается, вправе говорить о культуре эпохи Советской власти – со всеми ее недостатками и достоинствами».

Первая постановка «Дней Турбиных» Михаила Булгакова во МХАТе. 1926 г.

Да, конечно, никто у Виктора Сергеевича не отнимает права говорить и писать о культуре недавнего прошлого, которую он в меру своих сил и таланта, в меру своей способности приспосабливаться к обстоятельствам (цензуре, идеологии, генеральной линии партии на том или ином этапе и т. д.) продвигал вперед своими пьесами. Но и у меня есть сегодня возможность полемизировать с ним, даже когда он выступает на страницах «Правды», чье слово считалось законом. (Как известно из ее истории, одному товарищу, чью фамилию исказил правдинский корреспондент в своем очерке, даже пришлось пойти в паспортный стол и исправить возникшее разночтение, потому что опровержений ошибок орган ЦК ВКП(б) не признавал.)

А поспорить необходимо: разве можно спокойно читать о том, что у метода социалистического реализма были какие-то достоинства? Разве не этим методом, как дубиной, тараном, крушилось и ломалось творчество замечательных писателей, да и сама жизнь их переставала чего-то стоить, если они объявлялись противниками соцреализма, чуждыми его духу? Прежде чем писателей объявляли врагами народа и отправляли на Лубянку, далее – везде, в лагеря по всему пространству, где царила «Советская власть», их отлучали от церкви, от метода «социалистического реализма». Надо ли сегодня приводить примеры для доказательства этой аксиомы? Разве дело в том, что этот самый злосчастный метод, придуманный на Старой площади в недрах отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), позднее обоснованный Максимом Горьким и тьмой литературоведов, выслуживавшихся перед все той же партией и ее идеологами, появился ПРЕЖДЕВРЕМЕННО? Что поспешили его обозначить в 1932 году? Не придумали бы тогда, придумали бы чуть позже или чуть раньше, потому что не могли не придумать, потому что так называемая «политика партии в области литературы» существовала со времен появления всем памятной статьи Ильича о партийной организации и партийной литературе, а случилось это событие аж 13 ноября 1905 года, в годы первой русской революции. А в результате последующих революций русская литература, как и Россия и ее народ, понесла непоправимый урон, произошло бегство большей части писателей за рубеж: Бунин, Андреев, Зайцев, Бальмонт, Куприн, Шмелев, Ремизов, сбежал, не выдержав унижений, Максим Горький… А если возвращались, то умирать, чтобы покончить с собой, как Марина Цветаева, или писать романы, такие лживые, как «Хлеб» Алексея Толстого, статьи «Если враг не сдается, его уничтожают», какие стал сочинять толкователь и пропагандист нового метода Горький.

Можно ли вообще видеть какие-то достоинства в пороке, во лжи? Но метод соцреализма – в сути своей именно порочен, потому что он предполагает наличие в реализме (бочке меда) коммунистическую ложь (ложку дегтя). Иначе метода – нет! Не было этой лжи у Андрея Платонова, ему и писать не давали, Сталин обозвал его заочно «сволочью», ну а очно травили его сталинские клевреты. Все это факты уже, можно сказать, старые, общеизвестные, но почему-то Виктором Розовым, перешедшим двумя ногами на позиции партийности, оказались вдруг забытыми. Потому и приходится напоминать о них. (Потому и появился в «Иркутской истории» рядом с нормальными героями образ шагающего в коммунизм экскаватора – согласно методу.)

Но все рассуждения корреспондента и драматурга относительно советской культуры, соцреализма не самое существенное в интервью в «Правде». Там плач стоит, и рыдают Кожемяко и Розов по материям еще более возвышенным: по коммунистическим идеалам, по социалистическому образу жизни, когда Виктору Сергеевичу дышалось легко и свободно. Розов убежден, что новый экономический строй, с такими мучениями утверждающийся в России, зло еще большее, чем социализм.

Цитирую. «…Да, та насильственная капитализация на американский манер, которая у нас проводится, она неорганична для нашей страны, она не может быть для нас реальностью, как не стал реальностью коммунизм. Но если коммунизм – это мечта о всеобщем благе, то развитой капитализм американского типа – это совсем не идеал. Коммунизм мог быть мечтой, идеалом для миллионов людей, а капитализм, несущий беду многим, идеалом и мечтой ну никак для них быть не может».

На эту эскападу корреспондент «Правды» немедленно реагирует:

«Интересная мысль. Полностью согласен с вами, Виктор Сергеевич…»

С чем и хотелось бы поздравить маститого мэтра, нашел достойных союзничков! Нашел-таки идеал, о чем и спешит порадовать современников, которые при виде драматурга где-нибудь в магазине, на рынке, в театре подходят к нему и говорят, что они поддерживают его выступления в печати последнего времени. Действительно, как не подойти запросто на рынке или в магазине к живому Шекспиру, к «всемирно известному» современнику и не пожать ему руку, не солидаризироваться. Почувствовав, что перебрал, Виктор Сергеевич извиняется: «Да простите, что вроде получается, как бы гречневая каша сама себя хвалит». Не беспокойтесь, Виктор Сергеевич. Сами себя вы не особенно хвалите, вы человек достаточно скромный, на экране телевизора не мелькали особенно.

В роли гречневой каши хвалите вы такую заразу, как коммунистические «идеалы», кажущиеся сегодня вам невинной мечтой. Поэтому и хочется мне вашу правдинскую похлебку, вашу гречневую кашу, извините меня за грубость, спустить в унитаз, смыть холодной водой. Виктор Сергеевич, вы же прожили на земле 80 лет, неужели в вашем возрасте полагаете, что какие-то самые лучшие мечты, став целью государственной политики, могут принести народу благо, особенно такая мечта, как коммунизм? Разве вы продолжаете верить в такую мечту, когда где-то какие-то граждане работают по способности? Когда сидит папаша и то землю попашет, то стихи начинает писать лесенкой, как мечталось Маяковскому? Социальная мечта изначально нереальна. Чем больше попыток ее реализовать, тем она отдаленнее, тем ближе пахнет кровь у носа тех, кто засучив рукава берется за претворение мечты такого свойства в жизнь.