Глава 6

Поселок кипел, сотрясаясь от радостного возбуждения. Оборонительная насыпь была густо утыкана кольями, на каждом из которых торчала отрубленная голова зверолюда с окоченевшей в последнем яростном оскале пастью. Тела жутких тварей валялись по ту сторону вала, ожидая решения своей посмертной участи. Пока же вокруг них, бросая камни в поверженных врагов, кружила чешуйчатая ребятня, отпугивая негодующих жесткокрылых падальщиков. Стража такое веселье удивляло, он помнил слова учителя: «После того, как враг убит, подумай, чему он научил тебя». В своем родном селении, казавшемся уже едва ли не вымыслом, Леха не понимал Старого Бирюка, но со временем привык мысленно возвращаться к ушедшим событиям, шаг за шагом восстанавливая их в памяти и стараясь понять внутреннюю логику, оценить действия как свои, так и противника.

Нынче он чувствовал себя глубоко разочарованным. Сотни убитых волкоглавых ничего для него не значили, как, впрочем, и уцелевшее селение. Но вот Пучеглазый… Еще совсем недавно Лешага надеялся, что, победив его, обретет прежнее спокойствие и, более того, найдет канувшего невесть куда побратима. Одного он достиг: пронзительный взгляд вялого уродца больше не преследовал его. Но Бурого не было ни среди мертвых, ни среди живых, а Пучеглазый – он безвольно, точно сгусток обтянутой кожей слизи, обвис в его руках там, на холме, и тихонько поскуливал, стоило лишь коснуться его пальцем. «Неужели это от него я так улепетывал, забыв себя, наставления учителя, бросив на растерзание Бурого? Что-то здесь не так». Преподанный урок не укладывался в голове, порождая все новые вопросы. Он своими глазами видел слаженное и четкое движение прорв к оборонительной насыпи. Если бы те не были смертельными врагами, которых следовало как можно быстрее уничтожить, он бы залюбовался ими, а затем… Лишь несколько мгновений – и этот отряд, действующий, как единый, хорошо тренированный организм, вдруг развалился, подобно кучке горошин, выпавших из стручка: движения утратили смысл, атака превратилась в хаотическое блуждание под огнем. Что уж говорить о слаженности и последовательности действий?! Но почему?! Оттого, что он захватил Пучеглазого? Такой ответ можно было бы принять, когда б скулящий в углу, вздрагивающий при каждом шаге мешок оказался могучим воином, чье слово, чья сила и лучший пример собирали воедино скопище опасных, свирепых, но бестолковых тварей. Но ведь не так же! Этого Лешага понять не мог, и потому победа не радовала. Он хмуро глядел на чешуйчатую мелкотню, веселящуюся у вала.

Приближение чужака не застало его врасплох. Шаги были негромкими, осторожными, но чуть шаркающими. Леха без труда узнал их – Декан. Герой дня повернулся, уходя с линии атаки. Не то, чтобы опасаясь чего-то – годами въевшаяся привычка, не раз спасавшая ему жизнь.

– Ловко! – покачал головой чешуйчатый. – Я, кажется, шел бесшумно.

Воин невольно усмехнулся подобному заявлению. Как говаривал Старый Бирюк: «Для большинства людей бесшумно – это все, что тише водопада».

– Я вижу, победа тебя не радует.

Леха безучастно дернул плечом.

– Радует. У меня теперь есть автомат и патроны. Много патронов. Но, если волкоглавые еще когда-либо придут, и вы будете по ним палить, как сегодня на рассвете, очень скоро у вас патронов не останется совсем.

– Да, ты прав, – кивнул Декан. – Я хотел поговорить с тобой об этом.

– Хотел – говори.

