I

Весна 1899 г., Тифлис

Сосо Джугашвили перекрестился, толкнул дверь и осторожно вошёл в церковь. В храме царил полумрак, пахло сыростью и вековой пылью. Людей не было, только одинокий священник в черной рясе стоял у аналоя.

«Хорошо, что никого нет», – подумал Сосо и робко побрёл в сторону священника. Лицо святого отца было скрыто капюшоном.

«Монах что ли?», – Сосо остановился и чихнул. Священник обернулся и посмотрел на Сосо.

– Я… Я хочу исповедоваться, – пробормотал Сосо, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

Священник достал массивную книгу и водрузил её на аналой. Затем он сложил руки в замок на животе. Сосо успел разглядеть на мизинце святого отца большой чёрный перстень, который загадочно блеснул в полумраке.

– Слушаю тебя, сын мой, – священник наклонил голову.

– Согрешил я, батюшка, – жалобно начал Сосо. – Читал запрещённую литературу… Гюго, Спинозу, Дарвина…

– Блаженны алчущие и жаждущие правды! – не поднимая головы, каким-то странным замогильным голосом произнёс святой отец.

Сосо продолжил, изредка запинаясь:

– Нарушал режим семинарии… Дерзил отцам-наставникам, преподавателям, пастырям Божьим…

– Слепые вожди, слепых ведущие! – холодно и резко сказал священник. – Налагают на народ бремена непосильные, а сами и пальцем не пошевелят! Обещают царство Божье на небесах, а сами на земле предаются беззаконию и несправедливости… Не слушай их! Скоро они сами упадут в яму, которую роют другим.

Сосо кивнул и со вздохом продолжил исповедь:

– Ещё согрешил: осуждал власть, правительство… Ненавидел богачей, помещиков и капиталистов…

Святой отец внушительно поднял вверх указательный палец:

– Горе вам, богатые! Вы уже получили утешение своё. Труднее верблюду пройти в игольное ушко, чем богатому войти в царство Божие!

Сосо с удивлением посмотрел на странного священника.

– Продолжай, сын мой.

– Мечтал о свободе, равенстве и братстве для людей, о… о революции… Прости, святой отец!

– Не мир я вам принёс, но меч! – громовым голосом прокричал священник. – Огонь я пришёл низвесть на землю, и как я жажду, чтобы он скорей возгорелся!

– Так что же… – сбитый с толку Сосо почесал затылок.

– Есть ещё «грехи»?

– Вроде нет.

– Как зовут тебя?

– Иосиф.

– На колени!

Сосо опустился на колени, странный священник возложил ему руки на голову.

– Отныне называться будешь Кобой, ибо свергнешь власть мошенников, и на тебе построю Я царство своё. И враги не одолеют его никогда! Аминь.

Сосо встал и поцеловал массивную книгу, на которой было написано «Капитал». Затем он поцеловал лежащую рядом бронзовую пентаграмму, после чего священник протянул ему руку. Сосо коснулся её губами и почувствовал, как чёрный перстень вдруг обжёг его ледяным пламенем. Сосо закричал от боли и открыл глаза.

Светало. В окошко маленькой комнаты общежития семинарии уже заглядывало утреннее солнце.

Сосо посмотрел вокруг. На соседней койке лежал его друг Вано, который тоже проснулся и недоуменно таращился на Сосо.

– Что с тобой, Иосиф?

– Ничего, – Сосо протёр глаза и стал одеваться.

– Ты помнишь, что сегодня экзамен?

– Я не пойду.

– Ты что? У тебя и так много замечаний.

– Плевать…

– Смотри, Иосиф, как бы тебя не отчислили!

– Вожди слепые не научат свету, – Сосо взял картуз и быстро вышел на улицу.

II

Январь 1904 г., Иркутская губерния, с. Новая Уда

Коба сидел за столом в старой грязной избе и тупо смотрел в запотевшее окно. Непрестанно выл ледяной ветер, раскачивая из стороны в сторону заснеженные сосны.

«Однако, это не пальмы солнечного Батума», – подумал Коба и потёр замерзшие руки.

