В Москве Эрл и Китти встретили десятую годовщину Великого Октября. Они получили гостевые билеты на Красную площадь. Здесь они наблюдали парад войск и праздничную демонстрацию советских трудящихся. Через несколько дней молодые профсоюзные активисты выехали в Китай международным вагоном по маршруту Москва – Чанчунь. Транссибирский экспресс отбыл из Москвы теплым ноябрьским днем, и Китти до самого вечера любовалась необъятными просторами нашей страны, золотом подмосковных лесов, тихими поселками и деревеньками, опустевшими полями.

На третий день пути, когда путешественники перевалили за Уральский хребет, все вокруг побелело от выпавшего снега. Путешествие до советско-китайской границы заняло шесть суток. На станции Маньчжурия они без труда прошли пограничный и таможенный контроль. Китти с опаской ожидала придирок со стороны китайских пограничников, поскольку они с Эрлом помимо личных вещей везли с собой два чемодана книг и брошюр. Однако, несмотря на пристрастное отношение китайских властей к путешественникам из Советской России, китайскую границу они преодолели также без особых хлопот: сказалось наличие у них американских паспортов.

В Чанчуне Эрл и Китти пересели в местный поезд, на котором доехали до порта Дайрен (Дальний). Оттуда морем добрались до Шанхая – главной цели своего путешествия. В порту их встретил представитель Профинтерна – высокий худощавый человек с явно некитайской внешностью. На отличном английском языке он назвался Джо Линьсинем и пояснил, что его отец был американским моряком, а мать – китаянкой. Отсюда знание им английского языка.

Из шанхайского порта Линьсинь доставил путешественников в американский сеттельмент – европейский городской квартал, пользующийся правами экстерриториальности и охраняемый полицейскими – и разместил их в уютном двухэтажном доме, который до них занимал английский профессор.

В Китай Эрл и Китти прибыли с паспортами на имя супругов Харрисон и фактически находились там на нелегальном положении. Прикрытием для них являлась фирма, занимавшаяся снабжением морских судов необходимыми припасами, что позволяло им встречаться с людьми самых различных национальностей и профессий. Требовалось установить связь с профсоюзными лидерами в Гонконге, Сингапуре, Бангкоке, Батавии (ныне – столица Индонезии Джакарта), Маниле и других городах Тихоокеанского бассейна, а где не было профсоюзов – помочь их организовать.

В Китае уже семнадцать лет шла гражданская война. В конце декабря 1927 года гоминьдановское правительство закрыло консульские представительства СССР в Шанхае, Ханькоу и других городах, были арестованы их советские работники. Усилилась слежка за профсоюзными активистами. Связь с Москвой теперь могла осуществляться только через Харбин, где находилось советское дипломатическое представительство.

В один из дней Эрл поручил Китти выехать в Батавию и передать тамошним профсоюзным руководителям письмо Профинтерна и литературу. 20 декабря 1927 года она отбыла туда на торговом пароходе под видом скучающей американской туристки, путешествующей по экзотическим местам. Путь в столицу голландской Ост-Индии занял две недели. В Батавии Китти сняла номер в гостинице и на следующий день после тщательной проверки в городе установила по паролю связь с местным профсоюзным руководителем по имени Джхара, которому передала материалы из Москвы.

На следующий день Китти отбыла в Шанхай. Здесь она узнала, что Джхара был убит местными колониальными властями, успев, однако, перед смертью передать полученные документы в надежные руки.

Затем последовала новая поездка Китти, на этот раз в Гонконг, для встречи с представителями полулегального профсоюза портовых грузчиков. Приходилось ей выполнять и другие поручения Эрла.

В начале лета 1928 года Китти получила задание передать в советское генконсульство в Харбине отчет Эрла для Профинтерна. Ей предстояло пересечь почти весь Китай, объятый гражданской войной. Одновременно, прикрываясь американским паспортом, она должна была помочь добраться до Харбина делегату предстоящего в Москве конгресса Коминтерна по имени Ван. Поезд, которым они следовали в Харбин, подвергся обстрелу японскими войсками. По пути чанкайшисты попытались мобилизовать Вана в свою армию, однако Китти, предъявив американский паспорт и выдав Вана за своего секретаря, сумела добиться его освобождения.

