Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Джейна

ModernLib.Net / Вогт Ван / Джейна - Чтение (Весь текст)
Автор: Вогт Ван
Жанр:

 

 


Ван Вогт Альфред
Джейна

      Вогт Альфред Элтон ван
      Джейна
      Перевод Ю. Семенычева
      На планете Джейна имелся лишь один, хотя и довольно обширный порядка четырех тысяч квадратных километров, - континент, а также несколько небольших островков, разбросанных в океане.
      С незапамятных времен населявшие её десятки племен джейнийцев истребляли друг друга в бесчисленных военных конфликтах, прерывавшихся периодами относительного, всегда полного треволнений и беспокойства, затишья.
      Именно в такую, далеко не безоблачную, обстановку на Джейну прибыли двое землян - Дэв и его супруга Милисса. Свою штаб-квартиру они разместили в просторном, сверкавшем белизной доме, выстроенном близ реки. Их цивилизационная миссия состояла в том, чтобы добиться самоорганизации воинственных аборигенов сначала в самостоятельные города, которые затем образовали бы единое государство. Возглавить его должен был лидер самого крупного из племен, получавший власть по наследству. Одновременно первопроходцам поручалось создать на месте научную цивилизацию, опирающуюся на модель, никогда ранее не существовавшую при схожем естественном развитии на других обитаемых планетах.
      Подобное ускорение социального прогресса стало возможным благодаря использованию Символов. Они были освоены человеком и стали для него привычными в течение столетий первой фазы его становления, затем после сложной переработки они превратились в мощные физические силы мгновенного и эффективного воздействия на общество.
      Обычно Символ действовал посредством мотивации. На какой-то короткий промежуток времени миллионы воль и стремлений начинали совпадать в поддержке той или иной простой идеи. В период максимальной интенсивности её сторонниками оказывалось такое огромное число субъектов, что любая попытка как-то ей воспротивиться превращалась в смертельную угрозу для осмелившихся на этот безрассудный шаг.
      Проведенное исследование химической природы этой концентрации воль в пользу одной из идей выявило два общих знаменателя. Для каждого Символа человеческий организм вырабатывал определенную, слегка отличав шуюся по своему составу субстанцию. Разница между ними выражалась при помощи специальных кодов и неодинаковых энергетических зарядов.
      Последние и выступали в качестве второго фактора общ ности: когда их воспроизводили искусственно, а затем усиливали, они проявлялись как устойчивые силовые поля. При этом на лиц, искренне веривших в Символ, эти сгустки энергии оказывали лишь слабое воздействие. На оборот, оно постепенно возрастало в отношении тех, кто, имея с ними дело, внутренне противился идее их существования. В тех же случаях, когда встречался субъект, настроенный в этом смысле абсолютно скептически, поле становилось настолько интенсивным, что обретало вихревой характер. А это уже была опасная для жизни стадия.
      На Джейне уже начал функционировать весьма своеобразный парламент, состоявший из избиравшихся в него депутатов. Случалось, что этот орган достойно проявлял свои замечательные качества, но, как правило, могущество знати - нобилей - сводило все его потуги на нет.
      Система выборов отличалась необыкновенной просторой. Электорат подразделялся на группы по сто человек каждая. От них направлялось по одному представителю в так называемые Избирательные Советы. В общей сложности в них попадало около сотни делегатов, которые в свою очередь определяли состав Избирательных Комитетов. На их-то плечи и ложилась конечная обязанность выделить из своей среды депутатов в Высший Совет.
      Каждая социальная группа имела свой круг политической ответственности локального или национального масштаба. Однако к моменту, когда начали развертываться описываемые ниже события, в социальной жизни планеты полностью доминировали автоматически действовавшие привилегии нобилей.
      1
      - И вот так - каждое утро! - разразилась однажды Милисса. - Вновь и вновь тебя охватывает это мерзкое чувство никчемности и суетности существования...
      Все ясно: она вознамерилась покинуть его.
      - Ни тебе детей, ни будущего, - раздраженно продолжала она. - Дни следуют монотонной чередой друг за другом и ведут в никуда. Солнышко пылает, а я - словно в кромешном мраке...
      "Похоже на начало предсмертной песни", - сумрачно подумал Дэв. Его идеально литые мускулы напряглись. В голубых глазах, обладавших способностью с глубоким пониманием воспринимать действительность на различных уровнях, внезапно вспыхнула обеспокоенность. Тем не менее с его губ, отличавшихся необыкновенной подвижностью и исторгавших когда-то, в глубоко сокрытом прошлом, фразы на сотнях языков, сейчас не слетело ни слова.
      Он просто смотрел, как его жена загружала своим скарбом внушительную бумажную тележку, даже не думая сделать какой-либо жест, чтобы остановить её или прийти ей на помощь. А сборы между тем продолжались в явно нараставшем стремлении поскорее перебраться в восточное крыло здания. При этом чего только не летело на тележку: нижнее белье; драгоценности родом с пары десятков различных планет; специального изготовления подушки и прочие постельные принадлежности; всевозможные предметы мебели, каждый из которых сам по себе был произведением искусства, но прозаически использовался для хранения вещичек Милиссы; ключи - простейшие и электронные - с кнопочным устройством для энергетических реле, а также их миниатюрные модели с набором комбинаций, обеспечивавших доступ к Главному Хранилищу Символов.
      Кончилось тем, что она сухо рубанула:
      - И куда только подевались ваши хваленые мужественность и вежливость, раз вы столь равнодушно взираете на то, как корячится женщина, занимаясь этой, далеко ей не свойственной, работой?
      - С моей стороны было бы просто безумием помогать жене укладываться, чтобы уйти от мужа, - мягко возразил Дэв.
      - Так, значит, все эти годы проявления учтивости ко мне были продиктованы всего лишь правилами хорошего тона? Оказывается, вы просто-напросто не уважаете женщин вообще, а меня - в частности.
      Она швыряла эти обвинения ему прямо в лицо. Дэв почувствовал холодок, пробежавший вдоль спины. Но эту дрожь вызвали не её взвинченные слова, а понимание значения той ярости, с которой они произносились, осознание немыслимого автоматизма проявления её гнева.
      Он отчеканил:
      - И все же мне не пристало содействовать супруге в её стремлении бросить меня!
      То был стереотипный для подобной ситуации ответ. Теперь ничего другого не оставалось, как только надеяться, что эти предварительные признаки приближавшегося спазма смерти будут все же как-то преодолены.
      Его нарочито будничные слова не произвели на Милиссу того впечатления, на которое он рассчитывал. Ее розовые щечки постепенно бледнели, движения утратили живость, глаза стали сумрачными, как в те дни, что тянутся нескончаемо, когда сутки пожирают свои часы словно нехотя, заглатывая их большими партиями. В то же время вся эта гора вещей, предназначавшаяся к отправке в другое, восточное, крыло их огромного дома, пока что никуда не двигалась. Кстати, их оказалось намного больше, чем думал Дэв.
      Чуть позже, после обеда, Дэв заметил жене, что принятое ею решение удалиться от него было прекрасно известным науке феноменом внутренних химических процессов, происходящих в женском организме. Говоря это, он стремился побудить её критически воспринять свое поведение и позволить ввести ей соответствующее снадобье, которое восстановило бы её нормальную жизнедеятельность.
      Но Милисса категорически отвергла всю его аргументацию, разразившись в ответ пылкой тирадой:
      - Всегда все ставится в вину женщине. В ней, а не в мужчине вечно выискивают причину происходящего. А то, чем должна довольствоваться я и что мило мне, в расчет не принимается...
      Когда-то очень давно, когда она пребывала ещё в своем естественном состоянии, то есть до первых инъекций, принесших бессмертие, высказанные ею сейчас обвинения в отношении мужского субъективизма можно было бы оправдать. Но теперь все это давно было погребено в толще времени. После того как её организм стал получать химическую подпитку, все уравновесилось с помощью гармонизирующих его состояние лекарств.
      Дэв, отказавшись от первоначальной мысли скрыть от супруги всю серьезность положения, в котором она очутилась, решил воспользоваться взятой в библиотеке соответствующей книгой. Шагая с Милиссой рядом, он прочитал ей вслух те параграфы, в которых анализировалась эмоциональная болезнь, вызвавшая вероятную гибель человеческой расы. Все высказанные ранее женой мрачные мысли, теперь так целеустремленно проводившиеся ею в жизнь, были описаны там настолько подробно, что он инстинктивно, рывком, склонился и поднес страницу к её глазам. Более того, провел пальцем по наиболее выразительным фразам.
      Милисса резко остановилась. Ее переливчатые серо-зеленые глаза сузились. Она плотно сжала губы, не скрывая своего неприятия того, что он ей сообщил. Потом вкрадчиво произнесла:
      - Дайте взглянуть!
      И протянула руку.
      Дэв неохотно повиновался. За словами супруги угадывалась хитрость, носившая, как ему казалось, ещё более автоматический характер, чем предшествовавшая ей ярость. Всего за несколько часов Милисса как человек заметно упростилась, неоспоримо стала более примитивным существом.
      Поэтому он не очень удивился, когда она, размахнувшись, забросила книгу как можно дальше, испустив при этом нечленораздельный вопль.
      Они приблизились на расстояние в несколько метров к той двери в их доме, что вела на женскую половину. Смирившись, Дэв наклонился, чтобы поднять справочник, подметив в то же время, что Милисса рванулась к двери. Открыв её, она гибко проскользнула внутрь, шумно хлопнув на прощание створками.
