Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Я достойна большего! Жизнь и грезы бухгалтера Петровой

ModernLib.Net / Современные любовные романы / Жвалевский Андрей Валентинович, Пастернак Евгения / Я достойна большего! Жизнь и грезы бухгалтера Петровой - Чтение (Ознакомительный отрывок) (Весь текст)
Авторы: Жвалевский Андрей Валентинович,
Пастернак Евгения
Жанр: Современные любовные романы

 

 


Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак

Я достойна большего!:

Жизнь и грезы бухгалтера Петровой

Жизнь

Будущий автор бестселлеров бухгалтер Петрова неспешно шла с работы. Был почти апрель, и сумасшествие очнувшейся жизни кружилось вокруг нее. Люди метались, ошалев от внезапного тепла (каждый год внезапного), но весенний авитаминоз придавал их движениям неровную суетливость. Из-под снега показались продукты зимней жизнедеятельности города, а из-под юбок – первые, еще несмелые, коленки. Мужики резво блестели глазами в предчувствии любовных побед и футбольного сезона. Голуби и милиционеры вели себя нетипично живо, даже если ни дармовых крошек, ни робких кавказцев поблизости не наблюдалось.

Впрочем, все это Ирины Николаевны касалось мало, а если касалось, то скользило по ней и улетало прочь. В ее тридцатидвухлетней душе уже давно царил непролазный февраль. С бухгалтером Петровой никогда и ничего не происходило. В тот день она, как обычно, шла после безупречного трудового дня в безупречно пустую квартиру.

Возле перекрестка Ирина Николаевна остановилась полюбоваться привычной картиной весеннего дорожного движения: три машины стояли перед светофором, уткнувшись друг в друга, как при забытом ныне танце «летка-енка». Первая и третья машина выглядели дорого и блестяще, их явно только что извлекли из зимних хранилищ и вымыли. В середине «бутерброда», как котлета в гамбургере, застыл коричневый грязный «Москвич». Хозяин его, такой же грязный и бывалый, беседовал с водителями остальных машин. Беседа протекала живо и давно уже перешла бы в банальную потасовку, если бы коричневому мужику противостояли не те, кто ему противостоял. Две неестественные блондинки стояли перед бушующим владельцем «Москвича» и синхронно хлопали глазками. Петровой они напомнили нестандартных кукол Барби: одна слишком тощая, вторая излишне пухлая.

– Куда ты тормозишь? – ревел мужчина. – А ты куда смотришь? Тебе в детстве мама про дистанцию безопасности рассказывала? А тебя тормозами пользоваться учили?!

При этом он так жестикулировал, что непонятно было, кому адресована та или иная реплика. Барби на всякий случай кивали на каждую фразу.

– Вы не расстраивайтесь, – сказала Барби-тощая, – сейчас мой Виталик приедет.

– И мой Саша, – добавила Барби-пухлая.

– И милиция, – продолжила тощая.

– Ага, – мужик, кажется, начал выдыхаться, – они-то приедут. Потому что они ездить умеют. Вот и возили бы вас… таких…

Водитель совершил руками такое сложное движение, что смысл его остался непонятен. Тощая Барби нахмурилась.

– У меня, между прочим, высшее образование, – сказала пухлая.

Тощая ревниво покосилась на нее, но промолчала. Промолчал и мужик, который вынул из кармана сигареты и пытался закурить на ветру.

Ирина Николаевна хотела подождать продолжения представления (очень интересно было глянуть на упомянутых Виталика и Сашу), но замерзла и двинулась домой. «Почему таким дурам все само в руки валится? – подумала она, входя в лифт. – А вдруг лифт сейчас застрянет, меня придет выручать молодой плечистый ремонтник…» Дальше дело застопорилось. Вряд ли ремонтник, даже молодой и плечистый, сможет одарить ее новенькой иномаркой или хотя бы нарядами, которые она заметила на Барби. «Ладно, – решила Петрова,– тогда меня пусть спасет…»

Но тут лифт достиг шестого этажа без всяких происшествий, и ей пришлось отказаться от идеи застрять в нем.

Дома Ирина Николаевна погрузила ноги в мягкие тапочки и включила свет. В комнате у нее тоже царил февраль, потому что тяжелые серые шторы были всегда задернуты. А зачем было их раскрывать? Чтобы полюбоваться стеной дома напротив? «Кто так строит, – привычно оскорбилась Петрова. – Самих бы их в такую квартиру».

Не успела она переодеться в домашнее, как зазвонил телефон.

– Ты дома? – затараторила в трубке старинная подружка Ольга. – Хорошо, я уже подъезжаю.

– Зачем?

– Как зачем? Уже забыла? Мы договорились, что я, – Ольга понизила голос, – кое-что у тебя оставлю. Чтобы эта сволочь не забрала.

– Да, помню, – сказала Ирина Николаевна, – жду.

«Этой сволочью» ее подруга называла собственного мужа, который вот-вот должен был стать бывшим. Супруг не возражал в принципе, но противоречил в частностях. Например, он хотел разменять квартиру и забрать некоторые вещи. Ольга была возмущена таким поворотом событий и потихоньку свозила самое ценное к подруге. Она опасалась, что муж втихаря вывезет спорное имущество – так временами и случалось. Теперь супруги практически очистили квартиру от мебели. Ирине Николаевне стало даже любопытно, что ей привезут в комплект к уже теснящимся в углу телевизору, холодильнику, музыкальному центру и коробкам с неизвестным содержимым.

Ирина Николаевна отправилась искать место для хранения нового спасаемого имущества. И, как выяснилось, зря. Ольга привезла всего лишь компьютер типа «ноутбук» с блоком питания.

– Надоело таскать его каждый день в машине, – пояснила Ольга, – положи его куда-нибудь. Да хотя бы на стол. Ой, а давай ты будешь им пока пользоваться! В нем все есть: и «аська», и Интернет. Хоть познакомишься с кем-нибудь.

После отъезда подруги Петрова еще немного посидела на диване. Потом полежала. Искать друга в Интернете она уже как-то пробовала (использовала для этого рабочий компьютер), но воспоминания от этого приключения остались самые стыдные.

Ирина Николаевна отправилась готовить легкий ужин. Параллельно она вспоминала ДТП на перекрестке и снова приходила к выводу, что жизнь несправедлива.

Петрова считала, что каждому в жизни должно воздаться по заслугам. Так учили книги. Если ты дура и сволочь, то жизнь у тебя не сложится, а если, наоборот, умница и красавица, то жизненные блага должны обрушиться на тебя полноводной рекой.

Но за последние десять лет в это ее видение жизни вкрались некоторые сомнения. Насколько она видела, все дуры и сволочи жили просто припеваючи. Взять хотя бы Таньку. Более склочной бабы Ирина Николаевна за всю свою жизнь не встречала! А живет ведь! Третий раз замужем, дочь взрослая, от первого мужа квартира осталась для себя, от второго для дочери… И еще ухажеров полный комплект, каждый день в конце рабочего дня что-то воркует в трубку.

