Май 1978 г.

Васильевский остров

 
      …Артем откровенно маялся за партой, не слушая учительницу, проводившую урок-консультацию перед экзаменом за восьмой класс по алгебре и геометрии. С алгеброй у Артема было в общем-то все в порядке, на крайний случай он надеялся на помощь сидевшей перед ним Ани — круглой отличницы. Так что экзамена Токарев не боялся, на доску не смотрел, а поглядывал из окна на бульвар — там деревья уже шелестели призывно молодой листвой. Артем решал про себя более сложную задачу, чем алгебраическую, — пригласить Аню после занятий в кино или так — погулять. Финансовое состояние голосовало за «просто погулять». Но «просто погулять» уже было, и к тому же в темноте кинозала как-то проще перейти к более активным действиям… Вдруг Артем насторожился, почувствовав смутное беспокойство. Сфокусировав взгляд, понял, что зацепило его внимание: у скамейки на бульваре напротив школы сконцентировались трое явно блатных — постоянно крутясь у отца на работе, Токарев-младший уже научился по внешнему виду выделять эту категорию граждан почти безошибочно. Подперев для удобства щеку рукой, Артем стал с интересом смотреть за троицей — словно по телевизору фильм хороший начали показывать. Разговор ему, разумеется, не был слышен. Между тем разговор происходил достаточно любопытный…
      На скамейке сидел квартирный вор по прозвищу Присяга, а к нему подошли налетчики Жора-Тура и Тельняшка, широко известные в узких кругах. Присяга, кивнув подошедшим, неторопливо, с достоинством первым протянул руку. Жора, однако, свою не подал, лишь «по-фюрерски» вскинул вверх правую ладонь. Тельняшка же, чтобы избежать рукопожатия, начал рыться в карманах брюк, якобы ища спички, а потом обернулся к проходившей мимо пожилой женщине:
      — Бабусь! В твоих кутулях спичек нет?
      Женщина, не отвечая, ускорила шаг.
      Присяга дернул бровями, медленно убрал так и не пожатую руку в карман, передвинулся на край скамейки. Расслабленность мгновенно ушла из его позы. Жора присел рядом с ним, уперев локти в колени и чуть косясь на руки соседа. Тельняшка опустился напротив них на корточки — по-арестантски. Какое-то время молчали. Потом Жора закурил и выдохнул вместе с дымом:
      — Макая химический карандаш в Баренцево море, Аврора мне отписал за рыжье. Интересуемся: сам отдашь, али сбегать куда?
      Присяга стал еще более напряженным, но головой покачал легко:
      — Жора, ты человек уважаемый, но пока это — одни слова — козыри.
      Тельняшка, медленно и тягуче сплюнув себе под ноги, с нехорошей улыбочкой поинтересовался:
      — За кого себя держишь, если маляву каторжанина под сомнение берешь?
      Присяга вопрос значительно более молодого по возрасту Тельняшки демонстративно проигнорировал, и скривив рот, бросил второму:
      — Ну, так передай повестку?..
      Жора-Тура кивнул и ехидно согласился:
      — Это я мигом, всегда ж со мной.
      Присяга поднял плечи:
      — Через пару дней твое предложение качнем — при всех.
      Жора несогласно цыкнул зубом и встал:
      — В городе отсвечивать не хотелось бы.
      — Что так? — усмехнулся Присяга. — Погода душная?
      — Потею, — еле сдерживая себя, кивнул Жора.

