– У меня было место в лавке, – продолжал Каин. – Были соседи, приятели. Меня уважали. Но вот Бог сделал так, что теперь мне нужно идти. Если я вернусь, меня убьют. Поэтому я пойду с тобой.

– У вас есть Переходы, – напомнил я, вглядываясь в неясные тени приближающейся рощи. – Забейся в какую-нибудь дыру. Начни всё сначала. А в Поле тебе жизни не будет. Я не могу за тобой всё время присматривать.

– Фигня! Я из народа скитальцев. У меня врождённые способности. Всё будет в порядке!

Он провалился по колено в грунт, но я успел подхватить его под локоть. Так что обошлось испуганным «ох!» и очередной порцией моих сомнений в его «способностях».

Присмотревшись к норе, в которой побывала нога моего спутника, я вспомнил, что собирался ужинать.

– Сейчас будем охотиться, – сказал я, усаживая Каина. – Просто смотри на рощу и говори.

– О чём говорить? – забеспокоился он, оборачиваясь, когда я зашёл ему за спину.

– Смотри на рощу! – прикрикнул я, и он послушно отвернулся. – И говори что хочешь. К примеру, как получилось, что заточка не пробила макинтош дружинника?

– Так ведь фандр! – Каин пожал плечами. – Ткань-непробивайка!

Я остановился в двух шагах за норой. Каин сидел метрах в десяти и производил достаточно шума, чтобы заинтересовать любого обитателя подземного жилища. Я надеялся, что из норы выползет не химера, а что-нибудь съедобное. Нора никак не пахла, и это крепило мои надежды. Известные мне химеры обладали резким запахом, который даже отвратительным не назовёшь, скорее чужим, чуждым нашей природе.

– …Привозят купцы, вроде Пека, – «шумел» Каин. – Купцов этих чуть больше десятка. К Перевалу везут обычные ткани: одежду, ковры, полотенца, покрывала… там что-то с этими вещами делают и возвращаются с тем же барахлом, только уже с фандровыми свойствами. Самый ходовой товар – непробивайка. За неё больше всего денег дают. Но есть леталки, как твой платок, только большие, огромные. Двигаются ненамного быстрее скорохода, зато над землёй. Ещё есть кухонные ткани: заворачиваешь грязную посуду, а когда развернёшь – сияет, как новенькая. Есть печи: заворачиваешь холодный чайник, разворачиваешь – кипяток!

Края норы дрогнули, небольшие камешки сдвинулись и упали вниз. «Что-то быстро, – подумал я. – Химера?»

– …Хамелеоны, крепости, перины. Ходят слухи о «длинной руке»: человек засовывает руку в фандровую трубу, и его ладонь оказывается за тыщу километров! И «оттуда» можно вещи всякие таскать. Эх! Мечта! Только враки это всё. Потому что владельцу такой полезной вещи проще язык себе отрезать, чем о своём сокровище проболтаться. А если все молчат, откуда слухи? Потому и говорю – выдумки.

Из норы приподнялась голова молодого полоза. Судя по размерам черепа – метра три. «Здесь мяса на двоих хватит, – обрадовался я, – и ещё останется!»

– Купцов никто не грабит, потому что хохлы новичков не жалуют. Купцы помалкивают, и, что там за Шосткой делается, никто не знает. Сколько народу шло на Западный перевал – не перечесть. Мало кто вернулся. Потому и не трогают купцов: убить можно, заменить как? А без фандра нам всем полный геймовер. Хотя в последние годы слух пошёл, что вырождается фандр. Старые вещи «выдыхаются». А новые только вполсилы работают…

Полоз уже почти весь высунулся из норы. Он был длинным и тощим. Значит, именно от голода потерял осторожность и осмотрительность.

