Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Человек на поводке

ModernLib.Net / Криминальные детективы / Вильямс Чарльз / Человек на поводке - Чтение (стр. 8)
Автор: Вильямс Чарльз
Жанр: Криминальные детективы

 

 


Как-то раз купил две, игрушечные машинки на батарейках, разобрал их и встроил радиоуправление, чтобы они двигались, останавливались и поворачивали. Потом заплатил какому-то мальчишке в Маниле, и тот убил для него парочку здоровенных отвратительных крыс — это просто невообразимо ужасные твари. Если бы какой-нибудь кот решился напасть на такую, то закончил бы жизнь в сумасшедшем доме для животных. Так вот, Кесслер содрал с этих крыс шкурки и зашил в них радиоуправляемые машинки. Кровь стыла в жилах, когда эти чучела двигались в боевом порядке. Он частенько брал их с собой на берег; говорят, с их помощью он мог за десять секунд очистить публичный дом.

Ромстед почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы. Его мысли лихорадочно заработали, и все разрозненные кусочки мозаики сложились в единое целое. Он представил, как перепуганный бурро бежит по пустырю с громыхающей на хвосте связкой банок и потом взрывается.

— Настоящий выродок, — произнес он.

Он даже не сообразил, что сказал это вслух, пока Полетт не посмотрела на него непонимающим взглядом и не переспросила:

— Что?

— Не понимаете? Вот почему никто не мог понять, как удалось заставить старика одного пойти в банк и обналичить чек. Вы же все сами только что мне рассказали.

— Эрик, дорогой, — начала Полетт, — вы в своих фантазиях зашли еще дальше, чем Кесслер. Нельзя управлять человеком на расстоянии, особенно таким, как ваш отец.

— Очень даже можно, — возразил он, — если придумать соответствующую угрозу. Скажите, а Кесслер не носил очков?

— Носил. Кажется, он был близорук. А как вы догадались?

— Изменился цвет его глаз. Он носит тонированные контактные линзы. Перекрасить волосы — это совсем просто, а для того чтобы кожа стала смуглой, существуют специальные кремы. Он, должно быть, нарушил условия досрочного освобождения и смылся из-под надзора, а это означает, что он с самого начала вынашивал преступные планы. В этой электронной фирме он наткнулся на Джери, и даже если она его не узнала, он-то ее не забыл…

Мысли Ромстеда оборвались, когда он сообразил, что Полетт уже не первый раз задает ему какой-то вопрос:

— Эрик, ради Бога, что вы имеете в виду — «если придумать соответствующую угрозу»?

— Взрывчатое устройство с дистанционным управлением. Где-то на теле. Возможно, в паху. «Держать кого-то за яйца» не просто образное выражение.

— Но почему он не мог кому-нибудь сообщить?

— И это вы мне только что рассказали. На нем установили «жучок». Все, что говорил он, и все, что говорили ему, немедленно попадало прямо в ухо этого недоноска с передатчиком, Кесслера. Вырядился в хиппи, чтобы спрятать под длинными волосами наушники. Я должен позвонить Брубейкеру.

Помощник шерифа уже мог уехать домой, но все равно следовало вначале позвонить в полицию. Ромстед открыл справочник на телефонах срочного вызова и снял трубку. Не успел он набрать номер, как гудок исчез. Ромстед постучал по рычажку. Ничего.

— Телефон вырубился, — сказал он. Полетт Кармоди удивленно посмотрела на него.

— Странно. Час назад он работал. — Она поставила бокал. — Попробую параллельный аппарат в спальне.

Полетт направилась в сторону спального крыла и почти сразу же вернулась.

— Глухо как в танке.

Во всем доме потух свет, а за ним и лампы в бассейне. Прекратилось легкое гудение кондиционера. В темноте и полнейшей тишине Ромстеду показалось, что где-то послышался скрип открываемой двери, и в тот же момент Полетт издала резкий вздох, который у женщин обычно предшествует крику. Ромстед зажал ей рот рукой и потянул на пол рядом с собой.

