Австралиец вновь обрел свой апломб. С хорошо начищенным медным браслетом, подтянутый, тщательно причесанный, с живым взглядом, он уселся в кресле и закурил сигарету.
      - Ничего, - признался Малко.
      Фил Скотт молча затянулся, глядя за окно, где внезапно пошел сильный ливень. Это были последние порывы муссона.
      "Кэти-билдинг" высился в конце Орчард-роуд, подавляя своей коричневой массой старый серенький кинотеатр, специализирующийся на показе подделок под фильмы с Дракулой, Здание принадлежало вездесущей компании "Шау бразерс". Фил Скотт арендовал здесь два небольших кабинета. В первом восседала секретарша-малайка с тяжелой грудью и густыми черными волосами до пояса. По тому, как Фил Скотт поглядывал на нее, было ясно, что она не только печатает на машинке. Кабинет казался какой-то декорацией, словно здесь не совершалось никаких серьезных дел. Повсюду лежала пыль, почти не видно было каких-либо деловых бумаг. Никто не звонил. Секретарша принесла чай.
      Фил Скотт снова стал нервничать. Он без конца поворачивал у себя на запястье медный браслет.
      - Вы пытались найти папашу Лима? - спросил он.
      Малко рассказал ему о своей встрече с Маргарет. Австралиец сухо рассмеялся.
      - Маргарет - это настоящая машина для штамповки денег! Она думает только о деньгах. Об этом можно лишь пожалеть: у нее неплохие бедра, добавил он в духе своей обычной галантности. - Но она рассказывала вам басни. Тонг Лим находится в Сингапуре, - закончил он уверенно.
      Малко посмотрел в окно на огромный рейд с сотнями судов вдали, на горделивые небоскребы, поднявшиеся на Шентон-вэй, на суету Китайского квартала. Сингапур был городом, где легко спрятаться и откуда можно незаметно улизнуть. Каждый день десятки джонок спускались по реке Сингапур в сторону гавани. Практически никто их не контролировал. На первый взгляд, Сингапур казался городом без тайн, небольшой чистенькой диктатурой, где можно пить воду из крана, где чиновники невероятно честны и где смерть оказывается результатом только несчастных случаев, а не уголовных преступлений. Оазис чистоты и пуританства на продажном Дальнем Востоке. Маоизм без Мао.
      Но существование таких людей, как Фил Скотт, обнажало трещину в этом чудесном фасаде. Ли Куан Ю покрыл остров лишь тонким глянцем пуританства.
      Господин Лим, видимо, был частицей этой невидимой жизни, о которой Малко начинал догадываться.
      - Откуда вы знаете, что Тонг Лим в Сингапуре? - спросил он.
      Фил Скотт усмехнулся.
      - Можете поверить мне на слово.
      - Где же он?
      - Не будьте наивны! Есть вещи, которые не афишируют. Это можно узнать. Но потребуются деньги.
      Фил Скотт раздавил окурок в пепельнице.
      - На кого вы работаете? Ваш трюк с журналистом - это липа. Вы не похожи на писаку. Я не хотел бы совершить оплошность и оказаться разрезанным на мелкие кусочки. У этих китайцев развитое чувство солидарности.
      - Я не желаю Лиму ничего плохого, - ответил Малко. - Я хотел бы только с ним поговорить. Он пытался недавно вступить в контакт с некоторыми моими знакомыми.
      - С Кэноном?
      - Допустим, - сказал Малко. - Допустим, что это Джон Кэнон.
      - Мне не очень нравятся такие истории, - заметил австралиец. - Когда имеешь дело с сингапурцами, то надо смотреть, куда ставишь ногу. Два года назад ваши дружки попытались заслать своего человека в местные спецслужбы. Это не понравилось. Парня вычислили и посадили в каталажку. Чтобы вызволить его, потребовалось три миллиона долларов. А они не захотели заплатить мне и трех тысяч...
      - Не будьте таким пессимистом, - сказал Малко.
