– Теперь ты знаешь всю историю Глории, – Иветта отставила в сторону в очередной раз опустевшую чашку, четвертую за вечер, и подняла на меня глаза.
      – Хорошо, что все кончилось хорошо, как бы там ни было, – банальность, но ничего более умного мне на данный момент в голову не пришло.
      – Да. Но этот мерзавец, ее отец, замаячил на горизонте. Я не знаю, что ему может быть нужно. Просто не знаю. После стольких-то лет!
      – Может, он понял свои ошибки и хочет исправиться?
      – Ты сама в это веришь? – усмехнулась Иветта.
      – Нет, – вздохнула я. – Мой опыт подсказывает, что такие люди не меняются.
      – Вот и мой подсказывает то же.
      – А он не мог сам стать оборотнем, и на этой почве…
      – Я наводила справки, не похоже.
      – Что ж, тогда я не знаю, что еще предположить… Но, главное, Глория по всем законам уже совершеннолетняя. Он не сможет никак на нее повлиять или принудить к чему-либо.
      – Знаешь, одно это меня и утешает, – вздохнула Иветта, домывая чашку.
      – А как сама Глория относится к этим звонкам?
      – Она боится. Боится спустя столько лет. Собственного отца!
      – Ну, он сделал для этого все возможное, – пожала я плечами. – Он даже ее ненависть заслужил.
      – Глория его не ненавидит. Боится – да, но ненависти в ней нет. Возможно, где-то в глубине души она все еще считает такое отношение к себе заслуженным.
      – Как ни прискорбно, но, скорее всего, так оно и есть.
      – И это еще страшнее, – сокрушенно вздохнула Иветта.
      – Родители могут быть страшнее врагов, так как мы связаны с ними кровными узами, от которых не избавиться никогда, – задумчиво проговорила я. – Мне кажется, для Глории же будет лучше, если она не будет оставаться в одиночестве ни на минуту.
      – Да, это само собой.
      – Если я буду нужна – ты только скажи.
      – Я знаю, спасибо. На тебя всего можно положиться.
      – Ну, я же твоя кайо, так и должно быть.
      – Да, ты права. Возможно, я сама еще просто не привыкла к этому.
      – Ты? Вот уж не поверю! Уж если я уже практически привыкла.
      – Правда? – улыбнулась Иветта. – Рада это слышать.
      – Но ты же знала, что так и будет, – возразила я. – Я могу пошуметь, но никогда не пойду против того, что обещала.
      – В этом ты вся! Самый преданный и верный человек из известных мне. Но я, действительно, не знала, что все получится именно так. Ты одна из тех, в ком я никогда не усомнюсь.
      Что можно сказать после таких слов? Я, будучи в своем репертуаре, предпочла отшутиться:
      – Ну, теперь мы просто обязаны припасть к груди друг друга и в умилении разрыдаться!
      – Думаешь?
      – Уверена!
      – Ну, держите меня четверо! – Иветта стала надвигаться на меня с притворно грозным выражением лица.
      – А сдержат? – усмехнулась я в ответ.
      – Не знаю, не знаю.
      – Вот так всегда! Вообще, заболталась я тут с вами, мне спать давно пора.
      – Так ложись, – подмигнула Иветта.
      – Шо? Прям здесь?
      – Нет, ну почему, спальное место-то я тебе выделю, – и уже серьезно, – Правда, оставайся.
      – Хорошо, если ты так хочешь, – согласилась я, тем более, что подобное я и планировала.
      – Чудно. Выдать тебе пижаму?
      – Да, конечно. Я пока схожу в душ.
      – Думаю, дорогу тебе показывать не нужно.
      – Да найду, я думаю, – усмехнулась я, скрываясь в коридоре.
      – Я занесу тебе пижаму, – донеслось мне вслед.
      Ванна на первом этаже у Иветты шикарная, на втором тоже впечатляет, но она скорее гостевая. Хотя, ей пользуются не реже. Эта ванна отделана под зеленый мрамор, на полотенцесушителе развешаны зеленые же полотенца, а возле ванной – мягкий зеленый ковер.