* * *

      …Наблюдавший эту сцену из окна класса Артем пробуждающимся инстинктом охотничьего щенка почувствовал, как изменилась и загустела энергетика вокруг скамейки на бульваре. Волнами пошедший в кровь адреналин окончательно погасил все звуки в классе. Да и самого класса уже как бы не было — была только скамейка на бульваре и трое сжавшихся, как пружины, блатных…
      …Тельняшка между тем выдвинул еще один аргумент:
      — Вчерась на съемной хате хипеш с шухером нарисовались…
      — Мои соболезнования, — ответил в пространство Присяга. — Но! …без общего мнения ничего не верну. Пару дней.
      Тельняшка опустил голову, снова сплюнул себе под ноги и сказал в землю:
      — Крыса хуже опущенного…
      Присяга чуть вздрогнул, но сжал зубы и встал со скамейки медленно и спокойно, не вынимая, правда, правой руки из кармана. По его ощерившемуся лицу было видно, что произнесенные слова он запомнит…
      …Артем Токарев, не отрывая взгляда от скамейки на бульваре, как лунатик, начал выбираться из-за парты. Удивленно оглянулась что-то писавшая на доске учительница…
      …Присяга процедил, почти не разжимая зубов:
      — Каждый волен поступать, как посчитает нужным. А язык ты зря замарал. Не бережешь себя. Совсем.
      На Тельняшку он по-прежнему не смотрел, тот, не поднимаясь с корточек, прошипел:
      — А не опасаешься…
      — Попробуй, если получится!
      В этот момент Жора-Тура вдруг улыбнулся и примиряюще махнул рукой:
      — Ладно, ладно… Будь по-твоему…
      И протянул первый Присяге руку, словно решив все-таки хоть попрощаться по-человечески. Не ожидавший такого быстрого изменения в его настроении Присяга вынул из кармана руку. Жора крепко стиснул ее:
      — Может, твоя правда…
      Быстро сориентировавшийся Тельняшка, по-прежнему не вставая с корточек, начал пальцами смахивать пыль с ботинок Присяги:
      — Ну, извини, все ж на нервах.
      Присяга брезгливо опустил взгляд на его затылок, не понимая еще, что уже попался в ловушку. Через мгновение Тельняшка резко качнулся вперед и с глухим внутренним подвывом крепко обхватил руками колени вора, одновременно кусая его за бедро. Присяга зашипел и левой рукой ухватил его за волосы, отчаянно пытаясь выдернуть правую руку из Жориной клешни. Ему не хватило доли секунды — Жора выхватил что-то из-под пиджака и, пряча удар, прильнул всем телом к недавнему собеседнику. Присяга, дернувшись, успел обнять Жору за плечи, и они вместе осели на скамейку. Еще через секунду Жора и Тельняшка, не сговариваясь, молча побежали в разные стороны. На сучившего ногами вора они ни разу даже не оглянулись…

