Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Бабло пожаловать! Или крик на суку

ModernLib.Net / Виталий Вир / Бабло пожаловать! Или крик на суку - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 1)
Автор: Виталий Вир
Жанр:

 

 


Виталий Вир

Бабло пожаловать! Или крик на суку

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.


©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Посвящается Мойке Ренко и всем тем, чей совместный путь был долог, не всегда легок, но он этого заслуживал.


От автора

Ни государства,

Ни правительства —

Одно лишь б-ство[1],

Да мздоимство…

Во-первых.

Сразу оговорюсь, автор не обязательно должен разделять точки зрения главных героев в романе. Хотя, говоря по-правде, многое из написанного – та действительность, которая присутствует повсеместно и можно подписаться под каждым словом, но – это я выношу на суд читателя.


Во-вторых.

Я официально заявляю спецслужбам всех стран: сведения о тайном сговоре правительств из числа избранных государств не добыты путем агентурной разведки и не связаны с иным незаконным раскрытием. Поэтому в книге нет использования секретной информации. А те совпадения в романе, которые могут произойти в мире в ближайшее время (как то: заговор крупных финансистов и власти против населения земного шарика или иное, что описано в сочинении) – считайте предположением автора на основании доступных данных. Тем более, разоблачитель тайн – Джулиан Ассанж не имеет отношения к информации, изложенной в произведении. Это, если что.


В-третьих.

Но вот трехлетняя девочка, о судьбе которой поведано в романе; образ жизни, мечты и потенциал родителей – далеко не плод воображения писателя, а история, основанная на реальных событиях! Это, дабы – сразу и в корне – пресечь искушенных читателей на неприятие обстоятельств рождения девочки, а также (в общем и целом) возможностей таких людей, как ее родители.


Ну и, в-четвертых.

В произведении, там, где говорят персонажи, сохранена аутентичность, свойственная каждому в отдельности. Связано это с тем, чтобы максимально отразить чувства, намерения, взгляды и искренность главных героев.

1. Один из выживших

Когда вдруг раз – и не понятно,

Кому ж от этого приятно.

«Где я? Что со мной?»

Когда совершенно выбиваешься из сил, то непременно теряешь сознание.

Спустя время, надо полагать, рассудок возвращается. Но, с приходом этого мгновения, устройство органов чувств не спешит приступать к работе. Потому как ничего не хочется. То есть совершенно, включая элементарное – приоткрыть глаза. Продолжая лежать, максимум, на что хватает сил – это прислушаться к себе. И бесполезно разбираться, в каком состоянии пребывает тело.

После изнурительной борьбы за жизнь, внутри появляется вялость – состояние пассивности и замедленной реакции на окружающие раздражители, как внешние, так и появившиеся в результате долгого сопротивления. Вялостью пропитана каждая клеточка тела, которая замедляет в организме жизненные процессы.

С приходом в сознание, спустя какое-то время, в голове короткой вспышкой отчетливо появляется картинка произошедшего. Но не все разом, только последняя минута, за которой снова без чувств впадаешь в обморок, где – …кромешная тьма…яркое белое пятно на темном фоне и постепенно свет меркнет, а пространство опять погружается в непроницаемую темень.

С коротким первым воспоминанием, хочется пошевелить какой-либо частью тела: и всего одной. Но каждая клеточка организма будто скована плотным железным саркофагом и это подавляет любое желание шевельнуться: даже веки не поддаются слабому импульсу, когда хочется слегка приоткрыть глаза.

Подобное положение сохраняет покой – полную неподвижность, пока восстанавливаются силы. И все, на что сейчас способно сознание, так это наблюдать за темнотой. Если за ней вообще можно следить с закрытыми глазами.

А, собственно, что мы знаем о темноте? По-моему, ничего. Нам известно, что изучать свет – возможно. Допустим, измерять длину волн каждого цветного фона или сам белый свет – в частности и его можно разложить на множество цветов и оттенков! Но ничего подобного нельзя сделать с темнотой. Даже, когда мы хотим определить насколько темно в том или ином пространстве, мы измеряем в нем количество света! Неужели это означает, что темноты, нет?! А слова «темень» или «мрак», мы используем лишь для того, чтобы описать полное отсутствие света.

Тогда, получается, что темноты, и правда, нет, а есть пространство, лишенное света?!

