Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Возвращённая Победа или Антиледокол

ModernLib.Net / История / Зайцев Валерий / Возвращённая Победа или Антиледокол - Чтение (стр. 5)
Автор: Зайцев Валерий
Жанр: История

 

 


е. от претензий на Украину. На это он, улыбаясь, ответил мне, что они уже были в самом Киеве и что эти устремления, несомненно, все еще живы и сегодня". (Из записи беседы министра иностранных дел Германии И. Риббентропа с министром иностранных дел Польши Ю. Беком. 6 января 1939 г., "Год кризиса 1938-1939", стр. 175-176.) А когда Риббентроп вскоре прибыл в Варшаву, Бек был еще более откровенен: "Г-н Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю". (Запись беседы Риббентропа с Беком. 26 января 1939 г., "Год кризиса", стр. 195). Правда, к тому времени польские дипломаты уже были несколько обеспокоены домогательствами Гитлера относительно Данцига и "коридора". Поэтому высказав "претензию на Советскую Украину", Бек "тут же указал на якобы существующие опасности, которые, по мнению польской стороны, повлечет за собою для Польши договор с Германией, направленный против Советского Союза". Аналогичную позицию поляки занимали за три месяца до этого, когда обсуждался вопрос о судьбе Закарпатской Украины. В разговоре с советником посольства Германии в Польше Шелией вице-директор политического департамента польского МИДа М. Кобыляньский, специально оговорив, что выскажется более открыто, чем это может себе позволить пан министр, заявил: "Вопрос о Карпатской Руси имеет для нас решающее значение. Вы видите, какое беспокойство вызывает этот вопрос в наших украинских областях. Мы подавляли и будем подавлять это беспокойство. Не делайте для нас невозможным проведение нашей политики. Если Карпатская Русь отойдет к Венгрии, то Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину". (Запись беседы Р. Шелии с М. Кобыляньским. 18 ноября 1938 г., "Год кризиса 1938-1939", стр. 105). Весьма характерно, что в обоих случаях той ценой, которую хотели заплатить польские руководители за соглашение с Германией, было - вместе с Германией отправиться в поход на СССР.
      3.
      Советское руководство совершенно справедливо рассматривало Польшу, как потенциального противника. В стратегическом плане обороны, составленным в марте 1938 года начальником Генштаба маршалом Шапошниковым, наиболее вероятными противниками называются "фашистский блок - Германия, Италия, поддержанные Японией и Польшей". (Цит. по Лев Безыменский, "Гитлер и Сталин перед схваткой", стр. 495). Чтобы допустить, что в этих условиях Советское правительство могло принять на себя односторонние обязательства по защите Польши, надо считать Сталина, по меньшей мере, идиотом. Или ангелом. Буквально - с нимбом и крылышками. Ни идиотом, ни, тем более, ангелом, Сталин, мягко говоря, не был. Несмотря на крайнюю натянутость польско-советских отношений, он готов был выступить на помощь полякам, однако требовал четких и внятных гарантий военного сотрудничества - как от англичан и французов, так и от правительства самой Польши. И эта позиция была совершенно понятна не только руководителям приехавших в Москву военных миссий генералу Думенку и адмиралу Драксу, но и Чемберлену с Даладье. Франция и Англия, наконец, попытались оказать на Польшу дипломатическое давление. Французский министр иностранных дел Бонне требовал от посла в Варшаве: "Необходимо, чтобы Вы лично решительно поставили перед г-ном Беком вопрос о необходимости для польского правительства принять русскую помощь... Вы добавите, что мы не можем предполагать, что, отказываясь обсуждать стратегические условия ввода русских войск, Польша приняла бы на себя ответственность за возможный провал военных переговоров в Москве и за все вытекающие из этого последствия". (Телеграмма Бонне послу Франции в Польше Л. Ноэлю. 16 августа 1939 г., "Год кризиса 1938-1939", стр. 255-265). Аналогично действовали и британские дипломаты. Однако ответ Бека был категоричен: "У нас нет военного договора с СССР; мы не хотим его иметь... Мы не допустим, что в какой-либо форме можно обсуждать использование части нашей территории иностранными войсками". (Телеграмма посла Франции в Польше Л. Ноэля министру иностранных дел Франции Ж. Бонне. 19 августа 1939 г., Там же, стр. 278-279.)
