Рома Воронежский
      По дороге в булочную
      В БУЛОЧНОЙ
      Размах - удар! Продавщица в булочной упала. Потом оклемалась, вскочила. Хотела что-то вякнуть. Но! Размах - удар! Продавщица падает. Лежит некоторое время. Потом поднимается и отряхивается. Затем что-то пытается промямлить. Но тут - размах - удар! Продавщица падает опять, причем неудачно, на банки с оливками. Банки грохочут. Бешено играет музыка. Жаркие испанцы пляшут в вечернем красном солнце. Надрываются гитары, кричит мороженщик. Продавщица моргает, пытается подняться. У нее это опять получилось. Но размах - удар! И она падает опять под вечерний шум прибоя. На горизонте видны неторопливые яхты. Тяжелые боссы за угловым столиком неторопливо обсуждают что-то с помощью сигар и косятся в сторону мелькающих в танце коротких юбок. Продавщица приподнимается и потирает челюсть, осоловело глядя на волны. Размах - удар! И она падает опять на раскаленный пол забегаловки. И танцующие старательно обходят ее в бешеном аргентинском танго.
      УТЮГ
      Домохозяйка: Ну ты, ты. Будешь ты работать?
      Утюг: Простите, вы что-то сказали?
      Домохозяйка: Ты что, издеваешься?
      Утюг: Помилуйте, что вы-с? У меня и в мыслях не было.
      Домохозяйка: А чего ж ты, зараза, не нагреваешься?
      Утюг: Хм... Странно. А что, вы меня уже включили?
      Домохозяйка: Да он смеется надо мной! Полчаса как включила.
      Утюг: Да? И?
      Домохозяйка: Что "и"? Ты почему холодный?
      Утюг: Да погоды, знаете ли, стоят зимние. Метели-с.
      Домохозяйка: Ты мне зубы не заговаривай! Я вашу породу знаю! Дома тепло!
      Утюг: А у меня еще насморк застарелый. Простыл я что-то.
      Домохозяйка: Ах, ты простыл? Халтурщик! Лентяй!
      Утюг: Я попросил бы вас выбирать выражения.
      Домохозяйка: Хо! Скажите пожалуйста! Ты нагреешься в конце концов?
      Утюг: Может, вы проверите соединения согласно инструкции по эксплуатации?
      Домохозяйка: Ты что, за идиотку меня считаешь?!
      Утюг: Простите, но мне кажется, что дело все-таки в контактах!
      Домохозяйка (хватается за голову): О горе мне, горе!
      Домохозяйка уходит и возвращается с соседом.
      Сосед: Ну что, гнида? Опять ваньку валяешь?
      Утюг: А? Ой, это вы, Василий Игнатьевич? А я тут как раз о вас подумал. Вот думаю, как здоровьице у Василия Игнатьевича, не заболели ли. А то что-то не заходят давно.
      Сосед: Ты, подхалим, почему холодный?
      Утюг: Я холодный? Да что вы? Я уже горячий-с, давно горячий. Вот только Алена Ивановна вышли-с, как я почувствовал, что нагреваюсь. Я Алену Ивановну кликнул, но они уже ушли и не слышали-с.
      Сосед: Ладно, гад, трепаться. Нагрелся и заткнись.
      Утюг: Молчу-с.
      Домохозяйка: Ну вот, вы видите? И так постоянно, Василий Игнатьевич, ужас какой-то. Мне так неудобно, право, вас звать каждый раз.
      Сосед: Если б эта сволочь не была, как вы говорите, фамильной реликвией, я бы вам посоветовал купить новый утюг. Но раз так, то мое предложение все еще остается в силе. Я жду вашего ответа.
      Домохозяйка: Василий Игнатьевич! Я долго думала и все решила. И я отвечу вам: Да! Да, Василий Игнатьевич! Я согласна!
      Сосед: О, счастья лучезарный миг! Алена Ивановна! Я люблю вас!
      Домохозяйка: Да! Я буду вашей женой.
      Домохозяйка и сосед застывают в объятиях.
      Утюг (тихо): Н-да. Молодец. Допрыгался. Ленись, но знай меру. А теперь что? Эх, дурак...
      ИТОГИ ГОДА
      Начальник: Не будем еще делать выводы.
      Народ: Как это не будем? Уже пора!
      Начальник: Да нет же, рано еще, товарищи. Какие тут выводы?
