3. Собачки

До Пологих Сопок из самого восточного аэропорта страны Макс доехал на рейсовом автобусе не вечером, как рассчитывал, а почти ночью. Автобус дважды ломался в пути и один раз застрял в размытой дождями колее. Едва выбрались, объединив усилия всех шести пассажиров, трое из которых были женщины. В начале июля на Дальнем Востоке засухи не бывает.

Пологие Сопки, населённый пункт, лежащий на маршруте, конечной точкой которого являлись пресловутые Собачки, был погружён в темноту, разжиженную светом редких уличных фонарей, и тишину, неразжиженную ничем. Искать гостиницу Макс не стал, подозревая, что таковой здесь не имеется – приезжие, по всей вероятности, сюда наведывались редко. Сдвинув два ряда пластиковых кресел, связанных в обойму и положив под голову кейс, он уснул крепким молодецким сном.

Утро было хмурым, но без дождя.

Макс вышел из здания автовокзала, массируя бока, которые отлежал на жёстком импровизированном диване, и одновременно разминая шею. На деревянной брусчатой лавочке с изогнутой спинкой (такую лавочку можно теперь встретить, пожалуй, только в Пологих Сопках) сидел седовласый старичок с окладистой бородой. Одет он был весьма примечательно. На нём были серые потёртые кожаные брюки, порванные на бёдрах и застроченные в местах разрывов чёрными, как антрацит, нитками. Поверх сиреневой рубашки, застёгнутой на все пуговки, накинут модельный пиджак, не самого дешёвого пошива, к тому же находящийся практически в идеальном состоянии. Светло-коричневый, в тонкую белую полоску, он сидел бы безукоризненно, будь у старика плечи шире, а руки – длиннее. На голых ступнях дедушки красовались жёлтые сандалии, а на голове – бейсболка цвета хаки.

– Доброе утро, – дружелюбно улыбнувшись, поздоровался Макс.

Дед сначала посмотрел на солнце, бледным пятном просвечивающее через марево неразрывной пелены серых облаков, потом перевёл взгляд на улыбающегося незнакомца, и загадочно ответил:

– День тоже будет неплохой.

Макс закурил. Вообще-то он редко курил натощак.

– Откуда будете? – поинтересовался старик.

– Из Москвы.

– Ну, и как там она, Москва-то? Стоит?

– А куда она денется, отец? – сказал Макс. – Стоит. На семи холмах. Как ей и положено.

– Ну и славно, – подытожил дед и добавил после недолгого молчания, – …сынок.

Макс понял, что обращение «отец», по сути не обидное, старику почему-то не понравилось.

– Вы меня простите, – сказал он, – я не представился. Меня зовут Максим. Максим Хабаров.

– Хабаров, – повторил старик. – Знатная фамилия. А я Верещак. Иван Трофимович… По делу в наши края? Или так – отдохнуть?

– По делу, Иван Трофимович. Не подскажите, как мне в Собачки попасть? Там филиал нашего университета находится…

– Университет? Ха-ха-ха! – засмеялся Верещак. – Ну, ты уморил, Максим! Ну, ты дал! Это ж надо же – Университет!

– Филиал, – поправил его Макс.

– Да хоть и филиал. Если он в избушке на курьих ножках расположился, тогда оно конечно – филиал. Филиал… Смех, да и только!

Макс терпеливо ожидал, когда закончится взрыв веселья. Он достал из пачки новую сигарету и разминал её в пальцах.

– Ты это, – отсмеявшись, сказал Верещак, пододвигая к себе матерчатую сумку, расшитую бисером, – натощак не кури, вредно. На вот, поклюй лучше.

Старик извлёк из сумки газетный свёрток, и, развернув, протянул Максу бутерброд, по размерам не уступающий знаменитому американскому Биг-Маку. Бутерброд был составлен из двух кусков белого хлеба, между которыми розово-сочной нагло выглядывали толстые пласты красной рыбы.

Макс не заставил себя упрашивать.

– Спасибо, – последние звуки слова благодарности увязли в начинке бутерброда.