В Харбине Китти остановилась на явочной квартире. На следующий день она посетила советское генеральное консульство, где с ней встретился резидент ОГПУ Эрих Такке. Китти передала ему отчет Эрла для Профинтерна и рассказала об обстановке в Шанхае. Одновременно она сообщила о прибытии делегата конгресса Коминтерна Вана, которого все давно ждали. Через несколько дней Ван и другие члены китайской делегации были нелегально переправлены через границу и 17 июля 1928 года участвовали в открытии VI конгресса Коминтерна в Москве.

Через несколько дней Китти выехала в Шанхай, но Эрла дома не застала: он находился в Москве и тоже участвовал в работе конгресса Коминтерна. Только через месяц Эрл возвратился в Шанхай и объявил Китти, что, по всей вероятности, им предстоит вернуться в Нью-Йорк, поскольку внутри компартии США развернулась ожесточенная фракционная борьба. В начале февраля 1929 года они покинули Шанхай и через Москву выехали в Нью-Йорк.

В середине февраля 1929 года Китти и Эрл возвратились в США. В марте открывался очередной съезд американской компартии, и Эрл всецело занялся партийной работой, ведя упорную борьбу с правым уклоном в партийных рядах. Дальнейшая их семейная жизнь не задалась, и вскоре супруги расстались.

По приезде в США Китти получила возможность немного отдохнуть и провести время с семьей. Ее отец тяжело болел и медленно угасал. Да и у самой Китти хватало собственных забот. Ей пришлось подыскивать себе работу. Она устроилась в общественную организацию «Американский негритянский рабочий конгресс», где проработала до марта 1931 года. Однако зарплата в общественной организации носила скорее символический характер, поэтому Китти решила переменить место работы.

Это было нелегким занятием. В связи с «великой депрессией», поразившей экономику США в 1929–1932 годах, в стране царила безработица. Число лиц, ищущих постоянный заработок, превысило 17 миллионов человек. В марте 1931 года по партийной рекомендации Китти была принята на работу в Амторг – советскую внешнеторговую организацию, одновременно исполнявшую консульские функции. Здесь она проработала в качестве секретаря до апреля 1932 года.

…30 января 1930 года в Москве состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП (б), посвященное работе советской внешней разведки и вопросам ее реорганизации. Такая повестка дня была вызвана серьезными провалами ИНО ОГПУ за рубежом в конце 1920-х годов. По предложению Артура Артузова упор в работе внешней разведки предполагалось делать на использовании нелегальных методов, сочетая их с деятельностью «легальных» резидентур. В этой работе центральное место отводилось Германии. Она должна была стать не только объектом разведывательного интереса, но и своеобразным зарубежным центром внешней разведки, откуда «легальные» и нелегальные резидентуры должны были вести работу по соседним странам и даже по США.

Весной 1931 года на работавшую в Амторге Китти Харрис обратила внимание советская внешняя разведка. Сотрудник нью-йоркской резидентуры Абрам Эйнгорн (оперативный псевдоним «Тарас»), знавший Харрис по Китаю, предложил ей работать связником и спецкурьером ОНО ОГПУ в Европе. Она ответила согласием. Китти был присвоен оперативный псевдоним «Джипси» (за время работы на советскую разведку ей пришлось менять оперативные псевдонимы более двадцати раз, но мы в своем повествовании ограничимся только им).

Жизнь разведчика-нелегала «Джипси» предстояло начать с Германии, откуда она должна была поддерживать связь с другими нелегалами и ценными агентами советской внешней разведки в различных европейских странах. В Берлине ей довелось работать с такими опытными разведчиками, как Борис Берман, Федор Парпаров, Василий Зарубин, Василий Рощин и другими сотрудниками нелегальной разведки ИНО ОГПУ. Обстановка в те годы в Германии была напряженной, в стране набирал силу фашизм. В этих сложных условиях, порой с риском для жизни, «Джипси» десятки раз пересекала границы сопредельных государств, перевозя ценную информацию и документы, секретную почту берлинской резидентуры.

Всего же за 16 лет сотрудничества с советской разведкой «Джипси» пришлось работать более чем с сорока оперативными сотрудниками и двадцатью четырьмя наиболее ценными источниками! Это был своего рода рекорд.

Но вернемся несколько назад.