Если продолжить рассуждать в том же духе, то, из этого определенно следует, что и относительно другого можно сделать такой же вывод. Например, нет тишины или зла, а есть отсутствие звуков или любви и веры…

Выходит, ничего плохого или негативного тоже нет, а есть только отсутствие хорошего или положительного, после чего наступает депрессия, но с приходом позитивной самооценки от нее не останется и следа.

А способно ли плохое или негатив полностью затмить позитив или, возможно, чтобы тишина доминировала над звуками, а зло окончательно извело любовь? Но подобное невозможно представить! Равно как нельзя увидеть, чтобы самый невероятно черный мрак поглотил бы свет. Зато, та же короткая вспышка света неминуемо озаряет любое темное пространство.

И все же, почему мгла не способна поглощать свет? Мало того, непроглядную тьму вообще невозможно сохранить, когда появляется пусть незначительно слабый, но источник света.


…вот только, где взять источник света, когда нет сил, чтобы его зажечь?

2. До того, как всему начаться

Наши дни.

«00:00»

Электронное табло настольных часов, с зеленой мягкой еле заметной подсветкой, тускло, бездушно и привычно отобразило начало новых суток.

В темной спальне, недавно отремонтированной в стиле модерн, без прямых линий и углов, но, где в полной мере господствует природное естество, наискосок светил тонкий и короткий луч, источник которого находился за окном и принадлежал большому неоновому рекламному щиту, расположенному на одном из московских оживленных проспектов. Свету проникать внутрь комнаты, позволяла крохотная, в пару сантиметров, узкая щель у окна. Непроницаемые художественные жалюзи аккуратно обласкивали оконный периметр и походили на точную до мельчайших подробностей копию картины с названием «Мод Адамс, как Жанна д „Арк» чешского живописца Альфонса Мариа. «Произведение» настолько плотно прилегало к раме, что при желании подсветить края жалюзи (скорее, картины) самым солнечным ярким днем, не представилось бы возможным. Идеальный по фактуре светонепроницаемый «холст» лишь в одном месте не примыкал плотно, что послужило появлению ни чем не оправданной, согласно выполненному ремонту в идеальной комнате, утонченной щели.

Пожалуй, после безукоризненных работ по отделке помещения, этот изъян был единственным: как в спальне, так и во всей двухкомнатной квартире. Поначалу Рамсес хотел указать дизайн компании на минус, но, пока он занимался другими, несомненно, важными делами, дефект обратился в пользу. Когда Рамсесу было тяжело остановить мысли, пришедшие в голову в течение дня, легкие цветные проблески света в темной комнате отвлекали сознание, они постепенно вбирали в себя суету пройденного дня и приближали ему сон. А с недавних пор разноцветные огоньки он в шутку начал воспринимать, как условно-ритуальный танец света от бессонницы.

Тем временем, за окном, яркими красками продолжало бушевать большое рекламное действо, претенциозно показывая, в каком мире символов мы живем. По мере того, как цветные огоньки выводили на экран больше света, щель в темной комнате насыщалась палитрой красок и луч предавался игривости всевозможных расцветок. Затем, реклама на миг гасла – будто электронное панно вовсе не работало, и тогда комната погружалась в непроницаемую темноту, но после нескольких секунд все повторялось и щель источала продолжительный танец крохотного луча.

В эту ночь «танец света» не успокаивал и даже не расслаблял Рамсеса. Он лежал в постели на боку, укутавшись в одеяло, и не мог заснуть. Поочередно Рамсес глядел то на огоньки, то, с погружением комнаты в темноту, на электронное табло настольных часов, цифры которого последовательно прибавляли минуты: разборчиво отмеряли прошедшее время и неумолимо приближали будущее.


Только что закончился второй час, как Рамсес не мог уснуть и лежал в постели один.

Секунды продолжали идти в темноте, но вновь замелькал танец огоньков и о времени можно было забыть. Рамсес перевел взгляд и электронное табло настольных часов начало отмерять уходящий период в малопонятную пустоту.

После двух часов бессонницы, какая-то непонятная, более острая и мучительная, чем прежде, неудовлетворенность не давала ему покоя.

