МОРСКОЙ ВОЛК

ВРЕМЯ И ТОЧКА

сутки 19 августа по универсальному сетевому, тридцать шестое оулемичала по местному календарю; подводный крейсер, серийный атомоход проекта ЗаЗ; 20-е северной широты, 70-е западной долготы; мировой океан планеты Яббер (Омега Опоссума V), скопление Интефада, галактика “Рваный Смерч”

“Красная Жуть”, строго выдерживая курс норд-норд-ост, шла быстро, в надводном режиме. Носовой таран субмарины легко, как хорошо заточенный абордажный меч брюхо вражеского матроса, взрезал тяжелые валы. Лениво колышущиеся, пологие, были они сейчас больше всего похожи на неровно постеленное, бугристое одеяло и ничем не напоминали порядочные волны.

Только вот одеяльце-то серо-синее это — уж очень немаленьких размеров; всю планету покрывает. И далеко не везде лишь бугрится. Гораздо чаще оно скрученное и встопорщенное, в такие складочки скомкано, что только держись! Сорокаярдовые — не редкость.

Ветрам-то раздолье здесь, гуляй — не хочу! Беспрепятственная кругосветка в полсотни тысяч миль длиной; над сотнями и сотнями миллионов квадратных миль шевелящейся воды. И выше ее уровня — ни единого клочочка суши размерами больше пары кабельтовых; да и те — высунутся из-под воды подсохнуть на годик-другой, а потом так и норовят обратно опуститься. Ну никакой твердости, ни малейшего постоянства в этом мире, куда ни подайся!..

Фадриддин Шерх Муссейн стоял рядом с вахтенным стрелком у наружной батареи стационарных разрядников. Мединец привычно придерживался за страховочный леер и упирался босыми ступнями в палубный настил.

Практически всю свою полувековую жизнь проплавал он в океанских акваториях, но уроженцем этого напрочь водного мира не был. И все никак не мог привыкнуть, что здесь порта НЕТ. И не будет… В нормальных мирах моря на то и моря, чтобы когда-нибудь вернуться с их просторов на берег. В ПОРТ. Наконец-то ступить на земную твердь. Которая не качается и не кренится. Здесь же — берега как такового практически не было! Не были в привычном понимании портами и здешние гавани — причально-шлюзовые комплексы подводных куполов и городов.

И потомственный в девятом поколении моряк, проходив по Ябберскому океану несколько годовых циклов, впервые в жизни начал подумывать о смене профессии… Шторма и ураганы не страшили бывалого маремана, не испугали даже здешние улиданы — неимоверные супертайфуны; и не свирепости врагов боялся пират-мединец, что сотни раз хаживал на абордаж и выжил. Но врагом, что нежданно ударил ему в спину, оказалось нарушение привычного порядка вещей “море — берег”, и психика вздрогнула конвульсивно, как палуба при швартовке…

Боцман медленно повел курчавой головой, посверкивая на волны черными маслинами глаз. В пределах визуальной видимости не наблюдалось ни одного атомохода. Сонары и радары давали пару дюжин засечек различной интенсивности — от рыбачьих тримаранов, пастушеских ботов и прогулочных яхт до грузных галеонов торгашей, неуклюжих барж-рудовозов и громадных фермерских плавбаз. И три ближайшие надводные платформы: в часе, в двух с четвертью и в двух с половиной часах крейсерского хода; катеров-перехватчиков из донных селений опасаться не стоило, их здесь нет — глубины слишком большие.

Неподалеку, правда, паслись две стаи диких кальмаров и немаленький косяк зубастых белух, но если повезет, можно проскочить… Главное, что ни единой боевой субмарины на обоих горизонтах — надводном и подводном — не регистрируется.

Это хорошо. Капитану меньше соблазнов.

Груженный богатой добычей, удачно поохотившийся атомоход спешил домой. Подводный купол Тонга-Вилледж 009 ждал возвращения добытчиков и кормильцев. Ждали семьи — около тысячи мужей, жен и детей. Их оставили под присмотром нескольких дюжин выживших пиратов-ветеранов — морских волков и волчиц уже настолько старых и медлительных, что они не могли уже атаковать, но еще живых и вполне пригодных, чтобы грызануть того, кто нападет первым.