«Почему я здесь? Что я делаю в этой проклятой дыре? Свобода, равенство, братство… Тьфу! Для кого? Для этих тёмных, забитых, неблагодарных людей? Которые сами на тебя и донесут охранке… Предатели! Стукачи! Иуды!»

У крыльца послышался скрип саней, какая-то повозка остановилась возле дома. Через мгновение отворилась дверь, и в комнату с трудом протиснулся жандармский офицер, закутанный в тулуп.

– Посылка Иосифу Джугашвили!

– Какая ещё посылка? – Коба с презрением посмотрел на жандарма. – От кого? Откуда?

– Из заграницы. Кажется, из Швейцарии.

– Бред какой-то. – Коба расписался, взял посылку и стал читать непонятные иностранные буквы. Жандарм почему-то не уходил.

– Пошёл вон! – раздражённо рявкнул на него Коба.

– Так ты благодаришь своего благодетеля? – голос жандарма почему-то показался ему знакомым. Коба снова взглянул на полицейского. Лицо жандарма было скрыто поднятым воротником тулупа, руки сложены на животе в замок, на мизинце сверкал чёрный перстень.

– Святой отец? – Коба даже привстал от удивления.

– Ну, положим, не святой, и никакой не отец…

– Как… как вы здесь оказались?

– К тебе приехал… Что, Коба, хандра замучила?

– Наша борьба напрасна. Царизм – это машина, машина подавления…

– А кто говорил, что будет легко? «Ходите тесными вратами»… Помнишь?

Коба отрицательно покачал головой.

– Плохо тебя учили в семинарии! «Блаженны изгнанные за правду… Вас мир ненавидит, а Меня возненавидел прежде»… Помнишь?

– Т-товарищ Христос? Иисус Иосифович? – Коба бросился на колени перед жандармом и припал к его руке.

– Это всё ваши человеческие имена. – Жандарм поморщился. – Зови Меня просто – Владыка.

– Да, да, Владыка! Но что же теперь будет?

– Претерпевший до конца спасётся. Последние станут первыми…

– Но когда это случится? Когда?

– О часе неизвестно даже Мне. Крепись и бодрствуй! Ты приглашён на Пир.

– Но как я попаду туда?

– Просите и дано вам будет, стучите и отворят вам!

Жандарм освободил свою руку из цепких объятий Кобы, театральным жестом отдал честь, развернулся, открыл дверь и вышел из дома. Дверь заскрипела и тяжело хлопнула.

Коба открыл глаза.

– А вот и мы! Коба, принимай гостей! – Товарищи по ссылке пришли навестить его и принесли какую-то еду.

Коба непонимающе смотрел на них.

– Коба, ты здоров?

Коба медленно поднялся с кровати и набросил пальто.

– Мне нужны деньги и новые документы! – не глядя на еду, сухо сказал он.

– Сделаем, Коба, – один из товарищей кивнул и дернул за руку другого. Не задерживаясь, они покинули негостеприимного хозяина.

III

Январь 1924 г., Москва

Сталин вышел из дома и сел в машину. Автомобиль медленно повёз его по заснеженной Москве. С верхушки тополей с громким карканьем слетела стая ворон. Сталин достал из портфеля лист бумаги и стал править свои тезисы к XIII Партконференции:

«Значит, так… Сначала надо подтвердить необходимость снятия Антонова-Овсеенко[1]. Надо показать этим демагогам, что дискуссия о внутрипартийной демократии не должна подрывать единства партии.

Затем… Обозначить руководящую роль ЦК в борьбе против бюрократизма… Ибо кто будет бороться с бюрократией партийного и государственного аппарата, если не сам аппарат?

Нельзя противопоставлять партию и партийный аппарат, как это делает Троцкий[2]. Партия и аппарат – это одно и то же… Единство партии – первостепенная задача… Так, хорошо…»

Сталин выглянул в окно автомобиля и замер: в небе над Москвой-рекой висел огромный воздушный шар с портретом Троцкого. «Что это? Кто посмел?!»

