В октябре хворый Ельцин и квелый Кучма ударили по рукам: будем подписывать договор. В ноябре дебелый Черномырдин и в меру упитанный Лазоренко сойдутся в Киеве его составлять.
      Быть, наконец-то, или не быть российско-украинскому договору о полномасштабном сотрудничестве?
      Не в том вопрос.
      Квартет упомянутых мужей способен родить любой документ о сотрудничестве. Но не способен наладить сотрудничество.
      Недавно, 26-27 августа, Черномырдин уже встречался с премьером Украины Лазоренко. Оба остались довольны друг другом и оба заявили об успехах переговоров о сотрудничестве. А что произошло потом?
      Россия ввела с 1 сентября 20-процентный налог на ввозимые с Украины сахар, спирт и зерно, а Украина установила пошлины на вывоз в Россию металлолома.
      На словах — лад, на деле — торговая война.
      Договор о сотрудничестве Черномырдин с Лазаренко, вероятно, изготовят, а Ельцин с Кучмой его подпишут. Но никакого сотрудничества от этого не произойдет. Сотрудничество необходимо народам Украины и России, но в нем нет нужды у власть имущих в Москве и Киеве, ибо их личные интересы не имеют ничего общего с интересами народов.
      Доказать это легко. Надо лишь заглянуть в скрытые от народов письма:
      “Президенту Украины г-ну Л. Д. Кучме.
      Уважаемый Леонид Данилович!
      РАО “Газпром” совместно с АОЗТ “Интергаз” разработана эффективная схема расчетов за поставляемый в Украину российский природный газ.
      АОЗТ “Интергаз” успешно выполнило договорные обязательства первого квартала 1996 года, проведя с нами своевременные расчеты на сумму 266 млн. долларов США.
      Однако без всяких на то оснований Госкомнефтегазпром Украины произвел перераспределение областей между оптовыми импортерами Украины, чем практически лишил АОЗТ “Интергаз” рынка сбыта (реализации) российского природного газа по уже заключенным контрактам.
      Просим восстановить за АОЗТ “Интергаз” ранее определенный для него рынок сбыта.
      С уважением -
      В. В. Шеремет, и. о. председателя правления РАО “Газпром”.
      С такой же просьбой, но только не к Кучме, а к премьеру Лазоренко постучался и сам председатель правления “Газпрома” Рэм Вяхирев (письмо N РВ-28): “Вынуждены в третий раз обратиться к вам с предложением предоставить АО “Интергаз” рынок для российского природного газа в целях обеспечения расчетов за его поставки”.
      Итак, вожди “Газпрома” четырежды ходатайствуют перед высшими чинами Украины за фирму, которая кредитоспособна и вовремя рассчитывается с ними. С момента последнего их ходатайства проходит месяц. И появляется на свет письмо премьера Лазоренко к министру обороны России Игорю Родионову:
      “Уважаемый Игорь Николаевич!
      Поставка основных объемов газа промышленным и коммунально-бытовым потребителям Украины возложена на корпорацию “Единые энергетические системы Украины”.
      …В связи с вышеизложенным прошу вас дать поручения соответствующим подразделениям вверенного вам министерства на выдачу наряд-заказов на весь запланированный объем корпорации “Единые энергетические системы Украины”.
      Письмо премьера Лазоренко датировано 20 августа. А на следующий день “Газпром” за подписью зампреда его правления А. А. Пушкина направляет послание президенту той самой корпорации “Единые энергетические системы” Юлии Тимошенко, где говорится: “Минобороны России в письме от 12 августа N 148/1809 выражает серьезную озабоченность в связи с отсутствием поставок материально-технических ресурсов по генеральному соглашению между минобороны России и “ЕЭС Украины”.
      Ваша корпорация предоставила документы для зачета ресурсов на сумму 562 млрд. рублей, а по состоянию на 10 августа обеспечила отгрузку этих ресурсов лишь на сумму 253,5 млрд. рублей.
      С учетом сказанного за семь с половиной месяцев текущего года фактическая оплата поставленного корпорации газа составила 723 млн. долларов США или 64 процента, а долг превысил 410 млн. долларов США”.
