ПРОЛОГ

Я — не ведьма. И имя у меня для ведьмы неподходящее — Вера. А фамилия — Цветкова. Да и откуда взяться ведьме на четвертом курсе филологического факультета провинциального университета? Разве что доведет до сдвига педагогическая практика в школе… А что, одна из моих сокурсниц после месяца учительства всерьез вознамерилась отыскать средство, превращающее детей в рыб — немых и спокойных.

С потусторонними силами определенно была связана моя прабабка (или прапрапрабабка). Об этом в совсем недалеком прошлом частенько шептались на кухне мама с тетей Ирой. Увы, в наследство от нашей родовой ведьмы мне не досталось ни магических способностей (а как кстати пришлась бы левитация при нынешних ценах на авиабилеты!), ни волшебных предметов, ни самого обычного домашнего беса в виде говорящего кота. От прабабки я унаследовала разве что скверный характер да странный сон…

И в этот раз, засыпая, я надеялась, что мне ничего не приснится. Но надежда растаяла в тот самый миг, когда я разглядела до отвращения знакомую мне картину: ночь, полная луна, низко висевшая над деревьями, узенькая тропка, ведущая к болоту, и мелькающие вокруг меня черные тени.

А в следующее мгновение я пробиралась сквозь хитросплетения еловых ветвей, рассчитывая, что мой преследователь не полезет в это гиблое место. Острые иглы царапали лицо и руки, прижимавшие к груди теплый комочек, завернутый в старую шаль. Ветки цеплялись за подол юбки, словно пытаясь удержать меня, заставить вернуться. Я упорно шла вперед.

В эту ночь, ночь июльского полнолуния, меня никто и ничто не сможет остановить. В эту ночь Владыка Бездны даст мне то, о чем я мечтала долгие годы. «Ведьма», — уже давно шептали мне вслед деревенские бабы. Они бы с радостью расправились со мной, как когда-то с моей матерью, обвиненной в колдовстве, но пока им нужна была моя помощь, я могла ничего не бояться. А уж после сегодняшней ночи я отомщу всем. И за все! Но это будет утром, а ночь еще только началась, и ее надо пережить.

В этот момент я вышла наконец из ее тела и наблюдала за ней со стороны. Наши личности разделились, но еще какое-то время мысли ведьмы читались отчетливо. Испепеляющая ненависть, жажда власти, желание отомстить победили в ней страх перед потерей души. В эту ночь она готова была заплатить любую цену, затребованную Повелителем Бездны. Если демон из камня не сумеет завладеть ее душой, то тогда котенок, мирно спавший у нее на груди, станет первой жертвой. А вторая будет человеческой. Так рассказывала ей в детстве мать.

Ельник кончился. Она вышла на заветную поляну и остановилась, пораженная открывшимся зрелищем. Июльская луна до неузнаваемости преобразила и полянку, заросшую клевером, и возвышавшийся в центре Алатырь-камень. Вокруг подножия камня плескался туман, сам же алтарь, облитый лунным светом, казался огромным слитком серебра. Лицо ведьмы прояснилось: она была в безопасности. Эту поляну издавна защищала вся нечисть местных лесов, и никто из православных не решился бы приблизиться к проклятому месту.

Женщина медленно развязала узелок, который принесла с собой, и, отложив в сторону котенка, взяла остро отточенный нож и кусок чистой белой тряпки. Следующий момент почему-то всегда виделся мне необыкновенно отчетливо. С ножом и тряпкой в руке она подошла к камню и опустилась перед ним на колени. Камень был едва ли в полметра высотой, на поверхности его поблескивали полустертые временем символы. Никто в деревне не помнил, с каких пор знали люди о существовании Камня. Он был всегда. И всегда под страхом смерти запрещалось даже приближаться к нему. Только древние предания рассказывали о жуткой участи человека, осмелившегося воззвать к Бездне. Но ведьма была убеждена, что сумеет справиться с порождением Тьмы, таящимся в Камне.