Интересно было бы хоть денечек пожить, как Танька. Петрова попыталась себе представить, как это – прийти вечером после страстного свидания домой, чмокнуть мужа, поздороваться с дочкой, сказать «ах, как я устала», и тебе – ужин в постель, чай с травками…

Ирину Николаевну передернуло, как от стакана уксуса. Все это было подло и противно: одного чмокать, с другим… И дочка все это видит.

Нет. Лучше уж плохо, но честно. Да и принц вот-вот должен был нагрянуть. «Он нагрянет, – думала Петрова,– а я замужем. За нелюбимым. Безобразие».

Когда с ужином было покончено, а посуда вымыта, Ирина Николаевна отправилась в единственную комнату своей квартирки. На столе она увидела раскрытый ноутбук и остановилась в смятении.

Нельзя сказать, что компьютеры пугали Петрову. Наоборот, в бухгалтерии она считалась самой компьютерно грамотной среди женщин. Да и не только среди женщин.

Испуг Ирины Николаевны был совсем другого сорта. Она боялась не компьютера, а того, что она вдруг решила с ним сделать. Если бы Петрова попыталась проанализировать свой страх, то наверняка просто отправилась бы спать, полночи ворочалась, прислушиваясь к голосам внутри, а следующий день посвятила бы лечению мигрени.

Но Ирина Николаевна ничего анализировать не стала. Она села за стол и включила ноутбук. Пока он загружался, она сидела с закрытыми глазами и ни о чем не думала. Услышав призывный звяк системы, Петрова открыла Word и написала:

Сладкие грезы.

Словосочетание ей жутко не понравилось, но придумывать новое значило потерять запал, расплескать ту отчаянность, что горела у Ирины Николаевны внутри.

– Потом поменяю, – сказала она себе и принялась стучать по клавиатуре.

Грезы

Я увидела его в магазине. Он возвышался над толпой как образец мужественности. Широкие плечи, крепкое загорелое тело. Смотреть куда-нибудь в ДРУГУЮ сторону было практически невозможно. Он автоматически притягивал к себе взгляды всех женщин.

Причем, похоже, сам совершенно не замечал, что находится в центре внимания. Кассирша улыбалась подобострастно, продавщица готова была донести покупки до машины, а потом еще и бежать за ней следом.

Я тяжело вздохнула и пошла покупать стиральный порошок. Этот принц явно не для меня. Такой никогда не обратит внимания на не слишком высокую, не слишком стройную, не слишком блондинку… Короче, на совершенно обычную молодую женщину, да еще к тому же и маму двухлетней дочери.

Привычно совершив обычные покупки, я вышла из магазина и побрела к машине. Принц стоял возле капота. Возле моего капота. Вернее, возле капота моей машины.

– Ваша машина?

– Да…

– Не могли бы вы немного подвинуться, я не могу выехать, – говорит вроде бы вежливо, но понятно, что очень зол.

– Да, конечно…

Оттого что он стоял так близко, сердце забилось где-то в горле, ноги стали ватными (соски опять же напряглись, как пишется в дамских романах). От него пахло чем-то таким мужественным, просто невозможно было оставаться равнодушной.

Я села в машину, включила зажигание и попыталась сдать чуть назад… послышался отчетливый скрежет. Через секунду дверца машины распахнулась, сильные руки выдернули меня из-за руля.

– Женщины! Вы когда-нибудь научитесь водить машины?!

Я в ужасе смотрела на вмятину на полированном боку нового «мерса». Как я его не заметила? Что меня дернуло поехать назад?

– Я просил подвинуться, а не въехать мне в бок! Сначала вы паркуетесь так, что никому невозможно выехать, а потом еще машины калечите!

– Я заплачу…– Я чуть не заплакала, когда представила себе, сколько обойдется эта парковка.

– Вы заплатите, как же…

Мужчина с огромным сомнением оглядел мою старенькую машину и джинсовый комбинезон, явно не первой молодости.

– Машина застрахована?

– Да. Наверное…

Слезы уже были так близко, что соображать не было никакой возможности.

– Вот только не нужно тут плакать! Я и так из-за вас уже опоздал куда только можно! Дайте ваш телефон, я свяжусь с вами завтра, когда узнаю про страховку.

Я дрожащими руками вытащила из сумки визитную карточку.

– Марина… дизайнер… понятно.

Презрительная ухмылка в мою сторону. Понятно, что дизайнеры у него не котируются. Он сунул мне в руки свою визитку и скрылся в машине.

«Мерс» взревел и пропал за поворотом, а я наконец-то расплакалась. Ну что за невезуха! Только с долгами рассчиталась! Только собиралась себе купить что-нибудь! После этого…

Жизнь

В половине третьего ночи Ирина Николаевна отвалилась от монитора и огляделась. Красавца брюнета поблизости не наблюдалось. Как, впрочем, и обычно.

Она уже забыла, что сама придумала дизайнера Марину, и начала завидовать ей черной завистью. Ведь понятно, что все у Марины в жизни сложится, выйдет она замуж за этого красавчика и нарожает ему детей. И жить они будут в загородной вилле с бассейном, и ездить на шикарных машинах.

Ирина Николаевна так явственно видела лучезарно улыбающуюся семью на фоне заходящего солнца, что просто взвыла от зависти. А потом чуть не расплакалась от жалости к себе. Конечно, если пользоваться исключительно метро, вряд ли удастся въехать в кого-нибудь на парковке.

Так, заливаясь воображаемыми слезами, она пошла на кухню готовить себе чай (Марина бы просто попросила об этом горничную). Нет! Марина бы тоже пошла сама делать себе чай, а уже на кухне ее за этим занятием встретила горничная… «Мадам, да что ж это вы… Я сама все сделаю, идите…» – «Ах, Луиза (красивое имя для горничной), мне не хотелось тебя беспокоить. Иди спать, я сделаю чай сама».– «Ах, мадам, как вы добры»…

Блин! Она добра! Вот объясните, в чем проблема – налить себе чаю?

Нет, с горничной, возможно, вышел перебор. Хватит с этой Марины и мужа-миллионера. С другой стороны, если муж-миллионер, отчего бы и не завести себе горничную?

И тут ее осенило.

– Фиг тебе, а не муж, – решила начинающая писательница и устремилась к компьютеру.

Вместо того, что напридумывала, она дописала в конце файла: «Ремонт стоил тысячу баксов, а этого брюнета Марина больше никогда в жизни не видела!!!»

Внутренние слезы высохли, Петрову отпустило. Спала она долго и во сне видела что-то приятное.

На следующий день Ирина Николаевна домой от метро снова топала пешком. Так было удобнее размышлять о счастливой судьбе дизайнера Марины.

Казалось бы, неприятное событие – ДТП, но сразу понятно, что все будет хорошо. В книгах всегда так: что ни делается, все к лучшему. Даже если погибает любимый человек, то потом выясняется, что он не просто так погиб, а был сволочь и изменник, и поэтому его не жалко. А героиня встречает настоящего героя, и живут они долго и счастливо.

