Бортко: Зачем эти вопли? Понимаете, они, конечно, хороши, но важна история. Важно то, что Антанта вооружала белых, это вы знаете сами. Не красных, а белых. И вдруг те самые красные, которых было-то горстка, в короткое время завоевали всю страну. Почему? Почему?! Что случилось? Да ничего, кроме одного. Понятно было, против чего и против кого воюют.

Соловьев: То есть идеи были?

Бортко: Конечно.

Жириновский: Давайте я объясню. В 1914 году, 100 лет назад, началась Первая мировая война. В нее вступили все государства, в том числе Российская империя. Здесь нет ничего противозаконного. Нам объявил ультиматум немецкий император: «Остановите мобилизацию». Мы не остановили. Он нам объявил войну! Кто вел войну? Немецкое руководство, не мы. Нам объявили войну, мы обязаны были встать на защиту своего государства. Наше родное государство, Российская империя правильно вступила в Первую мировую войну! Нас заставили обороняться. Как и фашистская Германия тоже на нас напала.

Бортко: Владимир Вольфович, не занимайтесь демагогией.

Жириновский: Дальше, вы говорите – дезертиры. Кто сделал русскую армию, миллион человек, дезертирами? Большевики. Большевики пошли в окопы. Вы не царя требовали свержения, вы пошли в окопы и стали солдат уговаривать сдаваться в плен, бросать оружие. «Идите, берите землю». То же самое делали во время чеченской войны! Ковалев, коммунист, уговаривал русских солдат сдаваться в плен…

Бортко: Можно мне ответить? Да не волнуйтесь вы так! Может инсульт наступить, не волнуйтесь.

Соловьев: Не дождетесь, инсультов не будет.

Бортко: Я не хочу, не дай Боже. Это человек, олицетворяющий партию. Если не будет его, не дай Бог и партии-то не будет.

Жириновский: Давайте по сути, по сути.

Бортко: А по сути будет вот что. Был такой первый указ номер один Временного правительства. Знаете, о чем он был? Не давать оружие солдатам и офицерам. Неплохо, да? Во время войны. Это что, большевики делали?

Жириновский: Объясняю. Вы до сих пор малограмотный. Приказ номер один означал, что оружие выдавать только с согласия солдатского комитета, поэтому голову не морочьте.

Бортко: А кто сидел в этих комитетах? Нет? Ваша партия называется либеральной, она и сидела – меньшевики и эсеры. Мало того, тут же мгновенно возникает очень интересная вещь. Большевики пришли и разломали тысячелетнее государство. Понимаете, да? А что ж такое, почему ж оно так легко поломалось-то?

Жириновский: Если вооружить всех бандитов, напоить водкой, они поломают любое государство.

Бортко: Скажите, пожалуйста…

Жириновский: Если вырезать всю элиту, полицию, офицеров, всех арестовать, расстрелять, страна остается…

Бортко: Революционеров двести человек!

Жириновский: Что?

Бортко: Дорогой, двести человек!

Жириновский: Да этого достаточно! Двести бандитов переворот совершат в любой стране мира, в том числе и в Америке… Свердлов, Троцкий и Ленин. Все три агента. Все три не русские. Все три негодяи и уголовники. Только они и совершили революцию.

Бортко: Как, как, как?

Соловьев: Все три не русские, негодяи и уголовники.

Жириновский: Да! Да! Большинство, большинство абсолютное членов ЦК большевиков никакого вооруженного восстания не хотели. Хотел один человек – Ленин! Только он! Его выгнали из ЦК. То есть Ленин был бомж! Его выгнали отовсюду! Большевики никакого вооруженного восстания не собирались совершать. Никакого.

Бортко: Да, я понял. Большевики плохие, деньги чужие…

Жириновский: Да, деньги где они берут все?

Бортко: А скажите, пожалуйста, как, на чьи деньги была вооружена Белая армия?

Жириновский: Белая армия пользовалась оружием, произведенным на русских заводах. А вот Красная армия была незаконно вооружена со складов царской армии. Белая армия была законной вооруженной силой Российского государства.

Бортко: Чего она проиграла?

Жириновский: Проиграли? Потому что русская армия не обещала никому землю, фабрики и мир…

Бортко: Фабрики рабочим, и землю крестьянам?

Соловьев: Это обещали большевики.

Бортко: Вот поэтому Красная армия и выиграла.

Жириновский: До сих пор мы на коленях, потому что ни мира, ни фабрик, ни земли! До сих пор земли не дали, и фабрики все в руках олигархов-коммунистов.

Бортко: Подождите, подождите. Олигархов или коммунистов?

Жириновский: Все олигархи – члены КПСС.

Бортко: Я каждый день слышу вот эту дурь. Поразительную!