– …Суеверия, конечно. Давалки купцов инкубами быть не могут. Инкубы – это мужики. Девок этих правильнее суккубами называть. От слова «сука»: красивые, даже голова кружится. А посмотрят – как обухом по башке…

Я схватил полоза за хвост, высоко поднял к небу и хлестнул о землю. Каин, услышав возню за спиной, на мгновение умолк, а потом спокойно продолжил:

– Почему с купцами никто не возвращается – неизвестно. Конвой они собирают в Москве. Обычно из бедноты. Платят за работу родственникам наёмников. Оплата много больше обычной виры, так что по невозвращенке претензий не предъявляют. Возможно, что это работорговля. Но жалобщиков нет. А дружине и без этого есть чем заниматься…

Протерев ладонью вымазанную грунтом голову полоза, я разжал ему челюсти и лезвием выломал клыки. Сложил дубинку, намотал змею на руку (кило десять будет!) и вошёл в поле зрения Каина.

– То, что фандры – не раритеты рухнувшей цивилизации, точно! Фандры изготавливаются, а раритеты вроде твоего режика можно только найти. Кроме того, раритеты – это механизмы. А фандр – это тряпка, только с полезными свойствами.

– Каин! – Я покачал головой. Нет. Не жилец он. Во всяком случае, в Поле – точно не жилец. В этих краях нужно самому думать, а не слепо подчиняться. – Кончай базар, Каин. Конец охоте!

И я кивнул на полоза.

– Змея? – с удивлением воскликнул он. – Ты собираешься её есть?

– Разумеется. Могу и тебя угостить.

– Мой народ не ест змей! – гордо сказал Каин, поднимаясь и отряхиваясь. – Нам пока хватает продуктовых складов.

– Что ж, к поискам лабаза можешь приступить немедленно. После отбоя двинем к реке. Будет не до складов.

Сухость моих слов ему не понравилась. Но для меня было важно, что он поднялся и безропотно пошёл за мной. И пошёл ровно, без спотыков и падений.

По дороге нам попался кориандр и щавель. А перед самой рощей по пояс поднимались заросли петрушки.

– Зачем ты это обламываешь? – спросил Каин, увидев, как я рву листья.

– Еда.

– Это непохоже на еду!

Я улыбнулся:

– Конечно, непохоже! Растёт на земле и не завёрнуто в пластик или фольгу.

За рощей я наблюдал по мере подхода, то есть уже часа два. В том, что в ней пусто, – не сомневался. Поэтому с разгону, не останавливаясь, ворвался в прохладный полумрак, побросал продукты под дерево и сладко потянулся. Хорошо!

Каин всё ещё стоял на солнцепёке, недоверчиво всматриваясь в полумрак зарослей.

– Ты уверен, что можно? – спросил он.

– Уверен, – сказал я. – Побереги здоровье, Каин. Заходи в тень и ложись, отдыхай. В сумерках прячется только наша природа. Химеры без солнца не живут.

Сбросив ботинки, я вскарабкался на ближайшее дерево. Поднявшись на самый верх, глянул на восток: тёмное пятно заросших развалин города неуверенно колыхалось в знойном мареве. Севернее над горизонтом висели две чёрные точки стервятников. А с другой стороны города, южнее, в небе рябило целое облако точек – там, скорее всего, двигалась большая стая химер. Но всё это было очень далеко. Главное: за нами никто не шёл, мы никого не интересовали. Если бы не стервятники, имеющие привычку сопровождать крупных животных, можно было подумать, что меня занесло в самое сердце пустыни…

Снизу донёсся испуганный вопль Каина.

Со всей возможной поспешностью я спустился. Каин прыгал между деревьями и кричал: пришедший в себя полоз вцепился ему в ногу, чуть ниже колена. Штанина вокруг укуса успела потемнеть от крови. Я приподнял змею за хвост и отрубил ей голову. Тело, судорожно извиваясь и дёргаясь, покатилось в сторону.

– Ты её не убил! – обиженно сказал Каин, когда я освобождал его из капкана змеиных челюстей. – Ты же сказал: «Конец охоте!»

– Конечно, не убил! На жаре мясо быстро протухнет.

Сама по себе рана была пустяковой. Но в Поле и не такие травмы опасны. И без того низкие шансы моего спутника рухнули ещё ниже.

Я вывел его на солнце и заставил снять штаны.