«Вот если бы я была героиней книги, – рассуждала Ирина Николаевна, – я бы не просто так сейчас вышла прогуляться, это обязательно что-нибудь да значило бы. В книгах же не бывает, что какое-то событие происходит просто так. Из-за него что-то должно непременно случиться. Например, я бы шла-шла и нашла лотерейный билет. Выигрышный, естественно. Или встретила мужчину своей мечты.

Он бы подошел ко мне и сказал: „Я ждал тебя всю жизнь…»»

Петрова улыбнулась и трижды повторила про себя последнюю фразу.

«Хотя нет, так сразу даже в книгах не бывает, он бы просто толкнул меня плечом, а потом мы бы встретились на какой-нибудь презентации, я в шикарном платье, он в смокинге, и он бы…»

Тут ей пришлось прерваться, потому что, во-первых, она слабо себе представляла, что происходит на презентациях, а во-вторых, вместо себя упорно видела некое огненно-рыжее стройно-фигуристое создание в бальном платье. И про это создание мечтать было совсем неинтересно. У таких созданий все и так получится, без помощи Петровой.

«Ладно, с мужчиной из мечты не получается. Но зачем-то же я сегодня пошла пешком? Зачем тащусь с сумкой по довольно гаденькой погоде? Неужели Судьба так и не подаст мне никакого Знака?»

Уже подходя к подъезду, Петрова заметила, что на земле что-то валяется. Сердце забилось. Это мог быть только он, Знак. Вопрос состоял только в форме. Кошелек? Визитница прекрасного принца? Не похоже, похоже на мобильный телефон.

Но Знак оказался издевательским – драный чехол от телефона. Может, кто до мусорки не донес, а может, и уронил нечаянно.

– Вот тебе, Петрова, и счастье на блюдечке, – сказала Ирина и двумя пальцами понесла Знак в ближайшую урну.

Вошла в квартиру, переоделась и… неожиданно для себя, вместо ужина, вместо чтива, вместо лежания на диване, – включила компьютер.

Перечитала вчерашнее. Теперь ей не нравилось не только название.

– Нет, дорогуша, – сказала она монитору, – все было совсем не так.

Грезы

В магазине было, по обыкновению конца рабочего дня, вавилонское столпотворение. Хотя нет, при столпотворении люди творили какой-то столп, а здесь только толкались, хамили и срывали понедельничную злость. Перед самым носом у меня какой-то бугай влез в очередь у кассы, чем окончательно разъярил. «На тебе пахать, – свирепо думала я в накачанную спину, – а ты, небось, штаны в офисе просиживаешь! И дорогие, кстати, штаны!»

Я расплатилась, упаковалась, дотащила пакеты до машины – и снова уперлась в накачанную спину. Правда, теперь она стояла лицом… то есть обратной стороной затылка ко мне, но штаны были теми же самыми, нагло дорогими.

– Долго ходим, – сказал бугай, как будто ждал меня здесь с утра.

Подумаешь, заперла я его «бэху»! Бандит и урод. Кстати, заперла не я, а вон та «девятка». Я о-о-очень медленно заводилась, о-о-очень тщательно прогревалась и все думала, как бы этого козла наказать. Не знаю, как он, а я взвинтилась до упора. Наверное, поэтому и передачу перепутала. И наказала урода.

Судя по звуку, крыло «бэхе» придется ровнять. И, что противно, за мои деньги. Ладно, не первый день не замужем.

– Ты чего ее подсунул! – заорала я, вылетая из машины. – Ты видишь, я маневрирую!

Проверенная тактика сработала – урод принялся оправдываться.

– Куда подсунул? Кто подсунул? У меня тут бордюр! Ты че, курица, глаз не видишь?

Я сразу вспомнила бывшего почти мужа, который любил орать: «Ты че, страха не боишься?» Чувствуя, что парень дал слабину, я начала развивать успех:

– Подумаешь, передачу перепутала. А ты чего тут паркуешься? Правил не знаешь?

Это безотказный прием. Правила такие парни знают, как «Отче наш». А кто в наше время знает «Отче наш»? Только не такие парни. Все их ПДД (иногда и права тоже) обычно хранятся в барсетке, перевязанные резинкой, и выдаются гаишникам по мере надобности.

Но этот попался тертый.

– Какие правила? Я тебя счас урою, кобыла!

«О, – подумала я, – с повышением меня: была курица, стала кобыла». И перешла на деловой тон:

– ГАИ будем вызывать?

– Да я тебя счас без ГАИ урою… Где моя мобила? Дима, привет! В меня тут на стоянке телуха какая-то врезалась, че мне делать? Так… Так… О'кей. Давай, пока.

По тону, которым мужик общался с Димой, я поняла, что не все у него в порядке, ГАИ не будет.

– Короче, – сказал он, – гони триста баксов, и по домам.

Он опять упускал инициативу. Я потянулась к телефону.

– Куда? – спросил мужик.

– Ментам. Что я дура, такие бабки платить? Пусть приезжают, оценивают ущерб. Заплатит страховая. Алло!

– Ладно, не гони. Что мы, не люди, договоримся.

Мужик попытался изобразить любезную улыбку. «Не люди, – подумала я, – а курицы и коровы. И козлы».

Через пятнадцать минут к нам подъехала машина, из-за руля которой вылез мужик, представившийся Мишей. Осмотрев «БМВ», Миша произнес фразу, после которой я почуяла полную и безоговорочную победу:

– Ну, Толька, ты попал. У шефа через полчаса совещание закончится, он тебя убьет.

– А кто у нас шеф? – ехидно поинтересовалась я.

– Слушай, будь человеком, давай деньги, и я поеду.

– То есть шеф у нас грозный?

– Деньги давай!!!

– Не дам.

Все складывалось настолько хорошо, что я могла еще и в выигрыше остаться.

– Сейчас мы вызовем ГАИ. По правилам я не виновата (Толян и Миша синхронно моргнули), пусть приезжают, разбираются. Еще ты мне и заплатишь.

– Стерва. Я сейчас уеду, но я тебя потом из-под земли достану, я тебя…

Грозную тираду прервал звонок мобильника.

– Да… Нет, я не успею. Я возле магазина, у нас тут ДТП. Да я… Да у меня… Бок помят. Прилично. Но… А… Да. На! – Толька ткнул мне трубку. – Это босс.

– Послушайте, – раздалось в трубке, – вы можете побыстрее разобраться? Мне позарез нужна машина.

– Мы бы разобрались, но ваш шофер хамит и требует денег.

Толик испепелял меня взглядом.

– Вы ГАИ вызвали? – продолжил шеф.

– Нет, не успела еще.

– Не вызывайте. Что у вас с машиной?

– Практически ничего…

– Так что вы голову дурите!!! Валите домой, отпустите мою машину!