15 апреля 1932 года «Джипси» уволилась из Амторга, а уже 25 апреля на трансатлантическом лайнере «Куин Мери» под видом американской туристки отбыла в Германию. Спустя некоторое время из германского порта Бременсхафен она добралась до Берлина.

В Берлин «Джипси» приехала за год до прихода Гитлера к власти. Здесь ей предстояло работать в нелегальной резидентуре ИНО ОГПУ.

Столица Германии в 1932 году напоминала растревоженный людской муравейник. Повсюду были видны молодчики в коричневых рубашках, множество людей в военной форме. Периодически между коммунистами и нацистами вспыхивали стычки. Полиция явно сочувствовала «наци».

«Джипси» устроилась в недорогой гостинице и в назначенный день, волнуясь, вышла на явку в табачный магазин. Только произнеся пароль и услышав отзыв, она успокоилась. Продавец проводил ее в заднюю комнату и попросил подождать. Вскоре появился худощавый человек, назвавшийся «Карлом». Он подробно расспросил «Джипси» о том, как она добралась и где устроилась, рассказал об обстановке в стране. В качестве прикрытия нелегальной деятельности оперработник порекомендовал «Джипси» устроиться на учебу в Берлинский университет и подыскать недорогую квартиру в хорошем районе. Она должна понравиться хозяйке дома, завести знакомства с соседями, почтальоном, лавочником, – короче, со всеми лицами, которые могут потенциально быть осведомителями полиции, и произвести на них впечатление скромной девушки, всецело занятой учебой и не интересующейся политикой.

По работе «Джипси» предстояло нелегально перевозить документы в непроявленной пленке в различные страны. В случае опасности от пленки необходимо избавиться, предварительно засветив ее. «Карл» познакомил разведчицу с хозяйкой магазина Герди, с которой ей предстояло работать. С Герди они обсудили способ поддержания связи, в том числе условия вызова на экстренную встречу. Договорились встретиться через две недели. За это время «Джипси» должна была снять квартиру и устроиться в университет.

«Джипси» без труда решила обе задачи. В университете она старалась не демонстрировать свое знание немецкого языка. Впрочем, это оказалось не очень сложным делом, поскольку занятия выявили слабое знание ею немецкой грамматики. В назначенный день «Джипси» вновь встретилась с «Карлом». Он передал ей небольшой пакетик, который можно было легко спрятать на дне дамской сумочки, и дал задание доставить его по условному адресу в Прагу. В столицу Чехословакии «Джипси» выехала по своему американскому паспорту и без труда прошла пограничный контроль.

В Праге разведчица, не заезжая в гостиницу, где на нее могли обратить внимание, направилась по указанному «Карлом» адресу и без труда нашла табачную лавку. Произнеся пароль и получив отзыв, она прошла в комнату за стойкой магазина, где через некоторое время появился высокий голубоглазый блондин, представившийся «Яношем». Ему она передала пакет с документами. «Джипси» еще несколько раз ездила в Прагу для встреч с «Яношем». Все проходило благополучно, их встречи и прогулки по городу выглядели естественными и не привлекали внимания посторонних. Однако однажды, передав «Яношу» почту, она по привычке проверилась и вдруг увидела, что ее преследует какой-то подозрительный тип. «Джипси» не растерялась. Зайдя в мясную лавку, она обратилась к мяснику с просьбой проводить ее через запасной выход, объяснив, что к ней, замужней женщине, пристает незнакомый мужчина. Хозяин проводил ее через проходной двор и объяснил, как найти дорогу.

Все обошлось благополучно, однако «Карл», которому «Джипси» рассказала эту историю, встревожился. «Яношу» было дано указание прекратить всякую работу и затаиться. Через некоторое время он выехал на работу в другую страну. «Джипси» тоже пришлось сменить маршрут поездок. Эти меры предосторожности диктовались условиями конспирации: «Джипси» перевозила в пленке документы, имевшие отношения к новейшим образцам вооружений, производимых на знаменитых военных заводах «Шкоды». Поскольку торговля оружием всегда была связана с большим риском, малейшая оплошность со стороны разведчиков могла привести к серьезным последствиям для разведки в целом.