Глава 9

Ромстед прижал губы к уху Полетт и прошептал:

— Не вставайте, — почувствовав ее кивок, он встал, стараясь припомнить размеры комнаты и расположение мебели. Он не знал, какая дверь скрипнула, но скорее всего та, что была в дальнем конце кухни: распределительный щит с пробками я выключателями, видимо, находился в гараже.

Его глаза еще не успели привыкнуть к темноте, и он на ощупь стал пробираться в сторону двери на кухню, потом остановился, чтобы прислушаться. Ромстед ступал по ковру, но если кто-то шел по кафельному полу кухни, он должен был издавать какие-то звуки. Однако ничто не нарушало тишину. Ромстед снова двинулся вперед, протянув перед собой руки и пытаясь нащупать стену. Внезапно в глаза ударил луч света. Позади него вскрикнула Полетт.

Точно направленный белый луч фонаря на мгновение ослепил Ромстеда; на него смотрели два уродливых ствола обрезанного дробовика. Он застыл на месте, в добрых шести футах от стволов, с трудом различая очертания человека в черном комбинезоне и балахоне палача.

На ногах у него были только носки — тоже черные, поэтому Ромстед не услышал шагов. Полетт опять вскрикнула. Значит, сзади еще один.

— Ну ладно, — произнес тот, что держал обрез, — если тебе так хочется тащить на себе этого здоровенного сукиного сына…

Ромстед попробовал повернуть голову, но внутри черепа резко разорвалась и рассыпалась искрами вспышка боли. Свет отодвинулся куда-то далеко-далеко, а затем и вовсе исчез.

Он открыл глаза, моргнул и, почувствовав прилив тошноты, снова закрыл их. Немного погодя предпринял вторую попытку. Тусклое освещение позволяло разглядеть обстановку — значит, сейчас день. Он лежал одетый, но без пиджака и галстука, на узкой и слишком короткой кровати, застеленной голубым, вышитым синелью20 покрывалом, и глядел в потолок. Ромстед никогда сильно не напивался и всего лишь пару раз в жизни набирался до такой степени, что потом страдал от похмелья. Но нынешнее состояние и царившая в голове путаница наводили его на мысль, что именно такой и должна быть квинтэссенция похмелий всего человечества. Потом в голове понемногу прояснилось, и он вспомнил мужчину с дробовиком и как вскрикнула Полетт Кармоди. Он потрогал голову. На затылке появилась весьма болезненная шишка, а волосы слиплись от спекшейся крови.

Ромстед посмотрел на часы. Поймав в фокус циферблат, он разглядел на них десять минут девятого. «Утра? — подумал он. — Скорее всего. Черт побери, но каким же образом он мог проваляться без сознания — подумать только! — целых пятнадцать часов?»

Он решил оставить пока этот вопрос открытым и повернул голову, зная, что за любое движение придется заплатить болью. Рядом стояла еще одна узкая кровать из того же гарнитура и так же застеленная голубым покрывалом с синелью. На ней спала Полетт Кармоди, ее светлые волосы растрепались, а задравшееся платье до половины обнажало бедро. В конце комнаты, отделанной лакированной сосной, находилось окно, через которое просвечивал дневной свет. Окно оказалось зарешечено, на подоконнике установлен небольшой кондиционер, а жалюзи снаружи — закрыты.

Зарешечено? Ромстед повернул голову направо. Там, в конце комнаты, виднелась окантованная стальными пластинами дверь. Справа от двери стояли два поставленных бок о бок комода. На одном из них находился интерком, а над другим — вмонтированное в стену зеркало. Под зеркалом размещалось нечто напоминающее сдвижную панель или «кормушку» — как в тюрьме. Панель была задвинута, а напротив подножия кровати находилась еще одна дверь.

Ромстед опустил ноги на пол и сел. Боль сжала виски, словно тисками, голова кружилась. Он попытался встать, но рухнул обратно на край кровати. Ноги отказывались повиноваться. Видимо, он слишком долго пролежал со свешивающимися через край кровати ногами, и их собственный вес лишил лодыжки притока крови. Наклонившись, Ромстед ухитрился расшнуровать ботинки и принялся массировать ступни. Сначала они были твердыми и совершенно бесчувственными, но скоро он почувствовал легкое покалывание — кровообращение восстанавливалось.

