Часть первая

Поверье

Я сидела на лекции по сценарному мастерству, но совсем не слушала преподавателя. Мой взгляд постоянно обращался к окну. Февраль в Москве был очень снежным. Казалось, что природа наверстывает упущенное из-за аномально теплой осени и спешит выдать всю порцию холода и снега. Вот и сейчас в огромное окно аудитории беспрерывно летят крупные снежинки, и от этого пейзаж за стеклом кажется размытым и искаженным.

– Лада, не соблаговолите повторить, что я сейчас рассказывал? – раздался громкий голос, как мне почудилось, прямо над моим ухом.

Я вздрогнула и повернула голову. Наш преподаватель стоял в проходе между столами и довольно ехидно на меня смотрел.

– Я, конечно, понимаю, что вид за окном кажется вам интереснее, чем та информация, которую я пытаюсь до вас донести. И все-таки? Я жду!

Однокурсница Ира, сидящая рядом, аккуратно повернула маленький ноутбук, я скосила глаза и четко прочитала:

– Даже в самом маленьком рекламном ролике мы должны соблюдать основные законы драматургии, то есть обязательно должны быть экспозиция, завязка, развитие сюжета, захватывающая дух кульминация и развязка. Иначе получится бесхребетное произведение, похожее на недоваренную кашу.

Я увидела, как у преподавателя взлетели брови.

– Я так и сказал «недоваренная каша»? – явно удивился он.

В аудитории раздались смешки, затем несколько голосов подтвердили про «кашу».

– Ну хорошо, хорошо! – улыбнулся преподаватель. – Главное, чтобы вы потом эту «кашу» не выдавали на экран. Спасибо, Лада! – зачем-то поблагодарил он меня и вернулся к своему столу. – Продолжим?

Я посмотрела на улыбающуюся Иру и тихо сказала:

– Спасибо! Выручила!

Она лишь кивнула и вновь стала стучать по клавиатуре. Я вздохнула и тоже уткнулась в экран своего ноутбука. Но никак не могла сосредоточиться на предмете. Буквально через пять минут я перестала слышать рассуждения о важности правильно выведенной кульминации и отдалась своим мыслям.

Мне нравилось учиться. Правда, я пока была на первом курсе, но предметы оказались очень интересными. Из нас готовили режиссеров рекламы, и я сама выбрала именно этот институт, хотя мама настаивала, чтобы я получила профессию врача. Она много лет работала акушеркой и мечтала, чтобы единственная дочь пошла по ее стопам. Но такая специальность меня совершенно не привлекала. Я с детства отличалась буйным воображением, любила фантазировать, придумывать всевозможные истории, поэтому стать режиссером рекламы, или, как нас еще называли, клипмейкером, мне показалось очень заманчивым и соответствующим моему характеру и способностям. И пока не разочаровалась.

Но именно сегодня мне не сиделось на лекциях. С утра странная тоска не давала покоя. Я думала лишь о Греге, он буквально стоял у меня перед глазами. Мы не виделись уже больше месяца, и я ничего не знала о нем. Его не было ни «В контакте», ни в аське, его телефон находился постоянно «вне зоны», и сам он не выходил на связь. И что меня особо угнетало, Грег ни разу за это время мне не приснился.

С Грегом, вообще-то его зовут Григорий, я познакомилась прошлой осенью в октябре. Произошло это случайно. Хотя сейчас я думаю, что все в мире предопределено и случайностей как таковых не бывает. Однажды я прочитала в одной из книг Сафарли[2] следующее высказывание: «Случай – это псевдоним Бога, когда он не желает подписываться своим именем» – и полностью с ним согласна. Мама отправила меня на несколько дней в деревню к бабушке. Осень была необычайно теплая и туманная. 19 октября у меня день рождения. Наша встреча произошла примерно за неделю до него. Кстати, как потом выяснилось, у Грега день рождения тоже в октябре, но 21-го. И ему тоже восемнадцать лет, как и мне. Но… ему всегда восемнадцать, а вот я взрослею, и это неизбежно. Я вдруг представила, что мне уже сорок, я выгляжу располневшей матроной, с морщинами на лице и тщательно прокрашенными, чтобы скрыть седину, волосами, а рядом мой любимый, все такой же юный, стройный, с нежной белой кожей, ясными голубыми глазами, густыми черными блестящими волосами. Подступили невольные слезы, и я отвернулась к заснеженному окну.