Экипажу “Красной Жути”, более чем трем сотням уставших мужчин и женщин, не терпелось увидеть створы родного шлюза. За кормой — два с половиной месяца похода. Сто пятнадцатые сутки охотничьего рейда…

Соотношение оседлых и кочевых обитателей их селения было вполне обычным для Яббера. В донных куполах и на платформах обитали две трети населения планеты, а прочие, примерно каждый третий, пребывали в постоянном движении. Чтобы выжить, цивилизации необходимо стимулировать процессы общественного метаболизма: кровообращение экономики, обмен генофонда, информационную взаимосвязь.

Какими методами, не важно. Каждый крутится как может.

Есть команды, у которых вообще постоянных баз нет — вот уж кому крутиться надо со страшной силой. Круглогодично не вылезать из лодки или не сходить с корабля… ужас! Но здешние аборигены и к этому вполне адаптировались.

Некоторые даже шастают по волнам в утлых крохотных корытцах и ничего, живые вполне. Даже довольные жизнью, вот как этот здоровенный тип, которого позавчера подобрали с воды и взяли на борт… А что, в компании с тремя такими аппетитными девчонками — чего бы не поплавать, месячишко-другой! Интересно только, где люди ухитряются раздобывать дурацкие дисковидные посудины, больше похожие на космический шаттл, чем на нормальную лодку…

Вот о чем думал пожилой боцман, зорко оглядывая горизонт; хотя не такими мудреными словами — подобных выражений он просто не знал. Зато он прекрасно владел идиомами, жизненно необходимыми для общения с собратьями и сосестрами по ремеслу, просоленными океаном насквозь.

— Гала, щупальце тебе в задницу, — сказал мединец, поднося ко рту левое запястье, окольцованное браслетом внутрибортового коммуникатора, — и поглубже, в тонкие кишки. Долго мне ждать еще, жаба старая?

— Фадди, на твоей Медине все парни такие нетерпеливые и горячие? — поинтересовалась оружейница ехидным голоском. — Девять минут как воткнула в разъем. Зарядка минимум одиннадцать. Забыл, да, моллюск старый? Маразм начинается?

Вахтенный стрелок ухмыльнулся украдкой. Но всевидящий боцман заприметил довольную улыбочку, свирепо рявкнул ему: “Зырь акваторию, салага пресноводный!” — и матросик поспешно отвернул лицо к дисплею и сгорбился виновато. Осознал, короче.

— Парней моей Медины я уже тридцать лет только в кошмарах видел! — прорычал мединский диссидент Фадриддин Шерх Муссейн, некогда приговоренный шариатским судилищем к смерти, но счастливо избежавший повешения на рее. — Но если через минуту не увижу твою глупую рожу здесь, наверху, обязательно превращусь в одного из…

— Боцмана к Капитану! — прервал в эту секунду их привычную перепалку голос третьего помощника Яна Сопницкого, что выстаивал сейчас вахту в ходовой рубке.

— Якоря ржавые… — пробормотал старый пират. — Началось. — И устремился к овальному проему входного люка. Не мешкая ни секунды.

Чуяла его пропитанная ромом печенка — с этой четверкой приблудных “забортников” уху не сварить. Особенно с этим косматым, как тимара, здоровяком. Взгляд его боцману сразу не понравился, шалый какой-то, жгучий. Неудивительно. Мужчина в неразлучной компании трех жен на озверение просто обречен,.. Тем более придурок, который способен так распустить своих баб. Мышцой вон оброс за двоих, а мозгов как у дауна, видать.

Услужливо всплыл из глубин памяти подозрительный разговор, по долгу службы подслушанный намедни поздним вечером. Утроба атомохода тесна и витиевата, как требуха исполинского левиафана, и мнится полным-полнехоньким укромными закоулками, однако — попробуй сыщи местечко, чтобы уединиться… Пришлые сдуру решили, что уж в гальюне-то — самое оно.

Говорили они на редком для здешних мест наречии, но старый морской волк, лакавший пиво в тавернах многих аквапортов не одного водного мира, их понимал преотлично.

