Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Жизнь замечательных людей (№255) - Покрышкин

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Тимофеев Алексей Викторович / Покрышкин - Чтение (стр. 37)
Автор: Тимофеев Алексей Викторович
Жанр: Биографии и мемуары
Серия: Жизнь замечательных людей

 

 


Возглавляя ДОСААФ десять лет, более, чем кто-либо другой, А. И. Покрышкин дал для его развития мощный жизненный импульс, оставил оборонному Обществу богатое наследство и свое имя национального Героя…

Адмирал флота, моряк-подводник, полжизни проведший в море на ходовом мостике корабля, Г. М. Егоров в годы своего руководства ДОСААФ (1981-1988 гг.) выдерживал покрышкинский курс. Как говорил Георгий Михайлович:

«Мы, фронтовики, видели, что такое война, как полыхают города, тонут корабли, гибнут люди… Чтобы этого не допустить, государство должно быть сильным.

В то время оборонное Общество было очень мощной организацией. Оно давало для наших Вооруженных Сил и народного хозяйства около четверти миллиона специалистов в год, обучавшихся по 120 специальностям. В нашем распоряжении было 40 авиационных центров, из них 20 — с реактивными самолетами. 150 клубов легкомоторной авиации готовили планеристов, парашютистов, 55 процентов водительского состава страны были выпускниками автошкол ДОСААФ. Прибавьте сюда широкую сеть радиотехнических школ, радиоклубов, где обучались специалисты по радиоэлектронике…

Словом, оборонное Общество СССР добротно готовило молодежь и к службе в армии, и к жизни. Немаловажен и тот факт, что ДОСААФ полностью содержал себя и даже государству ежегодно перечислял более 100 миллионов рублей!..

Мы были второй резервной армией Советского Союза!»

Выстояло оборонное Общество и в 1991 году. Ныне РОСТО — Российская оборонная спортивно-техническая организация — остается опорой государства. В ее рядах насчитывается 3, 2 миллиона членов. За десять лет РОСТО подготовлено около 1, 2 миллиона специалистов для Вооруженных сил и других силовых структур. Более шести миллионов граждан России получили здесь технические профессии. Спортсмены РОСТО продолжают побеждать на международных соревнованиях. В 1997 и 2001 годах на I и II Всемирных воздушных играх в Турции и Испании Россия показала, что остается ведущей авиационной спортивной державой.

В январе 2002 года отмечалось 75-летие Осоавиахим-ДОСААФ-РОСТО. Спасли оборонное Общество, сохранили его лучшие традиции люди, начинавшие работать с А. И. По-крышкиным, — председатель РОСТО генерал-полковник Алексей Иванович Анохин и его команда.

В трудном 1991 году А. И. Анохин говорил:

«Год-два назад оскорбительным считали слово „военный“, ныне неприятие перешло на слова „патриот“, „патриотизм“. Дескать, для его проявления не было условий и патриотизм был ложный. Да и есть ли о нем смысл говорить сейчас?

Думаю, скоро жизнь остудит «горячие головы». А история нашего Отечества, России, говорит о том, что патриоты нужны были и в 1812 году, и в 1914-м, и во Вторую мировую войну. И не только в лихие годы, а и в мирное время. Освоение космоса — героизм, борьба с аварией на Чернобыльской АЭС — героизм. Без любви к народу, своему краю, без преданности делу пожарные не бросились бы в адское радиоактивное пламя. Без таких людей России не быть Россией».

С теплотой и заботой руководство РОСТО относилось к Марии Кузьминичне Покрышкиной. Здесь откликались на ее просьбы, всегда приглашали на свои праздники. М. К. Покрышкина писала:

«Мне было очень приятно узнать, что в Российской оборонной спортивно-технической организации хранят память о Покрышкине. В сентябре 1995 года меня пригласили на съезд РОСТО, где вручили почетную награду — медаль „Первый трижды Герой Советского Союза А. И. Покрыш-кин“. На медали — очень хорошо исполненный художником Копейко профиль моего мужа. Отрадно, что и в наши нелегкие времена РОСТО энергично продолжает свою благородную патриотическую работу. На следующий день за мной прислали машину. Вместе с председателем РОСТО Алексеем Ивановичем Анохиным и председателями былых республиканских организаций (отсутствовали только прибалты) мы приехали на Новодевичье кладбище к могиле Александра Ивановича. Каждый из председателей возложил на нее по гвоздике. Цветы оказались какие-то необыкновенные, простояли они целый месяц».