– Моя в дорогу собирала, перестаралась. Мне столько не съесть. – Верещак тщательно упаковал сверток и убрал в сумку. – К дочке еду, во Владик. Зубы хочу новые сделать, – он с завистью посмотрел, как Макс расправляется с бутербродом. – Ты-то, вон оно как! Зубки то, небось, все свои?

– Тридцать два, – объявил Макс, проглатывая последние крошки. – Рыба – прелесть! Сами коптили?

– А то! – вскинул седую бороду Верещак. – Не в сельпо же покупать. Да и нет в сельпо такой рыбёхи.

– Это точно, – кивнул Макс, – в наших московских сельпо тоже ничего подобного не продаётся… Так как мне в Собачки добраться всё-таки? На чём?

Верещак внимательно осмотрел Макса с головы до ног.

– А вот, – сказал, кивая на его кроссовки, – на них.

– То есть, пешком, – догадался Макс.

– Ага, пёхом. Вон тропинку видишь? – Верещак указал на едва заметную, заросшую травой и подорожником тропу, бывшую когда-то грунтовой дорогой. – Она между сопок идёт, километров десять до Собачек, однако. А то и все двенадцать.

Макс с тоской посмотрел вдаль.

– Туда теперь транспорт не ходит, – продолжал Верещак. – Да и не ходил никогда. Два года назад в Собачках метеостанция базировалась, так туда раз в неделю бобик бегал, метеорологический. Ну, там, продукты, медикаменты разные привозились. А когда зелень эта объявилась, так метеорологи из Собачек съехали. Забздели.

– Какая зелень? – не понял Макс.

– Как, какая? Инопланетяне. Зелёные человечки, мать их душу. На своих тарелках.

– И что? Вы этих инопланетян видели?

– А то, – подтвердил Верещак наихудшие опасения Макса. – Один ихний у нас в Пологих Сопках жил, правда, недолго. Помер. Зелёный, как лук.

– И куда он делся?

– Я же сказал: помер.

– А труп?

– Похоронили, знамо дело.

Макс сел на скамейку, рядом с дедом. Дело из загадочного превращалось в невероятное.

«Еще инопланетян мне не хватало!» – мысленно усмехнулся спецагент.

– Так что, я тебе в Собачки идти не советую. Дурное это место. Да и нет там никого. Никакого филиала.

– А другая дорога в Собачки есть?

– По земле нет. Но вертушки, бывает, летают. Откуда-то с севера. Либо с Уссурийска, либо ещё откуда… Ну, мне пора. Вон автобус идёт… Бывай.

Автобус был маленький, корейский – тот самый, на котором Макс сегодняшней ночью прибыл в Пологие Сопки. Он лихо развернулся на привокзальной площади, и водитель открыл переднюю дверь, приглашая на борт единственного пассажира. Ступив на подножку, Верещак обернулся и сказал:

– А этого инопланетянина потом выкопали. Через месяц примерно. Утром на кладбище как-то прихожу – могила разрыта, а гроб пустой. А, может, сам откопался…

«Конечно, сам. Они, зелёные человечки, всегда сами из могил откапываются» – хотел пошутить Макс, но почему-то промолчал.

Дорога до Собачек оказалась не такой длинной, как пугал Верещак – километров семь, не больше, и идти по ней было легко. Травы на глиняно-гравийной грунтовке росло немного, а иногда попадались совершенно лысые участки. Зелёные сопки слева и справа от Макса полого круглились и казались ровно подстриженными полями для гольфа, вполне подходящими и для посадок космических кораблей пришельцев. Но летающих тарелок на сопках и над ними не наблюдалось. А наблюдался вполне земного вида вертолёт, который взмыл в небо из-за ближайшего пригорка и умчался куда-то на север. Солнце прорвало-таки пелену облаков и ярко освещало сопки и улетающий вертолёт.

Деревянное щитовое здание бывшей метеостанции возникло внезапно, вынырнув из-за поворота дороги. О том, что здесь когда-то жили метеорологи, и пытались предсказывать погоду, говорила высокая ажурная вышка с раздутым полосатым сачком на шпиле и вышки поменьше, с лесенками, доходящими до кабинок с метеоприборами. Издали здание казалось пустым и заброшенным.