Автомобиль съехал с моста и начал движение по набережной.

Группа людей шла колонной, держа в руках портреты Троцкого, Зиновьева[3], Каменева[4] и какие-то плакаты. Сталин присмотрелся и прочитал: «Да здравствует великий вождь и учитель трудящихся всего мира товарищ Троцкий!».

«Что за бред?» – подумал Сталин. – «Наверно, Троцкий собрал отовсюду всех своих сторонников с целью давления на делегатов XIII Партконференции».

Машина Сталина свернула и пересекла несколько улиц. Повсюду шли люди, держа в руках плакаты и троцкистские лозунги:

«Слава отцу всех народов – великому Троцкому!», «Да здравствует тов. Троцкий – лучший друг физкультурников, врачей и работников культуры!», «Очистим партию от бюрократов-сталинистов!».

Сталин поморщился: «Это уже слишком! Безобразие!»

Тем временем автомобиль выехал на Тверскую. Огромная толпа возле Пушкинской площади перегородила движение.

«Что ещё за митинг?» – Сталин вышел из машины и прошёл вперёд.

Многочисленные ораторы славили гений великого Троцкого и клеймили предателей-сталинистов. Сталин надвинул фуражку на брови и втянул голову в плечи. Он медленно пошёл дальше. Возле памятника Пушкину какой-то высокий кудрявый брюнет громко читал стихи. Толпа восторженно аплодировала. Сталин подошёл ближе и прислушался:

Сталин сплюнул и пошёл дальше. Совсем уже разгорячённые люди с перекошенными лицами гневно клеймили международный фашистский заговор сталинистов и размахивали транспарантами. Сталин прочёл:

«Смерть врагам народа, подлым наймитам мирового капитала Молотову, Ворошилову, Кагановичу[5]!», «Банду шпионов-сталинистов расстрелять как бешеных собак!»

Сталин задрожал и сильней втянул голову в плечи. Быстрыми шагами он пошёл назад, к машине. Открыв дверь, он сел на заднее сиденье и попытался собраться с мыслями.

«Что происходит? Может быть, в стране произошёл государственный переворот, и Троцкий захватил власть?»

На сидении лежала свернутая газета «Правда». Сталин машинально взял её и прочёл на первой странице статью Радека[6]:

«Пролетарский суд вынесет банде кровавых убийц приговор, который они стократ заслуживают… Главный организатор этой банды Сталин уже пригвождён историей к позорному столбу навеки. Ему не миновать приговора мирового пролетариата!»

Сталин со злостью бросил газету.

«Поехали назад!» – тихо сказал он шофёру.

Автомобиль тронулся.

Шофёр включил радио. Из динамиков полилась красивая жизнеутверждающая мелодия. Сталин разобрал слова песни: «…И Троцкий такой молодой, и юный Октябрь впереди!».

Потом какие-то пионеры пели о мудрости великого Троцкого, затем совсем тоненький голосок пропищал: «Спасибо товарищу Троцкому за наше счастливое детство!»

Внезапно диктор объявил срочное сообщение из Дома союзов, где проходило заседание Специального Судебного Присутствия Верховного Суда СССР по делу организаторов антисоветского левосталинисткого блока. Началась прямая трансляция речи Генерального прокурора СССР Вышинского:

– Народ наш и все честные люди всего мира ждут вашего справедливого приговора… Пусть прогремит ваш приговор, как освежающая и всеочищающая гроза справедливого советского наказания!

Вся наша страна, от малого до старого, ждёт и требует одного: изменников и шпионов, продавших врагу нашу Родину, расстрелять, как поганых псов!

Наш народ требует одного: раздавите проклятую гадину!

Пройдёт время. Могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей, всего советского народа.

А над нами, над нашей счастливой страной, по-прежнему ясно и радостно будет сверкать своими светлыми лучами наше солнце. Мы, наш народ, будем по-прежнему шагать по очищенной от последней нечисти и мерзости прошлого дороге, во главе с нашем любимым вождём и учителем – великим Троцким – вперёд и вперёд, к коммунизму!

