Мадрид 2001 г

Пролог

Макс Билландер просыпался с огромным трудом. Кто-то изо всех сил барабанил в дверь его каюты. Во рту была неприятная сухость, и ему пришлось пошевелить одеревеневшими губами, перед тем как выкрикнуть:

– Ну что? Что случилось?!

– Капитан! – раздался из-за двери голос матроса. – Да проснитесь же вы, наконец!

Макс уже почувствовал: что-то не так. Самое неприятное было то, что яхта стояла, слегка поскрипывая снастями и покачиваясь на лёгкой волне. Гула мотора не было слышно. И это было очень странно. Стук в дверь снова возобновился.

– Иду, иду! – капитан сорвался с коечки, на ходу надевая повседневный китель. При этом его так качнуло, что он сразу даже не смог попасть на дверь. «Ого! – удивился он про себя. – Будто всю ночь пропьянствовал в портовом кабачке!» Как владелец и капитан, Макс Билландер никогда не позволял себе выпивку в море, разве только в особых, праздничных случаях. Да и то, в минимальных дозах. А сейчас у него было такое состояние, как после жуткого похмелья. С трудом нащупав дверною ручку, открыл дверь:

– В чём дело?!

– Капитан! У нас неприятности! – выпалил огромный лысый детина, один из двух матросов работающих на яхте Билландера. Он нервно переминался с ноги на ногу, а его лицо выражало сильную взволнованность и даже испуг. – Я проснулся по будильнику, – стал он рассказывать, немного запинаясь. – Идти на вахту… Слышу всё тихо… мотора не слышно. Пошёл в рубку, а там… все приборы разбиты…

– Как?! – остатки сна у капитана как рукой сняло. – А где Пепе?

– А Пепе… – матрос сокрушённо развел руками. – Нигде нет. Я к нему в каюту: его вещей тоже нет. И…

– Ну! Что ещё?!

– …И шлюпки тоже нет…

– О, святая Мария! – вырвалось у капитана. Он даже почувствовал при этом резкою боль в том месте, о котором чаще всего говорят люди, перенесшие инфаркт. – А где мы хоть находимся?

– Не знаю капитан, – матрос хоть и был трудолюбивым, но слабо ориентировался в навигации. – Но я заметил, совсем недалеко от нас, какой-то маяк. Ну, а потом, сразу бросился к вам в каюту, минут пять стучал, не мог вас разбудить.

– Так нас же может снести на рифы! – запричитал Макс Билландер, бросаясь по трапу на верхнюю палубу.

К морю

Каждый мужчина мечтает пережить любовное приключение. Особенно в пути. И тем более оно представляется романтичным и поэтическим – на пути к морю. Уже только то, что едешь отдыхать к ласковым волнам, переполняет душу трепетным ожиданием чегото доброго, большого и прекрасного. А если по дороге к этому прекрасному ещё и удастся познакомиться с очаровательной блондинкой… Настоящий мужчина всегда внутренне готов к подобному моменту в своей судьбе и надеется на приятное, для себя, стечение обстоятельств.

Я, например, всегда мечтал о таком длительном путешествии, будь то в поезде или в автобусе, когда на пустующее возле меня место неожиданно подсаживается сногсшибательная блондинка. Мне представлялась какая-нибудь фраза, подходящая для начала разговора, потом её первый, несмелый ответ; потом моя первая удачная шутка и, на это, её первая милая улыбка. Дальше, в своих фантазиях, я строил интереснейший разговор, блистал своей эрудицией и восхищал неистощимым остроумием. Постепенно моя попутчица становилась раскованнее, откровеннее и, в конечном итоге, намного, если не совсем, ближе, чем в начале нашего пути.

Ну а дальше… Дальше моим фантазиям порой не было предела. Оставалось только дождаться подобного момента в жизни.