Благоговейный восторг отразился на ее лице, когда она расстелила тряпку на поверхности Камня, простерла над ней руку, провела лезвием ножа по ладони, и первые алые капли упали на белоснежную ткань. Камень, согретый живой кровью, наполнялся изнутри малиновым светом, а где-то в неизмеримых глубинах Бездны удивленно всколыхнулось сознание существа, уже давно потерявшего всякую надежду.

Окровавленная тряпка исчезла, и ведьма поняла, что Владыка Бездны откликнулся на ее зов. Она поспешно схватила котенка и положила его туда, где только что лежало ее первое приношение. Потом, обхватив Камень Руками, зажмурилась и изо всех сил взмолилась Повелителю Бездны, усилием воли расчищая для его посланца

путь на землю. Камень дрожал, что-то пыталось прорваться сквозь удерживающие его путы. Ведьма чувствовала, как пробивается на волю существо, с которым ей предстояло сразиться. Если победит она, то Бездна будет выполнять ее желания, потребовав взамен страшную жертву. А если верх одержит Безымянный…

Ну что ж, все равно она уже не увидит того ужаса, который принесет в мир демон, воплотившийся в ее тело. Сгустком зеленоватого пламени из Камня вырвался демон, и ведьма, глухо охнув, попыталась уклониться, но руки словно вросли в каменную глыбу…

Я со стороны наблюдала, как зеленое пламя охватило ее тело и стало медленно проникать сквозь кожу. Лицо ведьмы мучительно исказилось, из закушенной губы потекла кровь, голова бессильно откинулась. Не знаю, что переживала она в эти минуты, как боролась с существом, пытавшимся поработить ее, но постепенно зеленое сияние становилось ярче, отделяясь от тела женщины, и наконец мерцающий силуэт демона завис в воздухе, покорно ожидая приказаний. Ведьма, изнуренная невидимой битвой, что-то тихо прошептала. Демон юркнул в тело котенка. Торжество промелькнуло на усталом лице женщины: в этой схватке она одержала победу.

А потом они долго торговались. Я не совсем уяснила некоторые детали, но поняла суть. Ведьма обещала дать человеческое тело демону, если Бездна ей за это заплатит. Плату, судя по возмущению кота, запросила немалую. Они долго торговались. Я слышала, как кот уговаривал женщину и даже угрожал. Ведьма возражала. Лишь к исходу ночи нашли они вариант, который устраивал их обоих.

— Поклянись в этом отданной нам кровью, — проскрипел кот.

— Клянусь… — повторила ведьма.

— Ты получишь то, о чем просила, женщина. Но не вздумай обмануть повелителя. От долга крови тебе не уйти.

— Я исполню клятву, — устало пообещала ведьма.

Кот недоверчиво покосился на женщину.

— Я вынужден тебе поверить. А теперь отправь меня назад, в Бездну. Но запомни: я буду ждать.

Ведьма кивнула головой и взяла в руки нож. Ужас мелькнул в почти человеческих глазах кота, когда лезвие вонзилось в его сердце.

— Я буду ждать… — проскрипел он еще раз, и зеленое сияние осветило глубины Камня. Демон вернулся в Бездну.

Ведьма осталась у Камня. Бездна должна была выполнить свою часть договора. Женщина дрожала мелкой дрожью то ли от пережитого ужаса, то ли от сырости и зябко куталась в старую шаль, пытаясь согреться.

Ночная тьма уступила место серым предутренним сумеркам, когда алтарь вновь ожил. На поверхности наполнившегося малиновым светом Камня появился увесистый мешок и меч в богато украшенных ножнах. Ведьма поспешно стащила свою добычу на землю, развязала мешок и жадно облизнула губы. Кажется, свою часть сделки Бездна выполнила. Меч интересовал женщину куда меньше содержимого мешка. Она знала, что оружие предназначено для того, кого она приведет в этот мир в следующее полнолуние. Но Бездна исполнила ее желание, а она выполнит свою часть договора. И скоро мир снова будет лежать у ее ног.

