Глава 4

«Отец»

На исследовательскую работу конспиративной лаборатории, расположенной в пределах Садового кольца, в элитном доме на Композиторской, теперь были деньги. Дугин уволился со службы, предполагая при этом, что не бывает бывших разведчиков. Сотрудникам медицинского центра вовсе не следовало знать, кто финансирует проект. Все, включая профессора Функеля, дали подписку о неразглашении.

Отчет Функеля порадовал Дугина. Их подопечный уже мог общаться. Взглядами, жестами, редко – словосочетаниями. Главное – он понимал смысл и мог разобрать, что от него требуется. Опорно-двигательные функции пребывали в идеальном состоянии. Аппетит был отменным. С каждым днем мышцы подопытного наливались силой. Тело становилось мощнее. Макс удивительным образом превращался в то самое оружие, о котором мечтал полковник. По крайней мере визуально все обстояло именно так. Мечта становилась явью. В лице генеральского сыночка Дугин обретал идеального биокиллера. Бойца, которому не нашлось бы равных ни в одной из армий мира. Это выглядело круче того фурора, что в свое время наделал автомат Калашникова. Это походило на революцию, отцом которой являлся Дугин. А значит, Макс мог по праву считаться его сыном!

– Ну что, сынок! Готов к настоящей работе? – спросил полковник, когда после глубокого сна в кислородной камере Макс открыл глаза.

– Я готов, – спокойно ответил Макс.

– Я никогда не буду приказывать тебе, только просить, ведь я – твой отец… – тихим, вкрадчивым голосом произнес Дугин.

– Отец… – шепотом повторил Макс, и Дугину на мгновение показалось, что в голосе его личного биокиллера появилась дрожь. Да нет, только показалось. Кудесник Функель должен был подарить только мощь и силу, а не возвратить прошлое, а тем более память о нем. Он обещал чистый лист с несколькими кляксами из смутных, отрывочных воспоминаний. Такие ранения в голову подпадают под классификацию невосполнимых потерь. От парня, пребывающего в коме четыре долгих года, отвернулись все. Даже у генерала опустились руки, и он смирился с потерей сына. Все бросили его и перестали надеяться на чудо. И только он, Дугин, не сдался, уговорив генерала провести над его отпрыском эксперимент.

Опыт удался. Чудо свершилось. Его результатами генералу не насладиться. Наслаждаться будут только те, кто не сдается! С помощью этого мальчика Дугин отомстит всем врагам, и не только личным. Но и врагам народа!

– Да, отец! – твердо подтвердил Дугин, а на случай, если Максим все-таки что-то вспомнит, добавил: – У тебя никогда не было ни отца, ни матери. Они не достойны тебя. Они оставили тебя оба. Самоубийство – это верх эгоизма, особенно когда после тебя на Земле остаются дети. Впрочем, твой биологический отец не верил, что ты остался. И это единственный аргумент, который его хоть как-то оправдывает. Теперь я – твой отец. А матери у тебя никогда не было. Родить и шлюха может. Случайно. По залету, но может…

Глава 5

Гражданское лицо

Дугин перебирал свои паспорта: США, Ирландия, Франция. В деньгах он не испытывал недостатка. Однако уезжать он не собирался. Но для того, чтобы остаться, нужно было многое сделать… И он был готов к действию. Теперь он богач – Пасечник не поскупился. Дугин был не стар, хотя молодость упорхнула из храма его души мимолетным миражом. Дородный, бритый под ноль – он начал так бриться с того самого дня, как обнаружил первую залысину, с чеченским шрамом на лбу, с рассеченной бровью и глубокой бороздой на щеке, оставленной одним китайцем-кунгфуистом в Сингапуре.

Он стоял у зеркала в одном из бутиков на Новом Арбате. В цивильном приталенном костюме «Пол Смит» он показался себе вполне импозантным. Полковничий китель с планками шел ему не меньше, но его, похоже, он забросил надолго, а скорее всего – навсегда.

– Вам нравится? – спросила продавец-консультант.

– Нет, – честно ответил Дугин, добавив: – Заверните…

– Будете платить наличными или картой?

– Медом… – пошутил Дугин и протянул карту.

Ему стукнуло сорок пять. Рост средний, но за счет взбитого тела он выглядел намного выше. Бросались в глаза его массивные руки с килограммовыми кулаками. Отелло в известном миру хрестоматийном моменте аффекта, возможно, позавидовал бы этим гигантским ширококостным ладоням с огромными пальцами.