– Ложись и подними раненую ногу. Выше. Покажи укус солнцу. Да. Так и лежи. Загорай. А я осмотрю западный горизонт и займусь обедом.

– Меня укусила змея! – закричал он мне в спину. – Говорят, после Упадка они все ядовитые.

– Успокойся. Яд только в клыках. Я их выдернул.

– А кровь? Из ноги идёт кровь!

– А ты ногу выше подними. Кровь остановится.

Я ушёл в рощу, нисколько не сомневаясь в исполнительности своего компаньона. Обуваться не стал. Запаха химер не было, а «своей» ботаники и насекомых я не боялся. Дойдя до западного края, взобрался на высокую берёзу. Увидел реку и покачал головой: если за спиной и вправду Брянск, то передо мной была Десна. Я сэкономил с десяток отбоев перехода, а может, и больше.

«Обмен» с калужской Дружиной предстал совершенно в другом свете. Я испытывал радость и удовлетворение: «Не каждый день фермер городского обувает».

Местность хорошо просматривалась. Нам повезло: к югу и северу река заметно ширилась. Напротив рощи было самое узкое место. На этой излучине мы оказались южнее воды, поэтому дальнейший путь шёл по болоту. Я насчитал три десятка алых чёрточек – крокодилы нежились в подсыхающей грязи. За болотом колосились заросли камыша, за ними – река, а дальше виднелся северный берег: крутой и высокий. Его густая тень не давала возможности присмотреться к рельефу, но здесь всюду глина, и я не сомневался в успешном подъёме. В крайнем случае ботинками ступени выбью. Поднимемся! Прорвёмся! Вот только Каин ранен в ногу. Крокодилы так просто не пропустят. А ещё секты. И твари в реке. Может, всё-таки отправить его обратно?

Впереди и справа что-то ухнуло и рассыпалось с недовольным шипением.

«А вот и кухня!» – обрадовался я. Самого гейзера не было видно, но я не сомневался, что, обогнув рощу к северу, найду котловину с горячими источниками.

Я вернулся к Каину и осмотрел рану. Кровь остановилась, а солнце подсушило место укуса.

– Как себя чувствуешь? – спросил я. – Голова не кружится?

Он тут же побледнел:

– Ты же сказал, что яда не было!

– Надень штаны и пошли в тень, – я вдруг почувствовал усталость.

Успокаивать этого нытика почему-то не хотелось.

В роще я выпотрошил полоза и хорошенько выбил его дубинкой. Затем порубил в труху зелень, нафаршировал мясо и тщательно обвязал его шнурками от ботинок: сперва по длине, а потом, свернув «колбасу» кольцами, – спиралью. Теперь можно было идти за кипятком. Но прежде я выломал приличную двухметровую ветку и очистил её от листьев и сучьев.

– Пойдём, – позвал я Каина, – будем лечить ногу.

Он с подозрением покосился на палку, но ничего не сказал, поднялся и, не жалуясь, захромал следом.

«Может, и выживет, – подумал я. – К советам прислушивается, а я ведь не враг ему… Главное, перебраться через реку. А там…» Я не мог закончить свою мысль. Я понятия не имел, что там будет дальше.

Тёплая котловина была самой обычной: низина диаметром в два-три километра, несколько десятков струек пара, спёртый зноем воздух, запах тухлых яиц, влага на лбу и тревога на сердце. Положив руку на лысый грунт, можно было услышать, как где-то рядом кипит и клокочет магма. В пути я не раз встречал подобные низины, на треть или наполовину наполненные остывшей лавой. Но при самом извержении – ну его к депу! – присутствовать не приходилось.

Обогнув несколько грязевых котлов, поплёвывающих из своих недр маслянистыми пузырями, через минуту обнаружил глубокую лужицу с характерными бугристыми натёками вдоль берегов, поболтал в воде ногой и, найдя температуру сносной, предложил Каину хорошенько вымыться. Подобные ванны не раз выручали меня при мелких ранениях, поэтому я не сомневался в своём совете.