      Что следует из всего процитированного выше? На Украине есть несколько торгующих российским газом фирм. Одна — “Интергаз”, покупая его, успешно реализует и исправно рассчитывается с поставщиком. Вторая — “ЕЭС Украины”, получая газ, не платит за него сотни миллионов долларов, обрекая тем самым российских граждан на безденежье, а украинских ставит перед вероятностью перебоев в газоснабжении. Но правительство Украины первую фирму изгоняет с рынка, а вторую насильственно туда внедряет: пусть граждане России месяцами не получают зарплату, пусть граждане Украины с наступлением зимы мерзнут в своих хатах, но торговать газом будет та фирма, которая дорога правительству Лазоренко.
      Такой же логикой руководствуется и правительство Черномырдина, когда, скажем, выделяет миллиард долларов на закупку авиадвигателей из США: пусть рушится российское моторостроение, пусть русские станочники и украинские металлурги останутся без работы, но зато будет процветать американская фирма “Прайт энд Уитли”.
      У народов России и Украины интересы одни, у властей в Москве и Киеве — другие. Их интересы — это интересы отдельных коммерческих кланов, интересы сословия чиновников, наживающихся на взятках, и интересы иностранных компаний, которые превращают республики СССР в сырьевые придатки Запада.
      Строителю великой советской империи гениальному Сталину принадлежат слова: “Мы объединили государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. Поэтому каждый, кто пытается разрушить это единство социалистического государства, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР”.
      Сталин знал то, что он построил. И ныне каждому не замешанному в криминальном обогащении русскому и украинцу очевидно: Россия и Украина не могут существовать отдельно, не попадая в чужую кабалу. И всякий договор о сотрудничестве между ними, составленный суверенитетчикам, которых Сталин называл врагами народов, будет мертворожденным.
      Николай АНИСИН

      ИНТЕРВЬЮ С ДИРЕКТОРОМ ОБЬЕДИНЕННОГО ИНСТИТУТА ФИЗИКИ ЗЕМЛИ РАН В. Н. СТРАХОВЫМ
 
      — Владимир Николаевич, полтора месяца назад вы, российский академик, поразили страну и мир, объявив голодовку протеста против уничтожения отечественной науки. И те 12 дней, когда она продолжалась, совпали с достаточно бурными событиями в жизни научной общественности. Шли профсоюзные собрания, митинги, заседания руководства РАН. И вы стали ярким символом этой волны протеста. Как вы расцениваете результаты вашего поступка?
      — Прежде всего хочу сказать, что мы голодали вместе с председателем профкома нашего института Игорем Ильичем Науменко-Бондаренко. Мы шли с ним как бы в авангарде профсоюзного движения протеста. Начали голодовку 30 сентября, 8 октября прошла профконференция работников всех академических институтов, а 10 состоялся массовый митинг на площади Маяковского. Вот этот митинг и стал кульминацией нашей общей акции.
      Считаю, что кое-чего мы добились. Во-первых, в октябре науке вернули значительную часть долгов за третий квартал. Хотя вопрос о выплатах за первое полугодие так и остался замятым. Второй итог состоит в том, что активность широких слоев ученых несколько повысилась. Раньше преобладали упаднические настроения, считалось, что всякая борьба с этим правительством бесполезна. Третий результат состоит в том, что власть забеспокоилась: не получится ли у нее серьезная конфронтация с широкими кругами ученых. Если наиболее интеллектуальные силы общества вдруг окажутся в оппозиции к правительству, для него это может плохо кончиться. Во всяком случае, премьер Черномырдин В. С., выступая на недавнем общем собрании Академии, в присутствии более тысячи человек заявил: мы допустили ошибку, приравняв науку к другим категориям бюджетной сферы. Все это запомнили. Но какой будет позитив из этого высказывания, наложит ли вето на, похоже, независимые от подобных заявлений действия министерства финансов, — этот вопрос остается открытым.
      — Объявив голодовку, вы сформулировали конкретные требования к правительству. Как оно прореагировало на них?
