Дорасходуй живую силу…

Ну, хорошо, скажете вы, почему бежали – понятно. А почему остановились? Бежали-бежали, а почему ж потом выиграли войну?

Этот вопрос так прост и так жуток, что даже самые бесстрашные историки боятся давать на него ответ.

Обычный ответ: народ понял, что Гитлер еще хуже Сталина, война действительно стала Отечественной.

Такой вопрос: а народ это как понял? Хронику посмотрел? В июне он хронике не верил, в июле не верил, в августе толпами сдавался в плен, а к зиме – поверил?

29 июня 1941 г. великий и мудрый тов. Сталин приказал «не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего», обрекая тем на верную смерть 40 млн. населения, оставшегося под немцами; 28 сентября 1941 г. Жуков повелел разъяснить всему личному составу, «что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны»; 17 ноября 1941 г. Сталин повелел «разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии в 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо от дорог».

Послушал все это народ и решил: да что вы, Гитлер гораздо хуже Сталина! И стал драться насмерть.

Вот только трудно это себе представить. «Наши советские партийные руководители и особенно органы НКВД боятся народных масс, а потому, спасая свою шкуру, они первыми, с приближением фронта, бегут от немцев, боясь, что с приходом немцев не немцы, а массы расправятся с ними».

«Наша армия в настоящее время небоеспособна, так как она в основном состоит из крестьянской массы, а крестьянам не за что воевать, они ожидают больше от Гитлера, чем от советской власти, так как с 1929 года над ними форменным образом издевались».

Так рассуждал замнаркома боеприпасов Клюев, о чем и доложил собственноручно Берия Сталину 10 февраля 1942 года. И вряд ли те, кто думал так, как Клюев, к зиме свое мнение переменили.

Что же переменилось к зиме 1941-го, когда заградотряды расстреливали людей, как мух, а посланные Сталиным диверсанты жгли деревни за линией фронта, обрекая людей на смерть? Ответ: меры Сталина возымели действие.

Страшный ответ заключается в том, что войну (в том смысле, в котором мы понимаем эту войну) действительно выиграл Сталин. А оружием, которым он ее выиграл, – стал не танк, не самолет, не гаубица, а заградотряд.

Как воевала Красная армия? Что было ее основным приемом?

«До самого конца войны русские, не обращая внимания на потери, бросали пехоту в атаку почти в сомкнутых строях», – пишет генерал Меллентин.

«Атаки русских проходят, как правило, по раз и навсегда данной схеме – большими людскими массами – и повторяются несколько раз без всяких изменений», – сообщает немецкая разведка в 1942 году.

«Большие плотные массы людей маршировали по минным полям. Люди в гражданском и бойцы штрафных батальонов двигались вперед, как автоматы, бреши в их рядах появлялись, когда кого-нибудь убивало или ранило взрывом мины. С расстояния в 600 метров мы открыли огонь, и целые отделения в первой толпе атакующих повалились на землю… Уцелевшие одиночки тупо шли вперед. Это было жутко, невероятно, бесчеловечно. Ни один из наших солдат не стал бы двигаться вперед», – это уже немецкий офицер о боях под Киевом.

Так это выглядело в описании немцев.

Так это выглядело в описании немецких генералов.

А вот так это выглядело в описании Николая Никулина, члена-корреспондента Российской академии художеств, ведущего научного сотрудника Эрмитажа, который в 1941-м попал связистом в 13-й артиллерийский полк.

Провоевав всю зиму 41-го под Ленинградом, он описывает страшную картину: геологические слои трупов, павших в боях у станции Погостье. «Позже, весной, когда снег стаял, открылось все, что было внизу. У самой земли лежали убитые в летнем обмундировании в гимнастерках и ботинках. Это были жертвы осенних боев 1941 года. На них рядами громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких черных брюках. Выше сибиряки в полушубках и валенках, еще выше политбойцы в ватниках и тряпичных шапках, на них тела в шинелях и маскхалатах, с масками на головах и без них».

Рядовые, которых гнали в бой заградотряды, не могли отступить. Но это не означало, что не могут отступить командиры. Для того чтобы отступить, им надо было всего лишь израсходовать личный состав. Тогда они могли отступать, не боясь быть расстрелянными.

«Давай, твою мать, дорасходуй живую силу – и отступаем на переформирование», – это воспоминания отца Дмитрия Орешкина.