Каин уселся на коричневый гребень ближайшего натёка и принялся за шнуровку обуви, но, увидев, что я собрался уходить, забеспокоился:

– А ты куда?

– Майку не забудь выстирать, – вместо ответа напомнил я.

В горячей части котловины, разыскав подходящую скважину, я прицепил к ветке обед и бережно опустил «колбасу» поглубже в раскалённый пар.

Закрепив «удочку» камнями, двинулся дальше, стараясь сдерживать дыхание, – смердело тут невыносимо. Глянцевый отблеск каменной соли заметил, не пройдя и ста шагов. Рисковать оружием не хотелось, поэтому я опять воспользовался окатышами: удачный удар – и в моём распоряжении оказались несколько полупрозрачных осколков. Я отпорол карман бушлата, ссыпал в него сколотые зёрна и уложил мешочек на плоский камень. Старательно измельчив содержимое «солонки», вернулся к Каину и ещё раз осмотрел рану. Вместо пунктира точек – следов от зубов, увидел надорванную полукругом кожу. Похоже, гражданин приложил немалые усилия, чтобы оторвать от ноги полоза. Не гений, конечно. Если б не дёргался, был бы целее.

Ему хотелось поскорее выбраться к чистому воздуху, но я был неумолим: показав как присматривать за «колбасой», вымылся сам, потом продолжил изучение окрестностей. Неподалеку от котловины наткнулся на заросли тыквы. Прихватил четыре вытянутых плода – больше не унести – и, довольный, вернулся «на кухню». В окружающей вони запах мяса терялся, но, судя по облетевшей чешуе и розовой коже, блюдо было готово. Поэтому я сжалился над Каином: передал ему собранный урожай тыквы и разрешил уйти…

В роще я первым делом расстелил бушлат вместо скатерти и положил на него чашку, прихваченную из тюрьмы. Несколько минут ушло на то, чтобы нарезать и посолить заходящееся паром раскалённое мясо. Две дольки я сразу переложил в кружку и протянул её Каину. После атмосферы «тёплого котла» гражданин выглядел неважно… Ничего. Крепче будет!

– И как это кушать? – с сомнением спросил Каин.

– С удовольствием. Сгибаешь колечко вдвое, мясо выгрызаешь, кожу выбрасываешь. Добавку берёшь сам, – я кивнул на чашку и «солонку». – Вопросы есть?

– Что мы будем пить?

Он опоздал. Мой рот уже был полон слюны и обжигающего мяса. Поэтому вместо ответа я дотянулся до ближайшей тыквы и разрубил её пополам. На самом деле не следовало этого делать: при неудачном ударе можно было потерять сок, который скапливался внутри по мере вызревания плода. Но всё обошлось, тыква разделилась на половинки, до краёв заполненные солоноватой, прохладной жидкостью. Каин с жадностью осушил одну «чашу» и вопросительно на меня посмотрел. Я кивнул. Он выпил сок из другой половинки, крякнул, вытер тыльной стороной ладони губы и осторожно попробовал мясо.

– Вкусно! – признал он.

Мы с удовольствием поели, доброжелательно кивая друг другу и причмокивая.

– Обед – хорошее дело! – сыто шевеля влажными губами, сказал Каин.

– Только быстрое, – с сожалением отозвался я.

На самом деле вкусно приготовить получается не каждый раз. А, при всей питательности полевых продуктов, есть их сырыми не всегда приятно.

– Как ты узнаёшь, что годится в пишу, а что нет? – спросил Каин.

Спать сразу после ужина не хотелось. Поэтому, удобно оперевшись спиной о ствол дерева, я ответил:

– Это просто. Смотришь на букашек, что по цветкам вошкаются. Если наши: пчёлки, там, паучки, значит, и растение «наше». Ещё на листьях нужно искать следы зубов. Почва может подсказать: после дождя особенно много следов остаётся. Хорошо бы помёт найти… Главное – убедиться, что растение едят «наши» животные, а не химеры.

– А если мне эти следы ни о чём не говорят?