      Хотя ни один из них не назвал ЦРУ, они хорошо знали, о чем идет речь. Малко пытался оценить Фила Скотта. Австралиец мог ничего не знать, а быть лишь мифоманом, стремящимся удержаться на плаву, подзаработать немного долларов для удовлетворения своих страстей.
      Постучала секретарша, и в двери показалась ее внушительная грудь.
      - Сэр, вас хотел бы видеть господин Лоо.
      Фил Скотт взглянул на огромные наручные "Сейко" со множеством циферблатов и стрелок, призванных указывать все на свете - вплоть до приливов и отливов. Он сказал:
      - У меня есть кое-какие дела с этим типом. Беседа может затянуться. Потом я отправлюсь в Джакарту. Но я займусь вашей проблемой. Только мне нужна гарантия. Что-то около 50 тысяч долларов.
      - Это большая сумма, - заметил Малко.
      - Сингапурских долларов, - поспешил уточнить Фил Скотт. - Вы мне дадите половину в виде аванса. Никто не поможет вам в деле с Лимом, кроме меня. Индийцы захотели бы вам помочь, но они ничего не знают. Китайцы знают, но не захотят. У меня же есть связи.
      - Посмотрим, - сказал Малко. - Во всяком случае, сейчас я могу вам дать не больше 10 тысяч долларов.
      Австралиец сделал вид, что колеблется, но затем с улыбкой согласился.
      - А вы скряга. О'кей! Если вы хотите, чтобы я взялся за дело, отнесите деньжата Сани. Купюрами по 100 долларов. Она каждый день до пяти часов бывает в бассейне отеля "Мандарин".
      Он поднялся. Пересекая второй кабинет, Малко увидел плохо одетого худощавого китайца, сидевшего на стуле.
      Это был странный мир - темный, загадочный. Он почувствовал ту Азию, которую знал. Ему пришлось подождать в просторном холле здания, украшенном огромной бронзовой скульптурой. На улице шел тропический ливень, затемняя небо, но не освежая атмосферу.
      Малко достал из своего атташе-кейса карту Сингапура и посмотрел, где находится Пунгол. Он захотел проверить одну догадку, которая не давала ему покоя. Через десять минут он ехал по Серангун-роуд за рулем своего "датсуна".
      Здесь город был еще похож на прежний Сингапур. Множество мелких лавочек, товары, разложенные прямо на тротуаре, трехколесные велоколяски, оседланные старыми высохшими китайцами, рестораны на открытом воздухе. Малко спрашивал себя, не связана ли смерть Тана Убина с исчезновением Тонга Лима. И каким образом?
      Челюсть защелкнулась с грозным клацаньем. Большая птица была мгновенно проглочена. Малко подавил в себе вспышку ужаса. Он едва уловил момент, когда пасть открылась и захлопнулась. Крокодил, который только что поймал птицу, едва повернув шею, стал снова неподвижен. Его сосед приблизился, и пасть первого открылась, обнажив нёбо без языка, неровный ряд зубов, острых, как бритвы. Полузакрыв глаза, аллигатор ждал.
      Рядом с Малко молодой китаец, швырнувший птицу в ров, разразился веселым и жестоким смехом.
      - Бросить еще одну, сэр? Он очень быстрый. Ну, как?
      - Нет, спасибо, - сказал Малко. Он сунул пару купюр в руку китайца, который отошел в сторону. Автобус с японцами только что отъехал от крокодиловой фермы, и Малко остался один.
      Солнце поджаривало десяток крокодилов, сгрудившихся в бетонной яме размером четыре на четыре метра, частично заполненной водой. Животные были набиты здесь, как сардины, большинство с открытой пастью, и все, казалось, дремали. У одного из них половина морды была откушена. Ни один не превышал в длину полутора метров. Ферма состояла из полудюжины таких ям и цеха, где предварительно обрабатывали кожу. Она находилась возле Пунгола, там, где нашли растерзанное тело Тана Убина.
