Юрий Яковлевич Яковлев
      СЫНОВЬЯ ПЕШЕХОДОВА
      ШКОЛЬНЫЕ КОРИДОРЫ
      Когда в Белозерской школе пишут сочинение о войне, учителя знают: у кого-то в тетрадке обязательно появятся сыновья Пешеходова - Семен и Василий. Сыновья или кинутся под танк, или окажутся в горящем Сталинграде, или спасут полковое знамя. И, прочитав, к примеру, о том, что Семен и Василий первыми таранили фашистский "мессер", учителя не возмущаются и не дают волю красному карандашу. Они знают, в чем дело.
      В воскресные дни в людных местах Белозерска появляется старик с выцветшими глазами. Былой цвет определить трудно, словно глаза заволокло дымом, а сквозь дым не видно цвета. На старике солдатская гимнастерка. Видимо, приобретенная по случаю у демобилизованного, потому что своя, фронтовая, давным-давно растворилась в дожде, в поту, в лучах солнца, в мыльной пене.
      Взрослые люди с плохо скрытой улыбкой отвечают на поклоны старика, а ссужая ему сигарету, не преминут напомнить:
      - Куришь ты, Пешеходов, один сорт: чужие.
      - Для меня свое и чужое все одно, - говорит старик. - У меня ни своего, ни чужого...
      Пешеходов не задерживается среди взрослых, его лучшие приятели и слушатели - ребятня. Эти засыпают вопросами, на которые он отвечает с великой охотой. Больше того, он ждет этих вопросов и, отвечая на них, испытывает удивительное чувство, знакомое лишь засыхающему дереву, когда на его узловатой мертвой ветке неожиданно зазеленеет листок.
      - Дедушка Пешеходов, верно, что ты на войне до Берлина пешком дошел? спрашивает старика кто-то из маленьких собеседников.
      И старик отвечает:
      - Прошел до Берлина... пешком. И фамилия моя потому Пешеходов.
      - А ты не устал?
      - Устал. Что поделаешь! Машин мало было. Только танки и лошади.
      - Ты бы на лошади, - советует кто-то из ребят.
      - Так и лошадей не хватало. Если бы каждому солдату лошадь - война бы раньше кончилась. А то пешком до Берлина далеко-о...
      Идешь, идешь, и конца не видно. Я своих сыновей так и не догнал.
      - Они быстро шли?
      - Быстро.
      - Пешком?
      - Пешком. Они же у меня Пешеходовы... Только сыновья моложе.
      Ноги у них резвые. Я не поспевал за ними.
      Постепенно кружок слушателей увеличивается. Приходят новички и те, кто уже много раз слушал дедушку Пешеходова. Эти заранее знают его ответы, но терпеливо молчат. У них со стариком как бы разыгрывается спектакль. И каждый хорошо знает свою роль.
      - Дедушка Пешеходов, - уже в который раз спрашивают ребята, - а кто в первый день войны встретил немцев под Бугом?
      - Мои сыновья, Семен и Василий, - как бы впервые отвечает старик.
      - А кто в Сталинграде стоял до последнего дыхания?
      - Мои сыновья, Семен и Василий.
      - А кто грудью упал на вражескую амбразуру?
      - Мои сыновья...
      И тут, как бы желая задать старику задачу, кто-нибудь обязательно спрашивает:
      - Как же они до Берлина дошли, если грудью на амбразуру, а там пулемет?
      Нет, не собьешь старика!
      - Они поднялись с амбразуры и зашагали дальше, - невозмутимо отвечает он, и в его глазах, застеленных дымом, проступает такая непоколебимая уверенность, что никто из слушателей уже не решается усомниться в словах старого солдата.
      - А кто первым вышел на правый берег Днепра?
      - Мои сыновья, Семен и Василий.
      - Они всю войну пешком или потом на лошадях?
      - Пешком! - отвечает старик и вдруг умолкает, задумывается и, отвлекшись от рассказа, говорит: - Лошадей на войне жалко было.
      Обстрел начнется, люди попадают, спрячутся в щели, а лошадь стоит.
      Все железо в нее впивается.
      - Все железо? - испуганно спрашивает кто-нибудь из самых маленьких слушателей, не в силах представить себе все железо, впившееся в лошадь: очень много получается железа...
      А к тому времени уже готовы новые вопросы, и старик отвечает на них сдержанно и достойно.
      - А на Курской дуге кто задержал "тигров" и "фердинандов"?
      - Мои сыновья...
      - А кто в Берлине Красное знамя над рейхстагом поднял?
      - Мои сыновья...
      - Везде поспевали?
      - Везде. Ноги у них молодые. Шли, шли без отдыха, а вернуться с войны домой сил не хватило.
      - Так и не вернулись?
      - Так и не вернулись. Спят в могиле.
      При слове "могила" у ребят как бы перехватывает дыхание. Это слово на мгновенье превращает Семена и Василия в обычных людей, которых хоронят на кладбище. И дети испытывают скорее разочарование, чем жалость: всю войну сыновья Пешеходова прошагали пешком, без лошади, почему же теперь они "спят в могиле"?
      И тогда кто-то из ребят решается спросить:
      - Где их могила?
      Старик распрямляется, и вечный дым, стоящий в его глазах, как бы развеивается. Он говорит:
      - Мои сыновья спят во всех солдатских могилах. По всей родной земле.
      И оттого, что сыновья дедушки Пешеходова спят во всех братских могилах, детские горячие умы снова превращают их в былинных героев, готовых проснуться, когда пробьет час!