Снова? Это интересно! Разве такое когда-нибудь уже было? Раньше у нее (или у меня?) таких мыслей не возникало. От удивления я даже проснулась, не досмотрев свою порцию кошмаров до конца. Оставался совсем небольшой кусочек сна. Правда, действие его происходило совсем в другом месте. Да и времени, судя по всему, прошло немало. Ведьма умирала в страшных мучениях. И ничего, совсем ничего не могла сделать. Она знала, что ее болезнь — кара за то, что не сдержала данного слова. И уже не сдержит.

Но это ее проблемы. Хотя меня почему-то не покидало ощущение, что рано или поздно ее проблемы станут моими.

Этот сон, с различными вариациями, снился мне с тех пор, как я себя помню. Законченной тупицей меня не назовешь, да и голливудских ужастиков я насмотрелась предостаточно, а потому давно уже не льстила себя надеждой на то, что добротное сюжетное сновидение — всего лишь проявление бессознательного. Понимала, что если один и тот же кошмар повторяется с незавидной регулярностью (завидовать тут действительно нечему), то это кому-нибудь и зачем-нибудь нужно.

Марина, моя лучшая подруга, а по совместительству высокооплачиваемый экстрасенс, как-то по дружбе сообщила, что мне снится мой неоплаченный кармический долг. И, следовательно, надо его оплатить. Особой сентиментальностью она не отличалась, а потому сразу же предложила найти эту каменюку и прирезать на ней кота — авось чего-нибудь и прояснится. Нет, за жестокое обращение с животными у нас пока не сажают, но все же сама мысль об убийстве ни в чем не повинного существа мне не нравилась.

Да и перспектива разыскивать этот камень на необъятных просторах России… Бр-р-р! Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек. А уж леса, подходящие под тот, из сна, вообще занимают весь север нашей бескрайней родины! Марина, которой я предложила помочь мне в поисках, как-то сразу сникла и начала мямлить, что это, мол, твой крест, тебе по дебрям и лазить. Так и погубила она свою же идею в самом зародыше.

Пока сон мне не мешал. Снится — и пусть снится. Как говорится, есть не просит. Сейчас голова у меня болела о другом: шла летняя сессия, и мне оставалось сдать последний экзамен — по языкознанию. Ох, сдавать мне его и пересдавать.

Я зевнула, потянулась и нехотя встала с кровати.

Страж мрачно пил кофе. Напротив него страдальчески кривился всевидящий Аргус — птица, принадлежавшая когда-то самой богине Тамир. То ли предвидел какую катастрофу, то ли ночью опять налакался пива. Страж заглянул в холодильник. Так и есть: «полторашка» пива исчезла! Должно быть, птичка по обыкновению швырнула опустевшую тару в форточку. Да еще наверняка и каркал какую-нибудь нецензурь в окно. Ох, и когда же ремонт у Натальи Петровны закончится!

Вообще-то Аргус жил в ее квартире. Но на время ремонта жрица богини Тамир отдала его Стражу. Птичка, видите ли, совершенно не выносила запаха краски. И, честно говоря, в приступе старческого маразма могла наболтать чего-нибудь лишнего рабочим. Да и те попросту были бы шокированы говорящей птицей. А уж Аргус, найдя новых слушателей, молчать бы не стал.

Когда-то, должно быть, во времена совершенно незапамятные, Аргус, божий дар, был прекрасен. Сейчас он, постаревший, больше напоминал ощипанного павлина. Да и пророчества его уже не сбывались. Вернее, предрекал-то он все правильно, но вот только с каким-нибудь подвохом, который сводил на нет все предсказание. Конечно, двадцать пять лет назад, когда родился Страж, Аргус был помоложе. Только поэтому парень все еще верил в предсказание, сделанное всевидящей птичкой сразу после его рождения. По словам, произнесенным Аргусом, именно этот мальчишка с Земли, сын Стража Врат, должен был поймать демона из Бездны, спасти богиню Тамир и занять место у ее трона. Вот только пока никаких надежд на исполнение предсказания не было.