      Легко было свалиться в яму, ибо стенка не превышала одного метра. Теперь, когда крокодилы вновь стали неподвижны, уже не чувствовалось опасности, и оттого атмосфера казалась еще более зловещей. Словно и не было этой птицы. Китаец с деньгами в руках посматривал на Малко. Он, видимо, был совершенно лишен какой-либо чувствительности. Малко вдруг представил себе, что с человеком могло бы произойти то же самое. Если свалиться в ров, то смерть наступит через несколько секунд. Это было бы все равно, что попасть в дробильную машину. Он повернулся к китайцу, скрывая свое отвращение.
      - Здесь никогда не было несчастных случаев?
      - Никогда, сэр.
      Видя, что долларов больше не получить, китаец направился в сторону дубильного цеха.
      Малко вышел с фермы и сел в свою машину. Зона, где нашли тело журналиста, начиналась здесь. Вдоль узкой дороги тянулись редкие джунгли, чередуясь с языками болота, переходящего в рисовое поле.
      Малко приблизился к краю болота, проехал сотню метров и вышел из машины. Его поразила одна вещь. Берег был крутым, без травы. Крокодил не мог ждать на поверхности воды, ибо здесь было слишком глубоко. Пока он взбирался бы на берег, Тан Убин наверняка заметил бы его...
      Трогаясь с места, Малко увидел, что китаец с крокодиловой фермы вышел на дорогу и наблюдает за ним. Он доехал до рисового поля, где крестьянин сажал рис.
      - Скажите, здесь нет крокодилов? Китаец взглянул на него удивленно. Потом махнул рукой в сторону фермы.
      - Крокодилы там...
      Малко повторил свой вопрос:
      - Здесь нет крокодилов? Не было несчастного случая?
      Тот рассмеялся и вновь нагнулся к своему рису, даже не ответив. Задумавшись, Малко вернулся к машине.
      Смерть Убина представлялась все более странной. Почему сингапурская полиция делает вид, что верит в несчастный случай?
      Он направился в сторону города, полный решимости прояснить эту загадку. Ему вдруг неудержимо захотелось вновь заглянуть на Риддлей-парк.
      Малко остановился возле двух автомобилей, стоящих у белого крыльца, и огляделся. Это были два "мерседеса". Свою машину он оставил на Тенглин-роуд и прошел пешком по пустынной аллее Риддлей-парка. "Роллс-ройса" Тонга Лима нигде не было видно. На втором этаже дома горел свет, внизу было темно.
      Он прошел вдоль крыльца и завернул за угол. За домом было пусто, и Малко вернулся.
      В тот момент, когда он поравнялся с двумя "мерседесами", позади него раздался легкий треск. Он мгновенно обернулся, и кровь застыла у него в жилах.
      Широко раскрыв глаза, расставив ноги и нагнувшись вперед, Маргарет Лим навела на него парабеллум, который держала двумя руками. Сжав губы, опустив подбородок, она готова была выстрелить.
      Глава 6
      В течение каких-то долей секунды Малко не видел ничего, кроме черного отверстия в стволе наведенного на него пистолета, ощущая неприятную тяжесть под ложечкой и пустоту в мозгу. Он скорее чувствовал, чем видел, палец Маргарет Лим, согнутый на спусковой скобе. Заставив себя быть абсолютно спокойным, он сказал возможно более ровным тоном:
      - Прошу меня извинить. Я искал вас.
      Прошло несколько секунд, прежде чем осунувшаяся Маргарет Лим опустила оружие. Она была бледна от страха. Страха, который, как показалось Малко, был смешан с облегчением. Она сделала шаг вперед и спросила суровым тоном:
      - Что вы делали за домом? Я видела вас.
      Малко подумал, что лгать бесполезно. Маскируясь пол "журналиста", он мог позволить себе кое-какие вольности.
      - Я хотел посмотреть, не находится ли там "роллс-ройс" вашего отца.
      Глаза Маргарет гневно сверкнули. Она опять направила свой парабеллум в сторону Малко.
      - Моего отца здесь нет! - пронзительно закричала она. - Оставьте его в покое! И убирайтесь!
      Она была в таком состоянии, что могла выстрелить. Малко благоразумно отступил.
      - Вы действительно не знаете, где ваш отец? - спросил он.
      - Уходите, - повторила Маргарет Лим своим высоким голосом.