В воспоминаниях Николая Никулина есть такая деталь: после войны он встречается с немцем, который воевал против русских с той стороны. Немец вспоминает, как к ним на передовую прискакал молоденький лейтенантик и ну поднимать войска в атаку: за Фатерлянд, за Гитлера! Первым вскочил на бруствер, первым получил пулю – в атаку никто не пошел.

У руководителей Красной армии таких проблем не было. Вот – 311-я дивизия, возле того же Погостья, Никулин случайно видит ее командира: «Я заглянул в щель сквозь приоткрытую обмерзлую плащ-палатку, заменявшую дверь, и увидел при свете коптилки пьяного генерала, распаренного, в расстегнутой гимнастерке. На столе стояла бутыль с водкой, лежала всякая снедь: сало, колбаса, консервы, хлеб. Рядом высились кучи пряников, баранок, банки с медом – подарки из Татарии «доблестным и героическим советским воинам, сражающимся на фронте», полученные накануне. У стола сидела полуголая и тоже пьяная баба». В довершение следует добавить, что штатная численность стрелковой дивизии в 1941-м была 14 тыс. чел, а 311 я потеряла убитыми 60 тыс. и пропустила через себя 200 тыс.

Комдив Гладков в своих воспоминаниях описывает, как в 1944 году, будучи брошен в наступление, осмелился потребовать артподготовки. В ответ: мат командующего Масленникова: «Нет боеприпасов – сам иди в атаку!»

Гладкову еще повезло. Он был все-таки комдив. Основной костяк бойцов, расстреливаемых особистами перед боем как раз и состоял вот из таких «паникеров» и «трусов», которые считали нужным палить из пушек по высоте, вместо того, чтобы «израсходовать» солдат и дать возможность товарищу чекисту отступить в тыл на переформирование.

«В пехотных дивизиях уже в 1941-1942 годах сложился костяк снабженцев, медиков, контрразведчиков, штабистов и тому подобных людей, образовавших механизм приема пополнения и отправки его в бой, на смерть», – вспоминает Никулин.

«Подходя к минному полю, наша пехота проводит атаку так, как будто этого поля нет», – объяснял генерал Жуков изумленному генералу Эйзенхауэру.

Вот это самая страшная правда. Войну (в нашем понимании) действительно выиграл Сталин. Выиграла его стратегия: гнать и гнать людей вперед, на минные поля и немецкие пулеметы. При этом расходным материалом были не люди – была самая Россия.

Что делал Жуков под Ельней в августе 1941 года? Бросал пехоту на штурм сначала врытых в землю танков, а потом – пустых минных полей.

Что делал Жуков – этот «браконьер народа русского», как назвал его Виктор Астафьев, – подо Ржевом? В течение 15 месяцев он бросал полк за полком, дивизию за дивизией на абсолютно бессмысленный штурм укрепленных немецких позиций. Потери войск превысили 2 млн. человек, вдвое превзойдя потери в Сталинградской битве. Сам город был уничтожен полностью – из 40 тыс. населения в живых осталось 248 человек.

Ржев – это самая кровопролитная битва за всю историю человечества. А что мы о ней знаем? Ничего. Поскольку Жуков Ржева с боем не взял – немцы спокойно отошли, когда стало поджимать с флангов, – то официальная историческая наука даже не признает такого термина: Сталинград был, Курск был, а Ржева не было.

Может быть, выучились к 1944-му?

«Потери, – пишет Бешанов в книге «1944-м, победный», – в 1944 году составили, по неполным данным, 6,5 млн. солдат и офицеров убитыми и ранеными, то есть, как и в предыдущие годы, действующая армия была израсходована почти на 100 процентов».

Год 1945-й. При взятии Берлина ежесуточные потери Красной армии составили по 15 тыс. человек в день – это были самые большие потери за войну. Жуков ввел в город две танковых армии, которые там и «истратил». В чем причина? Социалистического соревнование между Коневым и Жуковым за то, кто первым возьмет Берлин.

Но вот еще вопрос: когда появилась эта стратегия?

30 ноября 1939 года начинается «зимняя война» с Финляндией. В войне безвозвратно «потрачено» 127 тыс. человек. Историки до сих пор спорят, была эта война поражением или победой. При этом, как правило, они пытаются оценить эти результаты и эти потери с общечеловеческой точки зрения. С точки зрения, скажем, генерала Эйзенхауэра. Но самый главный вопрос – другой: а как оценил результаты «зимней войны» Сталин?