С приходом первой минуты наступивших суток, ничего не изменилось: бессонница, темнота, часы и пустота. В добавление к довольно унылому для Рамсеса фону, несмотря на мизерные параметры, величественно резвились разноцветные огоньки у луча. Наблюдая за красочным процессом, в памяти Рамсеса периодически всплывали цифры, которые пришлись на время закрытия торговой сессии в конце недели. Он все еще думал о том, как смог в минувшую пятницу Российский фондовый рынок впервые за всю неделю закрыться пусть небольшим, но ростом. Сам же ход прошедших пятидневных торгов по-трейдорски изобиловал драматическими – и разворотами, и отклонениями, и… В общем, уже привычно в последнее время рынок опять вел себя непредсказуемо.

Подобная картина отнимала силы у любого трейдера, даже весьма устойчивого к стрессам и Рамсес не был исключением.

Но проявление разновидности биржевой нервозности – это стимул к тому, чтобы не упускать мельчайшие детали и вовремя реагировать на перемены рынка. Поэтому Рамсеса сильнее «лихорадило» каждый раз в пятницу по итогам любой торговой недели. Даже, если рынок акций все пять дней демонстрировал положительную динамику. Подобная «биржевая нервозность» ему была необходима. Таким образом, он заставлял себя взбодриться в конце недели и это была внутренняя политика. Если хотите – динамика, без которой он не смог бы уверенно идти по служебной лестнице.

В трейдинг (биржевой торговец) Рамсес пришел еще в школе. Тогда отец подарил ему книгу «Секреты торговли на фьючерсном рынке. Действуйте вместе с инсайдерами» Л. Уильямса. С того самого момента Рамсес заинтересовался отчетами трейдеров СОТ и вообще принципами работы финансовых рынков. Что было воспринято на ура со стороны родителей, особенно папой.

Отец Рамсеса, Эммануил Россельман, принадлежал к династии врачей. В трех подряд поколениях по линии отца в семьях рождался один младенец и всегда им был мальчик, который в обязательном порядке вырастал практикующим врачом. В разные времена, по независящим причинам, больше одного ребенка в семьях не рождалось.

Но суждено было начаться переменам. В отличие от предков, в семье Эммануила Россельмана родилось двое – вначале мальчик, а за ним, девочка. На этом папа Рамсеса не остановился и отважился «бунтовать» дальше. Он твердо решил покончить с преемственностью по линии медицины. Ему не хотелось, чтобы сын прожил так, как предыдущие поколения: верно, честно, преданно служить профессии (отсюда) со скромным доходом. Тогда как у отца были наглядные примеры со стороны сверстников, кто в свое время занялся иным и теперь стал богатым (в деньгах), нежели практикующие врачи.

Собственно, отец Рамсеса никогда не был современен и ничего не понимал в отчетах с биржевых площадок. Но время от времени, когда позволяла работа, он смотрел экономические новости и слушал о движении рынков, любуясь заумными графиками, за которыми люди выигрывали целые состояния.

Когда же подошло время «непринужденно» отвечать на вопрос, куда нужно обязательно толкать подрастающего сына, ответ давно уже был сформирован в голове отца. А мама, Софья Россельман, как верная и преданная мужу жена, к тому же учитель математики, совершенно не была против, чтобы мальчик работал с числами, тем более, при которых есть шанс заработать много денег. В отличие от тех же учителей математики, которые тоже работают с цифрами, но априорно получают меньше.

В жизни Рамсеса так все и случилось.

К этому периоду у него уже был опыт нескольких лет работы на финансовом рынке. Когда-то, осилив подарок отца, теперь он читал все, что касалось тематики биржевого торговца. Последней прочитанной книгой, была работа Стива Бриза: «The Commitmens of Traders Bible: How To Profit from Insider Market Intelligence». Рамсес познакомился с ней, как и обычно, в оригинале: на английском. Согласно названию, эта книга была ничем иным, как «БИБЛИЯ обязательств торгашей: как получить прибыль от разведки рынка посвященного лица».

Несмотря на юный возраст «вчерашнего студента», у Рамсеса имелся еще и опыт работы в банковском секторе. После чего, он решил самостоятельно вести рубрику по отчетам трейдеров СОТ (индикатор фьючерсных рынков).

А не так давно, на форуме брокерских компаний, к мнению Рамсеса стали прислушиваться. Это произошло благодаря тому, что он изо всех (доступных и, конечно, законных) сил, да возможностей стремился стать одним из лучших. Руководствуясь этим, Рамсес уже научился создавать целостную современную картину видения мировой экономики, что позволяло ему отслеживать многие фазы рыночного состояния на планете, а отсюда – Рамсес давал великолепные оптимальные прогнозы на определенные промежутки во времени.