      Она не тронулась с места, пока Малко не удалился. Шагая по темной аллее, он говорил себе, что Маргарет чем-то напугана. В противном случае она не прогуливалась бы по саду с пистолетом в руках.
      Кого она боялась?
      - Этот Фил Скотт - мифоман. Он хочет вас облапошить, вот и все.
      Уже минут пять Джон Кэнон вертел в руке авторучку, не решаясь подписать чек на 10 тысяч долларов. Привычным жестом он проводил рукой по своим седоватым волосам, столь густым и жестким, что они казались наклеенными...
      - У нас нет выбора, - сказал Малко. - Во всяком случае, это будет стоить дешевле, чем Вьетнам...
      - Это авантюрист. У него хорошее происхождение, но человек он распущенный. В Куала-Лумпуре Фил Скотт был замешан в грязной истории с развращением малолетних. Он выпутался, заплатив семье. Опасно привлекать его к этому делу. Он сможет нас шантажировать.
      - Послушайте, - сказал Малко, - если вы знаете кого-либо другого, кто может разыскать Тонга Лима, скажите мне. Но я не хотел бы поселиться в Сингапуре. Нам нужен информатор, а не образец добродетели.
      Американец не ответил. Он с сожалением опустил ручку и, подписав чек, протянул его Малко.
      - Держите, это со специального счета в Американском банке. Они не станут задавать вопросов. Будем надеяться, что деньги пойдут не на опиум и девочек для этого парня. Мне известно его финансовое положение. Он не может даже заплатить за жилье.
      - Лим связан с делами, о которых мы не подозреваем, - сказал Малко. Он боится за свою жизнь. И я полагаю, что обстоятельства смерти Тана Убина в высшей степени подозрительны.
      Он положил чек в карман. Прежде чем выйти из кабинета, Малко обернулся к Джону Кэнону и полушутя сказал:
      - Если вам доставят мои останки, потрепанные крокодилом, не верьте, что это несчастный случай...
      Американец сдержанно улыбнулся. Им словно послышалось лязганье мощных челюстей. У Малко в ушах еще звучало щелканье тех, которым досталась птица на крокодиловой ферме.
      Ослепительно-желтый купальник выделялся на смуглой коже так резко, что, казалось, светился фосфорическим блеском. Длинные покатые бедра Сани были обнажены. Открытые на три четверти груди, похожие на груши, облегала податливая ткань. На голове ее по-прежнему красовалась странная золотистая каска лакированных волос. Притягивая к себе восхищенные взгляды дюжины американцев в цветастых плавках, она читала иллюстрированный журнал, сидя на тумбе для прыжков в воду, свесив одну ногу, а другую поджав под себя. Это был единственный привлекательный объект на бетонной площадке, покрытой искусственной травой, возле бассейна на шестом этаже отеля "Мандарин".
      Звук шагов Малко по цементной дорожке заставил ее поднять голову. Она изящно спрыгнула с тумбы, ее упругая грудь вздрогнула. Улыбаясь, Сани пошла навстречу Малко. Она казалась такой чистой и невинной.
      - Гуд монинг, - сказала она. - Фила нет. Он в Джакарте.
      Малко вытащил из внутреннего кармана своей легкой куртки запечатанный коричневый конверт.
      - Это для него.
      Сани взглянула на конверт. Маленькие капельки пота блестели над ее верхней губой.
      - Вы не могли бы принести это мне домой сегодня вечером? Я боюсь, что здесь у меня его украдут.
      Она стояла перед ним, неотразимо соблазнительная, слегка отставив ногу, словно ожидая чего-то.
      - Хорошо, - ответил Малко.
      - Я буду дома после шести часов, - сказала Сани. - Если хотите поужинать, скажите. Мне нужно будет сходить на рынок.
      - Вы умеете готовить?
      Она по-детски улыбнулась.
      - Я люблю поесть. Я лакомка.
      Позади Малко топтался полноватый американец, которому, видимо, не терпелось приобщиться к аудиовизуальным методам обучения плаванию. Как только Малко оставил Сани, американец устремился к ней. Та повела его с олимпийской грацией к малому бассейну. Малко обернулся, чтобы полюбоваться на нее. Ее длинные ноги, покатые бедра и цветущая грудь составляли великолепное целое. Малко с сожалением покинул бассейн.