“…аньшше надо было думать, — раздраженным полушепотом шипела старшая жена тимарообразного громилы, жилистая мужеподобная стервядь по имени Хард, — я предупрешшдала!” —“Не соврала, и впрямь немерено воды, — у средней жены, бритоголовой раскосой сексапилочки Ир, голос был хрипловатым, низким, словно бы чуть-чуть простуженным; он хорошо сочетался с ее отрывистым рычащим имечком, — сплошная вода. Вань, как выныривать-то будем?.. Или не будем? Судя по сверканию взора, тебе настолько понравилась пиратская романтика, что…” — “Расследование продолжается! — отрубил косматый. — Шутки у тебя, однако… Я найду! Некуда мне деваться! У меня другой дороги нет…” — “Точно. Виа эст вита… Непреклонный ты мой. Ничуть не изменился с той поры, когда при аналогичном утверждении возникал закономерный вопрос: любопытно, что раньше, Родину или силу, которая гасит зве…” — “А мне и тут не худо. Я бы осталась. Если пригласят!” — вякнула старшая. “Ч-ч-черт, ну и оставайся, — проворчал муж, которого средняя почему-то звала то Солом, то Ванем, словно бы отрабатывая за старшую; та по имени почему-то вовсе к нему не обращалась. — На кой ты нам сдалась. Мы тебя не приглашали, сама на борт влезла…” — “Ага, от вас приглашения дождешшся! Мне что, по-вашшему, к пахану надо было топать? Без скальпов, да еще и напарника потеряла. Вот бы Маркграф обрадов…” — “Твой кореш сам виноват, — оборвала ее Ир. — Настоящий мужчина! Мыслил яйцами, а не головой”. — “Головой думать пахану положено, а не шестерке,..” — “Черт, жалко, что я к этому вашему Маркграфу не сходил. Пообщаться. Порадовал бы старика…” — “Скажи спасибо, что мы тебя не скинули, — процедила средняя. — Неблагодарная тварь!” — “Точно. Я такая. Меня еще в детстве блишшние научили, что заповедей не десять, а три: не верить, не бояться и не просить! Да и не за что мне васс… Это вон той ссоплячке рыжей ессть за что. Пусскай она благода…” — “То была честная сделка, — оборвал Сол, он же Вань, злобное сипение старшей жены. — Парень заплатил жизнью, чтобы его девчонка ушла в космос и получила шанс. Кстати, как она?..” — “Спит в рундуке. Заснула наконец-то. Беременным покой нужен, а ее приступы тошноты выворачивают”. — “Маркграфово отродье…” — проворчала Хард; видимо, подразумевая эмбрион, которого носила младшая жена, совсем юная рыжеволосая девчушка. Совершенно ошалел мужик, его бабу какой-то посторонний тип отымел, а ему — хоть бы хны!

“Так как же мы будем выныривать-то, Солли?.. — повторила Ир, — И пошустрей бы, романтик. Пока твои ноздри не лопнули, раздуваясь. Тебя настолько очаровали ветра, просоленные безбрежным океаном, что…”

“Как, как… Ч-черт, завтра подумаем. Предки говорили, напоминаю максиму: утро вечера мудренее, — пробормотал муж, с виду грозный, зверообразный, но в душе слабохарактерный; похоже, он вконец обалдел от нахальства собственных жен. — Сейчас спать давайте… уффф”.

И створки гальюнного люка резко въехали в переборку. Ухающая гора мышц, обтянутая исключительно оволосенной шкурой, вывалилась в проход, убегая от двух фурий с рычащими именами.

“Когда действие становится невыгодным, собирай информацию. Когда информация становится неинтересной, спи, — иронично бросила Хард вдогонку широкой волосатой спине. — Так говорила святая Урсула Ле Гуин”. — “О! Да у нас, оказывается, чувство юмора наличествует?!” — поразилась Ир, будто совсем недавно с Хард познакомилась. “У меня много чего в наличии, мать. Не у тебя одной бурное прошлое… между нами, девочками, говоря”.

“Семейка та еще, бушприт им всем в селезенки. Не то слово! Особенно эта девчонка Ир. Как застынет с остекленевшими глазами…” — вспомнив подслушанный разговор, подумал боцман “Красной Жути”, вкладывая ладонь (машинально глянув при этом на часы) в опознавательный сенсор у входа в капитанскую каюту.