      Я уже не в первый раз остаюсь у Иветты, так что прекрасно знаю, где что лежит. Быстро раздевшись, я включила воду и залезла под душ. Ванна – это слишком долго, да я и не большой ее поклонник. Не знаю, какой это признак, но в этом доме у меня уже появились свои мыльно-рыльные принадлежности, в виде зубной щетки и полотенца.
      Пока я плескалась, в ванну тихо прошмыгнула Иветта и, оставив мне пижаму, так же тихо вышла.
      Пижама была обыкновенная, шелковая: штаны и рубашка, все такой веселенькой тигриной расцветки. Не то, чтобы "мой любимый цвет, мой любимый размер", но очень к тому близко.
      Переодевшись, я сгребла свою одежду в охапку и поднялась на второй этаж, где сложила все это в гостевой спальне, которую обычно занимала. Но просто лечь спать мне сегодня не грозило.
      Я отправилась искать Иветту и Глорию, чтобы пожелать спокойной ночи. В принципе, искать-то и не пришлось, так как, во-первых, я знала, где они могут быть, а во-вторых, я их слышала. Но услышанное меня насторожило. Из-за закрытой двери доносились тихие всхлипы.
      Я постучала, но мне никто не ответил. Расценив молчание, как знак согласия, я вышла. Спальня Иветты была мне не менее хорошо знакома, чем вся остальная часть дома. Даже более, наверно. Сколько раз после очередной заварушки я приходила в себя именно здесь, будучи порой ни жива, ни мертва, а Иветта выхаживала меня, аки дитя.
      Сегодня картина была несколько иной. Иветта сидела на кровати. Ее волосы черным покрывалом окутывали плечи. Из-за них я не сразу заметила, что рядом свернулась Глория, положив голову на колени верволчице. Та тихо гладила ее по волосам. Девушка и была источником всхлипов.
      – Что случилось? – спросила я, подсаживаясь рядом.
      Глория только шумно всхлипнула и спрятала лицо у Иветты в коленях, а сама главная волчица проговорила:
      – Она не смогла уснуть. Ей страшно.
      С этими словами она, одной рукой все еще поглаживая Глорию, другую протянула мне, предлагая сесть поближе. Это я и сделала. Забралась на кровать и села так, что Глория находилась точно между нами. Моя рука легла на подрагивающие плечи девушки. Я сказала:
      – Тебе нечего бояться. Ты же знаешь, мы не дадим тебя в обиду. Ни Иветта, ни я. И мы обе будем драться за тебя, если будет нужно.
      – Лео права, – подтвердила главная волчица. – Мы не допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
      Глория лишь снова всхлипнула и прижалась к нам обеим.
      – Расскажи, что тебя так сильно пугает, – попросила я, тихонько поглаживая девушку.
      – Что он… он заставит уехать с ним, или сделает что-нибудь Иветте, – никому не требовалось уточнять, кто это "он".
      – Он не сможет тебя ни к чему принудить Тебе уже есть восемнадцать, ты совершеннолетняя, и вольна сама решать свою судьбу. Он более не властен над тобой, – успокаивающе проговорила я. – В конце концов, мы можем обратиться в суд.
      – А мне он также ничего не сможет сделать, – добавила Иветта. – Во-первых, у меня достаточно знакомых во властных кругах, а во-вторых, не забывай, я оборотень. Я сильнее и быстрее любого человека, к тому же у меня звериные инстинкты.
      – Но вдруг он… он сделает что-нибудь ужасное! – снова всхлипнула Глория. Я просто физически ощущала все эти почти забытые было детские страхи, которые снова овладевали ее душой, терзали и мучили. Страхи перед тем, кто заведомом сильнее и кто обладает большими правами.
      – Мы не допустим, – едва ли не хором ответили мы с Иветтой. – Он не сможет тебя даже пальцем тронуть.
      – Правда? – Глория наконец-то подняла к нам свое мокрое от слез лицо. Ее глазки чуть припухли.
      – Конечно, – Иветта обняла ее и поцеловала, губами стерев с глаз остатки слезинок.
      У девушки вырвался облегченный вздох. Она положила голову на плечо Иветте и сжала мою руку. Такая хрупкая!