К огромному сожалению, хоть я уже и достиг двадцативосьмилетнего возраста, подобного знакомства за всю мою жизнь так и не произошло. Пока… Не знаю почему, но мне страшно в этом не везло. Хоть и много путешествовал. Где я только не побывал: Франция, Германия, Алжир, Тунис и даже Италия. В последней стране я пробыл летом прошлого года около трёх недель, и мне там очень понравилось. Особенно запомнилась одна экспансивная итальяночка. Но с ней меня познакомил мой земляк на одной из вечеринок. То есть по жизни мне вообще то везло, грех было бы жаловаться на фортуну.

Везде было хорошо, но не в самом пути. Вечно возле меня садились кто угодно, только не вожделенный объект для знакомства и поклонения. То в мои попутчики пристраивались сгорбленные старцы с трясущимися головами и коленками, то преклонного возраста старушенции, тут же впадающие в сон и похрапывающие большую часть дороги. Иногда это были люди и моего возраста: замороченный бухгалтер, не выпускающий из рук калькулятора; очкарик в затасканном свитере, всё время вздрагивающий от громкой музыки раздающейся из наушников плеера. Однажды, правда, была и некая молодая девушка, очень бойкая особа и уж слишком энергичная. Да ещё настолько, что мне пришлось отбиваться от её активных действий и бесхитростных попыток познакомиться поближе. Потому, что она была явно не в моём вкусе – она была толстая! А толстая женщина в моей жизни может быть или другом или сотрапезником, или собутыльником. Ну, в лучшем случае – товарищем по работе. И не больше! А уж тем более не женщиной в близком, интимном отношении.

Но я всегда ждал и верил: у меня всё ещё впереди.

Август, как всегда в Мадриде, был солнечный, душный и невыносимо жаркий. Я изнемогал на службе, словно в огромной парилке и почти не мог выспаться на горячей подушке в ночное, такое же «не прохладное», время. Отпуска не предвиделось из-за огромного количества работы и многочисленных заказов и от этого становилось довольно-таки грустно: хотелось поближе к воде или к горам или, хотя бы, к освежающему лесу. Но делать было нечего, приходилось настраиваться на каждодневный, напряжённый труд.

И вот тут-то, совершенно неожиданно, шеф объявил об отпуске. У него очень интересно сложились семейные обстоятельства, и он просто вынужден был «уйти» себя в отпуск, а под это удовольствие и мы, у него работающие, тоже попали. Конечно, было обидно, что не подготовился должным образом, но! Отпуск есть отпуск, всё равно что-нибудь придумаю и отдохну, как полагается.

И буквально на следующий день мне позвонили два моих старых товарища. Они работали в этот момент у самого моря в Галиции, временно прикомандированные к одной фирме, работающей по нашему профилю. Узнав, что я в отпуске, друзья убедительно стали настаивать, чтобы я не тянул время и ехал к ним. Немедленно! Хотя бы дней на десять. И погода здесь чудесная, говорили они, и море синее, и небо голубое, и мы тебя шикарно устроим. Мол, и времени у нас свободного масса, работаем только до обеда, и есть возможность закатить насколько холостяцких пирушек.

Ну, как можно было не поехать?! Я тут же купил билет на автобус, выезжающий в полночь, позвонил друзьям, что буду у них завтра, ещё до обеда и занялся спешными приготовлениями в дорогу. Постригся, погладил свои рубашки, шорты и майки. Как ни старался брать вещей поменьше, и только самое необходимое, всё равно получилась большая дорожная сумка и битком набитый заплечный рюкзачок. Пытаясь всё разложить как можно аккуратнее, я, любящий всегда приходить к отправлению заблаговременно, вышел из дому чуть позже и прибыл к автобусу за пятнадцать минут до его отхода. Большинство пассажиров уже были в салоне, а остальные вкладывали свои вещи в багажное отделение.

Я тоже попытался засунуть свою сумку туда же, где и остальные, но водитель, узнав, что я еду до самого Сантьяго, сказал, что мои вещи надо ставить в секции с другой стороны автобуса. Пришлось ждать своей очереди и поэтому в автобус я вошел, чуть ли не последним. Но как сразу учащённо забилось моё сердце! Я знал – моё место по левому борту, в четвёртом ряду, возле прохода. А возле окна я увидел белокурые волосы, уложенные витыми локонами. Неужели блондинка?! Чуть ли не бегом бросился к своему сиденью, желая быстрей увидеть лицо, скрываемое высокими спинками впереди стоящих кресел, да и всё тело моей вожделенной попутчицы.