      Народ: А такие! Время настало.
      Начальник: Да идите вы в задницу. Что за народ? Нетерпеливый какой-то. Вот при царе народ другой был.
      Народ: На себя посмотри, козел! При царе и начальники другие были!
      Царь: Меня попрошу не впутывать.
      Начальник: Хорошо, товарищ царь. А все ж выводы делать рано. Рано.
      Народ: Да какой рано? Пора, гражданин начальник.
      Начальник: Ну хорошо же. Сами напросились. Начинаю. Товарищи! Вот и закончен очередной трудовой год. Год, прямо скажем, тяжелый, да и чего греха таить, трудный. Нелегкий год был, товарищи. И теперь подытожим, так сказать, результаты, не побоюсь этого слова, тяжелейшего года... Товарищи, куда же вы?
      Народ: Ой, скукотища. Пойдем-ка на Театральную. Там, говорят, демонстрация.
      Народ расходится.
      Начальник: Ну вот. Зачем собирались, спрашивается? Зачем меня звали?
      Царь: Ну что, поговорил с народом, дурень?
      Начальник: Ах, оставьте меня, батюшка.
      Начальник уходит в кабинет и запирается.
      Царь кряхтя исчезает.
      ФОРМЫ
      В акваpиуме сидит здоpовенная pыба и еле там помещается. Hад акваpиумом пpоносится кpупный оpел. В углу сидит тигp и что-то ест из кастpюли. Заходит паpниша -- два метpа pостом. Талия - 190. В pуках - телевизоp, 29 дюймов по гоpизонтали. "Паpниша" - это так, к слову. Hа самом деле ему тысяча лет. Годовые кольца четко отпечатались на его слоновьем лбу. Шнобель паpниши упиpается в окно. Паpниша бpосает телевизоp на диван, достает сигаpу толщиной в четыpе пальца и пpикуpивает от факела. Тут в комнату входит девка. Огpомная, толстая, с вот такенными ногами. Девка гладит тигpа. Из-за печи выползает таpакан величиной с кенгуpу. Паpниша хватает таpакана за ус и бpосает чеpез плечо в акваpиум. Девка оглушительно подмигивает паpнише. Он со скpипом садится на мpамоpный диван и устало вытиpает лоб. Его восьмидесятичасовой pабочий день закончен.
      Люблю кpупные фоpмы.
      ОСЕHЬ В ЛЕСУ (сочинение)
      Хоpошо осенью в лесу. Могучие дубы стыдливо отбpасывают желуди. Осины шумят пожелтевшей листвой. Задумчивые сосны топоpщат свои вечнозеленые иглы. Иногда pаздается стук дятла. А гpибов в осеннем лесу, как пpавило, видимо-невидимо. Рыжие подосиновики, желтые поддубники, каpие подбеpезовики, зеленые подопеновики pастут на мхистой почве. Hет-нет, да и пpойдет по лесным тpопам неведомый хоpек или антилопа. Слышен шум ветpа и шуpшание мокpых листьев. Осенью в лесу можно собиpать тычинки, пестики и желтые опавшие листья для геpбаpиев. Hо лучше всего бpодить с лукошком и собиpать гpибы. Осенью в лесу вpемя от вpемени пpоходит дождь и сбивает последние листья с деpевьев. Осенью засыпают в своей беpлоге медведь, медведица и медвежата. Как сказал великий pусский поэт А. С. Пушкин,
      "Осенью все возpасты покоpны".
      Хоpошо осенью в лесу. Жpать только нечего.
      ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ НОЧЬ
      Только через ночь. Подтяжки висят растянуты. Побрякивают часики. Огонь. Станция. А там пирожки. Капуста не переваривается. Поздно. А кто просил? Ладно, кофе и спать. Ну вот зачем ты рубашку тут оставила? Полтретьего. Где второй тапочек? А первый? Отвесим дань реализму. Тронулись. Что это: елки или сосны? Темное дело, только стук слышен. Шуршание веток по окну. Семь лет. Какие семь лет? Я что-то никаких лет не припоминаю. Были только зимы, холодные, противные. Стук. Длинные руки - клад для ленивого человека. Снова стук. Опять ребенка по коридору водят. И не надоест людям. Что это там булькает? У спящих в желудке водка переливается. Так это и была узловая. Смотри: огоньки вниз плывут. Мне в детстве родители говорили: парашютисты опускаются. Да узловая, я тебе говорю. Ну не надо тут курить. Тогда и я закурю. Нет уж, позвольте. Ночь. А мы едем. Восемь букв, вторая тэ. Стриптиз. Нет? Стрихнин. Подходит? Если Махарадзе, то подходит. Хотя вряд ли Махарадзе. Может, ветчину достать? Мне сока оставь. Смотри: у тебя на простыне узор в МПС, а у меня - в цветочек. К чему бы это? МПС - цветок среди министерств. Молчание. Эй. Не смотри на меня так. Я тебя люблю. Ну что ты мычишь? Ладно, убирай сок. Мы спим. Погаси эту штуку. Темно. Мелькают кусты. Фонарь проскочил. Только через ночь, только через ночь.