      — Мы сделали заявление для печати, направили обращение к другим академическим институтам, в президиум РАН. Сверх того я написал премьер-министру Черномырдину, министру финансов А. Я. Лившицу, председателю комитета по науке и технологии, вице-премьеру правительства В. Е. Фортову и тогдашнему секретарю Совета безопасности А. И. Лебедю. Ну, от Лебедя письма я не получил. И это понятно, потому что вскоре он ушел со своего поста, ему было не до того. Но странно, что нет ответа от Владимира Евгеньевича Фортова. А он присутствовал на общем собрании РАН, мог бы как-то к себе подозвать и хотя бы устно что-то сказать. Ничего! Это, я считаю, наиболее печальным во всем деле. То есть министерство науки размежевывается с теми взглядами, которые я выразил. И эта позиция прослеживается также у руководства Академии. Оно не хочет заявить о том, что в основном разделяет мои оценки и требования.
      Я получил два письма. Первое — от Виктора Степановича Черномырдина, который прислал копию своего поручения. В нем сказано: “Предложение академика Страхова необходимо внимательно рассмотреть. Прошу в месячный срок подготовить с участием заинтересованных министерств и ведомств, научных и общественных организаций предложения по существу поставленных вопросов”. Подписано оно 3 октября 96-го года. Но указанный месяц уже прошел, а что реально сделано? На общем собрании РАН 28 октября, отвечая на мой вопрос, Юрий Сергеевич Осипов сказал, что по договоренности с Черномырдиным на президиуме совета министров будет поставлен вопрос о состоянии науки.
      Надо сказать, что когда на общем собрании РАН я предложил принять обращение, была создана редакционная комиссия под председательством академика В. Н. Кудрявцева. Я участвовал в ее работе, и в мой проект документа был внесен целый ряд корректив, выхолащивающих его дух.
      Например, я совершенно четко ставил вопрос о неправомерности ссылок чиновников правительства, и особенно министерства финансов, на общие экономические трудности. На ту же предвыборную президентскую кампанию только официально было потрачено 13 триллионов рублей. А расходы на всю российскую Академию наук по бюджету 96-го года составляют один (!) триллион 385 миллиардов рублей. Но это ведь еще без выборной кампании губернаторов! А если все это просуммировать, то окажется, что настрой нынешнего правительства таков: политическим схваткам уделяется гораздо больше средств, чем развитию науки и техники.
      А сколько стоила война в Чечне — сначала разрушение, а потом восстановление Грозного? Сошлюсь на журнал “Итоги” за октябрь месяц. Там речь идет об указе президента по поводу выделения на эти цели 16 триллионов рублей плюс один миллиард долларов. Главный вопрос: куда ушел этот миллиард долларов? А это в четыре раза больше, чем годовой бюджет РАН. Вот такие суммы куда-то исчезают, и никто в этом разобраться не может.
      А сколько денег идет на содержание непрерывно разбухающего госаппарата? Ведь у нас после перехода к новому строю число ведомств и учреждений стало просто астрономическим! И по сведениям, которые мы имеем, сотрудники этого громаднейшего аппарата получают гораздо большую зарплату, чем ученые.
      Вот передо мной справка, которую подготовил комитет по науке, культуре и образованию Госдумы. Научная сфера за январь-сентябрь 96-го года: средняя зарплата 618 тысяч рублей. По отношению к средней по России — это 82 процента. А в госорганах управления средняя зарплата — 939 тысяч, или 124 процента к средней по стране. То есть мы видим, что старое марксистское определение госаппарата как некоего инструмента подавления и принуждения в общем сохраняет свою силу. И этот аппарат постоянно увеличивается. Ведь надо проводить достаточно непопулярную политику…
      Но кроме того, я получил ответ из министерства финансов. И этот ответ с самого начала меня удивил. Почему? Я-то писал министру финансов и надеялся, что он мне ответит. Ну, естественно, сам министр финансов писем не пишет, — ему их готовят. Но он их подписывает и таким образом берет на себя ответственность за содержание. Ответил мне заместитель Лившица — И. П. Молчанов. Это письмо, с моей точки зрения, содержит целый ряд утверждений весьма сомнительных.