Но еще более странным было то, что суровый и грубый Тораи Сенга прямо-таки рассыпался в любезностях. Будто причаровали Кэпа пришельцы забортные, околдовали всегда такого хитроумного, коварного, хладнокровного кормчего “Красной Жути”… Створки бесшумно втянулись в переборку, и тотчас же мединец получил подтверждение, что его хваленое чутье по-прежнему срабатывает без осечек.

В личном отсеке Кэпа взгляду открылся настоящий аншлаг. Аж семь душ, включая самого хозяина каюты, старпома Эндрю Симеона, стармеха Йоко Таоки и казначея Ирмы Кечкемет. Оставшиеся три души в точности повторяли состав участников беседы, что состоялась полсуток назад в гальюне.

С этого мгновения и вправду НАЧАЛОСЬ.

И завертелось, со свистом рассекая время, словно туго скрученная пружина, которую отпустили. Курс дальнейших нескольких суток спрессовал события в хищный клинок, что стремительно резал воды мирового океана, и когда старый морской волчара Фадриддин Шерх Муссейн просветлевшим взором провожал продолговатую пузатую тушу взлетающего грузовика, что поразительно смахивала на поджидавшую его (и новоявленного матроса по имени Хард) в полусотне миль от острова субмарину, и будто сладчайшему хору гурий внимал натужному реву старых планетарных движков, ему все еще мерещилась косматая рожа в обрамлении трех женских лиц.

Но смотрел и слушал он это, уже попирая подошвами веревочных сандалий берег одного из клочков земной тверди, весьма немногочисленных на безбрежном Яббере. А до того благословенного мгновения еще оставалось множество, времени, один лишь шайтан заранее ведал сколько.

Как выяснилось при взгляде, переведенном на часы с неба, наконец-то растворившего торгашеский звездолет: сто двадцать один стандартный час, сорок семь стандартных минут и около тридцати стандартных секунд…

Прежде чем КОНЧИЛОСЬ.

АКВАПИРАТЫ

ВРЕМЯ И ТОЧКА начало месяца еатувинала по местному календарю; борт охотничьей субмарины “Красная Жуть”; северозападный сегмент мирового океана планеты Яббер (Омега Опоссума V)

“Красная Жуть” развернулась оверштаг и показала Ноль-ноль-девятому Тонга Вилледж корму, испещренную раструбами маршевых водометов. Истосковавшиеся по родным и близким люди, само собой, взроптали незамедлительно; однако же угомонились после убедительного спича Кэпа, саунд-ретрансляторами разнесенного во все отсеки и посты.

Тораи Сенга клятвенно заверил команду, что задержка будет недолгой, ибо рейд короток, в режиме “туда-и-обратно”, к тому же в окрестностях ближайшего АГТ, Ноль-седьмого, наверняка подфартит насадить на острия абордажных сабель какого-нибудь жирненького купчишку. Последний довод оказался наиболее убедительным, и охотники более не задумывались, на кой бес понадобилось делать длинный крюк и к тому же влезать в территориальные воды АстроПорта.

Возможность нарваться на патрульный крейсер или боевую субмарину Каледонского князя, флот которого контролировал временный остров, превращенный в космодром, не пугала бывалых пиратов. Но зачем рисковать бесплатно?..

О том, КТО предложил лезть в княжескую пасть и внушил иллюзию целесообразности рейда, на борту атомохода знали считанные люди; их было меньше, чем пальцев на руках немутированного эрсера.

И только один из них задался вопросами, почему Кэп, поддавшись на провокацию, согласился и почему его единодушно поддержали Дед, Чиф и даже вечная перестраховщица Суперкарго? Почему он сам не высказался против, Боцман тоже замыслился и обескураженно осознал, что — в припадке несвойственного ему слабоволия.

Волосатый громила сверкнул на мединца шалым буркалом, и… Фадриддин неожиданно для себя горячо поддержал безумную идею. Что не менее странно, осознавший собственную слабость старый мареман не взъярился, а просто перестал об этом думать; словно с его мозгов мысли бередящие эти, точно грязь с палубы, кто-то взял да и стер ворохом тряпок, насаженным на швабру.

…Охотник искал жертву, но стал добычей. Причем за. долго до того, как добрался в окрестности АП07.

