9. Как браконьерствуют в тундре

Вой снова раздался, проклятый вой. Зверюга явно не желала вступать в честную драку: тащилась где-то рядом, не приближаясь, – и выла, выла, выла… Как по расписанию: десять минут антракт, затем вновь получасовое отделение бесконечного концерта.

Сержант машинально прибавил шагу. Машинально включил датчик биообъектов. Он все сейчас делал машинально – словно машина, работающая на последних каплях горючего или на издыхающей батарее.

НЗ закончился. Силы закончились тоже. С обеденного привала (обед состоял из последней четвертинки последнего брикетика) Багиров себя поднял при помощи стимулирующей инъекции из аптечки. Знал, что потом станет еще хуже, но иначе не мог подняться и пойти…

«Потом» наступило. И стало еще хуже.

К тому времени, когда вой неожиданно оборвался на самой высокой ноте, Баг почти бежал – этакий марш-бросок в никуда, в бесконечность. Или ему казалось, что бежал… В последние часы ему многое казалось. То мерещилось, что он почти добрался до гор, что бредет в их прохладной тени, то казалось, что цепочка заснеженных вершин по-прежнему остается на горизонте, далекая и недосягаемая…

Воздух с хрипом вырывался из глотки Багирова. Постепенно шаги становились все тяжелее и тяжелее, запредельная усталость брала свое… И настырная зверюга тоже получит свое, когда он упадет и не сможет больше сделать ни шагу.

Давно стемнело, пришла здешняя фальшивая, ненастоящая ночь, позволяющая кое-как разглядеть путь под ногами. Сержант не останавливался, знал, – с ночного привала ему не подняться. Или он сдохнет, или дошагает-таки до гор.

Горы превратились в какую-то абстрактную цель, поддерживавшую волю к движению. В пряник, маячивший на горизонте. А вой проклятой твари постегивал сзади, будто хлыст. Спроси кто-нибудь: чем тебе помогут и как тебя спасут эти самые горы? – Баг не сумел бы ответить. Но никто не спрашивал. И он шагал к горам.

Про дым и про людей он уже не вспоминал, вычеркнул их из мыслей. Хотя приблизился к тем местам, где стоило ожидать встречи с человеком, запалившим костер. Или с людьми. Но искать их уже не хотелось. Места тут суровые, и люди наверняка тоже, – когда не в силах постоять за себя, лучше бы с ними не встречаться…

Неожиданно ноги подкосились, и сержант с размаху упал на колени. Застыл, запрокинув голову к темному, неприветливому небо, больше напоминающему каменный потолок какого-то склепа. Он провел так целую вечность, жадно глотая ртом воздух.

С сержантом Абдуллой Багировым приключилось озарение. Пришла в голову блестящая и гениальная догадка, объяснявшая всё. Не все загадки мироздания, конечно же, но самые насущные: и туман, и лежащие за туманом гиблые места, и чудовищных зверей, по тем местам разгуливающих, и перемещения в пространстве, никакими законами физики не допускаемые…

Все очень просто. Он, сержант Багиров, ранен в бою за Печору. И лежит сейчас в госпитале, отходя после операционного наркоза. А после него, Баг знал не понаслышке, какая только бредятина ни мерещится…

Медленным движением он отстегнул флягу, хлебнул, но воду не выпил, – сполоснул пересохший рот и выплюнул. Ведь это только кажется, что хочется пить. Все вокруг – сплошная иллюзия, порождения бредящего мозга… Надо лечь на мягкий зеленый мох, закрыть глаза и ничего не делать. Откроешь – и увидишь белые стены госпиталя.

Вой раздался, казалось, над самым ухом. Словно тварь подошла вплотную и выла, нависнув над плечом. Багиров не обернулся, чтобы проверить. И не включил датчик. Иллюзия… Это тоже иллюзия.

А потом он, пошатываясь, встал на ноги. Вскинул неподъемный, словно ртутью налитый автомат, обернулся. Быть сожранным собственной иллюзией? Нет уж, в другой жизни.

Позади никого не оказалось. Ни над плечом, ни в отдалении. Багиров развернулся и неторопливо направился к горам. Первые шаги дались тяжело. Тело словно свинцом налилось, но постепенно движения становились все более плавными – сержант зашагал вперед, словно спортсмен, у которого неожиданно открылось второе дыхание. Или двадцать второе… В любом случае – последнее.