Макс поднялся на крыльцо и с минуту постоял у двери, прислушиваясь. Он разобрал лёгкие шорохи, вздохи и учащённое дыхание. Эти звуки Макс идентифицировал как некое интимное действо, поэтому не стал открывать дверь, не предупредив о своём визите, а постучал в неё. Звуки затихли, но никто не сказал: «войдите, пожалуйста». Тогда Макс толкнул дверь и вошёл без приглашения.

На широкой лежанке, стоящей у дальней стены, сидели двое – мужчина и женщина. Женщина приводила в порядок комбинезон. Мужчина оказался совершенно не похожим на Вошкулата, во всяком случае, он был моложе Алексея Владимировича лет на тридцать и бороды не носил. Оба глядели на Макса удивлённо, они явно не ожидали появления кого бы то ни было. Губы у обоих были красными, особенно у женщины.

– Как говориться, картина Репина «Не ждали», – сказал Макс, не поздоровавшись. – А где господин Вошкулат?

– А вы кто такой? – женщина пришла в себя раньше приятеля. Женщины, надо отдать им должное, всегда в таких случаях раньше мужчин берут себя в руки.

Она была молода, лет двадцати, возможно, чуть старше, и довольно смазлива. Припухлость губ, отчасти врождённая, отчасти приобретённая в течение последних минут пятнадцати, добавляла её облику определённую пикантность, а блеск в глазах делал её почти красавицей. Всё дело портил свободный комбинезон, который скрадывал нежные изгибы тела, и делал его обладательницу похожей на танкистку; шлемофона не хватало.

Макс решил не шифроваться, полагая, что в данной местности его удостоверение не вызовет никакой негативной реакции, напротив, поможет быстрее решить проблему.

– Капитан Хабаров Максим Игоревич, – представился он. – Бюро специальных расследований.

Чёрная книжица с золотым гербом впечатление произвела. Молодой человек поднялся с лежанки и обрел дар речи.

– Мы только что прибыли на точку, – оправдываясь, произнёс он. – Ещё даже вещи распаковать не успели, – и кивнул на гору картонных коробок у двери.

– Повторяю вопрос, – сказал Макс строго. – Где господин Вошкулат?

– Когда мы прибыли, Алексея Владимировича не было здесь, – подала голос девушка. – Думаю, он где-то в зоне. Возможно, в центральном схроне, он там чаще всего бывает, но может быть где угодно.

Макс присел за стол, забросив ногу на ногу, и сунул в рот сигарету. Девушка услужливо придвинула ему половинку раковины морского гребешка, служащую пепельницей, и расположилась напротив. Её приятель сел во главе стола на правах старшего, и изобразил на лице готовность отвечать на вопросы человека, работающего на правительство.

– Что такое центральный схрон? Где он находится? Когда Вошкулат туда ушёл? Зачем? Когда вернётся? И кто вы такие? – Макс решил не тянуть резину и получить максимальное количество ответов на свои вопросы в самое короткое время.

Выяснилось, что вся территория, отведённая Степному университету Российской Академией Наук для уфологических исследований (около ста квадратных километров), именуемая зоной аномальных явлений, разбита на квадраты. В каждом квадрате оборудованы некие схроны, в которых можно, в случае надобности, переночевать или просто отдохнуть. Кроме функции временного пристанища, схроны играют роль полевых лабораторий, где имеется необходимый набор самодельных уфологических приборов и инструментов. Часть приборов работает в режиме самописцев, фиксируя все изменения в напряжённости электрических, биоэнергетических и каких-то ещё неведомых Максу полей.

Вошкулат два раза в месяц совершал плановый обход схронов, для считывания информации с самописцев и для переналадки оборудования. Иногда он уходил в зону, когда того требовали обстоятельства – если в атмосфере возникали световые сполохи, похожие на северное сияние, или над сопками начиналась пляска огненных шаров. Такие явления были предвестниками событий, ради которых и существовал филиал Степного университета в Собачках: либо открытие временного коридора, либо ноль-пространственного тоннеля, либо следовало ожидать появления гостей из космоса.