“Серебряная Мурена” выметнулась снизу, из запредельной глуби. Горизонт погружения у атомоходов проекта 5м1 почти на двадцать процентов больше, хотя реактор несколько слабее. У противника были очень неплохие шансы с ходу продырявить брюхо “Красной” и взять ее на абордаж еще под поверхностью. Да что говорить, у “Жути” шансов уцелеть после лобовой атаки из “слепого сектора” практически не было… Схватка длилась недолго, но — НАШИ победили! Боги рассердились на врага, обездвижив “Мурену”. Коварная субмарина внезапно потеряла скорость, словно ткнувшись в незримую сеть, и с полного вперед за считанные секунды перешла чуть ли не в полный стоп. Стрелки “Красной” не мешкали, и прямой наводкой с минимальной дистанции влепили “Серебряной” залп разрядников правого борта. После этого врагу помочь могло разве что чудо. Его не случилось, и неуправляемая “Мурена” канула в бездну, чтобы достичь горизонта и затем быть раздавленной тисками глубины. А “Красная Жуть” уже, не медля ни наносекунды, на полнейшем вперед улепетывала прочь. Когда давление сплющит реактор, мало не покажется.

Морские боги в этот день явно благоволили к подлодке серии 3а3. Глухой рокот донного взрыва настиг ее в пятнадцати с половиной милях. На несколько кабельтовых дальше критического расстояния. “Жуть” и ее экипаж заполучили минимальную дозу облучения…

Однако опасность отстала ненадолго. Она кралась в кильватере и очень скоро вновь настигла атомоход, идущий на крейсерской скорости в надводном положении.

“Ч-ч-черт!! — выскочив из ниши резервной лежанки, предназначенной для отдыха подвахтенных штурманов, завопил на всю рубку пришлый Сол-Бань; бурную реакцию вызвали силуэты приближающихся кораблей, что появились на мультиэкранной локаторной панораме. — Не дадут поспать, гады ненаши!”

“Точно! — вторила ему средняя жена Ир; она пристроилась на корточках под стенкой рядом с нишей лежанки. — Шастают тут всякие, а потом плавки пропадают… Ты, ты расслабься, этих беру на себя. Сдвинься, красавчик! — гибким движением профессиональной танцовщицы разогнулась и скользнула к вахтенному компьютерщику. — Мы на их панораме примерно такими же кляксами глядимся?” — спросила голубоглазого блондинистого офицера, бывшего дворянина Зееландского королевства.

“Да-а, — удивленно протянул экс-баронет Логан Хонбург V, а заче…”. — “Чтоб ты спросил, блин. Не мешай!” — рявкнула девушка по-косморусски, с силой отталкивая оператора, и зачем-то пригнулась к сенсорной зоне.

Капитан открыл было рот, чтобы осадить дерзкую малявку, однако ни звука не успел издать — Ир уже сунула голову в напряженные поля управления. Все люди, что работали сейчас в центральном посту, само собой единодушно оцепенели от изумления… все, кроме ее супруга. Тот спокойнехонько опрокинулся обратно в койку и накрылся одеялом.

Кэп изначально, невзирая на необъяснимую к ним симпатию, едва терпел присутствие в ходовой половины состава семейки забортных приблуд. И грубейшее нарушение правил эксплуатации, сотворенное прямо на глазах у вахтенной смены полного ордера, подтвердило обоснованность опасений. Опомнившись, Тораи Сенга собственноручно ухватился за узкие девичьи плечики, намереваясь выдернуть потенциальную самоубийцу обратно, однако тут же отлетел прочь, неуклюже взмахнув руками; девушка ударила острым локотком, но по мощи удара показалось — обеими ногами.

“Не мешайте! — загремел в отсеке громоподобный рык ее мужа. — Сказано же! Ррусским языком!” Зыркнув на лохматую голову, высунувшуюся из-под одеяла, Боцман подумал, что настал миг взбунтоваться против диктатуры, неясным колдовским способом установленной на борту, но — не успел. “Они поворачивают! — закричал второй помощник Душан Крович. — Они рыскают!!! Они нас потеряли!” — “Не сенсорят нас они…” — растерянно подтвердил “красавчик” Логан.

Средняя жена, на удивление все еще живехонькая, рывком выдернула гладко выбритое вместилище мозгов из-под пресса наведенного матрионного поля. Молча, приволакивая ноги, убралась на прежнее место и сползла по стеночке.

