“Мы в отряде приняли шариат: никто не должен пить, эти две банки велено вам отдать”. Одну банку мы выпили первого сентября: у Бориса, который в плену, дочка пошла в первый класс; вторую банку я отложил — на болезнь, на промывку. Как сейчас помню — водка “Асланов”.
Ели чаще всего сосиски. Потом основной пищей была перловка на воде и комбижире, потом макароны на воде, гречка с подливой. В какие-то моменты давали мясо. По первому очень скучали, очень хотелось первого. В этом была проблема. Всего раза три за сто тридцать дней плена давали гороховый суп.
Когда стало холодно, нам стали давать уголь. Мы из железных банок сделали корыто, туда клали уголь, это был древесный уголь, головешки. Лопату угля мы растягивали часа на четыре-пять. Грелись.
Я был и портной, и швея. Одежда рвалась и изнашивалась. Нашли проволоку от ПТУРа. Вот эта проволочка была иглой и ниткой одновременно. Зашивал носки, брюки.
Мы старались не потерять счет дням. Из пачки сигарет в первую очередь сделали календарик и отмечали дни. Поначалу даже были у нас часы, которые мне подарил коллектив журнала “Советский воин” с надписью: “Капитану Н.” Потом их отобрали при обыске, счет часам потеряли. Однажды спросил у охранника: “Сколько времени?”. Он говорит: “Ты что, куда-то торопишься?” Но дни считали.
У нас было два календаря, я себе сделал, Махмуд — наш второй собрат по плену — себе. Это обыкновенные разлинованные квадратики на сигаретных пачках. Махмуд дни зачеркивал, а я вписывал, то есть такой двойной контроль был. На сигаретной пачке три месяца вмещаются: июнь, июль и август, мы нарисовали так. Вначале у меня была авторучка, потом ее у меня отобрали. Но когда я сказал, что писатель и что мне надо работать, они авторучку мне дали. Тем более какие-то записки по их команде писали, поэтому авторучка была. Этой же авторучкой мы сделали карты игральные, домино нарисовали.
Держали первое время в чем взяли. Хорошо, что майка была. Когда нас в июле бросили в яму, нас заели комары, две ночи не спали. Потом разорвали майку и закрыли вход. В конце лета нам дали “хэбэ” солдатское 70-го года. Я в таком еще присягу принимал.
…Очень боялся снов с четверга на пятницу, вспомнил вдруг, что мне кто-то сказал якобы эти сны сбываются. Мне как-то в июле под пятницу приснился сон: я еду на лифте у себя на службе и он останавливается. Жму на кнопки — и лифт понемножку начинает дергаться и по чуть-чуть подниматься вверх. До конца он так и не дошел, но кусочек этажа, на котором я должен выйти, появился. И вот в эту щель я выбрался к себе на этаж. Потом выяснилось, что в самом деле, ребята вытащили меня буквально в какое-то “окошко”, которое образовалось в обстановке, переговорах и обстоятельствах. Сон в руку был…
Когда в подвале жили, там уже можно было делать зарядку. Конечно, вспоминал все-все. А потом уже начал раскладывать по полочкам, и не только по “полочкам”, а “по этажам”, по людям конкретным.
Надо было тянуть время, и если я днем случайно что-то вспоминал большое, долгое, то я просто оставлял на вечер, на бессонную ночь, замалчивал это воспоминание, чтобы ночью вспоминать долго.
Что понял о своей жизни — многое. Главное — я ни о ком мнения не изменил. Может, перед кем-то повинился, кому-то больше внимания уделил бы, а так ни о ком мнение не изменил. Меня окружали светлые люди, и в этом судьба у меня счастливая.
С охраной, с чеченцами, отношения были ровные. Они к нам привыкли, мы к ним привыкли. Словом, нормальные отношения были. Охранники у нас были одни и те же с первого до последнего дня. Нас “держал” какой-то небольшой отряд. Суд я по всему, “дикий”. Он никому особо не подчинялся. Жил сам по себе. Боевики — все разные.
