Что нет страха в жизни, потому что есть мать и она защитит от всего, что пугает... Он счастлив, этот крохотный человечек, потому что вера его во всесилие матери, вложенная в него Богом при появлении на свет, заменяет ему любое знание; Бог не требует от него веры в Себя, но лишь в мать, ибо Всеведущий дарит самое главное - умение верить. Первое умение человека! Он еще не знает Бога, он еще не понял, что Бог - в нем самом, но он уже умеет верить; Именно потому, что в нем - Бог, в каждом из нас изначально - его легкий вздох. Мы осенены им, и поэтому каждый-всемогущ. А потом, к сожалению, приходит пора разочарований, и вера, изначально вложенная в каждого, начинает сжиматься, таять. Мать, увы, не всесильна - понимание этого есть начало конца веры. Но разве кто-то из вас задумался, что такое понимание ложно, ибо оно пришло вместе со знанием? Разве замученная бытом мать, не прибежавшая на крик ребенка, поскольку занята другим, не единственно виновата в том, что убивает в нем веру в себя саму, а значит, и веру вообще?.. Разве она не добивает ее, подняв не однажды руку на дитя своего? Не услышав его вопроса? Отмахнувшись от него? Не захотев понять?.. И человечек, получивший весь мир в подарок от Бога, начинает осознавать, что мир этот устроен враждебно по отношению к нему... Но однажды он узнает, что мир создал Господь наш, и создал его для человеков, ибо они, как сказано, - венец Его творения. А значит, враждебность мира - вымышлена нами самими, ибо не мог Господь создать враждебное, поскольку Он - в каждом из нас, но создал лишь ежечасно испытывающее нашу веру в Него, наше умение ощутить в себе его дыхание. Да, он постоянно посылал человечеству в целом и человеку конкретному испытания силы, а значит, и веры. И только лучшие проходили эти испытания и осталисб в нашей памяти. Вот вера Авеля: он принес жизнью своей первую жертву за грех. Вот вера Ноя: он построил ковчег, когда никто не верил, что он понадобится, что придет обещанный Богом потоп. Вот вера Авраама: он готов был принести в жертву единственного сына, веря, что Господь воскресит его. Вот вера Моисея: он хотел встречи с Господом и обрел ее, увидел Невидимого. Вот вера Иешуа Навина: только по вере его пали стены Ерихо. Вот вера Шломо: он стал сильным из немощного. Вот вера Елиягу: он воскрешал ею мертвых... Можно долго перечислять славные имена людей, которые сохранили веру и пронесли ее до наших дней. Но разве Господь понимает веру так; поверь в Меня, и ты совершишь небывалое? Это было бы слишком просто и немудро для Того, кто видит бесконечность. Он говорит: поверь в Меня Я в тебе всегда, и ты тогда сможешь поверить в себя, в свои силы и верой этой совершить небывалое... Вот беда человека знающего: он знает, что не сможет сделать то-то, сказать так-то, поступить эдак. Он не вылечит прокаженного, потому что знает: проказа неизлечима. Он не воскресит умершего, потому что знает: умерший ушел навсегда. Он не поднимется в воздух, потому что знает: человек - не птица. Он слишком много знает, чтобы суметь поверить... Но значит ли это, что знающий никогда не станет верующим? Я противоречу сам себе: нет, не значит. Ему просто. однажды следует понять: знания его слишком малы, чтобы ощутить силу и могущество веры. Они пришли со стороны и через голову, а истинны лишь те, что прошли сквозь сердце. Надо поверить - и вера даст ему новые знания, о которых он не только не подозревал, но-в страхе бежал их. Но верящий в Господа искренне и беззаветно изначально обретает веру в себя, потому что вера в Бога делает его сильным. Вера дает знание: я могу, потому что Бог во мне! Я могу вылечиться, потому что верю, - и Фаддей, который стоит рядом со мной, здоров и чист. Завтра он поверит, что может летать, - и перелетит пропасть. Завтра он поверит, что Бог в нем позволит ему... что?.. ну, например, говорить с римлянами на их языке, а с эллина-ми - на их, и - научится. Сила веры неотвратимо превращается в силу знания. Но никогда - наоборот! Вот тебе и ответ на твой вопрос, Фаддей. - Машиах опустил глаза на стоящего перед ним на коленях мужчину. - Ты пойдешь со мной? Я помогу тебе учить людей вере.
      - Да, Машиах, конечно, - прошептал Фаддей. - Я пойду за тобой, куда бы ты ни шел!