И помянуть Марию Кузьминичну ее родственники и друзья собрались в стенах РОСТО…

В воспоминаниях о работе А. И. Покрышкина в ДОСААФ его называют душой оборонного Общества. И сейчас он — душа всей нашей обороны…

XVIII. Группа генеральных инспекторов

Да, я не изменюсь и буду тверд душой, Как ты, как ты, мой друг железный.

М. Ю. Лермонтов. Кинжал

Фрунзенская набережная. Элитный, ухоженный столичный район. В ансамбле «сталинской» архитектуры заметно монументальное здание с гербом и буквами — «С.С.С.Р» — на фронтоне. На барельефах — знамена, строгие силуэты в длиннополых шинелях. По всему видно, что хозяева здесь — люди в военной форме.

Ноябрь 1981 года. Из остановившейся у центрального входа черной «Волги» выходит маршал авиации А. И. Покрышкин. Он прибыл к месту службы — Группа генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Все еще легкой походкой поднимается по ступеням, затем на лифте на шестой этаж. Отдернув красивую светло-серую штору у окна просто обставленного небольшого кабинета, смотрит Александр Иванович на гранитную набережную, на широкую здесь ленту Москва-реки. Крымский мост, Центральный парк культуры и отдыха на другом берегу… В далеком июне 1943-го фотокорреспонденты снимали вызванного с фронта после Кубани Покрышкина на выставке трофейного вооружения, только что открывшейся в парке. Герой показывает московским девушкам укрощенных «зверей» люфтваффе. Но сейчас в парке звучат другие мелодии и ритмы. Скоро, очень скоро будет поставлен здесь у последнего причала на обозрение толпы белый «Буран» — советский крылатый орбитальный корабль, поразивший Запад своим космическим полетом в 1988 году.

…Далее, правее по берегу видны холмы Нескучного сада, где в Александрийском дворце, в своем царском имении останавливались последние Романовы. Совсем недалеко, если плыть по течению реки, Кремль.

За Группой генеральных инспекторов следующих назначений для военачальников не следовало. Все знали, что это финал…

Основной комплекс Министерства обороны расположен на Арбатской площади, но и здесь, на тихой набережной — главное командование сухопутных войск, ракетных войск и артиллерии. На пятом и шестом этажах — Группа генеральных инспекторов, учрежденная в 1958 году при министре обороны как дань уважения государства стареющим полководцам Великой Отечественной войны. В Группе — лишь две должности: генеральный инспектор, на которую мог быть назначен Маршал Советского Союза, адмирал флота Советского Союза и Главный маршал рода войск. А также военный инспектор — советник, соответственно генералы армии и маршалы родов войск. Не нашлось места в Группе опальному Г. К. Жукову, чьи характер-глыба и мировое имя пугали партийных лидеров до конца его дней. В немилости оказалась и авиация, двух Главных маршалов военных лет А. А. Новикова и А. Е. Голованова также оставили в отдалении…

Позднее, в 1970-1980-х, когда фронтовые военачальники уже уходили из жизни, и начался связанный с именем Л. И. Брежнева «звездопад», в Группе появились и военные консультанты в лице генерал-полковников, среди которых преобладали политработники, имена которых в истории значительного места не займут. Состав Группы — примерно 40 человек — сохранялся до ее закрытия в начале 90-х годов.

В армейских разговорах Группу именовали «райской». Действительно, ее членам выплачивалось высокое жалованье, предоставлялись машина и дача. Конечно, ветераны Группы чрезмерно работой не загружались. Приезжали они в министерство к 10 часам три дня в неделю — понедельник, среду, пятницу. Но маршалы, генералы и адмиралы продолжали служить, проводили инспекторские поездки в войска, вели депутатскую, военно-научную работу, написали немало книг.