“Равнинные” — они больше восхищаются Джохаром Дудаевым, у них больше показная гордость, что ли. “Горные боевики” — те более трезво анализируют ситуацию, уже не все восхищаются Дудаевым. Более критичны. Говорили даже в какие-то моменты: Джохар мог сам пасть, зря вы пришли. Приход российских войск поднял его на такую высоту.
Возраст боевиков где-то от 15 до 40 лет. Они говорили, что “стариков” (тем, кому за сорок) отправляли по домам, поэтому воюют вот такие ребята.
Многие в прошлом служили в Советской Армии, у кого-то друзья в российских войсках по службе в армии, по службе в Афганистане. С такими было легче находить контакт, легче разговаривать на какие-то серьезные темы. А вот ребята, молодежь, которая бросила школу и пошла воевать. С ними будет проблема: они не доучились, только и умеют, что держать в руках оружие. Да и пропаганда им в головы сильнее вбита. Правда, и среди них нашелся парень, который играл на гитаре. Песни пел. Кстати, и русские тоже. Я ему прямо сказал: “Мне приятно, что ты, кроме автомата, научился держать гитару”.
…Шамиль Басаев — для них герой. О Дудаеве они говорят: “Наш Джорик”. Сетовали; мол, если бы были возможности выбирать мир без Дудаева или вечная война, но “Джорик” жив, то они за вечную войну, лишь бы был жив Дудаев. Молодые боевики верят и надеются, что он жив.
Я в чем-то их понял. Уже в конце они подходили и говорили: “Николай! Прилетели ваши самолеты. Я учился в школе. Разбомбили мое село. Убили мать. Я, что, должен благодарить вас за это? Как я должен к вам относиться? Я совершенно не хотел воевать и не хотел убивать. Но как я должен относиться к вам? Я взял автомат и пришел в отряд. И буду воевать до победы Ичкерии”. Чеченцы говорят: “Эта война закончится не в Чечне, она закончится в Москве”. Как-то ко мне подходит парень и спрашивает: “Вы писатель?” (с уважением!, на “вы” ко мне.) Я очень Пушкина люблю”. Потом целые страницы читал на память из “Евгения Онегина”. А другой пришел и, кроме дебильного “на еда” и “давай посуда”, ничего не знает. Война их всех сплотила и свела в один отряд. Я сказал им: “Ребята, скверно вам будем после войны. Начнется дележка власти, портфелей. Как в Афганистане. Они уже много лет между собой воюют. Так может получиться и у вас”. Боевики этого очень бояться, говорят: “Мы будем молить аллаха, чтобы он нас от раскола уберег”.
Но на данный момент они совершенно убеждены, что непобедимы, что они, как только справятся с нами, здесь, в Чечне, то дальше пойдут — на Ростов и Москву. Когда они уезжали “на боевые”, мы молили Бога, чтобы не было потерь. Такова горькая правда плена, потому что любая потеря могла отразиться на нас. Сидим, ждем их. Потом подъезжает машина, и первым делом мы вслушивались, как там настроение. Если слышен смех, они обнимаются, играет музыка, мы знаем: значит, никого из них и их родных не убило. Все хорошо. Если молча, без эмоций, значит, плохо — кого-то убили. Жди ухудшений. Могли ударить, обругать, пообещать убить.
Перемирие в Грозном в августе они почувствовали как окончание войны. Считали, что это была их настоящая победа.
Они радовались, потому что многие боевики из отряда ушли в Грозный. И потом, когда первая группа вернулась, были бешеная стрельба вверх, крики, танцы. Большой шашлык. “Мы победили Россию. Лебедь это признал”, — говорили они нам тогда.
Хотим мы этого или не хотим, с войной или без войны, но мы будет жить вместе. Среди чеченцев оказалось много порядочных людей, которые меня вытаскивали. Я потом узнал, сколько людей участвовало в моем освобождении. Среди них, особенно на первом этапе, масса чеченцев. Среди боевиков были и “бешеные”, но были и нормальные ребята.