      Едва солнце скрылось за западной грядой гор, покрытых застывшей лавой, мир Джейны окрасился в пурпурные цвета сумерек. Потом все окуталось легкой и нежной пеленой ночи, расцвеченной гроздьями звезд. Дэв последовательно проверил все четыре двери, разделявшие два крыла их дома. Ни одна из них не поддалась его усилиям, надежно заблокированная не поддающимися вскрытию запорами.
      Наступило следующее утро.
      Дэв очнулся от мягкого жужжания вибратора. На какое-то мгновение он с надеждой подумал, что его вызывает Милисса. Но тут же отбросил эту мысль, как только настроился на образ, приводивший в действие ближайший усилитель мысли. Нет, он не ошибся, решив, что и речи не могло быть о Милиссе. Действительно, зуммер вскоре смолк, а на экране потолка высветилось изображение того, кто его разбудил. То был посыльный, стоявший перед входной дверью с продовольственным набором в руках.
      Дэв заговорил с ним на языке джейнийцев, одновременно выскакивая из постели.
      Он открыл дверь. Перед ним стоял молодой длинноносый парень из местных жителей. Он протянул ему пакет со словами:
      - Было распоряжение доставить это сюда, но в другую часть дома. Я что-то не очень понял...
      Дэв ответил не сразу, поскольку у него мгновенно промелькнула мысль, что за этими невинными словами скрывалось желание разузнать получше о том, что приключилось в этом доме. На Джейне система шпионажа была вездесущей. Если бы он стал сейчас что-то объяснять этому юнцу, его слова тотчас же были бы доведены до сведения властей. И дело было не в том, что от этих существ надлежало вечно скрывать правду. Просто для них ещё не наступило время познать, что такое бессмертие. Как, впрочем, и для расписывания в деталях финальной катастрофы, для сообщения о том, что в течение каких-то нескольких месяцев почти все земное население Галактики вдруг решило, что больше нет смысла продлевать свои жизни, и без колебаний отказалось принимать предназначенные для этих целей препараты. Миллиарды людей попрятались кто где и ушли из жизни, не оставив после себя потомства. Кстати, не проявив по этому поводу никакой озабоченности.
      Конечно, уцелевшие люди, которые прошли в ужас от такой перспективы, кое-кого из самоубийц отловили и силой подверг ли необходимым медицинским процедурам. Но в конечном счете это решение оказалось крайне не удачным, потому что те, кто помогал в реализации подобных планов, в известной степени сами оказались потом в таком же фатальном психическом состоянии, как и те, кто дошел до этого естественным путем.
      В итоге было решено считать единственно по-настоящему выжившими только тех, кто испытывал стойкое презрение в отношении всех, кого не удавалось убедить принять помощь. Эти гордецы снисходили до того, что какое-то время могли, не скрывая своего сарказма, излагать некоторым безумцам свои аргументы. Но принуждать их - ни за что!
      Стоя на пороге своего огромного дома, в котором они с Милиссой прожили сотни лет, Дэв вдруг с беспощадной жестокостью осознал, что настал час выбора и для него.
      Чтобы выжить самому, он должен был сам себе напомнить о том, что действия Милиссы не вызывают в нем ничего, кроме полного отвращения.
      Поэтому, пожав плечами, Дэв решился:
      - Знаете, меня покинула жена. Теперь она проживает одна, в другом крыле этого здания. Так что отнесите эту посылку к той двери, что выходит на восток.
      Он отдал пакет джейнийцу и взмахом руки отпустил его. Посыльный, приняв заказ, отступил на несколько шагов, даже не пытаясь скрыть своей брезгливости.
      - Так от вас, значит, ушла жена? - повторил он, подобно эху.
      Дэв подтвердил это кивком. Внутренне, вопреки принятому решению рассказать о случившемся, он немного сожалел о том, что пошел на эти откровения. Дело в том, что для джейнийцев мужского пола проблема поиска женской половины остро вставала уже в довольно раннем возрасте и продолжалась до преклонных лет, а прекращалась, возможно, вообще лишь с наступлением смерти. До сего времени единственная на планете женщина с Земли рассматривалась ими как запретный плод и считалась абсолютно недоступной. Но без всякого сомнения, джейнийцы-самцы, или, проще, джейсамы, с их гипертрофированным культом мужского начала в жизни, всегда испытывали нечто вроде извращенного интереса к Милиссе.
      Сделав над собой невероятное усилие, Дэв отогнал эти мысли. Воистину то, что они таили в себе, теперь не имело никакого, даже самого малейшего значения.
      В тот же день, но чуть попозже, он заметил Милиссу в саду, по-прежнему стройную, неоспоримо прекрасную и без каких бы то ни было признаков наступавшей деградации. Внешне даже на второй день разразившегося кризиса она по-прежнему выглядела как не ведавшая, что такое смерть, блондинка. Глядя на нее, Дэв передернул плечами, затем отвернулся, настойчиво возвращаясь к мысли, что сейчас Милисса, в сущности, уже перестала быть настоящим человеческим существом.
      Она лишилась способности трезво рассуждать.
      С наступлением ночи он при помощи набора ключей проверил состояние температур в главном Хранилище Символов, а потом поднялся на холм, чтобы полюбоваться оттуда на их громадный, белевший в темноте неясным пятном дом.
      Внешние фонари причудливо освещали сад, эффектно подсвечивая водную гладь протекавшей рядом реки. Глубокая тишина окутывала это столь ему знакомое, насчитывавшее не одно столетие здание.
      Непонятно почему, но такой глубокий покой в чем-то стеснял его. У Дэва возникло ощущение, что дом вымер. В самом деле, ни в одном из двух крыльев помещения не светилось ни одного окошка.
      Он удивился этому, но тревоги не почувствовал: лично он был в безопасности, да и Милисса какой-либо угрозе из-за своего поступка не подвергалась. Тем не менее Дэв поспешил покинуть холм и направился к дому. Первым делом он попытался открыть дверь в той части строения, где обитала Милисса. Она легко распахнулась.
      Внезапно его обдало получившей усиление мыслью. Ментальное послание от Милиссы!
      "Дэв, меня арестовал Джайер Дорриш и заточил в военную тюрьму. У меня такое впечатление, что это - махинации клана Дорриша с целью захвата власти и как-то связано с проблемой более чем годичного отсутствия Рокуэла. Это все..."
      Поступившее сообщение было сдержанным, столь же безличным, как и его восприятие Дэвом. Милисса просто сообщала ему некоторую сумму фактов, не более. В нем не было никакого призыва, оно не взывало о помощи.
      Дэв некоторое время постоял молча. Он вызвал в памяти язвительный образ Джайера Дорриша, затем в несколько более расплывчатом виде - Рокуэла, потомственного главу всех джейнийцев, исчезнувшего бесследно чуть более года тому назад. А год на Джейне по земным меркам равнялся тремстам девяноста двум дням и нескольким часам.
      Он всегда с какой-то инстинктивной настороженностью относился к Джайеру, в известном смысле предпочитая, чтобы объявился наконец Рокуэл, с его более гибким умом. Узурпаторы, как известно, всегда являются источниками неприятностей и затруднений. Но если события должны были пойти таким путем, и не иначе, повлиять на них было уже невозможно. Для него как Хранителя Символов джейнийцы, конечно, представляли проблему, но в своем индивидуальном качестве они, по правде говоря, сколько-нибудь серьезного значения не имели. И все же именно Рокуэл, а не Джайер был ему по душе, да к тому же он весьма симпатизировал Нерде, его жене. А может быть, теперь уже и вдове?
      2
      В момент удара чувства отказали Рокуэлу, и на какое-то мгновение он отключился. Так он и пролежал несколько секунд - неподвижно, растянувшись в затененной траве. Когда же он оказался в состоянии подняться на ноги и выпрямился, то уже занималась заря. В её неверном свете за стволами деревьев обширного парка, окружавшего дворец со всех сторон, стали проступать смутные контуры этого величественного здания.
      Рокуэл постоял с минуту, вольготно закинув назад голову и шумно вдыхая воздух родной планеты. Как долго длился для него этот год отсутствия! Сколько событий произошло за это время! Но ни небо Джейны, ни столь тесно связанные с его детством холмы, казалось, ничуть не изменились. И все равно в течение всех этих мучительных для него дней пребывания в иных местах здесь, на Джейне, время продолжало свою работу скульптора, действуя неспешно и выверенно точно. Легкий ветерок ласково коснулся лица Рокуэла и умчался дальше по своим делам. Он медленно направился к проглядывавшей за первыми рядами деревьев дороге, которая, как он точно знал, должна была вывести его ко дворцу.
      Как бы невероятно это ни выглядело, но он преодолел почти все отделявшее его от резиденции расстояние, прежде чем из зарослей кустов вынырнул какой-то джейсам. Рокуэл мгновенно узнал его. Им оказался Джайер Дорриш.
      Джайер был сильным, крупным мужчиной, пожалуй, повыше Рокуэла ростом, внешно довольно привлекательным, несмотря на очень смуглое лицо. При виде Рокуэла его глаза прищурились, он весь подобрался, как перед прыжком.
      Нагло и вызывающе, словно обращаясь к постороннему, Джайер бросил:
      - Эй, чем это вы тут занимаетесь... чужестранец?