В спецназе его прозвищем было производное от фамилии – Дуга… Красивый оперативный псевдоним. В военной разведке попроще с этим, чем в СВР, никто ничего не навязывает, ведь они делали черную работу, за которую ему не стыдно. Наоборот, не будь этих политиканов – они бы доделали ее до конца. Почему не дали взять Тбилиси? Почему не дали распять этого Микки-Мауса? Взяли бы на себя все, оставили бы все на своей совести. Идет война. А значит – надо убивать врагов. А они везде, повсюду, крысы даже среди своих. Их может обнаружить только существо с особым нюхом. Подобное тянется к подобному. Их обезвредит его собственная «крыса». Всех предателей, кого выявит Дуга…

И пусть кто-то скажет, что Дуге и его ребятам куковать в преисподней. Там, у дьявола, у спецназа должны быть привилегии. Иначе адский трон зашатается и черту несдобровать! Заповедь «Не убий» трактовалась Дугиным так: убивать нельзя из корысти, преднамеренно, а убийство врагов, даже превентивное, есть защита, самооборона. А смерть – она не страшна. Все умирают, но не все живут по-настоящему, не все испробовали в жизни вкус братства, чести и долга. Далеко не все могут понять, что есть «срыв башки», который наступает даже не вследствие контузии, а только от вида истерзанных тел солдат с отрубленными головами. От вида подвешенных человеческих тушек с отрезанными гениталиями, бесконечных слез матерей, в которых плюют, которых бьют, которых унижают, но которые верят и ищут пропавших сыновей.

Однажды Дугину предложили отдохнуть в реабилитационном центре в сосновом бору. Они сказали – подлечиться… Генерал Кораблев тогда отмазал от этих трупов, что взял на себя Дугин в казацкой станице. Изнасилованная девушка тогда искала защиты и нашла ее у казаков. А казаки с чеченцами не справились. Те были вооружены лучше, да и милиция помешала. Ночная зачистка не была санкционирована. Но Дугин умел моделировать ситуации. Он отомстил, и его никто не сдал. И он до сих пор считал, что правильно все сделал. Ему начальники не нужны. У него была своя вышколенная и проверенная маленькая армия. И он был в ней верховным главнокомандующим…

У него были надежные люди. И на службе вся армия, прозябающая в безденежье вне зависимости от цен на нефть и газ, думала так же, и особенно среди отставников, которые возненавидели слово «модернизация» мгновенно, считая этот термин синонимом «перестройки». А перестройка не сулила ничего, кроме хаоса. Хотя он ждал именно его.

Хаос… Анархия… Это волнующее состояние, когда власть не институциональна, а зиждется на авторитете личности, на Батьке. Сильной и справедливой фигуре. Когда закон и слово – суть одно и когда суд не продажен, ибо самосуд вершится на улице, а не с кафедры. Дугин предчувствовал, что его война началась. И что бы там ни говорили про неприступные редуты властной вертикали, он и его парни возьмут их приступом. «Еще поглядим, что крепче, – размышлял полковник, – ваша вертикаль или моя горизонталь, наше братство, круговая армейская порука, войсковое товарищество. Путч?! Сильное слово! Лучше, чем революция. Ведь неудавшаяся революция есть мятеж. А вот путч – всегда переворот. А переворот – это вам не перестройка! Так как перевернув, он сохраняет целостность. А чтобы перестроить – сперва надо разрушить. Мы вам этого не позволим! Нам не реверансы нужны в сторону СССР, нам надо вернуть СССР!»

– То они говорят, что у тех, кто не жалеет о разрушении СССР, нет сердца, то считают политическую провокацию допустимой. Так и в царской охранке считали. Только потом старый зубр охранки полковник Зубатов, создавший и взлелеявший всех этих террористов-народников и революционеров, понял, какого монстра он породил, и застрелился. Сегодняшние его преемники не застрелятся – мы сами их поставим к стенке! – поделился Дуга с давними своими соратниками.

…Его главным секретным оружием был Макс. Молодой, энергичный, неуязвимый. Невероятная история, в которую верил сначала только придурковатый профессор Функель, не нашедший поддержки ни в одном из НИИ Министерства обороны, стала реальностью. Дармоеды с докторскими корочками тогда не пожелали даже выслушать бедолагу. А Дугин, встретивший профессора на опознании «груза 200» в Ростове, понял, что познакомился с родственной душой. Ведь они хотели одного и того же – чтобы солдат мог убивать и оставаться при этом практически неуязвимым, особенно с точки зрения психики. Гнев – плохой попутчик для разведчика. Сила солдата не в проявлении ярости, а в нерушимом спокойствии.