Когда нам впервые сняли повязки, один парень сказал: “Черт возьми! Когда были в повязках, нам было совершенно безразлично, кто и вы и что вы. А сняли повязки, посмотрели в лицо, глаза увидели — и уже все иначе. Прикажут расстрелять, и жалко вроде”. Взаимоотношения с Чечней будут очень сложными! Шаг вправо, шаг влево — и сразу кровь, сразу обострение.
Среди них ведь нет единства. Еще один штрих. Их командир еще в августе мне сказал (это мне запомнилось и удивило): “Мы вас просто так убивать не будем, я не хочу, чтобы сейчас на моих ребятах лежала кровь, потому что если мы вдруг станем федеральными войсками, договоримся с Россией, я не хотел бы, чтобы это тянулось за мной”.
Кстати, командира отряда, где нас держали, я так ни разу и не увидел. Нас водили к нему только в повязках и только ночью. Но осталось впечатление, что это очень грамотный человек и, по-моему, служил где-то близко к десантным войскам. Все про десантников расспрашивал. Боевики друг друга при нас по именам не называли. И был видно, что в подразделении подготовленные люди. Когда я увидел их блиндаж, как он оформлен, как была наброшена масксеть, то понял, что специалисты военные среди них есть. Что я еще отметил: никакой суеты, никаких переспросов. Когда дана команда — мгновенное исполнение. В общем, не банда — боеспособный отряд.
Но очень тяжело было, когда наши войска стали уходить. Это тяжело для нас — пленных, и для родственников. Уходят войска, а мы остаемся, и теперь все, все! С другой стороны, мы знали: закончилась война, по крайней мере, они, боевики не будут гибнуть — значит, больше шансов выжить. И действительно, после выхода войск другое отношение стало. Уже никто не кричал на нас. Больше стало свободы, легче режим.
О своем освобождении я знаю немного. Как мне сказали, была “трехходовая операция”. Но не просто выкуп за деньги. Если здесь деньги и участвовали, то только в силу того, что здесь работали посредники, которым надо было платить. В основном сработала оперативно-розыскная линия. У нас, в налоговой полиции, есть задача: охрана своих сотрудников и освобождение заложников из числа своих сотрудников. Поэтому по мне работали наши лучшие профессионалы, сыщики.
Обмен? Наверное, что-то было. Мне как-то боевики сказали: все нюансы обмена с тобой решены, все согласовано. Когда меня передали на руки нашим, я спросил их: “Ребята, как меня вытащили?” Они: “Коля, не задавай лишних вопросов. Ты сам профессионал, мы тоже профессионалы. Есть профессиональные секреты и тайны. Пойми нас правильно”.
А потом подарили мне пистолетный патрон, который всегда был в патроннике у того человека, который работал по мне. Бывший офицер “Альфы” ходил на переговоры с чеченцами. Он мне сказал: “Как видишь, он не выстрелил, и ты с нами. Держи на память…” Я кланяюсь всем русским писателям, всем журналистам за то, что меня не оставили в беде. Искали. Хлопотали обо мне. Кстати, самая первая весть из России была именно от товарищей по перу.
Как-то чеченцы-охранники сказали: “А ты, оказывается, известный человек. О тебе какое-то там содружество писателей хлопочет. Кто-то даже себя на тебя поменять просит…”
Низкий вам всем поклон, мои друзья!
Записал Владислав ШУРЫГИН
КАБИНЕТНЫЕ МАНЕВРЫ
Буквально за неделю ситуация в армии кардинально изменилась. Начальника Генерального штаба генерала армии Колесникова заменил на посту генерал-полковник Самсонов. Министр обороны России Игорь Родионов подписал директиву о сокращении Воздушно-десантных войск; заместитель командующего ВДВ по работе с личным составом генерал-майор Казанцев отстранен от должности “за нарушение военной этики”.
По кабинетам Генерального штаба и думских офисам “ходит” некое “письмо офицеров Генерального штаба” с недвусмысленными угрозами в адрес военного и политического руководства.