      Рокуэл продолжал идти решительным шагом, не обращая на Джайера никакого внимания. Его предупредили, что, прежде чем раскрыть новые грани своей личности, он непременно должен был восстановить свое прежнее положение в социальной иерархии Джейны. Такое предупреждение было излишним: достаточно было взглянуть на хитроумные уловки джейнийца, отлично его знавшего, но делавшего вид, что никоим образом с ним не знаком.
      А что касается вопроса о том, по какой причине член клана Дорришей оказался в столь ранний час на землях Рокуэла и насколько прочно он здесь обосновался, то всем этим он займется чуть поже. Пока что в качестве крайне примечательного момента Рокуэл отметил про себя лишь сам факт отказа этого типа признать его.
      - А вы лучше задумайтесь, Джайер, - резко бросил он на ходу, - стоит ли приобретать во мне врага?
      На сей раз Джайер проявил свое понимание ситуации.
      - Клянусь Дилитом! - возликовал он. - Кажется, я застал вас безоружным!
      Он неспешно, плавным движением вытащил свой меч из ножен и принялся хищно кружить вокруг Рокуэла. Однако, судя по его виду, он не слишком был уверен, что осталось всего ничего - рвануть вперед и как следует рубануть. По глазам было видно, что, продолжая свой боевой танец, он лихорадочно оценивает ситуацию.
      Рокуэл отступил и тут же обернулся. Он замер на том месте, где только что был Джайер. Ему понадобилось всего несколько мгновений, чтобы абсолютно точно установить движимый невидимой энергией Тайгэн Символ, который он вызвал сразу же, как только приметил Джайера. Сам он несколько отклонился назад, тщательно ощупывая ногами почву, чтобы избежать притяжения со стороны Символа. Он испытывал неприятное чувство покалывания в ноге, будто "нечто", отличавшееся чудовищной мощью, вцепилось в него. Но оно оказалось неспособным добраться до него самого и вынуждено было довольствоваться тем, что ухватилось за внешний атрибут Рокуэла - его костюм, хотя и здесь крепкой хватки не получилось. Рокуэл встряхнулся, и со второй попытки ему удалось полностью освободиться от этого "нечто". И тогда он смог свободно передвигаться по сразу напрягшейся почве, не вызывая при этом реакции. Джайер тем временем рассмеялся и вложил меч обратно в ножны. Великолепный джейнийский самец-гиперджейсам - дерзко осклабился:
      - Раз нет угрозы, значит, нет необходимости и щадить кого бы то ни было. Как видите, Рокуэл, я ожидал, что вы появитесь сегодня. Мои люди всю ночь караулили это место, чтобы создать для меня возможность конфронтации с вами. - На его лице промелькнуло выражение триумфа. - И вообще я считаю, что своим возвращением вы всецело обязаны мне. Это произошло потому, что вчера я арестовал эту земную женщину Милиссу! А сегодня утром вы как миленький явились сюда в точном соответствии с тем, что я и предусмотрел. Все эти мысли возникли у меня совершенно неожиданно, как некая интуиция. Придется вам кое-что объяснить... господин.
      Джайер не скрывал своей радости. Он махнул рукой кому-то, кто находился позади Рокуэла. Тот насторожился. В результате своих оборонительных маневров он оказался спиной ко дворцу. Рокуэл ухитрился бросить взгляд через плечо и увидел, что к ним приближалась Нерда, его супруга.
      Подойдя поближе, она обеспокоенно поинтересовалась:
      - Вам ведь не грозила никакая реальная опасность, не так ли? Глядя на вас, этого не скажешь.
      - Вы правы, - сухо ответил Рокуэл.
      Он подошел к ней, крепко обнял и поцеловал жену. Она не воспротивилась этому, но проявила полнейшую безучастность - холодные, безвольные губы, пассивное, податливое тело.
      Рокуэл отшатнулся, нахмурившись. В нем вновь заклокотал давний гнев против этой молодой женщины-ледышки, наполнив его горечью.
      - Черт побери! - взорвался он. - Неужели вы не рады встрече после столь долгой разлуки?
      Но Нерда вместо ответа лишь холодно окинула его взглядом.
      - Ах, до чего же я забывчив! - сыронизировал уязвленный Рокуэл. - И как это я посмел прервать вероятно столь милый вашему сердцу период спокойствия и беззаботности? Да, настоящему мужчине нелегко каждый раз напоминать себе, что женщины с Джейны лишены каких бы то ни было эмоций.
      Супруга равнодушно повела плечами.
      На сей раз Рокуэл взглянул на неё скорее с любопытством, чем с неприязнью. Нерда, как и все остальные самки на планете, держалась с холодной отчужденностью в отношении джейсамов. Женился он на ней согласно местным обычаям - то есть в один прекрасный день её отец привел Нерду в дом суженого. От их брака появились затем мальчик и девочка, но, неизменно следуя устоявшимся среди женщин её мира традициям, супруга по-прежнему вос принимала его как некое постороннее лицо, вторгшееся в её существование. Для Нерды он был не более чем спутником жизни, которого она обязана терпеть, не слишком, однако, обременяя себя заботой о нем. В Рокуэле внезапно проснулась ревность.
      - Интересно, а что это здесь делает Джайер?
      В ответ последовало:
      - Думаю, что это обстоятельство он прояснит сам. Я бы предпочла не возвращаться к этой теме, а лучше услышать из ваших уст изложение причин столь длительного отсутствия.
      Но Рокуэл проигнорировал её просьбу.
      - Пройдемте во дворец, - довольно грубо отозвался он.
      Дел было по горло. Известие о его возвращении, несомненно, мгновенно распространится повсюду. И у тех, кто контролирует Совет, не так уж много времени, чтобы определиться по отношению к нему. Разумеется, регенты, генералы и их ближайшие приспешники будут раздосадованы внезапным появлением потомственного главы государства и главнокомандующего. Следовательно, ещё до наступления ночи ему любой ценой надлежало добиться повторного признания за собой законного права держать в руках скипетр власти.
      Рокуэл ласково взял Нерду под локоть. В том был свой расчет. Он намеревался вступить под своды дворца рука об руку с супругой, чье присутствие рядом в какой-то степени удостоверяло и утверждало его личность государя. Год на Джейне длился долго, а вот память, особенно у мужской части её населения, была куда более короткой. Так что сейчас подвернулся уникальный случай должным образом подать свое возвращение. Займись он сам предварительной подготовкой этой процедуры - и то едва бы сумел создать столь благоприятную возможность.
      Как только они подошли к главному сторожевому посту, грянул набат. А спустя всего несколько минут вся охрана и дворцовая челядь уже чинно выстроились в пять рядов по сотне человек в каждом. Он обратился к ним с приветственным словом, стремясь максимально благоприятно использовать свой берущий за душу бархатный баритон. Рокуэл будил приятные воспоминания у старослужащих, побуждал молодежь воспринимать свое лицо и весь облик, как и прежде, в ассоциации с образом их неоспоримого владыки. Его цель состояла в том, чтобы они сохранили это впечатление при любых обстоятельствах.
      Закончив свою патерналистскую беседу с персоналом и распустив его, он почувствовал себя лучше. Правда, ненамного. Разговаривать, как с малыми детьми, было возможно только со слугами и стражей, но никак не с офицерами. Тем более с нобилями.
      С ними следовало держать себя совершенно по-другому, показывая свое превосходство, но не переигрывая и ни в коем случае не опускаясь до снисходительного тона. В сущности, они не были столь уж сверхлукавыми и изощренными царедворцами, оставаясь скорее довольно простоватыми в своих реакциях джейнийцами. Рокуэл понимал теперь, почему Дэв и Милисса решились втягивать жителей планеты в цивилизацию такими быстрыми темпами, применяя систему испытаний и ошибок, базировавшуюся на принципе: пытаться воспринимать каждого индивида таким, каким он был на самом деле.
      Те, кто стоял в самом низу социальной лестницы, подверглись лишь самым простым формам тестирования. Джейнийцев, проявивших хотя бы минимум сообразительности, быстренько интегрировали в конвейерный процесс, когда они выполняли сначала одну, затем две и более простых производственных операций, но их никогда не перегружали избыточно. В течение последних десятилетий выявилась целая группа работников, хорошо разбиравшихся в технике. Они преодолели следующий социальный рубеж, положив начало новому классу-инженеров.
      Совсем другое дело - офицеры и нобили. Эти отличались болезненной обидчивостью и были безнадежно невосприимчивы ко всему новому, за исключением, пожалуй, начальных форм общей грамотности. В целом их удалось убедить в том, что умение читать и писать - это дополнительный признак аристократизма. Но следовало все же признать, что они никогда не были убеждены в этом тезисе до конца. На все попытки покрепче вбить им его в голову они неизменно ухмылялись: если это так, отвечали они, то к чему обучать грамоте нижестоящие классы? Их не знавшее границ упрямство в этом вопросе привело к необходимости создания письменности, отличной от той, которой пользовался простой люд. Последнюю они игнорировали. Но даже и на этих условиях нобили согласились посылать своих чад в школу с большой неохотой, потребовав, чтобы были созданы заведения специального типа и отдельно от общенародных.
      В силу этих особенностей высших слоев джейнийского общества Рокуэл решил, что разумней всего будет переговорить о своем возвращении со знатью в ходе "мальчишника" - обеда, который он устроит в обширной палате, примыкавшей к громадному оружейному залу дворца.