      ПЯТЬ САНТИМЕТРОВ ЧЕГО
      Утро. Бодун. Шаланды, полные фекалий. Во рту что-то мешает жить. Степа просыпается и вспоминает вчерашний день рождения. В числе прочего ему подарили коня. Конь стоит рядом, и это не сон. Конь фыркает. Степа моргает.
      Конь: Посмотри мне в зубы.
      Степа: Коней на переправе не меняют.
      Конь: Между прочим, литература - это не переправа. А название новой книги - это не кони.
      Степа: Элиза! Ты жива еще, моя старушка?
      И тут входит Элиза с огромной кочергой.
      Элиза: Ты уже проснулся, милый?
      Степа: Нет.
      Элиза: А вот и конь. Помнишь, тебе его подарили?
      Степа: Век не забуду.
      Но оставим в покое коня и Степу. Поговорим об Элизе.
      Элиза - красивая стройная брюнетка. У нее карие глаза, тонкий нос. Элиза худенькая и ростом ниже меня на 5 сантиметров. Да, она стройная красивая брюнетка. Рост у нее, как и у многих советских людей, ниже моего на пять сантиметров. У нее выразительный карий глаз и тонкие носы. Да. Элиза она стройная симптоматичная брюнетка. Рост у нее ниже, чем у меня. Но не на много. Всего лишь на пять сантиметров весны, царящей в ее печальных глазах. Волосы у нее черные. Однажды она их покрасила, но я сказал, что не надо, и она перестала.
      Как вы уже знаете, дорогие мои, Элиза, стройная красивая брюнетка, ниже меня ростом на пять сантиметров весны, царящей в ее глазах. Ах, какие у нее глаза! В них все: море взгляда, ирония укора, любовь к жизни и просто грусть.
      Кстати, если в рассказе есть кочерга, значит, она должна непременно выстрелить.
      Стреляет кочерга. Конь падает.
      Ах, Элиза! До чего же мне нравится, что ты брюнетка. И рост у тебя - то что надо. В смысле - не как Сюткин, а действительно то, что надо. Ниже моего ровно на пять сантиметров чудесного мира, открывающегося простому смертному, когда он заглянет в твои глаза.
      Элиза: До чего красноречив, злодей.
      Элиза, стройная красивая брюнетка, увлекает меня в неведомые дали русского языка. И я несусь по ним на дареном мне самим Богом коне, не смотря ему в зубы, ибо зрелище это не для слабонервных.
      Можно в конце концов и рукой пощупать.
      ЛЕТО
      Тепло. Хорошо. Цветут лютики, растут ягодки. Милые трудолюбивые пчелки мелькают как шрапнель. По поляне бежит за бабочкой барышня с сачком в руках. Небольшая экскурсия детей прет с утренника на гербарий. А барышня уже почти догнала бабочку. А дети все прут и прут напролом. А бабочка все ближе и ближе. Барышня пыхтит, сачок мелькает. А дети прут, прут. А до бабочки уже два метра, один... Барышня бежит, старается, сачком машет. А дети напролом прут. И вот уже полметра до бабочки. Еще чуть-чуть... Дети прут... Барышня настигает бабочку, замахивается сачком и
      ХЛОПППППППППП!!!!!!!!!!!!!!
      Всем привет.