Страж родился на Земле, жил в самой обычной (на первый взгляд) семье. Носил вполне обычное для России двадцатого века имя, имел непримечательную фамилию да и внешне ничем не отличался от тысяч сверстников. Обладал заурядной биографией и каждое утро отправлялся на работу (изрядно ему осточертевшую за три года). Официальное его занятие было хорошо лишь тем, что оставляло ему уйму свободного времени и позволяло часто мотаться по командировкам. Неофициальным его занятием была охота на ведьм.

Много сотен лет назад богиня Тамир запечатала в Бездне ужасных подручных демона Ширкута, посланных уничтожить род человеческий. Покидая Землю, она оставила в пограничном мире отряд верных ей людей, которым приказала сторожить Врата и предотвратить возможное проникновение посланцев Бездны в наш мир. А заодно Стражи Врат должны были уничтожить и всю земную нечисть, мечтавшую о пришествии демона.

С земной нечистью было покончено быстро. Стражи при поддержке простых смертных легко уничтожили драконов, оборотней, гномов, вампиров, водяных и леших. Те, кто чудом уцелел, затаились в необитаемой глуши, не решаясь являться на свет. Ни один демон в пограничный мир не проник. Хотя одна попытка была.

Сто двадцать лет назад деревенская ведьма как-то сумела разыскать Врата и вступить в контакт с Бездной. Аргус указал на нее жрице богини Тамир, и в день, когда ведьма готовилась принести человеческую жертву, отряд Стражей вторгся в запретный лес. Битва была страшной. Вокруг поляны с Камнем собралась вся оставшаяся на Земле нечисть. Жалкие твари пытались помочь ведьме. В тот день полегло много людей и нелюдей, но ведьме к Камню прорваться не удалось. Среди мертвых ее не нашли. Похоже, испугавшись свершившегося, женщина сбежала и сгинула. Много лет охраняли Стражи лес, но ведьма не вернулась. С тех пор все стихло. По всей вероятности, о Камне и его древнем проклятии люди просто забыли.

Несмотря на видимость безопасности, рядом с Вратами продолжали жить Стражи. Богиня Тамир их не забывала, одаривая деньгами и титулами. Правда, в этом мире титулы не значили ничего, но, честно отслужив тридцать лет, можно было уйти в другой мир и зажить в свое удовольствие. В один из соседних миров ушли и родители Стража. Ему еще предстояло заслужить эту честь. Именно ему, потому что только он один и представлял когда-то многочисленную Стражу богини Тамир на Земле. Была еще Ольга, дочь Натальи Петровны, на которой ему предстояло жениться… Весомый довод в пользу того, чтобы навсегда покинуть этот мир.

К двадцати пяти годам прославиться подвигами во славу богини Тамир Стражу все еще не удавалось. Нечисти в округе не осталось вовсе, ведьмы и колдуны как-то измельчали. В большинстве своем это были шарлатаны. В некоторых, впрочем, Стражу чудились проблески дара. Таких он убивал без жалости.

И лишь недавно понял, что поступал неправильно. Не потому, что у него вдруг пробудились угрызения совести, а потому, что действовать надо было по-другому. Ведь не собирался же он прозябать еще двадцать пять лет в этом мире! Ему хотелось всего и сразу. Аргус ему это пообещал. Вот только стоило ли верить словам выжившей из ума птицы?

— Голова болит, — простонал Аргус.

— Пить надо меньше! — откликнулся Страж и решил не приносить в квартиру спиртного, пока не сплавит надоедливого алкаша к Наталье Петровне.

То ли намерение это уж очень ясно отпечаталось на его лице, то ли Аргус все же был телепатом, но в тот же миг птица заныла:

— Ах, вот ты как! Последнего счастья лишаешь! Ая… я… Да я ж тебя с пеленок воспитывал, взрастил, вскормил, а ты. Иуда! Павлик Морозов!