      Всего лишь в сотне метров отсюда находилось агентство "Чайнез эмпориом", где работала вдова Тана Убина. После поездки в Пунгол ему захотелось снова поговорить с ней.
      На четырех этажах чучела крокодилов чередовались с японскими магнитофонами и китайскими шелками. В секции фирмы "Сони" он увидел сквозь стекло витрины силуэт пышноватой молодой вдовы, облаченной в белую блузку. Она объясняла клиенту устройство диктофона. Он подождал, когда тот удалится, и вошел. Сакра Убин лишь через несколько секунд узнала его. Она нахмурилась и сухо спросила:
      - Откуда вы узнали, где я работаю?
      У нее был разъяренный вид. Через вырез блузки Малко заметил выступающую грудь, не хуже, чем у Сани.
      Малко посмотрел ей в глаза.
      - Госпожа Убин, - сказал он, - я обнаружил новые факты, касающиеся смерти вашего мужа.
      Молодая женщина вся напряглась. Ее лицо словно окаменело.
      - Я не хочу больше думать об этом, - почти выкрикнула она. - Я вам уже сказала.
      - Я полагаю, что он умер не от несчастного случая, - настаивал Малко. - Я был в том месте, где это произошло. Это не могло случиться так, как утверждает полиция.
      Сакра Убин отступила к выставленной на полке шеренге магнитофонов. В ее глазах мелькнул отблеск страха.
      - Вы с ума сошли! Его действительно загрыз крокодил. Я видела фотографии.
      - Он был убит крокодилом, - продолжал Малко, - но не в результате несчастного случая.
      Она глубоко дышала.
      - Кто вы такой? Зачем вам все это надо? Он умер. Внезапно у него возникло впечатление, что она готова что-то ему рассказать. Но затем ее толстые фиолетовые губы сжались, и она отошла от полок с образцами товаров.
      - Оставьте меня в покое. У меня много работы.
      - Вы действительно ничего не знаете? - спросил Малко. - Что он делал в Пунголе? Кого он хотел видеть?
      Ничего не ответив, она почти вытолкнула его и убежала в кладовую. Разочарованный, Малко снова оказался на Орчард-роуд, в толпе туристов, выплеснувшейся из отелей "Хилтон" и "Интерконтиненталь". Ему нечего было делать до встречи с Сани. Снова сев в свой "датсун", он вернулся в "Шангри" и вышел на балкон, чтобы немного подумать.
      Отсюда Сингапур напоминал огромный парк, из зелени которого торчали бетонные башни. В этом внешне столь благочинном городе скрывалась тайна. Смерть Тана Убина была не случайной. У него создалось впечатление, что лгала полиция, лгала Маргарет и что-то скрывала Сакра Убин. И казалось, что Тонг Лим находится совсем рядом. Малко был уверен, что в какой-то момент китайский бизнесмен хотел связаться с ЦРУ. Зачем? И почему он потом спрятался?
      Малко вернулся в комнату и достал на минуту панорамную фотографию своего замка, размышляя о тех улучшениях, которые он собирался там произвести. Он хотел расстелить в гостиной несколько персидских ковров, что придало бы ей более уютный вид. Учитывая постоянный рост цен, покупать нужно было как можно скорее. К сожалению, он уже по уши залез в долги, ремонтируя крышу. А еще так много оставалось сделать. К тому же в разгар зимы его котельная на мазуте стала подавать признаки износа. И дешевле было провести зиму в Таиланде, чем приниматься за ремонт. Он был похож на тех несчастных негров, которые продают свою кровь, чтобы выжить. Он продавал ЦРУ свою жизнь в рассрочку.
      Его размышления прервал телефонный звонок.
      - Господин Линге? - прозвучал голос телефонистки. - Вас вызывают из Джакарты. С оплатой за ваш счет. Звонит господин Скотт.
      Австралиец был верен себе.
      - Я согласен, - сказал Малко, усмехаясь и досадуя.