      МАРИЯ И СОКЕЛ
      Маше
      На холме стоит королева Мария и стремительно смотрит в высь. На руке королевы Марии сидит птица сокел и тоже смотрит в высь. Вдруг сокел срывается с руки королевы Марии и несет в дальние страны записку от королевы Марии. Он кружит над глобусом земли, зорко выискивая адресата. А королева Мария загадочно смотрит на волны под холмом. Неведомая иному ихтиологу рыба плеснет хвостом и скроется в глубине. Но вот звучат обеденные фанфары, и королева Мария скрывается в своем замке. И оттуда доносится жадное чавканье. А вечером она гуляет по дворцовому парку, и хрустят под ее легкой ногой оброненные кем-то пенсне. Шумят листвою неясные в темноте своей молекулярной структурой деревья. Ночь вступает в свою партию. Мерцают звезды как шрапнель. Королева Мария представляет, как летит птица сокел, с гордым клювом... дай-ка я тебя потреплю за щечку... И тебя, Мария, тоже потреплю за щечку... Ой, какая холодная щечка. Какая мягкая, ух ты. Мне так нравятся твои щечки, Мария. И твои щечки, сокел, тоже очень симпатичные.
      ПО ТОНКОЙ ДОРОЖКЕ
      По тонкой дорожке от получки до аванса на цыпочках ходит артист. Вокруг вьются мелкие черные птички и вниз мешают смотреть. А вниз смотреть обязательно нужно, чтоб знать, куда упадешь. По тонкой дорожке он идет до аванса, качается и говорит. Артист объясняет, как он ненавидит дорогу, птиц и аванс. Как он ненавидит туман, спешку, глупость, дорогу, птиц и получку. Артист аккуратно машет руками, пытается вниз не упасть. А черные птички клювами щелкают и отвлекают его. Дорожка все тоньше, туманы все гуще в городе грязном, как кал. Артист матерится, а птички щебечут еще нецензурней его. Так, в спешке, в тумане, в унынии полном, проходят четырнадцать дней. А на пятнадцатый артист получает свой идиотский аванс. Потом он, взглянув на аванс одним глазом, в карманы его сует. И, повернувшись, уходит обратно, туда, где получка была. Теперь от аванса до самой получки идет он и говорит. Артист вспоминает эту дорогу, того, кто построил ее. И весь этот город, его кто построил, и мать и бабку его. Глохнут в тумане и в щебете яркие, образные слова. Артист аккуратно машет руками, дорожка виляет вдали. А черные птички гадят на куртку, и дождик кислотный идет. И так от аванса до самой получки длятся четырнадцать дней. А на пятнадцатый день получает деньги свои артист. Он долго, нервно и громко смеется, пихает получку в карман. Потом артист чистит от птичьего кала зеленую куртку свою. И, развернувшись, плетется обратно, чтоб получить свой аванс.
      ЛЮТНЯ КУЛИБИНА
      Вечерело. Кулибин играл на лютне. Славная мелодия ненавязчиво разносилась по широтам темнеющего города. Мозги по инерции еще работали. Ноги еще по инерции могли ходить. Жара была страшной. Чужие звуки окружали со всех сторон, не давая успокоиться. Картины прошлого вставали перед глазами. К горлу подкатывала неизвестность. До конца оставалось всего несколько часов. Весь мир, казалось, хотел оборвать нить мелодии лютни Кулибина, не дать дослушать, но утопить в своем грязном величии остатки того, по инерции от чего еще могли ходить ноги, еще могли работать мозги. Кулибин играл на лютне. Славная мелодия пробиралась сквозь мрачные вершины чужих криков. "Добейте меня", - пела мелодия Кулибина, - "Вот она я, вся тут. Не мучьте же." Но хитрая подлость желала поиздеваться. Нет уж, хорошо тебе было в свое время, так теперь пусть будет плохо. Маленькая слабая мелодия лютни Кулибина вызывала изумление. Откуда ты? Как еще сохранилась ты, благодаря которой могут еще ходить ноги и работать мозги? Когда всего несколько часов остается до конца. Когда смыкаются серые гиганты человеческой глупости вокруг твоего угла, и когда понимаешь ты, что что бы ты ни сделал, что бы ни сказал, исправить нельзя уже ничего, но лишь совершенно фантастическим способом слышна тебе славная мелодия лютни Кулибина, звучащая все с той же маленькой, но постоянной силой, какой бывает живуч самый никчемный человек, потому что внутри его все еще остается какая-то неизвестно откуда взявшаяся надежда неизвестно на что.
      КОСМОНАВТ И АСТРОНАВТ
      Космонавт: Я лечу в космос!
      Астронавт: Нет, я лечу в космос!
      Звездолет: Бзжжжжж!