– Зачем тебе идти куда-то? Здесь ты герой, и всегда будешь героем. Ты можешь взять любой дом, у тебя будет сколько угодно книг и все патроны, что у нас есть, – в твоих руках. Ты правильно сказал, что зверолюды могут вернуться, никто толком не знает, сколько их, откуда приходят и кто руководит ими, одни лишь догадки. Научи мой народ тому, что умеешь и знаешь сам. Они будут послушны тебе, я обещаю. Понимаешь ведь, такое умение для нас жизненно важно.

Лешага все так же безучастно глядел на обезглавленные тела, в которые под радостные визги и вопли летели камни. Он представил себя на месте Старого Бирюка, взирающего на толпу вот таких вот учеников.

– О чем ты думаешь? – спросил Декан.

– Надо бы забрать их оттуда, – Леха кивнул на резвящуюся детвору. – Не ровен час, кто в волчью яму попадет.

Декан оскалил желтые клыки в радостной улыбке.

– Значит, ты согласен.

– Нет. Я ухожу.

– Но почему?! Если тебе нужна женщина, ее можно выкупить у караванщиков. Ты получишь достаточно вещей для обмена.

– Бурого здесь не было, – не вслушиваясь в речи собеседника, бросил Леха.

– А если они убили его, что тогда?

– Я уничтожу волкоглавых.

– Всех?

Лешага не ответил.

– Ты знаешь, кто они, где их искать?

– Узнаю. Если тебе что-то известно – расскажи.

Донельзя раздосадованный отказом, Декан молчал, должно быть, ища убедительные слова, чтобы изменить решение героя. Молчание длилось несколько минут. Потом он крикнул что-то мальчишкам у насыпи на гортанном, непонятном языке, и те бросились врассыпную от сваленных в кучи безголовых тел.

– Ладно, – он повернулся к спасителю поселка, – в конце концов это наши общие враги. В рукописи первого Декана, начатой им еще до Того Дня и законченной на исходе его лет, говорится, что, когда селение было огромным городом, там, – Декан махнул рукой, указывая направление, – в нескольких сутках пешего хода отсюда, располагалось тайное селение под названием «База». Им правил Комендант. Это чудовище в людском обличье решило вывести породу неких человекообразных существ, которые могли бы стать храбрыми, сильными, яростными и, главное, легко управляемыми солдатами. В те времена очень многие считали позорным учиться военному делу, матери жалели детей, жены – мужей, сестры – братьев, и те настолько прониклись жалостью к себе, что думали, будто нет во всем мире ничего ценнее их жизни.

Тот День в один миг доказал обратное. Но еще до него Комендант успел-таки вывести породу совершенных бойцов. У них имелся лишь один недостаток – они были настолько свирепы, что рвались затеять свару безо всякой причины, лишь бы терзать, убивать и калечить. Они не щадили даже сородичей. Несли гибель, совершенно не понимая, ни для чего это делают, ни что будет потом. Наградой зверолюдам была пролитая кровь врага, а врагом – любой, оказавшийся на пути. Им нужен был приказ, четкий и недвусмысленный, иначе никому из них не было ни до чего дела, кроме вида растерзанных тел.

– Кто же отдает приказы?

– Прежде я думал, что Пучеглазый. – Декан пожал плечами. – Может, и так, но, похоже, он сам откуда-то получает их.

Они вновь стояли молча, думая каждый о своем.

– Тогда зачем им Бурый? – наконец прервал затянувшуюся паузу Лешага.

– Не знаю, и не уверен, что хочу знать.

– И то верно, – согласился ученик Старого Бирюка. – Хорошо, я забираю оружие, книги…

– Там Зарина сшила для тебя одежду, – перебил его чешуйчатый. – Хорошая, крепкая, такая пятнистая. В лесу, в поле в глаза не бросается. Говорит, что ты свою всю разодрал, когда с живоглотом сражался. Прими в подарок, она это сделала от всей души.

Лешага кивнул.

– Хочешь выбрать книги?