      Можно только поражаться долготерпению Сталина. Ведь, начиная с 13 августа, германское правительство настойчиво (точнее назойливо) ежедневно уговаривало Кремль дать согласие на приезд в Москву Риббентропа, чтобы быстренько обсудить все вопросы и подписать по ним все решения. Однако Сталин до последней минуты ждал. Он ждал ответа английской и французской миссий по вопросу о пропуске советских войск через Польшу. И хотя, получив категорическое "нет" Бека, англичане и французы решили скрыть польский ответ, но Сталин о нем, вне всякого сомнения, узнал. 21 августа Риббентропу было дано разрешение приехать. Сталину пришлось договориться с Гитлером. Черчилль отнесся к пакту Молотова-Риббентропа с большим огорчением, но был вынужден признать: "Если политика русских и была холодно-расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной". (Уинстон Черчилль, "Вторая мировая война", т. 1, стр. 189). В меморандуме для военного кабинета, написанном 25 сентября 1939 г., Черчилль поясняет свою мысль: "Требование маршала Ворошилова, в соответствии с которым русские армии, если бы они были союзниками Польши, должны были занять Вильнюс и Львов, были вполне целесообразным военным требованием... В результате Россия заняла как враг Польши те же самые позиции, которые она могла бы занять как весьма сомнительный и подозреваемый друг... Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии..". (Там же, стр. 217-218). С оценкой Черчилля солидаризируется и Киссинджер: "Целью Сталина [секретный протокол], конечно, было создать дополнительный буфер для Ленинграда. И, похоже, он не видел нужды маскировать эти свои геостратегические маневры каким-либо оправданием, кроме потребностей безопасности Советского Союза...". (Генри Киссинджер, "Дипломатия", стр. 303)
      4.
      С трагедией Польши связано еще одно "открытие" Виктора Суворова. То есть, он это "открытие" не сделал, он его только озвучил. Оказывается, "германский блицкриг в Польше провалился. 15 сентября 1939 года, через две недели после начала Второй мировой войны, резко снизилась активность германской авиации и началась массовая остановка германских танковых и автомобильных колонн. Мне посчастливилось беседовать с польскими военными историками, которые показывали совершенно потрясающие документы: в германской армии иссяк бензин. Я не вхожу подробно в этот вопрос потому, что в Польше над этой темой давно и упорно работают мои польские коллеги, которым я всей душой желаю успеха. Считаю, что разработка этой темы открывает нам совершенно новую перспективу на всю Вторую мировую войну: вторжение Красной Армии в Польшу 17 сентября 1939 года - это сталинская рука помощи бесноватому другу. Без этого весь блицкриг захлебнулся бы еще на второй неделе войны". (Суворов, "Самоубийство", глава "Про боевой опыт").
      Я тоже от души желаю успеха польским коллегам гражданина Резуна-Суворова. Я даже не сомневаюсь в том, что они доведут до успешного результата свои замечательные исследования и непременно докажут, что, дескать, если бы советские войска не вошли на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, то мудрый польский главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы и его храбрый министр полковник Бек непременно бы победили Гитлера. Да что там мелочиться! Если я правильно понял Суворова, то к 15 сентября Бек и Рыдз-Смиглы уже практически победили! Изысканиям "польских коллег" я нисколько не удивляюсь, потому что с детства твердо знаю: Вторую мировую войну выиграли три танкиста вместе с собакой и капитаном Клоссом. Про это даже стишок есть. Детский. "Когда Берлин поляки брали, им русские немножко помогали".