– Вот вы думаете, что законы драматургии – это что-то отвлеченное, научное и ничего общего с обычной жизнью не имеющее, – услышала я громкий голос преподавателя и повернула голову.

Он медленно ходил по проходу между столами, и эта фраза отчего-то привлекла мое внимание. Хотя, похоже, не только мое, но и остальных студентов – в аудитории наступила относительная тишина.

– Что вы имеете в виду? – раздался звонкий голос одного из моих сокурсников.

Преподаватель остановился и посмотрел на спросившего. Его глаза блестели.

– Эти законы отлично применимы в жизни и помогают понять получше всяких доморощенных психоаналитиков… например, то, что происходит между двумя влюбленными.

– А если тремя? – спросил кто-то озорным голосом.

И все дружно рассмеялись.

– Количество партнеров сути не меняет, – не смутился преподаватель. – Вы анализируете, понимаете, когда наступила завязка, и, вооруженные знаниями, можете отследить, как пойдет развитие… сюжета, то бишь ваших отношений. Также вы четко знаете, что развитие романа непременно приведет к кульминации. Без этого никуда! А потом всегда следует развязка. Кстати, именно момент спада часто приводит к ссорам и разрыву. Если все это держать в голове, то можно избежать подобных спадов и ссор.

– Но ведь тогда получается манипуляция чистой воды, – вдруг сказала Ира. – Разве в любви такое возможно? Когда любишь, полностью теряешь голову, тут уж не до отслеживания всех этих кульминаций, развязок и тому подобного.

Все притихли и внимательно смотрели на преподавателя. Он поправил очки, вздохнул и сказал, что мы пока дети, верим во всякие романтические бредни, а любовь – это искусство, и хотим мы того или нет, оно строится по вполне определенным законам.

– Закончим лирическое отступление и вернемся к материалу, – добавил он. – Кульминаций в сюжете может быть несколько, но по накалу они всегда разнятся…

Но я уже его не слушала. Полученная только что информация заставила меня задуматься. Да, несомненно, в чем-то наш преподаватель прав. «Экспозицией» наших с Грегом отношений можно считать ту первую встречу. Я увидела драку в овраге. Деревенские парни напали на незнакомого мне молодого человека. С первой встречи он произвел на меня неизгладимое впечатление своей утонченностью, бледностью, аристократизмом и какой-то странной неуязвимостью. Он небрежно отмахивался от нападавших, словно от надоевших мух. Их явно бесило, что они втроем не могут с ним справиться. Когда я вмешалась, они убежали. Так я и познакомилась с Грегом. Но он тогда даже не попытался взять мой телефон, что меня, конечно, сильно задело. А вот «завязка» произошла несколько позже. Я вновь встретилась с ним в ночном клубе буквально через несколько дней и в первую минуту не узнала его, так как из брюнета с короткой стрижкой он превратился в длинноволосого блондина.

Я улыбнулась, вспомнив, как тогда недоумевала, а потом злилась, потому что Грег казался явно равнодушным ко мне, да еще пригласил мою подругу Лизу покататься на машине. Теперь я знаю, что это была манипуляция, он хотел привлечь мое внимание.

«Милый мой, любимый! – с тоской подумала я, вновь глядя в окно. – Где ты сейчас? Я так хочу тебя увидеть, поговорить с тобой, обнять, почувствовать твои поцелуи!»

– Ладка, ты чего сегодня такая? – раздался шепот, и я украдкой вытерла глаза.

