Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Игнат Сергач (№1) - Порча на смерть

ModernLib.Net / Триллеры / Зайцев Михаил / Порча на смерть - Чтение (стр. 4)
Автор: Зайцев Михаил
Жанр: Триллеры
Серия: Игнат Сергач

 

 


Благородная кожаная дверь квартиры номер двадцать пять на третьем этаже засветилась «глазком» после второго звонка и отворилась после четвертого.

— Вечер добрый, — поприветствовал Игната невысокий упитанный мужчина с добродушной физиономией старого клоуна. — Вам кого, юноша?

— Господин Маркус дома?

— Маркус — это мой псевдоним. — Толстячок поправил полы длинного, до колена, атласного халата, под которым он носил твидовые брюки и нейлоновую сорочку. — Прошу, юноша, проходите. Чему вы улыбаетесь?

— Давненько никто не называл меня «юношей». — Игнат бочком, бочком влез между пухлым животом господина Маркуса и обоями.

— Сколько вам лет, уважаемый? — Господин Маркус завозился с замками, дверь была снабжена ими щедро и с выдумкой.

— Тридцать шесть. — Игнат расстегнул куртку, отцентровал галстук.

— Да будет вам известно — древние маги юность человеческую датировали промежутком от двадцати одного года до сорока двух лет. Позвольте, приму у вас курточку. Обувь снимать не нужно, вытирайте ноги и, милости прошу, проходите в гостиную. Поскучайте без меня немножечко в одиночестве.

В проходной комнате, названной «гостиной», блистала чешским стеклом люстра, сверкали полировкой овал стола и гнутые спинки шести мягких стульев вокруг, сиял коллекционный фарфор в серванте. Нигде ни пылинки, чисто до отвращения. Дверной проем в следующую комнату лишен двери, завешен плюшевыми портьерами. Между сервантом и плюшевой занавеской, на дорогих обоях с тиснением болтается квадратная репродукция со старинной гравюры. Сергач подошел поближе к черно-белой картинке, расслышал тихий шорох за портьерой. За тяжелыми складками плюша кто-то прятался, кто-то топтался, сопел и пыхтел по-звериному...

— Интересуетесь изобразительным искусством?

— А?.. — Сергач вздрогнул.

Господин Маркус подошел совершенно бесшумно. В руках поднос с двумя чайными чашками, сахарницей и горсткой конфет на блюдце. Добродушная физиономия, ямочки на поросячьих щечках, участливый взгляд мудрого дедушки.

— Гравюра на стене и посуда в серванте — своеобразный тест для моих гостей. До вас заходила женщина, она все время косилась в сторону неаполитанского фарфора, вас привлекла картинка. Вы предрасположены к духовности, юноша.

— Спасибо за комплимент.

— Разве это комплимент? — Господин Маркус поставил поднос на стол. — Присаживайтесь. Смелее, юноша, будем пить чай. Вас привлекла копия с работы гениального Дюрера, называется: «Как одна благородная дама лежала на смертном одре, и две маленькие черные собачки к ней прибежали и лизнули ей рот и губы, так что они стали черными, как уголь».

— Такое длинное название? — Игнат глотнул настоянного горячего чая. Замечательный чай.

— Тест номер два: обычно интересуются смыслом названия, вас заинтриговал размер. Вы, юноша, сочетаете в себе духовность и практичность. Поздравляю, редкое сочетание. Сахаром чай не испортили, еще один плюсик к вашим характеристикам. Можно обратиться к вам с маленькой просьбой?

— Сделайте одолжение.

— Скажите совсем коротко и совершенно откровенно, кто вас ко мне направил и зачем вы пришли?

— Легко. — Игнат поставил чашку с недопитым чаем на поднос. — Меня интересует порча на смерть. Я понимаю, сколько подобная услуга может стоить, и готов заплатить много, очень много. Ваш адрес подсказал незнакомый мне пацан. История почти мистическая, честное слово. Представляете, в магазине «Белые облака» искал литературу о порче, разговорился с парнишкой, по внешнему виду студентом, он продиктовал ваши координаты.

— Студент, конечно же, вне всякого сомнения, сообщил вам, сколько я беру за предварительную консультацию?