      Тут я хочу сделать небольшое отступление. В своей книге "1806 год" великий военный историк и теоретик Карл Клаузевиц подробно разбирает "двойное сражение" Йена-Ауэрштедт. И если разгром части прусской армии основными силами Наполеона (Йена) Клаузевиц считает закономерным, то разгром под Ауэрштедтом армии Гогенлоэ (45 тысяч) одним только корпусом Даву (27 тысяч) ученый считает полным бредом, поскольку соотношение сил и, особенно, их расположение "сулило блестящую победу". Однако на основании бездарности поражения, Клаузевицу и в голову не приходит объявлять, будто под Ауэрштедтом пруссаки победили французов.
      Теперь вернемся к нашим баранам. Очень может быть, что в сентябре 1939 года немецкий блицкриг захлебнулся. Еще чуть-чуть, и польские дивизии уже двинулись бы победным маршем. И не на Кенигсберг, как собирались в начале кампании, а прямо на Берлин, или даже дальше, как в солдатской песне: "Одетые в сталь и броню, ведомые Рыдзом-Смиглы, мы маршем пойдем на Рейн". Если "коллеги" Суворова вполне овладели его творческими методами, то, скорей всего, именно такие "открытия" они и сделают. И останется только сожалеть, что всех этих замечательных новостей тогда, в сентябре 1939 года, не знали и не дождались ни полковник Бек, ни маршал Рыдз-Смиглы. Потому что (цитирую Типпельскирха): "Когда польское правительство поняло, что приближается его конец, оно 6 сентября бежало из Варшавы в Люблин, оттуда оно выехало 9 сентября в Кременец, а 13 сентября - в Залещики - город у самой румынской границы. 16 сентября польское правительство перешло границу. Народ и армия, которая в то время еще вела последние ожесточенные бои, были брошены на произвол судьбы". (Курт фон Типпельскирх, "История второй мировой войны", т. 1, стр. 23-25). Ситуация, хорошо знакомая из нашей собственной истории: "Гетман сегодня около четырех часов утра, позорно бросив нас на произвол судьбы, бежал! Бежал, как последняя каналья и трус! Сегодня же, через час после гетмана, бежал и командующий нашей армией генерал от кавалерии Белоруков". (Михаил Булгаков, "Белая гвардия").
      Историки называют разные даты бегства польского руководства в Румынию. Лиддел Гарт, например, считает, что это произошло еще 12 сентября. Точно известно только то, что советские войска вступили на территорию Польши 17 числа - то есть после того, как польская армия была фактически разгромлена, а маршал Рыдз-Смиглы, полковник Юзеф Бек и президент Игнаций Мосцицький, вместе со всем правительством и верховным командованием бежали из страны и навсегда исчезли из истории и европейской политики.
      Глава 8.
      "Превентивная" война доктора Геббельса и писателя Суворова
      1.
      Самый главный вопрос, на который, якобы, отвечает Суворов в своих книгах, это - "Почему Гитлер напал на Советский Союз?". И сам же Суворов дает на этот вопрос целых два совершенно разных ответа. Первый ответ излагается в "Ледоколе", "Дне 'М'" и в "Последней республике". В общих чертах этот ответ можно сформулировать приблизительно так: Сталин стремился к мировому господству коммунизма и с этой целью подготовил могучую военную машину и собрал огромную армию. 6 июля 1941 года Сталин планировал напасть на Германию и осуществить коммунистический поход, как говорится, "к последнему морю". Но Гитлер осознал угрозу "сталинского топора" и напал первым. Так сказать, "превентивно". Второй суворовский ответ излагается в последней (хотелось бы верить!) книге "Самоубийство". Почти вся эта книга про то, как Гитлер был не готов ко Второй мировой войне, которую практически проиграл, еще не успев начать. А на СССР Гитлер напал "самоубийственно" просто потому, что был он бесноватый дурак, а "действия дурака предсказать нельзя" и "дурак непредсказуем". Впрочем, ближе к концу книги Суворов вновь сворачивает на любимую тему: мол, Гитлер-то, конечно, был бездарь и дурак, но в 1941 году он все-таки сообразил про "сталинский топор"... Ну и так далее, плюс красоты стиля.