– Стоп, – сказал Макс и крепко зажмурился. Потом снова открыл глаза и увидел, что молодые люди (Антон и Лиза, аспиранты Степного университета) по-прежнему сидят перед ним и выглядят абсолютно серьёзными. – Связаться с ним можно?

– Связь в пределах зоны не работает, – ответил Антон. – Но мы можем подать сигнал, и если Алексей Владимирович его увидит, он ответит.

Антон открыл металлический оружейный ящик и извлёк ракетницу. Он вышел на крыльцо в сопровождении Макса и выпустил в воздух зелёную ракету. Подождали несколько минут, ответа из тайги не последовало. Парень выстрелил ещё раз, а через некоторое время выпустил третью ракету. Безрезультатно. Небо оставалось бледно-голубым и чистым – ни огоньков летающих тарелок, ни ответных ракет.

– Может быть, спит? – предположил Антон. – Или просто не видит?

– Может быть, – согласился Макс, хотя его интуиция и опыт в унисон бубнили о том, что встретиться с Вошкулатом ему не суждено. По крайней мере – здесь, в Собачках. – А когда он ушёл, определить можно?

– Если оставил видеосообщение… – Антон повернулся к двери.

Они вернулись в комнату. Лиза уже включила компьютер.

На мониторе возникло знакомое Максу по фотографии лицо Алексея Владимировича Вошкулата. Сверху справа мерцала дата – пятое июля сего года. И точное время – восемь сорок.

– Привет Антон, здравствуй Лизавета, – вещал Вошкулат. – Сегодня ночью я наблюдал над центральной сопкой пляску плазменных шаров… Учитывая расстояние, я определил максимальный диаметр шаров в полтора метра. Очень активные. И цвет необычный – сиреневый. Схожу туда, пожалуй… Вы должны сегодня к вечеру прибыть. Располагайтесь. Готовьте оборудование к возможному контакту. Если не возникнет проблем, буду на точке завтра утром. Всё, ребята, до встречи.

– Точка, это то место, где мы находимся? – на всякий случай уточнил Макс и, получив утвердительный ответ, посчитал: – Запись от пятого, вернуться Вошкулат обещал шестого утром, сегодня седьмое, утро. Задержка на сутки – дело обычное?

Макс взглянул на молодых аспирантов и увидел на их лицах тревогу. Интуиция и опыт снова дружно вякнули. «Цыц» – мысленно прикрикнул на них специальный агент.

– Вы, господа уфологи, должны были прибыть на точку пятого вечером, а прибыли только сегодня утром. Почему? – жёстко спросил он.

– В нашем университете ЧП, – сказал Антон. – Убили профессора Москаленко. Милиция всё вверх дном перевернула. Лаборатории почти все закрыты. Планы научных работ сбиты. График исследований и опытов – кошкам под хвост. Никому нельзя было отлучаться из города, пока преступника не найдут.

– Вас отпустили, стало быть, нашли?

– Нашли… – Ответ Антона прозвучал как-то грустно.

– И кто?

– Доцент Шутов.

Один из посетителей Серёгиного пивбара как в воду глядел.

– Ну что? – спросил Макс. – Будем организовывать поиски?

Аспирант Антон закивал головой. Аспирантка Лиза, припухлость губ которой стала потихоньку спадать, сказала:

– Думаю, что к центральному схрону пойдём мы с Максимом Игоревичем. Не спорь, Антон, у меня больше опыта в контактах с внеземным разумом. Я бывала в Пермской и Арзамасской аномальных зонах. И здесь я уже второй сезон.

– Я не хуже тебя владею методиками контактов. Кроме того, там, куда ушёл Алексей Владимирович, может быть опасно, – возражал Антон.

– И всё-таки пойду я. Неведомое для мужчин не менее опасно, чем для женщин.