— Молчи уж, благодетель, а то в клетку засуну.

Аргус обиженно нахохлился и, всей спиной выражая независимость, проковылял в свою комнату. А Страж отправился на работу — предстоял еще один нудный трудовой день. Птица проводила хозяина квартиры ехидным взглядом и, когда дверь за ним закрылась, торжествующе прокаркала:

— Вот хотел ведь предсказать, что ЭТО случится сегодня, но раз ты так… Ни фига не скажу!

Сделав заявление, Аргус полез в шкаф, где под грудой барахла у него хранились бутылка с остатками пива…

— Вера, ты не поверишь, он был в отчаянии. Клялся, что убьет сначала меня, потом себя, умолял не бросать его, на колени бухался, — в сто сорок восьмой раз за этот вечер повествовала Марина.

Языку нее уже слегка заплетался. Правда, похоже не от усталости, а от количества выпитого. И рассказ о ее расставании с Серегой с каждым разом обрастал все более душераздирающими подробностями. В первоначальном варианте она уличила его в измене, и расстались они после бурной ссоры вечными врагами. Во всяком случае, именно так Марина излагала историю по телефону, приглашая меня отметить ее разрыв с этим «козлом, уродом, дебилом, и где мои глаза были, когда я с ним связалась?».

Вообще-то на этот вечер у меня были другие планы: забраться в кресло перед телевизором, прихватить тарелку с пирожными и попытаться подсластить свою жизнь. Сегодня судьба меня не баловала. Ну как можно назвать день, за который я успела сломать ноготь, порвать колготки, завалить экзамен по языкознанию и облить растительным маслом новые джинсы? Правильно, назвать его можно только нецензурно. В общем, не мой выдался денек.

Но звонок Марины изменил намерения. Не могла же я бросить ее в беде? К тому же, когда тебе плохо, нет ничего лучше, чем утешать подругу, которой еще хуже. Я пришла к ней около девяти вечера и столкнулась в дверях с ее последней клиенткой. Марина пыталась выставить из салона тучную старушенцию, а та все норовила броситься ей на шею и облобызать, причитая: «Мариночка, вы были правы. Сашуля наконец-то женился!» Мое присутствие несколько охладило пыл ценительницы экстрасенсорных талантов Марины, и бабулька удалилась.

Салон моя подруга открыла в своей собственной квартире, что давало ей сразу два преимущества: она не тратила время на дорогу до работы и обратно и деньги на оплату аренды помещения. Поэтому отмечать освобождение от Сергея мы начали, что называется, не отходя от кассы — в гостиной, которую Марина заставила тем, что казалось ей подходящим антуражем для обиталища современного мага.

В центре комнате находился стол, покрытый черной скатертью, на нем средних размеров магический кристалл (купленный за триста рублей в магазине бижутерии) и череп (приобретенный за бутылку у знакомого учителя биологии). Рядом валялись колода карт, картинно рассыпанные руны и толстенная потрепанная книга каких-то магических рецептов. Марина ими никогда не пользовалась, но впечатление фолиант производил самое нужное. Так же как темные занавеси, зеркала и зажженные свечи (единственный источник света в комнате).

Впрочем, привести гостиную в порядок было делом нескольких минут. Пока хозяйка возилась на кухне, я включила электрический свет, убрала со стола магические причиндалы и скатерть. Потом включила телевизор, спрятанный за одной из занавесок.

Попадая в эту комнату, я снова и снова удивлялась безграничной наивности жителей нашего города и окрестных районов. К Марине они валили толпами, несмотря на то что все ее «магические» выкрутасы за версту отдавали чистейшей воды шарлатанством, а точность предсказаний не дотягивала до одного процента из ста. Объяснялось это, видимо, только одним: устроены так люди, желают знать, что будет. А рынок магических услуг у нас все еще находится в зачаточном состоянии. Выбор невелик. Пожалуй, на весь город практикующих магов-экстрасенсов с лицензией и наберется-то всего двое: Марина и Аскольд (в миру Генка Филашкин).