– Я дурю?! Да никого я не держу, это Толик ваш тут истерики устраивает!

Толик выхватил у меня трубку:

– Она мне весь бок помяла, я что, должен ее отпустить?! Вы ж потом с меня это все высчитаете! Да, сильно! Да, блин, потому что бабы дуры! Ездить не умеют! Хорошо…

– Все, ты допрыгалась! – это уже мне.– Сейчас он приедет и тебя уроет.

Я пожала плечами и уселась в свою машину. Подумала, залезла в «бардачок» и выудила пакетик изюма. Теперь пусть приезжает.

Приехавший шеф вылезал из машины долго и мучительно. Не то чтобы он был некрасивый, нормальный холеный мужик, и если бы он вышел из своего «БМВ», то наверняка произвел бы на меня неизгладимое впечатление. Но он выкорябывался из шестой модели «Жигулей» и делал это удивительно неартистично. Даже с такого расстояния артикуляция читалась совершенно отчетливо.

Подошел, оглядел свою машину, потрогал руками вмятину и схватился за телефон.

– Да, это опять я. Вмятина приличная. Ты мне скажи, нужно ДТП оформлять? Машина на фирму оформлена. Нужно? Хорошо.

И тут же второй звонок.

– Алло. Капитан Воронихин нужен. Алло, ну, привет. У меня тут ДТП. Адрес: улица Сухаревская, дом… Дом… Не вижу номера, короче, это универсам. Да. Жду.

Что характерно, со мной этот тип не то что не поздоровался, он даже не взглянул в мою сторону! Я налегла на изюм с удвоенной энергией.

Приехала ГАИ, поздоровалась с шефом за руку, поцокала языком над «пятеркой» и начала составлять картину дорожно-транспортного происшествия. Толик орал и махал руками до тех пор, пока шеф не сказал:

– А какого лешего ты вообще оказался возле магазина? Я тебе что сказал делать? Стоять и ждать! Нашел себе такси! Короче, оформляйте обоюдную вину, в следующий раз будет умнее.

От меня потребовалась только подпись.

Злобный Толик минут пятнадцать поливал меня отборным матом, рассказывая всем по телефону, как в него въехала «эта коза» (какие, однако, у парня познания в зоологии!), и я угробила три часа своего свободного времени.

А так, в принципе, все обошлось.

Да, забыла сказать, шеф уехал сразу после приезда ГАИ, так и не заметив, что у машины, которая врезалась в его «БМВ», был водитель.

Жизнь

Петрова с удовольствием перечитала текст.

К такой Марине она уже не испытывала жгучей зависти, теперь было совершенно непонятно, чем дело кончится. Будет у нее роман с шефом Толяна? И будет ли он удачным? Смущало то, что Марина получилась уж больно боевая. Героине любовного романа это как-то не к лицу. Но, как оказалось, писать про такую Марину намного интереснее. Она за словом в карман не лезет и пошутить может. Вон как Толяна этого отбрила!

– Ну почему я так не могу… – спросила Ирина Николаевна у экрана ноутбука.

Экран мигнул и перешел в спящий режим. Это напомнило Ирине Николаевне о режиме дня. Она разобрала постель и залезла под одеяло. И только когда выключила свет, увидела, что компьютер оставила включенным.

Сначала дернулась его погасить, а потом решила оставить. Пусть будет. Как будто окошко в жизнь, которая кипит по ту сторону монитора.

Следующее утро выдалось, мягко говоря, хмурым. То, что она полночи просидела у компьютера, отнюдь не означало, что не нужно идти на работу. Когда Петрова выскочила из подъезда, она уже понимала, что опаздывает. Пусть минут на пятнадцать, но это все равно ужасно, такого она себе никогда не позволяла. Как будто она одна из тех девчонок, которые шныряют по офису в мини-юбках и полдня просиживают в курилке!

– Эй! Девушка! Куда вы так спешите? Хотите, я вас подвезу? Да не убегайте вы…

– Нет, нет, спасибо. Я на метро… – сказала Ирина и оглянулась.

И чуть не померла со стыда. Обращались вовсе не к ней!

А та, к которой обращались, и не подумала отказаться! Наоборот, радостно щебетала и усаживалась в машину. Пусть это оказался не шестисотый «мерс», пусть даже не «БМВ», все равно удар был силен. Что такое есть в этой девушке, чего нет у нее? Брюки, куртка – в это время года в городе все одеты одинаково.

Ирина дотащилась до метро и всю дорогу думала, думала, думала… Представляла себе, что сейчас происходит в той машине. Вот девушка снимает капюшон, и по плечам рассыпаются шикарные волосы. А мужчина делает вид, что ничего не замечает, и ведет машину. Вот водитель перехватывает руль, и на руке у него поблескивают дорогущие часы. Как они выглядят, Петрова представляла слабо, что-то такое… шикарное. У девушки звонит телефон, она берет трубку, ей звонит восторженный клиент и заказывает что-то еще, он готов ей заплатить бешеные деньги, только бы эту работу сделала именно она. У мужчины тоже звонит телефон – он берет трубку, и из разговора понятно, что он опаздывает на деловую встречу, но говорит, что «у него есть одно очень срочное дело» и он будет чуть позже, «начинайте без меня». И вот он довозит девушку до работы, паркует машину… А потом нежно так проводит рукой по ее волосам и говорит: «Мы еще обязательно увидимся, я найду тебя…»

Дойдя до этого места, Ирина Николаевна озверела. Если бы она взялась анализировать свои чувства, то поняла бы, что безумно, мучительно ревнует. К тому, что не она сейчас в той машине и не ее волосы гладит тот, неизвестный ей, мужчина с дорогими часами на руке.

На работу Петрова опоздала. Снимая куртку, она мельком глянула на себя в зеркало и ужаснулась. Отражение и так ее редко баловало, но сегодня просто превзошло себя. Практически бессонная ночь плюс отвратительное настроение не лучший коктейль красоты.

– Вот черт… Сейчас начнут с вопросами приставать, узнавать, что случилось, – пробурчала Ирина своему отражению и пошла к себе в бухгалтерию.

Вошла в кабинет, поздоровалась, пошла к своему столу, села, включила компьютер…

И тут ей захотелось плакать в голос. Никто не поднял головы, никто даже не взглянул в ее сторону, хотя она и услышала традиционное «доброе утро».

Всем на нее наплевать, никто даже и не подумал поинтересоваться, почему она так плохо выглядит. А может, просто не заметили разницы?

Петрова шмыгнула носом и погрузилась в работу.

Оторваться от расчетов удалось только часа в четыре дня, к этому моменту все уже сходили пообедать, несколько раз перекурить и прогуляться. Коллеги были бодры в предвкушении окончания трудового дня, а Петрова – голодна, зла и несчастна.

– Ира, пойдем кофе последний раз попьем,– позвала ее Таня.