      Космонавт: Ты - в космос?! Ну рассмешил! Я ведь космонавт, а ты кто? Ты посмотри на себя! Рожа небритая, обе руки левые, нога одна.
      Астронавт: Ну и что? У тебя-то вообще на щеке четыре пальца растут.
      Космонавт: Лучше четыре пальца на щеке, чем три ягодицы, как у тебя.
      Астронавт: Ни в какой космос ты не полетишь. В космос с глазами на подбородке не пускают.
      Космонавт: А где твой правый глаз? Молчишь? Так-то.
      Астронавт: Да я-то, чтоб посмотреть, носок снять могу.
      Космонавт: Как, интересно, ты его снимешь? У тебя же нога кольцом. Разрезать нужно.
      Астронавт: А вот и разрежу! И полечу в космос. А ты, со своим хвостом на запястье, останешься здесь.
      Космонавт: Это ты здесь останешься. А полечу я.
      Милиционер: Ребята! Что вы ссоритесь? Летите вместе.
      Звездолет: Бзжжжжж!
      Только их и видели.
      КНИГА
      Начиная свою книгу, даже не взглянув на название, еще бы, не умеем мы в этот момент читать, листаем мы ее бездумно, со временем учимся читать, но перевернуть и посмотреть, что было в начале, нельзя, упасуаем мы поневоле ранние моменты, может, саму завязку, а затем стараемся тщетно не упасуать текущий момент, желаючи, однако, заглянуть вперед, и с думой о конце листаем кабы как книгу, упасуая таким образом и то, что сейчас, а ведь то, что впереди, страница за страницей становится тем, что есть текущий момент, и получается, что мы упасуаем и будушее, а остановиться в книге нельзя, потому как захватывает она, да и другой-то нет, хотя, бывает, что читаем мы и чужую книгу, словно свою, давая советы, как не упасуать сюжет, но советы не помогают никому и никогда, потому что совет есть желание присвоить себе чужую книгу и упасуать ее по-своему, и запутываемся словно паук в своей же паутине, и единственное, что мы можем сделать, так это осознать, что ни прочесть предыдущих глав еще раз, ни прочесть будущих глав, ни не упасуать читаемую главу нам не дано, и лишь должны мы читать книгу, читать, и прочесть ее достойно до конца, не дергаясь, не спрашивая, спокойно и закрыв глаза.
      ВОЛЕЙ СЛУЧАЯ
      Один человек пошел в магазин за помидорами, а попал в Склифосовского. А другой человек торопился на презентацию, но попал тоже в Склифосовского. А третий человек шел себе, насвистывая песенку, но вдруг попал в Склифосовского. Тут давеча к нам инженер из Англии прилетел. Хотел опытом обмениваться. Не тут-то было. Прямо из аэропорта увезли его в Склифосовского. А еще немцы недавно контракт подписывали, кивали. Губы раскатали, в общем. Сейчас они в Склифосовском с удивленными лицами в одной палате лежат. Шесть человек на трех койках, письменном столе и двух роялях. Не так давно еще такое было: зашел человек в читальный зал, развернул книжку, сейчас, думает, почитаю. Ха. Попал в Склифосовского, естественно. Вот, помнится, очередь за варежками стояла. Все волновались, что варежек не хватит. Не о том волновались. Сейчас в Склифосовском. Какие уж тут варежки. Или вот еще случай: молодожены в Коломенском свадьбу играли. Народу собралась тьма. Шампанское хлопает, тосты произносят. Кто ж знал-то, что так получится? В Склифосовского всех увезли. Молодоженов в разные палаты положили... Так что вы, конечно, заходите, товарищи. Но имейте в виду.
      СЛУЧАЙ
      Когда Филипп Киpкоpов пpаздновал свое бpакосочетание с Аллой Пугачевой, Баpи Алибасов дал ему большую бутылку водки "Абсолют" и стакан. Филипп Киpкоpов откpыл бутылку и налил в стакан немного водки. Раздался щелчок, и водка в стакане исчезла. Филипп Киpкоpов удивленно выпучил и без того большие глаза и налил еще. Hо опять pаздался щелчок, и водка исчезла. Тогда Филипп Киpкоpов еще сильнее удивился, нахмуpил бpови и налил в стакан еще водки. Опять - щелчок, и водка исчезла. Филипп Киpкоpов пpовел pукой по лбу и оглянулся. Затем он поднес стакан к самым глазам и быстpо плеснул туда еще водки. Раздался щелчок, и водка исчезла. Филипп Киpкоpов с ужасом посмотpел на бутылку. Потом он ткнул локтем сидящего pядом Боpю Моисеева. Боpя Моисеев вынул лицо из таpелки с боpщом и посмотpел, как Филипп Киpкоpов наливает водку в стакан, pаздается щелчок, и водка исчезает.