– Тогда по самочувствию: если можешь терпеть голод иди мимо. А если хорошо пахнет, похоже на пищу и живот к спине клеится – надейся на Бога, и «приятного аппетита». Знаешь, что такое Бог?

Он фыркнул от негодования:

– Знаю ли я Бога? Да мой народ…

– Ах да… – Мне был симпатичен этот заводной парень. – Ты говорил: потомственные бродяги. А по тебе не скажешь.

– Напрасно смеёшься! Мы избраны всемогущим Богом, Который сделал мир…

– И позволил депам уронить его на хрен? – Я не скрывал насмешки.

– Ещё неизвестно, кто кого «уронил»! Ты видел хотя бы одного депа? Может, всё было как раз наоборот? Это Господь истреблял депов, а между делом мир самоуронился?

– Значит, твой Бог не всемогущ? Чтобы истребить депов, ему пришлось жертвануть американцами? Или американцы и есть депы?

– Дались тебе эти американцы! Выдумки всё это! Не было никаких американцев!

– Так, может, и депов никаких не было? В твоей книге написано что-то про депов?

Похоже, это был сложный вопрос. Потому что он надолго задумался. Я уже задрёмывал, когда Каин неожиданно продолжил:

– В моей книге написано, как Бог сделал Землю и человека. И как люди жили раньше. А ещё про то, как некоторые из людей были пророками – предсказывали будущее. Даже Упадок предсказали.

– Ух ты! – Я немедленно проснулся. – Так, может, эти пророки и были депами? И что там, про Упадок? Почему Солнце неподвижно? Почему торнадо? Землетрясы, химеры… а теперь ещё леталки, фандры, режики… Почему реки на Север прыгают? Что такое телевизор?

Он рассмеялся, а я сбился с мысли и замолчал.

– Рыжий, ты что, в школе не учился? Это же всем известно! И древняя книга совсем не об этом. Тебе учиться нужно. Не то так и помрёшь неграмотным, в темноте и глупости.

У меня враз испортилось настроение. Непрошеные советы Каина меня разозлили.

– В школе я не учился, Каин. В наших краях как-то не додумались до такого развлечения. И что неграмотный – правда. Но, если я так тёмен и глуп, почему я тебя кормлю, а не наоборот?

Он промолчал и отвёл глаза. Прикинулся бдительным осматривал окрестности. Чудило! В зарослях не смотреть, а слушать надо! И принюхиваться. А всё туда же… в школе он учился! Грамотей!

– Давай-ка спать, светлый и умный. После отбоя пойдём к реке и, пока не переправимся, останавливаться не будем. Так что постарайся не думать, а спать.

– Ага! – сказал Каин, поднимаясь. – Я только к источнику схожу посуду вымою и воды напьюсь.

Нет, ну не псих?! А всё туда же, «образованный»…

– Посуду помой, конечно. А вот пить воду не стоит. Можно такую заразу подхватить – пожалеешь, что родился.

– Так я же из источника! Там, где мы купались…

– Если вода заразу убивает, почему думаешь, что не убьёт тебя? Чем ты лучше? Хочешь жить – извлекай воду из пищи.

Я поправил носки и ботинки, чтоб на солнце смотрели, вытрусил бушлат и улёгся на него, расслабился. Хорошо здесь. Не то что в этих городах, где дышать тошно, а жить тесно. Даже насморк пропал. Конечно! Здесь и воздух, и сам себе хозяин, и кругом всё простое и ясное…

Сквозь неплотно сомкнутые веки увидел, как Каин вернулся и тоже выставил обувь на солнышко для просушки. Я улыбнулся: «А может, и выживет. Потомок бродяг всё-таки…»

На часах было пять тридцать, когда я растолкал Каина.

– Подъём! – сказал я. – Выдвигаемся к болоту. Как выйдем к реке, поворачивать назад будет поздно. Подумай хорошенько, ты готов? Как нога? Как себя чувствуешь?

Он уже обулся. Несколько раз подпрыгнул и сдержанно кивнул.

Завтракать не стали. Каин по жадности только раз укусил остывшее мясо полоза, скривился и сплюнул в траву.

– Протухло, что ли?