«Тест номер три, — догадался Игнат. — Я попался. Его расценок я не знаю, и сразу ясно — моя легенда сплошная липа. Я влип».

— У меня с собой только сто долларов одной бумажкой. В бумажнике, в куртке, сейчас принесу... — Игнат вместе со стулом отодвинулся от стола, собираясь встать.

— Сидите, не утруждайтесь. Доллары я не возьму.

— Почему?

— Расчет в валюте между частными лицами преследуется государством. Я работаю по лицензии и соблюдаю законность.

— Неужели я похожу на шпиона из налоговой полиции?

— Почему бы нет? Вы не тот, за кого себя выдаете, это же очевидно. Вы неплохой актер, но заказчики порчи принадлежат к иному архетипу. Вы похожи на афериста, зачем вы ко мне пришли? Говорите правду.

Маркус хлопнул в ладоши. Раздвинулись плюшевые портьеры, из соседней комнаты в гостиную, сопя и пыхтя, вошел наряженный в камуфляжный комбинезон идиот. Говоря по-научному: «имбецил». Рыжеватые волосы, наморщенный лоб, характерное для имбецилов застывшее выражение мучительного желания что-то понять на плоском лице. Плечи — косая сажень, сжатые кулаки гнут, мнут резиновую дубинку. С толстых губ умственно отсталого, безмерно одинокого в своем природном несчастье богатыря стекает слюна. Пуговки глаз смотрят на господина Маркуса с собачьей преданностью.

— Знакомьтесь, мой защитник от незваных гостей, зовут Паша.

— Па-са. — Толстые губы Паши шлепнули, тягучая капля слюны упала на камуфляжную грудь.

— Паша знает свое имя, умеет самостоятельно ходить в туалет, сам кушает, обожает убираться в комнатах и драться. Он совершенно нечувствителен к боли. Вы можете его убить, и вас посадят...

— А ежели он меня покалечит, то ему ничего за это не будет, поскольку он недееспособен, — понятливо подхватил Игнат. — Сдаюсь! Отправьте, пожалуйста, Пашу обратно, и я вам честно во всем признаюсь, клянусь.

— Нет уж. Вы признавайтесь, а я решу, как быть с Пашей, что ему делать.

— Согласен. Впрочем, выбора у меня все равно нет. — Игнат заставил себя спокойно взять чайную чашку, не спеша отхлебнуть, улыбнуться. — Откуда у меня ваш адрес, извините, не скажу. У меня, как и у вашего Паши, есть хозяин. И я ему предан не меньше, а скорее больше, чем вам предан Паша, ибо моя преданность сознательная. Большой Человек, мой хозяин, прослышал о некоем Темном Мастере, каковой якобы умеет реально наводить порчу на смерть. В средствах пославший меня не ограничен, а ежели ваш Паша нанесет вред его хозяйской собственности, то бишь мне, Большой Человек может и осерчать, учтите.

Толстый, немолодой мужчина в атласном халате опустил лысеющую, щекастую голову, задумался. Засопел громче, запыхтел дебильный амбал Паша, продолжая терзать резиновую дубину. Маркус вскинул ресницы, улыбнулся душевно в ответ на холодную улыбку Игната.

— Смерти нет, юноша. Старушенции с косой не существует в природе. Так и передайте вашему властелину. Есть переход духовной сущности в новое состояние. Всем суждено пережить исход из нашей действительности в иные измерения, каждому в свой день и час. — Господин Маркус хлопнул в ладоши. — Паша, уходи. Иди, Паша, обожди в той комнате. Иди, мой хороший.

— Па-са. — Идиот нехотя отступил к портьере, кое-как справился с плюшевой преградой и исчез.

Маркус, с отеческой улыбкой на припухлых губах, проводил Пашу долгим, задумчивым взглядом, повернул голову, уже без улыбки, к Игнату.

— О чем я говорил, юноша?

— О дне и часе перехода в лучший мир.

— И день, и час предопределены. Вы уверены, что сами пришли ко мне, на самом деле вас прислала Судьба. Нет, не ваш хозяин, Большой Человек, а именно Судьба, истинная хозяйка наших сущностей, скованных до поры кандалами физического тела. Все предопределено, юноша. Мы с вами орудия Судьбы, и только.