* * *

      Токарев с грохотом распахнул окно и, пользуясь тем, что класс располагался на первом этаже, выпрыгнул на улицу. Инстинктивно Артем выбрал из двух более щуплого Тельняшку и побежал за ним, видя только спину убегавшего. Молодой налетчик погони не видел, но, ощутив опасность лопатками, шмыгнул в подворотню. Артем, перед тем как броситься туда же, остановился и выровнял дыхание. Быстро огляделся — рядом никого не было, но он словно услышал сказанные когда-то отцом слова: «Запомни, сын, осмотрительность и осторожность — эполеты храбрости»… Артем схватил с земли большой грязный кирпич и тут же отбросил его в сторону, вытирая руки…
      Во двор Токарев зашел медленной походкой праздно гуляющего. Двор был пуст.
      Озираясь, Артем заметил в окне первого этажа пожилую женщину, напряженно смотревшую на него. Знаком быстро показал ей, мол, звоните, звоните скорее. Женщина кокетливо кивнула и поспешила вглубь комнаты к телефону. Старушку звали Кристиной Сельмовной Лиймата, она была дочерью финна и армянина, доживая свой век, она постоянно от скуки звонила дежурному отделения милиции — там ее все знали, как местную достопримечательность и особо бдительную гражданку. Дозвонилась она на удивление быстро и, понизив голос, поинтересовалась в трубку:
      — Товарищ Вуоксов?
      На другом конце провода дежурный устало вздохнул и ответил:
      — Нет, Кристина Сельмовна, это товарищ Боксов. А Вуокса — это река, которую мой папа отобрал в тридцать девятом у вашего папы!
      — Сейчас вам не тридцатые! Поприжали гэпэушников-то! — заверещала в трубку гражданка Лиймата.
      Дежурный вздохнул еще более обреченно:
      — Кристина Сельмовна, нам сюда иногда и другие граждане звонят. Давайте побыстрее. Что опять у вас стряслось?
      Старушка от возмущения аж притопнула ножкой в войлочном тапке:
      — А вы меня не понукайте! Я блокадница, ветеран! У нас, слава Богу, Советская Власть!
      На том конце раздалось хрюканье, одновременна напоминавшее и смех и плач, но дежурный быстро взял себя в руки:
      — Я сейчас интернационал спою! Что слу-чи-лось?!
      Кристина Сельмовна шмыгнула носом и через секундную паузу призналась:
      — Я забыла… Ты, Вуоксов, меня специально запутал.
      Дежурный с тихим воем положил трубку…
      …Между тем Артем, не зная о развертывавшейся за окном драме, вышел на середину двора, расставил широко ноги и свистнул, задрав голову. Никто не отреагировал. Выждав немного, Токарев заорал, кося глазом по парадным:
      — Эй, Наташка! Горю!
      Дверь парадной напротив медленно, со скрипом, открылась и оттуда вышел Тельняшка. Губы его были испачканы свежей кровью — потому как Присяге в бедро он вогнал свои клыки достаточно глубоко. Токарев как-то интуитивно понял, чья эта кровь, хотя сам процесс кусания почти не видел — и от этого понимания ему стало знобко, страх начал парализовывать волю, и мальчишке понадобились почти физические усилия, чтобы порвать паутину ужаса и придать лицу глуповато-добродушное выражение.
      — Во! — обрадовался Артем, двигаясь ему навстречу: — Дал бы пня сестре, а то она…
      — Обознался, гимназист! — хмыкнул налетчик. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Тельняшка начал что-то понимать и, увидев спортивную фигуру Токарева, быстро сунул руку в карман. На расстоянии удара блатарь резко швырнул школьнику в лицо горсть грязи и песка. Артем опоздал зажмуриться и ударил левой вслепую… Ему повезло — он удачно попал в челюсть… Отскочив и протерев глаза, проморгавшись, Токарев увидел, что Тельняшка сидит на асфальте, переживая нокдаун.
      Быстро оценив обстановку, Артем понял, что через несколько секунд противник придет в себя.
      — Ах ты… Глаз высосу!
      Тельняшка начал привставать, упираясь в асфальт ладонями, но левый апперкот и правый боковой лишили его сознания окончательно — налетчик упал, сильно ударившись затылком об асфальт, и замер…
      …Кристина Сельмовна, пронаблюдав этот бой из окна, снова бросилась к телефону. На этот раз она решила звонить не дежурному, а по «02».
      — Милиция, служба «02».
      — Во дворе дома номер 68 по Пятнадцатой линии бандиты убивают и раздевают людей. Прямо сейчас! Обратите внимание, часы показывают 11.45! Не таежная ночь! А дежурный 16-го отделения милиции Вуоксов категорически отказывается регистрировать и пугает сталинскими репрессиями…
      …Через несколько минут дежурному 16-го отделения Воксову позвонил дежурный РУВД:
      — Боксов, что, не можете задницу приподнять? Слетайте в 68-й дом по Пятнадцатой. Заявка пришла через «02», на контроле! Все!
      Боксов обреченно вздохнул, повесил трубку и, закусив губу, сказал помощнику:
      — Отправь наряд во двор к Лиймоте!
      Помощник пожал плечами и начал вызывать наряд по рации:
      — Ладога-4, Ладога-4, ответь… У нас заявочка… Телефон зазвонил снова. Боксов посмотрел на него затравленно и гаркнул:
      — Герой Советского Союза! — снял трубку и договорил: — старший лейтенант Боксов, дежурный 16-го отделения!
      — Ну что, Вуоксов, — спросила Кристина Сельмовна, — начальство шею намылило?
      — Понижен в звании и отстранен, — признался дежурный.
      — Отлично! Процесс…
      — Процесс движения за укрепление сотрудничества с заявителями?
      — Не хамите! Вы скоро прибудете?
      — Через 14 секунд! Впереди следует пожарная машина!
      С удовлетворением услышав короткие гудки, Боксов, не кладя трубку на аппарат, обернулся к участковому, проводящему с каким-то ханыгой воспитательно-профилактическую беседу:
      — Серега… У твоей жены первый муж в КГБ работает… Спросил бы у него — может, есть какое-нибудь антифинское подполье в Питере. Я бы примкнул. Взносы бы платил регулярно. Адресочек интересный мог бы им черкануть…
      Участковый не понял, в чем дело, и, встряхивая гопника за воротник, буркнул:
      — Какое, в жопу, КГБ?.. Ты, урод! Долго еще безобразить в своей коммуналке будешь? Долго будешь двери ломать? Сгною в Сибири!
      Ханыга заверещал:
      — Сергей Сергеевич, я не хотел… Случайно ручка от двери отвалилась, знаете, как у нас все делают — наверное, в конце месяца план гнали… Я завтра же в Лупполово уеду шабашить, ну ее к дьяволу!
      Услышав слово «Лупполово», Боксов озверел и, выскочив из-за стола, схватил коммунального скандалиста за грудки:
      — Серега, да он же финн!
      — С какого перепугу? — удивился участковый, но Воксова было уже не остановить — запихивая гопника в «аквариум», он довольно сопел и приговаривал:
      — Не финн, так карел! Я тебе покажу Лупполово!..