Теперь можно встать. Ромстед покачнулся и, шатаясь как пьяный, поплелся к приоткрытой двери. Это была ванная. Окошко в ней загородили двумя вертикальными полосами стального уголка, размером два на два дюйма. С минуту Ромстед тупо смотрел на него, потом вернулся к укрепленной пластинами двери и подергал ручку. Заперто. Если не считать легкого жужжания кондиционера в окне, вокруг было абсолютно тихо.

Подойдя к окну, Ромстед осмотрел его. Окно загорожено не решеткой, как ему показалось вначале, а такими же полосками стального уголка, что и в ванной. Только здесь, чтобы вставить кондиционер, две горизонтальные полосы крепились к стене в верхней и нижней части окна, а затем к ним накрест приварили три вертикальные полосы. Болты полудюймовые, сталь — четвертьдюймовый профиль, сварные швы очень прочные.

Взявшись за одну из вертикальных полос, Ромстед потянул ее на себя. Ничего не получилось, только в голове запульсировала боль. Он решил, что их не свернуть и ломом.

Ромстед поднес руку к решетке кондиционера. Включенным оказался только вентилятор. Затем он просунул лицо между двумя вертикальными перекладинами, как можно ближе к оконному стеклу, и посмотрел вниз сквозь наружные жалюзи. Он увидел лишь верхнюю часть корпуса кондиционера, на которой играл солнечный свет. На обшарпанной, покрытой пылью поверхности лежало несколько сосновых иголок. Ромстед передвинулся к краю окна и, скосив глаза, посмотрел вниз. Ему удалось разглядеть несколько футов каменистой земли, наполовину вылезший из земли корень дерева и сосновые иголки.

Ромстед решил, что, поскольку здесь растут сосны, это место никак не может быть пустыней. Он повернулся к окну спиной. Возможно, Полетт Кармоди сможет рассказать о случившемся и о том, где они находятся. Ее наверняка не стали оглушать. Полетт повернулась во сне, и платье обвилось вокруг бедра. Сдернув покрывало со своей кровати, Ромстед прикрыл ей ноги. Когда она проснется, у нее и без того хватит поводов для расстройства, ни к чему добавлять к ним еще и смущение.

Ромстед вернулся в ванную. Под покрывал сильно потертый, но чистый линолеум. В ванной стоял шкафчик и умывальник с ржавыми потеками под краном. Над умывальником висело мутное зеркало. Старомодная ванна на ножках находилась в дальнем углу, рядом с окном. Здесь за окном были такие же, как и в спальне, наружные жалюзи, поэтому в ванной царил полумрак. Ромстед щелкнул выключателем, и над зеркалом зажглась лампочка. На вешалке висело несколько полотенец, а на краю умывальника лежал нераспечатанный кусок туалетного мыла. Пустив холодную воду, он умылся, и ему стало немного лучше. Вода была ледяная, а это само по себе доказывало, что их темница находится в Сьерре или где-то у подножия гор. Причем вдалеке от наезженных дорог, потому что до его ушей еще ни разу не донесся звук работающего автомобильного двигателя.

Но почему он так долго пробыл без сознания? Прежде его не раз оглушали, но он отключался всего лишь на несколько минут и никогда не слышал, чтобы беспамятство длилось пятнадцать часов, не считая случаев сильного сотрясения мозга или комы. Должно быть, его чем-то накачали. Пиджак с него сняли, и теперь Ромстед заметил, что запонка на левом рукаве расстегнута. Закатав рукав, он увидел две маленькие точки и капельку засохшей крови. Наверное. — жгутом послужил галстук, а укол сделали каким-нибудь грязным наркоманским шприцем. Потом он подумал, что вряд ли стоит так беспокоиться о сыворотке против гепатита, поскольку в сложившихся обстоятельствах есть более серьезные поводы для волнения.