— Значит, вы согласны?

— Мое согласие ничего не значит, все заранее предопределено. Доводилось ли вам, юноша, слышать о рунах?

— О чем?.. — Игнат вместе со стулом придвинулся ближе к столу. Слишком резко: из пиджачного кармана едва не вывалился заветный листочек с рунами профессионального прорицателя.

— Да будет вам известно, юноша, я работаю с руническим алфавитом, в соответствии с классическим каноном, при помощи древнейших символов сущего я умею составлять заклинания, заклятья, проклятья, защитные формулы. Рунор скаль ду финна, юноша.

— Не понял, простите, последнюю фразу.

— Рунор скаль ду финна, — повторил Маркус. — В переводе с древнеисландского — «руны найдешь». Это отрывок из Речей Высокого, его начало: «Руны найдешь и постигнешь знаки, сильнейшие знаки, крепчайшие знаки». Фрагмент песни из Старшей Эдды. Я читал ее в оригинале, я знаю язык древних исландцев. Рунические заклинания, юноша, сочиняются на древних языках. Помимо моих знаний, понадобится фотография объекта заклятия, чтобы создать его фантом в ночь полнолуния на местности, где четко обозначены врата в иное измерение. По классике, при совершении ритуала должны присутствовать волк, ворон и кошка.

— Сколько придется вам заплатить?

— Пятьдесят тысяч долларов.

— Ого! — Игнат почесал в затылке. — Солидная сумма.

— Оплата по факту, — поспешил сделать принципиальное уточнение Маркус.

— То есть заклятие может и не сработать?

— Это уж как распорядится Судьба, — виновато развел руками господин Маркус, как бы извиняясь за Ее Величество взбалмошную Судьбу.

«Бом, бом, бом...» — девять раз пробили бронзовые часы на серванте.

— Через четверть часа, юноша, я жду гостей, а гости мои не любят сталкиваться друг с другом.

Господин Маркус и Сергач синхронно поднялись со стульев.

— Рад нашему знакомству, юноша.

— Взаимно.

— Когда вас ожидать в следующий раз? — Маркус жестом предложил Игнату проследовать вместе с ним в прихожую.

— Скажем, послезавтра вас устроит?

— Послезавтра? — Толстяк потер лоб пухлой ладонью. — Послезавтра, кажется... кажется, обещали магнитную бурю. Геомагнитные аномалии негативно влияют на Пашу, он делается беспокойным и раздражительным. Заходите в начале будущей недели. В понедельник, к семи. Обговорим детали.

— Разумеется, если моего хозяина устроит названная сумма.

Игнат принял из заботливых рук добродушного господина куртку, лихо управился с рукавами, застегнулся.

— Конечно, юноша. Если устроит. И если вы вообще не сочинили про Большого Человека.

— Все еще подозреваете во мне шпиона?

— Подозреваю, не обижайтесь. — Маркус поворотился к Сергачу толстой задницей, занялся отпиранием запоров. — Всей душой надеюсь, что Судьба не сыграла с вами злую шутку, прислав ко мне с камнем за пазухой.

— Иначе в меня же этот камень и полетит, да? — усмехнулся Игнат.

— Да-с. — Господин Маркус открыл перед гостем дверь на лестничную площадку. — Можете не верить в мои магические способности и возможности, но так и будет, юноша, именно так. Счастливо вам.

— И вам счастливо, господин Маркус. Вы даже представить себе не можете, как благосклонна Судьба ко мне сегодня вечером! Ауфвидерзеен.

Не дожидаясь, пока закроется благородная кожаная дверь, игнорируя лифт, Сергач поскакал вниз через три ступеньки. Удача его окрылила, лестничные пролеты уносились ввысь, мелькали перед глазами переборки перил, двери на лестничных площадках, редкие хулиганские надписи на стенах. Удача! Вторая удача за сегодняшний вечер! Два — ноль в пользу оккультного сыщика.

«А вы непоследовательны в рассуждениях, господин Маркус, — мысленно вступил Сергач в заочный спор с толстяком-фаталистом. — Ежели „оплата по факту“, если Судьбе не всегда угодно воплощать в жизнь ваши заклятья, так где ж гарантия, что мой камень за пазухой обязательно полетит в обратную сторону, то бишь в меня?! Тем паче, карающий камень, строго говоря, и не мой вовсе. Мне за пазуху его, образно выражаясь, засунула мадам Протасова, и скоро, очень скоро я с легким сердцем верну чужой булыжник. А как она им распорядится — уже ее забота».