      В середине дня Дэв счел полезным позвонить Нерде. Ждать пришлось необычно долго. Наконец подошел её адъютант и весьма церемонно сообщил:
      - Королева поручила мне проинформировать вас, что её супруг и повелитель Рокуэл вернулся. Учитывая, что отныне он олицетворяет всю мощь вооруженных сил, её разговор с вами может быть в данный момент истолкован превратно. Это все, что она просила передать вам, господин.
      Удивленный Дэв повесил трубку. Итак, Великий Рокуэл появился вновь! Где же он пропадал столько времени?
      Наследный глава государства всегда выступал в первую очередь как мужчина - джейсам. Каждое его действие, вся его натура отражали спокойную и уверенную в себе силу, являлись символом сверхмощного мужского начала. Похоже, что возвращение этого грозного хозяина Джейны обернется для Милиссы неприятностями в силу совпадения этого события с её арестом. Он чувствовал, что если нобили схлестнутся сейчас в борьбе за власть, то первой жертвой этой междоусобицы вполне может стать именно она.
      Поразмышляв немного на эту тему, Дэв вновь набрал номер дворца и попросил соединить его с Рокуэлом.
      Снова томительное ожидание.
      И опять к телефону подошел пусть другой, но все же адъютант, заявивший ему:
      - Его Превосходительство Генерал - Повелитель Рокуэл поручил мне передать вам, что завтра на заседании Совета будет принят новый закон. Его Превосходительство приглашает вас присутствовать на сессии, которая состоится в обычном месте встреч.
      Во время торжественного ужина, устроенного в тот же вечер, Рокуэл испытал настоящий шок. Не то что за время своего отсутствия он позабыл о грубости языка и нравов своих пэров, но за год все это как-то потускнело в его памяти. Уже прибытие первых молодцев ознаменовалось зычными возгласами и плоскими шуточками. Но по мере наплыва гостей стал воцаряться кромешный ад. И только когда подали первые блюда, установилось недолгое затишье, прерываемое лишь перестукиванием ножей и вилок, которыми активно орудовали приглашенные. Но затем все опять захлестнула мужланская удаль - полетели оскорбления в сторону тех знакомых джейсамов, что сидели где-нибудь подальше, посыпались сальные колкости, ставившие под сомнение сексуальные достоинства собеседника. Такого рода остроты неизменно вызывали взрывы хохота одних и возмущенные вопли других и сопровождались подзуживанием того или иного из бранившихся между собой.
      В какой-то момент оброненное слово вдруг воспринималось как оскорбление. Мгновенно чем-то уязвленный джейнийский самец оказывался на ногах и с пеной у рта начинал требовать сатисфакции. И тут же оба нобиля, осыпая друг друга отборной руганью, устремлялись в соседний оружейный зал, и звук их скрестившихся клинков органично вписывался в общий перезвон мечей дюжин других дуэлянтов.
      Затем непременно раздавался чей-то уязвленный рев, означавший, что пролилась первая кровь. Обычай требовал, чтобы тот из джейсамов, кто первым получил ранение, признал свое поражение перед лицом Рокуэла. Это приравнивалось к отмщению. Однако если побежденный не считал, что отношения с обидчиком были урегулированы, он сохранял право потребовать новой дуэли. И она обязана была состояться, но теперь уже за пределами дворца.
      Вот у такой-то полубезумной орды Рокуэл и потребовал по окончании трапезы минуточку внимания. Он с чувством изложил им резоны своего годичного отсутствия, причем так, как ему советовали: удалился-де от этого грешного мира по религиозным соображениям, бродяжничал все это время, толкаясь среди простонародья и испрашивая милостыню, был занят мучительными поисками самого себя и озабочен проблемами подлинного альтруизма, сознательно и временно отойдя от власти. Свою целиком высосанную из пальца историю Рокуэл закончил патетическим возгласом:
      - Я познал свой народ в его повседневных заботах. Я жил в самой его гуще и питался его милостью. И теперь я вправе утверждать, что люди Джейны полны достоинства и вызывают заслуженное уважение к себе!
      Его разглагольствования были встречены продолжительной овацией. И тем не менее он очутился в весьма щекотливом положении, когда после званого ужина вышел вместе с нобилетом в оружейный зал. Кто-то скрипуче прошелестел над самым его ухом:
      - Сир! Защищайтесь!
      Отлично понимая, что это вызов на дуэль, Рокуэл все же на какой-то миг опешил. Но врожденный защитный рефлекс заставил его тут же полуразвернуться и выхватить меч. Клинок угрожающе затрепетал в воздухе раньше, чем он осознал, что его спровоцировал не кто иной, как Джайер Дорриш.
      Рокуэл принял стойку и ждал, вопросительно вглядываясь в темные и циничные глаза своего противника.
      Гомон вокруг них стал постепенно стихать. Из рядов обступивших их вельмож раздался чей-то хорошо поставленный голос:
      - Джайер! Вы что, забылись? Если вы претендуете на корону, то обязаны дать тому обоснование. А стоящее оно или нет - решает большинство присутствующих здесь нобилей.
      Рокуэл поискал глазами говорившего. Им оказался один из офицеров высокого ранга.
      - Причина проста, - вызывающе бросил Джайер. - Это та самая сказочка насчет ухода в народ, которую он нам тут скормил...
      Военный отступил несколько назад. Прищурил глаза и суровым голосом задал следующий вопрос:
      - Это что, простое недоразумение или же вы, Джайер, не приемлете подобного объяснения?
      Теперь установилась уже мертвая тишина. Каждое произнесенное слово гулко отзывалось под сводами просторного оружейного зала. Но столь прямолинейно сформулированный вопрос явно сбил Джайера с толку. Судя по выражению его лица, он понял, что полное отрицание сказанного Рокуэлом означало бы немедленную схватку с последним, где ставкой была бы жизнь.
      Поэтому он неожиданно расхохотался и, шумно вложив меч обратно в ножны, заявил:
      - Думаю, что мне следовало бы испросить сначала личную аудиенцию и потребовать объяснений. Если Рокуэл расценит то, что я намерен при этом ему сказать, как вызов, то наша дуэль состоится обязательно. Не исключено, что даже завтра. - Подойдя затем к Рокуэлу, он вполголоса, но по-прежнему в наглой форме добавил: - Ваше Превосходительство, совпадение ареста Милиссы с вашим немедленным после этого появлением на Джейне требует объяснения. Если между этими двумя фактами нет никакой связи, уверен, что у вас не возникнет возражений и против моих задумок в отношении этой женщины с Земли.
      Рокуэл отреагировал спокойно:
      - При условии, что вы не преступите закон...
      - Закон - это то, что решает Совет! - нахально выпалил Джайер. - Могу ли я положиться на ваше слово, что вы не вмешаетесь?
      - Будет принят новый закон, - торжественно возвестил Рокуэл. - В рамках его положений... я не вмешаюсь.
      Он отошел в сторону. Джайер нахмурился. На его плотно сжатых губах застыл невысказанный вопрос относительно этого нововведения. Рокуэл легко угадывал сейчас его мысли: немедленно, сегодня же ночью, заняться земной женщиной, вынудить её уступить ему до того, как будут вотированы эти пока ему неясные изменения в законодательстве.
      И все же Рокуэл не был уверен, что правильно прочитал мысли Джайера, когда тот спустя несколько минут покинул собрание знати Джейны.
      Нерда ждала прихода Рокуэла. Тот припозднился, и даже очень. Сразу же после того, как он переступил порог дома и разрешительно кивнул ей головой, Нерда удалилась в туалетный салон и стала готовиться ко сну. Рокуэл взглянул на её просвечивавший сквозь прозрачную дверь силуэт. Мелькнула мысль, а не следовало бы позволить ей не дожидаться его, а лечь спать? Но он тут же отбросил этот намек на проявление к ней снисхождения. По законам Джейны супруга не имела права облачаться в ночные одежды, пока не получит на то разрешения мужа. Без этого позволения она могла только прилечь, не раздеваясь. Могла даже забыться сном, хотя это и осуждалось. В отсутствие супруга ей разрешалось ложиться раздетой в постель только с его письменного разрешения или же в случае болезни, но обязательно официально заверенной врачом либо соответствующим документом, либо устно, в присутствии свидетелей.
      Эти правила поначалу казались чрезмерно суровыми. Но Рокуэл был знаком со старинными документами, в которых приводились результаты исследования поведения джейниек в период, предшествовавший их принятию. И он был абсолютно уверен в том, что не было оснований ставить эти принятые формы поведения под сомнение. Дело в том, что женская половина населения планеты Джейна воссоединялась с мужской только под принуждением. Если же не применять в этих целях силовые методы, то самки просто-напросто разбредались куда угодно, предпочитая жить в одиночестве.
      Соответствующие факты приводились не перестававшими удивляться этому феномену историками. При этом назывались конкретные имена и указывались места, где происходили подобные события. Подлинность попыток предоставить в прошлом джейнийкам всю полноту свободы поведения подтверждалась и видными историческими деятелями. В новое время не было никаких особых резонов возобновлять эксперименты подобного рода.
      Аномалия объяснялась тем, что женщины Джейны были от природы лишены материнского инстинкта. Более того, они особо люто ненавидели своих сыновей. Было крайне тягостно читать откровения отдельных джейниек, сделанные в период попытки предоставления им свободы.
      "Мальчик со временем может превратиться в это ненавистное чудовище самца-джейнийца джейсама. А те очаровательные черты, которые украшают его как ребенка, - всего лишь иллюзия..."
      Одна самочка вообще высказалась даже за предпочтительность угасания рода джейнийцев, поскольку его сохранение предполагало в качестве обязательного условия взращивание джейсамов, против чего она "самым решительным образом возражала".