Все эти события прочно связываются с именем нового министра обороны Игоря Родионова. Аналитики расходятся в другом: что стоит за этими событиями — действительное начало реформы в армии или закулисные кремлевские игры?
Чтобы понять это, достаточно проанализировать происшедшие события. Итак, генерал армии Колесников — один из “патриархов” весьма молодых российских Вооруженных Сил, человек, по словам работавших с ним офицеров, весьма жесткий, со своей позицией и убеждениями — заменяется на генерал-полковника Самсонова, одним из “преимуществ” которого наблюдатели называют “бесконфликтность” и умение “подчиняться”. То есть этот начальник Генерального штаба в нынешний, крайне сложный, период жизни общества и армии будет в силу обстоятельств “верно исполнять царскую волю”, особенно в условиях нарастающего недовольства в войсках из-за хронического безденежья и развала социальной сферы.
Недовольство военного руководства десантными войсками копилось давно, еще с резкого возвышения “афганско-десантной” группы Павла Грачева. Привилегированное положение ВДВ, оборачивающееся, правда, в последние годы “привилегированным” правом затыкать собой все “горячие точки” и “костры” на территории бывшего СНГ и России, раздражало соперничающий штаб Сухопутных войск. Но при министре обороны П. Грачеве “наезды” на ВДВ блокировались самим министром.
Кстати, не последняя роль в нынешнем наступлении на ВДВ принадлежит и “ушедшему” НГШ Колесникову, почти не скрывавшему своей нелюбви к десантникам.
Новый виток эта борьба приобрела в приходом Лебедя в Совет безопасности и уходом на пенсию командующего ВДВ генерал-полковника Подколзина.
С момента воцарения в СБ Лебедь почти постоянно козырял тем, что ВДВ — его войска, что они ему преданы. Секретарь СБ демонстративно встречался с десантниками, они же осуществляли и его личную охрану во время поездок Лебедя по Чечне.
Все это не могло не вызвать раздражения и в кремлевской верхушке, весьма ревниво реагирующей на любые претензии на обладание теми или иными “вооруженными группами”, и в армейском руководстве, не меньше “ревнующем” армию к кому бы то ни было.
В общем, к исходу сентября создалось впечатление, что ВДВ — это некое государство в государстве, с чем, естественно, никто не собирался мириться. Так родилась директива о реформировании воздушно-десантных войск, включающая в себя сокращение войск с шестидесяти тысяч до сорока и расформирование ряда боевых соединений.
Выступивший против этого скоропалительного шага генерал-майор Казанцев оказался на самом острие всей этой истории, и его тут же образцово-показательно сняли.
Главный же драматизм заключается в том, что в угоду кремлевским интригам и склокам наносится непоправимый урок безопасности России и ее Вооруженным Силам, в которых ВДВ — едва ли не единственный боеготовный род войск, уцелевший в разгромах последнего десятилетия и сохранивший традиции, преемственность и самое главное — крепость духа и преданность Родине.
В. Ш.
информационное агенство NORD — PRESS
КАЗАХСКИЕ СПЕЦСЛУЖБЫ ОРУДУЮТ В РОССИИ
В начале октября на территории Российской Федерации в г. Омске был похищен агентами следственного управления Комитета национальной безопасности Республики Казахстан гражданин России Тишкин Василий Васильевич. Активист Русской общины Казахстана В. Тишкин приехал в Омск из Павлодара (Казахстан), спасаясь от преследований казахский властей за свою общественную деятельность.
В связи с этим фракция ЛДПР обратилась к российскому министерству иностранных дел с просьбой принять дипломатические меры против незаконных действий казахских соседей.
“БРАТЬЯМ ЧЕЧЕНЦЕВ” ОТКАЗАНО В РЕГИСТРАЦИИ
Украинской националистической организации Украинская национальная ассамблея (УНА-УНСО) отказано в регистрации министерством юстиции Украины. Причиной отказа явилось неправильное оформление документов. УНА-УНСО, известная своей антироссийской направленностью, отличилась во время чеченского конфликта тем, что отправляла на помощь чеченским “братьям” отряды боевиков. Стоит отметить особо негативное отношение федеральных сил к военнопленным из числа украинских наемников.