Первая поездка «Джипси» в Париж состоялась в декабре 1932 года. Границу она миновала ночью, и таможенники ее не слишком беспокоили. Поезд прибыл в Страсбург в два часа ночи, и полусонный жандарм, войдя в купе, молча проштамповал паспорт разведчицы. Столица Франции встретила ее дождем и мокрым снегом. В назначенное время «Джипси» встретилась с представителем парижской резидентуры ИНО ОГПУ, которому передала почту из Берлина. Через два дня она получила пакет для передачи в Берлин и возвратилась в германскую столицу.

В Берлине хозяйка дома, в котором «Джипси» снимала квартиру, «по секрету» рассказала ей, что на днях полиция интересовался, на какие средства живут квартирующие у нее иностранные студенты. Хотя полицейский не называл имени «Джипси», она доложила об этом резиденту. Было принято решение направить ее в США для организации перевода денег на ее имя от «богатых родственников» из-за океана.

В Нью-Йорке «Джипси» провела четыре дня: сходила на могилу отца, повидалась с семьей. Там же она сделала денежные переводы в Берлин и вскоре отправилась в обратный путь.

В Германии в тот период действовали две нелегальные и одна «легальная» резидентура, которая руководила их работой. Связь с Центром нелегалы поддерживали через связников, и поэтому «Джипси» приходилось выезжать в различные страны. Берлинская резидентура ИНО ОГПУ сумела наладить работу по добыче документальной информации о внешней и внутренней политике германского правительства, деятельности спецслужб, разведки, министерства иностранных дел. Эта информация, перевозимая «Джипси», высоко оценивалась в Центре.

Однажды в канун Рождества 1932 года «Джипси» по приглашению своего сокурсника англичанина Джона Смита, члена фашистской партии Англии, возглавляемой Мосли, попала на вечеринку нацистов. Один из них доверительно сообщил собравшимся, что крупнейшие германские промышленники и финансисты решили поддержать Гитлера на предстоящих выборах и что 19 ноября они вручили престарелому президенту Гинденбургу петицию, в которой потребовали передать всю полноту власти в стране фюреру нацистской партии. Нацист хвастливо заявил, что в начале 1933 года власть будет в руках Гитлера. О том, что говорилось на вечеринке, «Джипси» сообщила резиденту. Информация ушла в Центр и получила там высокую оценку. Дальнейшие события полностью подтвердили верность этих прогнозов.

Вскоре после Рождества «Джипси» вновь повезла почту в Париж. Эта поездка едва не закончилась для нее провалом. В Берлине, являвшимся в ту пору центром агентурной работы советской нелегальной разведки в Европе, было создано так называемое паспортное бюро, готовившее документы для разведчиков-нелегалов. На этот раз, отправляясь в поездку, «Джипси» использовала «липовый» американский паспорт, изготовленный специально для нее. В нем было указано, что она родилась в Чикаго, однако этот город ошибочно был отнесен к штату Индиана.

На этот раз пассажиров в поезде было мало, и молодой пограничник, с вежливой улыбкой попросивший молодую симпатичную американку предъявить паспорт, принялся внимательно его рассматривать. Наконец он сказал:

– У меня сегодня день рождения, мадам, поэтому я добрый. Возьмите свой фальшивый паспорт и отдайте тем людям, которые его вам продали. И пусть они вернут вам деньги. Чикаго, где вы якобы родились, находится в штате Иллинойс, а не в Индиане. Я вас во Францию не пропущу.

Не скрывая смущения, «Джипси» взяла паспорт и поспешила выйти из поезда. При себе она имела секретные материалы по научно-технической разведке и крупную сумму в американских долларах, предназначенных для парижской резидентуры. «Джипси» необходимо было попасть в Париж, и она решила преодолеть границу на автобусе. Такая попытка оказалась успешной: видимо, другой пограничник, проверявший паспорта, не был силен в географии. Задание было выполнено.

Обратно в Германию «Джипси» возвращалась не через Страсбург, а через Саарбрюккен. О случившемся она доложила резиденту, а тот в свою очередь проинформировал Центр. А в Центре потом долго выясняли, кто допустил такую грубую ошибку, едва не приведшую к серьезным последствиям. Вскоре «Джипси» получила новый паспорт, по которому совершала поездки во Францию. Изредка она использовала в этих целях и свой настоящий американский паспорт.