Но какой же был облом, когда я подошёл поближе. «Блондинке» было лет под семьдесят! Она читала журнал, беззвучно шевеля при этом тонкими строгими губами. Счастливая, улыбка моментально сползла с моего лица, а в голове мелькнула грустная мысль: «Вечно мне не везёт!» Поздоровавшись, я стал запихивать свой рюкзак на полку для ручной клади. Бабулька взглянула на меня поверх своих очков, ответила на приветствие и, приняв ещё более, строгий и неприступный вид, снова уставилась в журнал. А я был так расстроен, что даже долго не мог засунуть распухший рюкзак в узкое пространство полки, огороженное по высоте жёсткой проволокой. Я так энергично оттягивал эту проволоку, что вызвал этим смешок у кого-то за моей спиной. Мне стало ещё обиднее, и я даже мельком пожалел о своём путешествии.

Наконец мне удалось впихнуть свои пожитки и усесться на положенное мне место. Ещё минут пять я в расстроенных чувствах смотрел мимо престарелой крашеной блондинки на вокзальную метушню, вспоминая все свои предыдущие поездки и, приходя к выводу, что мне вероятно никогда не суждено интересно и приятно провести время в дороге.

Но вот автобус тронулся и, проехав по туннелю, вырвался на дорогу. Дорогу, которая вела к морю, солнцу, да и просто, к отдыху и мысли мои стали принимать более оптимистический характер. «Да бог с ней, с этой бабулькой! Нашёл из-за чего расстраиваться. Уже завтра я буду прыгать в прибой, и барахтаться в солёных волнах, смотреть на горы и любоваться прибрежным пейзажем. А может даже удастся арендовать там виндсерфинг? Это было бы вообще прекрасно! Я ведь уже два года, как не плавал под парусом. Если бы ещё и с аквалангом понырять…!»

Короче, я полностью переключился на ожидание завтрашнего дня и на предполагаемые и вполне реальные удовольствия. Настроение сразу же улучшилось, и я даже заулыбался своим мыслям. За целую ночь пути можно прекрасно выспаться и явиться к моим товарищам бодрым и свеженьким как огурчик. Приняв это решение я стал тут же откидывать спинку своего кресла, готовясь ко сну и совершенно машинально окинул взглядом салон и пассажиров в нём сидящих.

И обмер! Справа, возле меня, через проход, сидела она! Я так и застыл, не в силах ни отвести взгляд, ни повернуть голову, ни убрать с моего лица глупую восхищённую улыбку. Она не была блондинкой, но была в сто раз лучше. Её волосы были темнокаштанового цвета и ниспадали на плечи водопадом мягкости и упругой эластичности. Узкие брови прекрасно обрамляли её чёрные, жгучие глаза с удивительно длинными ресницами. Маленький аккуратный носик, пухлые розовые щёчки и чувственные, чуть-чуть даже слишком большие губки над идеально круглым и мягким подбородком заставили меня забыть буквально обо всём на свете. Она была примерно моих лет, но я знал, что вечером женщины выглядят, чуть старше и решил, что ей лет двадцать пять – двадцать шесть. Фигурка у неё, насколько я мог рассмотреть, была в норме, вернее самое главное – она не была толстой.

Минут пять я смотрел на девушку, не моргая. Постепенно она почувствовала моё неотрывное внимание и, как бы невзначай, тоже прошлась по мне взглядом. Видя мои расширенные глаза и вероятно не очень умную, но радостную улыбку, она снова вернулась в исходное положение. Но при этом кончики её бровей дёрнулись вверх от недоумения, а уголки губ чуть опустились с иронией вниз. Всем своим видом она как бы сразу обозначила непреодолимую дистанцию между нами, несмотря на то, что я мог коснуться её рукой.