СБИТ ЗАЩИТНИК ДОМА СОВЕТОВ
Вечером 13 октября в подмосковном селе Язвино был сбит грузовиком настоятель храма Святой Троицы иеромонах Никон (Белавенец). Получив перелом ключицы и сильные ушибы, отец Никон остался жив. Участник обороны “Белого дома” в октябре 1993 года иеромонах Никон широко известен своими монархическими взглядами. В августе этого года он был избран Координатором Общероссийского монархического фронта, в рядах которого объединились более десяти партий и движений. 18 сентября ОМФ провел митинг памяти П. А. Столыпина, на котором выступил отец Никон, призывавший всех монархически ориентированных патриотов объединиться в борьбе за восстановление Православного Русского царства. По словам пострадавшего, незадолго до инцидента он получил в свой адрес телефонные угрозы. Неизвестные злоумышленники потребовали от иеромонаха прекращения его политической деятельности.
РОССИИ — НАЦИОНАЛЬНУЮ ИДЕОЛОГИЮ
1 ноября в здании Государственной думы состоится 2-я научно-практическая конференция “Государство и национальная идеология”. На конференцию приглашены ведущие теоретики русского национального возрождения и руководители русских националистических партий. На конференции планируется создание редакционного совета, который на основе докладов, прочитанных на конференции, сформулирует идеологические принципы возрождения Русского национального государства.
ВСЯ ЛИ ПРАВДА РАСКРЫТА?
В связи с 50-летием приведения в исполнение приговора Нюрнбергского трибунала в Санкт-Петербурге прошло первое заседание Санкт-Петербургского филиала Общества историков-ревизионистов (штаб-квартира находится в Калифорнии, США). Цель создания нового историко-культурного общества — доказать несостоятельность утверждений о том, что в национал-социалистической Германии существовала и проводилась в жизнь программа уничтожения народов, развеять “миф о Холокосте”.
Санкт-Петербургский филиал создан по инициативе российских ученых и исследователей данной проблематики. Среди них преподаватели и профессора некоторых вузов Санкт-Петербурга. Санкт-Петербургский государственный университет представляет преподаватель факультета психологии А. Малышев, возглавляет филиал кандидат философских наук В. Безверхий, занимающий один из постов в историко-культурном обществе “Союз Венедо”.
В ближайших планах филиала — проведение исследовательской работы в архивах города, на местах предполагаемых массовых убийств нацистами в северо-западном регионе, опрос живых свидетелей с целью “развеять ложь о шести миллионах”.
“ИНСТРУКТОРОВ” ЗАПЕЛЕНГОВАЛИ…
Александр Лукашенко направил президенту Украины Леониду Кучме официальный запрос по поводу деятельности радиостанции УНА — УНСО, которая вещает на средних волнах на территории Белоруссии. В передачах радиостанции на русском и белорусском языках даются инструкции по созданию подрывных групп, обращению с оружием и другие рекомендации для “борьбы с режимом Лукашенко”.
По словам руководителя харьковского отделения УНА — УНСО Олеся Бабия, генеральная прокуратура Украины начала проверку запроса президента Лукашенко, в связи с чем руководство УНА — УНСО приняло решение о переносе радиостанции из Киева в другой город.
Обьявлена подписка на газету «ЧЕРНАЯ СОТНЯ»
ОБЪЯВЛЕНА ПОДПИСКА
на всероссийскую Православную патриотическую газету
“ЧЕРНАЯ СОТНЯ” ,
выходящую в Москве с 1992 года
Мы, как и прежде, будем бескомпромиссно выступать в защиту Святой Православной Веры, Русского народа и традиционной Русской государственности.
