Канал, по которому ведётся разговор, защищён от прослушивания всеми мыслимыми способами, но для того, чтобы Наоми Эвелина м Джексон не смогла взломать защиту, необходимы немыслимые. «Не могли магически как-нибудь связаться?! — с ненавистью думает она. — Тогда бы я ничего не узнала! И была бы счастлива по-прежнему! О чём не ведаешь, то и не болит. Чародеи проклятые...»

[[Сам, сам... командуй, я разве возражаю? Тренируйся командовать, будущий король. — Отвечающий Майклу голос насмешлив и уверенно-спокоен. — Смотри только, не упусти момент. Тебе там виднее, конечно, однако команду и отсюда послать, сам понимаешь, не проблема.]]

Тот, кто разговаривает с младшим сыном младшего брата короля, казнённого чернью, явно не трепещет и не благоговеет. КТО ЖЕ ОН?!

Предатель же Майкл... «Да, да, предатель, — с тоской думает Номи, — хочу я того или нет, но если беспощадно называть вещи своими именами...» Предатель Майкл, пытаясь скрыть за раздражением настоящий страх, отвечает: [[Мы договорились! Ты обещал! Твоим обещаниям что, грош цена?!]]

«О, как же он боится лишиться обещанной ему власти! — дрожит от боли девушка, стоящая на коленях за дверью. — Будто обладание ею — это всё, что имеет значение для него. Как же ничтожен и мелок он, если это правда!..»

[[Цену моим обещаниям не тебе назначать. Ты предложил товар, я согласился купить, я заплатил аванс. Где товар? Вместо того чтобы общим делом заниматься, ты сюсюкаешься с этой грудастой шлюшкой. На что она тебе сдалась, у тебя что, мало наложниц? Прислать дюжину-другую?]]

[[Я использую её. Для нашего общего дела, а ты думал? Эта глупышка влюбилась в меня по уши и выше. Через неё я добуду...]]

Номи содрогается. Пальцы рук судорожно впиваются в пол, с хрустом ломаются ногти...

«И вот этому я прилетела дарить самое ценное, что у меня было, что сберегала всю жизнь?! Прынцу...»

[[Для моего дела не требуется ничего, что она способна сообщить. Все эти ублюдки-гордуны интересуют меня исключительно как подходящие кандидатуры для гладиаторских боёв, которые я намерен устроить на празднике по случаю подавления контрреволюционного мятежа. Ты просто хочешь её отыметь, маньяк, и нечего прикрываться красивыми словами.]]

[[Я попросил бы...]]

[[Ай, оставь! Не строй из себя. Засунь ей по самые томаты и выбрось, забудь. Или отдай солдатам.]]

[[Я сам решу, когда её выбрасывать, не твоё дело!]]

[[Вот именно. Исключительно твоё. И я о том. Моё дело соверш...]]

[[Но послушай! Я клянусь! Вот увидишь, информация, которую мне в койке выложит эта очарованная дурочка, даст нам...]] — и так жалок голос принца, так явственно сквозит в нём желание оправдаться, так слаб и просителен он, что...

Номи не в силах подслушивать далее. Она выдёргивает свой мозг из эфирного канала и... теряет сознание, ничком распростёршись на полу, жестоко раздавленная безжалостной глыбой Истинного Выбора, который ей необходимо сделать.

Но — лишь на секунду.

Лишь одну секунду промедления может она себе позволить. Секунду спустя она с трудом встаёт, и когда выпрямляется в полный рост, выбор уже воистину сделан. Её дело... И первый шаг, сделанный прочь от дверей, в которые она так и не вошла, твёрд и стремителен.

Бдз-з-зын-нь!!! — разбился хрустальный замок Надежды. Как же хрупок он был, оказывается.

«Я могла бы простить ему всё! — — в ярости думает девушка. — Даже предательство простить! Я сама могла бы ради него совершить предательство. Я простила бы ему любой обман, я простила бы ему нелюбовь, я была бы счастлива сделаться одной из сотни его наложниц... я простила бы ему даже солдат, если надо, я умерла бы ради него. От его руки, захоти он этого, и умерла счастливая... я пошла бы ради него против всего мира, против Экипажа, против всех и вся... я слабая, я глупая, я дура, я безумная, я... безумно хотела любить. И — быть любимой, если повезёт. Я умирала от одиночества без любви, и ради него, всесильного и бесстрашного Принца моего, я все грехи мира совершила бы».

«Не прощу я ему только одного, — чётко и бесповоротно думает По-прежнему Ещё Девушка, делая второй шаг прочь. — Слабости души не прощу. Мой Принц не должен быть слабым духом. Пусть он хоть на костылях передвигается, пусть он будет однорукий, кривой и косой... Да хоть пузат и женоподобен, да хоть росту полутораметрового, да хоть чернокож, черноволос и черноглаз, да хоть недалёк и невежествен, да хоть сексуальный импотент, но... Он должен быть органически не способен позволить кому бы то ни было вытирать о себя грязные ноги. Каково это, я знаю. Об меня их вытирали почти всю мою жизнь».