Он и не думал останавливаться на достигнутом – патологическое желание повышать квалификацию только-только набирало оборот, да еще и на новом уровне! Сейчас он стремился познать в идеале точные науки – статистику и финансовую математику. Постоянно повышая уровень знаний, где не последнее место занимает маркетинг, организация труда и, конечно, психология толпы, Рамсес уже составлял блестящие отчеты для компании, в которой он работал. Над очередным из них ему хотелось «покорпеть», как минимум, весь, следующий после этой ночи, день.

Но предстоящий в субботу выходной выглядел иначе. У Рамсеса отобрали ближайшее время на работу, лишив любимого занятия. Причина тому – Алика. И дело не в том, что завтра (вернее, уже сегодня) он встречается с подругой с самого утра. Просто она – тоже аналитик. Ей так же известно о жизни многое и порой она не считается с планами Рамсеса: благо, на его счастье, это случается редко.

Правда, если каждый раз брать во внимание планы любимого, то он безвылазно усядется дома за отчеты. Поэтому на завтра Алика безальтернативно решила, что им необходимо присутствовать на увеселительной загородной прогулке: так как «Рамсес, иначе, нельзя! Соберутся нужные люди и (о, удача!) мы тоже приглашены!»

Лежа в теплой постели, Рамсес закрыл глаза и вспомнил ликующую Алику. Её оглушительные хлопки в ладоши и визг, после того, как она договорилась о встрече по телефону и положила трубку. Не открывая глаза, в памяти, он начал перебирать лица, с кем ему предстоит провести один из двух выходных дней. И делать это, Рамсес принялся поименно…

* * *

13 000 000 человек, объединенных в одной статистике – это много или мало?

А если эти люди живут в одной стране, то – это уже много?

А если при этом страна большая.

А если этих людей объединяет статистика и больше ничего, то, зачем нужны эти данные?

Следить за цифрами?

Смотреть, как меняются числа и только?

Или, чтобы попытаться хоть как-то разобраться?

И кто должен попробовать в этом разобраться?

Кому все это надо, если статистика даже не четко разграничена?

Допустим, есть какие-то люди, по статистике, и они лишь часть от 13-ти миллионов, то, как государство узнает об их истинных проблемах и трудностях?

Опять не найдя ответов на вопросы, Дэвис свернул программу «Доступ в Интернет». На прощанье, любуясь новой «игрушкой», он нехотя нажал на кнопку «отключить от питания». На пятой секунде монитор погас.

Благодаря полнолунию и не задернутым шторам, спальня наполнилась бледным светом от яркого лунного диска. В погасшем темном мониторе, в свете луны, Дэвис увидел отражение лица. Глядя на себя, он усмехнулся и подумал о неправильности высказываний, о таких, как он на странице Википедия: «…небольшой рост и косо расположенные глаза; плоское лицо и уменьшенный объем черепа».

Утратив отчетливые очертания ухмылки, губы расплылись в широкой улыбке, когда Дэвис попытался увязать (по мнению блогеров) иной, нежели у других, размер черепа, умственные способности и – вот уже вторую ночь подряд – его желание найти ответы в Интернете на важные для него вопросы.

Дэвис положил монитор рядом с подушкой. Он поудобнее лег в кровати – обязательно лицом к iPad-у, на него положил руку – и, с облегченным сердцем, краткой улыбкой на устах, Дэвис принялся слушать безмолвие. Он всегда делал так, пока не засыпал. Ему нравилось ночное затишье: когда многие люди спят, он понимал, что сейчас чьи-то неслышимые голоса не заполняют пространство. Для Дэвиса это означало – в такие минуты мало кто отвлекает душу, которая, благодаря божественной природе, способна слышать тишину, как Источник Жизни.

3. Первая встреча

Когда не ждешь.


Подобно детству, перед тем, как выйти из дома, украдкой, Рамсес приоткрыл дверь, через которую был выход из подъезда на улицу. В появившемся просвете он осмотрел двор.