      Ну, например:”Финансовые трудности, испытываемые научными учреждениями, характерны для всей бюджетной сферы. Вместе с тем, по сравнению с другими отраслями, наука финансируется в приоритетном порядке.” Я вот только что говорил, что финансирование науки хуже, чем госаппарата. Так что же значит “в приоритетном порядке”? Беру опять официальную справку правительства, распространенную в Госдуме, — выполнение федерального закона “ О бюджете РФ в 95-м году”. Читаю: “В доходной части бюджет выполнен на 104 процента”. С точки зрения простого здравого смысла, это значит, что и расходные статьи должны быть полностью выполнены. А оказывается, что “расходы выполнены на 96 процентов”. То есть на 8 процентов меньше, чем могло быть. В том числе государственное управление — 86 процентов, национальная оборона — 83, правоохранительная деятельность и обеспечение безопасности — 104 процента! Вот тут-то и видны приоритеты правительства… Фундаментальные исследования и содействие научно-техническому прогрессу — 69 процентов. Ниже этой цифры только сельское хозяйство и рыболовство — 68 процентов, а также социальная политика — 32 процента! Промышленность, энергетика и строительство — 83 процента, образование — 82, культура и искусство — 72, СМИ — 88, здравоохранение и физическая культура — 76. Обслуживание государственного долга — 122 процента. Пополнение государственных запасов и резервов — 111, и “прочие расходы” — 124 процента!
      Очень даже существенны эти “прочие расходы”. В абсолютном исчислении, общие расходы 275 триллионов, а загадочные “прочие” — 56,8 триллионов. То есть если бы “прочие” расходы сократить на упомянутые 24 процента, то все остальное можно было бы выполнить… И нет расшифровки этих “прочих расходов”, что само по себе очень симптоматично. А наука плетется в хвосте и обслуживается по остаточному принципу. Поэтому утверждение заместителя Лившица о “приоритетном” финансировании науки — это, мягко говоря, дезинформация.
      У меня есть другой документ — “Оценка ожидаемого исполнения федерального бюджета за 96-й год “, по данным правительства РФ, Минфина и Госкомнауки. На этот год показатели еще хуже, чем прошлогодние, и идет большое расхождение между оценками правительства и Госкомнауки. Ожидаемые доходы — 83 процента. Расходы — 82 процента. И далее: госуправление — 87, правоохранительные органы — 84, социально-культурные мероприятия — 86, образование — 80. Наука… по оценке Госкомнауки — от 48 до 50 процентов. А по оценке правительства — 75 процентов. Но за январь-сентябрь, то есть за 9 месяцев, выполнение составило 36,4 процента. Значит, только если за оставшиеся 3 месяца выдадут фактически столько же, сколько за все 9 предыдущих месяцев, будут выполнены те самые 75 процентов. Во главе Госкомнауки все-таки стоит вице-премьер правительства. Я думаю, что там гораздо трезвее оценивают эти перспективы. И получается, что наука будет профинансирована на 48-50 процентов, то есть в полтора раза ниже, чем любая другая сфера.
      Вот эта картина и показывает истинное отношение к науке нынешнего правительства. А тем самым к нашему будущему. Потому что сейчас безопасность страны, ее экономическое процветание зависят от того: имеет ли она ресурсы и может ли создавать принципиально новые технологии. Если не имеет ни того, ни другого, тогда это страна без будущего. Если она делает ставку на сырье, как сейчас у нас, это прямая проекция в колонию. Ни о каких перспективах быть какой-то державой, с которой серьезно считаются в мире, при этом не может быть и речи. Только способность создавать новые технологии делают страну достаточно сильной экономически и политически. А что такое новые технологии? Это научные достижения. И относиться к науке так, как это делается сейчас в России, значит, напрямую адресовать нашу страну в колониальное будущее. Вот что нужно ясно осознавать.
      — Вы говорите о двух вариантах нашего будущего. С одной стороны — независимое развитие, наука, прогресс, а с другой — колониальная зависимость. И естественно, при втором варианте требуются подавление внутренней оппозиции и недовольства обреченных на нищенское существование людей. Вот вам и растущие расходы на правоохранительные органы и загадочные “прочие расходы”, о которых нельзя говорить открыто. Таковы обнаруженные вами тенденции в бюджетном финансировании?