«Какой же я лопух! – появились у меня первые мысли. – Возле меня сидит такая сказка, а я заглядываюсь на престарелых блондинок! Некрофил несчастный! Ну надо же! Нет, что бы поздороваться со всеми кто сидит рядом. Как же теперь завести разговор? Здороваться поздно, прощаться рано, да и смешно. Сразу представиться – неловко. Задать какой-нибудь вопрос? Но какой? Который час? Идиотизм! Над водителем табло электронных часов, видимое всему салону. Да и мои часы пришлось бы спрятать в карман. Заговорить о погоде? Н… – да! Примет за дебила! Спросить куда едет? В принципе – можно! Но… лучше бы это сделать когда она посмотрит в мою сторону. А то, как это будет выглядеть: „Куда вы едете?“ Она продолжает смотреть в окно. Ещё громче: „Может и я туда же?“ И вместо неё отвечают другие пассажиры: „Да, да! Там так здорово!“ Остаётся одно: ловить её взгляд, А если не поймаю? Тогда надо приложить все усилия, что бы его привлечь! И побыстрей! Время то идёт!»

И я, позабыв о сне, стал применять все свои знания, умения и опыт для того, что бы красавица повернула голову в мою сторону хотя бы ещё один-единственный раз.

Что я только не вытворял. Вначале корчил смешные рожицы, потом складывал пальцы рук в самые немыслимые фигуры и сочетания. Раскачивался в кресле, шлёпал подошвами сандалий по полу, выстукивал шариковой ручкой по подлокотнику кресла барабанную дробь и даже звонко щелкнул несколько раз зубами. Но всё безрезультатно. Вернее почти безрезультатно.

Девушка всё-таки, боковым зрением, заметила все мои ужимки и ухищрения, но от этого еще больше напряглась и сидела словно окаменев. Наверняка, про себя, она твердо решила: ни за что, и ни при каких обстоятельствах не смотреть в мою сторону. Но зато я привлёк к себе внимание других попутчиков. Моя соседка слева посмотрела на меня вначале удивлённо, потом с нескрываемым осуждением. Её пальцы нервно теребили журнал, и у меня даже сложилось мнение, что ей не терпится схватить меня за ухо и хорошенько оттаскать, призывая к порядку. Зато сосед, прекрасной шатенки, отвлекшись от своего журнала, несколько раз перевёл взгляд с меня на девушку, и заулыбался. И даже поощрительно подмигнул.

Если попытаться его описать, то он выглядел довольно-таки колоритно. Всем своим видом он напоминал мне некоего полтавского председателя колхоза «Моя хата с краю». Для полного сходства ему не хватало только соломенного брыля на голове, да пары небольших украинских орнаментов на его белой сорочке. Мысленно я его сразу окрестил: «полтавчанин-председатель».

Я уже было, хотел заговорить хотя бы с ним и даже прокашлялся, прочищая горло. Естественно, и фразы заготовил надлежащие. «Далеко ли едете? А вы, девушка?» Но та, совершенно неожиданно, так зыркнула в мою сторону, будто послала разрывную пулю. Я на минуту ослеп, оглох, забыл кто я, где я и что собирался сделать. Какие у неё были глаза! М-м-м! В них можно было утонуть и даже этого не заметить! Сделал пару глубоких вздохов, приводя себя в чувство. Может она колдунья?! Надо быть с ней поосторожнее. И неплохо было бы подчеркнуть, при случае, как ослепляет и нравится мне её взгляд. У меня была одна заготовка для такого действия, и я решил дождаться удобного момента и её применить. А пока приходилось снова ждать какой-нибудь возможности для начала задуманного мной разговора и знакомства.

И тут судьба подкинула мне шанс блеснуть своим остроумием, а возможно и достичь желанной цели. Девушка, под моим неотрывным взглядом, стала нервничать ещё больше и, скорее всего, машинально, стала покусывать кончики своих ноготков. И я выпалил не задумываясь:

– Вы голодны? У меня есть бутерброды, могу угостить!