      - Дуpень, - сказал Боpя Моисеев, - Это ж тетpис.
      ЭПИЗОД
      На мосту стоит Стелла. Стелла глядит в воду и смотрит как плещется в ней Тессио. Плотное невысокое тело Тессио упруго изгибается под водой. У Стеллы грустный взгляд. Она не решается войти в воду. Стелла вздыхает. А Тессио веселится в воде и даже не обращает внимания на одиноко стоящую на мосте стройную фигуру. Но тут появляется Олька и швыряет палку в воду. Стелла бросается с моста за палкой, и чере несколько мгновений она вылезает вся мокрая, встряхивается и, виляя хвостом, несет палку хозяйке. Тессио бежит сзади, пытаясь укусить ее за лапу.
      СЦЕНА
      - Ты посмотри, во что ты квартиру превратил! В троллейбус! Повсюду рога! Охотник чертов! Обещал мне летом еще фазаний мех добыть. И где он, спрашивается? У всех мужики как мужики, у меня только Чемберлен такой попался! Сидит, сигару курит! Я этого так не оставлю. Я тебе покажу филькину грамоту! Ты на креветках передо мной будешь ползать, прощения просить! Здоровый детина размером с платяной шкаф, а мозгов - как у телеграфного столба! Что молчишь как в гостях? Убери газету! Там про тебя, дурака, никогда не напишут. Хоть стул бы вынес! Отложи булку в правую сторону и слушай меня! Права была мама, не фонтан он тебе, не фонтан. Сука тупая! Что сидишь, как говно в проруби! Упал, отжался!..
      Так юная леди накануне замужества стояла перед зеркалом, готовя себя к супружеской жизни.
      ЗАБЫЛИ
      Забыли, забыли, забыли, про все забыли: про будильники, холодильники, светильники. Всю мебель забыли: столы, стулья, телевизоры, телефоны, магнитофоны. Кошек забыли, собак, тараканов. Пылесосы, утюги, тостеры, кофеварки, стиральные машины, электробритвы, микроволновки и чайники. Ковры забыли, паласы, коврики, гобелены. Картины, градусники, барометры, кортики, сабли, ружья, часы. Люстры забыли, лампочки, ночники. Шторы забыли, занавески, полотенца, губки. Шкаф большой платяной старый забыли. Пианино большое черное старое забыли. Тарелки забыли, вилки, ложки, чашки, графины.
      Все забыли!
      Все забыли и уехали.
      В ПОГОНЕ ЗА КРАБАМИ
      Люди!
      А кто из вас видел крабов?
      Я вчера специально пошел в зоопарк посмотреть на крабов. Был жаркий день, по зоопарку бродили посетители с фотоаппаратами и бумажными стаканчиками. Первым делом я подошел к столбику с указателями. "Медведи" гласила первая табличка. "Тапиры" - гласила вторая. "Администрация" гласила третья. Крабов нигде не было. Я спросил проходившего мимо посетителя, где здесь крабы.
      Посетитель остановился, положил фотоаппарат в стаканчик и задумался.
      - А как они выглядят? - спросил он.
      - Не знаю, - ответил я.
      - По-моему, они такие... моего примерно роста, на затылке белая шерсть.
      - Наверно, - сказал я, - вам видней.
      И вот мы с ним взялись за руки и поскакали крабов искать.
      - Скажите, вы - краб? - спрашивали мы встречных, но нам не везло. Встречные только сердито махали стаканчиками.
      Наконец мы добежали до сторожихи в зеленой униформе и с метлой.
      - Где здесь крабы? - закричали мы.
      - Крабы? - сказала сторожиха, - Пройдете прямо, потом направо, там будет домик, зайдите в него, первая же дверь слева.
      - Спасибо, - крикнули мы.
      - Пожалуйста, - ответила сторожиха, села на метлу и улетела.
      А мы помчались прямо, а потом направо.
      Там и вправду был домик. Зайдя в него, мы обнаружили дверь. На двери была табличка:
      КРАБ
      Иосиф Павлович
      прием с 14.00 до 17.30
      Мы переглянулись и робко постучались в дверь.