В детстве он так делал каждый раз, когда хотел обхитрить маму. И у него непременно это получалось. В то время как мама выходила на прогулку с младшей сестрой, которая смиренно лежала в коляске, Рамсес ближайший час должен был сидеть в квартире за пианино. Но он тайком выбегал из подъезда вслед за ними. Между кустами и домом Рамсес покидал двор и скрывался из вида, засекая один час. Гоняя со сверстниками в футбол или играя в войну на стройке, он старался не испачкаться, чтобы затем не переодеваться. В назначенное время Рамсес подбегал к маме (конечно, со стороны подъезда) и уже на законном основании, отпрашивался на улицу. В общем, все были довольны – сестренка не томилась в ожидании под далеко негармоничную игру на пианино, мама боготворила сына, ну, и Рамсес извлекал лавры от успешно проведенной «акции», с каждым разом набираясь опыта. Благодаря чему, еще в детстве он умел ловко обходиться с любой ситуацией, повисшей над ним против воли.

Но только что это не помогло. Наутро желание идти на встречу с Аликой и потом совместно отправиться загород, у Рамсеса так и не проснулось. А она, со 100 %-ой вероятностью уже ждала его в двух кварталах у подъезда дома, в котором жила.

Царившая у детей веселая суета на улице добавила самочувствию Рамсеса максимальный дискомфорт. И это несмотря на солнечное осеннее утро! Ровно настолько ему не хотелось прожить предстоящий день с «нужными» (для Алики!) людьми.

Рамсес неохотно вышел из подъезда и пальцами машинально ощупал карманы на предмет пачки сигарет. Вспомнив о последней условности между ним и подругой, он остановился и раздосадовано потеребил затылок: курение для него было под запретом! С испорченным в конец настроением он сунул руки в джинсы и, «скрепя сердцем», побрел к ней, мысленно прокладывая маршрут через лес.

В этой части на окраине Москвы, среди кварталов новостроек, несметными армадами, атакующими город, дивно уцелел островок природы.

Бережно или тоже в назидание какой-либо моде, красовался тут лес. Рамсес не знал, но именно близость лоджии с зеленым островком, поставила жирную точку в мучительном выборе покупки квартиры. Из-за такого соседства, он даже «проигнорировал» новый проспект, который находился по другую сторону от дома, куда было обращено окно спальни.

Рамсес шел по тропинке с опущенной головой. Так, чтобы разглядывать, как он намеренно шуршит божественной по красоте осенней листвой.

Изнеженные летним солнцем, когда-то зеленые листья, осенью почти все опали и теперь каждый из них мог заслуженно кичиться индивидуальностью. Правда, пусть только в цвете и лежа на земле и даже под ногами, но каждый был ярок по-своему и главное не похож на «собратьев»!

Под конец «лиственной карьеры», напоследок они пестрили яркими красками, да лишь изредка, некоторые из них позволяли себе секундное упоминание о былой молодости. В то летнее время непременно все листья были увлечены ветром, с которым в удовольствие заигрывали, трепетно дрожа с каждым дуновением. Теперь же, порывы воздуха, словно пытаясь пробудить в листочках былую молодость, увлекали некоторые из них за собой, но ненадолго. Засохшими они скользили по воздуху и затем медленно опускались на землю, будто осознавая, что все уже в прошлом, а былое не вернется.

– Дебил!

Злобный голос раздался слева от Рамсеса. Не останавливаясь, Рамсес посмотрел в ту сторону, но наткнулся на молодого, скуластого, с впавшими глазами, как у наркомана, парня. Им обоим пришлось остановиться. На мгновение они встретились взглядом. Худощавый парень замешкался, но, опомнившись, прытко рванул дальше. В руке он держал что-то похожее на ноутбук небольших размеров.

Находясь в растерянности, Рамсес оставался на месте и снова посмотрел влево. Спиной к нему, в нескольких шагах, на скамье, кто-то одиноко сидел и не шевелился.

В голове у Рамсеса мелькнула тревожная мысль о сидевшем без движения парне: убит!

Не раздумывая, интуитивно, он бросился в погоню за убегавшим преступником, даже и не помышляя об опасности для себя.

– Стой! – крикнул Рамсес, в бешеном ритме бега перебирая натренированными ногами. – Догоню, урою!

«Наркоман», как окрестил парня Рамсес, продолжал чесать без оглядки со всех ног, широко размахивая руками, и не думал останавливаться.

У Рамсеса проснулся азарт. Теперь он видел цель, которую необходимо настигнуть и во что бы то ни стало.