Дуга открыл финансирование проекта. Благодаря генералу Кораблеву. Единомышленнику, старшему товарищу, который выбил деньги. Скудные, правда, средства, но их хватило на начало смелого эксперимента. Над сыном генерала, в воскрешение которого сам Кораблев не верил априори. Но не беда. Важнее была уверенность светила психотерапии и нейрохирургии. Функель согласился на кабальные условия Дугина, засекреченность исследования, на кредит, измеряемый не процентами, а годами жизни.

Глава 6

Реэволюция

Лаборатория профессора Функеля в секретной клинике на Композиторской кишела отставными медиками с военной выправкой. Многие из них утратили связь с армией не добровольно, а по сокращению министра, ликвидировавшего институт военной медицины одновременно с военной судебной системой и армейской журналистикой. Вениамину Функелю, сенсационно осмеянному коллегами менее года назад на международном симпозиуме по прикладным наукам в немецком Штутгарте, здесь было на кого опереться. Его гипотеза об изменении подкорковых функций головного мозга путем оперативного вмешательства не получила положительного отклика. Ее посчитали псевдонаучной. Без доказательной базы, без исследовательской работы, экспериментов над подопытными животными с ними трудно было спорить. Он сильно сдал после того фиаско. Но упорно продолжал работу.

Над ним буквально издевались эти заскорузлые всезнайки, вся медицинская практика которых сводилась к аппендиксу в самом безобидном случае, а в основном – к плагиату, бездумному использованию чужих разработок, присвоению чужих заслуг. Ну и заискиванию перед новой кремлевской знатью. Одновременно они не скрывали своего пренебрежения к «черни», к коей они относили всех, кто стоял в табели о рангах ниже армейского генерала, представителя администрации президента, высших офицеров МВД и ФСБ и серьезных бизнесменов. Все ранжировалось четко: МВД курирует малый бизнес, ФСБ «крышует» крупный… Доктора лечат за деньги тех, у кого деньги водятся. Остальные – в очереди. А какое здоровье нужно иметь, чтобы выстоять в нашей очереди! Раз они в ней стоят – значит, могут выздороветь сами.

Функель не отчаивался. Он был фанатиком науки. Наплевать! Они просто завидовали его открытию. Да, именно так он считал. Иначе самые бездарные, но шустрые не навязывались бы в соавторы. Он отфутболивал всякого, кто приближался к его «священной корове». К выстраданной им и только им гипотезе, обоснование которой профессор изложил в своей монографии. А доказать ее он собирался эмпирически.

Сперва от обратного. Опыты над грызунами привели к фантастическим результатам. На начальном этапе новорожденным крысам удаляли часть головного мозга. А на ее место вживляли стволовые клетки человека. Поразительно, но всего через несколько недель в ста процентах случаев выяснялось, что клетки не только приживались, но и начинали создавать новую структуру. При этом человеческие клетки создавали устойчивые связи со всем организмом крысы и действовали как часть мозга грызуна. Функель предположил, что пораженные участки человеческого мозга можно восстановить, имплантировав крысиный мозг. Для этого потребовалось много времени, большие деньги и «тепличные» лабораторные условия. А главное, человек. Подопытный образец. Законно найти человека для подобных экспериментов Функель бы не смог. Такого человека могли предоставить только спецслужбы. Это мог быть или зэк, или первопроходец из готовых на все военных. Благо на жизненном пути Функеля возник Дугин.

Теперь у него были доказательства. Научное обоснование. Аргументы. Его тетрадь стоила миллионы. То, что он сотворил практически в одиночку, в операционной, являлось неоценимым вкладом в развитие цивилизации… Он прооперировал человека, раненого бойца, и поставил его на ноги. Он готов был кричать об этом, чтобы заткнуть своих оппонентов раз и навсегда. Но не мог. Вынужден был молчать. Почему? Во-первых, у этих пустомель с синдромом Фомы неверующего появился бы козырь в их бессильной, а оттого заведомо проигрышной борьбе с истинным знанием. Истина неистребима, но носители ее – живые люди. Они обвинили бы его в антигуманном отношении к человеку. А во-вторых, что важнее и являлось определяющей причиной «омерты», правила неразглашения тайны, он дал слово своему благодетелю, Дугину, держать язык за зубами.