О работе Группы генеральных инспекторов известно мало, тема эта особенно не освещалась. Почти восемнадцать лет работал в небольшом аппарате Группы старшим референтом полковник Петр Михайлович Дунаев. Энергичный и исполнительный, обладатель сильного безбоязненного характера, П. М. Дунаев пользовался в Группе уважением, входил вместе с маршалами и генералами в партбюро. Военачальники видели в нем собрата-фронтовика из самого юного поколения войны. В 1943 году, в 17 лет, он первый раз был тяжело ранен при взятии Орла. На счету Дунаева — три лично подбитых огнем из 57-мм орудия немецких танка. Завершил он войну в Австрии лейтенантом, кавалером боевых орденов. После окончания Академии имени М. В. Фрунзе и службы в различных гарнизонах был переведен в Главный штаб Ракетных войск стратегического назначения. Автор многих публикаций о неизвестных героях Великой Отечественной войны. Двадцать восемь погибших героев трудами П. М. Дунаева навечно зачислены в списки действующих ракетных полков. Многим, очень многим оставшимся в живых ветеранам он помог, пробив все бюрократические завалы, получить затерявшиеся в архивных бумагах награды, поддержал в сложных житейских обстоятельствах. Почти двадцать лет добивался Петр Михайлович возвращения звания Героя Советского Союза капитану Владимиру Сапрыкину, который тяжелораненым попал в плен, жил и умер в Канаде. Прах Героя был перезахоронен в 2000 году в Белоруссии. Несколько лет П. М. Дунаев, хранитель архива генерала армии А. В. Горбатова, готовил к печати полное издание его мемуаров «Годы и войны».

О Группе генеральных инспекторов полковнику в отставке напоминает том «Истории Второй мировой войны» с надписью «Ветерану Великой Отечественной войны Дунаеву Петру Михайловичу на память о былом и незабываемом с благодарностью за постоянную помощь». Удостоверяет эти слова уникальное собрание автографов знаменитых военачальников. Есть здесь и подпись Александра Ивановича Покрышкина…

«За годы службы в Группе, — рассказывает П. М. Дунаев, — мне довелось встречаться, беседовать, выполнять поручения многих наших полководцев. Такое тесное общение позволило увидеть в них не только крупных военачальников, но и доброжелательных людей с богатейшим жизненным опытом, высокообразованных, нередко — почитателей литературы и искусства. Назову лишь несколько самых дорогих для меня имен — Александр Михайлович Василевский, Иван Христофорович Баграмян, Александр Васильевич Горбатов, Алексей Семенович Жадов, Афанасий Пав-лантьевич Белобородов, Павел Иванович Батов, Петр Николаевич Лащенко, Владимир Афанасьевич Касатонов, Иосиф Ираклиевич Гусаковский…

Но Покрышкин — это легенда! В моем понятии это все равно что Георгий Победоносец… Конечно, я услышал о нем, как и все в действующей армии, еще в годы войны. И потом, уже когда служил в Москве, старался хотя бы издали посмотреть на трижды Героя. Разговаривать с ним — это казалось немыслимо…

Но однажды подхожу я к своему кабинетику и вдруг вижу — на двери напротив появилась табличка: «Маршал авиации А. И. Покрышкин». Вот это да!.. Вскоре он зашел ко мне, я встал, представился по форме. Покрышкин — внешне хмуроватый, уравновешенный, спокойный. Был он тогда бодр, хорошо выглядел.

— Ладно, — говорит маршал, — когда нужно, я тебя буду называть Петром Михайловичем. А так — Петя. Ты меня зови Александр Иванович.

— Да неудобно, товарищ маршал…

— Что ты со мной пререкаешься? Все, договорились. У тебя ножницы есть?

— Есть.

— Ты их можешь мне иногда давать?