* * *

      Главному инспектору
      Гону МВД России
      Генерал-майору
      Урченко В.Н.
 
      РАПОРТ.
 
      Докладываю, что заявление гражданки Лиймата К.С. (исх.№ М-3125 от 15.07.02), проживающей по адресу г. Санкт-Петербург, 15 линия, дом 68, квартира 87, по фактам преследования ее со стороны банды сотрудников органов внутренних дел и прокуратуры, направленное на Ваше имя, рассмотрено.
      Лиймата К.С. зарегистрирована по вышеуказанному адресу, в отдельной однокомнатной квартире. Ранее она неоднократно обращалась во все возможные инстанции с жалобами, носящими бредовый характер, на то, что «организована охота» как за ней, так и за ее квартирой. В мае 2002 года в Василеостровском РУВД было рассмотрено очередное ее заявление, адресованное начальнику ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области в связи с «бандитским разгулом работников МВД и посягательствами на ее квартиру». Были тщательно изучены аналогичные, ранее поступившие ее заявления на имя Министра МВД РФ — вх. № М-87 от 11.02.02 г., на имя губернатора Санкт-Петербурга — вх. № М-200 от 01.04.02 г., в ПВС ГУВД СПб и ЛО — вх. М-86 от 11.02.02 г., в 16 отдел милиции — вх. № 398 от 2001 г., вх. № 405 от 2001 г. В ходе проводимых проверок указанные факты не нашли своего объективного подтверждения.
      Могу дополнить, что я лично знаю гр-ку Лиймата с 1977 года как склочницу и интриганку.
      В связи с чем 15.05.2002 г. было проведено заседание постоянно действующей комиссии УВД Василеостровского района Санкт-Петербурга по работе — с письмами и заявлениями граждан, где было принято решение в соответствии с п.3.34 Приказами МВД РФ № 790-00 г. считать дальнейшую переписку с Лиймата К.С. нецелесообразной.
 
Первый заместитель
начальника ГУВД
Начальник КМ ГУВД
Санкт-Петербурга и ЛО
Генерал-майор милиции
А.А.ВОКСОВ.