Сколько времени он шел? Сам не знал… На часы смотреть не хотелось. Как робот, Багиров делал шаг за шагом по иллюзорной равнине, медленно приближаясь к своей иллюзорной цели.

Потом он споткнулся, да так, что едва не упал. Посмотрел вниз – тупо, механически… Камень! Никак вышел из болот… Он активизировал ненадолго «ночной глаз», огляделся. Неподалеку виднелись несколько валунов, сбившихся вокруг высокого каменного обломка, как овцы вокруг пастуха. Хоть какая-то защита, потому что в минуту просветления Багиров понял: до гор в один переход ему не дойти. Особенно с тащившейся по пятам тварью.

Надо остановиться, изобразить полную отключку, подманить тем самым зверюгу – и принять бой. Иллюзорная она или нет, не важно. Надо убить ее. И съесть. Других вариантов нет.

Возможно, то была игра в поддавки с самим собой. Возможно, мозг так обосновывал нежелание и неспособность тела двигаться дальше… Но сержанту в тот миг показалось, что принятое решение единственно верное.

Он добрел до камней. Да уж, укрытие – курам на смех, но все-таки… Меньше возможных направлений атаки. Баг шагнул внутрь импровизированного укрепления. И остановился… Что-то не так… Он поднял щиток шлема и тут же опустил. Но успел вдохнуть порцию густой вони, до того значительно ослабленной фильтрами. Включил «ночной глаз», присмотрелся к странной растительности под ногами – нитевидной, не похожей ни на что, растущее здесь и виденное ранее.

Нагнулся, поднял – так и есть, какая к шайтану растительность, клок самой натуральной шерсти… Ненароком он влетел в логово твари, наверняка той самой, не шляются же они тут стаями, тут одной бы прокормиться. Или, если взглянуть с другой стороны, тварь пригнала его к своему логову…

Теперь встреча с невидимым преследователем неизбежна, сомнений нет. Вопрос лишь в одном: бить зверя в его логове? Или на подходах к нему? Валуны дают лишнюю защиту, но очень уж не хочется сидеть в этакой вони.

Предчувствие близкой схватки сработало не хуже инъекции стимулятора. Усталость не ушла совсем, не исчезла, – но отступила, затаилась где-то рядом.

Он вышел из камней, отошел на два десятка шагов в сторону, приглядывая подходящую для засады позицию… А потом неожиданно – и одновременно ожидаемо – у сержанта возникло странное чувство. Словами его выразить трудно, но те, кто ходил в бой и в разведку, с ним хорошо знакомы… Такое ощущение возникает, когда тебя выследили и взяли на прицел, когда снайпер положил палец на спуск… Некий не регистрируемый приборами импульс, передающийся от охотника к дичи.

Багиров вскинул автомат, готовый полоснуть очередью в любую сторону. А затем… затем ему захотелось с досадой хлопнуть себя по лбу, да мешал шлем. Датчик! Он совсем позабыл про датчик и не включал его во время трех последних «концертов»…

Короткое движение подбородка, датчик включился – и тут же зашелся тревожным сигналом. Тварь была рядом, гораздо ближе ста метров. И весила гораздо больше пятидесяти килограммов.

Пеленг поступил секундой позже. Хитрая зверюга не утратила осторожность и сейчас – приближалась под прикрытием, оставляя скопление валунов между собой и сержантом. Он немедленно двинулся назад и влево, увеличивая дистанцию и сектор обстрела. Ну наконец-то сейчас все закончится, так или иначе…

И тут случилось непредвиденное. Земля неожиданно ушла у Бага из-под ног. Он рухнул, успев в короткий миг падения подумать об очередном землетрясении…

Но нет, рухнул он просто-напросто в глубокую яму, хотя только что, разглядывая окрестности, никаких ям не заметил.

Удар был страшным. Шлем треснулся обо что-то, выдержал, но биодатчик вырубился. Багирову показалось, что и он сам вырубился тоже, но без сознания пробыл недолго, секунду или две… От падения ныло и болело все тело, но вроде жив пока, и то ладно…

Автомат? Рефлекс сработал безупречно – первым делом оружие, потом все остальное. «Абакан» лежал рядом, справа… Отлично. Тварь пока никак себя не проявляет – не воет, не пытается обрушиться сверху, но, если попытается, получит своё…

Теперь – понять, что произошло. Ям тут никаких не было, однако же в яму он сверзился… Значит, не простая это яма.