      Иронический голос Фила Скотта донесся до него на фоне ужасающего треска.
      - Здесь льет как из ведра, - сообщил тот. - Еще дует муссон. Можно утонуть, выйдя из отеля.
      - Если мне понадобится метеосводка, я могу почитать "Стрейтс тайм", заметил Малко.
      Австралиец хрипло рассмеялся.
      - Ничего не получится. Ли Куан Ю запрещает сообщать о плохой погоде в Сингапуре. Он ликвидировал муссон своим декретом, и последние комары сбежали после их запрета... Ну, хорошо... Оставим шутки. Сани сообщила мне, что вы принесли ей маленький подарок. Со своей стороны я навел справки об интересующем вас лице. У меня есть человек, который может для вас его найти.
      - Кто это?
      Смех в трубке заглушил посторонние звуки.
      - Не торопитесь. Сани вам скажет сегодня вечером, когда раскроет конверт.
      - Вы приедете?
      - Не сейчас. Пока. Я не хочу вас разорять. До скорого свиданья, и будьте осторожны.
      Малко почувствовал, что это были не пустые слова.
      - Вы хотите сказать, что лучше быть вооруженным? - спросил он.
      Смех австралийца снова заглушил шум на линии.
      - На вашем месте я бы и не думал об этом... Тут дают пятнадцать лет строгого режима, если вас накроют с огнестрельным оружием, и посылают на виселицу, если выстрелите... даже в воздух...
      Повесив трубку, Малко задумался. После того, что он услышал, поведение Маргарет Лим казалось особенно странным.
      Прежде чем выйти из номера, он взглянул на свой ультраплоский пистолет, лежавший в атташе-кейсе. Малко охотно взял бы его с собой.
      Сани была в брюках, скрывавших ее точеные ноги, и сиреневой шелковой блузке, облегавшей грудь. "Стол" был накрыт прямо на полу, на цветном коврике, где они занимались любовью. Сидя по-турецки, Сани взяла конверт, открыла его, тщательно, с прилежностью школьницы, пересчитала банкноты. Затем она обратила к Малко свой странный отчужденный взгляд и, механически улыбаясь, обнажила перламутровые зубы.
      - Очень хорошо, - сказала она. - Я приготовила вам малайский обед. Надеюсь, вам понравится.
      Она поднялась, ушла с деньгами и вернулась с дымящимся блюдом. Легкий запах пряностей наполнил маленькую комнату. Малко поглядывал на молодую тамилку, грациозные жесты которой подчеркивали животную чувственность. Она принесла рис с карри, перемешанный с кусочками куриного мяса и говядины, и странный салат с имбирем. Малко был голоден, и они принялись за еду. Сани ела сосредоточенно, почти жадно. Потом она убрала грязную посуду и, вернувшись, снова села напротив Малко.
      - Вы не хотите курить? У меня есть немного опиума.
      Она произнесла это так просто, словно предлагала чашку чая.
      - Нет, спасибо, - сказал Малко.
      - Жаль, что Фила здесь нет.
      Сидя перед ним в позе лотоса, она казалась теперь совершенно раскованной.
      - Я хотела бы стать танцовщицей, - сказала она неожиданно. - Но для этого надо быть богатой.
      - Вы хорошо зарабатываете, - заметил Малко.
      Она пожала плечами.
      - Да, неплохо, но Филу нужно много денег.
      Она сказала это так непринужденно, что Малко был потрясен.
      - Но почему вы содержите его? Он сам вполне способен работать.
      - Он зарабатывает недостаточно, - сказала она. - И кроме того, ему не везет. Иногда он очень болеет. И целыми неделями вынужден ничего не делать. У него бывает лихорадка. Тогда я нужна ему.
      По ее лицу пробежала мечтательная улыбка. Чтобы сменить тему, Малко спросил:
      - Почему вы покрываете волосы этим лаком?
      Сани погладила свои слипшиеся пряди.
      - Это красиво, не так ли? У меня были очень длинные волосы, вот до сих нор. Но здесь у всех длинные и темные волосы... И мне захотелось стать блондинкой.