* * *

      …Тем временем Токарев выдернул ремень из брюк неподвижно лежавшего Тельняшки, стащил с него ботинки и отбросил в сторону. Потом расстегнул на налетчике брюки, приспустил их, содрал пиджак на локте, предварительно ощупав карманы. В карманах не было ничего, кроме финки и мятого комка денег. Финку Артем положил к себе в форменный синий пиджак, над деньгами немного поразмышлял. Отец не раз ему детально объяснял, в чем разница между краденым и «взятым в бою». Богуславский, присутствовавший однажды при таком разговоре, добавил назидательно, как будто закон сформулировал: «Имперский сыск — запомни, вьюнош, — взяток не берет! Но! Но военная добыча — это святое! Даже у штрафников энкэвэдэшные заградотрядовцы не сразу отбирали то, что они в захваченных окопах надыбали!»
      Решив, что в данном случае имеет место быть несомненная «военная добыча», Артем забрал деньги себе. Захлестнув кисти рук налетчика ремнем, Токарев набросил другой конец Тельняшке на шею и сильно потянул, упираясь коленом в спину лежащему. Тельняшка закряхтел, приходя в себя, завозился, пытаясь приподняться.
      — Не шебаршись! — Артем потянул за ремни еще сильнее.
      — А то?.. — прохрипел пленный.
      — Прическу попорчу.
      — Ну, тузик…
      Налетчик отчаянно рванулся, но ремень так врезался в шею, что Тельняшка тут же обмяк… Подышали. Потом блатарь снова подал голос:
      — Ты, сучонок, до масти не дорос — в семейные дела суваться… Что за маскарад?.. Договоримся не в армии, у нас — не присягают.
      Токарев промолчал — он не знал прозвище убитого, поэтому и не понял последних слов. Тельняшка заскрипел зубами:
      — Слышь, с кем ты? Промычи. Время позднее, нам тут обнюхиваться… А?!
      — Абвер, — усмехнулся Артем. Адреналиновый азарт у него еще не прошел, радости победы он пока не чувствовал.
      — У-у-у… Какие слова знаем!.. Не всегда спасает!
      — Имеем связи наверху? — поинтересовался Токарев — эту фразу и именно с такой интонацией он слышал от одного опера, работавшего вместе с отцом.
      — Откуда нам, убогим… Но жизнь — штука бугристая… Ну, отпусти!
      Двор наполнило пыхтение въезжавшего в подворотню старенького милицейского газика.
      — Все, — вздохнул с облегчением Артем. — Выходи строиться!..
      Из газика выскочили два сержанта и младший лейтенант, который сноровисто надел наручники на Тельняшку и лишь потом обернулся к отряхивавшемуся (чуть картинно) Артему:
      — Младший Токарев, хоть объяснишь, чего тут?
      — Сейчас, — Артем деревянно кивнул, пытаясь унять нараставшую «отходняковую» дрожь, — сейчас… Там, напротив школы — на скамейке, — должен лежать мужик. Они его зарезали.
      Младший лейтенант присвистнул и обернулся к сержантам:
      — Проверьте.
      Один из сержантов побежал к скамейке, второй остановился у входа в подворотню — так, чтобы видеть первого и одновременно держать под контролем двор. Первый добежал до скамейки, перевернул Присягу и закричал:
      — Может, и живой еще! «Скорую» вызывай!
      Артем помог младшему лейтенанту затолкать Тельняшку в газик.
      — Босой-то он чего? — удивился офицер.
      — Виноват!
      Токарев сбегал за ботинками налетчика и закинул их в газик. Задним ходом машина выехала на улицу, развернулась и доехала до скамейки, где сержант вынимал из кармана Присяги пистолет «ТТ».
      Младший лейтенант присвистнул еще более протяжно и внимательно посмотрел на Токарева:
      — М-да… Тут правды не сыщешь… Артем устало пожал плечами. На улице сержант отгонял набежавших откуда ни возьмись прохожих:
      — Проходим, проходим! «В мире животных» будете по телевизору смотреть!