Для этого достаточно спросить, а что он сделал с маршалом Тимошенко, который ей командовал? Расстрелял? Отправил в отставку за большие потери?

Ответ: 8 мая 1940 года Сталин назначил Тимошенко наркомом обороны вместо Ворошилова.

А через десять дней после своего назначения Тимошенко подписывает «МП-41» – мобилизационный план Красной армии. И в нем значится: «Потребность на покрытие предположительных потерь на год войны в младшем начальствующем составе и рядовом составе рассчитана исходя из 100 %-ного обновления армии».

А теперь посмотрим: сколько полагалось мобилизовать до начала войны. Ответ: 7 млн. 850 тыс. человек. Это – «исходя из 100 %-ного обновления». Умножим 7.850 на четыре года войны и увидим, что Сталин планировал потерять больше, чем потерял.

Вот это – самое важное. Потери под Ельней, подо Ржевом, 100 %-ное обновление армии в 1944-м – это не вынужденные события. Не следствие бездарности Жукова. Это не тактическая импровизация, случившаяся из-за нехватки снарядов. Это – стратегия. Стратегия, которая заключается в том, что Россия, ее народ, совершенно сознательно приговариваются к роли топлива, сгорающего в гигантской военной машине, наползающей на мир. Сколько во Франции живет в 1939 году? 41 млн. человек. Сколько в Италии? 43 млн. В Австрии? 7 млн. В Бельгии? 8 млн. В Болгарии? 6 млн. В Нидерландах? 9 млн. В Чехословакии? 15 млн. В Румынии? 19 млн. В СССР? 170.

Как же тут ради такой добычи не израсходовать хоть 10, хоть 30 миллионов русских?

Вот это надо понимать тем, кто хвалит Сталина: либо Сталин, либо Россия. Сталин не просто сжег Россию в войне. Это было сделано совершенно сознательно. Это была не тактика, это была стратегия. 100 %-ное израсходование России совершалось согласно плану.

Что ж, согласимся: Сталин действительно создал нечто невиданное в мировой истории. Все гениальные полководцы в мире работали с той армией, которая у них была. Александр Македонский – с фалангой, Цезарь – с легионом.

Есть только два правителя в истории человечества, которые реализовали другую стратегию. Эти двое считали, что не нужно гениальных полководцев. А нужно создать такой строй, который породит армию, способную выигрывать сражения при любом полководце. Один из них – Цинь Шихуанди, основатель империи Цинь, последователь школы «фа цзя». Другой – Иосиф Сталин.

Предписания «фа цзя» очень просты. «Фа цзя» – это учение о том, во что надо превратить государство, чтобы оно завоевало весь мир. Для этого надо сделать так, чтобы в государстве не было торговцев, шутов, или ученых, а были лишь крестьяне, способные выращивать зерно для содержания армии.

«Если в государстве есть десять паразитов, – сказано в «Книге правителя области Шан», – Ши цзин, Шу цзин, ли, музыка, добродетель, почитание старых порядков, человеколюбие, бескорыстие, красноречие, острый ум… то государство будет расчленено. Если же государство избавится от этих десяти паразитов… то оно непременно побеждает».

Сталин, как и Цинь Шихуанди, избавился от «десяти паразитов». Сталину, как и Цинь Шихуанди, не были нужны гениальные полководцы. Он создавал такую систему, которая порождала армию, выигрывающую в конечном итоге любые сражения. Поэтому-то главным полководцем Сталина стал «великий браконьер русского народа» Георгий Жуков, способный тратить людей просто так что под Ельней, что под Берлином.

Такая система не могла не выиграть войну. Но она истратила русский народ дотла

«Он, он и товарищ Сталин сожгли в огне войны русский народ и Россию», – восклицает о Жукове Виктор Астафьев, один из тех, кто уцелел подо Ржевом, – по три мужика на сотню в его поколении.

«Ни одна страна, ни один народ не терпел такого поражения в войне, как Россия и русский народ. Ее, России, попросту не стало. Страшно произносить, но страна-победительница исчезла, самоуничтожилась».