Повернувшись, столкнулась с любопытным взглядом Иры.

– Случилось чего? – продолжила она. – Ты опять лекцию не пишешь. Препод уже на тебя косится.

– Так… обдумываю то, что он сказал о развитии отношений по определенным законам, – тихо ответила я.

– С парнем своим поругалась, – сделала она странный вывод.

Я внимательно посмотрела на Иру. Мы как-то сразу подружились, еще с начала занятий. С ней я общалась чаще, чем с другими однокурсниками. А после новогодних каникул Ира решила, что мы – лучшие подруги, постоянно ходила со мной, сидела рядом на лекциях. Хотя мне, по большому счету, было все равно. Ее круглое румяное лицо, каштановые волосы, подстриженные в короткую мальчишескую стрижку, карие небольшие глаза и пухлые красные губы не были лишены привлекательности. Правда, она была полноватой, если не сказать толстой, но абсолютно не комплексовала по этому поводу. У нее был общительный характер, и она со всеми находилась в отличных отношениях. Но я никогда с ней не откровенничала и не делилась своими переживаниями. Поэтому меня немного удивило такое предположение.

– С чего ты взяла, что у меня вообще есть парень? – прошептала я.

– Конечно, есть! Просто ты очень скрытная, Ладка, – с обидой заметила она. – А ведь я считаю тебя своей подругой.

– И я тебя, – не совсем уверенно ответила я.

– Я даже вчера совершенно случайно его увидела. И он очень хорош собой. В жизни не видела такого интересного пацана!

При этих словах я так сильно вздрогнула, что дернула «мышкой» и тут же выпустила ее, с испугом посмотрев в экран монитора. С файлом все было в порядке.

– Поясни, – взволнованно сказала я, повернувшись к ней.

Она молча пододвинула мой ноутбук, свернула текст лекции, зашла в «Мои документы» и открыла фотографию.

– Ты же сама мне вчера разрешила после второй пары почитать материал про Дзеффирелли[3] у тебя в ноуте… пока ты ходила перекусить. И я совершенно случайно открыла этот снимок.

– Случайно?! – раздраженно спросила я. – А не потому ли, что тут стоит подпись «Грег и Лада»?

– Ну прости! – умильным тоном сказала Ира и заглянула мне в глаза. – Любопытно стало!

– Надеюсь, ты никому тут его не демонстрировала? – поинтересовалась я.

– Что ты! Никому!

Мы замолчали и обе посмотрели на открывшуюся фотографию. Увидев любимое бледное лицо Грега, я закусила губу. Это был снимок картины, на ней мы сидели на земле спиной друг к другу, причем Грег находился как бы в ночи, а я – на свету. Я смотрела на его точеный профиль, на короткие черные волосы, на бледно-розовые приоткрытые губы, и меня заполняла нежность. Я погладила экран.

– Красавчик, – восхищенно прошептала Ира. – Ты тут тоже хороша!

Я перевела взгляд на свои распущенные светло-русые волосы, золотящиеся на солнце, на розовое лицо с серыми глазами, небольшим, чуть вздернутым носом и улыбающимися алыми губами. На этой картине я нравилась сама себе, но мне казалось, что Рената чуть приукрасила мою внешность. Рената – сестра Грега, и именно она нас нарисовала.

– А фотки есть? – не унималась Ира. – А то тут вы нарисованные. Хотелось бы посмотреть на твоего парня во плоти, так сказать.

Но я не успела ей ответить, так как преподаватель приблизился к нам и грозно сказал, что кульминацией сегодняшней лекции, по всей видимости, явится наше немедленное изгнание из аудитории.

– Если вам неинтересен материал, – добавил он, – можете вообще не посещать мои занятия. Но и на зачет тогда надеяться бессмысленно.

– Простите, – пискнула Ира и выпрямилась.

– Мы – само внимание, – сказала я и обворожительно ему улыбнулась.