      В этих условиях самцы планеты поступили именно так, как и следовало.
      Но одновременно законодательство было и максимально справедливым к женщинам. Так, они имели право подать жалобу в случае скверного к ним отношения, и суд незамедлительно рассматривал эти дела. Государство не жалело средств, чтобы оградить супругу от мужа-грубияна.
      В свою очередь от женщины требовалось неукоснительно выполнять свой супружеский и материнский долг. Учитывая полное отсутствие у неё эмоционального начала как в первом, так и во втором случае, предпочли все стороны семейного быта отрегулировать законодательным путем. Было совершенно очевидно, что при таком положении дел даже потомственный Генерал не имел права хоть в чем-то менять установления закона в семейной области. И когда Нерда легла, Рокуэл сразу же дал ей разрешение заснуть.
      Что она и сделала, причем мгновенно.
      3
      Милисса услышала, как в замке тюремной камеры повернулся ключ. Попав сюда, она так ещё и не раздевалась. Присев на край неудобной кушетки, женщина с Земли с любопытством всматривалась в показавшийся в проеме открывшейся двери темный силуэт. Вошедший держал в руках электрический фонарь.
      По росту она сразу же определила, что это был джейсам. Но что её визитером оказался Джайер Дорриш, она разобралась только тогда, когда на того упал луч света. Типичное лицо местного мужчины - слишком вытянутое, явно перегруженное громадным, непропорциональным носом. Ровная и гладкая кожа темно-красного цвета.
      Милисса не испытывала отвращения при виде джейнийцев. По крайней мере, утешала она себя, они хоть были типично гуманоидной расой. С пониманием она относилась и к их образу жизни, невзирая даже на ту участь, которую, как она предчувствовала, аборигены уготовили ей. Милиссе даже в голову не пришло, что она могла бы сформулировать мотив, который немедленно привел бы в действие установленный в их с Дэвом доме усилитель мыслей. Она уже решила, что бесполезно ждать помощи от супруга с его заскорузлым, на её взгляд, мышлением.
      Зато у неё возникли собственные соображения, прекрасно отвечавшие той обстановке, в которой она оказалась. Они вызревали в ней в течение целого дня.
      Джейсам решительно направился к кушетке. Упреждая его, она поспешно затараторила:
      - Я обдумала то, что вы сказали мне прошлой ночью, когда предсказали, что вслед за моим арестом последует возвращение Рокуэла. Вы были правы. Он действительно вернулся.
      Джайер вдруг, словно споткнувшись, остановился и ни словом не отреагировал на её тираду. Милисса едва удержалась, чтобы дрогнувшим голосом не добавить ещё пару слов.
      Складывавшееся положение пугало её. У неё была чрезвычайно развита способность по самым незначительным деталям многое угадывать заранее. Так, она отметила, что, когда Джайер Дорриш вломился в камеру и тут же поспешил к ней, его лицо выражало типичное для джейсамов чванливое высокомерие и излучало полнейшую уверенность в том, что он не встретит никакого сопротивления.
      А сейчас он неподвижно застыл, и все в нем выражало состояние колебания и растерянности.
      - Что-нибудь случилось? - поинтересовалась Милисса.
      Молчание. Она чувствовала, как в Джайере бушуют какие-то темные страсти. Это удивляло её. Джейсамы славились своим отменным хладнокровием, когда насильничали над женщиной. Но если дело шло к этому, обстановке скорее соответствовал бы подготовительный этап, так сказать "подход" в форме потока слов, но никак не молчание.
      В течение этой странной паузы даже время, казалось, приостановило свой стремительный бег. Милисса вдруг ост ро осознала, что сейчас - ночь и что со всех сторон она окружена стенами темницы. Была эпоха, когда никаких тюрем на Джейне не существовало. Просто выделялись какие-нибудь закрытые места, куда в ожидании казни швыряли "врагов". Тысячелетиями, далеко за пределами её личной памяти, этот вопрос решался на Джейне чрезвычайно просто: тебя либо терпели, либо лишали головы. Третьего, промежуточного, варианта никогда не возникало. В этом смысле тюрьма, в которой очутилась Милисса, как и все другие аналогичные заведения, являлась материальным воплощением крупной победы, одержанной теми, чей подход к жизни отличался меньшей, чем раньше, суровостью.
      Поэтому доносившиеся отовсюду разнообразные звуки приободряли Милиссу. Звякали какие-то металлические предметы, вдали кто-то прокашливался, о чем-то бормотали во сне джейсамы, откуда-то доносились посторонние голоса - одним словом, обычное многоголосье скопления зеков. Ибо тюрьма в Нанбриде считалась крупной и заполняли её лица, ожидавшие суда, а не, как это бывало раньше, произвола какого-нибудь скорого на расправу нобиля.
      Милиссу охватило чувство, возникающее при успешном решении определенной задачи. Да, они с Дэвом несли этому народу мирную цивилизацию.
      Джайер в конце концов заговорил.
      - Меня только что вновь осенило, - процедил он, - и это озарение продолжается.
      В его внешне спокойном тоне угадывалось сдерживаемое волнение, и она сообразила, что ситуация теперь слегка изменилась в её пользу. Во всяком случае, стала менее опасной, чем была раньше. Этот джейсам был явно чем-то взволнован.
      Но что могло вывести его из прежнего решительно-агрессивного состояния?
      Милисса решила пустить в ход выношенную ею идею против Джайера.
      - Не хотите ли вы что-нибудь добавить к тому, что говорили о совпадении вашего предсказания с возвращением Рокуэла?
      - Я постоянно раздумываю над этим, - сурово отрезал тот.
      В его голосе снова слышались угрожающие нотки. По этому она спешно добавила:
      - А вы не задумывались над тем, что интуиций, ни на чем не основанных, быть не может?
      В этот напряженный момент, в обстановке непреодолимой отрешенности тюремной камеры от внешнего мира, в условиях темноты, лишь изредка вспарываемой лучиком света, который выхватывал то её, то тюремные решетки, а временами, на какое-то неуловимое мгновение, и самого Джайера, ей подумалось, что тот вряд ли захочет вести разговор на эту тему. Нобили Джейны, уныло напомнила она себе, ещё не достигли уровня её строгой логики. Поведение Джайера показывало, что свои неожиданные прозрения он воспринимал как данность, совсем не задаваясь вопросом об их происхождении.
      Так, молча и неподвижно, джейниец простоял довольно долго. Милисса чутьем угадывала, как в нем нарастает страх. Наконец он тихо произнес:
      - Возможно только одно объяснение происшедшему - все это время Рокуэл прятался у вас!
      - Ну нет, - запротестовала она. - Вот это уж никак не соответствует действительности. Если вы будете исходить из подобной посылки, то подвергнетесь опасности.
      - Это ещё что такое?
      - В действие приведена некая тайная сила. Не будете с ней считаться она нанесет удар. Не исключено, что это уже произошло, иначе каким бы тогда образом у вас дважды появлялось озарение?
      - Вы пытаетесь устрашить меня? - жестко бросил Джайер. - Но джейсама не так-то легко взять на испуг!
      - Однако ничто не мешает ему задуматься над тем, как наилучшим образом выжить, - парировала Милисса. - Во всяком случае, - не удержавшись, добавила она с горечью, - так всегда поступают знакомые мне мужчины.
      В камере вновь воцарилась тишина. Огонек фонарика затрепыхал, затем и вовсе погас. В темноте и безмолвии Милисса сформулировала то, что, на её взгляд, было единственно возможным объяснением происходившего:
      - Все случившееся означает, что вас запрограммировали.
      - Что-о? Не понимаю вас.
      - Немыслимо, чтобы у вас во второй раз возникло предчувствие чего-то очень важного без того, чтобы кто-то предварительно не заложил вам это в голову гипнотически.
      - Но это мои мысли, а не какого-то там дяди!
      - Совсем необязательно. Это вы так считаете, а на самом деле вами манипулирует какой-нибудь кукловод. - Она запнулась, затем продолжила: - А вы не думаете, что просто быть нобилем Джейны ещё недостаточно для того, чтобы предсказать возвращение Рокуэла как следствие моего ареста? Слишком радикальное, чересчур фантастическое для вас предвидение, даже если оно полностью оправдалось. А теперь вы готовы изречь и ещё одно? Нет, это невозможно.
      И опять Джайер предпочел промолчать. Вновь зажегся фонарик. Его шальной луч нечаянно высветил его лицо - угрожающее, с превратившимися в узкие щелочки глазами, вздернутой кверху губой. Было очевидно, что в этот момент в его голове бродили крайне неприглядные мысли и он просчитывал возможные варианты своих действий.
      Внезапно он словно выстрелил:
      - Почему вы расстались с Дэвом?
      Милисса, слегка поколебавшись, ответила:
      - По привычкам и поведению он все больше и больше стал походить на джейсамов и относиться ко мне так же, как они к своим женщинам - простым для них самкам. Мне это не нравилось уже несколько лет, но мы были единственными людьми на этой планете, последними представителями нашей расы в этой части Вселенной. Посему я попыталась терпеливо сносить свои невзгоды по примеру ваших женщин с их многовековым опытом по этой части...
      В действительности все обстояло гораздо сложнее. Разумеется, ей не раз думалось, что все эти мучительные приступы отчаяния, связанные с Дэвом, вполне могли быть проявлением той самой тяги к смерти, которая погубила человеческий род. Но она упорно боролась со своим недугом, с постоянно нараставшим чувством горечи вплоть до того, совсем недавнего, дня, когда на неё тоже снизошло озарение.