– Да. – Воин начал спускаться с вала. Предвкушение особой охоты, бескровной, но вместе с тем ни с чем не сравнимой, уже переполняло его. Он предчувствовал, как одну за другой станет открывать книги, вчитываясь в ровные строки, вглядываясь в схемы и картинки, стараясь вникнуть в тайную суть чертежей и формул. «Там их тысячи, – думал он с радостным возбуждением. – И можно взять любые».

Бурый появился в его голове внезапно, так что Леха чуть не оступился, чего не случалось с ним уже много лет. Он звал его негромко, почти шепотом, как раненый просит глоток воды, зовет кого-то, ведомого лишь ему, не видя ничего кругом, не понимая, что происходит. Лешага поймал это чувство на вдохе и тут же попытался отыскать побратима верхним зрением, но тот был уже слишком далеко, увидеть его не получалось. С досадой страж мысленно вернулся к оставленному лагерю прорв, виденному им два дня назад. Вероятно, ушли оттуда. Надо отыскать его, найти следы, а значит, для долгой охоты времени нет. Как можно быстрее надо собираться и уходить.

– Лешага! – услышал он голос Марата. – Ну что, ты остаешься?

– Ухожу.

– Тогда я с тобой.

– Нет. Я иду один.

– Вот еще! – возмутился юнец. – Мы же напарники, мы вон как зверолюдов разукрасили, – он кивнул на частокол с отрубленными головами.

– Один иду! Что непонятно?

– В одиночку Темного Властелина не одолеть. Вместе пойдем. Так надежней, да и веселее. Я хоть сейчас готов в дорогу. У меня теперь даже собственный короткоствол имеется. И патроны к нему. Сам Декан вручил. За то, что я тебе геройски помогал.

Лешага скривился, мучительно изображая улыбку, и, не говоря ни слова, отодвинул стоящего на пути соратника.

– Ну, зря ты так! Я тебе там, между прочим, книги отобрал, хорошие, может быть, даже самые лучшие. Ну, Лешага, ну что ты, в самом деле? Разве я не правду говорю? Я же еще не всему научился, ведь так?

Воин смерил чешуйчатого насмешливо-изучающим взглядом, махнул рукой и зашагал в сторону деканата.

Дороги не было. Возможно, здесь ее не было никогда. Но ученику Старого Бирюка, как, впрочем, и волкоглавым, шедшим этим путем совсем недавно, она была не нужна. Леха чувствовал выдыхаемое камнями тепло сотен когтистых лап и шел по нему, как по натоптанной тропе. Сшитая Зариной одежда действительно оказалась прочной и удобной, а зеленые, бурые и черные пятна, разбросанные то здесь, то там по штанам и куртке, ему казались очень даже красивыми. Автомат и полные магазины патронов отдавались приятной, греющей душу тяжестью, так же как вещмешок с книгами и одеждой за спиной. От всего этого было приятно и радостно. И даже несносный драконид, бредущий за ним следом, не вызывал особого раздражения. Он тащился уже много часов кряду, стараясь не терять Леху из виду и в то же время не попадаться на глаза. «Упорный, – отметил воин, с непонятным удовлетворением, – и храбрый».

Отметил, но ходу не сбавил, так и скользил, чуть пригнувшись, размашистым волчьим шагом, внимательно обшаривая взглядом дикие, поросшие кустарником гнойной колючки холмы. Марат за его спиной старался двигаться скрытно, но его порывистое дыхание было слышно Лешаге, пожалуй, отчетливее, чем собственное. «Устанет – сам уйдет. Интересно, сколько еще продержится?» – он притормозил, наклонился, точно поправляя шипастый понож из шкуры живоглота, и скосил глаза назад. Чешуйчатый еле брел, широко открыв пасть и хватая воздух, отчего-то вдруг ставший густым и обжигающим легкие. До вечера точно не дотянет. Рухнет где-нибудь. Ну да ничего, прорв рядом нет, а все прочие сами не рискнут сунуться.