      - Вот и хорошо! - просто сказал Иешуа. - Кифа, познакомь Фаддея с братьями.
      Петр, кивнув, подвел новенького к кучковавшимся позади Машиаха ученикам, а Иешуа возобновил разговор с толпой.
      Когда солнце, незаметно подобравшееся к горизонту, превратилось в огромный, ярко-красный диск, как это бывает весенними вечерами, и по всей Галилее разлился багровый закатный цвет, Иоанн подошел к Иешуа и шепнул:
      - Равви, люди устали. Уже вечер, многие издалека пришли. Надо бы что-нибудь придумать с ночлегом и пищей.
      - Верно, брат, - ответил Иешуа, - что-то я увлекся. В самом деле, пора отдохнуть.
      Спустившись с камня, подошел к ученикам и озабоченно спросил:
      - Ну, что будем делать?
      Забавно! Сам Машиах не представляет, что делать с голодной пятитысячной толпой, и обращается за советом к заведомо менее искушенным в таких вопросах людям. Петр внимательно всмотрелся в освещенное закатным солнцем лицо Иешуа. Просто он устал. Причем сильно. Продолжительное общение с таким количеством народа на уровне телепатии - это вам не игрушки.
      Пока Иешуа с учениками соображали, что бы такое придумать, Мастер незаметно отошел от них и направился к небольшому лесочку, росшему чуть выше от места проповеди. Там, среди деревьев должны находиться те самые агрегаты, которые способны решить назревшую проблему. По пути Петр размышлял, что правильно сделал, не отказавшись от поддержки Службы. Слишком много возложил на Иешуа и его всесильную Матрицу. Машиаху вон в голову даже не пришло, что можно сделать этакое чудо - накормить пять тысяч человек несколькими кусками хлеба и рыбы. Честно говоря, и выглядит это как-то нелогично, не в стиле мышления Иешуа. Он прагматик и материалист, хотя и чудотворец. Но чудеса его математические и строго выверенные. В большинстве случаев Петр мог объяснить, что происходит во время того или иного "чуда". Механизм воздействия непонятен, это - да. А процесс...Химия. Биология. Физика...
      Вот и он, заветный камушек.
      Припоминая инструкцию по использованию органических синтезаторов, Петр нащупал в бутафорском камне выемку для пальца, подцепил задвижку, и взору открылась панель управления: аппарат находился в режиме "stand by". Несложные манипуляции с кнопками-и устройство ожило, выдвинув лоток для образца. За пару минут можно создать внушительное количество точных копий любого органического соединения.
      Петр остался доволен. Задвинув лоток назад со словами: "Погоди пока...", он быстрым шагом направился назад к Машиаху.
      Солнце уже исчезло за горизонтом, и над Фавором распространились серые сумерки.
      Иешуа с учениками сидел точно так же, как Петр их оставил. Творческий кризис, значит. Ничего не придумывается. Что ж, поможем Машиаху.
      - Иешуа, можно тебя на минутку? - позвал Петр. Назаретянин поднялся, подошел к Мастеру,
      -Да?
      - Знаешь, Иешуа, я, кажется, придумал, как нам накормить всех этих людей.
      - Как же? - Машиах не проявлял энтузиазма.
      - Надо только обставить все так, будто это твое чудо, а я займусь всей грязной работой. И еще нужно раздобыть несколько кусков хлеба, рыбы, может быть мяса.
      - Кифа, их там пять тысяч.
      - Да я знаю. Иешуа, послушай меня, я все продумал. Кусок хлеба можно превратить в пять тысяч кусков. То же самое - с рыбой и мясом...
      И в очередной раз события абсолютно нелогично вышли из-под контроля Мастера.
      - Верно, Кифа! - Иешуа неожиданно возликовал. - Как же я не догадался? Спасибо, брат!
      Машиах словно ожил. Налет усталости куда-то исчез, в глазах зажегся знакомый огонек.
      Петр ничего не понимал.
      - Натан, Матфей! - Иешуа махнул рукой сидящим неподалеку ученикам. Возьмите взаймы у кого-нибудь немного еды. Все равно какой. Поторопитесь, скоро совсем стемнеет!
      Ученики пошли выполнять задание.
      Справедливости ради следует отметить, что сурового голода никто из пришедших в тот день на Фавор не испытал бы. Во-первых, рядом, в часе-двух ходьбы, находятся Назарет и Наин, где можно всегда найти себе пищу, во-вторых, многие пришли со своей провизией и могли бы поделиться с теми, кто не оказался столь предусмотрителен.