      — Совершенно верно. Отношение к отечественной науке должно быть раскрыто и таким образом. Вот в ответе Молчанова написано: “Предусмотренное проектом бюджета ассигнование на проведение фундаментальных исследований и содействие научно-техническому прогрессу составляет 14 триллионов рублей, или 3,58 процентов к расходной части бюджета, учтенного в сопоставимых условиях”. Оставим на совести заместителя министра финансов иезуитский конец фразы — “учтенного в сопоставимых условиях”. Простому смертному понять, что за этим кроется, невозможно. Но я получил разъяснения по этому поводу в думском комитете. А кроется за этим то, что неправильно вычисляется этот процент. Вот передо мной справка о расходной части федерального бюджета по годам. Возьмем 97-й год. Здесь проект правительства — 524 триллиона рублей, и на науку записано 14,75. И это составляет 2,65 процента к расходной части бюджета. Каким же образом родилась эта цифра, 3,58, которая содержится в письме Молчанова? А получилась она, видимо, таким образом. Возьмем финансирование за 95-й год, уберем обслуживание госдолга, пополнение резервов и “прочие расходы”, оставим только конкретные статьи, имеющие своих адресатов, и тогда действительно, соотношение будет похожим на три с лишним процента. Но выбрасывать-то это нельзя!
      Известно, что в конце августа президентом был утвержден закон о науке и научно-технической политике. И в этом законе, в сноске, было написано: правительство считает, что науке надо выделять 3 процента от расходной части бюджета. Дума утвердила 4 процента. То есть правительство, считая, что необходимы 3 процента, на самом деле дало 2,65 вместо утвержденных законом 4 процентов! Даже если взять 3,58 процента в этом неправильном исчислении, и то окажется, что это нарушение принятого закона. Это значит, что нынешнее правительство должно быть однозначно квалифицировано как правительство, не желающее выполнять законы страны! А по источникам из Госдумы, после отправления ею проекта бюджета на доработку, правительство возвращает его в этой части в том же самом виде.
      И последнее. В письме замминистра финансов написано: “По вопросу соответствия заработной платы научных работников сообщается (кем сообщается — неизвестно), что, по оперативным данным, в сентябре текущего года средняя заработная плата работников науки и научного обслуживания составила 768,4 тысячи рублей, в то время как средний по стране прожиточный минимум трудоспособного населения — 416,0 тысяч рублей.” Вот из-за этой дополнительной дезинформации, очень сознательно составленной, сам Лившиц, вероятно, и не стал подписывать бумагу. Потому что грубость работы здесь видна невооруженным глазом.
      Средний прожиточный минимум по стране… Даже если согласиться с самой цифрой, это все равно, что средняя температура по больнице, включая врачей, медсестер и посетителей. У нас есть население сельское, есть небольших городов, есть мегаполисов типа Москвы, Петербурга или Новосибирска. Те, что живут на селе, в мелких городах, как правило, имеют участки, подсобные хозяйства. Люди больших городов ничего этого не имеют. Расходы на транспорт — тоже разные. В Москве, например, люди обычно ездят в метро и на автобусе или троллейбусе. Но даже если человек ездит только в метро, он тратит 3 тысячи рублей в день. То есть в среднем в месяц — 90 тысяч. Реально же — в два раза больше. И за квартиру он должен заплатить, и за лекарства. Кроме питания, он также должен кое-что купить из одежды и обуви. А семья, как правило, состоит из 4-5 человек, включая детей и престарелых родителей. То есть цифра в 416 тысяч рублей для Москвы и других мегаполисов, где в основном и работают ученые, абсолютно неприемлема. Ее надо как минимум в два, два с половиной раза увеличивать… А кроме того, цифра в 768 тысяч взята с потолка. Вот опять-таки по справке думского комитета, в научной сфере за январь-сентябрь 96-го года средняя зарплата составила 618 тьсяч рублей.
      Английский физик Резерфорд говорил: “Существует три вида лжи. Первая ложь — наглая, вторая — во спасение, а третья — это математическая статистика. Вот здесь мы с этим однозначно и сталкиваемся.
      — Как вашу акцию восприняли широкие слои работников академической науки и члены РАН, в частности?