      - Сани, - произнес искренне Малко, - даже будучи брюнеткой, вы великолепны.
      - Спасибо, - сказала она.
      Но он почувствовал, что комплимент ее по-настоящему не тронул. Он взглянул на часы. Было без четверти одиннадцать.
      - Фил сказал, что вы можете что-то мне сообщить.
      - О да, действительно.
      Она улыбнулась и выпалила одним духом:
      - После половины двенадцатого вы должны быть на Буджис-стрит. Наденьте зеленую куртку, которая была на вас два дня назад, когда мы посещали "Рэффлз". Вас кто-то встретит от Линды. Идите за ним.
      - Кто такая Линда?
      Сани покачала головой.
      - Я не знаю. Китаянка.
      Она зевнула. Малко поднялся. Времени у него оставалось в обрез. Сани завернулась в сари и босиком проводила его через сад. Расставаясь, Малко привлек ее к себе. Она не сопротивлялась.
      - Спокойной ночи, - проговорила она и убежала. Возможно, для того, чтобы подумать на досуге о Филе Скотте, который не любил и эксплуатировал ее, но на которого она возлагала все свои надежды. Малко посмотрел на звезды и спросил себя, что же ждет его на Буджис-стрит.
      Всего за один день по левую сторону от Орчард-роуд возник большой пустырь. Целый квартал старых домов был снесен бульдозерами. Малко миновал его, ослепленный ацетиленовыми лампами огромной автомобильной стоянки, превращенной в ресторан под открытым небом с десятками павильонов. За 3 - 4 доллара здесь можно было отведать блюда китайской кухни.
      Он проехал дальше, спустился почти к морю, повернул налево, на Викториа-стрит, пересекавшую Китайский квартал. Кругом было темно, на окнах опущены железные жалюзи. Через полмили он заметил наконец островок жизни. В ночном сумраке блестели огни ацетиленовых ламп десятка лавчонок, заполнивших почти все пространство узенькой улочки Буджис-стрит, отходившей перпендикулярно от Викториа-стрит.
      Малко поставил свой "датсун" позади вереницы велоколясок и пошел пешком, смешавшись с толпой туристов, искавших приключений. Буджис-стрит была местом встреч гомосексуалов-травести, которыми славился Сингапур. С наступлением сумерек маленькие ресторанчики выносили столы на улицу, оставляя лишь узкий проход для иностранцев, молодых китайцев и проституток - всех, кто составлял ночную публику Китайского квартала. Малко пробирался сквозь толпу, не отзываясь на приглашения официантов многочисленных ресторанов.
      Вдруг он ощутил, что чего-то не хватает на Буджис-стрит. Слышалось только шипение ацетиленовых фонарей, освещающих лавки. Рикши не кричали, как в Гонконге, Бангкоке или Джакарте, а робко позвякивали своими колокольчиками. Официанты приглашали жестами и шепотом, торговцы терпеливо дожидались покупателей. Во всем окружающем была какая-то ирреальность. Словно огромный глухой колпак накрыл Сингапур, и не стало ни москитов, ни муссонов, ни звуков.
      Он остановился на перекрестке улиц Буджис и Лианг Си. Деревянные столики ресторана, занятые группками туристов, доходили почти до середины мостовой. В тени несколько китайцев ели свой суп, сидя перед потрескавшимися фасадами старых темных домов.
      Вдруг Малка почувствовал прикосновение. Он повернул голову и увидел бледное лицо Пьеро с сильно подкрашенными глазами, красными губами, приоткрытыми в продажной улыбке. Облегающее китайское платье с разрезом до бедра и - несмотря на жару, - черные сапожки на высоких каблуках. Прижавшись к нему на секунду, это существо затем отодвинулось и вихляющей походкой направилось в темный переулок, бросив Малко приглашающий взгляд.
      Травести.
      Каждый вечер они бродили здесь в поисках клиентов - скандинавов или англосаксов, к великой радости владельцев ресторанов, барыши которых увеличивались. В прошлые времена узкие улочки Китайского квартала кишели проститутками как женского, так и мужского пола. Железная рука Ли Куана Ю сдержала и отбросила порок на этот последний остров, терпимый "полицией нравов", которая, впрочем, снизошла даже до того, что разрешила продажу журнала "Плейбой" в Сингапуре.