Если Марина ударилась в магию от категорического отвращения к любой работе и врожденной способности врать не краснея, то Генка просто впал в детство. Великовозрастный толкиенист, первоначально он изображал Гендальфа в ролевых играх, а потом искренне уверовал в то, что обладает какими-то сверхъестественными способностями, и занялся предсказаниями. Но сочинял он менее успешно, чем Марина, а потому и не пользовался особой популярностью. Однако моя подруга все равно терпеть не могла своего конкурента. Он платил ей взаимностью. Если себя Аскольд считал посланцем света, то Марина соответственно была для него исчадием ада. И при каждом удобном и неудобном случае Генка напоминал ей об этом, грозя карами небесными.

Но пока Марина преуспевала. Даже разрыв с Серегой (известным в городе криминальным авторитетом), казалось, не сильно ее расстроил. Во всяком случае, следов слез и бессонной ночи на ее лице я не заметила. Наоборот, вся она как будто сияла. Причину ее счастья я поняла после того, как закончилась вторая бутылка. Озираясь по сторонам, Марина шепотом поведала мне, что к ней за помощью обратился сам губернатор нашего края. Кресло под ним уже заметно шаталось, приближались очередные выборы, и господину Воротову позарез, любой ценой надо было удержаться у власти на второй срок. Иначе он рисковал получить другой срок по вполне конкретным статьям Уголовного кодекса — за все, что наделал за последние три с половиной года. Поэтому губернатор не брезговал даже услугами экстрасенсов.

К тому же он слыл местным Казановой, а после недавней трагической гибели жены считался самым завидным женихом края. И Марина уже видела если не себя первой леди края, то уж наверняка свой салон отдельной строкой в краевом бюджете. Серега был отвергнут без сожалений. Хотя историю об их расставании она пересказывала с пьяной одержимостью. Я тоже чувствовала себя далеко не трезвой, но молчала. Мне и рассказывать-то было нечего. Никто не обещал из ревности убить сначала себя, а потом меня. Или наоборот?..

Кажется, я собралась всплакнуть от жалости к себе. И, чтобы скрыть навернувшиеся слезы, поднялась, подошла к окну и открыла форточку. Пахнуло сыростью. Наверно, недавно прошел дождь.

— Ой, Верка, смотри, луна-то какая! — Марина подошла к окну и повисла у меня на плече. — Круглая-круглая, как пять копеек. Мамочки мои родные! Впервые такое вижу: луна же смеется!

Сперва ее заявление показалось мне пьяным бредом. Потом я пригляделась и поняла, что Марина права: вечно грустное «лицо» Луны улыбалось. Да нет же! Смеялось во весь рот! Хуже того, я готова была поклясться, что луна лукаво мне подмигнула!

— Вера, сегодня же полнолуние! Самое время гадать… — уверенно произнесла Марина.

— Зачем? — не поняла я.

— Да не зачем, — капризно протянула моя подруга, — а на что. Конечно же на ряженого-суженого.

— Ага, в ноябре контуженного, — машинально добавила я. — Какие гадания, если у меня в глазах двоится?

— Ну не будь ты такой занудой, — надулась Марина. — Это даже хорошо, что в глазах двоится. Значит, увидеть можно больше.

Будь я потрезвее, ни за что бы не купилась на ее уговоры. Но все же три бутылки вина на двоих, заразительный энтузиазм Марины, и нахально-издевательская морда луны, которая уже внаглую показывала мне язык… Короче, я согласилась.

Марина сдвинула посуду к одному краю стола, а на втором установила большое зеркало. Перед ним поставила две зажженные свечи. Села на стул, взяла в руки зеркало поменьше и пояснила:

— Сейчас появится коридор, а в нем суженый. Выруби свет и телик и садись рядом.