Дугин. Умнейший, проницательный, волевой, страшный… Он поверил в теорию Функеля. Он убедил государство, это инфантильное, самоустранившееся от всего, дистанцировавшееся от проблем коррупции, миграции, экстремизма, ксенофобии, от всего, что действительно волновало граждан, государство финансировать этот великий проект и предоставить для эксперимента пациента. Пройдет немного времени, страсти поутихнут, Дугин доложит кому надо, и ему, скромному ученому, воздадут по заслугам. Государственная премия, орден «За заслуги перед Отечеством», почет и уважение, а может, дадут с барского плеча дачку в Переделкино, как поощряли в старые добрые времена Советов лучшие умы.

Максим… Максим теперь был не просто человеком. Он одновременно был и человеком, и крысой… Необыкновенной крысой. Хотя обо всем по порядку и всему – свое время…

А пока профессор Функель с одержимом блеском в глазах рассматривал в микроскоп похожее на грецкий орех содержимое вскрытых черепков подопытных крыс. Эти грызуны поменьше того. Тот, серый, самец был настоящей бойцовской крысой. Ему не было равных. Победитель, вожак, безжалостный убийца. Дугин потребовал осуществить пересадку подкорковых узлов именно этого самца. В интересах ведомства.

Явное преобладание инстинктов агрессивности над самосохранением – вот что на самом деле привлекло Дугина. Отсутствие свойственной человеку внутренней борьбы мотивов, бесповоротность суждений и умозаключений, беспредельная уверенность в правильности своих действий, мгновенная реакция на любой раздражитель, уникальная изворотливость и приспособляемость к условиям среды, поразительная живучесть. То, чего так не хватает человеку разумному, обремененному условностями социума, доктриной филантропии.

Реэволюция в области высшей нервной деятельности – суть открытия сводилась к процессу, обратному дарвинизму. Правда, для полковника Дугина открытие носило практический смысл и имело сугубо прикладной характер. Максим стал инструментом его борьбы.

Методы вендетты Дугин выбрал изощренные. Победа достается дерзким. И вооруженным. Расшатать ситуацию в России элементарно. Именно этого требовал текущий момент. Хаос – самое надежное прикрытие для безнаказанной мести. Массы – это толпа. У толпы свои поводыри, люди духовно низкие и с такими же низменными лозунгами. Плодами их усилий должны воспользоваться истинные лидеры, и если гнев – оружие страсти, то хитрость – оружие идеи. На первом этапе потребуется бойня. Она приведет к власти. Ну а путч возглавят заслуженные офицеры…

Глава 7

С чего начинается родина…

– Не сотвори себе кумира! – кричал Красс.

Кличка «Красс» принадлежала вожаку «братства» Василию Красову. Он собрал своих татуированных бойцов в пивном ресторане на Сухаревке, где двадцать четыре плазменных экрана могли быть разбитыми в любую секунду, если бы «Спартак» не сравнял счет. – Рабы зажрались! Бегают, как подстреленные, а мы в них еще не стреляли! На хрена столько черномазых ниггеров в команде!

Затем уязвленный ничьей Вася, наверняка уверенный, что «рабы» восстали, решил, что подавить «восстание» сумеет только он. Так же эффективно, как Лициний Красс, будущий триумвир Рима, разбил армию рабов Спартака. Прямо сейчас Вася не мог распять вдоль «Аппиевой дороги» продажных футболистов и их не по заслугам высокооплачиваемого тренера, причастных к договорному, на взгляд Красса, матчу.

Поэтому свой гнев Вася обратил на музыкантов дешевого оркестра мариаччо в сомбреро, обслуживающих банкет не болеющей ни за каких футболистов компашки. Людей, отмечающих чей-то день рождения, напрягало соседство футбольных фанатов, но они продолжали отдыхать за столом неподалеку от сценического подиума, высказывая замечания лишь метрдотелю. Тот только кивал и обещал утихомирить бритых парней. Как только найдет хозяина или хотя бы охранника…

Музыканты имели восточную внешность, что в данный момент послужило им приговором. Бритоголовые парни вытолкали их со сцены. Самый ретивый из бритых снял майку, гордо обнажив коловрат на груди, и заорал в микрофон:

– Россия для русских! Москва для москвичей! Слава России!

Он вскинул руку в фашистском приветствии, завершив свой спич призывным возгласом: «Зига!» Кое-кто из ребят Красса ответил: «Зага!» А Красс на это только осушил очередную кружку пива.

К оголтелой братии подошел какой-то кавказец со стильной бородкой, хорошо одетый. Видно, кто-то из владельцев. Не из пугливых. Подошел с одним охранником, стоящим с трясущимися поджилками вдалеке.