– Лиза! Я, как старший…

– А кто тебя назначал старшим?

– Стоп! – Макс решительно прервал их спор. – Старший здесь я. Как представитель органов власти и как более опытный и зрелый человек. Со мной пойдёт Лиза. – Краем глаза Макс заметил, что девушка показала Антону язык. – И объясняется это очень просто, – он строго посмотрел на обоих. – Я ТАК РЕШИЛ.

Было видно, что Антону явно есть что возразить, но он промолчал.

– Оружие на точке имеется? – Макс спросил для проформы, в оружейном ящике он заметил вертикалку.

– Дробовик шестнадцатого калибра, – угрюмо сказал Антон.

– Тогда ракетницу отдай Лизе. Всё! Времени терять не будем. До центрального схрона далеко?

– Пять с половиной километров, – доложила Лизавета.

– Вперёд! – скомандовал Макс, и, обернувшись к Антону, добавил: – Если к утру не вернёмся, иди в Пологие Сопки и поднимай тревогу.

Схрон оказался самой обыкновенной землянкой с узкой лежанкой и столом, заваленным приборами, о назначении которых Макс даже не пытался догадаться. В землянке никого не оказалось, и определить – был ли кто-то в ней некоторое время назад, тоже было невозможно: ни окурков, ни остатков пищи. Макс тщательно осмотрел землянку и место вокруг неё, предоставив Лизе заниматься приборами.

Метрах в пятидесяти от землянки Макс обнаружил большую поляну, в центре которой чётко прорисовывалось круглое бурое пятно пожухлой, местами сгоревшей, травы. Макс поползал по пятну на четвереньках, но ничего существенного не нашёл, а точнее, не нашёл вообще ничего. Взяв образцы почвы и травы из круга и вне его, он вернулся к Лизе.

– Странно, – задумчиво говорила девушка, мило оттопырив нижнюю губку. – Очень странно…

– Что-то нашла?

– Кое-что. То есть, ничего. То есть совершенно ничего, никаких записей. Словно самописцы отключились, или их отключил кто-то.

– Время отключения определить можно? – спросил Макс.

– С точностью до секунды, – кивнула Лиза.

– И…

– Ровно двенадцать часов дня, пятое июля. Это странно…

– Да? Странно, говоришь… Пошли, покажу ещё одну странность, – Макс взял девушку за руку, рука была тёплой и мягкой.

Он отвел Лизу к поляне с бурой плешью.

– Да, это они. – аспирантка-уфолог посмотрела на Макса снизу вверх.

– Кто?

– Инопланетяне.

– Класс! – констатировал Макс. – День только начался, а впечатлений – выше крыши. – И мрачно подумал: – «Нужно звонить в Москву. Карачун будет просто в восторге».

Макс не ошибся: Карачун был в полном восторге, ведь в Москве сейчас раннее воскресное утро – семь тридцать одна.

– Какого хрена надо?!

Хорошее начало разговора.

– Шеф, – радостно закричал в трубку Макс, – как приятно снова слышать речь реального человека! Вы себе не представляете, каково общаться с придурками.

– Ты кого имеешь в виду?

– Ну, этих… уфологов.

– Почему это – не представляю? – возразил Карачун. – Короче: что там у тебя?

– Клиента умыкнули инопланетяне.

– Можно без сленга.

– А я и говорю без сленга.

– Подробно.

Макс подробно изложил ситуацию исчезновения школьного товарища шефа и попросил дальнейших указаний.

Карачун долго сопел в трубку, потом выпалил:

– Свяжись с местным отделением БСР. Пусть организуют прочёсывание зоны. Дождись результатов и возвращайся. Всё!

«Ага, – подумал Макс. – По-видимому, я лишил Карачуна его законного выходного»

– А что делать аспирантам?

– А тебе не один хер?

– Резонно.

Прочёсывание местности ничего не дало. Ни Вошкулата, ни его трупа в зоне аномальных явлений обнаружено не было. Алексей Владимирович исчез бесследно.