Спасибо, судьба, что уберегла от измены. Спасибо, что вовремя предупредила. Спасибо, что выбор — на чью сторону становиться, куда падать — в одиночество или в предательство? — не был тяжким и мучительным. Впервые в жизни тебе, жестокой твари, за что-то — искреннее спасибо...

Спасибо, что не отдала ему.

И Наоми Эвелина Джоан «Шоколадка» м Джексон зашагала вперёд — отдавать себя на заклание Экипажу.

— ...Я не могла ошибиться, сотоварищи, просто не могла. По определению, — угрюмо сказала Номи. — Я... — она всё-таки сделала паузу, но обратного хода уже не было, и девушка исторгла хрипло: — ...мод. Точнее, мутка. У меня в голове природный радиоприёмник. Хотя на самом деле не только радио-, а и...

— Понятно, — перебила Ррри. — Значит, все наши сканеры и пробойники — детские игрушки, и даже мутотень магическая ни на что не годная, а ты р-раз — и услышала? Лихо, однако!

— Чоко, скажи, сейчас нас реставрашки секут? — спросил Абдур. По скептической полуулыбочке Номи определила, что и Янычар не верит ей.

— По тыщу ста семнадцати каналам. Но я... — Номи вздохнула: опять ведь не поверят! — ...подстроилась, цензурю и гоню им отредактированную дезу.

Нет, конечно, в то, что она мутантка с неимоверно быстродействующим «процессором» и супермощнейшим «радиоприёмником» в голове, поверили сразу, ясно по взглядам, да и какое ж существо в здравом уме будет на себя такое наговаривать?!

А вот в то, что ей не пригрезился этот диалог, в то, что не обида и разочарование вынудили её (цитируя Бабушку: «С влюблёнными это бывает, ясный пень, поругаются милые и со зла друг дружку начинают полоскать!») прийти и отдаться Экипажу на заклание... Не верят, ну что ты будешь делать! Конечно же.

Соврала раз, теперь и не мечтай о доверии. Не простят. Гордуны, они такие. Гордые...

— Да ты просто ходячее сокровище! — воскликнул чиф.

— А я знал... — пробормотал Сол.

— Что?

— Ничего. Так просто, мысли вслух.

— И что будем делать, товарки-товарищи? — спокойно спросил доселе молчавший Кэп Йо.

— Ты ей веришь, Бранко? — поинтересовалась суперкарго.

— Ну-у, как бы да, — кивнул Биг Босс. — Меня впечатлило сообщение о тыще ста семнадцати каналах... Наследный принц Джонни — мудак, ублюдок, кретин, и вообще он не принц, а студент провинциальный, мы его подменили!! — неожиданно заорал капитан. — А вы, говнюки золотозвёздные, быстро вяжите кузена Майки, не то он вас всех сдаст ревмаговцам краснозвёздным!!!

— Слышал бы тебя Перебор! — с энтузиазмом прокомментировал субкарго.

— Во-о-от... — удовлетворённо сообщил Биг Босс несколько обалдевшим членам команды, собравшимся в его апартаменте. — Погодим маленько. Ежели вследствие моих оскорбительных воплей ревнители монархизма ворвутся нас самих вязать, за оскорбление династии... значит, Шоколадка маленько тронулась и глюки её долбят, Но мы пойдём в темницу с сознанием выполненного долга — надеясь, что красавчиком Майки займутся вплотную. И выведут на чистую воду, вдруг-таки он гад подлый... Если же доблестная гвардия не появится, то я съем собственную фуражку, встану перед нашей девочкой на колени и... — Он замолчал. Махнул рукой. Ссутулился и убрёл в дальний угол. Там повалился на кровать и отвернулся к стене.

Ждали. Двадцать минут ждали. Номи, напрягая извилины, изо всех сил гнала дезинформацию, убеждая королевских наблюдателей, что Экипаж собрался по важному делу: решить, какой подарок сделать милорду Джеймсу на приближающийся день рождения, — а сама боялась даже вздохнуть поглубже. Эти напряжённые минуты решали всю её дальнейшую судьбу...

«А фуражку я ему припомню!» — немножко мстительно подумала, затаив дыханье.

И ещё десять минут ждали. На тридцать первой минуте Кэп Йо молча сполз с кровати. В гробовой тишине, волоча ноги, подбрёл к столу, взял свою фуражку, повернулся к Наоми Эвелине Джоан Джексон (с этой судьбоносной секунды — безо всякой проклятой «м» перед фамилией!!!) и медленно опустился на колени. Не издавая ни звука, поднёс ко рту...

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.