– Ребята! Вы мешаете моему бизнесу. Люди, чьих музыкантов вы прогнали со сцены, проплатили банкет… Они, кстати, евреи. А я армянин. И это моя страна, так же как ваша, я здесь родился и вырос. И вы пьете дешевое пиво в моем заведении. Ваш чек – копейки по сравнению с чеком той компании, которой вы мешаете. Милицию вызвать?

– Ты милицией меня хочешь напугать? – наконец поднял голову Красс. – Или хачами своими?

– Я не хочу никого пугать, здесь у нас отдыхают независимо от наций. Полно иностранцев. Вы что хотите?

– «Стрелки».

– Что, по девяностым ностальгия?

– Ладно, пусть играют… – смягчился Вася. – Мы не против. А ты молодец, смелый. Единственный, кто не засунул язык в жопу. Подошел и стал защищать свой бизнес. У каждого своя борьба… Учитесь, братва, вот один, с тощим охранником, подошел. А нас тут десять человек! Это есть храбрый хач, не баран, не чурка! Ладно, хачик, иди своей дорогой, мы щас допьем и ретируемся. Бить твою мебель и телевизоры не будем не потому, что у тебя камеры стоят. А потому, что у меня вызвал уважение твой поступок.

И они действительно скоро ушли. Как по команде. Пар выпустили на улице, в спальном районе. «Карлики» зарезали узкоглазого дворника – киргиза, который имел неосторожность подметать двор до рассвета.

Интермедия Мечты и Грусти

У Кадырбека, так его назвала мама, была мечта. Нет, у него все было в порядке. Работу в Москве он нашел относительно быстро – помогли друзья из его селения неподалеку от заповедного озера Иссык-Куль, «горячего озера», не замерзающего даже зимой. Односельчане трудились в Москве в очень большой конторе ЖКХ, которая обеспечивала своих рабочих – трудовых мигрантов – годовой регистрацией. Вскоре и он стал подметать дворы, сгребать снег, колоть лед… А рядом колола лед Жубаныш. «Утешение» – так ее звали в переводе с киргизского. Она была родом из самого Бишкека.

Сперва Кадырбек мечтал о покупке машины, которая позволит заняться извозом богатых москвичей и отсылать домой большие деньги. Но как только он увидел Жубаныш, он стал мечтать о ней.

Однажды она споткнулась на скользком льду, а он успел ее подхватить. Она сказала, что никогда не каталась на коньках. И Кадырбек это запомнил.

Потом приятели-односельчане, заметив интерес Кадырбека, поведали ему о том, что не стоит связываться с позорной женщиной. У Жубаныш был ребенок – внебрачный бастард. Такая красавица никогда бы не оставила Бишкек, если бы не позорная связь с женатым мужчиной. Скорее всего, она потеряла девственность и честь в пятнадцать, когда была пьяна. Вот почему у нее нет мужа, никто ей никогда не помогал, даже родные отвернулись, и она покинула родные края со всем своим незамысловатым нищенским скарбом и семилетним ребенком.

Но Кадырбек влюбился и загорелся одной идеей, реализация которой потребовала больших усилий. Гуляя по Красной площади с друзьями поздним вечером после работы, он увидел ледяной каток. Пока друзья любовались храмом Василия Блаженного и слушали бой курантов на Спасской башне, Кадырбек решил разузнать, как можно попасть на каток.

В кассовой будке ему сказали, что входной билет для взрослого стоит пятьсот рублей плюс аренда коньков – двести пятьдесят рублей в час. В долларах выходило пятьдесят. Одалживать он не любил, а первую зарплату уже отправил родственникам – маме, трем сестрам и двум бабушкам.

Надо было как-то извернуться, чтобы достичь цели. И у него получилось.

На Патриарших прудах располагался еще один каток. И там требовались уборщики. Там можно было убирать глубокой ночью, когда бригадиры ЖКХ спали. Уже через три дня работы ему разрешили привести свою девушку. Он сказал начальнику, что придет с ребенком. И на это добрый директор катка тоже не имел возражений.