Предсказание молодого нациста, сделанное им на вечеринке в сочельник в канун 1933 года, сбылось. Ошибся он всего на один месяц. 30 января 1933 года рейхсканцлером Германии стал фюрер нацистов Гитлер. Над Германией опустилась ночь средневековья. В марте 1933 года начались массовые преследования коммунистов и евреев. Социал-демократы, дружно голосовавшие в рейхстаге за запрет компартии Германии и лишение коммунистов депутатских мандатов, вскоре сами стали объектом преследования со стороны нацистов. В результате берлинская резидентура внешней разведки лишилась многих своих надежных источников. Ряду сотрудников «легальной» и нелегальных резидентур, в основном еврейской национальности, пришлось срочно покинуть Германию.

В мае 1933 года нелегальную резидентуру ожидала еще одна неприятность. Во Франции был арестован агент-нелегал «Янош», с которым «Джипси» встречалась в Праге. Существовала опасность того, что через «Яноша» спецслужбы могут выйти на «Джипси», поэтому по решению Центра она была отозвана в Москву. Здесь ее разместили в общежитии для иностранцев и вскоре предложили путевку в санаторий в Сочи. Через три месяца, убедившись, что арест «Яноша» не повлиял на работу нелегальной резидентуры в Германии, работник Центра вручил Китти новый паспорт, с которым она возвратилась в Берлин.

В декабре 1933 года резидентом нелегальной разведки в Берлине был назначен опытный разведчик-нелегал Василий Зарубин (оперативный псевдоним – «Бетти»). В Германии он работал вместе с женой, опытной разведчицей-нелегалом Елизаветой Зарубиной (оперативный псевдоним – «Эрна»).

Зарубин предпринял энергичные меры по перестройке нелегальной работы в Германии и обеспечению ее безопасности. Он восстановил связь с ответственным сотрудником «советского» отдела гестапо Вилли Леманом («Брайтенбах»). От последнего на регулярной основе поступала информация о предстоящих провокациях гестапо в отношении сотрудников советских представительств в стране. Благодаря этой информации советская разведка успешно избегала провалов в своей работе. Ценная информация поступала и от других источников резидентуры в МИД Германии, в промышленных корпорациях и в ряде иностранных посольств. Вся информация обрабатывалась на месте и фотографировалась. А затем «Джипси» должна была обеспечить ее бесперебойную доставку по назначению.

Приехав в Берлин и устроившись, «Джипси» вышла на старую явку – в знакомую ей табачную лавку. Здесь она встретилась со своим новым куратором «Эрной». Женщины быстро подружились, и их дружба продолжалась долгие годы. «Эрна» поставила перед «Джипси» задачу установить контакт с агентом «Наследство», являвшимся инженером на одной из крупных германских фирм. Он работал по линии научно-технической разведки и за материальное вознаграждение передавал резидентуре сведения о ее новейших технических разработках. Жена немца была в курсе его работы на советскую разведку и даже иногда сопровождала мужа на встречи с «Джипси».

Первая встреча с агентом состоялась в берлинском зоопарке Тиргартен. Уже издали «Джипси» увидела эту семейную пару. Присев к ним на скамейку и обменявшись паролями, она получила пакет с документальной информацией, который затем благополучно передала «Эрне». Встречи «Джипси» с «Наследством» стали регулярными. Все шло хорошо, но вдруг агент перестал выходить на явки. Встревоженный Центр попросил резидентуру выяснить его судьбу. «Джипси» посетила его и выяснила, что агент жив и здоров, в поле зрения гестапо не попадал. Свой разрыв с советской разведкой он объяснил тем, что на полученные за информацию деньги он купил себе загородный дом и после этого счел, что его материальные проблемы решены. По решению Центра «Джипси» встретилась с женой источника в городе и убедила ее оказать влияние на мужа в плане продолжения сотрудничества с советской разведкой. В дальнейшем от немца были получены важная научно-техническая информация и другие секретные сведения.

С начала 1934 года «Джипси» вновь начинает регулярно выезжать в Париж. В первые годы правления нацистов пограничный режим в стране был несколько ослаблен. Объяснялось это тем, что нацистская Германия развернула тотальный шпионаж против своих соседей. Гитлер, например, заявил, что каждый немец должен быть разведчиком за границей и контрразведчиком в своей стране. Для облегчения поездок «фольксдойче» – этнических немцев, проживавших в других странах – и были введены послабления при пересечении границы. Кроме того, Гитлер стремился показать свои «достижения», в частности, отсутствие безработицы, достигнутое за счет нещадной милитаризации страны. Франция же, наоборот, столкнувшись с разгулом терроризма и растущей угрозой со стороны гитлеровской Германии, ужесточала пограничный режим, относясь с подозрением ко всем прибывающим из Третьего рейха.