Сергач выскочил на улицу, можно сказать — выпорхнул, и крылья удачи понесли его к последнему на сегодняшний день пункту следования, мимо знаменитой Меньшиковской башни, мимо памятника Грибоедову, по направлению к станции метро «Сухаревская».

«Ха! Чистые Пруды в пору переименовывать в Нечистые, столько черных чародеев, самых разнообразных, обитает в округе. Или лучше вернуть прудам их историческое название: „Поганые“, — веселился Сергач, все убыстряя и убыстряя шаг. — И что интересно — двое, по крайней мере, колдуют на экзотических языках. Полиглоты, блин! Асы своего темного дела. С профессиональной точки зрения я им в подметки не гожусь. Среднее магическое образование, весьма и весьма среднее, у меня — недоучки. Стыдно даже, честное слово!»

— Даром преподаватели время со мною тратили, — тихонечко запел Сергач старинную песенку из репертуара Аллы Борисовны, — даром со мною мучился самый известный маг, да-да-да!..

Последний пункт сегодняшнего запутанного маршрута предстал вскоре в виде двухэтажной безликой постройки серого кирпича. Уродливое архитектурное наследие времен застоя в глубине заснеженного двора тонуло во мраке. Редкие тополя кругом, мученики мегаполиса, вскинули к небу обрубки рук-ветвей. Сломанные качели на крошечной детской площадке впечатлительный прохожий с болезненным воображением запросто мог бы сравнить с виселицей для малышей, а трансформаторную будку поодаль с надгробием на могиле великанов. И ветер, ветер гремел жестью на крышах обступивших дворик домов. Мрачноватое местечко. Особенно если подозреваешь, что окна на втором этаже серой постройки светятся не просто так, что за двойными рамами, за плотными стеклами прямо сейчас, в эту самую минуту плетет темную паутину, быть может, тот самый зловещий Мастер, о котором с оглядкой шепчется тусовка московских мистиков.

Однако Игнату все образные предзнаменования были, как говорится, по барабану. В двухэтажном кирпичном уродстве Сергач опознал банальную жилконтору, как водится, поделившуюся площадями с частными арендаторами. Обрубки тополиных ветвей свидетельствовали о человеческой заботе и надзоре над зелеными насаждениями. В конструкции сломанных качелей Сергач увидел намек на букву П, первую букву в слове «победа». А трансформаторная будка, она и есть будка с трансформатором, что ж еще? В завывании ветра Игнату слышался звон монет, и свет в окнах второго этажа его обрадовал очень, ибо в бумажке Архивариуса четко написано: «...ВТОРОЙ ЭТАЖ, МАГ ВЕЛИАР».

О, как меняются наши мироощущения в зависимости от настроения! Щепотка удачи, пригоршня везения, и мир вокруг прекрасен, интуиция спит, и кажется, что все будет замечательно, а разве может быть иначе?..

5. Пот, кровь и слезы

За две минуты до полуночи непослушными, чуть дрожащими пальцами Сергач вставил ключ в скважину «французского» замка. Повернул его, выдернул, толкнул дверь плечом. Споткнувшись о порог, Игнат чертыхнулся, включил свет, тяжело опустился на тумбочку в прихожей. Фу-у, наконец-то дома...

Вялой рукой Игнат подтолкнул дверь, она захлопнулась, клацнул, закрываясь, замок. Сергач бросил связку ключей на полочку возле зеркала. Но промахнулся, связка брякнулась на пол.

— А ну и черт с ними... — махнул рукой Сергач и нагибаться за ключами не стал.

Зеркало в прихожей давно пора менять — усталое лицо отражается расплывчато, вместо распухшего уха сплошная красная муть.

Сергач вздохнул, вытащил из кармана мобильный телефон, долго расстегивал куртку, кряхтя, разулся. Вздохнул поглубже, крякнув, поднялся и поплелся в ванную. Куртка осталась валяться на тумбочке, про вешалку Сергач как-то забыл, не до того.