Коллеги уже два года сидели за соседними компьютерами, близкими подругами не стали, но были добрыми приятельницами. Они не скатывались на обсуждение личной жизни, зато вовсю ругали дурака-шефа и маленькую зарплату.

– Почему последний? У нас что, кофе опять кончился?

– Ну, ты даешь! Я сегодня целый день об этом рассказываю. Уже всем уши прожужжала. Увольняюсь я.

– Как?

– Да, собственно, уже уволилась. Месяц отработаю – и вперед. Представляешь, у меня есть подруга, а у нее муж. А у мужа фирмочка небольшая, они там торгуют чем-то… Я пока не вникала. Короче, ищут бухгалтера, начальная зарплата даже больше, чем здесь, а главное, офис на соседней улице от моего дома. Ты представляешь?! Через дорогу перешла – и уже на работе. Я, конечно, сразу согласилась. У нас здесь ловить нечего, а там перспективы, у них фирма растет, штат молодой.

Таня была чудо как хороша. Глаза горели, она активно махала руками и все время вскакивала со стула – то чашку взять, то кофе принести, – как будто уже прямо сейчас собиралась бежать навстречу новым перспективам.

А на Ирину Николаевну навалилась тоска. В ушах прочно застряло: «У нас здесь ловить нечего». Сразу представилось, что она сидит на берегу заболоченного озера и держит в руках пустой сачок.

Вечером Петрова была совсем разбита. Болели руки, ноги и голова. Это состояние замечательно описал пес Шарик в книжке про Простоквашино: «Лапы ломит, и хвост отваливается».

От навалившейся депрессухи мог бы спасти какой-нибудь покетбук с романчиком, но, как назло, ничего интересного дома не завалялось. Шоколад Ирина Николаевна весь съела еще неделю назад, а новый не покупала, чтобы не искушать себя лишними калориями.

Она обшарила на кухне все шкафчики – ничего вкусненького обнаружено не было. Пришлось отрезать кусок черного хлеба, намазать маслом и густо посыпать сахаром.

С этим бутербродом Петрова уселась за компьютер. Собственно, она и не собиралась ничего писать, а вовсе наоборот, собиралась скачать себе что-нибудь из Интернета, но на рабочем столе так призывно торчали «Сладкие грезы», что рука с мышкой дрогнула.

– Отвратительное название, – сказала Ирина и начала стучать по клавиатуре.

Грезы

Когда я работаю, то мобильник, как правило, отключаю. Неадекватна я в процессе творчества, особенно если заказ срочный. Своих не узнаю. А тут вот почему-то не выключила. Да еще и ответила, хотя номер был незнакомый. Я ж говорю: в таком состоянии не только своих не узнаю, но и чужих не отслеживаю.

– Алле, – сказала трубка, – это Анатолий. Нужно подъехать.

– Куда подъехать? Какой Анатолий? Извините, я очень занята.

– Такой Анатолий, который Толян. С «бэхи», какую ты вчера бабахнула.

Абонент хохотнул. Я смотрела на экран и мучительно соображала: 1) что у меня с композицией; 2) не маловат ли логотип; 3) кого я вчера бабахала.

– Это который у универсама? – озарило меня. – Мы же вчера разобрались.

– Разобрались, да не разобрались. Надо подъехать.

– Куда еще подъехать? И вообще, откуда у вас мой номер телефона?

– От верблюда, – ответил друг животных Толян. – Короче. Тут по страховке вопросы.

Тут я поняла: 1) в композиции провален верх; 2) логотип нужно делать черно-белым; 3) да пошли они со своими наездами!

– Вот что: если у моей, – я тщательно выделяла личные местоимения, – страховой компании появятся ко мне претензии, то они свяжутся со мной. Пока!

– Э! Погоди! – Что-то человеческое прозвучало в голосе Толяна, и я не бросила трубку. – На самом деле… это… шеф просил приехать. Дело у него какое-то.

К этому моменту я уже четко понимала, как мне выстроить постер, поэтому решила смилостивиться:

– Ладно. Если не в Бирюлево, заеду.

– Какое Бирюлево? Центр! Записывай.

Толяновскому шефу поперло: его офис находился рядом. В десяти минутах ходьбы или пятнадцати – езды.

Правда, с парковкой получилось все двадцать пять, но это было даже удачно. Пусть подождут, раз им надо. На входе уже ждал Толян.

– Здорово, – буркнул он, отчего-то не прибавив ни «корова», ни «овечка», ни хотя бы «гусыня», и повел вглубь офиса.

В кабинет вводить не стал, только показал направление. Секретаршу я миновала с ходу, та только ресницами похлопала. Ни черта работать не умеют, отрабатывают жалованье… совсем не головой.

– Здрасьте, – сказала я, плюхаясь перед боссом, – слушаю вас.

– Добрый вечер, – ответил босс, напрягаясь, – а с кем имею честь?

«Не узнал, болезный! – обрадовалась я. – Ну, поразвлекаемся ».

– Неужели не вспомнили? – Я постаралась изогнуться посексуальнее, но в рамках дозволенного.

Судя по этой Барби в приемной, на босса такие штучки должны оказывать парализующее действие. Так и случилось: босс поплыл.

– М-да… э-э-э… конечно… но не совсем.

– Вы попросили меня заехать вечером, – продолжала я грудным голосом, – и вот я здесь.

Заметьте, ни слова вранья я не произнесла!

– Я попросил?

«Хорошего понемножку», – решила я и сказала уже нормальным голосом:

– Я вашу машину вчера побила. То есть… обоюдная вина. А сегодня ваш водитель мне позвонил…

– А-а-а! – обрадовался босс. – Припоминаю. Ты ж вроде дизайнер?

«Надо было еще его помурыжить», – запоздало сообразила я. Вечно меня подводит природная доброта.

– Типа того.

– Есть работа. Учитывая обстоятельства, можешь быстро сделать?

– Какие еще обстоятельства?

– Ну машину-то ты мне побила.

– Обоюдная вина, сами сказали.

В глазах у хозяина кабинета появился нехороший огонек.

– Я сказал, я и отменю. Короче, берешься?

Желание спорить отпало. Такой, если озвереет, может и в асфальт закатать.

– Что за работа?

– Секретарша продиктует.

– Она умеет читать? – удивилась я.

– На трех языках. – Казалось, что босс говорит о породистой лошади. – И компьютер в этом… в совершенстве.

– А вы на скольких языках? – мне хотелось хотя бы укусить этого бугра с горы.

– На одном, – ответил он, – и то с трудом. И на компьютере только в игрушки умею. Но, заметь, не я у нее в секретарях, а она у меня. Так что иди (он кинул взгляд на визитку, которая лежала на столе), Марина Дмитриевна, и работай. До свидания.

«Менты визитку отдали, – поняла я, – вот какие верблюды Толяну мой телефон продали».

– До свидания, мужик, – ответила я, поднимаясь.

– Не понял? Кто это «мужик»?

– А как мне вас звать, если вы не представились?

Уже в спину мне донеслось:

– Владимир я! Петрович!