Ромстед открыл зеркальную дверцу аптечки. Внутри находились две новые зубные щетки в пластмассовых футлярах, зубная паста, бутылочка аспирина и стакан для воды. Он вытряхнул на ладонь четыре таблетки и присмотрелся к ним: выглядели они как настоящие. Проглотив аспирин, Ромстед распечатал одну из зубных щеток и почистил зубы.

Потом снова вышел в комнату. Занавешенная шторой ниша слева от ванной служила гардеробом. На перекладине висело несколько проволочных вешалок для верхней одежды, а его сумка, сумка Полетт и небольшой чемоданчик с туалетными принадлежностями стояли на полу. Пиджак и галстук Ромстеда бросили на его сумку. Опустив штору, он подошел к комодам у противоположной стены.

Интерком, конечно, включен, и где-то в комнате установлено подслушивающее устройство, а может, и не одно. Если даже накрыть интерком подушкой, а потом отыскать самый заметный «жучок» и вырвать ему зубы, тут где-нибудь все равно останется еще хотя бы одно устройство, которое запишет на пленку весь их разговор. Зеркало наверняка фальшивое: когда с этой стороны светлее, чем с обратной, оно превращается в окно, сквозь которое можно наблюдать за ними. Ромстед осмотрелся. С потолка свешивалась люстра с двухсотваттной лампой. Сейчас она не горела, но ближе к вечеру ее зажгут. Конечно, лампу можно разбить, но какой в этом толк? Бандиты спокойно войдут сюда со своим обрезом и свяжут их.

Неужели этот ненормальный ублюдок думает, что ему и на этот раз удастся выйти сухим из воды? Теперь Ромстед понял, что именно Кесслер искал у него в квартире: он, сам того не сознавая, сказал об этом Майо. Банковские подтверждения. Сто семьдесят две тысячи долларов на депозите в «Саузленд траст» в Сан-Диего — все его сбережения, если не считать нескольких сотен на чековом счету в Сан-Франциско. Несомненно, старика заставили пойти и забрать эти деньги, пристроив на бандаже роковое третье яичко из пластиковой взрывчатки, или прикрепив в паху динамитную шашку. На него надели несколько пар колготок, пришитых к низу футболки, а брючную «молнию» присоединили к ремню. Из такого одеяния можно высвободиться лишь минут за десять, тогда как меньше чем за секунду тебя просто разнесет на куски. А как же радиосхемы и разные провода, которые соединяют все это-с детонатором? Они должны были находиться где-то внутри его пиджака, так почему же он не смог добраться до них и вывести всю систему из строя? Ведь его руки были свободны. Ответ пока не найден, но он непременно во всем разберется. Ясно только одно: человек не станет делать резких и необдуманных движений, когда кто-то держит его за яйца.

Но зачем они похитили Полетт Кармоди? За какой надобностью прослушивали ее телефон, а потом устроили для него ловушку в ее доме? И на этот вопрос пока тоже нет ответа. И тут впервые непроницаемая тишина была нарушена. Из-за стены, у которой стояли кровати, донеслось глухое бормотание и скрип диванных пружин. Ромстед посмотрел на Полетт Кармоди. Она открыла глаза и недоуменно уставилась на него, потом поднесла руку к голове.

— О Господи Боже мой! — были ее первые слова.

— Они вас не оглушили? — спросил Ромстед.

— Нет, — ответила Полетт. — Это, должно быть, из-за той дряни, которую они вкололи мне в руку. То ли тормозная жидкость, то ли растворитель для лака.

— Мне очень жаль.

— Чего жаль?

— Что вы тоже оказались замешаны. Не знаю, зачем ему понадобились вы.

— Из-за денег, — ответила Полетт. Потом, скривившись от боли, села и снова схватилась за голову. Ощупав растрепанные волосы, она вздрогнула.

Ромстед хотел спросить, из-за каких таких денег, но решил, что не стоит торопиться с вопросами. Он принес из гардероба ее дорожную сумку и чемоданчик и поставил рядом.

— Тут есть ванная, — сказал он. — И даже зубная щетка и аспирин. Вы справитесь сами?