      Мужчины-земляне, подумала она тогда, по своей природе есть и всегда были столь же порочными, как и их коллеги-джейнийцы. Но земные женщины, обладая развитым материнским инстинктом, ради его удовлетворения неизменно, во все времена, шли на компромиссы с этими эгоистами. Именно эта потребность в материнстве и явилась той спасительной для мужчин и для всего человечества оболочкой, которая нейтрализовала осознание женщинами истинной, невыносимой натуры этих животных.
      Подумав как-то, что неплохо было бы на некоторое время покинуть Дэва, чтобы основательно поразмышлять над тем, что ей открылось, Милисса в конечном счете утвердилась в этой мысли.
      Из задумчивости её вывел полный угрозы окрик Джайера:
      - Послушайте, первый раз интуиция проснулась во мне после того, как я арестовал вас. Второй раз предчувствие появилось в вашем присутствии. Вывод: вы - причина их возникновения. Клянусь Дилитом, женщина...
      Милисса поспешила прервать его гневную филиппику в свой адрес:
      - А почему бы вам не рассказать мне, что это за мысль посетила вас во второй раз?
      Услышав его ответ, она изумленно воскликнула:
      - Но это же смехотворно! Мне-то чего хорошего от этого ждать?
      Джайер должен был бы согласиться с её логикой. Но он вновь замолчал, уйдя в себя.
      На сей раз пауза была довольно продолжительной. Наконец он тихо промолвил:
      - И все же оба просветления в мыслях состоялись в вашем присутствии. Значит, кто-то знает, что я здесь!
      Все его поведение говорило о том, что он полон терзаний. Было видно, что его мучило понимание возможности опасных последствий своих поступков. Милисса уверилась окончательно, что обстановка переломилась в её пользу. Она раздумчиво протянула:
      - Как я поняла, бросая меня в тюрьму, вы преследовали сугубо личные цели, а это обстоятельство полностью лишает смысла все ваши подозрения. На деле вы стремились всего лишь овладеть троном, а попутно заполучить и меня в качестве любовницы...
      - Молчать, женщина! - взвизгнул Джайер, не сумев скрыть своего беспокойства. - Я никогда не стремился к престолу, это было бы государственной изменой. Видно, мне лучше все же удалиться отсюда, а то чего доброго не удержусь от насилия в отношении вас и подорву тем самым все шансы предать вас законному суду. Не думайте, однако, что вы от меня уже отделались.
      Мигнул огонек. Гулко отозвались удалявшиеся шаги. Распахнулась, а затем с металлическим грохотом захлопнулась дверь темницы.
      Она слышала, как он проследовал по коридору. И тут она внезапно осознала, что потрясена ничуть не меньше, чем Джайер.
      "Но ведь второе его предчувствие, - отчаянно подумала она, - просто бессмысленно..."
      Впервые за много лет она мучительно долго не могла заснуть.
      Наступило утро следующего дня.
      Вскоре после восхода солнца члены совета начали понемногу собираться в назначенном месте - у подножия покрытой застывшей лавой горы, в семи милях к западу от Нанбрида. Все они были на легких мотоциклах. Прибыв на своей новой машине, Рокуэл застал на месте уже поджидавших его Дэва и ещё восьмерых высокопоставленных вельмож. Если землянин стоял, прислонившись к своему транспортному средству и заглушив мотор, то нобили, которым было, очевидно, невтерпеж поскорее открыть опасное заседание на скоростях, нещадно газовали, создавая невообразимый шум.
      Рокуэла встретили солеными, но выдержанными в благодушной манере шуточками насчет перегруженности его мотоцикла. Тот не остался в долгу, поддевая слишком благоразумных водителей, которые предпочли колеса малого диаметра. В то же время, оценивая опытным взглядом средства передвижения каждого нобиля, он отметил, что за истекший год появилось немало технических усовершенствований.
      Как обычно в подобных обстоятельствах, то были мотоциклы, приспособленные для подъема по лавовым скалам - приземистые, прочные и легкие по весу. Но Рокуэл сразу же выделил новинку: три малогабаритных мотора по сто, а возможно и по девяносто-восемьдесят кубиков, в то время как его был объемом в сто семьдесят пять.
      Он задал несколько вопросов владельцам этих машин и уже ждал в ответ взрыва неминуемой похвальбы. Но в этот момент Джайер Дорриш и какой-то с плутоватым взглядом офицер-авиатор, кошмарно взревев включенными на полный режим моторами, сорвали с места своих металлических монстров и рванулись вверх по ближайшему склону.
      Джайер успел все же выкрикнуть:
      - Можно начинать заседание!
      Ряд нобилей, истошно завопив, тоже что было мочи газанули и устремились за ними вдогонку.
      Тронулся с места и Дэв, пристроившись в конце кавалькады.
      Через пяток секунд уже все как сумасшедшие мчались вперед, торжественно открыв тем самым заседание Высшего Совета Джейны.
      Когда-то в прошлом, естественно, до введения механических средств передвижения, одному из джейнийских королей взбрело в голову явиться на открытие сессии Совета верхом на одном из местосов - громадном полудиком животном. То были коварные и опасные твари, то и дело норовив шие сбросить с себя седока. Но именно поэтому оседлать местоса стало означать некое изысканное удовольствие, к которому стали постоянно стремиться. Местосы, однако, не обладали способностью пробегать большие расстояния, тем более лихо взбираться на эти восхитительные, покрытые лавой горы.
      Сменившие их мотоциклы сначала катили довольно ровно, хотя и вразброд, взлетали на пригорки, скатывались с них, подпрыгивали на рытвинах и ухабах или же на большой скорости устремлялись в каньоны с гладкими, словно вырубленными из льда, но твердыми как сталь, стенками. Державшийся сначала где-то позади Рокуэл постепенно выдвинулся вдоль колонны на уровень Джайера и пошел параллельным с его сверкавшей ярко-зеленым цветом машиной курсом.
      - Какая у нас сегодня повестка дня? - прокричал он.
      В ответ Джайер проорал какую-то фразу, в которой четко слышалось лишь имя Милиссы. Видно, в разъяснение своих слов он поднял руку и резко рубанул ею, будто лезвием меча, зло при этом осклабившись. Затем он все же притормозил с тем, чтобы его слова стали слышны, и добавил:
      - Предлагаю казнить эту женщину!
      - За что? - осведомился удивленный Рокуэл.
      Инициатива Джайера была некорректна хотя бы потому, что в заседании Совета принимал участие Дэв. Но, может быть, он пока ещё не заметил его присутствия?
      Однако чем дольше длилась эта бешеная гонка, тем яснее становилось, что Джайер игнорировал Дэва не случайно. Нельзя, однако, было исключать, что причиной тому было его особое внимание к Милиссе, а также к новому закону.
      Едва ознакомившись с повесткой дня заседания Совета и узнав о существе нового закона, Дэв мгновенно понял, что кризиса сегодня не избежать.
      Что касается собственно закона, то какой-либо нужды специально разъяснять Дэву его содержание не было. Дело в том, что идею конституционной монархии предложил Рокуэлу он сам, ровно год тому назад. Тот воспринял её сдержанно, но буквально на следующий день всемогущий повелитель Джейны исчез, удалившись от дел по так называемым религиозным соображениям.
      А теперь, вернувшись, он горячо поддержал эту мысль Дэва.
      Землянин ментально активизировал усилитель мысли, который в свою очередь через реле возбудил один из Символов. А именно Символ конституционной монархии.
      После этого Дэв в несколько игривом духе подумал о предложении Джайера предать смерти Милиссу. Ему показалось забавным, что тот намеревался предать суду лицо, уже само по себе обреченное на гибель.
      Стоило ли ему сообщать об этом?
      Но когда Дэв добрался до моторизованной группы, как раз разразился кризис, да так быстро, что он даже не успел поднять этот вопрос.
      Члены Совета заглушили моторы на высоте девять тысяч футов перед входом в обширную пещеру. Не покидая своих машин, наиболее выдающиеся нобили планеты набросились на завтрак.
      Рокуэл обратил внимание на то, что Джайер издал какой-то странный горловой звук. Повернувшись, он увидел, что к ним подъезжал Дэв, который в этот момент останавливался у основной группы.
      В тот же миг Джайер, находившийся рядом с Рокуэлом, яростно замычал, мотор его мотоцикла взревел, и тот в бешеном рывке сорвался с места.
      Вернувшись вечером домой, Рокуэл ради любопытства поинтересовался у Нерды:
      - Что же, по-вашему, все-таки случилось с Джайером? Ведь вы лучше, чем кто-либо, представляете себе возможности Дэва.
      Беседовали они между собой не так уж часто. По закону и обычаям Джейны, Нерда отнюдь не была обязана ублажать мужа разговорами при исполнении своих супружеских обязанностей. Поэтому её молчание Рокуэл воспринял вполне спокойно. В то же время по задумчивому выражению лица он понял, что она размышляет над поставленной им проблемой и что, вполне вероятно, со временем выскажет свое мнение.
      Что и произошло на следующее утро.
      - Символ, - произнесла она, - так, как его описал Дэв, представляет собой либо реальность, либо мысль, не являясь в то же время ни тем и ни другим...
      Рокуэл заинтересовался, хотя, к своему неудовольствию, понял, что столкнулся с концепцией, слишком уж тонкой для нобиля с Джейны, в том числе даже для него, только что вернувшегося после годичной интеллектуальной обработки.