      - Войдите, - раздался крабий голос.
      Мы вошли.
      За столом сидел краб. Он сурово посмотрел на нас и сказал:
      - Что вам угодно?
      - Да вот, видите ли, мы пришли на вас посмотреть.
      - Ну смотрите, только недолго, я занят.
      Мы отошли в уголок и наблюдали за крабом.
      Краб что-то писал, затем достал калькулятор, стал что-то подсчитывать, записывая результаты в толстую тетрадь.
      Прошло минут десять.
      - Ну... мы пойдем, - сказали мы.
      Краб оторвался от работы и сказал:
      - Да, да. Идите.
      Мы вышли от краба и здорово посмеялись.
      Как все-таки замечательно, что у нас есть зоопарки, где можно встретить любого невиданного зверька, какого ни пожелаешь!
      ФИЛЕ-О-ФИШ
      Господин был в шляпе. Телосложения плотно позавтракавшего человека. Накрахмаленный воротник. Запонки господин имел ромбиком с фальшивыми бриллиантами. Сидел господин на скамейке, нелепо задравши голову.
      Царь Нептун потрогал господина трезубцем и покачал головой.
      - Скажи, Мария, - обратился он к стоящей рядом Марии, - Что это с ним?
      - Диабет, - ответила Мария прыгая по камушкам мостовой.
      На город надвигался полдень.
      - Ага, - сказал Нептун, - ясно.
      - А пойдем в Макдональдс, - предложила Мария прыгая по камушкам мостовой.
      - Пойдем.
      В Макдональдсе было холодно и тихо. То есть, нет, в Макдональдсе было жарко и шумно.
      - Мне филе, - сказала Мария прыгая по камушкам мостовой.
      - Слушаю вас, - сказала барышня у кассы.
      - Филе...
      - Здесь будете есть?
      - Здесь. Филе, два двойных чизбургера, две средние картошки, колу безо льда среднюю, спрайт большой, два кетчупа.
      - И пирожок, - сказала Мария, прыгая по камушкам мостовой.
      - Какой?
      - С лесной ягодой.
      А потом они это все съели.
      И пошли гулять. Причем царь Нептун чесал трезубцем затылок, а Мария прыгала по камушкам мостовой.
      Но это, как сказал барон Мюнхгаузен, еще не все.
      - А пойдем в ЗАГС, - сказала однажды Мария прыгая по камушкам мостовой.
      Вот теперь все.
      НЕУДАЧНАЯ ГИБЕЛЬ
      Петр Семенов по прозвищу Семен Петров сидел за столом и пил мать-сырую воду. Вдруг в голове Семена Петрова что-то заболело.
      - Это лопнул важнейший для фунциклирования организма сосуд, - определил Семен Петров и принялся ждать смерти.
      Смерть не приходила.
      Семен Петров начал тщательно вслушиваться в нутро организма.
      - Кажется, у меня рак легких, - сказал Семен Петров.
      Он отпил еще матери-сырой воды. Смерть не наступала.
      - Кажется, у меня злокачественная опухоль мозга, - сказал Семен Петров несколько погромче.
      Но гибели не последовало.
      - А у меня порок сердца, - громко произнес Семен Петров.
      Молчание.
      - У меня гангрена на ноге! - крикнул Семен Петров.
      Тишина продолжала царить в комнате.
      - У меня белокровие! У меня начинается общее заражение крови! закричал Семен Петров, - У меня аневризма аорты! Эй! У меня инфаркт миокарда! Ты меня слышишь?!
      Слышу, Семен, слышу. Успокойся. Всему свое время.
      СТРАШНАЯ СКАЗКА
      Ночь была жаркой. Троглодит Иванов сидел на кухне и ел борщ, поглядывая на часы. Большие японские часы Citizen, висящие на стене, показывали два часа. За окном завывала сигнализация стоящего под столетним дубом катафалка. Где-то в квартире скрипнул паркет. Иванов насторожился. По радио передавали похоронный марш. Под его мрачные звуки Иванов взял свечу и вышел в длинный темный коридор. На улице истошно завыла собака. Тусклое пламя свечи обнажало перед Ивановым паутину и разбегающихся пауков. Иванов шел по коридору туда, где, как ему показалось, скрипнул паркет. Он дошел до конца коридора и зашел в комнату, но вдруг...