Жириновский: Самые богатые люди России, все члены КПСС, все, все были. Все члены КПСС – Ходорковский, Березовский, все.

Бортко: Что да, то да. Именно поэтому я хотел бы рассказать… Вы знаете, был жуткий период. Застой. Застой был страшный во время…

Соловьев: Брежневский.

Бортко: Да, брежневский. Что же такое было? Что такое брежневское время? Два лунохода, новые самолеты ТУ-34-Й и 154-й, ИЛ-76-Й, МИГ-21 и 31. Это то, чем мы пользуемся до сих пор. Саяно-Шушенская ГЭС, Красноярская, Зейская. Самотлор, все эти трубопроводы. Фильмы вспомните! А вы же смотрите их сейчас того времени! А дальше вспомним: «Шайбу! Шайбу!» Когда это было? Тогда или сейчас? Сейчас стыдно смотреть на экран, когда играют, когда выходят наши спортсмены.

Жириновский: Все? Все?

Борт ко: Нет, не все, я бы хотел вас послушать.

Жириновский: Я объясняю вам. Страна работала. Вы что ж думаете, Брежнев, пьяница, сидел в Кремле, а мы все бездельничали? Мы все работали.

Соловьев: Подождите называть Брежнева пьяницей…

Жириновский: Да! Да! Пьяница! Пил беспробудно!.. И Ельцин! Вся эта уголовщина! И Ленин был больной человек!

Соловьев: Но после скандала, извините меня, но после скандала с «Оборонсервисом» и Сердюковым мы все чистые, невинные, скромные люди.

Жириновский: Все продолжение той самой линии советских чиновников.

Соловьев: И Сердюков коммунист?

Жириновский: До сих пор они наркоманы, пьяницы, коррупционеры! Все!

Бортко: Мы с вами сойдемся только в одном. Вот в том, чему вы не будете возражать. Сейчас я просто прочитаю вам то, что есть мы на сегодняшний день. Итак. Первое место в мире по абсолютной величине убыли населения. Первое место в мире по смертности от сердечно-сосудистой системы. Первое место в мире по числу авиакатастроф. Первое место в мире по количеству абортов. Первое место в мире по продажам крепкого алкоголя. Мы на первом месте в мире по числу курящих детей. По ВИЧ-инфицированным – первое место в мире. И первое место в мире по числу миллиардеров в одном городе, в Москве…

Жириновский: Да, да. И кто это все сделал?

Бортко: Второе место в мире по числу самоубийств. Второе место в мире по распространению поддельных лекарств. Второе место в мире по численности мигрантов. Второе место в мире по изготовлению пиратских дисков. И второе место в мире по числу людей, ищущих убежище на Западе.

Жириновский: Да. Да. Да. Все правильно.

Бортко: Это случилось тогда, когда либералы взяли власть! Вот кто виноват!

Жириновский: Нет! Нет, мы власть не взяли. Вы нам не дали. Когда вы, коммунисты, приняли новую, уже не советскую конституцию, вы провели первые выборы в стране 20 лет назад, и тут все равно обманули народ. По партийным спискам побеждал ЛДПР, по одномандатным округам… Вы ни разу ничего честного не сделали. А то, что у нас сегодня нет самолетов, то, что у нас первое место по всем отрицательным позициям, это от того, что вы обманули миллионы людей. Вы обещали коммунизм, а вместо этого вы дали нам коммуниста Чубайса, который забрал заводы… А при вас была очередь, очередь была. Стояла очередь во всех поликлиниках, библиотеках, за билетами, за жильем, на курорт… Кроме тюрьмы. В тюрьму без очереди у вас было.

Бортко: Объясняю про очередь.

Жириновский: И в сумасшедший дом – без очереди! Все остальное – очередь.

Соловьев: Ну согласитесь, талантливо. Вот очередь, очередь, очередь. В сумасшедший дом без очереди.

Бортко: Один из лучших ораторов страны.

Жириновский: И ваш фильм «Собачье сердце» – это как раз про коммунистов. Вы всю страну оставили Шариковым и Швондерам. Вся страна сегодня – Шариковы и Швондеры.

Бортко: Можно про очередь? Про очередь-то можно?

Соловьев: Давайте. Можно.

Бортко: Да, действительно, колбасы не было. Более того, и за границу нельзя было выехать.

Жириновский: Во! Это страна!

Бортко: Нельзя. Ужас.

Жириновский: Тюрьма.

Бортко: Более того, машин было меньше. Но было все то, о чем я говорил. Фильмы, Самотлор. Все это было. И кстати, стоило ли из-за очереди терять треть территории страны и половину ее населения?

Жириновский: Так это вы сделали! Коммунист Ельцин сделал!