      Версии интересные. Трудно сказать, какая лучше. Тут самое точное определение - "обе хуже". Начать приходится с гитлеровской глупости. Хотя господин Суворов повернул эту тему так умело, что сам Геббельс мог бы позавидовать. Ведь только попытайся разобраться, что же происходило на самом деле, а у Суворова уже выстроена поза "патриотического негодования", - "Ах ты... такой-сякой! Гитлера защищать вздумал!" Вообще-то наблюдать такие всплески "патриотизма" (пусть даже только в книжках) у перебежчика и предателя Родины - занятие, признаюсь, не для слабонервных. Но я Гитлера защищать не собираюсь. Тем более что про этого ублюдка у Суворова все написано в общем-то правильно. И про то, что фюрер был "бесноватый" и регулярно закатывал истерики с грызением ковров, и про то, что он обожал собирать толпу личных историографов и стенографисток и устраивать бесконечные лекции на такие абсурдно-фантастические темы, от которых увяли бы уши у самого Николая Гавриловича Чернышевского вместе с его Верой Павловной. И то, что Гитлер еще в начале Второй мировой войны полностью утратил чувство реальности и ввязывался во все новые военные кампании, а войну с Советским Союзом начал, совершенно к ней не подготовившись, - это все у Суворова описано верно. Остается один вопрос - как же этот "псих ненормальный" сумел подмять под себя всю Европу? А ведь сумел. И Суворов, конечно, может разобрать все гитлеровские "победы" и очень убедительно (вообще-то, на самом деле, не очень убедительно) разобъяснить, что и покорение Польши, и захват Дании и Норвегии, и разгром Франции и оккупация Греции и Югославии - это все победы "неправильные". Наверное, десятки миллионов людей в этих странах могли бы здорово утешиться - их разгромили, покорили, захватили и оккупировали совршенно "неправильно". Как говорят дети - "это не считается!". А что? Сам Суворов доказал! Ну, не Суворов, конечно, а просто - сочинитель Резун, и не доказал, а только написал... Не верю я, что от этих рассуждений Резуна-Суворова легче стало прошедшим страшную войну ветеранам или детям и внукам расстрелянных, повешенных, угнанных в концлагеря...
      И еще - непонятно мне, почему Резун-Суворов "анализирует" только военные "победы" Гитлера. А "дипломатические победы"? Молчаливое согласие Англии и Франции на возрождение и перевооружение немецкой армии, англо-германский морской договор, Рейнская область, Австрия, Судеты, Чехословакия, Мемель? Там уж точно все было совершенно "неправильно". Да по Версальскому договору французы имели полное право, а по соображениям своей собственной государственной безопасности были просто обязаны так шугануть несколько немецких батальонов, переправившихся на левый берег Рейна в марте 1936 года, чтобы от этих батальонов и места мокрого не осталось, а Гитлеру точно пришлось бы застрелиться! А Мюнхен?! Тогда, летом 1938 года, немецкие генералы во главе с начальником Генштаба Францем Гальдером и мысли допустить не могли, что Франция и Англия "самоубийственно" подарят Гитлеру Чехословакию. Они так перепугались безумного гитлеровского авантюризма и грядущей войны со всем миром, что подготовили переворот. За сорок восемь часов до начала военных действий они собирались арестовать Гитлера и предать его суду. Но тут, как чертик из табакерки, объявился британский премьер Чемберлен собственной персоной и объявил: "Не хочу биться, а хочу мириться".