Полетт кивнула. Она откинула покрывало, которым Ромстед прикрыл ее, спустила босые ноги с кровати и встала. Когда она покачнулась, как пьяная, он взял ее и помог дойти до дверей и передал сумку. Поскрипывание кровати в соседней комнате усилилось, и опять стали слышны голоса, легкие стоны и приглушенные вскрики. Ромстед выругался, надеясь, что к тому времени, как Полетт вернется из ванной, они закончат. Но ничего подобного. Когда несколькими минутами позже она вошла с уже подкрашенными губами, то попала в самый разгар любовного поединка за стеной. Слышимость была великолепная, словно все охи-вздохи и сотрясания кровати происходили прямо у них на глазах, а затем надтреснутый и хриплый, но несомненно принадлежащий женщине голос воскликнул:

— Еще-еще-еще! О Господи Иисусе! О Господи!

Раздался пронзительный несвязный вопль, и наконец воцарилась тишина. Пленники смущенно отвернулись друг от друга.

Полетт присела на край кровати и выудила из сумочки сигарету.

— Хорошо, что они не пустили это по телевизору и не заставили нас смотреть. Хотя после того, что случилось, вряд ли я была бы слишком потрясена.

Ромстед сделал жест в сторону интеркома:

— Комната прослушивается.

— Ну и пусть себе слушают. Какая теперь разница?

— Теперь никакой.

Если ее телефон прослушивался, то Кесслеру уже известно, что Ромстед вычислил его личность, и терять им больше нечего.

— Это я виноват… — сказал Ромстед. — Я сам все испортил. Если бы я поменьше болтал…

— Может, прекратите? Вашей вины в этом нет. С самого начала главной целью была я. Из того, что мне удалось подслушать, вам пред-, стоит лишь забрать выкуп.

— И сколько?

— Два миллиона. Ромстед присвистнул:

— И как они собираются их получить?

— Не знаю. Они не обсуждали это, правда, когда один из них предложил воспользоваться моментом и поразвлечься со мной, пока вы одурманены наркотиком, то другой сказал, чтобы тот заткнулся и занялся делом. Тогда-то они и упомянули сумму в два миллиона. «А потом ты сможешь нырять в эти округлости, — сказал один. — Вот это, я понимаю, задница!» Так он элегантно выразился.

— Значит, их только двое?

— Это все, что я видела.

— И один из них Кесслер? Вы бы узнали его голос?

— Думаю, да. Но эти оба слишком высокие — шесть футов или даже выше. Один, судя по акценту и манере речи, техасец.

— Значит, их по меньшей мере трое.

— Да, и еще эта самочка.

— А вы видели их машину?

— Нет. Наверное, они оставили ее за холмом, где-то ближе к дому вашего отца. Они оглушили вас и вкололи вам эту дрянь, а потом сделали укол мне. Тот, что походил на главного, послал техасца за машиной. Это ему я понравилась, правильнее сказать, подошла по размерам. В общем, эта гадость не сразу подействовала, и я еще находилась в сознании, когда услышала, как к фасаду дома подкатила машина. Но к тому времени, когда они погрузили вас и вернулись за мной, я уже отключилась. У меня осталось какое-то смутное воспоминание, будто по дороге я наполовину очнулась и обнаружила, что мы оба лежим на матрасах в кузове с высокими бортами грузовика. Мы остановились, и вам, кажется, сделали еще один укол. Но все это могло мне только почудиться.

— Так оно и было. У меня два следа от уколов.

— Но зачем им понадобились наркотики? Они же могли нас просто связать.

— Чтобы мы не сообразили в каком направлении и сколько времени нас везут. Мы сейчас можем находиться как в двадцати милях западнее Колвиля, так и в четырехстах южнее. Кажется, мы где-то в Сьерре или у подножия гор, хотя моя догадка ничего не стоит.

— Вы думаете, они еще раз собираются проделать то же самое, что и с вашим отцом, — послать вас в банк за деньгами?

— Видимо, так. Раз это однажды сработало, то они рассчитывают, что получится еще.