Покрышкин был кандидатом в члены ЦК партии, раза три в месяц ему присылали тяжелые красные опечатанные сургучом пакеты с протоколами заседаний, особыми рабочими документами.

Несколько раз я вскрывал по просьбе Александра Ивановича эти пакеты, потом он сказал:

— А если тебя не будет? Что я, сам не сумею их вскрыть, что ли?

— Александр Иванович, ножницы лежат в столе, в верхнем ящике. Берите, но только просьба, пожалуйста, потом положите их на место.

И что меня поразило — он ни разу не забыл вернуть эти ножницы!

Слава его была велика. Из войск в Министерство постоянно приезжали офицеры. Когда они узнавали, что Покрышкин сидит в моем кабинете, сколько раз меня просили: не закрывай дверь, мы пройдем мимо, посмотрим на него. Смотрели как на светило… Помню, как я знакомил двух офицеров из Забайкалья с Покрышкиным. Небольшая беседа с ним стала для них событием.

Еще до прихода Александра Ивановича в Группу о нем среди офицеров шла молва как о доступном хорошем человеке, который может помочь. И меня всегда удивляли в По-крышкине внимание к людям, чуткость, все он замечал. Бывало, посмотрит пристально, вдруг спросит:

— Что-то ты у нас сегодня какой-то не такой… В глазах нет блеска.

Расспросит о жизни, о семье. …Все годы в Группе Александр Иванович получал массу писем, к нему шли люди, особенно часто, конечно, ветераны. Однажды, помню, снимаю трубку, слышу:

— Товарищ полковник, с вами рядовая говорит.

— Слушаю вас, рядовая. Откуда звоните?

— Из бюро пропусков.

— А что приехали-то?

— Да сказали, что Александр Иванович Покрышкин квартиру даст.

— Ну откуда у Покрышкина дома-то? Все дома у Моссовета…

Поговорил я с женщиной, приехала она из сельского района, положение бедственное — дом развалился, топить нечем. Иду к Александру Ивановичу:

— Тут женщина-фронтовичка просит о помощи, работала в годы войны в банно-прачечном комбинате.

— Ну, пусть зайдет.

Поднимается худенькая пожилая женщина. Говорю ей:

— Сейчас пойдем к трижды Герою Советского Союза маршалу авиации…

— Да кто же не знает Покрышкина?! Мы воевали вместе с ним и даже стирали комбинезоны для его дивизии. Ничего эти комбинезоны не брало, руки в крови, но старались мы…

Заходим в кабинет. Докладываю:

— Александр Иванович, оказывается, она ваш комбинезон стирала. Он улыбнулся:

— Выдумываешь… Она вдруг возражает:

— Ничего товарищ полковник не выдумывает! Для ваших гвардейцев наш батальон стирал в первую очередь! Как скажут — для Покрышкина, все бросаем!

Александр Иванович выяснил, в чем дело, и попросил соединить его с первым секретарем сельского райкома партии.

— Знаете такую работницу?

— Знаю, работает в леспромхозе. Работа у нее мужская…

— Ну что, неужели нельзя ей квартиру выделить? Сколько у вас таких, как она, фронтовичек?

— Да человек восемь — десять.

— Неужели на десять женщин нельзя найти десяток квартир? Вдумайся. Я прошу тебя. Она передаст вам мое личное письмо.

Я подготовил письмо. Александр Иванович на уголке написал: «Очень прошу». Женщине говорит: «Ну, на новоселье пригласишь, приеду…» Дело, конечно, решилось самым лучшим образом.

И сколько таких было случаев! Особенно любил По-крышкин простых солдат. Для них к нему — дорога открытая. Зная об этом, я встречал их, разбирался, смотрел документы на награды. Если документов не было, приглашал прийти с таковыми через день. Некоторые, правда, уже не приходили.

Запомнился такой эпизод. Приходит скромно одетый, щупленький ветеран:

— Мне только к Покрышкину!

— Ну зачем сразу к Покрышкину, расскажите, что вам нужно.