      Поэтому Натану и Матфею не составило труда уже через пять минут принести корзину с рыбой, мясом, хлебом и зеленью, да еще небольшой мех вина в придачу.
      - Отлично! - Машиах хлопнул в ладоши. - Поставьте. Теперь надо сделать вот что: всех собравшихся разделите на группы по сто человек, и рассадите так, чтобы они не смешались. А то я не смогу подойти к каждому... Кифа, что стоишь? Помогай братьям!
      Петру стало ясно, что Иешуа собирается совершить то самое чудо, которого ждут в Службе от него, от Мастера. А "объект" должен быть ни при чем... Теперь оказывается, что при чем. И чудо-то это готовилось только ради соответствия букве Канона, столь чтимой высшим руководством Службы Времени. Раз в Библии есть такой эпизод, раз в нем участвует столько людей, значит, это должно быть воспроизведено. Так решил Дэнис. Иешуа и не собирался никого кормить, еды у всех и так достаточно, но Петр-Кифа, энтузиаст хренов, подал ему идею нового, оригинального чуда, за которую Машиах крепко ухватился, и теперь...
      Теперь Петр, как, впрочем, и остальные восемь учеников, занимался сортировкой народных масс, которые не хотели разбиваться на сотни, а хотели спать.
      К полуночи все было готово. На склоне Фавора, с высоты птичьего полета можно было быразличить пятьдесят бесформенных темных пятен - группы людей по девяносто - сто человек. Некоторые ушли еще вечером, и теперь пяти тысяч не насчитывалось. Усталые ученики Машиаха ходили между группами и упрашивали не расходиться.
      Озаренный бледным лунным светом, Иешуа опять забрался на свой камень и обратился к людям:
      - Вы готовы к чуду?
      В ответ на прозвучавший у всех в сознании вопрос над Фавором раскатилось стройное: "Да!"
      - Вот и хорошо, - удовлетворенно сказал Машиах, легко спрыгнул с камня и, взяв корзину с едой, пошел по рядам.
      Как и всякое чудо, это тоже далось видимо просто. Проходя мимо сидящих на земле людей, он запускал руку в корзину и доставал оттуда хлеб, куски вареного мяса, рыбу, зелень. Впечатление было такое, будто у Машиаха корзина бездонная. Вроде бы еда должна уже кончиться, но нет - наружу извлекаются все новые и новые куски.
      Грандиозная халява, вошедшая в историю...
      Люди охотно принимали из рук Машиаха пищу, даже если у них и была своя, кто жив каком времени отказывался от дареного! - благодарили, начинали есть. Иешуа ходил со счастливым видом, рядом шли Андрей и Яаков, помогали.
      Наблюдая за происходящим, Петр понимал, что он сейчас пойдет в давешний лесочек и выключит молекулярный синтезатор органики, чтобы ненароком не перегрелся впустую. И не перегорел. Но не спешил, хотел дождаться ученика. Пусть закончит свою благотворительность - на сей раз не очень и математическую, хотя, вероятно, тоже строго выверенную. Чем только?..
      Иешуа подошел к Петру, тяжко плюхнулся рядом. Пожаловался:
      - Устал - сил никаких не осталось...
      - Сам того хотел... - Петр усмехнулся. - А как бы мне, Иешуа, свою могучую веру перевести в хоть какие-нибудь хилые знания?
      - О чем ты?
      - Иешуа, из одной корзины не достать пять тысяч хлебов и всего прочего. Это нереально.
      - Я же достал...
      - Как?
      - Ты слишком много знаешь, Кифа. Очень много! Знания у тебя совсем не хилые, а могучие - мне бы такие. Но они - извне. Они не от веры, Кифа. Ты всякий раз пытаешься проверить мои поступки, рожденные моей верой, своими знаниями. Ну, что, получается?
      - Когда как, - закручинился Петр. - Иногда - получается, иногда - облом полный...
      - И крыша едет? - участливо поинтересовался Иешуа.
      - Откуда термин? - изумился Петр нежданному знанию чужого жаргона, ловко переложенного на арамейский.
      - От тебя. Подслушал. В общем-то верный образ: крыша над человеком - вещь непрочная... Ведь ты так и не понял, как я накормил людей...
      - Не понял, - честно признал Петр. - Объяснишь?
      - Запросто, - согласился Иешуа. - Я догадался проделать в днище корзины дыру...