Жизнь

На этот раз Ирина Николаевна легла спать почти вовремя, в двенадцать. На столе остался остывший чай, недокусанный бутерброд и уже традиционно невыключенный компьютер.

Следующая неделя пролетела быстро. Каждый вечер Ирина Николаевна добавляла по эпизоду к отношениям Марины и Принца (Владимира Петровича) и даже жалела, что эти отношения стремительно летели к постели, а через нее, транзитом, к свадьбе.

Правда, была еще одна забота, которая отвлекала Петрову от творчества. В субботу ей предстояло пойти на день рождения, и к этому событию нужно было как следует подготовиться.

Она всегда немного нервничала перед очередным выходом «в свет». Кто знает, кого там встретишь? А вдруг там окажется ее будущий муж? И потом, через много лет совместной жизни, они будут сидеть на кухне, и он спросит: «И как бы я жил, если бы ты тогда не пришла к Лене на день рождения?»

Уже в среду вечером Ирина Николаевна погладила и повесила в шкаф юбку и блузку. Юбка черная, прямая, блузка голубая, под цвет глаз, с красивым вырезом и длинным рукавом. Приготовила туфли – черные лодочки.

В четверг покрасила волосы.

В пятницу занималась маникюром и ходила в магазин упаковывать подарок.

В субботу утром встала пораньше, чтобы помыть голову и дать волосам высохнуть самим, а не сушить их феном.

К вечеру Петрова была готова к тому, чтобы встретить свою судьбу. Жаль, у нее не было длинного пальто, спортивная куртка и строгая юбка смотрелись немного нелепо, ну да ладно.

– Не буду же я там в куртке сидеть, – сказала Ирина Николаевна своему отражению, взяла приготовленные туфли и пошла на встречу с неизвестным.

Лена, которая пригласила Петрову на день рождения, была ее школьной подругой. Они виделись пару раз в год, созванивались чаще. Не очень красивая, не очень удачливая, она тем не менее смогла выйти замуж. Не то чтобы у нее все было хорошо… Но и не плохо. Жили себе спокойно, снимали квартиру, собирали на свою. Лена очень хотела ребенка, муж был против. По этому поводу она часто плакала, жаловалась всем подругам на «бессердечного и эгоистичного тирана» и уходила к маме «на недельку». Потом возвращалась, и жизнь продолжала течь спокойно и размеренно.

Ленины дни рождения Ирина Николаевна любила. Всегда было много народу и вкусной еды, со многими гостями она уже встречалась, и не нужно было каждый раз вливаться в новую компанию. Было весело: приходили Ленины сослуживицы, приходили друзья Лениного мужа, курили, рассказывали анекдоты. После такого вечера все вещи пахли смесью табака, духов и хорошего спиртного – всем тем, что называется «атмосферой праздника».

Петрова приехала вовремя и оказалась первой. Девушку, которая открыла ей дверь, она узнала с трудом.

– Лен, это ты?!

– Я-я… Заходи. Нравится?

– Не знаю. То есть нравится, конечно…

Ирина Николаевна вовремя вспомнила, что у подруги день рождения и ей нужно сказать что-нибудь приятное.

– Я уже полгода такая. Забыла тебя предупредить.

Лена выглядела… Трудно было подобрать подходящее слово, ведь то, что Петрова видела перед собой, очень отдаленно напоминало ее школьную подругу. Перед ней стояла Женщина. Абсолютно все на ней просто вопило о женственности. Ногти сверкают, прическа – нечто состоящее из локонов, но эти локоны так продуманно свисают, обнажая то кусочек ушка, то немного шеи, что трудно заподозрить их в естественности. Лена была в брюках, и эти брюки были даже не слишком облегающие, да и маечка довольно целомудренная, но общий вид получился такой, что Ирине Николаевне все время хотелось отвести глаза.

Лена засмеялась:

– Да ладно, подумаешь, волосы перекрасила. Это еще не повод меня не узнавать. Пошли, поможешь мне бутерброды сделать.

Подруги пришли на кухню. Петрова от растерянности забыла надеть туфли, которые взяла с собой, и теперь не знала, куда спрятать ноги в носочках. Вернуться ей было почему-то неудобно.

Лена протянула ей бокал:

– На, пей. Аперитив. У нас на сегодня большая программа, мы все здесь соберемся и поедем в «Реактив». Там сегодня программа – супер. Главное, успеть до одиннадцати пройти, чтобы столик захватить.

– Куда поедем?

– «Реактив» – это тут недалеко. Хороший клуб, приличная музыка, нет шпаны семнадцатилетней.

Лена еще что-то рассказывала, а Ирина Николаевна представила себе, что сейчас все придут, а она в носочках, а потом все начнут собираться и увидят ее куртку, которая к юбке совершенно не подходит, да и не будет же она в клубе в туфли переодеваться! А ходить там в сапогах уже далеко не первой молодости…

– Лен, ты извини, я к тебе вообще-то только на полчасика заскочила. У меня тут у родственницы такое случилось, ну… Ты понимаешь… Ладно, я тебе позвоню… Я тебе потом все расскажу…

Ирина Николаевна говорила все это очень быстро, чтобы ее не перебили, пятясь назад в коридор, одной рукой нащупывая дорогу.

– Лен, ты меня извини, кстати, вот подарок, я потом еще заскочу как-нибудь…

Совершенно опешившая Лена только успевала хлопать глазами в такт причитаний Петровой.

А та схватила с вешалки куртку, сунула ноги в сапоги, открыла дверь…

– Ты только не обижайся, ладно? Пока…

Выскочила из квартиры и перевела дух. У нее было ощущение, что она избежала чего-то страшного.

Когда Ирина Николаевна вернулась домой, уже наступили сумерки. Она сняла с себя нарядную одежду, аккуратно повесила в шкаф, привычно стыдливо отводя глаза от своего отражения в дверце.

Но именно сегодня это отражение казалось таким загадочным, какие-то блики попадали в комнату с улицы даже сквозь шторы, откуда-то доносились обрывки музыки.

«Интересно, – подумала Ирина, автоматически садясь за компьютер. – А как это: прийти в ночной клуб и сделать так, чтобы все смотрели только на тебя?»

Грезы

Объем работы, который мне продиктовала суперсекретарша, оказался впечатляющим.

Недели на две, если вкалывать как папа Карло, или на месяц, если в промежутках еще успевать немножко поспать.

– С кем мне согласовывать макеты? – поинтересовалась я у секретарши, стараясь говорить громко и отчетливо.

Почему-то я продолжала сомневаться в ее умственных способностях.

– С коммерческим директором.

Я ждала продолжения. Секретарша честно смотрела мне в глаза.

Я решила помочь бедной девушке. Попыталась натолкнуть ее на мысль.

– И?

– Что?

– Не подскажете ли вы мне его телефон? Слова «вы» и «мне» я максимально выделила голосом, чтобы облегчить бедолаге ее и без того нелегкий труд.