— Товарищ полковник, старшина я, танкист, имею пять орденов. Вот вы Александра Ивановича видите каждый день, а я о нем только слышал. В Москве я проездом. Мне ничего не нужно. Хочу увидеть Александра Ивановича.

И Покрышкин его принял! Оказалось, этот старшина-сибиряк мечтал увидеть легендарного земляка. Александр Иванович тепло с ним поговорил, расспросил, за что тот получил награды, ведь у танкиста было два ордена Красного Знамени.

Со временем у нас с Александром Ивановичем сложились доверительные отношения. Покрышкин ценил разумную инициативу. Как-то, перед самым отъездом в отпуск, в пятницу вечером, мне передают очередное письмо для маршала. Пишет женщина из Бухары, русская, учительница. Ее сын поступал в Ленинградское военно-политическое училище ПВО. Сдал хорошо экзамены, но не хватило полбалла. Мать пишет Александру Ивановичу, что русский язык в республике второй, его трудно изучать, почему же это не приняли во внимание? А сын так стремился стать курсантом. Уже списки поступивших вывешены, а он не хочет уезжать, буквально спит под воротами училища!

Что делать? Парень хочет быть офицером! Александра Ивановича нет. Когда я вернусь через месяц из отпуска, будет уже поздно. Снимаю трубку и звоню начальнику вузов ПВО генерал-полковнику Абрамову: «Александр Иванович поручил ему доложить о принятых мерах…» Генерал-полковник меня хорошо знал, но тоже в этот день уходил в отпуск. Я настаиваю: «Александр Иванович лично просил меня решить этот вопрос. У вас же на столе телефон, через три секунды вы будете говорить с начальником училища…» Абрамов поворчал, но, слышу, звонит в Ленинград:

— Что, правда, у вас такой Литвинов спит у ворот?

— Правда.

— Почему мне не доложили? Немедленно вызвать его и объявить, что он зачислен решением начальника вузов войск ПВО страны. Копию приказа выслать мне и маршалу Покрышкину.

Я знал, что Абрамов — авиатор и просьбу Александра Ивановича всегда выполнит. Продолжение этой истории было таким. Когда я вернулся из отпуска, Покрышкин спросил, что за приказ о зачислении в училище курсанта к нему поступил. Я рассказал. Александр Иванович одобрил:

«Правильно рассуждаешь. Надо молодежи давать дорогу». И Литвинов с отличием закончил училище, стал прекрасным офицером.

…В моем кабинете, небольшом, 13-14 квадратных метров, где я сидел за столом, заваленным бумагами, иногда собирались, как в клубе, пять-шесть маршалов, генералов и адмиралов. Александр Иванович садился всегда в одно кресло. Когда заходил Иван Никитович Кожедуб, в одной комнате находились два трижды Героя! Отношения у них были товарищеские, но видно было, что Кожедуб признает старшинство Покрышкина.

Посидят ветераны-военачальники два-три часа, поговорят. Я любил их послушать, но укорял за курение: «Александр Иванович, вы здесь самый серьезный человек. Что же так надымили, сколько можно…»

Кстати говоря, в последние год-два Покрышкину врачи категорически запретили курить. Приезжая в Группу, он заходил ко мне с просьбой:

— Петя, стрельни.

Я соглашался не сразу.

— Александр Иванович, на что вы меня толкаете? Что значит стрельни? Вот сейчас позвоню Марии Кузьминичне…

— Ну, брось, ты же знаешь, что Марии Кузьминичне не позвонишь, а стрельнуть — ты стрельнешь.

Я уже знал, кто какие на нашем этаже курил сигареты. Заходил, «стрелял». Меня сразу спрашивали: «Что, Александр Иванович приехал?» Уважали его в высочайшей степени.