– Последнее предупреждение, девушки, – заметил он и отошел от нашего стола.

Я закрыла снимок и уткнулась в текст лекции. Но по-прежнему не могла сосредоточиться.

«И у нас была своя кульминация, – думала я. – Это случилось, когда я уже безумно влюбилась в Грега и узнала, что он… вампир».

Я повторила про себя это слово, но оно уже не пугало меня так, как раньше. Я вспомнила, как это произошло. Тогда в моей жизни появилось сразу несколько новых знакомых. Например, Динар. Обычный паренек, правда, неравнодушный ко мне, – так я думала. Дино был альбиносом. Его узкие глаза и высокие скулы при белоснежных волосах выглядели странно. Когда мы встретились, ему было двадцать два года, и я считала его взрослым и умным.

Еще я познакомилась с Ренатой. Правда, сперва она казалась мне довольно странной девушкой. Обстоятельства сложились так, что однажды мы очутились в одном из подземелий Москвы. Никогда не забуду перенесенного мною шока. Ведь я думала, что люди, с которыми я общаюсь последнее время, обычные ребята. И вдруг узнаю, что Грег и Рената – вампиры, а Дино – охотник за ними. К тому же Дино оказался дампиром, то есть рожденным от земной женщины и вампира. Как выяснилось, я для него служила лишь приманкой, с помощью которой он вышел на Грега и Ренату.

На этом моем воспоминании лекция закончилась. Все закрыли ноутбуки. По правде говоря, я устала, и у меня даже начала болеть голова. После перемены мы должны были идти в учебную монтажку. Но я решила отправиться домой.

– Перекусим? – предложила Ира.

Я посмотрела на ее круглое улыбчивое лицо, потом перевела взгляд на собирающихся сокурсников. Я знала, что многие меня недолюбливают, считают слишком гордой и необщительной, хотя это не так. Но вместе с тем я пользуюсь успехом у парней нашего курса. Однажды в течение недели я получила пять приглашений на свидание. Позже я поняла, что их притягивает мой замкнутый вид, отсутствие всякого кокетства в сочетании с хорошеньким личиком и ладной фигурой. Видимо, они чувствуют, что я совершенно ими не интересуюсь. А это, как известно, всегда раззадоривает. Я запомнила фразу из одного фильма. У героя спрашивают: «Почему ты так сильно ее любишь?» И он отвечает: «Потому что я ей… не нужен!» А мне действительно не нужен ни один из этих парней, мое сердце навечно отдано Грегу.

Но из-за моего успеха у однокурсников все девушки дружно меня невзлюбили. И только Ира общалась со мной с явным удовольствием. Я ценила это, к тому же мне нравился ее открытый характер, правда, иногда закрадывалась мысль, что она не так проста, как хочет казаться. Но я не задумалась над этим.

– Лада, ты сегодня определенно зависаешь, – заметила Ира, не дождавшись моего ответа.

– Знаешь, я, наверное, домой пойду, – сообщила я. – С утра что-то голова болит, неважно себя чувствую.

– Так еще занятия по видеомонтажу! Пропустишь?

– Скорей всего, да, – кивнула я. – Дашь потом списать?

– Сегодня же тема «Кодирование фильма в MPEG-2», а потом в монтажке еще работать будем.

– И что? – вяло ответила я. – Не могу, понимаешь? Голова просто раскалывается!

– А таблетку? – озабоченно предложила Ира.

– Принимала, не помогло!

– Давление, наверное, – пробормотала она. – Или из-за парня своего страдаешь?

Я не ответила, потому что ее настойчивое любопытство стало меня раздражать. Сунула ноутбук в сумку, покидала туда остальные вещи и направилась к выходу из аудитории.

На улице я вдохнула полной грудью морозный воздух и подставила лицо под летящие снежинки. Они скользили по моим щекам, таяли на губах.

– О, какая хорошенькая снегурка! – раздался мужской голос.