В ванной, в самом просторном помещении коммунальной, увы, квартиры, висело зеркало побольше и поновей.

Сергач осторожно прикоснулся кончиками пальцев к пунцовой ушной раковине.

— Блин! — Сергач поморщился. — Ухо как блин...

Он отвернулся от зеркала, открыл до упора кран горячей воды над лоханью чугунной ванны с пожелтевшей, потрескавшейся эмалью и поковылял в комнату раздеваться дальше.

Игнату принадлежала меньшая из двух комнат в квартире, крохотулечка двенадцати с половиной квадратных метров. Зато в «сталинском» доме, в десяти минутах ходьбы от метро «Новослободская». И сосед у Игната хороший. Можно сказать, товарищ по несчастью. Сосед тоже, как и Сергач, въехал в коммуналку после развода с женой и сопутствующего дележа жилплощади. Редкий сосед — профессор физики, дома бывает две недели в году, все остальное время кочует по заграницам, заколачивает баксы, марки, кроны, песеты и, когда появляется, всегда одалживает Игнату денег, не жмотничает.

Проковыляв мимо запертой соседской двери, Игнат повернул к себе. Сегодня уровень беспорядка в коммуналке по лично им придуманной шкале приближался к критической отметке «третья степень загаженности». На гладильной доске ворох чистых, но мятых простыней, мусор на щербатом паркете, пыль на подвесных книжных полках, на фанерных створках шкафа, пылища на телевизоре, грязные кофейные чашки на подоконнике. Как раз вчера Игнат собирался прибраться, но позвонила эта лошадь Ирина Николавна, и пришлось срочно корректировать текущие планы.

Игнат разделся донага, педантично повесил костюм на спинку стула у изголовья кое-как застланной постели. Мобильник положил рядом с будильником, взял трубку домашнего радиотелефона и потащился на кухню.

На шести квадратных метрах кухни едва-едва уместились плита, тумба с выдвижными ящиками, стол с табуретками и общий с соседом двухкамерный гроб-холодильник. Из холодильника Сергач достал холодную, как ледышка, жестяную баночку кока-колы. Открыл ее, отпил хороший глоток, приложил запотевший цилиндрик к травмированному уху. Лоб мгновенно сморщился гармошкой, глаза превратились в щелочки, Игнат стиснул зубы и зашипел, переживая первые секунды соприкосновения ледяной жести с живой, пламенеющей кожей. Спустя десять секунд воспаленное ухо смирилось с ожогом ледяного компресса, лоб разгладился, глаза открылись. Игнат пошлепал голыми пятками в ванную.

Вспомнилось, как, бывалоча, спешишь на тренировку к Фаму, жрать хочется — ужас, а после изрядной порции физических нагрузок хочется только пить, и тянет, как магнитом, к горячей ванне, и мечтаешь успокоить влажным теплом дрожь в натруженных мышцах, смыть пот нежной мыльной пеной.

Игнат выбрал из ряда разнообразных пластиковых емкостей на раковине шампунь с запахом ели, набухал тягучей субстанции под горячую струю. Вода в ванне запузырилась белой пеной. Все, воду можно выключать, наконец-то можно совершить почти что ритуальное омовение после бурно прожитого дня.

Сергач медленно и умело забрался в горячую, будто кипяток, воду. Дал уху пару секунд отдохнуть от компресса, хлебнул ледяной бурой жидкости из жестяной банки, набрал по памяти телефонный номер и блаженно прикрыл веки, расслабился. Тело словно растворилось в воде под синтетической пеной, локти легли на покатые края ванны, у распухшего уха компресс кока-колы, у здорового трубка радиотелефона, затылок упирается в приятно прохладный кафель. Хорошо, кайф...

— Ал-л-ло. Примите сообщение для абонента семьдесят три двести семьдесят два. Диктую: ИКС... нет, не буква «Ха», три приличные буквы — "И", Игнат, «Ка», Кириллович, «Эс», Супер... Да, правильно — ИКС — ЗАПЯТАЯ — ПОЗВОНИ НА ДОМАШНИЙ — ТОЧКА. Все, спасибо.

Телефон зазвонил спустя две с половиной минуты.

— Алло-о, — ответил Сергач, — не спишь, Архивариус?