Бортко: Вместо того чтобы сделать то, что делал Китай, и сейчас делает. Там коммунисты во власти.

Жириновский: Русские умирали с голоду, пока коммунисты приходили к власти.

Бортко: А теперь про русских. Очень интересно.

Жириновский: Уничтожили русский народ.

Бортко: Я ведь русский человек, стою перед вами. Уж поверьте мне, патриот, каких еще надо поискать. Поверьте мне, я таков… Теперь про русских. Скажите, у русских есть свое государство?

Жириновский: Нету!

Бортко: Вот! Это сказал Вольфович.

Жириновский: Кто сделал? Ленин, Брежнев, Хрущев, Горбачев, Ельцин.

Бортко: А теперь одну секундочку. Почему же тогда оно было, а сейчас его нет? А у татар оно есть. Я очень люблю татар, я уважаю их очень. Так написано, в конституции татарской написано: «Это татарский народ». Но нет ни одного упоминания о русском народе, ни одного.

Жириновский: Так кто это сделал? КПРФ! Мы сто раз поднимали вопрос в Думе, КПРФ никогда не голосовала, никогда!

Бортко: И когда пришел к нам нынешний, извините, пожалуйста, нынешний президент Владимир Путин, тогда он отчитывался о своей работе премьер-министра и спросил, кто хочет еще задать вопрос, я ему задал. Давайте изменим преамбулу конституции. Напишем вместо многонационального народа «русский народ и присоединившиеся к нему народы».

Жириновский: Вы это сказали, а 20 лет назад что молчали коммунисты? 20 лет мы говорили это, ЛДПР. 20 лет!

Соловьев: Здесь есть только один нюанс. Я, к сожалению, хорошо помню, может, и не к сожалению, марксистко-ленинское учение. Если я правильно понимаю, то там национальному вопросу отводилось особое место…

Жириновский: Антирусское! Антирусское место! Делали ставку на нацменов.

Соловьев: Нет, делалась ставка на классовый характер.

Бортко: И на общность. Одна общность – советский народ. Ибо нет ни эллина, ни иудея. И по Махачкале можно было гулять, поверьте мне. Вот сидит девушка передо мной, она могла бы совершенно спокойно пройти по городу. Сейчас в Москву попробуйте вечером выйти! Что будет? Вот вам результат нынешней национальной политики. Почему? По одной простой причине– нет идеи, объединяющей народ!

Жириновский: Не надо! Не нужна идея! Вы за идею положили в могилу всю страну! А гулять можно было при советской власти, потому что была одиннадцатимиллионная армия и самая мощная политическая полиция.

Бортко: Понятно.

Жириновский: И вы всем отрывали голову, кто посмеет хоть где-то пикнуть.

Бортко: Так это правильно!

Жириновский: Так люди не хотят этого! Мы не хотим жить в лагере, не хотим! Поэтому мы на… послали вашу власть в 1991 году. Никто не вышел защищать вас! Никто! Партию запретили! Вы не должны здесь стоять! Вы представитель запрещенной партии коммунистов! Вы варвары! Вы варвары!..

Соловьев: В поединок вступают гости, у которых есть вопросы к нашим участникам. Прошу вас. Будьте любезны.

Васецкий: Васецкий Николай Александрович, профессор социологии, политический советник лидера ЛДПР.

Владимир Владимирович, я хотел бы вас поблагодарить за то прекрасное творчество, которым вы, в общем-то, с моей точки зрения, с точки зрения русской интеллигенции, спасли честь нашего искусства.

Бортко: Спасибо.

Васецкий: В лихие девяностые годы ваши замечательные экранизации моего любимого писателя Михаила Афанасьевича Булгакова… Кстати, его тоже очень любил товарищ Сталин, «Дни Турбиных» – это был его любимый спектакль, благодаря товарищу Сталину мы получили «Мастера и Маргариту». Спасибо вам большое. Но у меня один такой вопрос, который не дает мне возможности, как говорится, свести концы с концами. Вы обиделись, когда Владимир Вольфович в Думе сказал, что вы не коммунист.

Бортко: Да.

Васецкий: Но Владимир Владимирович, вы посудите сами… Вы, наверное, помните замечательный фильм Параджанова «Тени забытых предков». Сегодня у нас эти тени, так сказать, возникают повсюду. Посмотрите, Сергей Удальцов – тень своего дедушки большевика Удальцова, Пономарев из «Справедливой России» – тень того самого Пономарева Бориса Николаевича, по которому мы с вами изучали историю коммунистической партии Советского Союза. Вы изучали, а я преподавал в Академии общественных наук… Теперь, Владимир Владимирович, ваша, так сказать, родословная, – у вас прекрасный дедушка Владимир. Он был секретарем Центрально-черноземного обкома ВКПБ, в 1937 году репрессирован и расстрелян. Ну, расстреливал тогда Виссарионович, ленинскую гвардию в основном. Сводил счеты с пламенными революционерами. Не сторонников, наверное, социализма в одной стране, а сторонников мировой революции… Ваш папа тоже замечательный человек, Великая Отечественная война… Но вы воспитывались в семье другого мужчины, если вы не забыли, – Корнейчук, это замечательный украинский драматург. Ваша мама рассказывала, как вы с ним спорили на кухне или где-то.