Изредка Александр Иванович рассказывал о боях, о том, как добивался побед. Говорил о том, что обычно сбивал, подойдя на дистанцию пистолетного выстрела… Однажды рассказал о бое, который я не нашел в его книгах, хотя есть схожие. В лобовой атаке пуля попала в прицел, деформировалась и пошла ходить по кабине, разбила очки, опоясала летчика, словно ножницами обрезав кожаный реглан…

Александр Иванович писал новую книгу мемуаров. Старался прочесть все выходившие книги военных воспоминаний. Постоянно была у Покрышкина на столе ценимая им книга А. М. Василевского. Как-то Александр Иванович брал у меня «Воспоминания и размышления» Г. К. Жукова. Этот том был интересен и дорог мне тем, что на титульном листе Маршал Василевский оставил надпись: «Уважаемый Петр Михайлович! Автор этого труда Георгий Константинович Жуков с 1931 года являлся моим другом, а в годы Великой Отечественной войны и ближайшим моим соратником. Но я почти никакого участия в создании этого труда, кроме нескольких личных бесед с автором у меня на квартире по ряду вопросов, не принимал. Поэтому мой автограф на этом экземпляре книги надо понимать не как какого-либо участника в создании этого замечательного труда, а как мое свидетельство его правдивости, ценности и полезности. А. Василевский».

Некоторые книги Александр Иванович не хвалил, как-то взял две книжки, говорит: «Авторы разные, а содержание одинаковое…»

Мне был известен путь рукописей мемуаров к публикации. Целая группа высоких работников Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского флота (Главпура) занималась этим, все подгоняла к одному шаблону. Есть уже опубликованная оценка деятельности Ставки, командующих и так далее, значит, последующие должны быть идентичны. Собственного мнения не допускалось. Здесь вина Главпура огромна, непростительна.

В Главпуре к Покрышкину было свое отношение. Особенно у его начальника генерала армии А. А. Епишева, возглавлявшего управление с 1962 по 1985 год. Покрышкин и Епишев — антиподы. Александр Иванович — человек долга и чести, о его отношении к людям я уже сказал. Епишев не пользовался уважением, не имел авторитета в армии и на флоте, в центральном аппарате Министерства обороны. Черствый человек. Много раз я слышал его доклады на 'совещаниях и просто не мог понять, о чем он говорит, — настолько невнятной была его речь. На лекциях начальника Главпура в лекционном зале Генштаба было видно, как многие из присутствующих потихоньку шелестели газетами.

При Епишеве в армии началась «дедовщина». Главпур начал наседать на командира, власть которого принижалась. Пошла в армии какая-то гниль… Политработники, по мнению многих, распустились. Командира за любой проступок его подчиненных могли строго наказать, а замполит — в стороне, даже когда упущения были именно в воспитательной работе. Ни за что не отвечая, не получая взысканий, политработник начал выходить на первый план, его установки становились ведущими. Покрышкин, и не только он, не мог с таким положением мириться. Что у нас — эпоха гражданской войны? Командир, как и замполит, — партиец, кто в большей степени — еще посмотреть надо. Со своей прямотой в рамки правоверного партийного подчинения Покрышкин не входил. Политработников, в отличие от многих командующих, не боялся и под них не подстраивался.

Главпур во главе с Епишевым все больше превращался в кастовую, высокомерную организацию. На всех оттуда смотрели с неким подозрением… Выбрав момент, они нанесли по Покрышкину удар.

Александр Иванович был депутатом Верховного Совета СССР с 1946 года, последние созывы он избирался от Тер-нопольской области. Надо было видеть, как Покрышкин относился к своим депутатским обязанностям, считал это святым делом во благо народа. Причем не все маршалы этим отличались. Помню, подготовлю несколько десятков ответов на письма для маршала, тоже депутата Верховного Совета, прихожу к нему:

— Надо подписать.

— Вот, надоело мне подписывать! Ну, оставь.

— Нет, не оставлю. Тут работы на полчаса. Не уйду, пока не подпишете.

— Настырный какой!

— Вы же ничего больше не делаете, у избирателей ни разу не были. Это же не мне надо, вы свое имя возвышаете.