      — Думаю, что подавляющее большинство ученых встретило нашу голодовку с пониманием и внутренне нас одобрило. Но что касается академического корпуса, то он отнесся к ней с долей непонимания и нежелания открыто солидаризироваться. Мы получили довольно большую поддержку от разных институтов. Но если все суммировать, то в итоге это будет где-то пятьдесят академиков и членов-корреспондентов. А ведь на самом деле их более тысячи. Вот такая боязливость, а если откровенней сказать, даже трусливость, воспитанная десятилетиями прошлой жизни и страхом за свое существование в данный момент, как бы является определяющим для академического корпуса. В целом этой реакцией я разочарован.
      — Именно в дни заседаний общего собрания РАН произошло самоубийство директора федерального ядерного центра В. З. Нечая. Какой была реакция академического сообщества на эту трагедию?
      — На следующий день на общем собрании была попытка почтить память погибшего вставанием и как-то сформулировать свое отношение к случившемуся. Но руководство Академией пошло по иному пути: мы, мол, не знаем, что и как, и давайте пока ничего такого не делать. Я считаю это неправильным. Потому что, по большому счету, было видно, что этот человек был доведен до отчаяния всеми трудностями жизни. Было видно, что природа его самоубийства — социальная. И конечно то, что общее собрание не почтило его память, не солидаризовалась таким образом с этой формой протеста, я считаю ошибкой.
      — Какова финансовая ситуация в руководимом вами Объединенном институте физики Земли?
      — Крайне тяжелая. На бумаге наш бюджет 10 миллиардов 164 миллиона рублей в год. В месяц это где-то 843 миллиона. А реально нам дают примерно по 610. В том же письме замминистра Молчанова сказано, что за 9 месяцев наука была профинансирована на 70,3 процента. Если бы нам выдавали, по крайней мере, то, что нам причитается на бумаге, мы, наверное, жили бы относительно неплохо. А сейчас нам погасили долги не из ста процентов, а приблизительно из этих 70 процентов. И еще несколько миллионов урезали. В результате мы живем не по средствам. Получая 610 миллионов в месяц, мы тратим по 750. То есть каждый месяц образуется примерно 140 миллионов рублей долга. И вот мы судорожно отправляем людей в отпуск без содержания, и чтобы выжить, должны произвести сокращения где-то на 15 процентов. Но это означает достаточно массовое увольнение. Вот вам парадокс: если бы статья была защищенная и мы получали хотя бы то, что запланировано, мы не только бы не делали сокращений, но у нас была бы еще возможность миллионов на 80 покупать оборудование. Поэтому ситуация очень трудная. И ответственность за все это несет правительство в целом и министерство финансов в частности.
      — Как вы представляете себе продолжение борьбы за будущее отечественной науки? Что намерены предпринять дальше?
      — То, что было, — это только начало. Мы должны настраиваться на перманентную борьбу, об этом я говорю постоянно. Надеюсь также, что все однозначно понимают: речь не идет о какой-то физической борьбе. Речь идет о борьбе с непониманием роли и значения науки и нежеланием выделять на нее необходимые средства. Считаю, что время аппаратных методов, время стояния с протянутой рукой в приемной премьера прошло. Сегодня необходимо постоянное давление снизу. И наш профсоюз должен свои акции без конца возобновлять.
      Другое направление — борьба в Госдуме. Надо настоять, чтобы там были проведены слушания о состоянии науки. Если прибавить к этому запланированное обсуждение на совете министров, то в целом должен появиться нужный итог. Во-первых, эти 4 процента, во-вторых, защищенность статей бюджета, чтобы расходы на науку не велись по остаточному принципу. И сверх того, конечно, программа технического переоснащения науки. Реорганизация науки нужна, как и ликвидация ее балласта. Но это очень трудный социальный вопрос, потому что речь идет о судьбах людей. И я считаю, что это один из отправных моментов для создания пособий по безработице. Во всех странах такие пособия существуют. Они позволяют человеку в течение года-полутора пройти какие-то курсы, освоить новую профессию, чтобы переходный период в его жизни не был таким страшным и мучительным.