Мы будем публиковать обширные материалы по Православной Вере, истории Церкви и России, современной внутренней и внешней политике, путях реставрации Русской исторической государственности. Особое внимание газета уделяет публикациям материалов, разоблачающих масонство, сектантство и прочие антиправославные силы.
Газета будет продолжать выходить 1 раз в месяц, но объем ее увеличится. Подписная же цена останется прежней — 27 тыс. руб. за полугодие. Выписать газету можно в любом отделении связи на территории СНГ через каталог “Роспечать” (индекс: 88737) или напрямую через редакцию газеты, выслав указанную сумму почтовым переводом по адресу:
123242, Москва, ул. Б. Грузинская, 12-57, Штильмарку А. Р.
Телефон редакции: (095) 205-35-54.
От редакции
Русская цивилизация зияет черными дырами ельцинизма. Разруха, уныние и тлен удручают, особенно в деревенской, почвенной жизни, среди гармонии природы. Свобода без национального идеала превратила село в резервацию.
Интеллигенция эксплуатирует деревню дачами, развращает праздностью. Народническое хождение в народ, сталинское двадцатипятитысячничество, нынешнее фермерство — все в прошлом.
Деревня сама высиживает свою идею. Но детище не будет немо, ибо на помощь опять же приходит русский интеллигент самой высокой пробы.
В селе Ореховка на Луганщине взращивается одна из моделей русской почвенной цивилизации. Уже около десяти лет группа молодых ученых, используя труды, а лучше сказать, откровения народного философа Порфирия Корнеевича Иванова, организует жизнь так, как завещал Учитель.
Юрий Иванов (тезка Учителя) рассказывает сегодня о становлении новой жизни на селе. Его друзья-сподвижники, авторы других материалов этой полосы, знакомят нас с тем, как они воспитывают русских детей, созидая наше будущее во плоти.
БЫДЕМ ЖИВЫ
КОРРЕСПОНДЕНТ. В нынешней деревне, Юрий, горожанин, интеллигент — всегда временщик. Снимает сливки летом. С первыми холодами откочевывает на городские квартиры. У тебя тоже обеспечены городские тылы?
ЮРИЙ ИВАНОВ. В Самаре у меня была отличная трехкомнатная квартира. Работал в центре подготовки космонавтов. Преподавал в пединституте. Жил, размышлял, скажем высоким слогом — радовался и страдал, как все. И вот в 1988 году оставил все это. Тут и драма в личной жизни свою роль сыграла… Взял с собой несколько рубашек, рукопись Иванова и уехал на его родину. Позже туда прибыло еще несколько человек. Кто мы были? Интеллигенты, которые решили посвятить себя делу Иванова. Тогда он уже ушел от нас. Обстановка складывалась сложная. Я порвал все связи с “миром”. Родители были против. Жена не давала мне ребенка. Друзья в Самаре называли меня предателем. В общем, на душе было нелегко, но собрался духом и начал работать.
Первая зима оказалась очень тяжелой. Жил в маленькой полуразрушенной хатке. Потом ко мне приехала моя нынешняя жена Антонина. Работы не было. Получал тридцать три рубля за кочегарство в сельской библиотеке. Такой зарплатой тогда просто брезговали. Но уже к лету у нас в Ореховке сложилась целая семья “ивановцев”, моих единомышленников. Сейчас нас — двенадцать человек. Люди разного возраста. Есть и пожилые, и вновь родившиеся в Ореховке. Мы сами принимали роды. Сразу обливали младенцев холодной водой, и сейчас они уже часами могут бегать по снегу.