Я открыла глаза и недовольно посмотрела на проходившего мимо мужчину. Он зачем-то подмигнул мне и устремился дальше по улице.

«А ведь я даже без косметики!» – подумала я и улыбнулась.

Последнее время представители противоположного пола действительно стали обращать на меня намного больше внимания, чем раньше. Конечно, я уже была не школьницей, но не сказать, что моя внешность как-то кардинально поменялась. Стиль одежды стал более строгим, но это лишь когда я ходила на лекции, остальное время по-прежнему носила джинсы, кроссовки, свитерки, куртки с капюшонами. Мне было удобно в спортивной одежде. Мама, правда, пыталась как-то повлиять на меня и предлагала купить что-нибудь элегантное или даже «гламурное», но меня раздражали вычурные наряды в этом стиле. Хотя многие девушки в институте одевались именно так. Мне же казались смешными все эти короткие юбки, узкие сапоги на высоченных каблуках или платформах, обтягивающие кофточки с неприличными декольте и обязательно какими-нибудь блестящими узорами из пайеток или стразов, похожих на битое бутылочное стекло. А уж макияж и вовсе вызывал недоумение. Словно девушки приходят не на лекции, а выходят как индейцы на тропу войны, таким вызывающим был раскрас. Сама я косметикой практически не пользуюсь, только если собираюсь куда-нибудь в театр, клуб или на вечеринку к друзьям.

К тому же лишних денег на изысканные наряды у нас с мамой нет. С отцом они давно развелись, и мама категорически отказалась от его помощи. И на то были свои причины. Так что мы жили только на ее зарплату. Она работала в частном роддоме и получала неплохие деньги, но все равно при нынешней дороговизне нам их не всегда хватало. Я уже подумывала о том, чтобы пойти подрабатывать, но мама была против. Она считает, что я должна окончить хотя бы первый курс, а там уже решать, смогу ли выкроить время на работу. Я учусь в негосударственном институте. Он называется Технический институт культуры, обучение тут исключительно платное и недешевое. И студенты здесь соответствующего уровня. В основном из обеспеченных семей, некоторые – выходцы из известных киношных династий. Многие приезжают в институт на дорогих машинах. И, насколько я знаю, никто из моих сокурсников не подрабатывает.

Мое обучение оплатил отец. Он вполне обеспеченный, работает PR-директором одного из крупнейших рекламных агентств Москвы. Тогда я еще с ним общалась и считала его лучшим человеком на свете. Но потом все изменилось…

Я свернула с Большой Андроньевской, на которой находился институт, на Таганскую улицу. Пройдя дворами, оказалась на Воронцовской, где и был мой дом. Мама работала посменно, сегодня она была в ночную. Войдя в квартиру, я позвала ее. Но мама не откликнулась. Видимо, куда-то ушла, причем недавно – борщ на плите был еще горячим.

Я пообедала и отправилась в свою комнату. Постояв в задумчивости у компьютера, все-таки решила пока за него не усаживаться. Легла на кровать и уставилась в потолок. Настроение, неважное с утра, окончательно упало. Я с трудом сдерживала слезы, настолько сильная тоска на меня навалилась. Я, не отрываясь, смотрела на картину, висящую на стене напротив кровати. Именно ее фотографию видела Ира.

«Какая она чрезмерно любопытная, – раздраженно подумала я и вытерла слезинки в уголках глаз. – Нужно будет удалить снимки картины из ноута!»

Взяла плеер, воткнула наушники, нашла альбом группы «Серебро» и вновь улеглась. Смотрела на бледный профиль Грега на картине и страстно желала, чтобы он оказался рядом… и прямо сейчас.

слышала я в наушниках и не сводила глаз с картины.