И каждому, кто хвалит Сталина, надо выбирать. Либо он хвалит Сталина, истратившего русский народ дотла, хвалит командира 311-й дивизии, парившегося в тылу с бабами, хвалит палачей, расстреливавших перед строем тех, кто отказывался бросать своих солдат на штурм без артподготовки – либо он за тех, кто умер под Ельней, подо Ржевом, в Погостье.

Сталин войну проиграл

Вот это, пожалуй, есть самое страшное, что не хочется признавать любителям Сталина. Сталин – в его, Сталина, понимании – войну не выиграл. Сталин войну проиграл.

Сталин с момента прихода к власти готовился к войне за мировое господство. «Большевистскую миссию Красная армия будет считать выполненной, когда мы будем владеть Земным Шаром», – это комиссар Гамарник на активе Наркомата Обороны 15 марта 1937 года. Гамарника, кстати, вскоре расстреляли.

Чтобы создать базу для этой войны, Сталин уничтожил не миллионы, а десятки миллионов. Чтобы создать международные условия для этой войны, Сталин выпестовал Гитлера. Сталин пытался разжечь войну между Гитлером и западными демократиями в Испании, в Чехословакии, и наконец разжег ее в Польше. Сталин совместно с Гитлером оккупировал территории с населением в 23 млн. человек, и при этом повел дело так, что ведущие мировые демократии на коленях умоляли Сталина вступить в войну против Гитлера.

И вот эту войну Сталин проиграл. За три месяца после 22 июня 1941 года, вся огромная военная машина потеряла 15 500 танков, 66 900 орудий и минометов, 3,8 млн. единиц стрелкового оружия. Сталинской военной машине был нанесен такой смертельный удар, что, наступая в 1945 году, она захватила только половину Европы.

И тогда же выяснилась еще одна страшная для Сталина вещь. Сталин был, без преувеличения, гениальным военным конструктором. По сути, он был Главным Конструктором СССР. Именно Сталин решал, какие самолеты и какие танки ему нужны. Он досконально разбирался в чертежах. Он лично звонил Илюшину с требованием снять стрелка с задней полусферы на Ил-2 – или, наоборот, поставить.

Но Сталин, как Главный Конструктор и Главнокомандующий, поразительно воплощал в себе ту фразу, что генералы всегда готовятся к прошлой войне. Та война, к которой готовился Сталин, была Первой мировой. Позиционной войной, в которой танки и артиллерия взламывали оборону противника. И все решения Сталина были связаны с созданием более совершенных танков и самолетов и более совершенных способов эту оборону взломать.

Парадоксальным образом Сталин проигнорировал все новейшие технические разработки – реактивные двигатели, ракеты, ядерное оружие.

Все работы над ними были начаты только после того, как НКВД доложил, что такие работы ведутся за рубежом. Это было тем более обидно, что советские ученые подавали пионерные идеи практически во всех этих сферах.

И вот, в конце Второй мировой войны, США взорвали над Хиросимой и Нагасаки атомную бомбу, а у Сталина атомной бомбы еще не было. В таких условиях продолжать войну было бессмысленно.

И Сталин это знал. Именно поэтому он не принял парад Победы и при его жизни не было написано истории войны с Германией.

А это означало, что СССР обречен. СССР в начале 40-х мог вполне реально рассчитывать на покорение Европы. Когда военное превосходство СССР было подавляющим, когда демократические лидеры Европы, как им и подобает в период мирного времени, были слишком трусливы и ограничены, чтобы готовиться к войне, а общественное мнение в Европе во многом определялось агентами Сталина.

Когда у США появилось ядерное оружие; когда Черчилль в Фултоне заявил о недопустимости военной слабости демократий, ведущей к «соблазну» Советов, и о необходимости стратегического союза между США и Великобританией с целью недопущения новой политики умиротворения агрессора, – это означало, что СССР обречен.

Именно поэтому все, что мы имеем сейчас, было заложено при Сталине. Мы имеем демографическую катастрофу. Мы имеем экономическую катастрофу, когда промышленность, создававшаяся только для войны, оказалась заведомо неконкурентоспособной, а люди, выучившиеся делать лопатки для двигателей и броню для танков, не умеют ничего больше. И мы имеем экологическую катастрофу в городах, воздух которых отравлен, а вид которых в точности напоминает концлагерь: бараки в жилой зоне и промзона-заводы.

Нам говорят – Сталин принял Россию с сохой, а оставил ее с атомной бомбой.