— Я никак не могу понять одного. Его руки были свободны, так почему же он…

— Время, — перебил Ромстед. Потом объяснил:

— Он бы взорвался раньше, чем попытался бы освободиться от этого барахла.

— Но, Эрик, часть устройства должна была находиться где-то на нем. Где-нибудь в пиджаке. Наверняка в кармане имелись связующие провода, которые он мог бы порвать.

— Да, я знаю… — начал было Ромстед, но тут интерком ожил.

— Ну конечно, он мог разорвать цепь! — произнес насмешливый голос, — но именно этого ему хотелось меньше всего на свете.

Они переглянулись. В глазах Ромстеда застыл вопрос. Полетт пожала плечами. Это мог быть и Кесслер, но она не была уверена.

Ромстед повернулся к интеркому:

— Почему?

— Вы разбираетесь в электрических цепях или электронике? — спросил голос.

— Совсем немного, — мрачно ответил Ромстед.

— А вот ваш старик разбирался. Он сразу все понял, как только я показал ему схему.

— Я должен задавать вам вопросы?

— Как хотите, но мне кажется, вам следует знать, в чем тут дело. Детонатор срабатывает при обратном контакте с реле. При нарушении целостности схемы и в случае разрыва цепи.

— Ну и что это значит?

— А то, что все очень просто: система и не предназначалась для взрыва от радиосигнала. Наоборот, именно радиосигнал удерживал ее от детонирования, если вы понимаете, о чем я говорю. Он был у меня на поводке:

Ромстед встал, его охватил ужас. Каким беспомощным должен был себя чувствовать его отец! Он не мог сбежать — оказавшись вне зоны досягаемости передатчика, он в ту же секунду взлетел бы на воздух. И если бы даже полиция схватила Кесслера или он сам попытался убить его, случилось бы то же самое.

— Питание для детонирующего устройства было автономным, — продолжал голос. — Батарея заряженных конденсаторов; совершенно безопасно, пока детонирующая цепь разомкнута, но если радиосигнал по какой-либо причине прерывается, то реле обратным контактом замыкает цепь. Очень хитроумное устройство.

«Эгоманьяк, — подумал Ромстед. — Чтобы доказать всем, какой он умный, способен дохвалиться до газовой камеры. Однако нам от этого мало радости».

— Мы все согласны с тем, что вы гений, — сказал Ромстед. — А для нас тоже приготовлен бурро?

— Нет, другого бурро мы не припасли. Однако у нас есть неплохой фильм о нем. Мы с удовольствием вам его покажем, если вдруг не хватит словесных доводов.

Ромстед ничего не сказал. За стеной снова заскрипела кровать. Затем голос продолжил:

— Но на самом деле в этом нет необходимости. Не думаете же вы, что мы настоль§ ко глупы, чтобы проделать то же самое и таким же способом? Это будет совершенно новая операция и совершенно другой подход. Не хотите ли позавтракать?

— О Господи, — простонала за стеной девица.

Ромстед взглянул на Полетт. Покачав головой, она отвернулась.

— Ценим вашу заботу, — ответил Ромстед, — но только не с гарниром из радиоспектакля.

Из интеркома послышалось хихиканье:

— Э, дружище, да у вас похмелье. Ладно, мы выведем вас отсюда на некоторое время, чтобы сделать необходимые снимки.

Изголовье кровати за стеной ритмично загромыхало об стенку.

— Однако каков самец, почти без передышки, — заметила Полетт. — Или эта телка принимает их по очереди?

Она ушла в ванную и закрыла за собой дверь. Ромстед услышал, как она спускала в туалете воду и открывала кран. После финального вскрика Полетт вернулась в комнату.

— Я всегда любила секс, — призналась она. — Как вы думаете, смогу ли я когда-нибудь снова этим заниматься?

— Конечно, — ободрил ее Ромстед. — Вас же до сих пор не слишком беспокоило спаривание животных на скотном дворе?

Полетт прикурила очередную сигарету:

— Интересно, как это наш великий гений не додумался установить здесь телекамеру?