Наконец, после долгой судебной тяжбы со мной стала жить моя первая дочь. Ей было пять лет. Она ко мне буквально убежала. Мы с ней пережили страшные времена, когда на нас обрушилась вся юстиция, милиция и прокуратура. Чуть ли не армия участвовала в поисках девочки… Этот ребенок был мне очень дорог. Я буквально выходил ее с помощью системы Иванова. Девочка родилась весом в кило двести. Врачи не давали ей никаких шансов. Я под расписку взял ее, стал обливать, массировать. Она окрепла и сделалась как бы живым символом ивановской правды. Хотя Иванов предупреждал, что с 1979 по 1989 год лучше детей не рожать. Потому что он предвидел — они попадут в жернова сегодняшнего упадка… В общем, по решению Верховного Совета девочку присудили мне. Это был первый случай, когда в сходных обстоятельствах ребенка отдали отцу. И моя жизнь сразу стабилизировалась. Все силы направил на расширение нашей большой семьи, на внедрение идей Иванова в жизнь простых обывателей Ореховки. Мы организовали добровольное общество “Истоки”. К нам приходит по двести писем в день. Развернули издательскую деятельность. Выпустили более двадцати книг, пропагандирующих философию и жизненный практический опыт Иванова. Причем книги рассылаем бесплатно — ибо это дело нашей совести, коммерция тут неуместна.
Насколько мы сохраняем учение Иванова, настолько пытаемся и развивать его. Выпускаем рукописные работы, авторские статьи, исследования. Наш журнал “Истоки” выходит как народный, тоже бесплатно. Он базируется на главных идеях Иванова: совесть, разум, любовь к природе. Еще при поддержке Советский власти мы открыли в Самаре первый народный университет по системе Иванова. Сейчас он тоже действует, мы приступаем к пятому набору слушателей. Открыли лабораторию природного развития человека. У нас есть свои методики. Активно претворяем учение Иванова в трех сферах: дошкольной, школьной и вузовской. Наша программа по оздоровлению человека признана уже Министерствами образования России и Украины. По ней работают десятки школ, детских садов. Ведь все начнется с детей, — говорил Иванов. Кстати родные дети Иванова выдались очень, как говорится, удачными. Воевали в Отечественную. Один сын до сих пор жив и любит отца сыновней любовью.
КОРР. Юра, давай еще раз вернемся в село, в те времена, когда ты обитал в хатке, переживал семейную драму, которая для тебя и дочки разрешилась благополучно. Потом, я понимаю, как-то стали улучшаться и бытовые условия, ты со своими идеями стал внедряться в жизнь обычного сельского человека. Как смотрели они на вас? Как на сектантов? Как на подозрительные личности?
Ю. И. Сама Ореховка — очень живое село. Оно образовалось лет двести назад. Туда еще Екатерина ссылала. Жили там и беглые, и каторжные. Потомки их людей представляют из себя сгусток очень активной русской, славянской породы. Силен там дух бунтарства. И религиозный дух. Деревня состоит как бы из двух частей. Из православных и старообрядцев. Но Порфирий Иванов менее всего выразил эти два направления русской духовной жизни. Хотя он вобрал в себя и черты христианина, но был совершенно свободен от догм. Древний дух вольницы славянской выразил он — вот что главное. Природное славянское начало. Он как бы олицетворил весь спектр неканонической духовности.
Деревня много знает об Иванове. У сельчан свой, может быть, самый точный образ Паршика. И они справедливо смеются над всеми измышлениями как недоброжелателей, так и слишком рьяных последователей Иванова. Кстати, он сам не любил этого слова — “ивановцы”. Когда мы послали ему фотографию из Самары, где мы купаемся в проруби, то он сказал: “Вон уже сколько стало Паршиков”.
И мы пережили несколько периодов понимания местных жителей. Сначала они от меня просто детей прятали. А теперь наоборот. Один шахтер пришел и сказал: “Юра, я в шахту хожу, как на фронт. Всякое может случиться. И если что, то ты, пожалуйста, воспитай моих детей”. Говорил со слезами на глазах.
Из хатки мы перешли в заброшенное помещение детского садика. Небольшой земельный участок имеем на берегу речки. Здание отреставрировали. Сначала в нем жили семь человек, потом десять. Сейчас двенадцать. И у нас еще есть десятки людей, которые живут семьями в самой Ореховке, но работают вместе с нами. Создалась структура посильнее, чем прежняя партячейка. И работаем мы круглые сутки. Наш девиз — “отдых это перемена деятельности”.
КОРР. Какой же “набор” деятельности?