— Сергач, ты сбросил сообщение мне на пейджер?

— А кто ж еще? Я — мистер ИКС с расквашенным ухом.

— Сергач, ты пьяный?

— Я?! Почему пьяный?..

— Голос у тебя какой-то не такой, тягучий какой-то.

— Ах, это... Я трезвый, но расслабленный. Разговариваю с тобой, лежа в горячей ванне. Время у тебя есть? В смысле, я тебя не оторвал от работы, от еды или от женщины?

— Нет.

— Отлично. Меня прямо-таки распирает, так охота рассказать кому-нибудь про свои кровавые похождения.

— Кровавые?

— Ага. Готов меня выслушать?

— Готов, рассказывай.

— Рассказ будет долгий. Ты, надеюсь, не с мобильника позвонил? А то разоришься платить, хоть и по ночному тарифу.

— Это мои проблемы, рассказывай.

— А не боишься, что нас подслушивают, конспиратор?

— Нет. Я проверил, все нормально.

— Как проверил?

— Не отвлекайся, говори по существу.

— О'кей. Во-первых, ты оказался, как всегда, прав — надо было мне взять пневмашку, не побрезговать. Пистолетный ствол во рту смотрится куда внушительнее, чем шариковая ручка в ноздре.

— Чего? Ты правда трезвый?

— Истинная правда. Ладно, не буду более тебя интриговать, расскажу все по порядку, слушай... — Игнат отхлебнул все еще холодной колы, вернул баночку обратно, прижал к разбитому уху.

— Алло, Сергач! Куда ты пропал?

— Никуда, я здесь. Горло прополаскивал. Итак, слушай... По первым трем адресам из четырех, намеченных на сегодня... пардон, уже на вчера, я сходил нормально. Весьма, можно сказать, удачно сходил. К двадцати одному часу счет был два — ноль в мою пользу. То есть двое черных магов, причем один из них в буквальном смысле черный, а другой, естественно, в переносном, двое практически согласились навести порчу на смерть. Чернокожий Дон Мигель еще оставил себе пути к отступлению, ну а господин Маркус прямо назначил иену, однако оговорился, дескать, стопроцентного результата не гарантирует...

— Прервись, Сергач! — перебил Игната Архивариус. — Ответь: они тебе угрожали?

— Мигель и Маркус?

— Да. Сглазом, порчей, проклятьем, тебе лично они угрожали?

— Ой, я тебя умоляю! Опять пугаешь. Хватит, пуганый. Не боюсь я Мигеля с Маркусом, хрен с ними. Конфуз с мордобоем приключился во время последнего визита к Велиару. Самый настоящий кунгфуз. Улавливаешь юмор?

— Нет.

— Кунгфуз, производится от слова «кунг-фу», дошло?

— Тебя пытались побить?

— Ха! Если бы только пытались. По уху здорово перепало. Ухо у меня сейчас как блин, ты в видел. Правда, в травме ушной раковины виновен прислужник Велиара, ни фига в кунг-фу не смыслящий, зато второй халдей черного мага...

— Сергач! Постарайся излагать события по порядку, я совершенно запутался.

— О'кей, постараюсь. Значится, так... — Игнат замолчал на секунду, быстренько перетасовал в голове эпизоды минувшего вечера, — значится, до логова сволочи Велиара я добрался где-то около двадцати одного тридцати и очень обрадовался, что застал мага на рабочем месте в столь поздний час. Может, ты знаешь — он арендует на втором этаже жилконторы две смежные комнаты. Первая маленькая, вроде приемной, в первой сидит типа охранник. Мужик лет сорока, в таком же, как у идиота Паши, камуфляжном комбинезоне, но еще и с солдатским ремешком на пузе...

— Кто такой идиот Паша?

— Неважно. Не о нем речь. Слушай дальше. Амбалу в камуфляже с блестящей звездой на пузе я вежливо объяснил, дескать, имею страстное желание повидаться с господином Велиаром, а он меня не пропускает, ну ни в какую! Прием посетителей, говорит, закончился полчаса назад, завтра, говорит, приходите. Я ему талдычу, дескать, я не простой посетитель, а он посылает меня, и все тут. Пришлось назваться настоящим именем, сказать про «Альфхейм». Мужик ввел мои данные в компьютер...