* * *

      …По приезде в 16-е отделение Тельняшку сразу провели к дежурному оперу ОУРа, а Артем зашел к отцу. Василия Павловича недавно назначили на должность заместителя начальника отделения по розыску, и теперь у него был отдельный кабинет.
      Токарев-старший выслушал сына, ни разу не перебив, а когда рассказ закончился (сын старался быть по-военному кратким), долго молчал, со странным выражением на лице глядя на Артема — так, что тот даже забеспокоился:
      — Пап, я разве не…
      — Нормально, Тем, — не дал ему договорить Василий Павлович. — Все нормально, сын… Я… Ты молодец… Я просто смотрел сейчас на тебя и думал, как быстро летит время… Вроде совсем ведь недавно… Когда тебе было года полтора, ты научился говорить слово «дым» и ужасно радовался этому… Показывал на мои папиросы и кричал: «Дым, дым, дым», — и смеялся… А твоя мама говорила мне: «Вася, видишь, даже ребенок ругается, что ты дома куришь»…
      Повисла пауза. Токарев-младший не знал, что сказать, потому что таким он отца почти никогда не видел — Василий Павлович сентиментальностью не отличался, сюсюканья не переносил и разными «сясями-масясями» сына не баловал. Артем, надо сказать, отсутствием нежности (в общепринятом смысле этого слова) никак не тяготился, хотя почему-то вдруг перехватило дыхание после нехарактерных для отца слов, произнесенных с совсем нехарактерной интонацией. Токаревы молчали, испытывая какую-то странную неловкость, потому что один не умел правильно говорить родительские нежности, а второй — отвечать на них. Не готовыми они оказались к застигшему их моменту. Положение спас резкий звонок телефона. Василий Павлович с облегчением схватил трубку, привычно буркнув:
      — Слушаю, Токарев.
      Звонила бывшая супруга — она была настолько рассержена, что даже не поздоровалась:
      — Василий!!! Мне только что звонила…
      — Во-первых, здравствуй, Алка, — перебил ее бывший муж, — всегда рад тебя слышать. А сегодня — особенно. Сын-то у нас…
      — Как раз об Артеме и речь! Василий! Мне только что звонила Алиса Гивановна, его завуч! Артем выпрыгнул из окна во время консультации! Я… Я… Ты же обещал мне… Немедленно, слышишь, немедленно…
      — Подожди, Алла, — косясь на сына, стал повышать голос и Токарев. — Ты же не в курсе… Артем все сделал правильно, и я…
      — Правильно?!! — трубка заверещала так, что даже Артем расслышал. — Ну, тогда ты сам и…
      — Алла! — рявкнул, сорвавшись, Василий Павлович. — Орать ты будешь на нового мужа!
      Он бросил трубку на рычаги и закурил, отворачиваясь к окну.
      — Мама? — спросил Артем, чтобы чем-то заполнить неловкую паузу. Отец кивнул, избегая смотреть сыну в глаза:
      — Извини.
      — Да ты что, папа, — пожал плечами Артем. — Я же все понимаю… Она… Мама просто из-за моей учебы переживает сильно, боится, что я «серым валенком» буду…
      — Как я? — хмыкнул Токарев старший, по-прежнему глядя в окно.
      — Нет, пап… — окончательно смутился сын, — просто мама…
      — Да ладно, — вздохнул Василий Павлович. — Все понятно, сын. У всех своя правда…
      Он посопел, пошмыгал носом, размышляя напряженно о том, как разруливать возникшую проблему с завучем. Открыв ящик стола, быстро вытащил оттуда старый теннисный мячик и без предупреждения швырнул в сына. Артем ловко нагнулся, и мячик ударил в стену напротив, на которой висел плакат, изображавший бравого милицейского старшину. Мячик попал прямо в середину плакатного лозунга: «Твоя культура — твой Авторитет». Видно было, что в плакат уже неоднократно попадали предметами разной формы и веса.
      — Птица! — заорал Токарев-старший. — Птица, твою мать!
      Из кабинета за стенкой выскочил оперативник Птицын, отворил без стука дверь к Токареву и просунул внутрь лохматую голову:
      — Че орешь, как потерпевший? Здорово, Темыч!