Я подал ему четверть тыквы и посоветовал тщательно прожевать мякоть:

– Вместо чистки зубов… только не глотай!

Через минуту мы вышли из тенистой прохлады рощи и окунулись во влажный, пропахший травами и пылью зной. Твёрдый грунт вскоре начал прогибаться, а спустя час за нами потянулись заметные следы с мутной болотной жижей.

– Ты уверен, что мы доберёмся до воды? – спросил Каин.

Он всё громче пыхтел у меня за спиной, заглушая чвакание болота, недовольно отпускающее ногу для следующего шага. Я не стал оборачиваться:

– Впереди – камыш. За ним выложим гать, а после – поплывём.

Слева едва заметно шевельнулся алый излом, чуть возвышающийся над коричневой поверхностью болота. Я немедленно взял правее, обходя крокодила по дуге. Теперь ближайшее чудовище располагалось справа от нас. Я его пока не видел, но был уверен, что хищник внимательно наблюдает, ожидая удобного положения, чтобы напасть. Не думаю, что в здешних краях крокодилы какие-то особенные. У себя, в Коврове, я бы вообще не волновался. Но тут следовало быть начеку: даже небольшая разница в повадках могла стоить жизни.

– Почему они не нападают? – хрипло спросил Каин.

– Они уже напали. Если обернёшься, увидишь, что путь назад отрезан. Всё побережье до самой воды поделено тварями на клетки. Каждый охраняет свою территорию. Загоняют добычу сообща, но едят порознь – кому Бог пошлёт…

Сзади послышался плеск и беспомощные ругательства.

Я остановился. Интересно, что его так разобрало: упоминание о заботе Бога об этих тварях или сообщение о том, что назад дороги нет? Обернулся: Каин барахтался в грязи, пытаясь подняться. Редкий дёрн был изодран, поэтому ноги разъезжались в стороны, не давая опоры, а руками ухватиться было не за что.

Я протянул ему дубинку:

– Держи, грамотей!

Кряхтя и постанывая, он выполз на траву. Здесь было не так скользко, и Каин сумел выпрямиться. Я огляделся: алые изломы позади нас выстроились дугой. Положение не казалось опасным, но нам следовало поторопиться.

– Рыжий, мы выберемся отсюда?

В его голосе было столько отчаяния, что пришлось ответить.

– Успокойся, Каин, – сказал я. – Проблемы у тебя внутри, а не снаружи нас. Сам посуди: ты упал, и нога… Не переживай: солнце придавит, грязь, что на тебе, задубеет, осыплется пылью, и будешь как новенький. Так что возьми себя в руки и давай убираться отсюда. Не то наши неторопливые загонщики поверят, что мы и впрямь – добыча.

Мы пошли чуть быстрее, замысловато петляя, чтобы всякий раз идти по границе владений зубастых тварей. Поэтому прошло долгих четыре часа, прежде чем послышалось шуршание камыша, а болотная вонь уступила запаху чистой речной воды. Я видел алые спины крокодилов, притаившихся у самых зарослей, слышал, как они недовольно пощёлкивают челюстями и шлёпают хвостами по грязи.

– По моей команде бежим вправо, – сказал я. – Меня обгонять не нужно, но постарайся не отставать. Всё понятно?

Каин что-то промычал в ответ, но такой уровень общения для нашей ситуации не годился:

– Тебе всё понятно, торговец? Это очень важно!

– Да понял я, – прохрипел он. – Бежим вправо. Не обгонять.

Я обернулся: парень казался испуганным и усталым. Пот на его лице смешивался с грязью. Он был похож на депа, каким его рисуют наши деревенские ребятишки.

– Сосредоточься, Каин, – сказал я. – Нам нужно быстро пробежать всего лишь две-три сотни метров. В зарослях камыша эти твари не охотятся. Там у них заповедник.

Он ничего не ответил. Только кивнул.

Тогда я крикнул «бежим» и помчался вправо, как и обещал. Частое хлюпанье рядом подсказывало, что Каин пока не отставал. Через две сотни шагов я круто свернул влево и столкнулся с ним. Мы едва не упали, но как-то обошлось. Вскоре над головами сомкнулись метёлки камыша.