      Малко снова зашагал по улице. Кем была эта таинственная Линда и почему встреча была назначена в этом странном месте? Другой травести - в тюрбане и белом ппатье - коснулся его, уцепившись на несколько секунд за руку и предлагая на плохом английском услуги сладострастья за невысокую плату.
      Велорикша позвонил перед ним своим колокольчиком. Малко поднял глаза, весь настороже. Он не знал, кто может подойти к нему.
      Вдруг в глазах старого кули он увидел вспыхнувший отблеск страха. Китаец смотрел куда-то за спину Малко. Тот мгновенно обернулся, и сердце его сжалось.
      Перед ним стоял молодой китаец в майке-безрукавке, с худым и жестким лицом, подняв правую руку и держа в ладони коричневатый стеклянный шар величиной с яблоко. В тот момент, когда Малко обернулся, китаец швырнул шар в его сторону. Малко нырнул за стоявший рядом лоток с магнитофонными кассетами.
      Коричневатый шар, едва коснувшись его, разбился на голове молодой туристки, стоявшей в метре позади Малко. Раздался звон разбитого стекла и тотчас же нечеловеческий крик. Краем глаза он увидел, как молодая женщина схватилась руками за свое лицо, которое, казалось, вдруг задымилось. Она согнулась, обезумев от боли и непрерывно крича. В какую-то долю секунды он понял, что находилось в разбившемся шаре. Кислота.
      Малко выпрямился, напрягая мускулы. Все происшедшее длилось лишь несколько секунд. Плотная толпа вокруг мешала убежать. У него не было оружия, и рядом он не видел ни одного полицейского. Молодой китаец, бросивший колбу с кислотой, снова сунул руку в свою сумку. Женщина продолжала кричать посреди потрясенной толпы. Малко внезапно увидел еще двух китайцев, надвигавшихся слева и потрясавших коричневыми колбами. Напряженные, пригнувшиеся, словно хищники, они одновременно швырнули свои гранаты.
      Он успел схватить один из деревянных столов и выставить перед собой. Два шара разбились об этот импровизированный щит, обрызгав торговца кассетами, который отчаянно закричал. Еще двое молодых китайцев появились между столиками, держа в руках колбы с кислотой. Один из них что-то крикнул, и началось паническое бегство.
      Торговцы разносным товаром бросились врассыпную. Один из официантов отшвырнул свой поднос и ринулся прочь.
      Пять шаров с кислотой полетели одновременно. Малко так и не понял, как ему удалось увернуться от них.
      Пожилой турист-европеец схватился обеими руками за лицо, опустившись на ресторанный столик. Шар попал ему прямо в лоб. Он кричал каким-то звериным голосом. Малко на бегу схватил стул и отбил еще один шар. Едкий запах кислоты наполнил его ноздри. Вокруг оставались только раненые и несколько оцепеневших от страха туристов. Теперь пятеро китайцев окружали Малко полукругом. Если хоть один шар попадет в него, он ослепнет и будет обезображен на всю жизнь. В отчаянном прыжке он вскочил на стол, отбросил одного из китайцев, вставших на его пути, и бросился в улочку, где исчез травести. Шар с кислотой, едва коснувшись его, разбился о колено старой полной американки, которая с ужасом увидела, как задымилось ее тело, и потеряла сознание.
      Малко оторвался от преследователей на несколько метров.
      Он поскользнулся на грязной мостовой переулка, но удержался, схватившись за велоколяску. Ее хозяин, уснувший за рулем, выпрямился, вскрикнув от страха. В тот же момент шар с кислотой, предназначенный для Малко, разбился о худую грудь рикши. Его пронзительный крик долго звучал в узком переулке, пока ногтями он пытался сорвать с себя одежду. Малко снова побежал, но внезапно остановился: переулок преграждала стена строительного мусора. Бульдозеры сгребли сюда остатки от нескольких домов. Он обернулся.