Сталина охватила сильная дрожь. Сотни мыслей проносились в его голове: «Бежать! Сейчас же! Но куда? В Грузию? Нет, свои выдадут… Заграницу? Нет, белые убьют… В Америку? Выйти из машины, незаметно дойти до американского посольства и попросить убежище?

Шофёр выключил радио. Сталин посмотрел на его затылок: «Наверняка, агент ГПУ. Следит за мной».

Взгляд Сталина упал на руку шофёра, Сталин замер: на правом мизинце поблёскивал знакомый чёрный перстень.

– Владыка, это Вы? – еле слышным голосом спросил Сталин.

– Да, это Я.

– Что происходит?

– Ничего. Пока ничего… Но может произойти. Если ты не остановишь их.

– Не бывать этому! Не бывать! Не бывать!

Громко звонил телефон. Сталин открыл глаза: «Неужто сон?»

Телефон продолжал звонить. Сталин сильно дрожал и никак не мог двинуться с места. Телефон звонил всё настойчивей.

«Кто это? Сколько времени?» – Сталин осторожно снял трубку.

– Алло! Иосиф Виссарионович! Это Ворошилов… Ленин умер!

Сталин молчал, собираясь с мыслями.

– Иосиф Виссарионович, вы меня слышите?

– Да…

– Что будем делать?

Сталин, наконец, пришёл в себя.

– Где сейчас находится Троцкий?

– На Кавказе. Лечится.

– Хорошо. Пусть лечится. Надо задержать его там, как можно дольше… Дайте ему телеграмму о том, что похороны Ленина состоятся послезавтра, и что он не успеет приехать.

– Сделаем, товарищ Сталин!

– Где Каменев?

– В Москве. Готовится стать Председателем Совнаркома.

– Ни в коем случае! Этого нельзя допустить!

– Но он ведь заместитель Ленина, один из вождей партии…

– Ну и что? Будем продвигать Рыкова[7]. Позвоните ему. Я скоро буду.

Сталин положил трубку и быстро стал собираться.

IV

1928 г., Алтай

Паровоз с большим портретом Сталина издал несколько гудков, выпустил пар и медленно остановился. Торжественно заиграл оркестр. Из первого вагона открылась дверь, через мгновение упала лестница.

Под звуки музыки и крики «Ура великому Сталину!» вождь медленно сошёл на землю. Помахав рукой трудящимся и отведав хлеба с солью, Сталин оглядел восторженные массы тружеников села:

– А что, товарищи, так ли хороша жизнь советского крестьянина, как это рисуют наши центральные газеты?

– Хороша жизнь, товарищ Сталин! – наперебой заголосили трудящиеся.

– Слава великому Сталину!

– Да здравствует товарищ Сталин – лучший друг фермеров, земледельцев и животноводов!

– Спасибо, товарищи! – вождь одобрительно помахал рукой. – Спасибо за доверие партии и правительству!

Через минуту к Сталину с трудом протиснулся председатель местного райкома партии:

– Товарищ Сталин, вы, наверно, голодны с дороги?

– Не то чтобы голоден… Но я бы с удовольствием отведал простой деревенской пищи… Знаете, мы в Москве, в своих кабинетах совсем забыли, что такое настоящая полезная еда… Надеюсь, у вас есть столовая?

– У нас есть неплохой ресторан русской и грузинской кухни, где питаются простые труженики села.

– А вы не лакируете действительность?

– Что вы, товарищ Сталин…

– Ну, тогда поехали, посмотрим.

Сталин сел в поданный автомобиль, кортеж машин тронулся. Толпы людей с флагами и портретами вождя повсеместно приветствовали высокого гостя. Сталин заметил, что многие мужчины были одеты в элегантные костюмы явно не отечественного пошива, женщины щеголяли модными нарядами и причёсками. Некоторые дамы закрывались от солнца зонтиками и держали на руках маленьких декоративных собачек.

«Так, так…» – подумал Сталин. – «Вот они, буржуазные элементы в среде советского крестьянства!»