      Обо всех завоеваниях Гитлера, совершенных с 1936 по 1941 год, можно сказать то же самое, что говорил Смок Белью из романа Джека Лондона: "У меня не совсем обыкновенная система. Вряд ли это даже можно назвать системой. Но у нее то преимущество, что она дает практические результаты". Вот такой же была и военно-политическая система Гитлера. Она была безумной, авантюристичной и (прав Суворов) просто-напросто дурацкой. Но она давала практические результаты. К сожалению.
      2.
      Теперь разберемся с суворовской идеей "превентивной войны". Эта тема у гражданина Резуна - любимая. Собрал товарищ Сталин на западной границе войск немеряные тысячи, и "Гитлеру оставался только один шанс - спасать себя превентивным ударом". (Суворов, "Ледокол", "День 'М'", стр. 567). Аргументов "превентивности" нападения на нашу страну у Суворова не густо. И самый "убойный" из них - а почему же еще? Почему Гитлер решился вести кампанию на Востоке, сознавая фатальную опасность войны на два фронта? Почему рискнул воевать с Советским Союзом, не проведя соответствующей подготовки, без зимнего обмундирования, без зимних оружейных смазок и т. д.? А чего удивляться? Гитлер же был псих. Французские исследователи Жак Бержье и Луи Повел, изучавшие оккультные доктрины нацизма писали: "Сейчас это кажется удивительным, но Гитлер был убежден, что мороз отступит перед его войсками". ("Утро магов", стр. 48).
      Все же разберемся подробней. Для доказательства своей теории Суворов любит ссылаться на фельдмаршала Кейтеля, который в своих показаниях на Нюрнбергском процессе категорически настаивал на том, что война против СССР была войной "превентивной". С Кейтеля и начнем. В ожидании приговора он составлял что-то вроде мемуаров, где также говорил о "превентивности": "После начала нашего превентивного нападения я вынужден был признать, что он [Гитлер] в оценке предстоящего русского наступления оказался прав". (Вильгельм Кейтель, "Размышления перед казнью", стр. 224). И далее, там же "наше превентивное нападение в 1941 г. доказало уровень русских агрессивных намерений" (там же, стр. 231). И еще фельдмаршал говорит, что были у него с фюрером какие-то разногласия в общей оценке ситуации. Он (Кейтель) даже составил аналитическую записку, в которой предостерегал своего хозяина от нападения на СССР, но "разговор свелся к весьма односторонней нотации Гитлера, заявившего, что мои соображения его никоим образом не убедили, а моя оценка стратегической обстановки - неправильна" (Там же, стр. 222-232). В чем проблема? По всей видимости, Гитлер, "осознавший" ужасную опасность "сталинского топора", настаивал на войне - на "последнем шансе", а глупый фельдмаршал пытался его успокоить, мол, "советская угроза" - чистый миф? Никак нет. Вильгельм Кейтель считал, что фюрер совершенно недостаточно оценивает русский военный потенциал и воевать с СССР опасно, но Гитлер "постоянно исходил из того, что Россия находится в состоянии построения собственной военной промышленности и еще отнюдь не справилась с ним, а также из того, что Сталин уничтожил в 1937 г. весь первый эшелон высших военачальников... Он был одержим идеей: столкновение так или иначе, но обязательно произойдет, и было бы ошибкой ждать, когда противник изготовится и нападет на нас". (Там же, стр. 224). А когда же фюрер ожидал коварное нападение? "Как только Сталин через год-два оказался бы готовым к нападению на нас, тут же наверняка последовали бы дальнейшие требования со стороны России" (там же, стр. 231). А начальнику Генерального штаба вермахта Францу Гальдеру гитлеровская оценка представлялась несколько иначе: "Через два года Англия будет иметь 40 дивизий. Это может побудить Россию к сближению с ней". (Ф. Гальдер, "Военный дневник", т. 2, запись от 16 января 1941 г., стр. 319). Я понимаю, что, с точки зрения бесноватого немецкого фюрера, Советский Союз поступил бы очень нехорошо, если бы "через два года" решил "сблизиться" с Англией, но достаточный ли это повод для "превентивного" нападения? Отдельно надо отметить, что в своих прогнозах относительно сталинской угрозы "через два года" Гитлер не был особенно уверен. В арифметике он был не силен, и цифры зависели исключительно от настроения. Вот, например, 22 июня 1942 года Гитлер предается таким рассуждениям: "Чем больше мы знакомимся с советскими условиями жизни, тем больше радуемся тому, что вовремя нанесли решительный удар. Ведь в ближайшие десять лет в СССР возникло бы множество индустриальных центров, которые постепенно становились бы все более недосягаемыми [для авиации] и создали бы Советам просто невероятное вооружение, в то время как Европа деградировала бы до уровня объекта советских планов мирового господства." ("Застольные разговоры Гитлера", стр. 451.)