— Ну ладно, ладно…

С Александром Ивановичем такой сцены и представить нельзя. Немыслимо! Он не жалел времени для того, чтобы вникать в заботы избирателей. И они его уважали, это на Западной Украине! Нередко я встречался с приезжавшими к нему из Тернопольской области избирателями. Они мне говорили, что другие депутаты проходят там со скрипом, а за Покрышкина безо всяких добавок-прибавок голосуют 95 — 98 процентов! «Мы за него горой! Это наш Покрышкин!» — слышал я от тернопольцев в неформальных разговорах.

Александр Иванович попросил меня проконтролировать вопрос выделения труб для газификации города Бучача. Избиратели настойчиво просили Покрышкина помочь — лесов на Западной Украине мало, угля и нефти нет. Но труб для газа в стране не хватало. Александр Иванович мне говорит:

«Вот смета, сколько нужно труб, схема. Подготовь письмо на моем депутатском бланке». Не раз ездили мы с Покрышкиным в Министерство газовой промышленности СССР.

Когда он туда приезжав, его принимал министр или первый заместитель. Александр Иванович никогда не просил лишнего, про запас, а столько, сколько нужно.

Уже после смерти Покрышкина, в 1988 году, я решил узнать, как обстоит дело с газом в Бучаче, о чем Александр Иванович так переживал. Фамилию мою там помнили, пришел ответ за подписью заместителя председателя исполкома областного Совета народных депутатов А. Н. Ягодинского:

«Газификация города Бучача начата в 1985 году, проведен отвод от центральной магистрали протяженностью 28 км сметной стоимостью около 1 млн. рублей. В 1986 году в городе Бучаче введен первый пусковой комплекс газопровода сметной стоимостью 115 тыс. рублей, общая протяженность газовых сетей составляет 5, 5 км, газифицировано 168 квартир. В этом году в городе будет завершено строительство пускового комплекса 2, 3 км сметной стоимостью 91 тыс. рублей, также будет газифицировано 320 коммунальных квартир. Проводятся работы по переводу котелен города на природный газ.

В стадии проектирования находится газопровод промышленной зоны города Бучача, которым предусмотрено перевести на природный газ 2 котельни и газификацию поселка сахзавода».

Но вот подошло время новых выборов 11-го, последнего для СССР, созыва. Уже заканчивалась предвыборная кампания. Смотрю, Александр Иванович ходит удрученный. Спросил его о самочувствии, он ответил — ничего, ничего… Через полчаса заходит, говорит: «Слушай, почему же из Тернополя нет вызова, чтобы я дал согласие баллотироваться? Позвони в Тернополь, узнай в чем дело».

Дорожил Александр Иванович званием депутата, он хотел быть нужным людям. Материально, кстати говоря, депутатство ничего не давало, выделялась незначительная сумма на канцелярские расходы.

Я уже начал понимать, что происходит… По Главному штабу ракетных войск я хорошо знал Виталия Кажарского. В середине 1980-х годов он работал помощником заведующего административным отделом ЦК партии Савинкина. Звоню, спрашиваю:

— Виталий, меня очень беспокоит Александр Иванович. Почему он не стал кандидатом в депутаты? Он неважно себя чувствует. Беречь надо таких людей. Поговори с Савин-киным. Неужели среди депутатов не найдется места для Покрышкина?

— Петр Михайлович, давай перейдем на «кремлевку». Ты немного не понимаешь ситуацию. Мы даем общее количество депутатов на Министерство обороны, а превращается эта разнарядка в живых людей в Главпуре. Относительно Покрышкина есть твердая команда сверху от Епишева…

— Да что Епишев?! — возмутился я. — Может быть, его самого надо заменить, зачислить в Группу!

На этом разговор наш закончился. Тут заходит ко мне адмирал Василий Максимович Гришанов, член Группы, в недалеком прошлом — начальник политуправления Военно-морского флота, моряк, честный, порядочный человек, хотя и политработник.

— Ты что такой взъерошенный? — спрашивает меня. Рассказал я Гришанову о том, что творит Главпур. «Пошли!» — говорит Гришанов. И в своем кабинете он при мне звонит Епишеву. Разговаривает с ним энергично, зло.