Он снял перчатку, провел вокруг левой рукой – земля, рыхлая и слегка влажная. Пальцы двинулись дальше и уперлись в стену, тоже земляную. Но земля была здесь твердой, холодившей пальцы. Мерзлота…

Звезды – лишь самые яркие – тускло мерцали над головой, стиснутые кругом почти правильной формы. Верхнюю часть склонов Багиров смог разглядеть, низ ямы – и самого сержанта – покрывал густой мрак. Но склоны – там, где было видно, – оказались вертикальными, словно по отвесу выровненными.

Одно из двух: или это колодец, не пойми зачем выкопанный в изобилующей влагой местности, а затем пересохший, или ловушка.

Вариант с колодцем Багиров отмел, как бредовый. Значит – западня, ловчая яма. Выкопанная, разумеется, не для поимки одиноко шатающихся по тундре сержантов… Ловушку насторожили на тварь, – очевидно, не так давно, иначе мерзлота успела бы оттаять, и во время вчерашнего землетрясения ничем не укрепленные земляные стены от толчков осыпались бы… Рисковые люди ее соорудили, между прочим, – у самого логова, с опасностью, что зверюга в любой момент может возвратиться…

Но, если это ловушка, должно быть тут кое-что еще… Падения с такой высоты недостаточно, чтобы прикончить тварь – едва ли она уступает живучестью Багирову. И удержать добычу надолго невозможно – высота метра три, не больше, стены в верхней части наверняка рыхлые… Выберется.

Он переложил автомат в левую руку, пошарил справа – так и есть, нечто твердое, длинное, тянущееся вверх… Кол! Вкопан не по центру – значит, не единственный здесь. Из чего их сладили, вот вопрос, если из здешних деревьев карандаш толковый и то не выстрогать.

Но из чего-то колья все же сделали, и если бы Багиров падал не вдоль стеночки, а чуть правее – как раз и угодил бы на эту хреновину. Броник спас бы от участи бабочки, наколотой на булавку, но заполучить перелом можно было легко и просто…

«Однако в результате все сложилось очень даже удачно, – подумал Багиров. – Тварь, если все-таки решится сигануть сверху, схлопочет разом по полной программе: сначала попадет под пули, затем напорется на колья».

Он ошибался. Сложилось все очень даже неудачно – и он понял это, когда попытался пошевелиться, сменить свое положение на дне ямы. Правая нога откликнулась таким взрывом боли, что Багиров чуть не взвыл на манер своего противника, но кое-как сдержался… Перелом? Если так, то все, отгулял свое сержант по неведомым местам. Отходил и отбегал. Даже поползать не получится, потому что со сломанной ногой из ямы не выбраться…

Осторожно, стараясь не тревожить ногу, он приподнялся на локте, дотянулся до аптечки, включил ее – экономить энергию теперь ни к чему.

Кибердиагност подтвердил мрачные подозрения: свой перелом сержант заполучил-таки. Закрытый, что немного радовало. Зато с обильным внутренним кровотечением. С кровотечением, впрочем, электронный доктор тут же справился, активизировав один из самозатягивающихся жгутов, загодя вшитых в рукава и штанины. Рекомендации были просты: сохранять полный покой и как можно быстрее приступать к лечению в условиях стационара.

Он бы послушно сохранял полный покой… Зачем суетиться: могилка уже готова, рано или поздно землетрясение обрушит оттаявшие стены – и лежи себе спокойно до самого Страшного суда…

Слово покой происходит от покойника? Или все же наоборот?

Не важно… Потому что покой нам только снится и бой еще не закончен. На то, что противник ушел, оставив его умирать в яме, сержант не рассчитывал. Никто не станет преследовать дичь вторые сутки подряд, чтобы в самом финале охоты отказаться за здорово живешь от своей законной добычи.

Раз так – надо драться, пока жив.

Он пробежался пальцами по сенсорным клавишам аптечки. Кибердоктор бурно запротестовал против самоубийственного, по его мнению, лечения – и был немедленно заблокирован. А теперь укольчик, совсем не больно, будто комарик укусит…

В кровь рванулся адский коктейль из стимулятора и ударной дозы анестетика. Стимулятор даже теоретически нельзя принимать в таком состоянии – надо отлежаться пару-тройку дней после первого приема. Иначе слабое сердце может не выдержать, а здоровое быстро подсядет… Но зачем покойникам здоровое сердце?

Подействовало почти мгновенно. Усталость ушла, боль не ощущалась даже в сломанной ноге. Можно драться.

