– Тогда, отдай. Не тяни.

Архангельский тяжело вздохнул, словно вот сейчас, как на исповеди перед священником, признается в тяжком грехе. А тот отпустит грех, точным выстрелом в голову. Или – сердце. Это не очень-то заботило Илью Ивановича. Важнее другое, чтобы выстрел оказался точным и не заставил его мучиться.

– Ладно. Будем считать, ты меня уговорил, – сказал он и, почувствовав легкость не только в душе, но и в теле, вскочил с кресла, подошел к книжному шкафу. – Забирай. Все вы сволочи. Я всегда знал это.

Убийца расплылся в радушной улыбке, чем выказал жертве особое расположение, словно убеждая, что выстрел будет точным и тому не придется мучиться. Он уже выбрал на крупном теле Архангельского точку, куда влепит пулю.

– Давай ее сюда. И не говори лишних слов. Ты и сам – сволочь.

Илья Иванович достал с полки книжного шкафа книгу Валентина Пикуля, раскрыл ее… Минуту, другую он хлопал глазами, потом закрыл ее и уставился на убийцу взглядом безумца.

– Только не говори, что ее там нет, – гробовым голосом посоветовал убийца, впервые за все время пребывания в квартире, почувствовав себя неуютно. Такого он не ожидал. Пытался разгадать, не морочит ли безумец ему голову.

– Отдай, Илья! – голос его зазвучал с еще большей угрозой.

– Богом клянусь… Она была тут в этой книге…

– И где же она сейчас? – спросил убийца. Вскочив с кресла, подошел, вырвал из рук Архангельского книгу.

– Ее здесь нет, – произнес Архангельский, сам не понимая, как такое могло случиться. – Нет, – уже совсем тихо добавил.

– Слушай ты, жирный осел! Я тебе отстрелю яйца. Если не отдашь, – убийца опустил ствол пистолета и ткнул им Илью Ивановича между ног, так, что тот чуть присел.

Но эта угроза не помогла. Архангельский продолжал смотреть на него глазами умалишенного человека. И тогда последовало несколько ударов в лицо, от которых банкир упал, скорчившись.

– Отдай, Илья. Отдай, по-хорошему, – в голосе убийцы слышалась и угроза, и просьба одновременно. Он не ожидал, что так получится. Надеялся на скорый успех. И вот тебе, такая неудача. Можно было покончить с этим толстым ублюдком одним выстрелом. Так бы и поступил, если бы…

– Куда ты ее дел, сука? Отдал? Кому? Ну, отвечай! – требовал он признания, при этом целясь носком ботинка банкиру по печени.

С трудом поднявшись с ковра, Илья Иванович вытер рукавом пиджака с лица кровь. Брезгливо поморщился.

Передние зубы убийца высадил ему рукоятью пистолета, поэтому голос его изменился. Язык точно был лишним во рту, и все норовил выскочить, втискиваясь между разбитых до крови губ.

– Хватит. Не бей больше, – попросил Архангельский, видя, что убийца притомился махать руками и ногами и, возможно, он захочет покончить с ним, наконец-то, воспользовавшись пистолетом. Илья Иванович даже внутренне подготовил себя к этому.

– Пристрели меня, – попросил Архангельский.

Но убийца оскалился в улыбке и покачал головой.

– Нет. Сейчас я передохну и продолжу тебя колотить. Я же сказал, все зависит от тебя. И только от тебя.

Архангельский встал с колен и, глядя в лицо убийце, расхохотался. Со стороны это могло бы показаться игрой двух искусных актеров трагиков, если бы не намеренье одного, прикончить другого.

– Знаешь, о чем я жалею? – прекратив свой идиотский смех, сказал Архангельский, выплюнув на ковер сгусток крови.

– Ну и о чем же? – с полным равнодушием спросил убийца, но, судя по интонации голоса, его это совсем не интересовало. Архангельский сам навязался к нему с вопросом. А убийца не отказал в уважении.

– Что я протянул время и … проиграл.

– Возможно, ты прав. Не мне судить. Но все-таки, давай о главном?

Предложение было дельным для сложившейся ситуации, и Архангельский согласился, понимая, что вся эта болтовня совсем не интересна человеку, пришедшему его убить. У него другая задача.

– Да. Конечно. Давай о главном, – заговорил Архангельский голосом человека, которому сейчас исполнят смертный приговор. Тоскливо глянул в глаза убийце и вдруг кинулся на него, пытаясь сомкнуть пальцы на горле. Это был жест отчаянья, причем безнадежно обреченного. Даже сам Илья Иванович понимал, что, вряд ли убийца позволит ему, дать прикончить себя. Он слишком опытен и готов ко всякого рода неожиданностям.

Выстрел прозвучал как хлопок в ладоши.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.