      Но вот возьмем те же данные по бюджету. В научной сфере средняя зарплата 618 тысяч рублей. Сельское хозяйство — 307 тысяч. Пищевая промышленность — 906. Государственные органы управления — 939. Банки и финансовые компании — 1302 тысячи, я думаю, реально они получают намного больше. Энергетика — 1512 тысяч. Нефтедобыча — 2109 тысяч. Газовая промышленность — 2960 тысяч. Мы видим, что в сфере нефтедобычи, газовой промышленности получают в три раза больше, чем в среднем по стране. При этом оказывается, что в науке платят в 5 раз меньше, чем в газовой промышленности. По этим показателям прекрасно видно отношение к науке.
      Государство, которое печется о будущем, никогда бы не допустило, чтобы наука имела столь низкую зарплату по сравнению с добывающими отраслями. А правительство, которое сознательно ликвидирует отечественную науку и все больше ориентируется на добывающие отрасли, должно получить соответствующую реакцию со стороны народа. Уверен, что наш народ не согласится с будущим, которое предполагает колониальную эксплуатацию страны со всеми вытекающими отсюда последствиями. Причем то отношение к науке, которое было в советское время, можно квалифицировать как гораздо более государственное, чем нынешнее.
      — На митинге 10 октября вы сказали, что приостанавливаете свою голодовку. Вы имели в виду, что можете ее возобновить?
      — Я думаю, что это продолжение уже где-то на горизонте. Потому что я понял: правительство твердокаменно стоит на малом проценте для науки, твердокаменно стоит на попирании закона. И это требует, по-моему, решительной позиции протеста. То есть на самом деле сегодня воля идет на волю…
      Интервью вел Александр ПРОКУДИН

      * * *
      Военно-патриотический клуб “Русские витязи” выступил с предложением к федеральным и краевым властям взять на себя охрану слабоконтролируемых участков административной границы Чечни и Ставропольского края. Созданный три года назад в Ставрополе клуб насчитывает сегодня несколько сотен активистов, многие из которых прошли военную службу на территории Чечни, Таджикистана, Абхазии и в других “горячих точках” СНГ.
      Председатель клуба Михаил Ратничкин заявил: “Опять начались набеги на приграничные станицы, похищения людей, угон скота и прочий беспредел, творившийся в 1990-94 годах, когда бандиты чувствовали полную безнаказанность за свои преступления. Патриоты хотят сами защищать свой дом, а не слушать обещания о мире из Кремля”.
      * * *
      Во Владивостоке завершено следствие по делу Александра Шестопалова, бывшего сопредседателя “Республиканского движения Крыма”, девять месяцев находящегося в следственном изоляторе.
      В 1993 году Шестопалов переехал из Крыма в Приморье, где продолжал заниматься активной общественно-политической деятельностью. С 1994 года он также занимался выпуском газеты “Русский порядок” для дальневосточного региона.
      По словам адвоката Александра Шестопалова, дело от начала до конца сфабриковано под давлением местных властей, против которых Шестопалов неоднократно выступал с критикой.
      * * *
      В конце октября Арбитражный суд Санкт-Петербурга предписал Центральному комитету Российской коммунистической рабочей партии освободить помещение в бывшем здании Дома политического просвещения. Три года назад это здание было передано городскими властями под Международный центр делового сотрудничества (МЦДС). Руководство РКРП отказалось выполнить решение суда.
      Недавно силами ОМОНа и службы безопасности МЦДС руководство партии было выдворено из своих помещений, а принадлежавшие ей комнаты переданы в эксплуатацию “ОНЭКСИМ БАНКУ”, владеющему 50 процентами акций МЦДС.
      Лидер РКРП Виктор Тюлькин сообщил корреспонденту “НОРД-ПРЕСС”: “Здание Дома политического просвещения было построено на деньги коммунистов и распоряжаться им могут только приеемники КПСС, а не новоявленные демократы. По имеющейся информации, “ОНЭКСИМ БАНК” предоставил бывшему мэру Собчаку кредит на проведение предвыборной кампании на сумму в 50 млрд. рублей, а после грандиозного провала ставленника демократов на губернаторских выборах потребовал от руководства города вернуть затраченные средства. В качестве платежа руководство банка предложило передать в собственность помещения РКРП”.