— Не волнуйтесь, за нами наблюдают. — Ромстед показал на зеркало над комодом. — Оно фальшивое.

Полетт с интересом посмотрела на зеркало.

— Вы хотите сказать, как в некоторых казино? А как оно действует?

— Нужно, чтобы освещение с лицевой стороны было сильнее, чем с задней. В той комнате оно, видимо, спрятано в гардеробе или прикрыто занавеской.

— Вот как. А что это за разговор насчет бурро?

Ромстед рассказал, как наткнулся на ослика с переломанными ребрами.

— Это была демонстрация, чтобы старик сделался более податливым. Они пристегнули связку динамитных патронов к несчастному животному, привязали к хвосту несколько жестянок, чтобы заставить его бежать, и на расстоянии нескольких сот ярдов взорвали заряд.

— О Господи! До чего только можно дойти? И они сняли об этом фильм? , — Он так сказал.

— Но как им это удалось?

— Возможно, пригласили кого-нибудь с подпольной студии, которая специализируется на фильмах для мужской аудитории.

Полетт внимательно посмотрела на Ромстеда:

— Для экс-спортсмена и бизнесмена средней руки вы слишком хорошо осведомлены в темных делишках.

Он пожал плечами:

— Я много читал.

— Не сомневаюсь, но интересно — что именно?

Ромстед промолчал. Она сказала — два миллиона долларов; он и не представлял, что Полетт так богата, однако Кесслер должен был знать наверняка — он не имел права на ошибку. После похищения старика его разведывательные операции стали еще совершенней. Ромстед подумал о Джери: возможно, это ее работа, но в какой-то момент она что-то напутала. Как, черт побери, они собираются заполучить такую сумму и скрыться, если ФБР перевернет каждый камешек западнее Миссисипи? По словам Полетт, предполагается, что он, Ромстед, заберет выкуп. Что это означает? Что он пойдет в банк, как его старик? Нет, тут придумано нечто другое. И несомненно, эта идея находится где-то на грани гениальности и безумия. Главное слово будет за электроникой, а потом — если только ему не удастся найти какой-нибудь выход — он умрет, как и его отец.

Ромстед заинтересовался, сняли они это место или купили на часть тех двухсот пятидесяти тысяч. Несомненно, когда все закончится, они уберут решетки, стальную плиту, зеркало и все остальное, заделают дыры от болтов. Однако если им хоть что-либо известно о ФБР, то придется поработать как следует. Из-за двухмиллионного выкупа и двух захваченных заложников эти парни перетрясут всю страну, так что мало не покажется!

Раздался звук отодвигаемого запора, и узкая панель над комодом сдвинулась в сторону. Из нее показалась рука с парой наручников и двумя полосками черной ткани и оставила все на комоде. Потом в отверстие просунулись стволы обреза, и голос произнес:

— Ромстед, отойдите в дальний конец комнаты и станьте лицом к окну.

«Свора ублюдков со страстью к драматическим представлениям, — подумал Ромстед, хорошо разбиравшийся в театре. — Теперь он сделает киношный жест своей пушкой». Повернувшись, он отошел назад и стал лицом к окну. Голос сзади скомандовал:

— Миссис Кармоди, завяжите ему глаза и наденьте за спиной наручники.

— Я не знаю, как с ними обращаться, — ответила она. — Должно быть, я в тот день прогуляла занятия в полицейской академии.

— Заткнитесь и делайте, что вам ведено. Наручники открыты. Вам остается лишь надеть их ему на запястья и закрыть до щелчка. И если он вам хоть сколь-нибудь не безразличен, то лучше как следует завяжите ему глаза.

По интеркому с ними разговаривал другой голос, этот звучал пониже тоном и более агрессивно. В нем не чувствовалось ни малейшего акцента, значит, это не Техасец. Тогда их не меньше трех. Назовем его Центровым21.

Ромстед услышал, как к нему сзади подошла Полетт, и завел руки за спину. Стальные кольца сомкнулись на запястьях, потом она завязала ему глаза.

— Теперь станьте рядом и завяжите глаза себе, — скомандовал голос.