— Алексей Алексеевич, что ж Покрышкина-то зажал?! Что, он тебе дорогу перешел?!

Епишев, я все слышу — мембрана у аппарата сильная, — мямлит:

— Сколько лет был депутатом… Надо освежать… У нас космонавты появились…

— Я думаю, вы, Алексей Алексеевич, придете к нам на партсобрание и объясните, почему Александра Ивановича не оказалось в числе кандидатов в депутаты.

— Ну а что я буду говорить? Смена кадров…

— Да ты не понимаешь, что такое Покрышкин! Он у нас один! Засиделся ты совсем там. Гнать тебя надо!

Кончилось тем, что Гришанов назвал Епишева одним слишком крепким словом. Но поправить уже было ничего нельзя. Поздно…

Вместе с Василием Максимовичем пришли мы к Покрышкину. Гришанов сказал: «Александр Иванович, проморгали мы ваше избрание в депутаты. Ваш друг, известный вам, не включил вас в список. На ваше место избирается достойный преемник дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт Попов Леонид Иванович. Украинец. Совершил три полета в космос».

Потом мы с Василием Максимовичем общими усилиями говорили о том, что, конечно, Покрышкина никто заменить не может…

Александр Иванович молча слушал, своих чувств не показывал. Сказал, что лично Попова знает.

Но после этих выборов стал Покрышкин сдавать… Реже приходил на службу, больше болел. Голова ясная, все помнит, походка уверенная, но вот активность резко упала.

Епишев совершил черный поступок, не понимал он, на кого поднимал руку… Ведь, как мне помнится, других маршалов по возрасту и болезни из списков кандидатов в депутаты не вычеркивали. Только Покрышкина…

Как-то он пришел, сел в моем кабинете в свое кресло. Спрашиваю:

— Александр Иванович, что-то вы стали редко ножницы брать?

— Знаешь, Петя… Дело не в депутатстве. Не в том, буду я депутатом или не буду. Дело в уважении тех званий, которыми гордится наш народ.

Говорил он мне и о том, что пошла атака на фронтовиков, идет их всяческое принижение.

Покрышкин словно предвидел то, что наступит в ближайшие годы. Маршала Жукова будут пытаться шумно, крикливо оболгать и представить то вором, то мародером… Но о таких национальных героях, как Покрышкин или генерал армии Александр Васильевич Горбатов, ничего плохого сказать не смогут. Это чистейшие люди. Поэтому их просто замалчивают, это против них единственное оружие…»

Покрышкин не был избран в высший орган государственной власти, где неизменно находился все послевоенное время. Оглядываясь назад, очевидно, что это оставшееся незамеченным событие стало одним из признаков заката СССР.

Несменяемый политвождь армии и флота А. А. Епишев умер на своем посту в сентябре 1985-го, на два месяца раньше А. И. Покрышкина. Их могилы на одной аллее Новодевичьего кладбища.

…П. М. Дунаев написал неожиданную для читателя статью «Я сын страданья» о Михаиле Юрьевиче Лермонтове (Слово. 1999. № 6), о том, какое место занимало творчество гениального поэта в жизни трех военачальников — адмирала флота В. А. Касатонова, генерала армии И. И. Гусаков-ского и А. И. Покрышкина. И это воспоминание о, казалось бы, частном моменте, о посторонних для военных разговорах позволяет вдруг отчетливо увидеть Александра Ивановича в последние его, полные тайной боли дни…

В кабинете младшего товарища по фронту, полковника Дунаева, «лермонтоведы», как называл их закоперщик этих собраний адмирал Касатонов, видимо, чувствовали себя свободней. Наготове были полное собрание сочинений Лермонтова, подборки книг о нем. Горячий спор шел о нюансах того или иного произведения, о жизни поэта, обстоятельствах дуэли…

Владимир Афанасьевич Касатонов — Герой Советского Союза, подводник, руководил освоением нового поколения атомных кораблей, участник походов в Арктику, к Северному полюсу, командовал Северным, Балтийским и Черноморским флотами, был начальником штаба Тихоокеанского флота.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40