      Европа и Англия упоминаются не случайно. Еще только разгромив Францию (май-июнь 1940 г.) и не начав еще "битву в воздухе" за Англию, Гитлер терзался вопросом - почему же англичане не признают свое поражение? Запись в дневнике Гальдера 31 июля 1940 г.: "Фюрер: Мы не будем нападать на Англию, а разобьем те иллюзии, которые дают Англии волю к сопротивлению... Надежда Англии - Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадет от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии... Если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду... Вывод: В соответствие с этим рассуждением Россия должна быть ликвидирована. Срок - весна 1941 года". (Ф. Гальдер, "Военный дневник", т. 2, стр. 80). Главное обоснование необходимости уничтожить Россию, навязчиво внушаемое Гитлером своим генералам: Россия последняя надежда Англии. Второй довод - пока что Россия слаба, и нет нужды дожидаться (год-два), когда она станет сильной. Многих фюрер убедил. Но не всех. Так, например, "танковый король" Гудериан сомневался: "Он [Гитлер] сказал, что не может разгромить Англию. Поэтому, чтобы прийти к миру, он должен добиться победоносного окончания войны на материке... Подробно изложенные им причины, вынудившие его на превентивную войну с Россией, были неубедительны. Ссылка на обострение международного положения... так же мало могла оправдать столь ответственное решение, как не могли его оправдать идеологические основы национал-социалистического учения и некоторые сведения о военных приготовлениях русских". (Гейнц Гудериан, "Воспоминания солдата", стр. 203-204). Другие немецкие генералы так же сдержанны в своих оценках "русской угрозы". "К 22 июня 1941 года советские войска были, бесспорно, так глубоко эшелонированы, что при таком их расположении они были готовы только для ведения обороны... Конечно, летом 1941 года Сталин не стал бы еще воевать с Германией". (Эрих Манштейн, "Утерянные победы", стр 191); "То, что Советский Союз в скором будущем будет сам стремиться к вооруженному конфликту с Германией, представлялось в высшей степени невероятным по политическим и военным соображениям". (Курт фон Типпельскирх, "История второй мировой войны", т. 1., стр. 166).
      3.
      Суворов утверждает, что Германия напала на Советский Союз, потому что Гитлер "вдруг" осознал, что вот еще чуть-чуть (две недели) и "коварный" Сталин обрушится на "мирную" Германию всей своей ужасной силой и установит коммунизм во всем мире, вплоть до "последней республики". А все немецкие генералы и министры утверждают, что Гитлер решил напасть на СССР, потому что считал нашу страну ужасно слабой. Такой слабой, что разгромить нас можно буквально за пару недель или, в крайнем случае, за пару месяцев. Более того, сам Резун-Суворов, не стесняясь противоречий, приводит тому массу примеров. Берет и цитирует вдруг записи в дневнике Геббельса: "Он [Гитлер] вновь констатирует катастрофическое состояние русской армии. Ее едва ли можно использовать для боевых действий". ("Последняя республика", стр. 224). Вот и вся "превентивность". А все, что высказывалось относительно "упреждающего" удара, сочинялось (и то далеко не всеми) уже потом, после нападения на Советский Союз, когда в ходе боев выяснилось, что Красная Армия вовсе не так слаба, как представлялось Гитлеру. Лучше всех эту незатейливую мысль высказал Риббентроп, который тоже перед казнью составил "мемуары". Гитлеровский министр иностранных дел так прямо и написал: "Трагизм того, что мы войну проиграли, усугубляется тем, что мы могли ее выиграть. Первой причиной проигрыша войны несомненно была неожиданно большая сила сопротивления Красной Армии". (Иоахим фон Риббентроп, "Мемуары нацистского дипломата", стр. 271). Ну, "трагизм" проигрыша гитлеровцами войны навеки останется на совести Риббентропа, но главная мысль ясна - уж мы бы их всех (т.е. - нас) победили, но они (то есть - мы) стали сопротивляться "неожиданно сильно".