Я не очень поняла, откуда возьмется в коридоре суженый, если в квартире, кроме нас, никого нет и дверь закрыта. Но свет потушила, телик вырубила и устроилась на стуле за спиной Марины. Подруга держала маленькое зеркало напротив большого. Две свечи, стоящие между зеркалами, отражались в большом двумя светящимися полосами, которые сходились где-то на уровне призрачного зазеркального горизонта.

— Это и есть коридор, — кивнула Марина на полосы света в Зазеркалье. — В конце его появится суженый. Смотри в оба, если что заметишь, сразу скажи. Я так хочу, чтобы у нас получилось!

— Кто хочет, тот нарвется, — мрачно откликнулась я. Затея эта мне почему-то все больше и больше не нравилась.

Мы изо всех сил вглядывались в зеркало. Там ничего не менялось, зато глаза от напряжения начали слезиться. Да и вообще хотелось спать и протрезветь. И тут…

— Воротов! Лопни глаза мои, Воротов! — Я не узнала собственного голоса. От ужаса перехватило дыхание, и эту фразу я буквально прохрипела.

— Где? Где? — заволновалась Марина.

— Да в зеркале же!

Сначала я не обращала внимания на мутное пятно, появившееся в зеркале. Но мгновение назад оно вдруг превратилось в мужчину. Он медленно брел по зазеркальному коридору прямо к нам.

— Точно, — ахнула Марина. — Вылитый Воротов. И борода его. Вот только волосы почему-то слишком длинные. У Воротова короткая стрижка.

— Ага, — подтвердила я. — И одежды обычно побольше. Призрачный суженый был практически голым. Только бедра обматывало смутное подобие полотенца.

— Может, он из бани, — сдавленным шепотом предположила Марина.

— А вы в бане с губернатором венчаться собираетесь? — не без ехидства спросила я.

Когда суженый, ряженый в полотенце, подошел поближе, стало ясно, что это не Воротов. В лице призрака, может, и было что-то общее с главой края, но фигурой он больше походил на губернатора штата Калифорния. То бишь на Шварценеггера. Во всех местах, которые не прикрывало узенькое полотенце, бугрились мускулы, бицепсы и трицепсы. На плечах он волок что-то тяжелое, похожее на огромный, туго набитый мешок.

— Если в мешке деньги, то я уже согласна на все. Даже на венчание в бане.

— Слушай, это определенно не Воротов, — откликнулась я, — но мне этот мужик кажется знакомым. По-моему, я его уже где-то видела. Вот только не вспомню где…

Суженый Марины исчез так же внезапно, как и появился. В зеркале вновь была чернота, прорезанная светящимися линиями.

— Ну, значит, мне на сегодня хватит, — заявила Марина. — Теперь твоя очередь.

Мы поменялись местами, и я судорожно вцепилась в зеркало, пытаясь унять дрожь в руках. Время шло, никаких изменений не намечалось. Марина за спиной откровенно зевала. Я уже собиралась покончить с этим гиблым делом, как вдруг в зеркале появилось изображение.

Никаких мутных пятен, недосказанностей и неясностей. Я увидела комнату, уставленную странной, похоже, антикварной мебелью, кресло, а в нем парня. Кажется, он спал. Но, словно почувствовав мой взгляд, вскинул голову и глянул мне прямо в глаза. Улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся, от этой улыбки у меня мурашки по коже побежали. Парень в зеркале поднялся и направился прямо на меня. На секунду остановился. Оглянулся, словно ждал чего-то или боялся. Потом махнул рукой и…

Меняющееся очертание искаженного болью лица ринулось на меня из Зазеркалья. Сзади послышался крик Марины. Со страху я уронила зеркало, которое держала в руках. Оно разбилось. Порыв ледяного ветра пронесся по комнате, потушив свечи.

Когда Марина включила свет, мы увидели, что большое зеркало, стоявшее на столе, покрыто сетью мелких трещин. Меня начал бить озноб.

— Марина, что это было? — поинтересовалась я, как только зубы перестали клацать.

— Сама такое впервые видела, — призналась подруга.