4. Следы ведут в Лурпак

Полковник Карачаев, несмотря на поздний вечер, был трезвее новорождённого. И, тем не менее, задал вопрос, который Макс никак не ожидал услышать из уст трезвого человека.

– Во что был одет инопланетянин?

– Какой инопланетянин? – Макс даже опешил.

– Их там что, несколько было? – спокойно спросил Карачун.

– А-а-а, – догадался Макс, – тот, про которого Верещак рассказывал? Вы что, господин полковник, верите в эту чушь?

– Анатолий Сергеевич.

– Что? – не понял Макс.

– Я разрешаю тебе называть себя по имени-отчеству, когда мы не на службе, – пояснил Карачун.

– Мы с вами, Анатолий Сергеевич, всегда на службе! – бодро отреагировал спецагент Хабаров.

Макс вернулся в Москву поздно вечером во вторник, девятого июля. Полковник Карачаев уже ушёл с работы, и после звонка Макса из аэропорта пригласил его к себе домой.

– Супруга уехала… к маме в Новосибирск. Так что, угощать мне тебя особо нечем. Чай? Кофе?

– Только не кофе, – слишком поспешно ответил Макс.

Карачун усмехнулся:

– Хорошо, помянем Лешку Вошкулата чаем.

– Тело вашего товарища не найдено, – заметил спецагент.

– Так я и предлагаю чай, – резонно ответил полковник.

– Инопланетянином я этот объект назвал условно. – Карачун размешивал сахар в стакане с чаем осторожно, стараясь не задевать ложечкой о стенки. – Так во что он был одет?

– Простите, господин полковник… – Макс поперхнулся. – Простите, Анатолий Сергеевич, я счёл этот эпизод несущественным, брехнёй, проще говоря, и не стал проводить расследование.

– Не я ли тебя учил, что любую информацию нужно не только фиксировать, но и проверять? И что в нашем деле несущественного не бывает?

– Вы, Анатолий Сергеевич!

Карачун отхлебнул горячего чаю, поморщился, и с тоской посмотрел на стоящий в углу кухоньки холодильник, в котором, наверняка имелось всё необходимое для приготовления стаканчика крепкого ароматного «кофе».

– Так что же ты делал двое суток, пока наши дальневосточные коллеги прочёсывали сопки? Бамбук курил?

– В Приморье бамбук не растёт, – возразил Макс. – По крайней мере, в тех местах, куда вы меня заслали.

– Не заслал, а отправил с ответственным заданием. Ты на вопрос ответь.

– Принимал посильное участие в поисках вашего школьного товарища, – соврал Макс, не моргнув глазом.

На самом деле он двое суток трахал Лизоньку, замещая улетевшего за подмогой Антона. В той самой землянке, положение вещей и приборов в которой нужно было обязательно сохранить до прибытия основных уфологических сил в полной неприкосновенности. Оказалось, что секс Лизе нравится, пожалуй, не меньше уфологии. Несмотря на свою молодость, она знала и умела многое. Макс даже подозревал, что подобного опыта у Лизы в её двадцать с небольшим было больше, чем у него в его двадцать с большим.

– Посильное, – хмыкнул Карачун. – Прокол, Макс. Это называется: прокол. Но убивать тебя за него я не буду. Я и сам допустил много проколов в этом деле.

– Вы имеете в виду смерть профессора Москаленко?

– Нет. Предотвратить его смерть мы бы всё равно не успели. А вот с Вошкулатом… Арсен ведь намекнул мне, что дело касается находки на Дальнем Востоке. Нужно было тебя в Степной, а кого-нибудь – в Собачки отправить. Может быть, тогда и Вошкулат никуда бы не делся.

– Ошибочка, господин полковник, то есть, Анатолий Сергеевич. Если бы этот «кто-нибудь» вылетел в Собачки одновременно с моим вылетом в Степной, то добрался бы до места, учитывая разницу во времени, только к вечеру пятого июля. И это в лучшем случае. Приплюсуйте сюда полное незнание маршрута, возможные задержки рейса на Артём, поломки маршрутного автобуса. А Вошкулат исчез пятого в полдень. Или утром. На таймере видеописьма стояло восемь пятнадцать, am.

