С Фомой Самохвалов встретился в кафе. Фома сидел, развалившись, за столиком и небрежно поигрывал ключами от машины. Угрюмый взгляд исподлобья ничего хорошего не предвещал. Так и вышло. На предложение Марка отдать деньги процедил лишь:

– Хочешь – будут тебе деньги.

Марк понял, почувствовал, о чем это Фома. «Он нас с Дубычем убьет».

– Фома, ведь вы с Андреем со школы дружите…

– Ну и чё?

– Ну, давай и ты в нашем деле будешь?

– А мне оно надо, ваше дело? Делами лохи занимаются. А я контролирую, понял?

– Да я не то, чтобы из-за денег. Деньги я заработаю…

– Как хочешь… – безразлично ответил Фома.

– Не сердись, Фома. Наверное, я Андрея не так понял.

– Вы там сами у себя разбирайтесь, чего мне яйца морочите? – недовольно проворчал Фома.

А у Марка отлегло от сердца – кажется, пронесло.

Потом он интересовался у Григория, встречал ли тот Фому? Оказалось, разок играл с Фомой в покер и кое-что слышал о нем от других.

– Кому он деньги отдал? – удивлялся Григорий наивности Дубовика. – Этот даже карточные долги не возвращает. Его же за это в пруду топили, потом он тех парней порезал. Вы бы меня сначала спросили…

– Да они же с ним друзья детства. Радиоактивнейшему разве что можно объяснить?

И теперь Самохвалов вновь, как и до своих коммерческих трудов, жил на деньги отца, ранее полуподпольного, а ныне весьма успешного торговца антиквариатом. Папахен начинал еще в молодости как нумизмат, затем стал мотаться по северным деревням за иконами, как тогда было модно, а после сталинского голодомора в опустевших деревнях на Севере их можно было мешками собирать. Он и собирал. Потом началось увлечение живописью, потом оружием. Одним словом, богатым и уважаемым человеком был папахен Марка.

Одно было у него в жизни огорчение: не хотел сын идти по стопам отца, никак не хотел. Чем только не искушал его родитель. Обещал даже машину купить. Марк на это лишь поморщился и сказал: «Да, купишь, и вози тебя потом везде на своем горбу».

Жил сейчас Марк у родителей, с тех пор как развелся с женой. Поженились они на четвертом курсе, а уже на пятом разошлись. Марк оставил бывшей жене квартиру, которую им на свадьбу купил его отец. И теперь мечтал заработать на новую, доказать отцу, что и сам способен заработать, но, видно, не судьба. Может, оттого он в девятнадцатом и богат, что здесь беден, успокаивал себя Самохвалов. До разговора в лаборатории с Цареградом и Разбоем об их удивительных снах он чистосердечно верил, что живет сразу двумя жизнями в двух соседних веках. Правда, мир девятнадцатого значительно отличался от этого, но ничего, так даже интересней.

– Погодите, мужики, – вмешался в разговор Кирилл. – Вы серьезно такие сны видите?

– Чего уж серьезней. Невероятно, но факт, – ответил Григорий, – три человека, волей случая сошедшиеся в этом городе, в этом институте, в этой комнате, оказывается, видят сны об одном и том же. Вероятность такого факта равна нулю. Поверить нельзя, остается принять, как есть.

– Понимаете, я тоже вижу сны… – Кирилл разволновался. – Я тебе, Гриша, рассказывал о той стране, помнишь?

– Помню.

– Это Иканоя. Я там катанабуси, странствующий рыцарь…

– Рыцарь он… – проворчал Самохвалов. – Еще один феномен на голову человечества.

С Разбоем вдруг произошла неуловимая перемена. Он поднялся с дивана и пошел к дверям. И уже когда выходил, обернулся:

– Слушай, Самохвалыч, чуть не забыл, зачем пришел – тебя шеф хотел видеть.

– А чего он не позвонил? – спросил Марк.

– Он сейчас у эпээрщиков, ты зайди.

– Уже лечу.

– Смотри, наш режиссер пришел в себя, – сказал Григорий, когда за Иваном закрылась дверь. – Может, там проснулся?