Так вот. У меня был прадед, которого звали Яков. Он был крестьянин из села Алексенки близ Бородино (да-да, того самого), и к тому времени, как его раскулачили, у него была конная сеялка и конная веялка. И когда мы с отцом в конце 80-х приехали в Алексенки, мы увидели три покосившиеся избы и старую бабку, которая показала нам эту сеялку и эту веялку, и сказала, «до конца 60-х наш колхоз сеял Яковой сеялкой и веял Яковой веялкой».

Мне трудно представить себе развитие событий, при котором Россия Столыпина, Россия, в которой за несколько лет в Сибири появилось 3 млн. процветающих крестьянских хозяйств, Россия, которая строила КВЖД, Россия, которая обладала бесконечным генофондом работящих крестьян и огромными природными богатствами – не обзавелась бы к середине XX века ядерной энергией и без Сталина.

Но мне очень легко себе представить, что без Сталина под Бородино не сеяли бы в 60-х годах сохранившейся полвека Яковой сеялкой, и не веяли бы Яковой веялкой.

Если о чем и свидетельствует история Сталина, так это о том, что зло – не окупается. Заметьте, за все предыдущие страницы я ни разу не употребила слов «негуманно», «аморально» и так далее. Будем проще: зло – стратегически невыгодно.

Сталин сжег Россию, чтобы завоевать мир. Мир не завоевал, а Россию спалил до тла.

Сталин – как вирус. Вирус встраивается в клетку, переключает все ее ресурсы на себя, вычерпывает ее дотла, заставляет ее производить вместо других клеток – себя. Ему неважно, что хозяин умрет, за это время вирус настолько размножится, что заразит других хозяев. Такова же была и стратегия Сталина: переключить все ресурсы России на себя, выпить ее народ до дна, истребить, но в процессе заразить полмира и получить новые заводы и новые народы для размножения. И вот – не сработало.

Сталин организовал не победу во Второй мировой войне. Сталин организовал всю Вторую мировую войну. Эту войну, в его понимании, он проиграл. Поэтому он не принимал парада Победы и поэтому в СССР при жизни Сталина не была создана история войны.

Часто говорят, что истории не бывает в сослагательном наклонении. Мы, мол, не знаем, что да если бы. А вдруг Бронштейн, если бы его Сталин не расстрелял, все равно бы ничего не открыл? А вдруг Лангемак больше не построил бы ни одной ракеты? А вдруг все 20 млн. кулаков, если бы они не были высланы, все равно бы прекратили работать? А вдруг из всех 28 млн., что погибли под Ельней, подо Ржевом, под Берлином – ни один, выжив, не сделал бы в жизни ничего? Не сочинил бы ни одной симфонии? Не написал бы ни одной великой книги? Не родил бы ни одного сына, который сделал бы гениальное открытие?

И вообще, мол, в 1913 году Россия развивалась, а вдруг бы она сама собой прекратила развиваться? Без Сталина? Была в 1913 году с сохой и в 1953-м тоже с сохой бы и осталась? Чего, мол, сравнивать Россию с США? Или с Европой?

Тогда возьмем для сравнения ту часть Российской Империи, которую Сталину не удалось завоевать: я имею в виду Финляндию. Вряд ли кто в начале XX века стал бы называть чухонцев самой развитой частью империи. История Финляндии в XX веке – не сахар. Финляндия перенесла две советско-финских войны, в обоих под ружья были поставлены все, кто умел сражаться, а потери войск, дравшихся до последнего вздоха, составляли по 30-40 %. В феврале 1944 года Хельсинки стал объектом крупнейшей за все время Второй мировой войны операции советских ВВС: на город было сброшено 2,5 килотонн. В 1945 г. от Финляндии были отрезаны лучшие куски территории; у нее забрали никелевые месторождения в Печенге, заставили выплатить 300 млн. дол. товарами по довоенным ценам и еще 6,5 млрд. финских марок.

Переедьте финскую границу в Выборге. Посмотрите на асфальт, который вдруг перестал трескаться. На аккуратные домики вдоль шоссе. На города, похожие на города, а не на бараки. И представьте себе, какой бы была эта страна, если бы в ней жили не 5,5 млн., а 600 млн. человек.

Неужели вы думаете, у этой страны не было б ядерной энергии? Неужели вы думаете, она не была б сверхдержавой?

Эффективность насилия, или насилие как капитал