Я вспомнила, что Рената обладает необычайной способностью входить внутрь собственных картин. Это ее любимое развлечение. Она рисовала, к примеру, солнечную опушку, покрытую цветами, затем оказывалась на ней и наслаждалась ясным летним днем без всякого для себя вреда. В обычной жизни и Рената, и Грег избегали солнечного света. Нет, он не сжигал их, как это описано во многих легендах о вампирах, но в его лучах они впадали в состояние, похожее на анабиоз, и могли стать легкой добычей охотников.

Я смотрела на Грега, прислонившегося спиной ко мне. Грег находился на той половине, которая изображала глубокую ночь. Небо казалось почти чернильным, земля словно была окутана темно-фиолетовой дымкой тумана, и ноги Грега тонули в нем. Но его бледный профиль четко выделялся, и Грег был как живой. Мне даже подумалось в какой-то миг, что я заметила трепет его длинных ресниц…

Я настолько погрузилась в созерцание любимого лица, что стала успокаиваться и впадать в какое-то заторможенное состояние. Мои глаза медленно закрылись, улыбка приподняла уголки губ.

– Любовь в тебе и во мне… и она никогда не закончится, – прошептала я.

– Никогда не закончится, – услышала я нежный голос, звучавший словно эхо.

Я почувствовала легкое щекотание ресниц по моей щеке, повернула голову и утонула в кристально чистой голубизне глаз. Увидела, как плавно опускаются длинные черные ресницы, прикрывая этот затягивающий в себя прозрачный омут, и счастливо вздохнула.

– Грег, – прошептала я в его раскрытые губы, – ты вернулся…

Меня не удивило его внезапное появление. Грег был вампиром, а значит, обладал сверхспособностями и мог исчезать и появляться, где и когда ему вздумается.

– А я и не уходил, – еле слышно ответил он и легко прижался прохладными губами к моим задрожавшим губам. – Я всегда с тобой, любовь моя.

– Ты всегда во мне, – отозвалась я. – И это упоительно! Но я очень тоскую, когда не вижу тебя! Где ты был так долго?

Я отодвинулась, легла на бок и подперла рукой голову, не сводя с него глаз.

– Когда я тебя оставил… – начал он.

– Это было в начале января, – с горечью заметила я, – а сейчас уже конец февраля.

– Неужели ты забыла, в какой момент я тебя оставил? – Он лег на спину.

Я, едва касаясь, провела пальцем по его высокому лбу, затем спустилась по контуру носа и коснулась приоткрытых губ. Грег слегка укусил меня за кончик пальца, я машинально отдернула руку, и он тихо рассмеялся.

– Видишь, я стал спокойнее относиться к твоей близости, – заметил он. – И даже могу легко кусать тебя без опасения, что потеряю над собой контроль.

Я вновь коснулась его рта пальцами, словно приглашая еще раз укусить. Но он лишь подул на них, смешно сложив губы в «сердечко». Я тут же склонилась и припала к ним. Мне невыносимо хотелось почувствовать их вкус, окунуться в восхитительное ощущение близости, возникающее всегда, когда мы рядом. Мне чудилось, что все мое тело тает, мы сливаемся с Грегом и превращаемся в одно существо, что нас словно бы окутывает покрывало нежности, теплоты, умиротворения и мы оказываемся в огромном светящемся коконе, заполненном любовью.

Грег целовал меня нежно и осторожно, но мне уже хотелось более сильных ощущений. Нежность разгоралась изнутри страстью, словно из прохладной сердцевины голубого колокольчика вырастала алая жаркая роза. Но я помнила, как обычно Грег реагировал на подобные бурные проявления чувств, как он из ласкового парня превращался в жаждущего крови вампира и с невероятным трудом останавливался в последний момент и оставлял меня. Поэтому я старалась изо всех сил сдерживать себя и целовать его мягко и легко. Но Грег в этот раз сам словно разгорался изнутри. И я почувствовала, что в глубине его холодной сущности начинает полыхать пламя. Он, не разжимая объятий, перевернул меня на спину и лег сверху. Мое домашнее платье из очень тонкого трикотажа позволяло максимально ощущать прикосновения его тела, и мне казалось, будто я лежу голой. Я обхватила Грега руками, мы целовались, не отрываясь, и я практически потеряла голову.