Соловьев: Честно вам рассказывают вашу биографию.

Бортко: Знаете, я с таким удовольствием слушаю…

Васецкий: Так вот, я хочу сказать, вы до драки спорили против Октябрьской революции, против Советского Союза, против товарища Сталина. За что ж вы обиделись на Жириновского, когда он сказал, вы не коммунист?

Бортко: Можно сказать?

Соловьев: Теперь уже можно.

Жириновский: Отвечайте! Антикоммунист Бортко, отвечайте, почему вы скрываете свои честные взгляды антикоммуниста.

Бортко: Биография у меня действительно очень простая. Я родился в Москве, жил в Киеве долго. Но не в этом дело. Дело в том, что я жил 22 года в коммунальной квартире с девятью семействами. Девять семей, кстати, семь из них было еврейских. Я уже по идиш могу немножко говорить.

Соловьев: А кто нет?

Бортко: А кто нет, конечно… Моя мама, которая содержала меня, мою бабушку, – я жил с бабушкой, которая зарабатывала тогда очень небольшие деньги, – вышла замуж за Александра Евдокимовича Корнейчука. Я очень уважаю этого человека, он сделал для меня очень много, но сказать, что он меня воспитывал, нельзя.

Жириновский: Вопрос в другом!

Бортко: Одну секундочку. А воспитывал меня кто?

Жириновский: Вы скрываете свои антикоммунистические взгляды.

Бортко: А воспитывала меня школа. Меня воспитывал институт. И бесплатно! А теперь, когда я пришел, – меня пригласили профессором работать в Институт кино и телевидения. Там из 14 студентов, которых учил я режиссуре, 12 были за деньги. И не было экрана вообще в институте. Его сейчас… плохо к нему отнеслись…

Соловьев: Да.

Бортко: Понятно, что это такое? Когда было лучше, – тогда или сейчас?

Жириновский: Вашего отца расстреляла советская власть, неужели вам не жалко своего отца?

Бортко: Дедушку.

Жириновский: Ну дедушку, какая разница, ваша семья. Все же пострадали.

Бортко: Вот что я могу сказать. Я поехал в Курск. Я открыл это дело… досье. И выяснил, что его расстрелял не проклятый Сталин, а написал донос его заместитель.

Жириновский: Какая разница?

Бортко: А теперь я расскажу историю, очень небольшую. Вы знаете, откуда пошли все эти репрессии? Сталин хотел сделать простую вещь– в 36-м году Сталин хотел сделать то, что делают в Китае… И вот тут действительно началось. Начались доносы.

Жириновский: Какая разница?

Бортко: Нет, разница большая. Разница в том, что мой дед пал жертвой доноса. Это разные вещи!

Жириновский: Ну какая разница? Ну, кто его расстрелял? Суд был или нет? Суд был над ним? Суда же не было!

Бортко: Суд был только…

Соловьев: Тройка.

Бортко: Тройка.

Жириновский: Тройка, тройка! Расстреляли!..

Соловьев: Следующий вопрос.

Трофимчук: Григорий Трофимчук, политолог. Все познается в сравнении. Не кажется ли вам, уважаемый Владимир Вольфович, что на фоне того красного проекта все сегодняшние, практически все без исключения наши ведущие политики, к которым вы, в том числе, имеете прямое отношение, – на том фоне, на фоне тех кадров, той революции, превращаются в совершенно что-то противоположное. То есть на этом фоне та сказка превращается в легенду. В блестящую настоящую легенду… Все лозунги большевиков, начиная с «Земля народам» были полностью реализованы. То есть земля не покупалась, не продавалась абсолютно. Хрущев переселил людей в отдельные квартиры, – это сейчас их называют «хрущобами», а тогда миллионы людей получили отдельное жилье. А те люди, которых вы назвали «стариками», которые стояли на трибунах при Брежневе, весь мир держали в страхе…

Я убежден, что лет через 200–300, по аналогии с бюстами римских императоров, все семь бюстов коммунистических вождей будут друг за другом выставлять где-то, в каком-то пантеоне. Но при этом шесть бюстов будут белыми, начиная с Ленина и кончая Черненко, а последний седьмой – черный, бюст Горбачева.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.