Следовало пробежать ещё с десяток метров вглубь зарослей. Но пришлось остановиться, потому что Каин, ломая стебли, неожиданно повалился на грунт.

Я удивился. Здесь было суше скользкой грязи, по которой мы только что бежали. Но и далеко не степь, чтобы вот так, запросто, переходить в «положение лёжа».

– В чём дело? – спросил я, едва восстановилось дыхание.

– Нога…

Каин задрал штанину, и я увидел, что нога опухла, а само место укуса покраснело и сочилось сукровицей. Мешком сушёного подорожника я расплатился за постой в Серпухове, но кисет с целебной травой, разумеется, придержал. Кисет остался в шинели, шинель – у бронированного Данилы…

– Дурак ты, – сказал я. – Поверь, мне очень жаль, но скоро ты умрёшь.

Я не стал развивать эту мысль. Меня ждали несколько дел, откладывать которые значило составить компанию моему остроглазому, без пяти минут покойному другу.

Прежде всего, работая двумя ножами, я выкосил приличную территорию. Стерню, острыми кольями торчавшую из грунта, посбивал ногами, а сам камыш собрал в стог. Потом, заметно кривя на Восток, выкосил ложный коридор до самого выхода из зарослей. Как и ожидалось: моё появление было немедленно отмечено крокодилами. Я насчитал около двух десятков чудовищ. Смотреть, как они собираются возле прорубленной в зарослях тропы, не стал. Твари обладали умом, но сообразительными их считать не стоило. То, что проложенная дорога может оказаться ложной, они поймут не раньше, чем через тысячу лет. К этому времени меня здесь давно уже не будет.

Не обращая внимания на призывные взгляды Каина, я выкосил другую просеку, ведущую на Север, – кратчайшее направление к реке. Оставив нетронутыми последние метры зарослей, тихо прокрался к границе камыша и оценил расстояние до уреза воды. Шагов пятьдесят. Немного. Если бы не топь, можно было бы рвануть немедленно. Но я знал, что ровная поверхность песка и глины таит немало опасностей. Помимо того, что в ней легко увязнуть, – в глубине прятались гнёзда пиявок и медуз, наступив на которые, несчастный будет немедленно атакован всем ульем. Тысячи хищников в считаные мгновения облепят жертву.

Спастись от них можно только одним способом – уклониться от встречи.

Ширина реки в этом месте составляла не больше ста метров. Я видел буруны и пену у противоположного обрывистого берега, серого и сухого. Настораживало отсутствие следов недавних оползней. С одной стороны, это могло означать крепость склона. С другой – оползень мог созреть как раз к нашему приходу.

И как на эту стену вскарабкается Каин? С больной, опухающей ногой…

У подножия – та же топь, только под слоем воды. Первые два-три метра на руках… Какая чушь! О чём я думаю?! Главный вопрос: как его переправить на ту сторону? Речные твари чувствительны к человеческой крови. Так повелось ещё со времён Упадка, когда, по слухам, трупов было так много, что на них выросло не одно поколение химер…

И до воды нужно бежать быстро, бросая рубленый камыш под ноги. Две-три ходки, не меньше. И только на четвёртый заход гать подберётся к самой реке. И всё это на глазах у крокодилов. Чтобы понять, куда бежит добыча, много мозгов не нужно. А плавают эти твари не хуже меня… Нет, на ту сторону парню не выбраться. Во всяком случае, я ему не помощник. Пусть своего Бога просит…

Из-за спины донеслись крики Каина. Он звал меня.

С ножами в руках я выбежал на поляну и не узнал её. Над моим другом нависали два огромных корыта: на одном из них возвышался курень. Всё было каким-то серым, тусклым, нерадостным. Люди стояли в обеих посудинах. Они смотрели на нас сверху и молчали. На мгновение даже камыш онемел. И тогда Каин крикнул:

– Смотри, Рыжий. Господь меня не оставил. За мной прилетели…