– Зачем?

В ее глазах было только кристально чистое непонимание.

– Я хочу пригласить его на свидание!

Нехорошо раздражаться на сирых и убогих, не сдержалась…

В этот момент из кабинета вышел Владимир Петрович.

– Таня, я забыл сказать, дайте Марине Дмитриевне приглашение на завтрашний банкет.

Таня послушно извлекла из ящика стола конверт и протянула мне.

Владимир Петрович собирался скрыться, но не успел.

– Спасибо, – сказала я, – но у меня к вам еще одна большая просьба.

– Да?

– Попросите, пожалуйста, вашу секретаршу дать мне координаты того человека из вашей фирмы, с которым мне можно будет связаться, если у меня возникнут вопросы по работе, которую вы мне только что предложили. Будьте так любезны.

Владимир Петрович потряс головой, в которую явно не поместилась моя фраза целиком. Он посмотрел на меня, потом на Таню, потом вознес глаза к потолку и сказал:

– Вы приходите завтра на банкет. Я вас там со всеми познакомлю. Это тут недалеко – клуб «Реактив». Форма одежды – неформальная.

– Правда, – обрадовалась я, – то есть смокинг могу не надевать?

Шеф молча скрылся за дверью.

Не могу сказать, что я не бывала на подобных банкетах. Бывала, и много раз. Но каждый раз формулировка «неформальная форма одежды» ставит меня в тупик.

Для кого-то это джинсы и майка, а для кого-то вечернее платье. А неформальность в том, что шлейф и кринолин, так и быть, можно оставить дома.

Если бы время, потраченное на размышления о том, «что мне надеть», женщины тратили на решение мировых проблем, на земном шаре давно воцарились бы мир и спокойствие.

Но сейчас не об этом. Итак: что мне надеть?

Хорошо, что компания незнакомая, можно смело появляться в том, что уже носила.

Значит, блестящее платье.

Или оно слишком блестящее?

Значит, черное.

Или оно слишком простое? Как-то банально.

Значит, юбка и топ.

А если там холодно?

Значит, брюки и что-нибудь с длинным рукавом. И топ вниз, на случай, если там жарко.

И туфли на каблуке? Или без каблука?

А танцы будут?

Или будет банальная обжираловка?

А по какому поводу хоть банкет-то?

Я открыла приглашение и прочитала, что завтрашнее торжество посвящено предстоящему через полгода десятилетию фирмы. Собственно, тому самому десятилетию, к которому я же и должна разработать кучу рекламной ерунды.

Ситуацию это не прояснило, и я решила взять с собой две пары туфель.

Вечер завтрашнего дня, как обычно, наступил совершенно неожиданно. Вроде бы только что было раннее утро, а потом хлоп – уже вечер. Пришлось, как всегда, собираться в темпе вальса. Даже, пожалуй, в темпе очень зажигательного рок-н-ролла.

Я, естественно, катастрофически опаздывала.

Умерить пыл пришлось уже на шоссе, куда я лихо вылетела с перпендикулярной улицы. После того как мне раз пять просигналили вслед, я поняла, что лучше доехать на пятнадцать минут позже.

А еще я представила себе реакцию Владимира Петровича на звонок, в котором я сообщу, что не могу прийти, потому что попала в аварию. Я бы на его месте ржала, как конь.

В клуб я вломилась, не снижая скорости. Охранника пыталась отодвинуть в сторону со словами «позвольте пройти», и совершенно не хотела понять, почему он меня задерживает, чего он от меня хочет и когда он наконец отпустит рукав моего пальто.

Закончив отбиваться, я сообразила, что нужно предъявить пригласительный, и была отпущена с миром. Меня даже не обматерили.

Первое, что бросилось в глаза, когда я вошла в зал, была секретарша Таня.

Если бы я была мужиком, то у меня бы уже выскочили из орбит глаза, а по подбородку рекой текли слюни.

Если цель этого банкета – соблазнение спонсоров и инвесторов, то Таня, несомненно, главное действующее лицо. Не знаю, зачем ей три языка, по-моему, ей достаточно чуть пониже наклониться – и переговоры можно считать законченными. Уже никто не вспомнит, о чем и зачем переговариваются.

– Ладно, – пробурчала я себе под нос, – раз королевой бала мне сегодня не быть, можно расслабиться. Где тут у вас бар?

Я спросила первого, кто попался мне под руку. А то, что попался Владимир Петрович, – это его личная проблема.

– Добрый вечер, Марина. Я уж думал, вы не придете.

– Зря надеялись. Мне же не удалось выдрать из вашей секретарши нужный телефон. Она же у вас просто цербер в юбке.

Я еще раз взглянула на Таню и не удержалась:

– Жаль, кроме юбки, она ничего не надела…

Владимир Петрович засмеялся:

– Странно, почему-то мне кажется, что все женщины недолюбливают Танечку. Вы не знаете почему?

– Зато ее мужчины долюбливают, – пробормотала я. – Ладно, давайте вы меня с кем-нибудь познакомите, пока я трезвая, а потом я начну буянить, стриптиз устрою и танцы на столе… Не до того будет.

– Обещаете?

– Клянусь!

– Тогда я останусь до конца банкета.

Следующие часа полтора я провела удивительно однообразно. Под конец у меня уже болел язык – всем объяснять, что я их новый дизайнер, и уши – выслушивать гениальные предложения по оформлению рекламной продукции.

Банкет к тому времени перешел в совершенно неформальную стадию. Уже уединялись парочки по углам, уже танцевали в соседнем зале, уже временами раздавался громкий рогот, а не сдержанное хихиканье. Уже обнажились плечики и пузики, и я почувствовала, что чужая на этом празднике жизни.

– Вина? – откуда-то материализовался Владимир Петрович.

– Честно говоря, я за рулем.

– Тю! А как же стриптиз?

– В другой раз.

– А хотите, я вас до дома довезу? А вы машину здесь оставьте.

– Вы? А вы разве не пьете? – Я с сомнением покосилась на бокал в его руке.

– Я пью. Анатолий не пьет. Отрабатывает разбитое крыло.

Это в корне меняло дело. Приятно было использовать Толяна в качестве такси.

– Ладно, уговорили. Давайте вина. Только белое и очень холодное. Да, и еще – рислинг я не люблю. Я буду ждать вон за тем столиком.

Я гордо удалилась. Владимир Петрович врос в землю.

Какой черт дергал меня за язык? Зачем я вдруг принялась с ним заигрывать? Самое ужасное: начав, остановиться я уже не могла.

Мы пили на брудершафт. Мы танцевали. Много танцевали. Потом я опять вела какие-то сложные переговоры с коммерческим директором. Потом пришел Володя и меня спас. Мы опять танцевали.

А после полуночи начались всякие разухабистые конкурсы. И мне таки пришлось устроить стриптиз, в фанты проиграла.

Хорошо, что я надела кофтюлю с огромным количеством пуговок. Пока я их все расстегнула – музыка кончилась.