В эту ночь он снова не выспался. Но после работы поздним вечером пригласил Жубаныш на каток. С ребенком. Она стеснялась, но поддалась на уговоры. Относительно быстро они добрались до метро «Маяковская» и пришли к чудесному месту, похожему на уменьшенную копию заповедного озера Иссык-Куль. Только вместо водной глади был крепкий лед, на котором катались вокруг праздничной новогодней ели сотни людей. Он помог ей и ребенку снять обувь и отнес ее в шатер. Добрый начальник, смекнув, в чем дело, выдал три пары коньков без очереди, похлопав трудолюбивого Кадырбека по плечу и приставив к нему инструктора. Кадырбек вначале испугался, но начальник сказал, что это презент от фирмы.

Кадырбек был на седьмом небе, когда Жубаныш и ее ребенок встали на коньки. И поехали. Вокруг нарядной ели. Деревья по всему периметру катка были увешаны электрическими гирляндами. Все сверкало и переливалось. Проектор рисовал на стенах причудливые города. Играл диджей. Она смеялась. Впервые за почти два месяца он увидел ее такой веселой и такой счастливой.

А потом они пили горячий чай, а девочки в рекламной униформе подарили маленькому Тамерлану плюшевого зайчонка, набитого конфетами.

Он проводил Жубаныш и маленького Тамерлана до дома. Она поблагодарила его, сказала, что пригласила бы на чашку кофе, но в квартире еще четыре семьи и все уже спят. Как-нибудь в следующий раз! Он бы тоже с удовольствием вздремнул, но, окрыленный, отправился прямо на работу. Его смена.

Солнце уже вставало. Он был счастлив. Сердце веселилось. Работа спорилась, словно и не нужен был сон. Он пришел на участок первым, но скоро увидел силуэты приближающихся ребят. Сейчас он поведает им о своей радости. О мечте. И возможно, услышит упреки. А может, не стоит ничего рассказывать? Все узнают в свое время. Кто в молодости не ошибается. Важно выносить уроки из прошлого, чтобы не совершать ошибок впредь.

Как прекрасна Москва, здесь он встретил свое счастье и обрел любовь…Кадырбек умер счастливым, потому что убийца подошел к нему незаметно, лезвие ножа ударило его сзади и пронзило в области сердца. Когда он упал на колени, улыбка не сошла с его лица. Он провожал своих убийц молча. Возможно, это был сон, ведь сны не всегда заканчиваются хорошо. Сейчас он проснется, и придет Утешение. Они не оборачивались и не убегали, спокойно удаляясь от своей случайной жертвы. Когда силы Кадырбека, такое у киргиза было имя, иссякли, он успел отставить лопату в сторону, аккуратно положить ее рядом, а затем упал лицом в лед…

«Фирма» – объединение фанатов. Околофутбольная банда. У каждой «фирмы» свой лидер. Обычно это самый сильный, духом и физически. Такой, как Вася. Накачанный, с волевым подбородком, светловолосый, высокий и дерзкий. Безжалостный к врагам. Умеющий разделять и властвовать. Патриций на фоне плебеев. Много не говорит, все видит. Своих в обиду не даст, сурово отомстит за предательство и трусость, даже достойному врагу воздаст должную честь.

Попасть в «фирму» не просто. Ты должен разделять ее идеологию и соответствовать статусом. Ты обязан правильно одеваться и соответствующе выглядеть. Это значит, что «карлики» – юная поросль – должны еще подрасти. Но на «стрелках» они сгодятся. Ведь они – без башки, и они хотят пройти «проверку» – лучшую рекомендацию при вступлении в «фирму».

Только кажется, что «фирма» далека от политики. Ее гнев легко направить на кого угодно. Это когда лидер «фирмы» алчный. Такой может принять «грев» и от политиканов, этих выхолощенных интеллигентиков из Кремля, которые боятся таких же никчемных очкариков-оппозиционеров и фриков с репутацией геев. За этими клоунами никто не стоит, разве что горстка даунов, но не масса остервенелой молодежи, готовой жечь, громить, бить и… даже убивать. Такие пойдут только за реальным вожаком. Страшно, когда у такого вождя появится в довесок личная неприязнь.

Умами молодежи, неприкаянной и злой, могут управлять только истинные лидеры. А не назначенные «комиссары», агитаторы, не отбывающие номер перед вельможным чиновничьим назначением псевдоавторитеты. Все эти формальные прокремлевские объединения – отмыв бюджетов. Эта «гвардия» способна обкидывать яйцами только беззащитных диссидентов. При виде пушек, обычной «травматики», они наложат в штаны. Лимоновских радикалов успокоят только Васины ребята. Они и хачей на место поставят. Реальных врагов, что безнаказанно гоняют на «роверах» по Красной площади, светят «пиками» и танцуют лезгинку на Манежке, а не в своих аулах.