      Нерда между тем продолжала:
      - Учитывая, что Символ, соответствующий конституционной монархии, в конечном счете является частью мыслей миллионов джейнийцев, сила, которую он тем самым собой представляет, в нормальных условиях должна была бы поддерживать подобную систему десятилетиями, во всяком случае, вплоть до его замены другим Символом. Последнее, однако, может произойти весьма быстро, поскольку Дэв и Милисса буквально за уши втягивают нас в цивилизацию.
      Рокуэл почувствовал себя беспомощным перед её объяснениями. Похоже, она разбирается в таких вопросах, где он попросту плавает.
      "Оказывается, мы, нобили Джейны, очутились за рамками того, что сейчас происходит!"
      Он был обескуражен этим обстоятельством, но продолжал упорствовать:
      - Я отчетливо видел, - подчеркнул он, - что мотоцикл Джайера внезапно остановился. Не резко, а словно натолкнувшись на невидимую эластичную стену, которая погасила всю энергию натиска, сменила её вектор и легонько отбросила Джайера назад. Он свалился с сиденья, но как-то мягко и физически ничуть не пострадал.
      - Все ясно: он натолкнулся на Символ, - спокойно прокомментировала Нерда. - Символы постепенно стали более агрессивными в своих реакциях. И самый активный из них сегодня - Символ конституционной монархии.
      - Вот вы твердите все время: Символ, Символ... Но что за сила проявилась в данном случае?
      - Его собственная. - По выражению лица Нерды было видно, что она прекрасно понимает, насколько её муж растерян и полон недоумения. - Ну разве не понятно? - приободрила она его. - Все эти миллионы джейнийцев, которые в него верят?
      Но Рокуэл отчетливо воспринимал сейчас только одно: он допустил серьезную ошибку, спросив её мнение. Он хотел возразить Нерде, сообщив, что в этот новый закон ещё некому было верить, поскольку он будет опубликован лишь к обеду. Однако в этот момент его захлестнуло другое - весьма ужасное - чувство: осознание того, что он уронил свое мужское достоинство в глазах жены. Его сердце замерло как при свободном падении, едва он вспомнил о господствовавшем среди джейсамов убеждении, что если жена хоть раз по-настоящему одержит верх над мужем, то их союз разлетится вдребезги. И никакие усилия со стороны джейсама уже не помогут.
      Пытаясь взять себя в руки, Рокуэл покачал головой и сказал:
      - Понятно. Вижу, что многочисленные разговоры с Дэвом оказались поучительными и полезными для вас обоих. Поздравляю. Концепция Символа и впрямь штука непростая.
      Но по промелькнувшему в её глазах странному блеску он угадал, что его незамысловатая словесная уловка не провела её.
      А Нерда продолжала четко и ясно излагать свою мысль:
      - Нам не следует ожидать, что введение конституционной монархии вызовет какие-то крупные эмоциональные перемены. В сущности это всего лишь более упорядоченная организация общества, чем при абсолютизме. Теперь станет невозможным казнить или миловать обвиняемого в зависимости от каприза нобиля. Наоборот, в рамках нового закона Суд предоставит ему время для организации защиты. Но в конечном счете обвиняемого ожидает то же самое наказание. - Она завершила словами: - Что же касается заданного вами вечером вопроса, то полагаю, что ситуация с Джайером прояснится в зависимости от того, каким образом он собирается организовать процесс над Милиссой.
      Рокуэл, все ещё пытаясь выправить положение в связи с допущенной им фатальной ошибкой - позволить этой дискуссии состояться, - ответил ей самым будничным тоном:
      - Интересно, какого рода обвинения он намерен ей предъявить...
      Характер выдвинутых против Милиссы обвинений поразил Дэва ещё больше, чем Рокуэла, отлично помнившего все, что ему втолковывали в течение последнего года. В частности, тогда-то он кое-что узнал и о землянах и даже научился контролировать один из Символов, правда, - и он отдавал себе в этом отчет, - так и не разобравшись в его сущности.
      То, что инкриминировали Милиссе, выглядело как целый букет: враг джейнийцев; принадлежит к другой расе; незаконно находится на территории их планеты; шпионка на службе иностранной космической силы вторжения; утверждает, что относится к менее развитой расе, хотя на самом деле все обстоит наоборот - её соплеменники вынашивают планы установления господства, - и в этих целях внедрилась в народ, находящийся на более низкой ступени развития.
      Ко всему прочему оказалось, что она якобы питает также намерения уголовного порядка.
      Дэв купил газету и, стоя под дождем, пробегал заголовки, не веря своим глазам. Пока землянин, переворачивая страницы, искал передовицу, вокруг него по тротуару сновали в своих разноцветных накидках джейнийцы. Статья была написана на языке, которым пользовалось простонародье.
      "Правительство пошло на беспрецедентные шаги, оспаривая нынче право на проживание на нашей планете двух ещё сохранившихся представителей архаичной цивилизации. При этом против четы иностранцев выдвинут ряд обвинений почти мелодраматического характера, хотя арестовали только супругу.
      Разумеется, Суду решать вопрос о законности этого ареста, но нам позволительно проанализировать это дело в чисто теоретическом ключе.
      Не так давно наши путешественники обнаружили на Джейне оторванные от всего мира племена, культура которых не развилась далее каменного века. Выяснилось, что контакт с нашей, высшей по отношению к ним, цивилизацией действует депрессивно на настроения и нравы этих отсталых малых народов, которые, похоже, неспособны органически, в качестве самостоятельной группы, вписаться в контекст нашего общества. До последних мер правительства аналогичное, но с точностью до наоборот, положение существовало применительно к двум землянам, проживающим на Джейне. Они представляют более древнюю культуру, которая, судя по некоторым данным, угасла по так и не проясненным до настоящего времени причинам. Эта упадническая культура при всем том, что в техническом плане она достигла неведомых нам высот, бесспорно угнетающе воздействует сейчас на джейнийцев.
      Следовательно, трибуналу надлежит определиться в следующем: представляют ли Дэв и Милисса культуру, которая лишь делает вид, что она находится в упадке? Но если это так, то ни о каком депрессивном воздействии её на менее развитое общество не может идти и речи. Опять же: если дело обстоит таким образом, отражает ли их пребывание на Джейне наличие заговора чужаков и следует ли рассматривать их намерения как сознательное стремление подготовить вторжение на нашу планету?"
      То, что скрывалось между строк, легко угадывалось. Статья неоспоримо свидетельствовала о наличии в Нан бриде и в сотнях других городов профессионального класса интеллектуально высокоразвитых джейнийцев. Стало ясно, что стоявшие на иерархической лестнице на более низкой ступени слои созрели заметно быстрее, чем их наследные властители. В то же время тон передовицы по своему характеру не был ни агрессивным, ни подстрекательским. Даже больше: она была полна уважения к правительству и отражала понимание значения нового закона.
      Дэв очнулся от охвативших его мыслей, внезапно осознав, что прохожие внимательно наблюдают за ним. Не ожиданно какой-то внушительных габаритов тип резко притормозил около него, смачно и громко выругался и угрожающе поднял руку, будто собираясь влепить ему затрещину.
      Дэв инстинктивно отступил. Джейниец, всем своим видом выказывая полное к нему презрение, двинул кулаком в его сторону. Дэв легко уклонился, но выронил при этом газету. Разъяренный амбал джейсам поднял её с мокрого тротуара и в неистовом порыве злобы разорвал набухшую влагой бумагу на мелкие клочки. Затем прорычал:
      - Вы - ничтожество! Последний выродок исчезнувшей расы! Вы даже меньше, чем ноль!
      Дэв счел благоразумным удалиться. Он шмыгнул в прилегавшую улицу и направился в темноте и под проливным дождем к себе. Однако, подходя к окраине города, он услышал шум, который нарастал по мере его продвижения вперед. Выйдя к открытому пространству перед своим домом, он очутился перед громадной улюлюкающей толпой, в которой там и сям мелькали зажженные ручные фонарики.
      Встревоженный, Дэв попятился. Он скользнул в соседнюю улочку и остановился перед дверью небольшого строения. Отсюда он мог пробраться к себе, в большой дом, незамеченным. В далеком прошлом, когда жизнь на Джейне была устроена ещё весьма примитивно, приключалось немало пренеприятных историй, и тогда этот потаенный вход не раз выручал его и Милиссу.
      Он беспрепятственно прошел туннелем в резиденцию. Затем, подойдя к оптическому прибору, взглянул на то, что происходило снаружи. Дождь и темнота, словно по мановению волшебной палочки, куда-то исчезли, и толпа предстала перед ним, как при дневном свете. Джейнийцев собралось гораздо больше, чем он предполагал.
      Дэв печально покачал головой. То, что он сейчас видел перед собой, живо напоминало ему прошлые времена на Земле. Наверху - потомственная иерархия; далее - спеленутый законами средний класс; совсем внизу бурлящая, не рассуждающая народная стихия.
      Верхние слои на пути к психозному состоянию жаждут крови, крайне субъективны в своих оценках. Средний класс ещё недостаточно созрел, не ведал, что будущее - за ним. И наконец, полностью одураченный народ.
      Дэв с облегчением заметил, что в зоне между домом и бесновавшейся толпой патрулировали несколько сот солдат. Какой-то офицер взывал к собравшимся через мегафон:
      - Возвращайтесь домой! Никто ещё не отменял законов! Прошу разойтись! Если эти люди действительно шпионы, то их обязательно предадут суду. Прошу вас, разойдитесь!