      Похоже, понемногу придя в себя после потрясений от суворовской наглости и вранья, историки опомнились и стали с этим враньем спорить. В том числе, ссылаясь на немецких генералов. И так сильно замучили этим "великого исследователя" Суворова, что в "Самоубийстве" он бросился в схватку с генеральскими мемуарами, попутно сочинив еще одну "смелую" гипотезу. Оказывается, и генерал Гудериан, и фельдмаршал Манштейн (им от Суворова достается особенно) в своих воспоминаниях лгали, выгораживая преступный замысел сталинской агрессии. Лгали, потому что запугал их Сталин.
      "Они писали воспоминания с ясным ощущением прохлады, которая веяла от занесенного над ними топора. Они знали: на каждого заведено дело, и, если потребуется, советские товарищи выставят свидетелей сотнями. А свидетели подтвердят все, что им прикажут. Поэтому германские генералы писали мемуары так, чтобы советским идеологам (а также следователям МГБ и палачам) не досаждать". (Суворов, "Самоубийство", глава "Нюрнбергский выбор"). И далее там же: "А мы в данном вопросе на этих господ ссылаться не будем. Мы пойдем другим путем. Мы скажем так: перепачканный кровью и перепуганный до смерти мерзавец Гудериан в угоду советским исполнителям приговоров писал то-то и то-то; спасая свою шкуру и задницу, трусливый садист и палач Манштейн по подсказке коммунистов умолчал о некоторых подробностях и кое-что, мягко говоря, извратил". Еще за участие в Нюрнбергском процессе досталось от Суворова "на орехи" Паулюсу: "За какие заслуги фашиста наряжаем? Какие такие подвиги во славу советской Родины совершил военнопленный Паулюс, что ему штаны новые выписали? А заодно и пиджак. За какую доблесть военнопленный Паулюс сверкающими штиблетами поскрипывает?... "Военно-исторический журнал" описывает не стесняясь, как после судебного заседания главный советский обвинитель на Нюрнбергском процессе, будущий Генеральный прокурор СССР товарищ Руденко Роман Андреевич в своем рабочем кормит Паулюса обедом: жри, сука, заслужил!".