В мозгу тоже здорово посвежело, и Багиров сообразил одну простую вещь, до того не приходившую в голову. Дернул подбородком – так и есть, ДБО спокойненько заработал, он сам нечаянно отключил датчик при падении, только и всего.

Тварь была здесь. Кто бы сомневался…

Пеленг постоянно менялся, и вскоре сержант понял: тварь кругами бродит вокруг ямы, не останавливаясь. Круги постепенно сжимались, но очень медленно, напасть сразу же тварь не решалась… Осторожничает, зараза.

Пришла неприятная мысль: может, это просто стервятник? Падальщик, не нападающий на живых и хорошо отличающий их по запаху от мертвых?

Тогда последнего боя не будет. Обидно. А могилкой станет желудок мерзкого не пойми кого. Еще обидней.

Он лежал и ждал. Ничего не происходило. Тварь приблизилась к яме на полтора десятка метров и перестала сжимать круги. Но двигалась по-прежнему безостановочно. Интересно, она когда-нибудь отдыхает?

Едва Багиров озадачился этой мыслью – все и произошло. Звуков бега или прыжка он не услышал, лишь коротко пискнул датчик – и сверху, с края ямы, на сержанта установились три громадных желтых глаза, каждый размером с доброе блюдце. Огромные светящиеся глаза, внутри каждого из которых плавало темное пятнышко, – крошечный зрачок… Два глаза на одном уровне, а третий выше. Фары какие-то, а не глаза.

Мозг еще недоумевал: не бывает таких глаз у топчущих землю тварей, – а тело само делало привычную работу. «Абакан» загрохотал длинной очередью. Звуки выстрелов отражались от стен ямы, накладывались друг на друга, резонировали, – и казались оттого оглушительными. Но все равно не смогли перекрыть крик твари. Не прежний вой, тварь именно закричала, – голосом, не похожим ни на что, ранее слышанное сержантом.

Казалось, что крик и стрельба длятся долго, очень долго… На деле все заняло около трех секунд. Крик смолк. Почти сразу же смолк автомат. Чудовищные глаза исчезли с края ямы.

Тишина, зловещая тишина… лишь гул от выстрелов стоял в ушах. Привычными движениями сержант сменил магазин, дослал патрон в ствол. Вскинул автомат, но на краю ямы никого и ничего видно не было.

Датчик засвидетельствовал – объект рядом, в семи или восьми метрах, не движется.

Издыхает? Или тварь отступила и готовится к новой попытке? Багиров был уверен, что большая часть пуль попала в цель. Но понятия не имел о живучести этой цели.

Долго ломать голову не пришлось. Снова раздался давешний вой, но звучавший несколько иначе, словно бы наполненный тоской и болью. Но в любом случае издыхающий зверь не смог бы драть глотку с такой силой…

Багиров лежал, готовый открыть огонь в любой момент. Лежал и вглядывался в края звездного круга, лишь изредка контролируя обстановку по датчику…

Вой смолк – как-то неожиданно, без непременной финальной рулады. Зато стал слышен другой странный звук. Негромкий, шуршащий. Сержант почувствовал его скорее телом, чем ушами. Словно кто-то большой и длинный полз, извиваясь всем туловищем, ломая и сминая карликовые деревца.

Багирову отчего-то представился здоровенный удав, хотя в тундре даже захудалого ужика днем с огнем не сыскать. Однако что гадать, если есть биодатчик…

Но оказалось, что биодатчик банальным образом сошел с ума. Сбрендил. Свихнулся. Съехал с катушек. Или с микросхем.

Трехглазую тварь он больше не видел. По крайней мере, никак ее присутствие не фиксировал. А то, что фиксировал, никакому истолкованию не поддавалось.

Живые объекты были повсюду, по крайней мере повсюду в окрестностях ямы. Двигались бессистемно и хаотично, исчезали, появлялись снова, меняли свои размеры… Хуже того, пара объектов копошилась в яме рядом с Багировым – если поверить сбрендившему прибору, разумеется. Сержант не поверил, решив полагаться исключительно на слух и зрение.

Шуршание приближалось, становилось все громче… А потом на краю ямы показался силуэт… Темнело что-то небольшое, непонятное… Багиров удержался от новой очереди. Кто бы там ни был, пусть высунется как следует. Треть оставшихся патронов он уже извел, стрелять надо наверняка.

Еще один небольшой силуэт образовался на краю, и еще, и еще… Сержант не понимал ничего. Но затем вроде бы разглядел, что силуэты растут, слегка увеличиваются в диаметре… Он врубил «ночной глаз», не раздумывая.