Если бы она засмеялась – это был бы самый ожидаемый вариант. Но она прямо-таки вся вспыхнула от стыда. Зато её сосед, у окна, прекрасно всё слышавший, не сдержавшись, прыснул смехом и даже закрыл усатое лицо журналом с модными девицами. Только виднелись его круглая лысая верхушка головы вздрагивающая от непроизвольного хихиканья. Я тоже заулыбался удавшейся шутке, и мой самодовольный вид только ещё больше взбесил несчастную женщину. Она метнула в мою сторону уже целый взгляд-снаряд (меня не контузило только потому, что я успел сомкнуть свои веки), потом взглянула на дядьку глазами ребенка, у которого забрали всё, всё, всё и уставилась в спинку впередистоящего сиденья. Пальцы свои она сцепила на коленках так, что костяшки побелели, и вроде даже как раздалось потрескивание её косточек. Я поднял руку, как бы прислушиваясь; она скосила глаза в мою сторону.

– Где-то, кого-то пытают! – глубокомысленно изрёк я. – Я слышу хруст ломаемых пальцев!

Она нервно разняла сцепленные руки и засунула их под мышки. Зато «полтавчанин» залился таким неуёмным смехом, что на него повернулись почти все пассажиры автобуса. А он никак не мог остановиться и даже стал смешно похрюкивать, не успевая набрать в грудь больше воздуха. Некоторые наши попутчики посмотрели и на меня, видя мою всезнающую улыбку и как бы спрашивая: «Чего это он?» На что я авторитетно и громко заявил:

– Оцень сьмесьная анекдота усьлисаль!

Теперь засмеялся уже весь автобус. Кто над дядькой, кто над моим акцентом, а кто вообще друг над другом. Только красотка сидела красная и нервно покусывала губы. Её сосед с трудом выдавил из себя: «Извините…», всеми жестами показывая, что хочет выйти, скорей всего, в туалет. Она, встав, пропустила и полтавчанин на полусогнутых рванул в конец автобуса. Складки его животика тряслись не от быстрой ходьбы, а от разрывающего всё его тело утробного смеха. Сквозь него многим удалось расслышать несколько слов:

– Какой анекдот! Жизнь… это! Ха-ха-ха-ха!

Пассажиры развеселились ещё больше, а девушка, гневно глянув в мою сторону, не выдержала, и я услышал от неё первое слово:

– Клоун!

Но я молниеносно отбил её обвинение, обернувшись на вламывающегося в туалет «председателя»:

– А что? Очень даже может быть! – потом снова повернувшись к ней: – Вам видней, вы к нему всех ближе сидите!

Она вообще задохнулась от возмущения и лицо её пошло уже белыми пятнами. Пытаясь разрядить возникшее напряжение, я, как можно непринуждённее, произнёс:

– Я тоже считаю, что нам уже давно пора познакомиться. Разрешите представиться: Андре. А как вас зовут?

Она взглянула на меня с нескрываемым превосходством и выпалила:

– С клоунами не знакомлюсь!

Мне ничего не оставалось сделать, как, вылупив глаза, удивиться:

– Какое странное и длинное имя: «Склоунаминезнакомлюсь»… Она прекрасно всё поняла и зло прошипела:

– Ваши уста недостойны даже произносить моё имя!

– Ну, это вы зря! – внутри меня боролись две сущности и наглый авантюрист, всегда прущий напропалую, побеждал скромного и рассудительного реалиста-перестраховщика. Поэтому я решил продолжать почти проигранный бой, пусть даже всё закончится скандалом и меня вышвырнут из автобуса. И я продолжил:

– Я ведь по своей натуре добрейший и положительнейший человек. И по многолетним наблюдениям учёных имею некую ауру миротворчества, успокоения и радости. Даже простое повторение мною несколько раз имени выбранного человека, могут изменить судьбу оного к лучшему и, к тому же, помочь выздороветь при некоторых трудноизлечимых болезнях и нервных расстройствах.

Девушка с убийственным видом закатила глаза и, с полнейшим сарказмом, спросила:

– Да вы хоть понимаете, какую чушь несёте?!

– Недавно, например, – я совершенно проигнорировал её недоброжелательный вопрос. – Был проведен очередной эксперимент при моём участии. В большой комнате были собраны несколько самых буйных шизофреников, которых ранее невозможно было утихомирить даже самыми сильными лекарствами. И всего за час, моего с ними общения, был достигнут поразительный эффект: больные находились в спокойном состоянии ещё трое суток после этого и, заметьте без применения медицинских препаратов!

– Я себе представляю! – моя попутчица грустно закивала головой и даже вздрогнула поёжившись. – Чего за час они, бедненькие, натерпелись! А потом ещё трое суток (!) не могли прийти в себя или, попросту говоря, впали в каталепсию. Как вообще могли пойти врачи на такой бесчеловечный опыт?

Внутренне – от всей души я ей зааплодировал, но внешне – сделал вид, что обиделся:

– Ну, зачем вы так? Выводы очень авторитетных медиков были весьма лестны и положительны.

– А обслуживающий медперсонал был в той большой комнате? – неожиданно спросила она.

– В этом не было необходимости! – последовал мой гордый ответ.

– Я так и предполагала! – с сожалением вздохнула девушка. – Наверняка даже санитары взбесились бы.

– Отчего это вдруг?

– Да только от одного вашего присутствия! – она произнесла это сквозь сжатые зубы, с едкостью выделяя каждое слово. – За то время, что я вас вижу, у меня, вполне здорового человека, появилось полное понимание кровожадных маньяков, которые кромсают свои жертвы ножами, топорами и ещё бог знает чем, мстя им, скорей всего, за нудотную надоедливость и тупоумие.

– Точно! Как похоже! – обрадовано затараторил я, хлопнув себя ладонью по лбу. – Я вспомнил! Точно такую же фразу говорила героиня последнего приключенческого сериала «Человек с улицы».

Она ошарашено замотала головой, прикрыв глаза, и я пояснил:

– Ну, в последней, пятой серии под названием «Снова на улицу!» Вы и голосом и интонацией и даже выражением лица очень удачно скопировали актрису, играющею роль соседки.

Она опять грустно вздохнула и стала рассматривать меня так, как обычно женщины смотрят на гору грязного белья, в которой копошатся мыши. Потом чуть нагнулась над проходом ко мне и спросила:

– Вас, наверное, невозможно обидеть?

– Да уж! – я скромно опустил ресницы. – Почти …

– Бога ради! – она оживилась и на её лице появилось умоляющее выражение. – Скажите как?!

– Ну… не знаю даже…. – засомневался я. – Стоит ли такие вещи рассказывать незнакомой женщине.

– Стоит, стоит голубчик! – стала убеждать она. – Будь добр, расскажи! Ты ведь сам говорил: нет тебя добрее….

– Ну, разве что…. – пришлось согласиться мне с явной неохотой. – Обидеть меня можно только в одном случае…. – я сделал многозначительную паузу и продолжил, чуть ли не шёпотом: – Это когда женщина будет со мной заниматься любовью и не подарит при этом, и ни до, и ни после, ни одного поцелуя…

Она возмущённо отпрянула от меня, и шумно выдохнув, громко протянула:

– Какое хамьё! Ка-акое хаамьё! М-м-м!

Мне оставалось только закивать головой и утвердительно поддакнуть:

– Да, да! Как ни прискорбно, но, увы! Встречаются в этом прекрасном и любвеобильном мире и такие вот женщины, в которых живёт только инстинкт самки и нет даже малейшей тяги к чему-нибудь светлому и прекрасному.

– Боже ж, ты мой боже! – она повернулась ко мне, глядя расширенными от очумения глазами. А мне, уже было всё равно. Самодовольно поправив воротничок моей рубашки, я радостно улыбнулся, и гордо произнёс, соглашаясь:

– Да! Есть во мне, что-то божественное! Вот и вчера, тоже, какая-то бабулька в метро так ко мне и обратилась: «Господи! – говорит. – Куда ж ты прёшься??»

– Как, как обратилась? – в её глазах появились весёлые искорки, а уголки губ дёрнулись вверх от сдерживаемой улыбки. Я снова напыщенно повторил бабкино ко мне обращение.

И случилось чудо: девушка засмеялась. Звонко, радостно, с каким-то внутренним облегчением. Не обращая внимания ни на меня, ни на оборачивающихся на нас и вновь улыбающихся пассажиров, ни на подошедшего полтавчанина, который как-то робко топтался возле нас в проходе, словно не решаясь прервать этот завораживающий женский смех своим неуместным возвращением. Я взглянул на него снизу вверх, с сомнением почесал себя по скуле и пожал в недоумении плечами. В ответ председатель поднял восхищённо брови, многозначительно вытянул губы бантиком и незаметно показал большой палец. Это придало мне ещё большей уверенности: всё-таки есть болельщики и у моей команды.

Наконец-то девушка заметила своего соседа и, прекратив смех, но, продолжая улыбаться, стала вставать. Я уже заранее предвкушал возможность снова оценить её прелестную фигурку и даже приготовился неким причмокиванием выразить своё по этому поводу восхищение, но произошло неожиданное. Она, вместо того, что бы пропустить полтавчанина, бесцеремонно пересела на его место, к окну. Тот вроде даже как опешил:

– Но там моё место!

– Воспитанные люди, – красавица согнала со своего лица улыбку и смотрела как надсмотрщица в колонии для малолетних. – Всегда готовы уступить место девушке. Разве не так?

– Да, конечно… Но… – растерялся председатель. – Над этим сиденьем не горит лампочка и мне будет плохо читать журнал.

– Нет проблем! – я успел встрять в разговор. – Если вас, уважаемый, устроит, можете сесть на моё место. Смотрите, какое здесь чудесное освещение, – и несколько раз щёлкнул выключателем над моей головой. – А я, для доброго дела, готов хоть в темноте сидеть.

– Вам не кажется, – язвительно опередила девушка уже готового согласиться полтавчанина. – Что ваша доброта беспредельна?

– Нет, не кажется! – последовал мой твёрдый ответ. – Я просто в этом уверен!

– А я уверена в обратном! – выпалила она, и с угрозой обратилась к всё еще стоящему в проходе председателю: – Если он (она показала пальчиком в мою сторону) здесь усядется, я буду визжать на весь автобус!

А тот, видимо, больше всего в жизни боялся женского визга, так как со смиренным видом сразу, же уселся в кресло. Мы с ним сочувственно переглянулись и, почти одновременно, скорбно вздохнули. Я мысленно констатировал: «Да! Нелегко знакомится с красивыми девушками, но втройне труднее, если они вдобавок ещё и умные. Какая-нибудь глупышка уже бы давно хихикала и упивалась моими комплиментами. А эта! Хоть, возможно, я и не прав. Может, надо было говорить только серьёзно и не молоть разную чепуху, которая придет в голову. А что ж теперь делать?» Я увидел, что девушка откинула спинку кресла и явно собралась поспать. Да и между нами находился сочувствующий, но всё-таки мешающий общению полтавчанин.

И тут водитель объявил двадцатиминутную остановку. Автобус уже въезжал на автостанцию с большим залом ожидания, магазином, баром и даже рестораном. И везде светились фирменные вывески «Альса», автобусной компании, на транспорте которой мы путешествовали.

Полтавчанин первым оказался у дверей, ожидая их открытия. Стала приподниматься и девушка. Пытаясь не упустить появившуюся возможность продолжить наш разговор, я молниеносно оказался в проходе раньше её, а у видя, что она встала сзади, спросил:

– Вы курите? Могу угостить хорошей сигаретой: «Пьер Карден», с ментолом. В Испании они большая редкость.

– Спасибо, не курю! – она произнесла это, почти не разжимая губ и, глядя на меня так, как будто я был призрак.

Тем временем я первым вышел из автобуса и подал руку спускающейся за мной девушке. Она совершенно проигнорировала мой жест и с гордым видом прошла мимо. Я услышал смешок и увидел в трёх метрах председателя, который с весёлой улыбкой попыхивал сигаретой. Увидя, что я явно падаю духом, он меня поддержал:

– Чего стоишь? Догоняй!

И я, взбодрённый, бросился вслед за красавицей. Обогнал её и услужливо открыл одну из створок входной двери. И тут она снова сделала вид, что не замечает услуг мной предлагаемых.

Сама открыла другую половинку и направилась к стойке бара. Но я и здесь её обогнал, а лишь только она подошла и хотела что-то сказать, громко спросил:

– Что будем пить? Чай, кофе, кофе с молоком?

– Кофе с молоком! – она сказала это, глядя исключительно на бармена, но тот, из-за моей предыдущей фразы, решил, что мы вместе и вопросительно посмотрел на меня. А я не растерялся:

– Два кофе с молоком и два круасана!

Она сдвинула брови и металлическим голосом произнесла, продолжая глядеть только на бармена:

– Я хочу только кофе!

– Да, конечно! – я умоляюще выставил ладони вперёд. – Я сам съем обе булочки.

Официант сразу же обернулся к аппарату, делать кофе и не видел того испепеляющего взгляда, которым одарила и его и меня моя попутчица. Видно было, с каким трудом она сдержала себя от готовых сорваться с её уст, возможно даже, ругательств. Она сердито взобралась на высокий стул, а я бесцеремонно уселся рядом.

И хотел, было что-нибудь сказать, как вовремя замер на полуслове увидя, что она набрала в грудь побольше воздуха и, возможно, собирается визжать. Хоть я и не боялся подобного, но всегда считал: если можно этого избежать, то лучше не провоцировать. Мы так и замерли обое: девушка – ожидая моего первого слова, а я – сжав намертво губы, но готовый в любой момент закрыть руками свои уши. Бармен поставил на стойку перед нами кофе и круасаны и удивлённо переводил взгляд с меня на неё и обратно. Я боялся даже поблагодарить и поэтому тихонечко взял свою чашку, круасан и стал пить горячую жидкость и откусывать булку большими кусками. Девушка медленно поднесла свой кофе к губам и замерла, оценивающе рассматривая мои белые отутюженные шорты. У меня внутри всё сжалось от нехорошего предположения: «А ведь может и плеснуть! Кажется, я и в самом деле перегнул палку со своим знакомством!»

Но её трепетные ноздри уловили приятный аромат – и ей перехотелось делать новый заказ, она стала пить. Я чуть не подавился от облегчения и закашлялся, прочищая гортань от попавшей крошки. Она посмотрела мне в глаза безжалостно и немилосердно и изрекла:

– Наказание всегда неминуемо! – потом скривилась и поставила полупустую чашку на блюдце. – Я даже не получаю удовольствий от выпитого кофе! – соскочив со стула, с независимым видом достала из кармана брюк банкноту в одну тысячу песет и небрежно бросила на стойку: – Сдачи не надо! – и пошла в сторону туалетов.

Я с таким вожделением смотрел на её вихляющую попку, что даже вздрогнул от обращённого ко мне вопроса:

– Поссорились?

Бармен был очень заинтересован увиденной им сценой и пытался отгадать её подоплёку. Я решил подыграть. Пусть думает, что он отличный психолог и всегда прекрасно оценивает сложившуюся ситуацию. Тем более, что вижу я его в первый и наверняка в последний раз в моей жизни. Мне то всё равно, а ему будет приятно убедиться в своей догадливости.

– Видите ли, – я говорил самым доверительным тоном, на какой был способен. – Жена сейчас находится в некоем состоянии…. – я выразительным жестом округлил свой живот. – И её всё раздражает, нервирует. А тут ещё и дорога, укачивает вдобавок.

– Да, да, да! – сочувственно закивал бармен головой. – Бедняжка! У меня самого трое детей и прекрасно знаю, как всё бывает. Очень, очень вас понимаю! – если бы я только мог представить, во что мне выльется его чрезмерная понятливость. Он тем временем положил сдачу на блюдце, но я, понимая, что деньги не мои, да ещё и сам выпил кофе и поел булок за чужой счёт, укорил:

– Я всегда всё делаю, как скажет моя жена. Я её слишком люблю и никогда не ставлю её действия под сомнения. Спасибо, всего хорошего! – и тоже отправился облегчиться.