У нелегального резидента в Берлине «Бетти» имелась надежная конспиративная квартира. Как-то раз ее хозяйка, проживавшая на ней с 16-летней дочерью, сообщила, что неожиданно появился ее брат, Эрих Такке, которого она не видела пятнадцать лет. Он сообщил, что хочет устроиться в Берлине надолго, снял меблированную комнату, интересовался старыми знакомыми. «Бетти» очень удивился. Он хорошо знал Эриха по совместной разведывательной работе в Маньчжурии. Было ему известно и то, что в Берлине Такке находился на нелегальной работе, а затем был отозван в Центр. Через несколько дней «Брайтенбах» сообщил «Бетти», что в гестапо поступило заявление от бывшего социал-демократа Мейсснера, который случайно встретил в Берлине Эриха Такке. Ранее они встречались в Москве, из которой он, видимо, прибыл.

Резиденту-нелегалу стало ясно, что над его другом нависла серьезная опасность. Он поручил «Джипси» связаться с Эрихом, которого она лично знала еще по работе в Китае и в Германии, и предупредить его об угрозе провала. Задание было успешно выполнено. Такке был временно укрыт на конспиративной квартире, а затем выехал в Москву. Готовившуюся провокацию гестапо удалось предотвратить.

Вскоре «Джипси» получила новое задание. Ей предстояло изучить некоего Штадтлера, попавшего в поле зрения нелегальной резидентуры. Он работал инженером на военном заводе, поэтому прямой контакт советских представителей с немцем был нежелательным. Было решено сделать его установку через частное детективное бюро, которое должна была посетить «Джипси». Она успешно справилась с заданием. Получив сведения от детектива о том, что Штадтлер на Масленицу будет присутствовать на карнавале, она познакомилась с ним и представила ему «своего двоюродного брата», сотрудника нелегальной разведки, который впоследствии завербовал немца.

В качестве связной берлинской резидентуры «Джипси» пришлось также выезжать в Данию и Швецию, где она по поручению Центра встречалась с ценными источниками. В Швеции, в частности, «Джипси» встречалась с опытным немцем-подпольщиком Эрнстом Вольвебером. В 1936 году, выехав в Данию, он создал там нелегальную организацию «Бернхард», в которую вошли около шестидесяти разведчиков-диверсантов. С началом Второй мировой войны его группа проводила диверсии на германском флоте. В результате были потоплены около 20 германских торговых судов, 3 итальянских, 2 японских и одно румынское. После оккупации Дании германскими войсками Вольвебер эмигрировал в Швецию.

В октябре 1935 года «Джипси» вызвали в Москву для прохождения курса специальной подготовки. Разместили ее в общежитии за городом. Вместе с ней на разведывательных курсах обучались французы, немцы, лица других национальностей.

Занималась «Джипси» по индивидуальной программе. Она добилась неплохих результатов в изучении русского языка и концу обучения сносно на нем говорила. Среди специальных дисциплин главными предметами для нее были фотодело и радиосвязь. Руководителем технической подготовки «Джипси» был Вильям Фишер, ставший широко известным в 1960-е годы под именем полковника Абеля.

В начале 1936 года Центр принял решение вновь направить «Джипси» на нелегальную работу. В апреле того же года она выехала в Париж в нелегальную резидентуру, которую возглавлял Теодор Малли. Вместе с другим разведчиком-нелегалом Дмитрием Быстролетовым он провел, в частности, операцию по доставке из Рима в Москву ручного пулемета новейшей системы и ряда других образцов военной техники. «Джипси» участвовала в некоторых острых операциях совместно с Малли и Быстролетовым. Одновременно она являлась радисткой резидентуры.

Через несколько месяцев работы «Джипси» в парижской нелегальной резидентуре Теодор Малли был переведен из Парижа в Лондон. Вместе с ним на берега Темзы отправилась и разведчица, которая в качестве курьера резидентуры начала совершать регулярные поездки из Лондона в Париж и обратно.