И увидел то, что никак не рассчитывал увидеть. Не наверху – здесь, в яме. С десяток непонятных длинных отростков – они перевесились через край ловушки и, неторопливо удлиняясь, опускались все ниже и ниже. Наверху, у оснований, отростки были толщиной с предплечье взрослого мужчины, а на концах истончались, сходили на нет.

Непонятные конечности упруго извивались, двигались во все стороны… Явно намеревались нащупать сержанта.

На краю ямы появлялись новые и новые отростки, тоже стремились вниз.

Щупальца, решил Багиров, хотя ничего общего с конечностями осьминогов или кальмаров извивающиеся пришельцы не имели. Скорее уж отдаленно напоминали земляных червей-переростков – тоже состояли из кольчатых сегментов.

Багиров замер, не зная, что предпринять. Перестрелять всю эту ораву – патронов не хватит… Но если наверху одно существо, если отростки тянутся от его тела…

Нет, рискованно… Тело может быть и в метре от ямы, и в десяти…

Тут кончик щупальца-отростка – тонкий, на вид не очень опасный – натолкнулся на один из кольев. Захлестнул, обвил тремя витками, – и сломал толстый кол, как спичку.

Багиров решился, понял, что точно так же может сломаться его шея, и бронежилет не спасет.

Сдернул с пояса ручную гранату – последнюю, осколочно-фугасную. Взрыватель был заранее ввинчен, всем уставам вопреки. Он выдернул чеку, но не спешил с броском, удерживая пальцем предохранительный рычаг.

Вспомнил ни к селу ни к городу, как несколько лет назад браконьерничал с ребятами на Кольском, на речке Печенге, – швыряли в воду такие же гранаты, иногда даже всплывало что-нибудь съедобное. Эх, сюда бы ящик тех гранат да взвод тех ребят…

Наконец он дождался момента, когда в движущейся мешанине отростков образовался подходящий просвет – и аккуратненько подкинул гранату по крутой параболической траектории, тщательно рассчитанной.

Граната упала, где и планировалось, – метрах в пяти от края ямы, с той стороны, откуда лезли щупальца. И рванула, как полагается.

Осколки Багирова не зацепили, да и не могли зацепить, но большие и малые комки земли в яму падали обильно. И не только земли… На щиток шлема плюхнулось что-то мерзкое, слизистое, полужидкое, – и тут же растеклось, закрыв обзор. Воняло так, что фильтры оказались бессильны, а запах, стоявший в логове трехглазой твари, мог теперь показаться изысканным ароматом.

Когда Багиров кое-как протер щиток, ни единого отростка в яме не осталось… Все закончилось? Похоже, да. Датчик, временно реабилитированный, никого живого в округе не отметил.

…Рассвет он встретил в той же позе. Не спал – организм шагнул за ту грань, когда потребность в сне исчезает. Случается такое, когда не за горами вечный сон.

Действие инъекции закончилось. Болела сломанная нога, болело все. Есть не хотелось. Ничего не хотелось. Он лежал и тупо следил за часами. Секундная стрелка отмотала тридцать кругов, Баг протянул руку к автомату, прислоненному к стене ямы, – сил поднять оружие не оставалось. Дернул спуск. Грохнул одиночный выстрел, пуля чиркнула по земляному откосу и улетела в небеса. А сержант снова начал старательно отсчитывать круги секундной стрелки – на минутную и часовую он специально не смотрел, чтобы осталось хоть какое-то занятие…

Все чаще появлялась мысль – не тратить патроны на бессмысленную пальбу, а засунуть дуло в рот и дотянуться до спуска. Потому что стреляй в воздух, не стреляй – никто не придет. Незачем здешним охотникам рисковать, проверяя такие ловушки, – ни шкурой, ни мясом съедобным не разживешься, только вонью надышишься…

В ушах звенело все сильнее, и шаги Багиров не расслышал. Услышал сразу голос – надтреснутый, дребезжащий, с нерусским странным акцентом.

– Эй, человек в земле… – прозвучало сверху. – Давно здесь сидишь?

Сержант попытался ответить, не получилось, и тут же услышал другой вопрос:

– Стрелять не будешь сейчас, да?

Он размял спекшиеся губы и со второй попытки хрипло выговорил:

– Не буду стрелять… Ни в коем случае…

Часть вторая

Тундра не любит слабых