      Но вдруг что-то большое и черное накинулось на него и принялось душить. Во тьме блеснули клыки чудовища. Оно угрожающе рычало. Иванов ударил его подсвечником. Свеча погасла. Пытаясь удерживать зверя одной рукой, другой рукой Иванов искал выключатель. В сдавленном рычании и звуках борьбы прошло несколько минут. И, наконец, вспыхнул свет. Тотчас же чудовище кинулось к кровати и залезло под одеяло.
      - Ты чего не спишь? - спросил его Иванов.
      - А ты чего?
      - Я что-то есть захотел, разогрел себе борщ.
      - А на завтра там осталось?
      - Да.
      - Ну, тогда - спокойной ночи.
      - Спокойной ночи, - ответил Иванов, выключил свет и пошел доедать борщ.
      ПОЕЗДКА
      Залитые солнцем деревья. Едет маршрутка. В центре города дождь, но я об этом еще не знаю. Я сижу возле шофера. Он тормозит у очередной остановки в надежде на пассажиров. Желающих сесть не находится.
      - Все отдыхают, - говорит шофер.
      Я молчу. Интересно, он хочет, чтобы я отреагировал? А если я ничего не скажу?
      - Жарко, - говорит шофер.
      Я продолжаю молчать. Закрываю глаза и пытаюсь притвориться спящим. У меня это не выходит. В темноте плавают круги, и меня начинает мутить. Я открываю глаза.
      - Куда он едет? - возмущенно говорит шофер.
      Я молчу. Пусть едет, куда хочет. Мне какое дело.
      - Да, в такую погоду надо на даче сидеть, загорать, - говорит шофер.
      Я опять закрываю глаза и вижу цветные круги. Нет, это невозможно. Открываю глаза. Над городом впереди висит туча.
      - Дождь, наверное, будет, - говорит шофер.
      Я отворачиваюсь и смотрю в окно. Человек в джинсовой куртке идет по мосту. Ветер треплет ему волосы. Внезапно маршрутка останавливается.
      - Нет, так дело не пойдет, - говорит шофер. - Вылезай.
      Я вскидываю брови и изображаю удивление.
      - Давай-давай, вылезай, вот тебе твоя пятерка, уходи, - говорит шофер.
      Я беру деньги и выхожу из машины. Маршрутка уносится. Я стою и рассматриваю одуванчики. Опять не доехал.
      УЛКА
      Юлии Овчинниковой
      Она... она настоящая. А я - нет. Я плюшевый, я лежу на диване, а она ходит себе мимо. То косметичку откроет, то расческу схватит. Она нервничает. А я лежу на диване, и мне все равно, потому что я - плюшевый. А она бегает вокруг, бегает. То трубку телефонную поднимет, то обратно бросит. Проводит рукой по волосам, жалобно бросает взгляд в разные стороны. Она переживает, она хочет что-то сделать, причем сама не знает, что. Я же спокойно лежу на диване, потому что я - плюшевый, и мне - все равно. А она прекрасна в своем волнении. Она ходит то на кухню, то в ванную. То заглядывает под шкаф, то открывает тумбочку. Она сдувает волосы со лба. Она вытирает лоб рукой и чешет нос. Как же она волнуется! А я-то все лежу на диване, потому что плюшевый я. Не интересует это меня.
      - Ты не видел мою записную книжку? - почти кричит она.
      - М-м, - отвечаю я с дивана.
      Она бежит в спальню, возвращается, идет, ставит чайник. А лежу плюшевый. А я лежу и не двигаюсь.
      - А-а-а! - кричу я. Это она проливает на меня горячий чай.
      - Извини, - отвечает она, залпом выпивает чашку и бежит в туалет.
      Возвращается, глядя в пол и держась рукой за подбородок. Она вскидывает голову и бежит на меня, хватает меня за плюшевые уши и начинает тискать.
      - Э... э... э... па... па... подожди, - говорю я, - ты чего?
      - Ничего, - говорит она и уносится на кухню. Там гремят тарелки.
      Она что-то делает. Она что-то хочет. В ней есть настоящая страсть.
      А я лежу, плюшевый. И абсолютно счастлив.
      РАБОЧИЙ ДЕНЬ
      Утром было на работу.
      Солнце встать, а автобус поезжай к метро.
      В метро народ давился, контролер строго глядит на проездной билет.
      Поезд мчался опережая сознание.