Когда мне надоест дизайнерить – пойду в стриптизерши. Потрясающее ощущение испытываешь, когда зрители замирают в ожидании твоего следующего жеста. И удивительное чувство безнаказанности. Перед одним мужчиной так не будешь выпендриваться, он тебя быстро на постель повалит, зато перед толпой можно делать практически все что угодно.

Судя по глазам Володи, я и правда немного увлеклась. Со сцены он меня практически уволакивал, а вслед неслись громкие аплодисменты.

Хотелось бы к этому добавить страстную ночь любви – ан нет. У Толяна в машине я мгновенно заснула, хорошо хоть, адрес сказала. До квартиры добралась на полном автопилоте и рухнула спать.

Давненько я не ложилась в пять утра…

Жизнь

– Давненько я не ложилась в пять утра, – пробормотала Петрова, сверилась с часами и тоже рухнула в постель.

Следующим вечером Ирина Николаевна перечитала роман с самого начала и осталась довольна. Марина получалась живая и настоящая. Более настоящая, чем томные Золушки из покетбуков. И Принц у нее вырисовывался такой… человеческий, такие точно бывают. По крайней мере, могут быть.

Петрова задумалась. Из текста следовало, что с постелью Марина и Володя (Принц) больше тянуть не могут. Пора им было слиться в экстазе волшебной ночи. Этот эпизод должен был получиться прочувствованным и ярким, поэтому Ирина Николаевна раскопала в стенном шкафу ароматические свечи, которые остались от празднования Нового года, налила бокал сухого красного вина, нашла по радио классику и приготовилась окунуться в атмосферу романтической страсти.

План провалился с треском. Вернее, с грохотом, который донесся из-за стенки. В принципе, этот звук был вполне ожидаем – соседская скандальная парочка и так две недели сидела тихо. «Ну почему именно сегодня?!» – подумала Петрова и шепотом, чтобы не оскорбить классическую мелодию, выругалась.

Она попыталась сосредоточиться на музыке и аромате свеч, но не смогла. Звукоизоляция в ее доме была рассчитана на беседу двух охрипших интеллигентов, а не на могучий ор и грохот опрокидываемой мебели.

Ирина Николаевна решила забыться с помощью вина. Она сделала большой глоток, замерла и помчалась в ванную – отплевываться. А ведь предлагала ей тогда Ольга: «Давай допьем, все равно оно у тебя в уксус превратится». И было это… ну да, полтора месяца назад.

Петрова прополоскала рот и тщательно почистила зубы, но настроение безнадежно ушло. Вернулась в комнату, принюхалась и задула вонючие свечи. Чтобы освежиться, Ирина Николаевна вышла на балкон. Дверь пришлось плотно прикрыть, но какофония соседской баталии доносилась и сюда.

«Лучше уж одной жить, – подумала Петрова, рассматривая соседский дом, – чем так, как соседи. Он же ее бьет. Или она его? Нет, наверное, он. Она потом всю ночь плачет. Ни за что не смогла бы сосуществовать в одной квартире с человеком, который способен поднять на меня руку. Или хотя бы голос».

Ирина Николаевна задрала голову. Ей повезло – сегодня сквозь вечернюю дымку пробивались звезды.

«Любой конфликт можно решить мирно, просто поговорив с человеком, – думала она, – лишь бы человек был любимым и любящим. Любящий всегда поймет, даже без слов».

Так она медитировала довольно долго, пока не обнаружила, что соседи притихли. Ирина Николаевна вернулась в комнату и прислушалась. За стенкой больше ничего не орало, не разбивалось вдребезги и не падало. И тем не менее какие-то звуки оттуда доносились.

Петрова приблизилась к стене и неожиданно для себя прижалась к ней ухом. И застыла.

Соседи занимались любовью. Ирина Николаевна различила ритмичный скрип дивана (видимо, его специально пожалели при ведении боевых действий) и сопровождающие его женские стоны. Петрова стояла у стены, как будто ее внезапно хватил паралич. Ей было невыносимо стыдно подслушивать, она ощущала себя извращенкой, но ухо словно примерзло к обоям. Когда Петрова неимоверным усилием воли оторвалась от стены, можно было уже не прислушиваться – стоны соседки вышли на максимальную громкость.

Ирина Николаевна стояла посреди комнаты, закрыв глаза. Теперь она вспомнила, что уже слышала эти стоны раньше. Каждый соседский скандал заканчивался одинаково – шум смолкал, наступало затишье, а потом доносились эти звуки. «А я-то, дура, – внутренне рвала на себе волосы Петрова, – думала, что она плачет от побоев. А она… Как она может, они же только что орали друг на друга?»

Ирина Николаевна зажала руками уши и направилась на кухню. В недрах холодильника она нашла початую бутылку водки, налила себе рюмку и залпом выпила. В отличие от вина, водка совершенно не испортилась – осталась такой же мерзкой и горькой, как была полгода назад.

Петрова убрала бутылку на место… и замерла у закрытого холодильника. Она вдруг ясно, во всех деталях увидела волшебную ночь страсти Марины и Володи. Ирина Николаевна видела ее не последовательно, минута за минутой, а всю сразу, от горячего пролога до терпкого и нежного финала.

Она вернулась к компьютеру и начала быстро-быстро писать, чтобы не упустить ни одного кадра из этой феерической картины.

Звуки из-за стены то ли утихли, то ли попросту больше не имели значения.

После часа напряженной работы Ирина оторвалась от монитора и с чувством выполненного долга отправилась на кухню за чаем.

Она была страшно горда собой – то, что она написала, обещало стать лучшим моментом ее произведения.

Страсть, накал, нежность – все слилось в одну незабываемую картину.

Ирина собиралась налить себе чай, а потом вернуться в комнату и перечитать написанное, для того чтобы еще раз пережить вместе с Мариной эти чудесные мгновения.

Грезы

На следующее утро меня разбудил звонок в дверь.

Но сразу хочу предупредить, что утро для меня – это не время суток до двенадцати, а несколько часов после того, как я проснулась.

Итак, сегодня утро у меня начиналось в час дня.

Я влезла в халат и, автоматически шепотом приговаривая: «Иду, иду…» – потащилась к двери. Глаза пока решила не открывать.

За дверью стоял Володя.

– Нужно спрашивать «кто там?», – сказал он.

– Кто там? – послушно спросила я.

– Это я.

– Очень хорошо.

– Я привез тебе сумочку, ты забыла ее вчера в моей машине.

– Да?!

Я даже проснулась от неожиданности. Учитывая то, что в сумочке были права и документы на мою машину, ее потеря могла мне дорого обойтись.

– Может, ты пригласишь меня в квартиру? – спросил Володя.

– Ах да, конечно.

Я потеснилась, давая ему пройти. И поймала себя на том, что автоматически сдерживаю дыхание.

Коридор вдруг стал тесным, казалось, что мы не в состоянии в нем разминуться.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2