Карачун почесал щетинистый подбородок и задумчиво произнёс:

– Где же вы теперь, друзья однополчане?.. – и в упор посмотрел на Макса: – Ты диск с видеописьмом Вошкулата изъял?

– Само собой.

– Молодец. Завтра его и пакетики с образцами в лабораторию. Прямо с утра. А сейчас по порядку. Что мы имеем в деле?

– Два мёртвых профессора и один исчезнувший, – поторопился с ответом Макс.

– Хронологически, – жёстко приказал Карачун.

– Несчастный случай с профессором Бугаевым.

– Или убийство, замаскированное под автокатастрофу. Скорее всего, убийство. Я вчера в Степном побывал. Дела Бугаева и Москаленко объединили в одно, и занимается им Стас Сокольский, ты его должен знать.

– Естественно, я его знаю. На полицейских курсах в одной группе обучались. Но он же опером был.

– Был. Теперь следак. И неплохой, между прочим. Много чего интересного нарыл. Например, то, что «Лексус» Бугаева за день до аварии вышел с СТО в идеальном техническом состоянии и никак не мог заглохнуть на том злосчастном переезде. Техническая экспертиза предполагает то же самое. Кроме того, на плече Бугаева зафиксирован след от внутримышечной инъекции. Правда, ни яда, ни снотворного, ни какой иной дряни, которой можно человека обездвижить или обезволить, в крови Колькиной патологоанатомы не обнаружили. Зато обнаружили в крови и костях кое-что, чего там быть в принципе не должно. Интересный факт: в крови и костях Арсена также найден этот элемент.

– И что же это за элемент.

– А сколько их в таблице у Менделеева?

– Сто одиннадцать, кажется…

– Так вот, если тебе кажется правильно, то для этого элемента можно смело рисовать сто двенадцатую ячейку. Атомная масса – двести восемьдесят три с копейками, почти, как у урана, только наоборот: у урана двести тридцать восемь. Но не уран, разумеется.

– О, как! – удивился Макс, не имеющий никакого понятия, каков атомный вес урана.

– Ага. Но на теле Арсена ни одного следа инъекций не обнаружено. Он, Арсен, вообще здоровый был, как конь.

– А его каким образом?..

– Выстрел в голову, в затылок. Транкер, скорей всего. Пластиковый, на один выстрел. Такие только в Лурпаке производили до двадцать восьмого года.

– Да и сейчас производят, думаю… Я слышал, убийцу уже взяли.

– Взяли сдуру, да уже выпустили. Там, в Степном, не все такие, как Сокольский. Есть и другие – выскочки и карьеристы. Придурки, одним словом. Проявил один такой придурок инициативу… А ты где успел узнать про Шутова?

– Аспиранты поведали.

– А-а, ну да. – Карачун кивнул и продолжил: – У доцента, видите ли, алиби не оказалось. У всех алиби – жёны, дети, друзья, а доцент Шутов – парень холостой. Ни жены, ни детей. Только любовница, имя которой из этических соображений доцент, естественно, назвать отказался. Его за это в обезьянник… Коллеги, опять же, подсобили, как могли, от всей широты российской души. Обосрали бедного доцента с ног до головы. Хорошо, Сокольский вмешался: отмёл ложные факты, наветы, вычислил любовницу, аспирантку малолетнюю (Максу вдруг очень захотелось узнать имя малолетней аспирантки). Та, слегка поломавшись, призналась, что в ту ночь, когда Арсена застрелили, Шутов драл её, как сидорову козу. В десять вечера начал и к утру закончил.

– Гигант, – с завистью в голосе произнёс Макс и полюбопытствовал – А что за аспирантка?

– Тебе фамилию, что ли назвать? – удивился Карачун заинтересованности Макса, но вдруг захохотал: – У неё и фамилия подходящая – Дралова. Олеся. Вундеркиндша. Восемнадцати ещё нет, а уже аспирантка… – Отвлеклись. Карачун закурил. – Следующий в списке?