Больше разговаривать не хотелось, и обсуждение ряженых-суженых мы отложили до утра. Ночевать я осталась у Марины, на диване. Идти домой не было сил. Думала, что со страху не засну, но впервые за долгие годы спала спокойно, без снов.

— Проснись, Нео! Ты попал… В смысле, ты увяз! Ой, нет, попал — это точнее. Да вставай же ты, тут попадаловка полная!

Страж проснулся от возмущенного карканья Аргуса и поклялся когда-нибудь свернуть шею проклятущей птице.

— Ты че орешь в первом часу ночи? — поинтересовался он, как только обрел способность соображать.

— Не время спать! — завопил Аргус. — Родина в опасности!

После этого птица закатила глаза, забилась в истерике и упала на пол, не подавая ни малейших признаков жизни. Страж почесал в затылке и решил переложить реанимацию Всевидящего на жрицу богини Тамир.

Наталья Петровна прибыла ровно через пять минут после его звонка (благо, жила в соседнем подъезде). Вместе с ней приперлась и Ольга. Пока женщины встревоженно кудахтали над телом птицы, Страж сгонял в круглосуточный магазин за пивом — уж теперь-то, когда пернатый валяется при смерти, можно позволить себе маленькие радости жизни. Банку открывал на кухне, тихо-тихо. Но лишь сделал первый глоток, раздался знакомый шелест крыльев. Внезапно оживший Аргус вихрем ворвался в кухню, выхватил банку, взлетел с ней на кухонный шкаф и возвестил:

— Ведьма вызвала посланца Ширкута! Он близок к Земле!

На этот раз замертво упала Ольга. Наталья Петровна покачнулась, побледнела, но удержалась на ногах и спросила:

— Как это стало возможным? Ведь доступа к Камню больше нет.

Аргус, потягивая пиво, ответил:

— Она не пользовалась Камнем. Она воспользовалась зеркалом.

— Но этого не может быть! Посланца из Бездны можно привести на Землю только через Камень! — возразила жрица.

— Я не сказал, что он пришел на Землю, — холодно подчеркнул Аргус. — Он близок к Земле. Слуга Ширкута пожертвовал своим телом. Сейчас его душа в Срединном промежутке. Вызов не завершен, но ведьма сможет завершить его в следующее полнолуние, если найдет Камень.

— Ты знаешь, где сейчас ведьма? — спросила жрица.

— Улица Коммунистическая, дом №17, квартира №4, — отрапортовал Аргус.

— Ты слышал? — обратилась жрица к Стражу. — Она не должна завершить вызов. Ты пойдешь туда и убьешь ее. Прямо сейчас.

— Не стоит торопиться, — вмешался Аргус. — У нас еще есть время до следующего полнолуния.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Ба-бац! Открываешь глаза-а-а-а…» За стенкой надрывался «Мумий Тролль». Открыть глаза, если честно, удалось не сразу. Так же как и осознать, почему я проснулась в квартире Марины. Сначала в голове была пустота. Воспоминания навалились потом. Зато все и сразу.

Странно, все то, что ночью казалось страшным, при свете дня выглядело скорее смешным: Воротов в полотенце, жутко скривленная рожа моего «суженого». Да по сравнению с этим Квазимордой даже Фредди Крюгер красавцем покажется. Милейшим таким, добрейшей души человеком. Если то, что я видела в зеркале, — моя вторая половина, то, как говорится, хочется, чтобы судьба моя оказалась быстрой, безболезненной и по возможности не моей судьбой.

Я натянула джинсы и огляделась в поисках футболки. Ну так и есть! Валяется под стулом безнадежно смятая. Ладно, пока сойдет, потом поглажу. На ходу натягивая футболку, я направилась на кухню. Там уже сидела Марина, бледная и непривычно молчаливая. Рядом с ней стояла открытая пачка сока.

— Доброе утро, — без особого энтузиазма произнесла я.

— Не такое уж оно и доброе, — откликнулась Марина. — Кстати, выпей соку, полегчает.

Я последовала ее совету. В это время раздался звонок в дверь.