Ю. И. Во-первых, чисто сельский труд. У нас три коровы. Значит, сенокос. Уборка навоза. Заготовка угля на зиму. Бурение скважины, установка ванны. Дом наш, кроме того, буквально ломится от книг, от аппаратуры, от компьютеров, сканеров, цветных принтеров. Откуда взяли деньги? Просто люди, которые пришли к нам в Ореховку, продали в городах квартиры, мебель. И вложили средства в наше общее начинание. Получился мощный научно-информационный центр. Постоянно на размножение работают шесть видеомагнитофонов. Мы сами много снимаем на видео. Монтируем фильмы. Вышло три документальных — “Желаю себе и всем вам”, “Слово о человеке”, “Так жить можно”. Последний фильм, кстати, часто в кинотеатрах шел в паре с фильмом Говорухина “Так жить нельзя”. То есть уже тогда мы давали альтернативу перестройке. Но наши идеи оказались невостребованы нерусскими властями в Москве. У нас есть десятки, сотни видеопрограмм для детских садов, для вузов. Мы владеем довольно большим архивом рукописей Иванова. Если он написал где-то около 280 тетрадей, то я сумел собрать уже 170. Выпускаем его рукописи и в факсимильном варианте, и в литературных переложениях.
КОРР. Итак, сельский труд, пропаганда идей Иванова. А еще?
Ю. И. Но ведь мы, к тому же, все имеем высшее образование. Мой ближайший друг, например, кинорежиссер. Другой — инженер-электронщик. Каждый трудится в своей сфере. Есть женщина, знающая несколько языков. Она переводит. Благодаря двум спутниковым антеннам мы смотрим восемьдесят программ телевидения. Всю эту массу информации анализируем, сопоставляем. Кроме мыльных опер и пошлых политических новостей, в эфир вбрасывается и масса интересного. Таким образом мы идейно обогащаемся. И все сильнее укрепляемся в мысли, что идея Иванова — это общемировая идея, хотя и родилась в России.
В первую очередь для меня Иванов — это русский человек. Вспомним Достоевского, для которого и Христос был русским человеком. Другой Христос нам просто не нужен, — говорил Достоевский.
Лет десять назад я оказался, скажем так, в кругах, близких к театру на Таганке. Там были и Вознесенский, и Окуджава, и Плисецкая. Меня поразило, что мое лицо, типично славянское лицо среди курчавых голов и глаз с радужной поволокой, вызывает столько антипатии. Там я своими ушами услышал дурные высказывания в адрес русских. Поэтому этот “сейшн” я никогда не забуду. Там же я понял, что в противоположность “их” культуре, есть и другая, наша, исконная. И окунулся в нее уже навсегда. Это они пытались и пытаются похоронить и наш народ, и культуру. Но мы выживем. Инстинкт самосохранения прекрасно выразил Профирий Иванов. Он был и остается как бы символом живучести русских. Если русский космизм Федорова — это прекрасная научная теория. То практическое ее воплощение — за Ивановым.
Беседу вел
Георгий СЕМЕНОВ
ШКОЛА ИВАНА-ЦАРЕВИЧА Антонина Иванова
Счастлива молодость родителей, если у них здоровые дети. Счастлива старость, если дети выросли добрыми.
…Родительское собрание в нашей сельской школе. Учительница, сама на себе испытав благотворное влияние системы Иванова, решила и к детям прививать двенадцать правил “Детки”. Мы помогали ей. Начали с осмотра ребят. Они свободно чувствовали себя в одеждах. А раздеваясь, начинали ежиться, прятаться, комплексовать. Обычное поведение для всех начинающих. Мы показали им видеокадры обливающихся детей в детском саду, школе. Сделали им массаж. Они стали раскованней. Им уже захотелось, чтобы уроки проходили за такими партами-конторками стоя, как в “кино”. И буквально через неделю все они подружились с холодной водой, стали выбегать вслед за учительницей босиком на снег. Некоторые даже тайно от мамы, которая “не разрешала”.