      Про "жрущую заслужившую суку" в новых штанах, пиджаке и штиблетах, это у Суворова, похоже, очень интимное, навеянное его собственными глубокими личными переживаниями предателя и перебежчика. А что касается Манштейна с Гудерианом... Если бы вопрос стоял кому верить - этим немецким военным или Владимиру Резуну, то, "при прочих равных условиях", Гудериан, Манштейн и Типпельскирх вызывают значительно больше доверия. Уже хотя бы потому, что книги свои выпускали под собственными фамилиями, а не пытались присвоить себе имена Мольтке или Клаузевица. Но "прочих равных условий" не получается. О каком "ощущении топора" можно говорить у Манштейна, если фельдмаршал издал свои "Утраченные победы" в 1955 году - не только после смерти Сталина, но и после того, как отсидел срок, осужденный за военные преступления. Причем отсидел Манштейн только три года (1950-53 гг.), хотя присудили его к 18 годам. ("Энциклопедия третьего рейха, стр. 301"). Через три года его отпустили именно потому, что шла "холодная война" и англичане (нынешние соотечественники Резуна-Суворова) стали ужасно лояльными к бывшим гитлеровцам. После Фултоновской речи Черчилля и разделения Европы "железным занавесом" ни о каком новом "процессе со свидетелями" над Манштейном и речи быть не могло. И Суворов прекрасно это знает. Знает он и то, что генерал-полковник Гейнц Гудериан помимо своих "Воспоминаний солдата" вместе с другими бывшими гитлеровскими военными и политиками (в их числе и Курт фон Типпельскирх) принял активное участие в написании очень известного сборника "Итоги Второй мировой войны". Сидели бывшие генералы, дипломаты и министры и писали свой обобщающий труд про "итоги". Для эпохи "холодной войны" получилось очень характерное произведение - о том, что Советский Союз ("моторизированный Чингиз-хан") угрожает всему демократическому человечеству, там же и рекомендации - как правильно вести войну в будущем. Гудериан в этих "итогах" написал статью, которая так и называется - "Опыт войны с Россией", третья глава в статье - "Как возникло решение Гитлера о нападении на Советский Союз". Вот, казалось бы, и врезать всю правду-матку мол, "моторизированный Чингиз-хан" угрожал Европе еще в 1941 году! Люди, будьте бдительны! Но нет, пишет генерал-полковник совсем другое: "Гитлер, увлеченный своими победами 1939-1940 годов, был абсолютно уверен в удаче и сумел убедить и себя и других, что покончит с этой "призрачной" восточной опасностью так же быстро, как и с западной". ("Итоги Второй мировой войны", стр. 117).
      Но и это еще не все! Типпельскирх, Гудериан, Гот, Манштейн, Мантейфель и многие другие писали свои труды уже после войны. Но Гитлер наговаривал свои "застольные беседы" в режиме, как это сейчас модно говорить, "реального времени". И в этом же "реальном времени" делали записи в своих дневниках Франц Гальдер, Йозеф Геббельс и Альфред Розенберг. И там - в дневниках и беседах - все то же самое: твердая уверенность Гитлера, что только года через два (или больше) Советский Союз наберется ужасных сил и станет опасным для "миролюбивого" Гитлера, строителя третьего рейха и "нового порядка".
      4.
      Но были герои! - пишет Суворов. "После разгрома Германии Сталин объявил, что Советский Союз - невинная жертва, что никакой агрессии против Германии не замышлялось. Возразили трое: один германский министр, один фельдмаршал и один генерал. И были повешены". (Суворов, "Самоубийство", глава "Нюрнбергский выбор").
      Трое "героев" - это министр иностранных дел Риббентроп, фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль. Про Йодля, каюсь, подробностей не знаю. Знаю, что вдова генерала добилась пару лет назад реабилитации покойного супруга в немецком суде низшей инстанции. Вскоре после этого мне довелось побывать в Нюрнберге. И зашел я, естественно, в здание суда. Там и сейчас земельный суд. Только в вестибюле на втором этаже - несколько стендов, посвященных знаменитому процессу. И я попенял сопровождавшему судейскому работнику из службы по связям с прессой - как же так? Бедная вдова Йодля добилась реабилитации супруга, а на стенде об этом ни словечка. Осужден, казнен, и все. И сказал мне судейский - не будет никогда никакой реабилитации генерал-полковнику Йодлю, уж больно много очень гнусных бумаг он своей собственной рукой наподписывал.
      А теперь об оставшихся "героях" - Риббентропе с Кейтелем. На следствии они повторяли измышления Гитлера с Геббельсом "и примкнувшего к ним" Суворова: война против Советского Союза была вынужденная, превентивная, ради спасения Германии от неизбежной советской агрессии. Сам бы Суворов в таком случае написал просто - на суде Кейтель и Риббентроп врали, надеясь спасти свою шкуру. Но я так говорить не буду. Потому что в ожидании казни оба оставили предсмертные записки.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6