Муж, также не говоря ни слова, лишь тяжко вздохнул и откинул одеяло; подвинулся, ухватил Ир за ворот матросской куртки, вздернул и уложил возле себя. Накрыл ознобно подрагивающее тельце и властно прижал толстенной ручищей… Так они и заснули, рядышком в обнимку.

“Не меша-ать!..” — проорал Капитан шепотом. “Я догадываюсь, что она сделала! — точно так же, шепотом, кричал компьютерщик. — Прямой контакт с удаленными компьютерами и силовое воздействие на их процессоры! Человек сильнее любой машины!” — “Но для этого полушария требуется покрыть экранировкой, и в мозжечок должен быть вмонтирован биомодем, а это же целое состояние…” — прошептал старпом, “Значит, у нее в модифицированной башке целое состояние, — резюмировал Тораи Сенга. — И благодаря ему тяшки, рулевые перья им в ласты, нас потеряли… Экстренное погружение! — решительно скомандовал вахтенному Рулевому. — Триста пятьдесят футов!”

Никто не услышал, как один из них подумал: “Целое состояние, веслом ей по хребту… ага, сейчас. Да мухомы они, обои! Мутанты ч-чертовы…”

Опознавательная идентификация вскоре подтвердила, что группа кораблей, безошибочно классифицированных наметанными глазами коренного ябберянина, принадлежала нелюдям. То есть была регулярной военной эскадрой Южной Федеративной Республики, вторгшейся в акваторию северного полушария. Смешанные и целиком человеческие экипажи северян нечасто осмеливались пускаться в плавания ниже экватора, зато флот республиканцев утюжил и пронзал северные воды вплоть до тридцатых широт.

И если эрсеры попадались в щупальца, ласты и лапы южан, то в лучшем случае становились презренными рабами; в худшем гибли, даже не добравшись до республиканских куполов и платформ, заселенных ортодоксальными существами иных рас, органически не способными признать в человеке РАВНОЕ себе создание природы… Впрочем, подавляющее большинство людей полагало, что из этих двух перспектив именно первая и есть — ХУДШАЯ. Эрсеры, выжившие потомки землян, что обитали ныне в мире Яббер, много чего могли бы поведать Сети Миров о жестокости и подлости разумных иных нескольких десятков рас, после падения земной Империи расселившихся в четырех южных сегментах океана пятой планеты Омеги Опоссума.

О том, как детей-эрсеров намеренно уродовали, превращая калек в живую домашнюю утварь: подставки для обуви, держалки одежды, подбиралки мусора, канделябры, плевательницы. И о том, как на потеху толпе принуждали “земляшек” и “земов” к публичному спариванию с абсолютно чуждыми гуманоидными тварями — например, с орматисскими ящерами, гигантскими жучихами с Тирра III или гусеницами-чуффарейцами.

И о том, конечно же, ЧЕМ, с использованием КАКИХ пособий занимаются в школах южан детеныши иных на обязательных ежемесячных лабораторных занятиях, северянами прозванных “уроками человеконенавистничества”… Сказать, что обитатели южных вод этого мира ЛЮТО НЕНАВИДЕЛИ потомков имперцев, значило промолчать, не подыскав адекватных слов.

Неудивительно, что южане Яббера отказались укомплектовать административный персонал секторальной супертюрьмы, под которую несколько циклов назад отвели соседний необитаемый Харрб. Юги категорически не согласились “обслуживать земных выродков”. Сама идея замены смертной казни пожизненным заключением виделась югам злобной насмешкой над духами порабощенных предков иных.

Над памятью мириадов разумных, что были замучены и стерты с лика Вселенной предками эрсеров, землянами эпохи ЭрсСтеллы: чиновниками колониальной администрации, миссионерами земных религий, переселенцами и, конечно же, главнейшим ужасом Вселенной — солдатами имперской Армии Солнца.

Но эрсерам, скопившимся в центральном посту “Красной Жути”, незачем было говорить вслух о том, что при виде эскадры нелюдей каждый вспоминал волей-неволей, что практически каждому из них было известно с детства. Они предпочитали тратить ресурс голосовых связок и легочной ткани на полезные уму и сердцу разговоры.

Самое популярное у “земов” и “земляшек” занятие — Урок Человеколюбия.