      Слегка поглаживая руку, я сказала:
      – По-моему, тебе сейчас лучше поспать.
      – Лео права, – согласилась Иветта. – Давай-ка ложись. А мы будем рядом. Вот так.
      Главная волчица помогла Глории поудобнее устроиться на подушках и бережно накрыла одеялом. Но я по-прежнему слышала, как тревожно бьется ее сердечко. Перекинувшись с Иветтой взглядом, я знала, что и от нее это не утаилось.
      Мы тоже легли, по обе стороны от Глории. Странно, но мне и в голову не пришло оставить их вдвоем. Может, еще и потому, что Глория продолжала сжимать мою руку.
      Снова встретившись взглядом с Иветтой, я протянула ей свободную руку. Когда наши руки соединились, я сняла защитные барьеры. Не полностью, но достаточно, чтобы между ними тотчас потекла сила. И моя, и ее. Водоворот единения, так как одна сила дополняла другую.
      Этот водоворот размыл грани реальности, унося в свой теплый мир. Мир, наполненный мохнатыми телами и запахами леса, довольным урчаньем и тихим мурлыканьем. И этот мир пушистым пледом втянул в себя Глорию, даря утешение и покой.
      Сейчас я особенно четко поняла, что, будучи дари, она связана не только с Иветтой, но и со мной тоже, как с кайо. Не знаю, как это объяснить, как это возможно, но так оно было. Мне близки ее страхи, и я хочу избавить ее от них, хочу, чтобы ей было только хорошо.
      Возможно, я приняла от Иветты гораздо больше, чем думала. Просто у меня, видимо, вошло в привычку, что обычно я экранирую на главную волчицу, и не только на нее. Но, очевидно, система может работать и наоборот.
      Я помню, как Иветта утешала меня, лечила силой стаи, теперь же мы вдвоем успокаивали Глорию и силой стаи, и силой прайда. Девушка завернулась в эти две наши силы и, обретя душевный покой, наконец, уснула.
      А мы с Иветтой пока не спали, но лежали тихо, чтобы не нарушить столь хрупкий сон девушки. Она до сих пор сжимала мою руку, а другую держала Иветта. Получалось некоторое подобие замкнутого кольца. Очень комфортного, надо заметить. Как будто так и должно быть. Никакого ощущения неправильности, наоборот, умиротворение.
      Когда-то в прошлой жизни я испытывала нечто подобное. Когда-то, когда я была Ашаной. Тогда, в своих покоях в храме Баст, мы нередко собирались с Нашут-Фетом и Кашин, да порой так и засыпали вместе, в общей куче, как котята. Мы до последнего сохраняли эту нашу привычку. Несмотря на то, что случилось потом, у нас были весьма тесные отношения. Даже сейчас воспоминания о тех временах наполняли меня тихой радостью. Под них-то я и заснула – сладко и безмятежно. Мне снилось пронзительно-голубое небо Древнего Египта.

      Проснулась я для себя довольно рано, а для других возможно и не очень. В общем одиннадцати еще не было. Оказалось, еще никто кровать не покидал, а я спала, даже во сне чуть приобнимая Глорию. Точно так же спала и Иветта. Хотя, главная волчица уже не спала. Похоже, просто лежала и ждала, пока мы проснемся.
      Мы с ней перекинулись взглядом. Она улыбнулась и едва слышно спросила:
      – Как ты, выспалась?
      – Вполне. А почему мне было бы не выспаться? – ответила я, слегка потягиваясь, но так, чтобы не разбудить при том все еще сладко сопевшую Глорию.
      – Ну, может непривычно, тесно…
      – Тесно? – я скептически оглядела кровать. Да на ней могли спать четверо, за всю ночь так и не столкнувшись. – По-моему, ты переоцениваешь мои габариты. К тому же здесь я уже пару раз просыпалась, да и втроем приходилось…
      – Но всегда, когда ты находилась на грани жизни и смерти. А в такие моменты не до удобств.
      – Ну, что было – то было, – отмахнулась я.
      – А что было? – раздался сонный голос Глории. Она зевнула и открыла глаза.