      В конечном счете к полуночи эти регулярные обращения возымели действие. Мелкими группами джейнийцы потянулись к городу, по домам. Но Дэв отправился спать только к двум часам ночи, когда полностью убедился, что стихийный штурм его дому больше не угрожает.
      Лежа в постели, он мысленно без труда, пункт за пунктом, опроверг все обвинения, выдвинутые против Милиссы и его самого.
      Автор передовицы действительно прав, утверждая, что в прошлом примитивные народы психически и физически серьезно пострадали от шокового столкновения с более развитой культурой. Но ведь вполне по силам разработать систему мер по обеспечению более мягкого и гуманного подхода к решению этой проблемы.
      Учителя, несомненно, справились бы с подобной задачей. Иначе просто не могло быть. Нелепо было думать, что Милисса и он оказались бы неподготовленными к адекватному отражению их собственных реальностей.
      Сотни лет неведения столь жизненно важных проблем?
      Нет, это было абсолютно исключено.
      Истина была столь проста и столь очевидна. Почти пять сотен потраченных на эту миссию лет сформировали в его разуме настолько мощный временной пласт, что его не могли пробить никакие слова и обвинения джейнийцев.
      И он безмятежно заснул.
      4
      Все то время, пока распалившаяся, набухшая угрозой толпа осаждала дом Дэва, Рокуэл неотлучно находился в центральном узле связи дворца. Он неоднократно напрямую связывался с офицером, командовавшим на месте силами порядка, интересуясь складывавшейся там ситуацией.
      Наконец совершенно измотанный, чувствуя себя несколько виноватым перед Нердой за столь позднее возвращение, он направился домой. Странно, отметил он, подходя к спальне, почему там темно? Его остро кольнуло тревожное предчувствие неладного.
      Рокуэл зажег свет и замер, полный смятения. Нерда спокойно лежала в ночной сорочке в постели. С закрытыми глазами. Ровно и спокойно дышала.
      Мысли Рокуэла молнией метнулись к их разговору вчерашним утром. Только сейчас он осознал, что бесповоротно утратил в глазах жены свой мужской авторитет. И опять ему назойливо и тревожно вспомнилась собственная неспособность осмыслить идею Символа.
      Стоя у изголовья жены, заснувшей без его обязательного в таких случаях предварительного разрешения, Рокуэл мучительно раздумывал о тех скандальных последствиях, которые грозили бы ему в том случае, если до кого-то дойдет известие о её бунте. Уже одно то, что он отсутствовал целый год, существенно подорвало позиции трона. С момента же возвращения прошло слишком мало времени, чтобы он смог поправить это положение и полностью восстановить былую власть. Он уловил недвусмысленную напряженность в среде джейнийской знати и твердо знал, что понадобится определенное время, чтобы эти, склонные к насилию и полные подозрительности, вельможи убедились, что новый закон не представляет для них прямой угрозы.
      А если они ещё и обнаружат, что у него недостает энергии даже для того, чтобы строго, по-джейнийски, дер жать собственную жену в узде... Поддавшись мгновенно захлестнувшей его мутной волне впитанных с младенчества догм, он ринулся к безмятежно раскинувшемуся телу Нерды. Заскрипев зубами и сжав пудовые кулаки, он был уже готов одним махом вышвырнуть её с ложа.
      Но в этот момент его пронзило какое-то абсолютно неведомое ему раньше чувство, мелькнула совершенно новая для него мысль. Они сдержали его импульсивный порыв.
      Да, верно, он собрался поступить так, как того требовал инстинкт джейсама. Но не был ли оправдан этот поступок Нерды? Справедлива ли была традиционная форма обращения с женщинами на Джейне? Правильно ли он, Рокуэл, проанализировал те причины, которые побудили её поступить таким образом? Но стоило ему подумать, а не убедил ли её так поступить какой-то мужчина, как жаркий приступ древней паранойи джейнийского самца омрачил его лицо и смешал мысли.
      Кто он, уж не Дэв ли, землянин?
      Какая-то часть мозга Рокуэла тут же отбросила это предположение как бессмысленное: если женщин Джейны выдавали замуж насильно, это отнюдь не означало, что они обязательно должны были изменять своим супругам. С другой стороны, зная свойственное Дэву чувство безграничной личной ответственности, он понимал, что тот не мог в корыстных целях воспользоваться годом "вдовства" королевы.
      И все же для его лихорадочно возбужденного мозга, в котором в этот момент теснились самые дикие ассоциации, одних этих здравых мыслей было недостаточно. Он нуждался в стопроцентной уверенности.
      Рокуэл развернулся и вышел.
      Через несколько минут его нещадно трещавший мотоцикл мчался в сопровождении эскорта телохранителей по направлению к военной тюрьме, где была заточена Милисса.
      Шаги Рокуэла и его свиты звонко отзывались в мрачных, оголенных бетонных коридорах. Света от лампы, которую нес дежурный офицер, хватало, но он порождал длинные, уродливо кривлявшиеся тени.
      В этом неверном свете до сознания Рокуэла дошла вся серая убогость тюремного мирка, и он несколько смягчился душой. Ему вдруг вспомнилось, что Милисса провела в этой клоаке вот уже несколько дней, и он подумал, что допускать этого ни в коем случае не следовало.
      Согласно новому закону, Рокуэл не имел возможности прямо воспрепятствовать её аресту, но в нем поднялась глухая ярость против Джайера.
      Однако её хватило ненадолго. Лишь до порога камеры Милиссы. Вошел он туда один, оставив охрану в коридоре.
      Поначалу он чувствовал себя как бы не в своей тарелке. Но искреннее удивление Милиссы, сменившееся радостью, как только она его узнала, мелькнувшие затем в её глазах недоумение и вопрос, с какой это стати он явился в столь поздний час, - все это вместе позволило Рокуэлу переступить порог нерешительности.
      И он в упор выпалил то, что в данный момент волновало его больше всего: почему они с Дэвом расстались?
      Вопрос, казалось, удивил Милиссу. Но она объяснила себе это тем, что в прошлом они всегда поддерживали друг с другом тесные дружеские отношения.
      Она чуть помолчала, но быстро спохватилась, что с её стороны было весьма неосторожно затягивать с ответом. И она повторила ему тот диагноз, который поставил Дэв: она достигла стадии неодолимой тяги к смерти, которая погубила человечество. Она сочла, что из всех возможных это было наилучшее для неё объяснение случившегося.
      Слова Милиссы, особенно упоминание о смерти, отрезвили Рокуэла. Тем более что она объяснила все очень обстоятельно. Рокуэл уточнил:
      - Из сказанного следует, что вы повели себя в какой-то степени однотипно с тем видом эмоций, которые проявляли те, кто на самом деле проходил подобную фазу. Такое впечатление, что вы сделали это нарочно, полагая, что Дэв искренне поверит в наличие болезни.
      - Думаю, что так оно и было, - признала Милисса. - Смертный зов штука субтильная. Можно и самому обмануться.
      Рокуэл, однако, упорствовал:
      - Но это не значит, что вы и на самом деле умрете?
      - Насколько я знаю, нет.
      Рокуэл воспринял её ответ с неподдельным и все возраставшим удивлением. Подумав немного, он в конце концов обронил:
      - Но почему вы ничего не предпринимаете, чтобы вырваться из тюрьмы? Вам здесь явно не место.
      - А что я могла бы сделать для этого?
      - А разве у вас нет на подобный случай особых средств?
      - Никаких, - ответила она, - кроме Символов, которые использовались до сего времени. Все, чем мы располагаем, - это некоторые типы легких видов вооружения и ряд мобильных средств, большинство из которых переданы джейнийцам.
      - А как насчет тех Символов, что находятся пока в резерве?
      - Их время ещё не пришло, - пояснила Милисса. - Здесь, на Джейне, они абсолютно бесполезны.
      Рокуэл тяжело вздохнул.
      "В то же время, - подумал он, - Дэв использовал мощь миллионов существ, которые, даже не догадываясь об этом, верили в конституционную монархию, хотя и не представляли себе, что это такое. Но почему бы не задействовать такую силищу до того, как эти миллионы начнут верить в следующий Символ?"
      Но такого вопроса он Милиссе не задал. Постигнуть, что такое Символ, - неважно какой, - он так и не смог, это было выше его понимания. Рокуэл со смирением подумал, что является всего-навсего заштатным нобилем с Джейны, причем достаточно простоватым по своей натуре. В течение года, проведенного на борту военного корабля землян, - об этом он пока никому не говорил ни слова - он по сути выступал в качестве заурядного племенного вождя, которого развлекали - истинно так! - ученые или торговцы, представлявшие цивилизации более высокого уровня. Они были дружелюбно настроены к нему, изо всех сил старались не задеть самолюбия, но, если уж честно признаться самому себе, он для них ничего особенного из себя не представлял, попросту говоря, был ничем. Его положение на Джейре, его титул - все это для них не имело ровно никакого значения. А если и имело, то только в той мере, в какой они использовали местных царьков в рамках выполнения ими свой миссии - нести всюду процветание и благополучие.
      И все-таки Рокуэл сделал ещё одну попытку определить свой потолок понимания.
      По его просьбе Милисса вновь подробно объяснила, что такое сила Символа. Глухо! Он и на этот раз ничего не понял.
      - Мы,

  • Страницы:
    1, 2, 3