И вдруг во время очень долгого и глубокого поцелуя я ощутила знакомое мне давление все увеличивающихся резцов и невольно отпрянула. Грег оторвался от меня. Я смотрела на его бледное лицо и блуждающий взгляд, на приподнятую верхнюю губу, на обнажившиеся белоснежные зубы с длинными острыми клыками, но страха, как раньше, уже не испытывала. Я безоговорочно верила Грегу и знала, что он ни за что не причинит мне вреда. Я просто ждала, когда он придет в себя.

Постепенно его лицо приняло невозмутимое выражение, кожа разгладилась, зрачки сузились, красные губы побледнели, словно от них отхлынула кровь, и сомкнулись, спрятав зубы.

– Любимый, – тихо сказала я и, освободившись из его объятий, села, поправляя сбившееся платье.

– Лада, – прошептал он и заглянул мне в глаза.

– Все-таки ты еще не можешь спокойно переносить мою близость.

– Пока не могу, – после паузы ответил он и лег на спину, заложив руки за голову.

– Решения проблемы все еще нет? – еле слышно спросила я.

– Я стараюсь, – сказал он и закрыл глаза.

Узнав, что парень, которого я полюбила всей душой и без которого не представляла дальнейшей жизни, вампир, я испытала шок. Пыталась забыть его, не встречаться, ничего больше не знать ни о нем, ни о его близких, но у меня ничего не получилось. Это было сильнее меня. Любовь, возникшая между нами, была поистине нечеловеческой и какой-то гипнотической, она жила в нас вопреки всему. Грег рассказал мне о поверье, которое ходило между вампирами. Будто бы если девушка с чистой душой, к тому же не знавшая физической любви, искренне полюбит вампира, то он сможет пройти обратное превращение и стать нормальным человеком. Когда я об этом узнала, моей радости не было предела. Тогда исполнилась бы моя самая заветная мечта, Грег был бы со мной всю жизнь, мы бы жили, как обычная пара, старились вместе. Возможно, у нас были бы дети. Я не хотела ничего другого и только в этом видела единственно возможное для меня счастье.

Но все оказалось не так просто. Моя близость сводила его с ума, а уж воздействию девственной крови он вообще не смог бы сопротивляться. Я была готова на все, лишь бы он стал обычным парнем, хотела полностью ему принадлежать. Но Грег ни разу не смог выдержать даже вполне невинные ласки. Его сущность мгновенно давала о себе знать, и он хотел лишь одного – укусить меня, напиться моей крови. Причем ни он, ни Рената уже давно не охотились на людей. Они держали дома кроликов, их кровь и служила им пищей.

Последний раз мы пытались в январе. Это было в его загородном особняке, который находился в деревне, где мы и познакомились. После Нового года я приехала к бабушке на пару дней. Грег меня ждал. Оказавшись в его особняке, мы поднялись на второй этаж в его комнату. Мы целовались, ласкали друг друга… Но скоро я там осталась в одиночестве, потому что Грег, почувствовав, что не может с собой справиться, исчез. Помню ощущение пустоты и потери, охватившее меня. Я вернулась в дом бабушки, закрылась в комнате и проплакала несколько часов. А потом начала терпеливо ждать, когда Грег снова появится. И вот дождалась.

Мы не виделись больше месяца, и мне показалось, будто что-то в нем изменилось. Не внешне, нет. Я внимательно смотрела на его утонченное аристократичное лицо, на черные ресницы, бросающие трепещущие тени на бледные щеки, на тонкий нос, на изящно очерченные губы и не замечала особых перемен. Грег выглядел так же, как четыре месяца назад, когда я впервые его встретила. Но при этом он казался мне более мягким и каким-то беззащитным. Грег напоминал сейчас милого маленького мальчика, в нем не осталось практически ничего от того загадочного и опасного молодого человека демонического вида, каким я его знала в первый месяц знакомства. И эта метаморфоза вызвала у меня прилив материнской нежности, появилось желание защитить его, оберечь, приласкать.