      – Мы разбудили тебя? – ласково улыбнулась главная волчица, поцеловав девушку.
      – Да нет, я сама проснулась, – проговорила Глория, отвечая на поцелуй. Потом она повернулась ко мне, потерлась о мое плечо и сказала, – Спасибо, что осталась со мной. Мне сегодня было так спокойно!
      – Это самое главное, – ответила я, погладив ее по голове. – И ничего не бойся.
      – Я постараюсь. Тем более вы же рядом.
      – Вот именно! – я легонько щелкнула девушку по носу. – Ладно, я в ванну. Вставать пора, я думаю.
      – Пора-пора, – подтвердила Иветта.
      Правда эти слова я услышала уже спиной, так как выходила. Ванна-ванна, точнее душ-душ. Без этого мне сложно почувствовать себя с утра человеком. Раньше я без этого и проснуться толком не могла.
      Сам процесс занял у меня от силы минут десять. Я как раз вытиралась, когда в ванну постучали. В принципе, я уже знала, кто это, так что сказала:
      – Входи.
      Вошла Иветта, она успела накинуть шелковый халат, расшитый золотыми драконами – настоящий восточный халат. Главная волчица проговорила:
      – Извини, что врываюсь. Тебе ничего не нужно?
      – Нет, спасибо. К тому же я уже заканчиваю.
      – Я не в коей мере не хочу тебя торопить!
      – А я и не тороплюсь. Чего спешить-то? Просто обычно все делаю быстро.
      – Я знаю. Ты у нас метеор!
      – Можно подумать, ты нет!
      – Ну… не во всех смыслах, – многозначительно улыбнулась Иветта. – Я, например, люблю полежать в ванной.
      – Знаю, – усмехнулась я, закончив с вытиранием и перейдя к одеванию.
      – Да, я, собственно, пришла еще раз поблагодарить тебя за то, что осталась.
      – Ерунда, для меня это не проблема, ты же знаешь, – отмахнулась я.
      – Я не совсем это имела в виду. Спасибо, что разделила нашу постель.
      – Иветт, ну ты скажешь тоже! "Разделила нашу постель!" Будто мы, по меньшей мере, соображали секс на троих!
      – И все-таки ты очень много сделала для Глории.
      – Не я, а мы. Эта сила была нашей совместной. К тому же Глорие необходимо было успокоение, и все еще необходимо. Как ни странно, я тоже чувствую за нее ответственность. Надеюсь, ты не ревнуешь.
      – Что ты! – хохотнула главная волчица. – К кому угодно, но только не к тебе. Я уже объясняла свою позицию по этому вопросу, и ее тоже.
      Ее изящные руки обняли мои плечи, и она потерлась щекой о спину, как раз между лопаток. И тихий, такой проникновенный голос:
      – Ты – член нашей семьи, Лео. Ты – моя кайо в стае, да и не в стае ты значишь для нас очень много. Да, и я, и Глория хотели бы, чтобы мы были семьей в полном смысле этого слова. Но жизнь распорядилась иначе. И это не главное. Главное – мы образуем крепкий союз. Ты замечательный человек и прекрасный друг.
      – Ты меня захвалишь, – только и сумела проговорить я. И мой голос прозвучал как-то хрипловато.
      – Это невозможно, – ответила Иветта, выпуская меня из кольца рук.
      – Нет, ну вдруг?
      – Ты неисправима! Идем завтракать.
      – А ты в душ не пойдешь?
      – Я уже воспользовалась другим.
      – И еще говорит, что я метеор!
      – Ладно-ладно. Идем уж.
      Завтрак проходил легко и непринужденно. Болтали о всякой ерунде, и не только. Обсуждали дела клубов. Как говориться, кто о чем, а вшивый о бане. Мы уже мыли посуду, когда раздалась требовательная трель телефонного звонка.
      Иветта взяла трубку, и уже через пару секунд ее лицо стало не просто серьезным, а чрезвычайно озабоченным. Я уже поняла, что речь идет о делах стаи, возможно, о тех самых пропавших. Главная волчица ушла с телефоном в другую комнату, мы остались на кухне.