– Ну да, такой кошмар бедняге приснился, – ответил Марк. – Если он еще раз мне в таком виде на глаза попадется – прибью!

– Остыньте, дюк, – перебил Григорий. – Тебе когда эти сны начали сниться?

– Двадцать шестого сентября.

– У меня днем ранее. Выходит, всё у нас с тобою началось недели три назад. Здорово. Ну, у Вани спрашивать, по-моему, бесполезно. И что думаешь – кто-то психотронным оружием балуется?

– Живем мы в разных концах города. Нет, если и оружие, то не дома. Что, если здесь? У нас в комнате или за стеной, или в доме напротив? – предположил Самохвалов.

– А как же с Разбоем? Он сюда редко заходит, реже меня.

– Ну, поэтому у него наблюдаются такие накладки со снами.

– И как думаешь проверять гипотезу, экспериментатор? Думается мне, что роль следователя тебе не чужда.

– Подумать надо… – Марк уже думал, уже крутил в голове эту проблему и так и эдак, пытался припомнить, что он слышал или читал о психотронном оружии.

– Постойте, мужики, – вмешался Кирилл. – Я ведь тоже вижу подобные сны.

– Это только подтверждает нашу гипотезу, – ответил Марк. – Ты же целыми днями торчишь в лаборатории.

– Э, нет. Я Иканою вижу с детства. Только раньше как бы извне. А сейчас, с конца лета – изнутри. Живу я там. Ночью, во сне перехожу в тот мир и живу. А днем вспоминаю: как говорит Гриша – нирвана…

– Это правда, – подтвердил Цареград. – Он мне еще года два назад о своем мире рассказывал. Так что не знаю… – и вдруг с иронией в голосе Григорий продолжил: – Вы, экспериментаторы, люди твердо стоящие на ногах, причины явлений склонны искать в простых инженерных решениях. А я простой теоретик, витаю, знаете, в облаках всяких. Только имеется и у меня нечто посильнее вашего железного ДРОНа. Я рассказывал Кириллу, и больше никому об этом говорить не собирался. Тебе, Марк, всё же расскажу. В свете, так сказать, обстоятельств. Имеется у меня такая забавная кибернетическая система, работающая, естественно. И она описывает физические законы. Давать ей рекламу и что-то доказывать я сейчас не стану. Поверь мне, Марк, она кое-что умеет. Так вот, я получил результат, касающийся времени до рождения нашей Вселенной. Выходит так, что вселенных не одна и не две, а очень много, может быть, даже бесконечно много – но кибернетические системы не оперируют бесконечностями, и поэтому наверняка сказать не могу. Эти вселенные должны общаться друг с другом. Агент связи между ними идентификации не подлежит, но он несомненно существует. Если бы вселенные не имели этого общения, то все законы в них не имели бы никакой устойчивости. Кисель, сплошные флуктуации. Так вот я думаю, что те, кого мы видим в своих странных снах и кого считаем собой в ином мире, – это результат связи между вселенными. Как это достигается – не спрашивайте, не отвечу. Как вселенные передают информацию одна другой, я не знаю.

– И дюк Авторитетнейший – это не я? А? – с некоторой тревогой спросил Марк.

– Может, и ты. Не знаю. Как вольный философ могу предположить, что наше личное Я существует одновременно во всех вселенных. Но не каждому дано собрать воедино всех существ, в которых оно там вселяется. Правда, чего стоят эти мои слова – судить не возьмусь, пока что они ничего не стоят. Хотя лично мне идея со вселенными нравится.

– Мне тоже, – заметил Кирилл.

– А мне нет. По-моему, всё намного проще. Здесь и одной вселенной много… – не согласился Марк. Но иных соображений у него не было и он решил свернуть разговор: – А не пора ли, мужики, по домам? Наедине с собой обдумаем, и завтра там, или еще когда обсудим.

– По домам, так по домам. Ты завтра подойди ко мне, я тебе покажу свою папку с результатами, может, впечатлит.

Пухлую папку с описанием результатов, полученных кибернетической системой, а также с заметками философического характера Григорий в шутку называл «моя диссертация» и держал на работе, в несгораемом сейфе, приобретенном на собственные средства. И никогда не думал, что и его теория найдет такое странное практическое применение.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.