Я потянулась к нему, он открыл глаза и повернулся ко мне. Я легла рядом и положила голову ему на плечо. Он обнял меня и тихо вздохнул.

– Должен же быть какой-нибудь выход, – сказала я, поглаживая его грудь. – Решение наверняка существует.

– Я уже не знаю, – ответил он. – Может, все это просто сказки, как считает Рената, и обратного пути нет.

– Что ты такое говоришь?! – возмутилась я и даже села, упираясь руками в его грудь и глядя в глаза. – Как это нет? Что же тогда с нами будет?

– Ничего, – усталым голосом произнес Грег, отводя с моего лица упавшие пряди. – Так и будем жить. Обещаю, что никогда не предам тебя, не оставлю… до самого конца.

При этих словах слезы навернулись на мои глаза. Я тут же представила, как становлюсь старухой, а он все так же молод. Это видение посещало меня уже не раз и вводило в глубочайшую меланхолию. Да и какая бы девушка смирилась с подобным? Грег внимательно смотрел на меня.

– Не хочу так! – тихо сказала я и снова легла рядом, обнимая его. – В крайнем случае я ведь могу стать вампиром и тогда буду твоей подругой навечно.

Я почувствовала, как при этих словах Грег вздрогнул, и обняла его крепче, уткнувшись носом ему в шею.

– Нет, только не это! – взволнованно произнес он. – Ты сама не понимаешь, что говоришь. Быть вампиром не так замечательно, как кажется. Да, мы производим неизгладимое впечатление своей неподражаемой красотой, но это лишь изощренный замысел Тьмы. Наша красота – приманка для людей. Мало кто может устоять перед ней, поэтому жертвы столь легко идут к нам в руки. Но представь на миг, каково это быть таким вечно, знать, что это никогда не закончится, постоянно бороться со своей черной сутью или не бороться и множить себе подобных, и убивать… без конца убивать… Никакие ваши земные ужасы с этим не сравнятся. И ты хочешь, чтобы я по своей воле тебя такой сделал? Пусть даже ради того, чтобы мы не расставались вечно?

Грег отстранил меня и приподнялся на локте. Его глаза горели, прекрасное лицо исказилось.

– Тогда остается одно, – мягко произнесла я. – Попытаться выполнить условия поверья.

– Или оставить тебя навсегда, – еле слышно добавил он.

– Нет! – вскрикнула я и обняла его.

– Лада, ты уже дома? – раздался в этот момент голос мамы.

И мои руки уже обнимали пустоту. Я быстро вытерла глаза и навесила на лицо дежурную улыбку. Мама заглянула в комнату. Ее лицо казалось встревоженным.

– Я думала, что ты сегодня допоздна в институте, – сказала она, входя и садясь на край кровати. – Ты же говорила, что у вас две пары, а потом еще вроде монтаж и семинар по… уж и не помню по чему.

– По итальянскому кино, – сказала я, пытаясь принять невозмутимый вид. – Просто я почувствовала себя неважно и ушла раньше. Голова что-то разболелась, а анальгин не помог.

– Анальгин?! – тут же возмутилась она. – Зачем же сразу? Нужно давление измерить. Что-то ты бледненькая, да и глаза красные! Наверное, опять за компьютером сидела?

– Нет, видишь же, я лежу, – ответила я, а мама встала и быстро вышла из комнаты.

Я знала, что она сейчас вернется с тонометром. Так и произошло. Давление у меня оказалось выше, чем обычно, и мама удивилась. Как правило, оно у меня было низким.

– Что же это? – задумчиво проговорила мама, трогая мой лоб. – Давление скачет? А тебе ведь всего восемнадцать! Уже вегетососудистая дистония? Быть того не может! Я ведь все отслеживаю!