К концу 1936 года в лондонской резидентуре появилась новая техника связи, которую «Джипси» не знала. По предложению Теодора Малли она выехала в Москву для повышения квалификации. Однако учеба ей давалась с трудом, освоение новой техники связи шло медленно, и карьера «Джипси» как радистки лондонской нелегальной резидентуры не состоялась. В то же время она основательно освоила новейшую технику фотографирования документов, а также оперативно-технические средства, предназначенные для маскировки документов и материалов при их перевозке.

«Джипси» возвратилась в Лондон, где продолжила разведывательную деятельность под руководством резидентов нелегальной разведки Теодора Малли, Григория Графпена и Арнольда Дейча. В Лондоне ей пришлось активно работать с одним из членов знаменитой «Кембриджской пятерки» Дональдом Маклейном. «Джипси» фактически выполняла роль руководителя этого разведчика, поставлявшего информацию в весьма большом объеме.

В начале 1930-х годов советская внешняя разведка приступила к осуществлению плана приобретения перспективной агентуры среди студентов высших учебных заведений западноевропейских стран в расчете на их внедрение в дальнейшем в интересовавшие Москву правительственные объекты и местные спецслужбы.

Начальник советской внешней разведки того периода Артур Артузов подчеркивал по этому поводу, что даже вербовка агентуры среди шифровальщиков внешнеполитических ведомств иностранных государств хотя и открывает путь к проникновению в их тайны, однако не позволяет оказывать непосредственное влияние на политику этих стран. Этого можно добиться лишь путем внедрения своей перспективной агентуры в руководящие государственные и политические круги.

Одной из первых решить эту задачу удалось нелегальной резидентуре НКВД в Англии, где выдающимся советским разведчиком-нелегалом Арнольдом Дейчем была сформирована агентурная группа, получившая впоследствии широкую известность как «Кембриджская пятерка». В нее вошли выпускники привилегированного Кембриджского университета Ким Филби, Дональд Маклейн, Гай Берджесс, Энтони Блант и Джон Кернкросс.

В истории спецслужб не существовало аналога «Кембриджской пятерки». Её деятельность считают высшим достижением не только советской, но и мировой разведывательной практики. В полную силу разведчики проявили себя уже к началу Великой Отечественной войны. Занимая, в силу своего происхождения и неординарных личных способностей, заметное положение в британском истеблишменте и вращаясь на протяжении многих лет в самых высоких руководящих сферах Англии, члены «Кембриджской пятерки» поставляли в Москву ценнейшую военно-политическую информацию. В годы войны они являлись для Лубянки самыми продуктивными источниками документальной информации. И не случайно бывший директор ЦРУ Аллен Даллес назвал «Кембриджскую пятерку» «самой сильной разведывательной группой времен Второй мировой войны». Его слова были недалеки от истины. Только за 1941–1945 годы от членов «Кембриджской пятерки» было получено более 18 тысяч секретных и совершенно секретных документов.

Безусловно, Ким Филби и его коллеги были людьми, имевшими большие заслуги перед своей страной – Великобританией. Но еще большие заслуги у них были перед Советским государством, которому они отдали свой талант, став советскими разведчиками в самые трудные для нашей Родины годы.

Судьба одного из членов «Кембриджской пятерки» – Дональда Маклейна – стала на долгие годы судьбой «Джипси».

5 мая 1913 года в семье видного политического деятеля Великобритании шотландского происхождения сэра Дональда Маклейна родился первый сын, которого при крещении назвали Дональд Дюарт. Отец мальчика был адвокатом, оставившим свою доходную практику, чтобы стать лидером «независимых либералов», членом парламента, вице-спикером палаты общин, а затем членом правительства Рамсея Дж. Макдональда – председателем Совета по национальному образованию. Мать Дональда-младшего леди Маклейн была дочерью мирового судьи, очень религиозным человеком, женщиной строгих моральных принципов.

Уже в школе Грешамз-скул, благодаря своим успехам в изучении иностранных языков, Дональд-младший получил право поступления стипендиатом в привилегированный Тринити-колледж Кембриджского университета. Его отец, хотя и являлся видной политической фигурой в стране, был небогатым человеком, и стипендия на обучение сына была совсем не лишней.