      Василий Павлович выскочил из-за стола и вышел с Птицыным в коридор. Вкратце объяснив оперу ситуацию, Токарев поставил задачу:
      — Короче! Нужно допросить учительницу и завуча — обязательно — как косвенных свидетелей. Возьми поручение от следователя и дуй в школу.
      — Говно вопрос, — кивнул Птицын и пошел по коридору.
      — Пурги нагони! — крикнул ему вслед Василий Павлович и, повеселев, вернулся в свой кабинет. Некоторое время он молча смотрел на сына, а потом сказал — жестко и безо всяких сентиментальных ноток:
      — Ты — молодец. Ты все сделал, как надо. В школе мы все проблемы утрясем. Но! Самое главное — чтобы ты не стал героем. Понимаешь? В школе начнутся охи-крики, но ты должен помнить и понимать главное: то, что ты сделал — не подвиг. Ты просто все сделал нормально. И не более того.
      — Пап, да я и не…
      — Все, закрыли тему, — махнул рукой отец. — Пойдем лучше «крестника» твоего посмотрим…
      …Тельняшку мурыжили через три двери от Токаревского кабинета. Когда отец с сыном вошли, там стало достаточно тесно. Тельняшка с деланно равнодушным видом разглядывал потолок, руки у него по-прежнему были в наручниках, ботинки стояли рядом на полу.
      — …Имя у него такое, — сказал налетчик, видимо продолжая начатую до прихода Токаревых фразу, — заумное…
      — Не Марчелла Зосипатоорыч? — задушевно спросил оперуполномоченный Ткачевский, усаживаясь на стол за Тельняшкой и складывая руки на груди.
      — Точно! — обернулся к нему задержанный. — Сергеем звали!
      Ткачевский молча, без замаха, отвесил блатарю звонко-сочную оплеуху.
      — Понимаю, — сказал Тельняшка, восстановив равновесие на стуле. — Не доверяете!
      Старший оперуполномоченный Евгений Жаринов его перебил:
      — Приметы?! Налетчик ухмыльнулся:
      — Как же это я сразу-то не сказал: на груди портачка в виде свинки, играющей на скрипке.
      — А на спине? — Жаринов подошел к задержанному вплотную.
      — А на спине: «Маня, прости меня. Коля Климов».
      Жаринов сразу же ударил Тельняшку кулаком под ребра, содрал себе кожу на костяшке о пуговицу на пиджаке, слизнул кровь с кулака.
      — Не жалеете вы себя совсем, — прокряхтел налетчик. — …Они, может, кровные братья. Не при делах я. Вот, школяр ваш подтвердить может — грызня между ними получилась.
      Токарев-старший кивнул:
      — Он и подтверждает — ты ноги-то сцепил?
      Тельняшка покачал головой:
      — Небось, романсы читает на переменках… Не-а… Полжизни на корточках, а равновесие потерял — бывает..: Уткнулся ему в копыта… Для плохослышащих — еще раз: я никого не убивал!
      — Для складноговорящих! — рявкнул Жаринов, отвесив Тельняшке сильную затрещину по уху. Тот, явно ерничая, заскулил:
      — Ой, дяденька, больно-то как!
      — Прекрати! — поморщившись, бросил Токарев-старший оперу. — Без толку…
      В кабинет зашел, по-свойски кивнув всем, седоволосый мужчина, лет под шестьдесят. Это был Семен Артемьевич Жейков, вышедший на пенсию пару лет назад, но, будучи оформленным «рюкзаком», продолжавший буквально жить в кабинетах ОУРа. Судя по заданному вопросу, ветеран тоже уже был «в теме»:
      — Палыч, тебе этот фокус с коленями что напоминает?
      — Соучастие в убийстве, — буркнул Токарев-старший, пристально глядя Тельняшке в глаза.
      — А я чую закваску мордовских лагерей, — сказал Семен Артемьевич. — Как твое фамилие?
      Тельняшка обернулся к вновь вошедшему и, уловив его опытность, цыкнул зубом:
      — А-а, старый пес конвойный!
      — Ну, все, доблатовался, — вздохнул оперуполномоченный Ткачевский. Он не спеша встал, снял со спинки стула милицейскую рубашку без погон и начал сворачивать ее в жгут.
      Тельняшка втянул голову в плечи:
      — Боюсь-боюсь! Признаюсь: был! Был на оккупированной территории!
      Жейков вздохнул:
      — Идейный, стало быть, лесоповальных замесов…