Когда сумерки окончательно размыли контуры предметов и дневной жар сменился холодом, Лешага решил сделать привал. Найдя затянутое ряской болотце, одно из многих, оставшихся после Того Дня, он развел неподалеку костер в неглубокой яме с отведенным в сторону, чтобы не привлекать чужаков, выходом дыма, достал из вещмешка рукав старой брезентовой куртки, набросал в него слоями песок, золу, мелкие камешки, затянул, оставив маленькое отверстие, набрал болотной воды в флягу и начал струйкой проливать ее сквозь получившийся фильтр.

– Лешага! – послышалось из кустов. – Можно и мне воды. Пожалуйста…

Леха усмехнулся.

– А что ж из кочкарника[3] не пьешь?

Марат с виноватой физиономией выбрался на прогалину к костру.

– Там же эти, пиявки, они могут выпить всю кровь. И водяной с кикиморами.

– Кикимора – это та накидка, в которой ты вчера бегал, – отозвался страж.

– Нет, кикимора – прислужница Темного Властелина. Она топит людей, а потом их Властелин к себе в чертог забирает и делает из них прорв, – уверенно заявил юнец, снимая обувь и закидывая повыше на поваленный ствол гудящие от долгой ходьбы ноги.

– А что такое чертог? – заинтересовался Леха.

– Знаю только, что в нем черти водятся, они Темного Властелина охраняют, – с превосходством в голосе объяснил чешуйчатый. – А черти – это самые отборные из волкоглавых.

Лешага только хмыкнул и отпил из котелка, начисто игнорируя умоляющий взгляд Марата.

– Лешага, а мне?

– Кикимор бояться – воды не пить. Чего с собой не взял?

– Я брал, но уже всю выпил. Ты очень быстро ходишь, – с восхищением и затаенным укором признался драконид. – Ну, дай глоточек, жалко что ли?

– Закон Дикого Поля запрещает тому, у кого есть вода, отказать в глотке умирающему от жажды. Но тот, кто не умеет добыть себе воды, долго не живет. Хуже того, он умирает от жажды даже на берегу. О кикиморах лучше никому не говори – засмеют. На, пей, – Лешага направил текущую из затянутого рукава струйку в рот юному искателю приключений и, дождавшись, когда тот удовлетворенно отвалится, спросил: – Ты зачем увязался за мной?

– Я уже говорил, – упрямо напомнил повеселевший юнец.

– Говорил, и я тебе ответил.

Чешуйчатый уселся по другую сторону костра.

– Лешага, ну что тебе стоит?! Ну, вот честное слово, я буду тебе полезным, я тебе всегда пригождаюсь. Мне очень надо стать таким, как ты.

– Будешь побеждать Темного Властелина?

– И это тоже, – глядя на огонь, кивнул Марат.

– А если тоже, то что еще? – Леха даже немного заинтересовался.

Драконид сделал вид, что не услышал.

– Лешага, скажи, только правду, тебе нравится Зарина?

Ученик Старого Бирюка только захлопал глазами, не находя слов.

– Ну, она хорошая. Много знает. Вот какую одежду сшила, – неуверенно ответил он.

– Ну да, – со вздохом подтвердил юнец. – Она от тебя без ума, я ведь вижу.

– Чего-чего?! – у Лехи перехватило горло. – Ты что такое выдумал?!

– Что слышал, – огрызнулся Марат. – А я без ума от нее. Но она только смеется и говорит, что я еще совсем зеленый, а я вовсе даже не зеленый! – глядя на скептическое выражение лица своего кумира, юнец спешно добавил: – Ну, разве что совсем чуть-чуть. Вот если я научусь быть таким, как ты… Ведь правда же, такая, как Зарина, – в голосе юнца слышалась мечтательность, – должна быть рядом с настоящим героем! Вот как был Арвен рядом с Арагорном!

– Это еще кто?

– Давай завтра, – пробормотал зевающий чешуйчатый, – когда дальше пойдем, я тебе расскажу, извини, так умаялся, глаза слипаются.