— У него был компьютер с досье на профессионалов в нашей тусовке?!.

— Вот именно, «был». Позже я этот «лап-топ» случайно расколошматил. Монитор вдребезги, я на него нечаянно каблуком наступил...

— Сергач! Взялся рассказывать по порядку, будь любезен, придерживайся хронологии.

— Буду любезен, но и ты не перебивай меня лишний раз, договорились? А то сегодня... то есть вчера, все кому не лень обрывали меня на полуслове, и сегодня опять то же самое начинается... Итак, выяснил мужик с ремешком, что я не вру...

— Как выяснил? Конкретнее опиши.

— Блин! Ну я ж просил не перебивать, а? Очень просто выяснил — в компьютерной базе данных имелась моя фотография. Солидно, да? Короче, я один остался в приемной, украдкой взглянул на монитор, подивился своей фотке, прочитал подпись под фотографией — все как положено, «Сергач И.К., владелец частного предприятия „Альфхейм“, прорицатель», — а охранник тем временем сходил, доложил обо мне Велиару. Вернулся минуты через полторы, пропустил к самому. Захожу — большущая комната, письменный стол у дальней от входа стены. На столешнице обычные письменные принадлежности, за столом сидит, как после выяснилось, Велиар, под ним вращающийся стул на треноге, и больше никакой мебели, представляешь? Ковровая дорожка поверх елочки паркета, стены белые, лампы дневного света под потолком, черные шторы на окнах, полная стерильность. Не за что глазом зацепиться, кроме как за икону Иуды. Не перебивай! Сам объясню, что за икона. Вообрази: висит в углу, косо под потолком лакированная доска, метр на метр. В стиле иконописина доске изображен Иуда Искариот, повесившийся на осине. Честно признаться, я не сразу догадался, что это Иуда, сначала думал, это какой-то малоизвестный мученик, но разглядел под ногами повешенного горсть сребреников и запоздало сообразил... Впрочем, может, это вовсе и не Иуда, может, я и ошибся, не знаю...

Игнат отхлебнул потеплевшей колы. Пользуясь паузой, Архивариус попросил:

— Опиши Велиара поподробнее.

— Когда я вошел, кроме Велиара, там оказался еще один кадр — смуглый паренек, лет этак тридцати, высокий, спортивный брюнет весь в черном. А Велиар выглядит, как поп-расстрига, — борода лопатой, патлы до плеч. Во что одет, ты знаешь, я не запомнил. Неброско прикинут, во что-то серое... Я зашел, брюнет в черном сразу же за дверь, и мы с Велиаром остались тет-а-тет. Он за столом сидит, а я перед ним на ковровой дорожке по стойке «смирно», будто рядовой перед маршалом. Куртку я еще в прихожей распахнул, снять-то верхнюю одежду охранник не предложил. Ну, я, значит, поправил галстук, одернул пиджак и с ходу выпалил первоначальную легенду про богатея — заказчика порчи и отсутствие нужных специалистов в фирме «Альфхейм». Велиар как просек фишку, как сообразил, что я ему предлагаю, сразу же на меня и наехал. Откуда, спрашивает, у меня взялся адрес его конторы, кто, требует назвать поименно, меня на него, Великого Мага, навел. Я и так, и сяк, ужом извиваюсь, соскакиваю с адресной темы, а он, хамло, угрожать начал, обзываться, оскорблять. Ну, я, понимаешь, заскучал и вежливо так ему говорю — захлопни, говорю, свой вонючий едальник, хорош, говорю, слюной брызгать, ауфвидерзеен, говорю, пошел я. И топаю на выход. Я уже потом сообразил, что у Велиара под столешницей приделана специальная кнопка вызова охраны. Три шага мне до дверей оставалось, как вдруг они распахнулись, и навстречу выбежал мужик в камуфляже с ремешком на пузе. А за камуфляжным спортивный брюнет поспешает, и Велиар орет им что-то типа «вяжи его», меня то есть. Первый в камуфляже ловко так отстегивает пряжку со звездой, я и глазом моргнуть не успел, а ремешок уже свистит в воздухе. Старый солдатский приемчик — расстегиваешь ремешок, свободный конец дергаешь, и пряха вылетает из-за спины. Испугаться я не успел, испугался бы — пряжка сто процентов звезданула бы мне по затылку. Убить бы, конечно, не убило, однако нокаут был бы обеспечен. Спасли благоприобретенные под руководством Фама Тхыу Тхыонга инстинкты. Ты знаешь, чем отличается стиль Сегучо от прочих боевых аналогов?