      — Наговариваете на меня, — во весь рот ощерился задержанный. — Сроду не обучен.
      — Оно и видно, — кивнул Семен Артемьевич.
      — Погоди, — Токарев-старший чуть притормозил Ткачевского и обратился к Тельняшке:
      — Последний шанс. Финка всегда при тебе?
      — Э-э… Своему орудовцу подарите УПК за подвиги… Кто ее видел? Откуда, как нарисовалась? То-то! Без зимы на сегодня!
      Ткачевский рванул Тельняшку за ворот:
      — Какая зима? Косить начинаешь? Глумишься?
      — «Зима» — это нож, — устало сказал Семен Артемьевич, прищуривая глаза. Налетчик подмигнул ему:
      — Не сдюжишь ты к ноябрьским с преступностью с ентими комсомольцами.
      — Все, хватит! — махнул рукой Токарев-старший. — Красавца — в клетку. Устанавливайте его данные, как хотите. Жаринов! Своим ходом ствол с потерпевшего — на экспертизу. Купи бутылку коньяка но, чтоб результат был сегодня! Ткачевский! Ты — в ту же сторону. Мне нужны результаты с рукоятки отвертки, которой его закололи. Остальные будут помогать прокуратуре.
      Ткачевский покачал головой:
      — Ты инструмент видел? Там ручка такая, что какие там отпечатки…
      — Да, продумали, значит… Ну, тогда не неси! Оперативники выволокли Тельняшку из кабинета и повели его в дежурную часть, Василий Павлович направился туда же, потащив за собой и Артема. Приобняв сына за плечи, он шепнул ему:
      — По поводу финки — в голову не бери, но потом обсудим… Сбегай-ка, купи что-нибудь пожрать. Сейчас я тебе денег дам…
      Артем солидным жестом остановил отца:
      — Не надо, пап, я осилю.
      Василий Павлович удивленно-иронично взметнул вверх брови, но тут к нему обратился дежурный Боксов:
      — Товарищ самый оперативный начальник! К вам из Средней Азии — человек восемь!
      — И все за талонами на повидло? — удивился зам по розыску.
      — Нет, — ухмыльнулся Боксов. — Все принесли по подушке и хотят найти фокусников, которые их им впарили вместо афганских платков.
      Токарева аж перекосило всего:
      — Какая скотина науськала их хороводом жаловаться?
      Боксов пожал плечами:
      — Так Птица по гостинице развесил объявление, чтоб гости города трех революций звонили нам, как кто-нибудь предложит на продажу платки.
      — Так ДО звонить надо, а не ПОСЛЕ! — заорал в голос Токарев.
      Дежурный удивленно посмотрел на него и чуть нахмурился:
      — Я фиников не люблю, а ты будешь не любить узбеков. Вот на них и срывайся!
      Василий Павлович обернулся в коридор ОУРа и рявкнул:
      — Арцебашев? Гостиница — твоя земля?
      Из кабинета, чуя недоброе, высунулся оперуполномоченный Арцыбашев:
      — Это как посмотреть. Считается, что моя, но, с учетом вакансий в отделе и отпуска Терещенки…
      Токарев-старший перебил его, категорически мотнув головой:
      — В дежурку! Там толпа узбеков правду ищет. Извивайся как хочешь, но чтобы все заявления были зарегистрированы как один материал.
      — Это каким же образом?
      Проигнорировав вопрос опера, Василий Павлович обернулся к сыну:
      — Ты еще здесь? Дуй за харчами! Да, в школу сначала забеги, извинись там. Вперед — марш!
      Артем выбежал из отделения, потянулся на солнышке и, не особо торопясь, направился к школе. Занятия там уже закончились, и по дороге он встретил Аню Торопову — одноклассницу, с которой были планы на поход в кино. Аня шла домой, помахивая портфелем, — увидев Артема, она округлила глаза и прижала ладонь ко рту:
      — Темка! Ты что натворил? В школе шухер такой был, когда ты в окно выпрыгнул… Брунгильда сразу к Алисе побежала, вся в истерике… А сейчас к ним обеим из милиции пришли, допрашивают в учительской… Что случилось-то? Тебя же до экзаменов могут не допустить.
      — Допустят, — улыбнулся Артем и уверенно, солидно добавил: — Решим проблему.
      В Ане пробудилась известная женская любознательность, именуемая отдельными мэйл-шовинистами любопытством: