Глава 1

Неожиданный звонок

В сидевшей напротив Николая женщине было что-то от мелкого хищника. Она не была некрасива, но суетливые движения, визгливый голос и колючий взгляд производили неприятное впечатление. По какой-то странной ассоциации посетительница напоминала капитану подкравшегося к курятнику хорька. Но подчиняясь служебным инструкциям, пришлось спрятать свое негативное отношение в задний карман и терпеливо выслушивать сбивчивую обличительную речь. Заявительница регулярно, раз в два-три месяца, приходила в отдел узнать, как движутся поиски ее пропавшего три года назад мужа, и каждый визит заканчивался истерикой. Вот и сейчас все шло к тому же. Николай незаметно собрал бумаги со стола и положил их в выдвижной ящик – в прошлый раз соломенная вдова, впав в раж, в клочья изодрала многостраничный отчет, над которым он корпел вечерами целую неделю.

– Три года! – казалось, ее голос разносился по всем этажам. – Три года вы занимаетесь черт знает чем, вместо того чтобы искать моего Сашеньку! Будь у меня время, я сама бы давно нашла его! Но я, между прочим, работаю! И плачу налоги, из которых вы получаете свое жалованье! Я кормлю вас! Вы едите мой хлеб, жрете водку за мой счет, все, все, начиная с вашего толстопузого начальника и кончая вами! А на то, что я осталась без кормильца, вам всем наплевать! Вот когда вас заставят содержать меня за свои деньги, тогда вы все забегаете! Подождите, напишут такой закон!

«При чем здесь мои деньги? Какой еще закон?» – отстраненно подумал Николай. Он с удовольствием заткнул бы уши, чтобы не слышать этого визгливого голоса, но – увы…

Капитан вовсе не был бессердечным человеком. Ну, не мог он сказать женщине, что дело по розыску без вести пропавшего гражданина Комарова, возбужденное по ее заявлению, закрыто больше двух лет назад. «Сашенька» преспокойно проживал в маленьком городке Московской области с новой супругой, не очень красивой, но милой и доброй, не в пример сидевшей сейчас перед Николаем мегере. Когда Комаров узнал, по какому делу пришел к нему капитан милиции, то упал на колени, умоляя не «находить» его. Перспектива встречи с бывшей женой, от которой он сбежал, не прихватив с собой даже смены белья, ввела «Сашеньку» в состояние такого смертельного ужаса, какой Николаю приходилось видеть разве что на лице человека, к чьему лбу приставили автоматный ствол.

Сейчас, глядя на упивавшуюся собственным горем гражданку Комарову, Николай радовался про себя тому обстоятельству, что в создавшейся ситуации закон не позволяет ему открыть этой фурии нынешний адрес сбежавшего супружника.

На этот раз обошлось без уничтожения документов. Накричавшись вдоволь, гражданка Комарова встала и, гордо неся высоко поднятую голову, с выражением полного презрения к бездельникам-ментам, покинула кабинет. Капитан с облегчением вздохнул и взялся за создание очередного отчета, который отнимал половину рабочего и почти все свободное время.

За все предшествовавшие нынешнему этапу годы жизни у Николая Лесового ни разу даже не мелькнула мысль, что когда-нибудь он будет работать в милиции. Если бы кто-то сказал ему об этом, особенно в юности, он бы долго смеялся. А вот, поди ж ты, пришлось. Годы военной службы оказались насыщены войной без начала и конца, и, проработав несколько лет после увольнения из армии экскаваторщиком, он мечтал, получив диплом заочного института, пристроиться на спокойное место юриста в коммерческой фирме или, на худой конец, в коллегию адвокатов. Но все спокойные и теплые места оказались давно и прочно заняты. Пришлось выбирать – или с двумя дипломами о высшем образовании (первый получил в военном училище) продолжать дергать рычаги экскаватора в песчаном карьере, или снова надевать погоны, на этот раз милицейские. Другой работы для свежеиспеченного юриста не нашлось, разве что в службе судебных приставов. Но, представив себя в роли злого цербера, выносящего из квартир отнятые за просроченные кредиты или неоплаченные налоги телевизоры и холодильники, Николай вздрогнул от омерзения и никогда больше не возвращался к этой мысли.

В милиции он получил звание капитана, то же, в котором ушел из армии, и попал в отдел по розыску без вести пропавших людей. Деньги платили не то чтобы очень, но все же больше, чем получал, глотая пыль в карьере. На жизнь хватало. Главное, что у него была квартира. Вот если платить за съемное жилье, тогда бы действительно пришлось несладко.

Квартира Николаю досталась ценой собственной крови. В буквальном смысле. Разведывательно-диверсионная группа из пяти человек, в состав которой входил капитан Лесовой, выполняя секретное задание в горах, совершенно случайно напоролась на небольшой караван, сопровождаемый десятком вооруженных до зубов боевиков. Те поднимались в гору, а разведчики, наоборот, спускались вниз и потому оказались в выгодном положении. Несколько минут яростной перестрелки, и боевики все до одного навсегда остались в ущелье, слегка присыпанные камнями. В седельных сумках разведчики нашли больше центнера чистейшего героина и крупную сумму в долларах, на удивление оказавшихся настоящими. Героин по прибытии на базу сдали контрразведчикам, но отдавать добытые с кровью деньги (трое из пяти бойцов, в том числе Николай, были ранены в перестрелке) дураков не нашлось. Трофейные доллары честно разделили между собой, и, разумеется, никому не пришло в голову болтать о свалившемся на них богатстве.

Его доли хватило на покупку двухкомнатной квартиры в Москве, и даже осталось на трехлетний «БМВ» в отличном состоянии. Николай ни разу не пожалел, что сделал это, потому что через несколько лет цены на жилье выросли вчетверо. Как не пожалели и остальные ребята, последовавшие его примеру.

Оформляя его, кадровик управления долго крутил в руках военный билет офицера запаса, потом не выдержал и спросил:

– Слушай, а что это за ВУС[1] у тебя? Никогда раньше такой не видел.

– Да так, штабная работа, – стемнил связанный кучей подписок о неразглашении Николай. – Бумажка туда, бумажка сюда. Просто любят у нас все секретить…

– А почему из армии ушел? – не унимался кадровик. – Молодой ведь еще был, когда получил капитана. Сейчас бы уже в майорах ходил, а то и подполковником…

– Сокращение, – так же коротко ответил Лесовой.

Тут он не сильно погрешил против истины. Вскоре после того, как он вернулся из госпиталя в родную часть, их десантно-штурмовой батальон расформировали. Кто-то из офицеров ушел в другую часть, кто-то предпочел распрощаться с армией. Николай присоединился ко вторым. Слишком много сослуживцев полегло в горах, и слишком долго ему везло. Ранение он расценил как первый тревожный звонок, и ждать второго как-то не хотелось. Но, главное, он давно разобрался, за что ведутся все эти необъявленные войны, и вовсе не горел желанием сложить голову за чьи-то шкурные интересы, которые очень часто выдавались за интересы государства.

Окружавшая его армейскую службу секретность сыграла с Николаем не одну злую шутку. Например, ему пришлось идти на курсы механизаторов, чтобы получить удостоверения бульдозериста и экскаваторщика. Это ему-то, обученному управлять самой разнообразной техникой, почти всем, что ездит на колесах или гусеницах, плавает по воде и даже летает! Но все свидетельствующие об этом бумаги хранились в секретном личном деле в здании ГРУ на Хорошевском шоссе, и извлечь их оттуда не было никакой возможности. Проще оказалось отучиться снова.

Эти мысли нахально лезли в голову и мешали составлению отчета. Николай вздохнул, спрятал бумаги в сейф и посмотрел на часы. Рабочий день скоро кончался, но еще оставалось время, чтобы отработать всплывший по одному из дел адрес. Он уже поднялся со стула, когда в кармане запиликал и завибрировал мобильник. Звонивший представился полковником МЧС Сигизмундовым и предложил встретиться по делу, которое должно было заинтересовать капитана Лесового.

Глава 2

Из графы «Представительские расходы»

Встретились в кавказском ресторанчике рядом с Театром на Таганке. Сигизмундов оказался мужчиной среднего роста, одетым в дорогой темно-синий костюм с голубой рубашкой и правильно подобранным галстуком. Зато лицо было таким неприметным, что Николай подумал – даже он со своей тренированной зрительной памятью уже назавтра затруднился бы узнать этого человека. Выглядел полковник довольно молодо для своего звания, примерно лет на тридцать пять.

Показав удостоверение, в котором он значился старшим офицером управления информации и безопасности спасательных работ МЧС, и представившись Александром Петровичем, Сигизмундов не сразу приступил к делу.

– Выбирайте, – он придвинул к Николаю обтянутую коричневой кожей папку с тисненой золотой надписью «Меню».

Николай открыл папку и, глянув на колонку цифр в графе «цена», сразу прикинул, что даже легкий ужин в этом заведении ополовинит оставшуюся у него до получки сумму.

– Знаете, я не голоден, – сказал он, сглотнув слюну, и подтолкнул меню обратно к полковнику.

– Не стесняйтесь! – понимающе улыбнулся Сигизмундов. – Платит пригласившая сторона.

– Тогда заказывайте на свой вкус, – пожал плечами капитан.

Полковник отдал официанту распоряжения, тот исчез и через несколько минут появился снова, неся на подносе салаты, щедро украшенные зеленью шашлыки, тарелку с лавашем и графинчик водки. Хотел наполнить рюмки, но Сигизмундов жестом отослал его. Николай хмыкнул про себя, но никак не показал своего удивления. Похоже, что-то нужно от него чрезвычайной службе, очень нужно. Встречаясь по обычным служебным вопросам, не угощают на дурняк в ресторане, а приходят в кабинет. Или приглашают к себе. А может быть, это вербовочный подход? Глупости, это ведь МЧС, а не ФСБ. Впрочем, корочки вполне могут оказаться прикрытием. И не обязательно ФСБ. Этих тайных контор развелось нынче не меньше, чем бутиков на Тверской. Не исключено, что и МЧС обзавелось собственной спецслужбой.

Может быть, промелькнувшие мысли отразились на лице капитана, а может, полковник был хорошим психологом, но он поспешил развеять сомнения Николая.

– Давай сразу внесем ясность, – сказал он, глядя прямо в глаза. – Кстати, не против перейти на «ты»?

– Да ради бога! – пожал плечами Николай.

– Так вот, Коля, не смотри на меня, как на уругвайского шпиона. Я на самом деле из МЧС. К тайным службам не имею ни малейшего отношения. И деньги, которыми буду рассчитываться за ужин, взяты не из вербовочного фонда, а получены мной по графе «представительские расходы».

– Передо мной, что ли, представляться? – усмехнулся Николай. – Перед простым милицейским капитаном? Не много ли чести?

– Давай-ка сначала выпьем! – ответил полковник, разливая водку, но не по рюмкам, а по пузатым фужерам. – Знаешь, терпеть не могу эти наперстки. Пить из них – только во рту гадить. Согласен?

– Как хочешь! – снова пожал плечами Николай. – Можно и так.

– Вот и отлично! – Сигизмундов чокнулся и одним глотком опорожнил свой фужер.

Николай отпил немного водки и отрезал кусочек хорошо прожаренного мяса. Полковник в несколько секунд расправился с салатом, вытер рот салфеткой и посмотрел на капитана. Только теперь Николай понял, что неприметность Сигизмундова кажущаяся. Когда поймаешь взгляд его умных проницательных глаз, вся неприметность куда-то пропадает. Такой взгляд не забудешь.

– Так вот, Николай Васильевич, – произнес полковник, подцепив вилкой кусочек шашлыка. – Твоей персоной заинтересовалось большое начальство из нашего ведомства. Очень большое. Ты даже представить себе не можешь, насколько большое.

Троекратное повторение должно было придать его словам вес и ввести Лесового в состояние должного почтения. Но он остался спокоен и не опустил взгляда.

– Вот за это на тебя, наверное, и положили глаз! – Сигизмундов с одобрением улыбнулся, но Николай не понял ни этой его фразы, ни беспричинной радости. – Короче говоря, объясняю. Недавно мы получили доступ к некоторым секретным файлам военного ведомства. Получили вполне легально, по соглашению высоких инстанций. Конечно, не из простого любопытства. Нашему министерству понадобились люди с, так сказать, специфической подготовкой и определенными личностными качествами. Твоя кандидатура подошла, и ею заинтересовались в верхах.

– Вам стало не хватать пожарных? – улыбнулся Николай. Но на самом деле ему было совсем не до смеха. Зная уровень секретности, окружавший воинскую часть, в которой он служил, и особенно то подразделение, в котором на него были неофициально возложены обязанности аналитика, он понимал, насколько серьезное давление было оказано на военное ведомство. Сам он, когда понадобилось, не сумел добыть даже безобидной бумажки из своего дела. Сохранение военной тайны в кадровом управлении доходило чуть ли не до паранойи…

– Не иронизируй! – полковник слегка нахмурился. – Ты не представляешь, насколько широкий круг обязанностей возложен на наше министерство. В общем, я уполномочен сделать тебе предложение…

Он снова наполнил водкой свой фужер. Хотел налить и Николаю, но тот отрицательно покачал головой. Полковник не стал настаивать, влил в себя еще одну порцию, довольно крякнул, закусил с завидным аппетитом и только после этого продолжил:

– Если ты пройдешь необходимые тесты, то тебя ожидает хорошее место. С повышением в звании и должности и с хорошим окладом. Очень хорошим. Таким, что не будет никаких соблазнов. И не ершись, я ведь знаю, что ты не берешь…

Николай действительно не брал, хотя предлагали не раз. Но знал сослуживцев, которые делали это, не стесняясь. У каждого из них в сейфе годами пылился не один десяток разыскных дел, расследовать которые с одинаковым пылом не было никакой возможности. Поэтому приоритетными оказывались те, на которые указывало начальство. Но в самую первую очередь и с особым рвением они расследовали те дела, заявители по которым приходили с пухлыми конвертами непосредственно к ним. Вот только у капитана не поднималась рука брать деньги с обезумевших от горя родственников пропавших людей. Он и без того делал все от него зависящее и показывал результаты не хуже, чем у других. Так уж был приучен.

Взгляд принявшего приличную дозу алкоголя Сигизмундова оставался холодным, проницательным и абсолютно трезвым. Он смотрел на Николая в ожидании ответа.

– Твое начальство так уверено, что я соблазнюсь чинами и деньгами? – холодно спросил Лесовой.

– Нет. Мы знаем, что купить тебя не так-то просто.

Так. Кидает леща, подумал Николай. Давит на самолюбие. Посмотрим, что будет дальше.

А дальше произошло неожиданное. Полковник прожевал шашлык, запил глотком сока и добавил, подмигнув заговорщически:

– Хотя был случай, а? Там, в ущелье? Да ладно, не напрягайся! Никто не узнает. Зато у тебя квартира есть! – и хлопнул Николая по плечу, как доброго приятеля.

Вот это было уже очень серьезно. В личном деле никак не могло быть таких сведений. Неужели проболтался кто-то из бойцов, с которыми разделили те злополучные доллары? Но спрашивать об этом у полковника Николай, конечно, не собирался. Если тот упомянул о деньгах в качестве шантажа, то с ним такой номер не пройдет. Хотя и расплевываться, даже не узнав, что хотят предложить эти чересчур осведомленные люди, было бы просто глупо.

– Тогда выкладывай, чего конкретно вы от меня ждете, – лицо Николая оставалось безмятежным, ничем не выдавая внутреннего напряжения. Когда-то его научили сохранять внешнее спокойствие и не в таких ситуациях.

– Хотим предложить тебе интересную работу, – полковник тоже выглядел, будто ничего не произошло, будто не проскочил только что между ними невидимый разряд. – Как ты на это смотришь?

Он вылил в свой фужер остатки водки из графина, доел шашлык и выжидательно посмотрел на Николая. Но тот не спешил с ответом.

– Тогда сделаем так. Если надумаешь, приходи завтра утром по этому адресу, – он достал из кармана и протянул Николаю белый картонный прямоугольник с напечатанным текстом. – Если не придешь, считай, что этого разговора не было. Без всяких, кстати, последствий для тебя.

– Не приду, – сказал капитан. – Завтра у меня рабочий день.

– Ошибаешься! – возразил Сигизмундов. – Завтра ты в отгуле.

В кармане завибрировал телефон.

– Лесовой? – голос начальника отдела звучал недовольно. – Я тут просматривал рапорта. Сильно много у тебя отгулов накопилось, капитан. Можешь завтра не выходить…

Глава 3

Странный генерал

Лаборатория, в которой Николая чуть ли не вывернули наизнанку, размещалась в здании с вывеской «Научно-исследовательский центр специальных проектов МЧС России». Люди, которые с ним занимались, меньше всего были похожи на служителей науки, какими их представляет привыкшее к штампам сознание. По всем повадкам им скорее подошли бы погоны на плечах. За какие-то два часа Лесового прогнали через несколько медицинских кабинетов, где сделали все мыслимые анализы, просветили внутренние органы и даже сняли томограмму головного мозга. После этого провели добрый десяток тестов, из которых Николаю был известен лишь один – определение значения ай-кью. Потом усадили за стол, облепили весь организм датчиками и долго задавали всякие дурацкие вопросы.

Когда запас вопросов иссяк, капитана отвели в спортзал, где задали такую нагрузку, какой он не помнил со времен курсов диверсантской подготовки. Переодев в новенький тренировочный костюм, усадили за силовой тренажер и увеличивали вес до тех пор, пока он не смог сдвинуть рычаги и на миллиметр, как ни упирался. Потом были беговая дорожка и велотренажер, где его тоже гоняли до седьмого пота. И все это время тело опять-таки было облеплено подключенными к компьютеру датчиками.

К концу последнего теста отвыкшего от таких перегрузок Николая чуть ли не шатало, и мучители в медицинских халатах милостиво отпустили его в душ. А когда вышел оттуда, увидел вчерашнего знакомца. Сегодня Сигизмундов надел военную форму с полковничьими погонами, в которой выглядел гораздо внушительнее и заметнее, чем в гражданском костюме. Перед ним на столе лежал ворох компьютерных распечаток. По тому, как тянулись перед ним пробегавшие мимо работники лаборатории, капитан понял, что Сигизмундов здесь – шишка не из последних.

Полковник встал из-за стола, прихватив распечатки, улыбнулся Лесовому как старому доброму другу, крепко пожал руку и увлек за собой. Поднявшись на два этажа и пройдя по длинному коридору, они оказались перед металлической дверью с видеоглазком и табличкой: «Отдел исследования аномальных явлений». Николай хмыкнул – от названия слегка попахивало не то чертовщиной, не то мистикой. И вспомнил случайно попавшуюся когда-то газетку, название которой давно вылетело из памяти, где писали о несколько необычных увлечениях главного спасателя страны. Сам капитан считал всех этих охотников за НЛО или снежным человеком чокнутыми и посмеивался, когда по телевизору показывали передачи о всяких сверхъестественных явлениях.

Сигизмундов нажал кнопку звонка и через секунду щелкнул замок. Дверь открыл невысокий широкоплечий прапорщик с кобурой на поясе. А в медицинской лаборатории не было охраны, подумал Николай. Какие тайны и секреты скрываются за этой дверью?

Прапорщик внимательно изучил документ Сигизмундова, потом проверил служебное удостоверение Лесового, сличив его с оригиналом и временным пропуском. И только убедившись, что перед ним не самозванцы, вознамерившиеся обманом проникнуть в святая святых службы спасения, отступил в сторону и пропустил их в просторный холл, из которого в две стороны расходился освещенный люминесцентными лампами коридор.

Полковник свернул налево и, дойдя до середины коридора, открыл одну половину широкой двустворчатой двери с надписью «Приемная».

– Здравствуйте, Ниночка, – поприветствовал полковник симпатичную молоденькую секретаршу, встретившую его взглядом, выдававшим отсутствие всякого пиетета к высокому званию посетителя. – Доложите, прибыли Сигизмундов и Лесовой.

Девушка вспорхнула из-за стола и без стука вошла в кабинет, на котором красовалась бордовая табличка «Начальник отдела доктор психологии Георгий Шалвович Кварацхелия». Через несколько секунд появилась обратно и, придерживая дверь, приветливо сказала, глядя на подтянувшегося капитана:

– Проходите! Георгий Шалвович ждет.

В строгом, почти аскетическом кабинете перед огромным компьютерным монитором сидел человек, при виде которого Лесовой вздрогнул от неожиданности. Лицо его было белым, как лист мелованной бумаги, а совершенно седые волосы, мрачные черные глаза и хрящеватый нос с горбинкой еще больше усиливали жутковатое впечатление. Такой цвет лица Николай видел однажды у солдата-токсикомана, который, перепутав ацетон с ядовитым дихлорэтаном, нанюхался отравы и едва не протянул ноги. Когда он через несколько месяцев вернулся из госпиталя, у него было точно такое же лицо. А если уж расширять сравнения, доктор наук был похож на киношного вампира. Если бы он сейчас оскалил зубы и показал длинные заостренные клыки, Николай, наверное, ничуть бы не удивился.

– Товарищ генерал, полковник Сигизмундов по вашему приказанию… – полковник вытянулся перед «вампиром» так же, как совсем недавно перед ним самим тянулись сотрудники медицинской лаборатории.

– Садитесь, полковник, – перебил, поморщившись, хозяин кабинета. – А вы, как я понимаю, капитан Лесовой?

– Так точно! – ответил Николай, как положено по уставу, но без особого усердия и пожирания начальства глазами. Он навидался в своей жизни достаточно генералов, а этот даже не был пока его непосредственным начальником.

– И вы присаживайтесь, капитан, – Кварацхелия показал на стулья, приставленные к столу для заседаний. Говорил он по-русски совершенно чисто, но все равно чувствовался едва уловимый, но неистребимый акцент, как у любого человека, который хотя бы в детстве разговаривал по-грузински. – Давайте свои бумаги, полковник.

Сигизмундов вскочил, как на пружинах, и положил перед доктором распечатки.

Генерал бегло проглядел их и сказал Сигизмундову, посмотрев на часы:

– Можете быть свободным до девятнадцати ноль-ноль, Александр Петрович. У нас с капитаном будет долгий разговор.

Глава 4

«Вы нам подходите, капитан!»

Сигизмундов ушел, а доктор Кварацхелия погрузился в изучение бумаг. На этот раз он не ограничился беглым знакомством, а внимательно вчитывался в каждую строчку, делая иногда пометки цветным маркером и бормоча про себя:

– М-м-м, хорошо… хорошо… ага! Очень хорошо! То, что нужно!

Это продолжалось так долго, что капитан заскучал. Он успел, по вбитой в свое время безжалостными инструкторами привычке, рассмотреть и запечатлеть в памяти каждый предмет в кабинете, не говоря уж о самом его хозяине. Если придется, даже через месяц он сможет безошибочно восстановить в памяти картинку и сказать, какого цвета авторучка лежала перед доктором, сколько стульев стояло около стола и на сколько пуговиц был застегнут его пиджак.

Теперь он пытался прочесть бумаги, которые рассматривал доктор. Читать перевернутый вверх ногами текст Николай умел так же легко, как обычный, но генерал переворачивал каждый прочитанный лист чистой стороной вверх, а взяв очередной, приподнимал его так, чтобы Николаю не было видно, что там написано. Ничего удивительного в этом не было, капитан обычно поступал так же. Когда в его кабинет кто-то входил, он всегда переворачивал бумаги текстом вниз, даже если вошедший был коллегой-милиционером.

Ну и ладно, подумал он. Не очень-то и хотелось. Николай и без того знал, о чем говорят результаты тестов. Железобетонная психика, абсолютно здоровый организм, которому даже пуля, прошедшая через мягкие ткани, не причинила никакого ущерба. Может быть, местные эскулапы определяют еще какие-то параметры, до изучения которых не додумались военные врачи? Ладно, нужно будет, ему и так все скажут, а нет – невелика потеря. Жаль только будет пропавшего отгула, который можно было провести с большей пользой…

Наконец генерал перевернул последний лист и поднял на Николая мрачные черные глаза, взгляд которых, в сочетании с не совсем, мягко говоря, обычной внешностью, человека послабее мог бы довести до нервных судорог. Ну, вылитый злой колдун из фильма-сказки!

– Вы нам подходите, капитан! – сказал он с такой уверенностью, будто все было окончательно решено, в том числе самим Лесовым.

– Зато я не уверен, подходите ли вы мне! – невозмутимо ответил Николай. – Хотя бы потому, что не знаю, что вы хотите мне предложить, товарищ генерал.

Со стороны могло показаться, что произнес он эти не совсем почтительные слова, почти не задумываясь, но это было не так. В голове почти мгновенно промелькнули несколько вариантов ответа, из которых он выбрал один. Доктор не должен был подумать, что имеет дело с послушным болванчиком, готовым жадно заглотить аппетитно выглядевшую наживку.

– Подходим, подходим! Можете в этом не сомневаться! – улыбка на лице бледнолицего монстра выглядела совсем уж чудовищно. – Вы быстро в этом убедитесь. И называйте меня просто Георгий Шалвович, или доктор, как вам больше нравится. Никогда не был военным и не люблю этих званий. И так в министерстве генералов развелось столько, сколько, наверное, не было во всей Советской армии. А из меня какой генерал?

После этих слов Николай, полностью разделявший его мнение не только об МЧС, но и по отношению ко всем силовым ведомствам вообще, решил, что доктор не так уж несимпатичен и не стоит судить о человеке, руководствуясь первым впечатлением.

– Вот Сигизмундов – тот настоящий полковник. Даже я не могу отучить его от военных замашек. Надеюсь, с вами будет проще? – не то спросил, не то утвердил доктор. – Судя по тестам, вы хорошо обучаемы…

– Легко поддаюсь дрессировке? – усмехнулся Николай.

– Нет, – не принял шутки Григорий Шалвович и потряс пачкой бумаг. – Здесь написано «легко усваивает новую информацию».

Во всяком случае, надо выслушать предложения, решил Лесовой. Какими бы они ни были. Его от этого не убудет, а польза может получиться. Тем более что, откровенно говоря, он давно уже тяготился милицейской службой. Ну, не создан он был для нее, и все! И с друзьями на новом месте как-то не сложилось. Приятелей полно, а настоящих друзей – ни одного. Так что из милиции Николай ушел бы без особого сожаления. Но сначала надо узнать, не будет ли это обменом шила на мыло.

Вообще-то, Николай подготовился к сегодняшнему дню. Вернувшись вчера домой, вошел в Сеть и ввел в поисковую строку короткую аббревиатуру «МЧС». По привычке рассматривать любую проблему со всех сторон, искал не только официальные сайты, но и компромат на министерство и его главу. Грязи на министра-долгожителя, пережившего добрый десяток правительств, вылили в Сети немало, но капитан был убежден, что такие сведения нужно делить примерно на восемь, а после еще раз пропустить через сито здравого смысла. Кое-что он все-таки на ус намотал. Например, то, что в министерстве существовал собственный спецназ, костяк которого составили выходцы из «Альфы», «Вымпела» и других спецподразделений, гэбэшных и армейских. Может быть, его хотят пригласить именно туда? Но при чем тогда какой-то научно-исследовательский центр с его исследованиями аномальных явлений?

– Вы, наверное, думаете, что нас привлекла ваша армейская подготовка и мы приготовили для вас соответствующее предложение и место в военизированном подразделении? – доктор будто прочитал мысли Николая. – Если так, то ошибаетесь. Конечно, там бы вы оказались на своем месте, но спецподразделение, насколько я знаю, не испытывает недостатка в кадрах, да и проходит оно не по моей епархии. Вы представляете для нас интерес совсем по другой причине. У вас есть некоторые качества, позволяющие использовать вас на другой, куда более ответственной работе.

Николай, не скрываясь, хмыкнул. Что-то не замечал он за собой чего-то исключительного, такого, что могло заинтересовать высокое начальство. Если только местные экспериментаторы действительно не изобрели новые способы вывернуть душу наизнанку и вытащить оттуда нечто потаенное, о чем сам он никогда не догадывался.

– Напрасно улыбаетесь, Николай Васильевич! – упрекнул его Кварацхелия. – В вашем личном деле нашлось много интересного, такого, о чем вы и сами не знаете. Наши тесты подтвердили эти сведения, да еще выявили много нового. Таких тестов вы раньше не проходили, потому что они – недавняя разработка нашего Центра. Могу даже похвастать – процент ошибок при их прохождении близок к нулю. Короче говоря, вы идеально нам подходите.

– Для чего подхожу? – не выдержал Николай. – Может быть, пора и меня посвятить в страшную тайну?

– Конечно, конечно, – легко согласился доктор. С каждой минутой страхолюдность куда-то уходила, и он начинал казаться Николаю почти нормальным человеком. – Насчет работы… вы ведь занимались в своей конторе поисками пропавших людей?

– Занимаюсь! – поправил Николай.

– У нас будете делать то же самое, – Кварацхелия сделал вид, будто не услышал его. – Только на другом уровне.

Лесовой ожидал чего угодно, но не этого.

– Как? – спросил он растерянно. – Какое отношение имеет спасательная служба…

– Самое прямое! – ответил доктор. – Вам, разумеется, известно, что в России ежегодно пропадает около семидесяти тысяч человек?

Конечно, по роду службы Николай отлично знал эту статистику. Знал и то, что в конце концов большинство из пропавших отыскивается. Кто-то возвращается домой сам, не понимая даже, из-за чего поднят переполох. Чаще всего это люди, уехавшие на заработки в другие местности или за границу. Потерпев фиаско, они не желают сообщать об этом родным и подолгу не подают о себе вестей. Кто-то попадает в аварию или их настигают неожиданные приступы болезни, они оказываются без документов на больничных койках и в силу тяжелого состояния не могут подать о себе весточку. А кто-то вытаивает весной из-под снега в виде неопознанных трупов. Некоторые пропавшие находятся сами, выходя к людям в самых неожиданных местах, иногда в тысячах километров от того места, где исчезли. Полностью лишенные памяти, они не могут вспомнить не только того, что с ними произошло, но даже своих имен. И, наконец, особняком стояли случаи, примерно десять процентов от общего количества пропаж, не поддающиеся никакому рациональному объяснению. Загадочные бесследные исчезновения…

– Разве такое положение, когда, по сути, ежегодно пропадает население небольшого города, нельзя назвать чрезвычайной ситуацией? – продолжил доктор. – Когда ни один человек в стране не может чувствовать себя в безопасности?

– Но для этого существует милиция! – попытался возразить Николай. – Да и частные детективные агентства тоже занимаются розыском.

– Занимаются! – согласился Георгий Шалвович. – И даже находят большую часть пропавших. Но вы отлично знаете, что от пяти до десяти тысяч человек ежегодно пропадают без всякого следа. В основном это молодые люди в трудоспособном возрасте и дети. Согласитесь, достаточное количество, чтобы бить тревогу?

– Согласен, – кивнул Николай. – Только «без всякого следа» – слишком сильно сказано. Просто их плохо искали.

– Ошибаетесь! – возразил доктор. – Может быть, милиция и плохо искала, зато мы провели один эксперимент, и сделали это со всем усердием. Отобрали с десяток самых загадочных случаев и провели по ним тщательное расследование. И в каждом случае с пугающей закономерностью упирались в тупик. Единственная зацепка – все исчезновения имели между собой нечто общее…

– Что именно? – спросил Николай с профессиональным любопытством.

– А вот это вы узнаете, только когда окажетесь у нас в штате! – отрезал доктор. – Не обижайтесь, но информация засекречена, и для ознакомления с ней нужен специальный допуск.

– Тогда хотя бы скажите, почему вам понадобился именно я? Что за особые качества вы у меня обнаружили?

– Вот на этот вопрос я могу ответить. Вкратце – при отсутствии каких-либо данных к научной работе, у вас тем не менее необычайно сильно развиты интуитивные аналитические способности, позволяющие вам почти мгновенно принимать правильные решения. В самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. В вашем досье имеется немало примеров. Ну, еще отличная реакция и немало других достоинств, присущих большинству ваших коллег по спецназу. Однако не это самое главное.

Доктор устремил на Лесового тяжелый взгляд, от которого по коже невольно побежали мурашки, помолчал немного и сказал:

– Я лично провел подробный анализ всех боевых операций, в которых вы принимали участие, изучил документы, даже опросил свидетелей. И знаете, к какому пришел выводу? У вас практически не было шансов дожить до сегодняшнего дня. То, что вы сейчас сидите передо мной, опровергает теорию вероятностей. Попросту, вам все время невероятно, фантастически везло. Даже то, что вы ушли из армии… Разведгруппа, в состав которой вы неминуемо бы вошли, оставшись служить, погибла в горах в полном составе!

Каждая из мурашек, бегавших по коже, выросла до размера порядочного скорпиона. Николая и раньше называли везунчиком, но чтобы так… Он сам не раз задумывался над этим и сделал для себя определенные выводы, поэтому сейчас у него не было оснований не доверять доктору.

– Какую должность вы мне предлагаете? – спросил Николай деловым тоном, скрывая дурные мысли. Он был уже почти согласен.

– Любую, на ваше усмотрение.

– То есть? – Николай недоуменно посмотрел на доктора. Заметив его взгляд, тот пояснил:

– Как захотите, так и обзовем. Оперативником, следователем, кем угодно. Хоть начальником разыскной части. Бумага все стерпит. Главное, что заниматься вы будете розыском людей, указанных мной или полковником Сигизмундовым. Я уже приготовил проект приказа о присвоении вам звания майора, и если вы скажете «да», я сегодня же подпишу его у министра. В вашем распоряжении будет служебная машина…

– Машина у меня есть… – перебил его Николай.

– Знаю. Но я имею в виду специальную машину, – загадочно улыбнулся Георгий Шалвович, сразу став похожим на развеселившегося вампира. – Ваша пусть пока постоит в гараже. Еще я навел справки о милицейских окладах. У вас он будет в два раза выше, чем на прежнем месте. Оплата командировочных – по фактическим тратам. Особая статья – оперативные расходы. Взятки, расчеты с агентами, покупка информации, да мало ли что еще. Или вы что-то имеете против взяток?

– Конечно, имею! – ответил Лесовой. – Но и без них никуда не денешься…

– К сожалению, вы правы, – вздохнул доктор. – Оперативным фондом будете пользоваться по своему усмотрению. Бухгалтерия не будет требовать от вас финансовых отчетов – я привык доверять своим сотрудникам. И еще – мы договорились с вашим прежним начальством, и у вас не будут отбирать служебное удостоверение. «Забудут», так сказать. В случае чего всегда сумеете им прикрыться.

По мере перечисления всех чудес глаза у Николая вылезали на лоб выше и выше. О таких условиях в милиции не приходилось и мечтать. На оперативные расходы выделялись сущие копейки, а за каждый рубль командировочных приходилось отписываться кучей бумаг, и все равно начальник финансовой части вынимал душу, стараясь ограничить ненужные, по его мнению, траты, перевалив их на небогатые оклады оперативников. А те, естественно, старались возместить потери, часто не совсем законными способами.

– Ну что, да или нет? – доктор погасил улыбку и остановил взгляд на переносице Николая.

– Да! – одним коротким словом капитан отрезал пути отступления. Он никогда не забирал назад сказанного слова.

– Вот и отлично! – спокойно сказал новый шеф. Без сомнения, он не ожидал другого ответа.

Николай хотел подняться со стула, но доктор остановил его движением руки.

– Вы, наверное, наслышаны о странных увлечениях нашего министра? – спросил он неожиданно. – Мистика, экстрасенсы, еще что-то? Не может быть, чтобы в Интернет не заглянули!

Николай неопределенно пожал плечами.

– Так вот, за семнадцать лет в нашей профессии насмотришься такого, что поневоле поверишь в любую чертовщину! – убежденно сказал доктор. – Так что придется привыкать!

– Разрешите идти? – спросил по-военному Лесовой.

– Идите! – кивнул Георгий Шалвович. – Ваш непосредственный начальник, полковник Сигизмундов, ждет в приемной. Он даст вам нужные указания.

Николай вышел, а генерал еще раз перелистал распечатки, потом набрал номер на многоканальном телефоне и произнес:

– Сергей Маркович? Еще раз здравствуйте! Он согласился. Что? Да, подходит по всем статьям…

Выслушав доктора и попрощавшись, его собеседник поднялся из-за огромного стола, открыл замаскированный под деревянной панелью сейф, в котором хранил самые важные бумаги, и достал из него тонкую папку из черной кожи. Внутри лежала стопка бумаги. Он не раз читал этот текст, некоторые отрывки мог бы цитировать наизусть, но всегда после разговора с доктором его неудержимо влекло перечитать его еще раз. Когда он долго не делал этого, чувство опасности притуплялось, и его начинали одолевать сомнения в реальности описанных доктором событий и его же похожих на бред предсказаний, на самом деле подтвержденных неопровержимыми доказательствами. Но стоило снова погрузиться в записи, и он отчетливо понимал, что снова пытается спрятать голову в песок. А делать это он не имел права. Потому что никто, кроме него, не мог предотвратить надвигающуюся катастрофу.

Министр сел в кресло, раскрыл папку на первой странице, ткнул кнопку селекторного устройства и сказал:

– Меня нет ни для кого, кроме президента.

Глава 5

Инструктаж

Полковник сидел в приемной и что-то рассказывал секретарше. Наверное, веселое, потому что она звонко смеялась, прикрывая рот ладошкой. Теперь Николай внимательнее рассмотрел девушку, которую Сигизмундов назвал Ниночкой. С первого взгляда она показалась ему симпатичной, но теперь, со второго… Со второго взгляда от нее трудно было оторвать глаза. Редкое сочетание натуральных черных волос (почему-то он сразу решил, что волосы не крашеные) с ярко-голубыми глазами и чистой, чуть смугловатой кожей лица придавало ей невероятную привлекательность.

– Освободился? – повернулся Сигизмундов к Николаю. – Тогда пойдем. Ниночка, до встречи.

Но Лесовой стоял столбом, восхищенно разглядывая девушку.

– Пойдем, пойдем! – повторил полковник и взял Николая за рукав.

Лесовой встрепенулся, опомнившись, сказал Ниночке – «до свидания!» и вслед за Сигизмундовым вышел из приемной. Около двери повернул голову и перехватил взгляд девушки, в котором заметил искорку интереса. Это польстило Николаю, и у него в голове забродили игривые мысли.

Пройдя по коридору, Сигизмундов отпер дверь с надписью «Отделение информации», и они оказались в большой светлой комнате с семью компьютерными столами.

– А почему «отделение информации»? – полюбопытствовал Николай.

– А что ты хотел увидеть? – ответил вопросом полковник. – Придумаешь что-нибудь интереснее, поменяем табличку. Все равно никто не знает, чем мы здесь занимаемся.

– Да нет, это я так, – смутился Лесовой.

– Если так, то занимай любое место, – сказал полковник. – Какое понравится.

– А где остальные? – удивился Николай.

– Остальные? – Сигизмундов улыбнулся. – А нет остальных! Ты, да я, да мы с тобой, вот и весь наш отдел. И не знаю, появится ли еще кто-нибудь. Это только генерал решает. Так что готовься работать за семерых! Ладно, ладно, не пугайся! А то вижу, думаешь – ну, попал! Шучу я так. Привыкнешь. Присаживайся, дам тебе вступительные инструкции.

Они уселись за один из столов, и полковник начал свой инструктаж с вопроса:

– Признавайся, напугал тебя шеф?

– Есть немного, – признался Николай. – Вид у него, прямо скажем…

– Ты еще молодцом держался! – похвалил Сигизмундов. – Другие в первый раз вообще заикаться от страха начинают.

– А отчего это у него? – полюбопытствовал Лесовой.

– Извини, но тебе рано это знать. Может быть, потом, когда получишь допуски… А сейчас это к делу не относится. Слушай дальше. В отделе его зовут Вампиром. Даже если шеф случайно услышит, что ты его так назвал, не пугайся, он на это не обижается. С чувством юмора у него все в порядке, даром что выглядит букой. Обижается он только в трех случаях. Первый – если ты будешь сачковать. Второй – если вздумаешь его обмануть хотя бы в мелочи. Сразу предупреждаю – обмануть его невозможно, ложь он чувствует за версту.

– А третий?

– Третий? Третий – если ты хотя бы взглядом обидишь его секретаршу Ниночку.

– Что, они…

– Ничего подобного! – улыбнулся полковник. – Если и есть чувство, то чисто платоническое. Скорее он относится к ней, как к дочери. Его родная дочь погибла несколько лет назад, попав под машину. Жена доктора умерла, не выдержав удара, и он остался один. Я заметил, как ты смотрел на Ниночку, так что советую – слишком не увлекайся. Правда, на нее все так смотрят…

Сигизмундов поднялся, достал из стоявшего в углу холодильника две полулитровые бутылочки кока-колы, одну отдал Николаю, а вторую опорожнил двумя длинными глотками. Ухнул от наслаждения и сказал:

– Так вот, человеку, на которого обиделся Вампир, очень быстро становится мало места не то что в отделе, а на всей Земле. У него это очень ловко получается. Но если не будешь нарушать правил, убедишься – трудно найти лучшего начальника, чем Георгий Шалвович Кварацхелия. Это я тебе со всей ответственностью говорю. У нас в отделе за него любой готов голову отдать. Короче говоря, завтра прямо с утра пиши заявление в своей конторе. Твой начальник предупрежден и чинить препятствий не будет. Как управишься, сразу сюда. А теперь выметайся, и так я с тобой задержался! У меня, между прочим, семья есть!

И полковник шутливо вытолкал Лесового из кабинета.

Глава 6

Секретные материалы

Похоже, начальник капитана Лесового на самом деле получил с верха нужные инструкции, и увольнение не заняло много времени. В один день Николай сдал дела и оружие, подписал бегунок и к вечеру оказался свободен, как ветер. Как и обещал доктор, милицейское удостоверение у него не отобрали, но на всякий случай попросили написать заявление о его утере, не ставя на нем дату.

Назавтра к восьми утра он подъехал к Центру специальных проектов и позвонил от дежурного полковнику Сигизмундову, который спустился за ним через несколько минут. Проведя Николая в рабочее помещение, он без всякой помпы вручил ему новенькое удостоверение, где значилось звание «майор», пропуск в Центр и пистолет вместе с разрешением на ношение оружия. Потом Лесовой ознакомился с бумагой, грозящей самыми страшными карами за разглашение государственной и служебной тайны. Таких документов за время военной службы он подписал множество, поэтому сейчас подмахнул подписку, почти не глядя.

Быстро покончив с официальной частью, полковник усадил Николая за компьютер, дал флэшку и сказал:

– Сиди, знакомься с материалами. Когда откроешь, сбрось информацию на жесткий диск и закрой своим паролем. Времени у тебя – сколько понадобится. Но когда закончишь, смотри, чтобы от зубов отскакивало. Я проверю. Ты занимайся тут, а я пошел. Дел у меня выше крыши. Столовая на первом этаже, спросишь – покажут.

Полковник ушел, а новоиспеченный майор включил компьютер и вставил в него флэшку. Но, прежде чем открыть ее, пробежался по программам. На его удивление, компьютер оказался девственно-чист. Не было в нем никакого мусора, даже вездесущих пасьянсов. Тогда Николай вошел в Сеть и был приятно удивлен. Такого скоростного Интернета ему еще не приходилось встречать. Он быстро просмотрел новостную ленту и, вспомнив, что надо работать, с сожалением вышел из Сети.

На флэшке оказалось больше трехсот стандартных страниц текста. Представив, сколько у него уйдет времени, чтобы прочитать все это, Николай тяжело вздохнул. А ведь надо было не только прочитать, но и запомнить. А самое главное – осмыслить.

Текст оказался разбит на разделы, и первый из них был датирован тысяча восемьсот семьдесят девятым годом. Удивленно хмыкнув, Николай щелкнул мышкой, и на мониторе открылся первый документ. Кто-то заботливо убрал все «яти» и привел текст в удобочитаемый вид.

«Его Благородию исправнику Слуцкого уезда Минской губернии Ивану Федоровичу Корбуту от станового пристава Гатальского.

Довожу до сведения Вашего благородия, что не далее чем позавчера, третьего апреля одна тысяча восемьсот семьдесят девятого года, в селе Малые Сливы произошел случай, о котором я обязан Вам сообщить, дабы выполнить свой долг с усердием, положенным полицейскому чину. Вчера к вечеру ко мне приехал сотский из села Малые Сливы Григорий Пархимович и сообщил, что днем у них таинственно пропал кузнец Казимир Киселев. Сотский говорил такое, во что никак невозможно было поверить, но когда я понюхал его, он оказался трезв. К тому же Пархимович известен как справный мужик и пользуется доверием у младших полицейских чинов.

Так как под рукой не оказалось ни одного полицейского урядника, я лично сел с сотским в телегу и отправился в Малые Сливы, чтобы на месте во всем разобраться.

По дороге указанный сотский Пархимович довел до меня подробности происшествия. По его словам, с утра Киселев вместе с сыном Васькой, семнадцати лет от роду, работали в кузне, что стоит на околице Малых Слив, вдали от остальных домов. Сколько было времени, когда его приперло, Васька точно не знает, потому что отродясь часов не имел. Он вышел за кузню, чтобы справить малую нужду, а когда вернулся, отца в кузне не было, зато стоял запах, как после грозы, но грозы в тот день тоже никакой не было, а светило солнце. Васька подумал, что отец куда-то вышел, и выглянул из кузни посмотреть на дорогу, но вокруг никого не было, дорога пустая в обе стороны, а вокруг ничего, где можно спрятаться. С того часа Киселев не появился, и Васька, испугавшись за отца, побежал сообщить сотскому. Пархимович заподозрил, что дело нечисто, и поехал в уезд.

Приехавши в Малые Сливы уже в темноте, я не стал устраивать разыскания, отложив их на утро. А утром, взяв Ваську и Григория Пархимовича, пошли в указанную кузню. Сотский с вечера догадался закрыть кузню на замок, и любопытные не смогли порушить место происшествия, только изрядно натоптали вокруг кузни, но с этим сотский не мог ничего сделать. Виновных в том я не мог сыскать и наказать, потому что никто не хотел признаваться.

Когда открыли кузню, запах еще сохранялся, только не просто как после грозы, а было что-то еще, какой-то запах, но точно сказать не могу, потому что запах незнакомый и я не знаю ему названия. Это показалось мне странным, потому что после грозы запах так долго не держится. Действуя по инструкции, я в присутствии указанных Васьки Киселева и Григория Пархимовича произвел полный осмотр помещения кузни и нашел на полу следующие предметы:

1. Железную пряжку от ремня.

2. Двенадцать медных пуговиц.

3. Нож без рукоятки.

4. Два пятиалтынных, один гривенник, один пятак и шесть копеек по копейке, всего пятьдесят одна копейка. Больше ничего интересного я не нашел.

В железной пряжке Васька признал пряжку, которую кузнец Киселев собственноручно сделал к своему ремню. Пуговицы, по его словам, были похожи на оные с одежды кузнеца. Нож Киселев тоже собственноручно выковал и всегда носил на поясе в кожаных ножнах. Только почему-то на нем не нашлось костяной ручки. А насчет пятидесяти одной копейки, то, по словам Васьки, раньше деньги на полу в кузне никогда не валялись, потому как был его отец не тот человек, чтобы ими раскидываться. По моему предположению, эти деньги могли быть выронены из кармана пропавшего кузнеца.

С самой пропажи и до сего времени пропавший кузнец Киселев нигде не появлялся, никто его не видел, и посему, сочтя происшествие достойным внимания Вашего благородия, отправляю Вам это донесение.

К сему с выражением глубочайшего почтения становой пристав отделения полиции Слуцкого уезда Минской губернии Гатальский.

5 апреля 1879 года по Р.Х.».

Николай щелкнул мышкой, выводя на монитор следующий текст, и подумал – эк, хватили! В какую старину занесло! Тут своих пропавших сосчитать не успевают, а они какого-то кузнеца, исчезнувшего в позапрошлом веке, вздумали искать! Но не зря ведь Сигизмундов подсунул этот документ. Наверняка с подачи доктора.

Времени до обеда оставалось еще вагон, и Лесовой углубился в чтение следующего раздела.

«3 февраля 1919 г.

Начальнику уездной Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем товарищу Гельфанду от командира Красногвардейского отряда по охране Дома предварительного заключения.

Довожу до вашего сведения, что вчера во вверенном под мою охрану учреждении произошел таинственный случай, которому я не могу дать никакого объяснения.

По причине большого количества ежедневно прибывающих арестованных, камеры в учреждении сильно переполнены, и исправить положение не может даже ежедневное исполнение приговоров, каковое лишь отчасти облегчает нагрузку. Так, в камере номер восемнадцать к моменту происшествия, подробности которого привожу ниже, находились сорок четыре арестованных на восемь лежачих мест. Решетки на окнах, часовые вдоль наружной стены и два конвоира в коридоре исключают любую попытку побега. Кроме того, находящееся в камере буржуазное и поповское отребье находится в состоянии, исключающем любую попытку побега, потому что передвигаются с трудом. Потому я называю случай таинственным.

Проходя мимо восемнадцатой камеры, внутренний караульный почувствовал доносившийся оттуда запах. Пахло, как после грозы, и еще примешивался какой-то запах, но какой именно, караульный затрудняется сказать. Заглянув в глазок, он обнаружил, что камера пуста. Караульный немедленно вызвал начальника смены и меня, мы вместе вошли в камеру, но не обнаружили там ни одного арестованного ни на нарах, ни под нарами. Запах все еще сохранялся, но мне не удалось определить, что примешивалось к запаху грозовых разрядов. От пропавших арестованных на полу остались только множество металлических пуговиц и других металлических предметов, в том числе два ножа, неизвестно кем пронесенных в камеру, но почему-то одни клинки, без рукояток.

Не находя разумного объяснения случившемуся, предлагаю создать для расследования специальную комиссию из сотрудников ЧК с привлечением в нее ученых специалистов из числа преданных Советской власти.

Командир Красногвардейского отряда Павел Ильич Кирсанов, член Партии Большевиков с восемнадцатого года».

«Что за чушь?» – подумал Николай. Неужели Сигизмундов думает, что он поведется на этот бред? Похоже, что автор донесения или хлебнул лишнего, или нанюхался модного в то время кокаина, упустил арестованных, а когда протрезвел – испугался и принялся строчить оправдательные бумаги.

Однако на этом раздел еще не кончался.

«4 февраля 1919 г.

Начальнику уездной Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем товарищу Гельфанду от следователя указанной ЧК с особыми полномочиями Захара Прохоровича Барсукова.

Рапорт.

Расследуя дело о бегстве из-под стражи сорока четырех врагов Советской власти, из которых девятнадцать – арестованные белогвардейцы, четырнадцать – представители местной буржуазии и лавочники-спекулянты, а остальные одиннадцать из поповского сословия, я выяснил следующее. Ничего таинственного в случившемся я не усмотрел. По моему убеждению, побег произошел посредством подкупа караульных и самого начальника охраны Кирсанова. Какой-то запах действительно имел место в камере, но при такой скученности заключенных я не усмотрел в том ничего странного. Зато, проверив происхождение самого Кирсанова, обнаружил, что оно совсем не пролетарское. Отец его до революции владел скобяной торговлей в Тамбовской губернии, а сам он был студентом Московского университета, и неизвестно еще, как ему удалось проникнуть в ряды нашей Партии. Пользуясь данными мне особыми полномочиями, я приказал Кирсанова и всю допустившую побег караульную смену расстрелять, а расследование прекратить. Поиск сбежавших поручен специальному отряду под командованием члена Партии, бывшего балтийского матроса Толстоногова.

Следователь уездной ЧК с особыми полномочиями Захар Прохорович Барсуков».

«Быстро у них дела решались!» – подумал Николай и, заперев кабинет, отправился в столовую.

Глава 7

Секретные материалы (продолжение)

Третий раздел, к изучению которого Николай приступил после обеда, относился к тридцатым годам двадцатого века и полностью состоял из донесений сотрудников НКВД и стенограмм совещаний этого же ведомства. Лесовой открыл первую стенограмму, датированную июнем тридцать седьмого года, и начал читать.

«Товарищи! Сейчас перед вами выступит старший майор государственной безопасности Яков Моисеевич Верный. Он доложит об участившихся случаях исчезновения людей, разоблаченных как враги народа. Пожалуйста, товарищ Верный!

– Здравствуйте, товарищи чекисты! (Аплодисменты.) Должен довести до вашего сведения, что только за три последних месяца произошло семь случаев, о которых говорил только что председатель парткома управления товарищ Михайлов. Происходят странные события, товарищи! Наши сотрудники приезжают ночью, чтобы арестовать разоблаченного врага народа, и что вы думаете? В доме переполох, никто не спит, а самого врага народа, как говорят члены его семьи, только что увезли приехавшие на машине неизвестные люди, предъявившие документы сотрудников НКВД и постановление на арест!

В шести случаях из семи удалось обнаружить следы машины, но саму ее, как и фальшивых сотрудников, увидеть ни разу не получилось. И только один раз, приехали арестовывать главного инженера металлургического завода Кольчугина, который оказался саботажником и агентом финской разведки, так наши сотрудники успели выбежать на улицу и увидели, как за угол свернул черный легковой автомобиль марки «Паккард». За ним погнались, но не догнали.

Вот тут у меня рапорта сотрудников – лейтенанта государственной безопасности Морозова и сержантов государственной безопасности Прибытько и Рагимова. Все они утверждают, что почти уже догнали автомобиль неизвестных лиц, выдававших себя за сотрудников НКВД, когда машина на улице Свердлова бесследно растаяла в воздухе. На месте, где они потеряли преследуемую машину, стоял сильный запах озона с какой-то непонятной примесью. Будто кто-то ставил там электрические опыты. Кстати, похожий запах отмечали и в других случаях.

Последующая проверка всех троих: лейтенанта и обоих сержантов, показала, что все они были трезвы и не находились в тот момент под воздействием каких-либо препаратов, способных вызвать галлюцинации. На допустивших упущения по службе сотрудников наложены строгие взыскания.

Но мы с вами коммунисты, товарищи, и не можем уподобляться отдельным несознательным гражданам, распускающим в городе контрреволюционные слухи. (Бурные аплодисменты.) Кстати, двое из этих несознательных граждан арестованы и находятся сейчас в следственном изоляторе управления. Они болтали на всех углах, что людей, за которыми приходят сотрудники госбезопасности, выкрадывают черти, оставляя после себя запах серы. Хотя запах, оставленный похитителями, меньше всего похож на запах серы.

Товарищи, Коммунистическая партия большевиков и товарищ Сталин учат нас подходить ко всем непонятным явлениям с точки зрения марксистско-ленинской науки и, отвергая антинаучные бредни, искать в каждом из этих событий рациональное зерно. Если нужно, мы, большевики, самого черта возьмем за хвост! (Бурные аплодисменты, переходящие в овацию.) Но оставим шутки, товарищи. Есть мнение, что в области существует тщательно законспирированное антисоветское подполье, которое пытается увести своих членов от карающего меча органов защиты социалистической революции. Но это у них не пройдет! Наша задача – найти и обезвредить вражье гнездо и железной революционной метлой…»

На этом стенограмма обрывалась. Наверное, дальше старший майор Верный погнал такую пургу, что Сигизмундов посчитал ненужным включать ее в предложенные для ознакомления материалы. Зато потом в этом разделе шли совсем уже фантастические донесения агентов НКВД, собранные во всех концах СССР, от Киева до Владивостока. Их было много, и сценарий был примерно тот же, что и в докладе старшего майора. Неизвестные люди с документами сотрудников ГУГБ похищали врагов народа из арестных списков и бесследно исчезали, оставляя после себя в девяти случаях из десяти запах озона.

Чем дальше Николай читал, тем большее сомнение в здравомыслии авторов приведенных исторических документов одолевало его. Он уже заканчивал знакомство с разделом, когда вернулся полковник Сигизмундов.