Они обменивались Наследием.

Духовными сокровищами предков, которые помогли потомкам сохраниться, не забыть СЕБЯ.

Старпом, истово чтящий святого Бориса Пастернака, продекламировал бессмертнейшее из бессмертных, в котором пламя горящей свечи никогда не угаснет. Третий помощник поделился фрагментом из писаний святого Генрика Сенкевича; рулевой, фэн клана Виктора Пелевина, взахлеб процитировал полстранички канонического текста “П-Генерации”; а экс-баронет Хонбург V, приверженец культа Пинк Флойд, хорошо поставленным голосом спел куплет из третьей композиции “Обратной Стороны Луны”. Адепт святого Виктора Цоя, Кэп хрипло исторг начальные строки “Мы Ждем Перемен”… Иногда в процессе подобных сейшенов поклонники меняли клановую ориентацию и становились духовными наследниками других святых.

Но в любом случае обмен частицами наследия всемерно способствовал УКРЕПЛЕНИЮ ПАМЯТИ. Чтобы выжить в исключительно негостеприимном настоящем, эрсеры в первую очередь свято чтут главный Завет Землян: “У народа, который не помнит свое прошлое, — нет будущего”.

Иван-Соллар и его Ира мирно спали под одним одеялом. Потом проснулись, вывалились из ниши, и мужчина тотчас же вступил в круг, поделившись чудным, хотя и очень грустным стихотворением:

Альбом фотографий… Надгробные плиты На братских могилах Усопших мгновений. И вязь эпитафий В картинках забытых Вернуть нам не в силах Истлевшее время,

завершенным традиционной устной подписью: “Так говорила Ольга Швец”.

Жена вторила ему, продекламировав не менее чудесные стихи, подписанные “Так говорила Ирина Ухова”.

“Все-таки они настоящие люди, НАШИ, хотя и мутные какие-то, левые и непонятные, — подумал старпом. — И лодка у них была странная, не бывает таких лодок в нашем море. Очень похожая на маленький планетолет… Жаль, что потонула прежде, чем мы пришвартовались, можно было бы принайтовить посудину и поближе рассмотреть”.

Затем подобранный с воды муж ушел в девятый отсек, проведать прочих своих жен — беременную младшую и старшую, оставленную при ней. Но перед тем, как нырнуть в шлюзовой переходник, остановился на пороге, напрочь загородив широченными плечами проем люка, и оглянулся. Стоя вполоборота, искоса буравил горящим глазом лицо своей средней жены и негромко, но веско проговаривал короткие строчки:

будто продолжая давным-давно ведущийся с нею спор.

…А еще сутки спустя на “Красной Жути”, что непреклонно следовала курсом норд-норд-вест, перехватили эфирный диалог. Обмен сообщениями производили две флотилии югов, одна находилась чуть севернее экватора, а вторая дерзко забралась к тридцать первой параллели.

“Связь с Харрбом потеряна! — обеспокоснно ретранслировал флагман первой группы рейдеров последние новости из-за экватора. — Концлагерь исчез, ну и ладно, все равно там большинство преступников, осужденных на пожизненное, — эрсеры. Но говорят, что зловещий слух о Черных Подстрекательницах подтвердился. Тех самых, явление которых уже зарегистрировано на Яббере. В последних донесениях, что поступили на базу администрации лагеря со спутников слежения, ясно видны фигуры в скафандрах высшей защиты. Спутники выпадали из сети цепочкой, будто их расстреливали по очереди. Затем прервалась связь и с базой. Присутствие Черной замечено в куполах северян, И этот факт, видимо, самым тесным образом связан с явлениями массовых сновидений, после которых земы просыпаются и…”

“Надо удирать из этого сумасшедшего дома! — тоскливо думал боцман-мединец. — Обрывать якоря, пока не поздно. Добраться в нормальный ПОРТ…” И дальше его фантазии не шли, обрывались с треском и лязгом, точно якорные цепи.

Фадди прекрасно знал, что никуда не денется из этой акватории, якоря его лодки-жизни намертво вцепились в донный грунт. Для него этот океан, похоже, превратился в настоящую тюрьму, пускай добровольную. Вроде той, в которую иные превратили целую планету, что вертится вокруг Омеги Опоссума по соседству с Яббером.