Религиозность, присущая восточным людям была не в чести у римлян, а уж тем более у римских солдат. Лишь учение греческих стоиков было близко Рецию по духу, и только его он считал более или менее достойным того, чтобы считать проводником по жизни. Учение призывало с честью служить людям, не требуя наград и постоянно готовя себя к достойной смерти. Оно было понятно, потому что было похоже на его собственную жизнь.

Однако, фанатизм веры был ему чужд. Он не верил в богов, хотя и допускал наличие в мире какой-то глобальной силы, регулирующей движение жизни по каким-то, только ей одной известным, законам. Но то, что этой силе не было никакого дела до отдельного человека, его желаний, целей, его страданий и радостей, до него, Гая Реция, – это он знал наверняка.

Свою жену Юлию Реций за все годы службы навещал нечасто. Правда, его посещения не проходили даром, и в Риме у него выросли двое дочерей. Жена так и не стала для Гая другом и соратницей.

Его приезды в доме были отмечаемы торжественно и чинно, с необходимыми церемониями. Это были даже не приезды, а "прибытие посла далекой, но необходимой родине страны". Юлия была верна, покорна и вежлива, но он чувствовал, что она ждет его неминуемого отъезда в дальние страны с радостью и считает дни до этого благословенного дня. Им было холодно вместе, и гладкий белый мрамор ее роскошного тела замораживал все его нерастраченные в вечных походах и ищущие выхода любовные чувства мужчины.

Сегодня ночью, завернувшись в расстеленную на остывающей земле кошму и, глядя на огромное, волшебное ночное небо, Гай вдруг ощутил страшное одиночество. Рядом лежали его боевые товарищи, но он был один, один на целой планете и никто не стал ему по-настоящему близок и он никому не стал ни любимым, ни добрым отцом, ни заботливым сыном. Он смог стать только командиром, командиром людей – убийц, исполняющих на флейтах копий и мечей одну и ту же мелодию, мелодию смерти и разрушений, извлекаемую из гаммы мирового порядка чужой безжалостной волей. Завтра он поведет этих людей в бой, и многие из них умрут.

Это будет утром, а пока надо спать...

Утро наступило неожиданно, резко ударив по ушам громовыми, нервными звуками сигнальных рожков дозорных и резкими криками центурионов. От этих звуков, бессовестно вторгнувшихся в утренние сны, солдаты вздрагивали и вскакивали на ноги, механически хватая оружие. Началось...

– Командир, вокруг все чисто, можно выходить, – старший центурион Либералис подошел к консулу и присел рядом.

– Не торопи, пусть поедят спокойно. До вечера никто из них пищи не увидит.

– Ничего, злее будут.

– Это точно...Ну, пошли, проверим готовность...

Через полчаса легион вновь тронулся в путь. Ему предстоял последний, самый важный переход во всем этом походе. Солдатам надоело их безводное монотонное шествие, им хотелось поскорее дойти до цели и поставить на всем этом бардаке с идумейским мятежом желанную точку. Увеличенный ночной отдых дал свои плоды – Десятый Фретензис, легион Великой римской империи легко преодолел оставшиеся до цели двадцать миль и задолго до полудня подошел вплотную к городу.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.