– Впереди по курсу, – громко, на бегу, выкрикнул Рамсес и тут же ощутил перемену частоты, глубины и ритма дыхания. Несмотря на это, он продолжил: – Отсекай наклонившуюся березу! Там, я достану тебя!

«Наркоман», казалось, лишь прибавил темп бега – подошвы кроссовок мелькали перед Рамсесом, а руки, согнутые в локтях, заработали с завидной быстротой.

Когда до обозначенной Рамсесом, наклонившейся, березы оставалось несколько метров, из руки «Наркомана» вылетел ноутбук в одну сторону, а сам он резко сменил направление.

Ноутбук смачно влепился в наклонившуюся березу.

Рамсес отвлекся на компьютер и одновременно попытался со всей прытью метнуться вслед за «Наркоманом». Но он оступился и полной мощью непогашенной инерции, рухнул на бок. Да так, что Рамсес проехал по влажной утренней листве еще пару метров!

– Вот, малец ссученный! – со злобой выкрикнул Рамсес, лежа на боку. В азарте он не придал падению значения и быстро поднялся, но от «Наркомана» уже не осталось и напоминаний.

– Черт! – выругался он на резком выдохе и тут же почувствовал ноющую боль в плече, на которую пришелся основной удар о землю при падении.

Руками Рамсес уперся в колени, выбрав эту позу, чтобы отдышаться. Оставаясь в таком положении, он раздосадовано посмотрел на того, кому только что хотел помочь.

Человек продолжал одиноко сидеть на скамейке и не шевелился.

Рамсес отдышался и после этого распрямился. Разминая круговыми движениями плечо, он направился к технике, покореженной от удара.

Им оказался iPad. Корпус лежал на земле и был разломлен пополам. Части удерживались на плотно напичканных внутрь микросхемах, а вокруг красовались осколки стекла. Рамсес поднял разбитый iPad и снова посмотрел в сторону скамейки: незнакомец по-прежнему сидел спиной к разыгравшейся, но безрезультатной погоне.

– Вот и еще один, – громко, в сердцах, крикнул Рамсес в сторону парня. Но, видя, что тот не обернулся на голос, он махнул рукой и тихо добавил: – Дебил.

В продолжение, это же слово Рамсес примерил и к себе – он вспомнил о том, что уже сильно опаздывает к Алике.

Понимая, что влип, кулаком Рамсес постучал себе по лбу и снова крикнул парню:

– Слышишь, вот оно мне это надо было?!

Пальцами удерживая разбитый iPad, Рамсес вскинул руку и посмотрел, который час. Стрелки наручного механизма со швейцарским названием – синонимом высокого стиля, указывали на точное время встречи. Без промедлений Рамсес поспешил к незнакомцу. По пути он принялся приводить одежду в порядок – поправляя и отряхивая.

– Ну! Совсем что ли тебе не интересно? – на ходу выкрикнул Рамсес в сторону сидевшего парня на скамье.

Тот не шевельнулся, словно играя на нервах Рамсеса.

– И правда, жмурик, что ли? – тихо проговорил он.

За несколько шагов до скамейки, Рамсес не выдержал и решил снова заговорить с ним. Ему хотелось скорее покончить с нелепой остановкой из-за спонтанного решения.

– Я тут за твоей техникой пробежался, – обратился Рамсес с долей сарказма и опять, как бы к спине, – только, вот, малость не успел! Если б и ты мне помог, то заработал бы денег. Говорю, не пришлось бы раскошеливаться на новый.

Когда Рамсес поравнялся, то сразу же замолчал. Ему стало понятно, что незнакомец жив. Но сидел он тихо, руками закрывал лицо, а пальцами с усилием массировал лоб.

– Да… – как и прежде возбужденно начал было Рамсес, но, на сей раз, он сдержался, в том числе, чтобы не перейти на мат, и лишь тихо добавил: – Ну, жив и ладно! На, вот, держи!

Подав вперед разбитый iPad, ему хотелось просто отдать обломки и, не выясняя ничего, поскорее уйти.

Незнакомец опустил руки.

Рамсес обмер в смятении, даже растерялся от столь неожиданной встречи – словно перед ним сидел инопланетянин. Незнакомцем оказался молодой человек без возраста и… с синдромом Дауна!

– Это твое? – мягко, негромко, почти шепотом спросил Рамсес. Шагнув ближе, изуродованный корпус он протянул незнакомцу, чтобы тому не пришлось подниматься со скамьи.