Если бы Леха и стал возражать, то скорее всего без особого успеха. Уставший за день драконид заснул, не договорив. Просто уткнулся головой в колени и завалился на бок, разомлев от тянущегося по земле тепла.

– Эх, – махнул рукой бывший страж, с невесть откуда взявшейся беззлобной, насмешливой улыбкой глядя на сопящего во сне Марата. – Куда ж с таким тащиться-то? И шли-то всего ничего, от полудня до заката, а вон как вымотался. – Он вдруг поймал себя на мысли, что уже думает о юнце как о своем будущем спутнике. – Нет-нет, утром, чуть рассветет, надо, подальше от беды, отослать его обратно. Если так-то чуть жив, то уж дальше соваться и вовсе резона нет.

Он махнул рукой, достал из вещмешка тонкие длинные плетеные струны из жил убитого им живоглота. Чутье подсказывало, что где-то здесь, таясь в лесу, обитают мелкие, но вполне съедобные зверьки. В своих прежних странствиях он таких не видел и не чувствовал, но в принципе мог описать. Немного крупнее большой речной крысы, не хищные, питаются всем, чем попадется: травой, корнями, зерном… Он быстро связал затягивающуюся петлю, примотал ее к согнутой ветке, зацепил за воткнутый в землю сучок, положил в середину кусок лепешки, прихваченной из селения. «Надо будет сделать таких несколько. Поставлю вокруг лагеря, не помешает».

Утро опять началось до рассвета, с возмущенного стрекотания пойманного зверька. Тот висел на раскачивающейся ветке, суматошно размахивая лапами, щелкая торчащими из пасти двумя длинными, тупыми клыками.

– Это же байбак! – невесть чему обрадовался Марат. – Он безвредный.

– Нет, – отвязывая от ветки силок, покачал головой Леха. – Он не безвредный, он полезный. Мы его съедим.

– Зачем, мы же захватили лепешки и вяленое мясо? – недоумевал юнец.

– Сухой паек еще долго не испортится, и свежатина всегда лучше.

– Но он же такой смешной! – чуть было не взмолился Марат, умиленно разглядывая негодующего толстобрюхого зверька.

– Вы же человечину ели!

Мальчишка вскочил, ожесточенно размахивая чешуйчатыми руками.

– Ели, это давно было! Сейчас другое время! В нас же драконья кровь – поедать врагов в нашем обычае. Но мертвых и врагов! А байбак – не враг.

– Убей его и освежуй, – Лешага протянул дракониду вырывающийся завтрак, пытающийся избегнуть уготованной ему участи. – А я воды наберу.

Он снова достал брезентовый рукав и начал выгребать золу из костра. Вернулся Леха быстро, едва наполнил свою и Маратову фляги да смыл с лица остатки ночного сна. Мальчишка сидел на корточках, старательно глядя на огонек, пожирающий шалашик из тонких веточек.

– Где байбак? – подозревая недоброе, спросил ученик Старого Бирюка.

– Убежал, – не поднимая глаз, сообщил юнец. – У него на задних лапах такие когти, вывернулся и убежал.

– Убежал, говоришь? – страж неспешно подошел к вещмешку чешуйчатого, развязал и вытряхнул содержимое на землю.

– Что ты делаешь?

Лешага молча отложил надкусанную лепешку, несколько длинных пластин сушеного подкопченного мяса, покрутил в руках небольшой короткоствол со звездочкой на рукояти, осмотрел запасную обойму к нему, хмыкнул и бросил обратно в мешок.

– Что ты делаешь?! – вновь закричал драконид, предчувствуя недоброе.

– Это я беру себе, – пояснил воин, завернул в какую-то тряпицу мясо и хлеб и сунул в карман. – Остальное твое. Вот тебе вода – ступай назад.

– Это что – все из-за какого-то байбака?! – возмутился Марат.

– Беги домой, иначе ты сдохнешь в пути. Из-за какого-то байбака, – сухо отрезал Леха. – Возвращайся, ты и так далеко зашел. Иди к Зарине.