Автомобиль свернул с привокзальной площади на одну из улиц села. Из-за высоких заборов скромно выглядывали многоэтажные дома-коттеджи из красного кирпича, кое-где виднелись настоящие замки.

– Это что, дома простых тружеников села? – недоуменно спросил Сталин.

– Да, товарищ Сталин, – с гордостью ответил председатель райкома, – благодаря мудрой политике партии, после перехода к НЭПу наши крестьяне смогли, наконец, встать на ноги!

Автомобиль пересёк площадь и выехал на главную улицу. Огромное здание с мерцающей иностранной надписью заметно возвышалось над другими строениями.

– А это что? Дом культуры? – спросил Сталин.

– Нет, это наш супермаркет. Гордость села! Здесь есть всё – товары со всего мира: бананы из Африки, спагетти из Италии, кожа, меха – из Турции, одежда, обувь… А вот и наш ресторан! – автомобиль подъехал к большому особняку в стиле барокко с вывеской «У Ильича».

Возле особняка было припарковано немало автомобилей, среди которых Сталин насчитал два «Роллс-ройса», три «Бьюика», «Кадиллак» и «Паккард».

Сталин и председатель райкома вышли из машины и направились к ресторану. Их встречала бронзовая статуя Ленина, который почему-то сидел за столиком, открыв рот и занеся над ним вилку с аппетитно свисающими спагетти. У входа в ресторан стоял странный тип в будёновке и гимнастёрке времён Гражданской войны. Тип отдал Сталину честь и открыл двери. Сталин и председатель вошли в зал. Тут же к гостям поспешил администратор, проводивший их к свободному столику. Через минуту к ним подошла официантка, тоже в будёновке и коротенькой красной юбке. Девушка поздоровалась и предложила гостям меню.

– Что у вас есть из первых блюд? – спросил Сталин.

– Уха императорская с водкой имбирною и расстегаями, щи купеческие в горшочке с грибами, копчёностями и блинчиками…

– Пожалуй, щи.

– Холодные закуски, горячее?

– А что есть фирменное?

– Морские гребни с форелями, маринованные в белом вине, из горячих блюд – поросёнок фаршированный по-царски, лосось по-бразильски, голова щучья по-мещански, желудок акулы, фаршированный жареными фазаньими лапками…

1

Антонов-Овсеенко В.А. (1883–1938) – русский революционер, советский партийный и государственный деятель. Во время Октябрьской революции руководил штурмом Зимнего дворца, арестовал Временное правительство. По окончании Гражданской войны выступал против усиления власти Сталина. 23.12.1923 г. направил в Политбюро письмо с предупреждением, что «…если тронут Троцкого… вся Красная армия встанет на его защиту». В январе 1924 года смещён с поста начальника Политуправления РВС, переведен на дипломатическую работу. В 1938 году арестован, расстрелян вместе с женой за принадлежность к «троцкистской террористической организации». Реабилитирован посмертно.

2

Троцкий Л.Д. (1879–1940) – выдающийся революционер, видный деятель международного рабочего движения, один из организаторов Октябрьской революции, создатель Красной Армии. В 1927 году отправлен в ссылку в Казахстан, в 1929 году выслан из СССР. 20.08.1940 – смертельно ранен агентом НКВД в Мексике.

3

Зиновьев Г.Е. (1883–1936) – революционер, советский политический и государственный деятель. Репрессирован. Реабилитирован посмертно.

4

Каменев Л.Б. (1883–1936) – революционер, советский политический и государственный деятель. Репрессирован. Реабилитирован посмертно.

5

Молотов В.М. (1890–1986), Ворошилов К.Е. (1881–1969), Каганович Л.М. (1893–1991) – советские государственные деятели, ближайшие соратники И.В. Сталина.

6

Радек К.Б. (1885–1939) – советский политический деятель. В 1937 году осужден на 10 лет. Убит в тюрьме по приказу Сталина.

7

Рыков А.И. (1881–1838) – революционер, советский политический и государственный деятель, председатель Совнаркома (1924–1930). Репрессирован, реабилитирован посмертно.