Затем раздался звук отодвигаемого засова и поворачивающегося в замке ключа.

— Держу его на мушке, — сказал другой голос. Вот и Техасец! Значит, он тоже вооружен и держит на прицеле комнату.

Может, все это выглядит несколько театрально, но когда они чего-то опасаются, то играют по-настоящему. Хотя Ромстед не понимал, к чему эти штучки, когда со скованными руками и завязанными глазами он ничего сделать не может. Деревянный пол был голым, если не считать коврика между кроватями, поэтому он расслышал приближающиеся сзади шаги. Потом другие, поближе к двери. Теперь оба бандита вошли в комнату.

— Ты, главная, ступай туда, куда я буду направлять, милашка, — сказал Техасец. Его шаги и шаги Полетт удалились в сторону дверей, а потом что-то уперлось Ромстеду в спину.

— Двустволка, двенадцатый калибр, заряжена вторым номером, — сообщил Центровой. Ромстед промолчал. Здоровенная лапа схватила его за левую руку и развернула. — Вперед. — Они прошли через комнату. Ромстед заранее запомнил размеры помещения и удовлетворенно хмыкнул, задев дверной косяк правой рукой как раз в тот момент, когда он и ожидал. — Направо, — приказал Центровой и, чтобы было понятней, подтолкнул его.

«Холл, как минимум, две двери в спальни», — подумал Ромстед, продолжая считать про себя шаги. Сейчас они, должно быть, в помещении, где с противоположной стороны находится зеркало-окно. Слегка отведя в сторону правый локоть, он почувствовал прикосновение ткани. Значит, с этой стороны занавеска.

— Налево, — скомандовал Центровой. Следовательно, вход в холл со спальнями должен находиться почти напротив сквозного зеркала.

Ромстед повернул и снова принялся считать, делая короткие шаги — что вполне естественно для человека, временно лишившегося зрения, — и стараясь, чтобы они как можно точнее соответствовали двум футам. Потом услышал урчание работающего холодильника и звук капающей из неплотно завинченного крана воды. Пахло кофе и жареным беконом. Ковра под ногами по-прежнему не было, однако он больше не слышал впереди себя шагов Техасца и Полетт. И тут послышался скрип открывающейся двери и голос Техасца:

— Шажочек вниз, лапуля.

Дверь захлопнулась, громыхнув щеколдой. Они только что вышли, значит, впереди должен быть ковер. И тут Ромстед ступил на него — ага, в двенадцати футах от задней стену холла.

Три шага по ковру, и они свернули налево и сделали еще девять. Потом Центровой остановил Ромстеда, и тот уперся ботинком в порог. Не убирая дула дробовика с его спины, он раскрыл дверь.

— Вниз, — скомандовал он.

Значит, входная дверь располагалась чуть левее двери холла, и им пришлось обходить что-то — стол или софу. И зачем он считает шаги? Скорее всего, чисто автоматически. Эта информация могла бы пригодиться ФБР, но кто, интересно, ее передаст?

Ромстед осторожно ступил вниз и почувствовал под ногой кокосовую циновку. Шесть футов голых досок и еще две ступеньки. И вот он уже на раздражающе скрипящем мелком щебне. В воздухе стоял смолистый аромат сосен, однако не чувствовалось ни малейшего ветерка, чтобы на слух можно было определить, насколько близко находятся деревья. Где-то неподалеку трещала птица, которую Ромстед принял за сойку. Солнце приятно припекало. «Далекое и мирное светило, — подумал он. — Просто замечательно».

— Налево, — приказал Центровой. Ромстед повернул и снова принялся считать шаги под скрежет щебня под ногами. Они зачем-то направлялись в другое здание, поэтому направление и расстояние до него могли бы послужить важной информацией для следствия, если, конечно, кто-нибудь когда-нибудь ее получит. С помощью аэрофотосъемки за пару часов можно изучить несколько тысяч квадратных миль сосновых лесов, разыскивая два здания, расположенные друг от друга на приблизительно известном расстоянии и в приблизительно заданном направлении. А дальше уже дело техники.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11