Молодой человек продолжал сидеть без эмоций. Переведя взгляд на iPad, он невозмутимо посмотрел на то, что осталось от устройства.

В повисшем безмолвии, Рамсес отчетливо услышал шелест сухой листвы. Тех из них, что поддались короткому дуновению ветра и с былым трепетом шумно увлеклись за ним.

Молодой человек громко с детской радостью в голосе рассмеялся и похлопал в ладоши. Вскоре он моментально затих и, как вдруг, начал плакать.

– Ты чего? – спросил Рамсес. Не понимая, как быть, он робко добавил: – Не стоит так…

– Спасибо, – недослушав, с затрудненным произношением ответил молодой человек.

Продолжая плакать, парень, не отрывая взгляд от обломков, поднялся. Обеими руками он осторожно взял разбитый iPad и с силой прижал его к себе, скрестив руки. Ничего не говоря, молодой человек повернулся и, подавленный случившимся, побрел по тропинке – туда, откуда только что пришел Рамсес.

Сам же Рамсес не мог шевельнуться. Обезоружено, растерянно, пожалуй, только не со слезами на глазах, он с болью в сердце провожал взглядом незнакомца.

Плачь молодого парня стих. Он все так же шел прямо и не оборачивался.

Мысль об Алике заставила его моментально развернуться в противоположную от убитого горем сторону. Он быстро зашагал, а вскоре перешел на бег.

Расстояние между ними стремительно увеличивалось, как вдруг, Рамсес испытал внутренний дискомфорт, впервые необъяснимый для себя. Он остановился и резко обернулся: парня на тропинке не стало, будто не было и вовсе. На одиноко стоявшей скамейке пара сухих листьев закружилась по ветру и медленно опустились вниз на пожелтевшую траву.

4. Вторая встреча

Женский нрав круче Бога;

Поверь в Него и это уже вас сблизит.

Последние метров сто до Алики, Рамсес пытался ее веселить: он изображал бег вприпрыжку и чередовал широкую улыбку с кривляньями. В подобные минуты гримасничества, изящный (от того значимый) нос в сочетании с широкой улыбкой, делал лицо Рамсеса по выразительности, как у Буратино (отдаленно, конечно, и то, если напрячь фантазию). От рождения, будучи высоким жгучим брюнетом, с карими глазами и лицом оливкового цвета, Рамсес выглядел безукоризненно. И он впечатляюще играл на чувствах: особенно выделялась надменная, бесстрастная манера поведения. Но, когда Рамсес проделывал такое с улыбкой (в сочетании с носом), то подобное кривляние как-то не вязалось с ним, что вызывало, у знающих его, как минимум, улыбку. Поэтому при надобности, он этим пользовался.

Алика продолжала стоять у подъезда и невозмутимо холодно смотрела. В этот раз, не найдя в поведении ничего смешного, она лишь приложила смартфон к уху и закатила глаза.

Лицо у Алики выражало раздражение. От чего красивые тонкие очертания лица с белым цветом кожи дополнились красневшимися щеками. Лишь золотистый цвет выкрашенных объемных волос, наряду с широким, красиво повязанным, шарфом в оттенках золотой осени, да белая короткая куртка, – излучали радость. И то, благодаря яркому солнцу, а не настроению обладательницы сего.

– А ты, почему с сотовой связью? – спросил Рамсес у нее с иронией в голосе и с шуточной заявкой на претензию, когда подошел.

В ответ Алика покривила уголком рта: она равнодушно стояла с аппаратом связи у уха в ожидании ответа абонента, но глаз не сводила с Рамсеса – буквально испепеляла взглядом и предательски молчала.

– Сама же говорила: увеселительная прогулка без телефонов и, о, блин, часов! – Рамсес прервался и, театрально подыгрывая, ладонью шлепнул себя о лоб. Он, как комедиант, вскинул руку и торжественно заявил: – Вот, с часами я забыл расстаться! Знать, и я не без греха! Ну, что ж, считаем мы тогда – ошибка та простительна была!

Шутка не вызвала триумфа, хотя бы в уменьшенной форме, и от Алики не стоило ждать оваций.

Рамсес перестал паясничать и обратился серьезно, без тени иронии в голосе:

– Привет! Извини за опоздание. Обстоятельства вмешались.

Алика не дала поцеловать себя в щеку:

– Ты опоздал на пятнадцать минут!


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6