— Да, я слышал. Фам требовал от учеников постоянной самоотдачи, заставлял выкладываться до полной...

— Заставлял?! Фиг! Предлагал — или выжимай из себя все, на что способен, до последней капельки, или садись на скамеечку, отдыхай, копи силы. Иная работа, кроме как на максимуме сил и скорости, в Сегучо исключена в принципе. Фам никого не выгонял, ученики сами уходили из секции, стыдно, понимаешь, через три минуты тренировки ползти к шведской стенке и полчаса приходить в себя, чтоб потом продержаться еще минуту и сдохнуть окончательно. Мы у Фама на каждом занятии проходили своеобразный профотбор, жесточайшую проверку на вшивость, он вколачивал в нас весьма и весьма специфические навыки без всякой жалости или снисхождения, постоянно увеличивая и без того запредельные нагрузки. Я хоть и не тренировался уже тыщу лет, однако школа Сегучо меня спасла — мужика с ремешком я сделал. Правда, и мне перепало, ну, очень больно! Едва пряжка блеснула в воздухе, я на автопилоте шагнул вперед, вскинул руку, ремень захлестнуло вокруг предплечья, и, представляешь, проклятая пряжка, просвистев у виска, задела-таки ухо. Боль я почувствовал потом, сначала дернул пойманный ремешок, охранника рвануло на меня, и я ввинтил кулак в его жирное пузо. Бил в область печени. Попал. В спортивном карате давно отказались от связок «рывок-удар», дабы физкультурники в кимоно не калечились понапрасну. Я чуть пальцы себе не сломал, а мужика аж подбросило. Спекся пузатый — ремень отпустил, упал, свернулся калачиком и закричал. И тут я уже схватился за ухо. Кожу как огнем жгло, даже в глазах потемнело, слезы проступили. Гляжу слезящимися глазами на второго, на брюнета, и вижу сквозь соленую влагу, что он, паскуда, закрыл дверь на ключ. Закрыл, ключ оставил в замке и вдруг ка-а-ак прыгнет! Вперед и вверх. Над пузатым приятелем на полу перелетел, ножкой так грамотно-грамотно сбрыкнул, едва не заехал мне каблуком по лбу. Опять спасла былая выучка. Коленки у меня сами собой подогнулись, тело упало на спину, перекувыркнулось, откатилось от брюнета подальше. Ремень я как стиснул пальцами, так и не отпускал машинально и, вскочив на ноги после кувырка, сразу же от брюнета отмахнулся. А он, представляешь, скок-поскок, метра на два назад отскочил, встал на цыпочки, ладошки собрал лодочками, запястья скрючил и быстро-быстро так взлохматил волосы у себя на макушке. А главное, губы вытянул трубочкой и глаза, глазищи округлил. И башкой крутит, и так негромко вскрикивает: «У!..» А смотрит так выразительно-выразительно...

— Стиль Обезьяны! По-китайски «хоуцюань». У обезьян, у животных, которым подражают бойцы, глаза всегда круглые. Косить глазами обезьяна не умеет, поворачивает голову. Ученики обезьяньего стиля разучивают двенадцать основных выражений глаз и двадцать четыре дополнительных.

— Слушай, эрудит! Откуда у тебя столь глубокие познания в области боевых искусств, а? Клянусь, с тобой иногда страшно разговаривать! Все-то и обо всем ты знаешь, откуда?

— Очень просто: тусовки мистиков и адептов восточных единоборств всегда пересекались. Раньше больше, сейчас меньше. В восточных единоборствах детально расписаны методики работы с внутренней энергией — «ци» по-китайски, «чи» по-японски, «хи» по-вьетнамски. Наши доморощенные мистики, целители в частности, много позаимствовали из учения об энергиях. Многие бывшие бойцы стали лечить, освоили рейки, прочие системы.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11