      Упал на землю навзничь, не накрывшись даже плащом, взятым "на всякий случай", климат здесь всегда был резким, упал, отвернувшись от Петра, и засопел ровно.
      Петр послушал, понял: спит, не притворяется. И вправду устал обалденно, если уж к жаргону пришли...
      И еще подумал Петр: и где же здесь химия, биология, физика? Продырявленное днище корзины - это примитивная, ничего не объясняющая механика...
      ДЕЙСТВИЕ - 3. ЭПИЗОД - 3
      ГАЛИЛЕЯ, гора ФАВОР, 25 год от Р.Х.. месяц Сиван
      (Окончание)
      Наутро обнаружилось, что за ночь склон Фавора покинула еще добрая сотня людей. Об этом Петру сказал Иешуа, окинув взглядом спящих, просыпающихся, наскоро завтракающих, болтающих, но все же терпеливо ждущих чего-то людей. Сказал между делом, вскользь, будто и не волновал его нисколько этот неспрошенный уход. Но Петр ощутил-таки еле слышимую нотку сожаления в голосе ученика. То ли Машиах спросонья забыл выставить свои мысленные блоки, то ли намеренно открылся на мгновение: дескать, вот, пожалуйте, ничто человеческое мне не чуждо. А человеческое - это и была зыбкая, едва уловимая обида именно на "неспрошенность": как же так - ушли, не сказавшись...
      Мальчишество, расценил Петр, пройдет. И вообще когда-то пройдет - через месяц, через год, словом - в свое время, а сейчас - из-за конкретного смешного повода - и вовсе сразу улетучится. Что Машиаху уходящие? Понадобилось - мигом задержал бы. Одной мыслью!
      Петр не ошибся, как показали события.
      Давешняя корзина, из которой осуществлялось программно-тематическое кормление народа, прозаично валялась неподалеку, будучи абсолютно целой, разве что чуть испачканной в земле. Петр повертел ее, потрогал дно, которое Иешуа, по его словам, продырявил, но, не найдя никаких повреждений или лишних отверстий, задумчиво отложил в сторону и принялся припоминать: как же это было...
      А как это было?.. Иешуа быстро идет по склону. В руках у него злополучная - или доброполучная? как вернее? - корзина. Он бродит среди людей и периодически запускает в нее руку. И всякий раз достает оттуда какую-нибудь снедь. Куски вареного мяса, завернутые в листья, рыбин, нанизанных на прут по нескольку штук, ломти хлеба, пучки зелени... Но вот странность: все, что Машиах извлекал из корзины, было разным! Четыре группы продуктов - неизменно. Но иной раз на прутке висело две рыбы, а иной - три-четыре. То же - с хлебом и мясом: кому-то доставались куски побольше, а кому-то поменьше. Органический синтезатор, находись он в той корзине в уменьшенном виде, клепал бы абсолютно идентичные предметы, одинаковые до последней молекулы, а тут... Размышления Мастера прервал подбежавший Андрей.
      - Кифа, смотри, - зашептал на ухо, - они уходят! Действительно, остававшиеся до утра люди начали потихоньку собираться восвояси. С горы, по тропинке спускалась вереница уже ушедших, остальные копошились, собирая остатки нехитрой еды, складывая покрывала и палатки.
      - Уходят... - рассеянно повторил Петр, сразу не врубившийся в причины волнений товарища. - Ну и что?
      - Как что? - Андрей с негодованием смотрел то на собирающихся в путь людей, то на брата Кифу, который, как ему правильно казалось, не понимал всей обидной, даже оскорбительной важности происходящего. В нем билась именно та же, еле уловимая обида Иешуа, но возведенная в степень без счета и смысла.
      Вообще, Андрей, из имеющихся уже в наличии девяти учеников Иешуа, был самым деятельным и инициативным. Иногда, правда, инициативным не к месту и не ко времени, что вызывало у его "коллег", да и у самого Иешуа беззлобные смешки и давало повод для добрых шуток. Но что с характером сделаешь: Андрей ко всему относился крайне серьезно и ответственно. Если его просили, к примеру, принести воды, то это простое действие виделось ему целой миссией, направленной, как минимум, на спасение мира. При сильно развитой мнительности (ах, меня не поняли! я что-то не доделал! мне доверили, а сумею ли!..) Андрей был на самом деле исключительно надежным человеком. Петр, привыкший мерить все на свете мерками Службы, за дни странствий и житья бок о бок, изучив нехитрый характер Андрея, пришел к выводу, что из него получился бы очень хороший номер-разведчик. Любую информацию добыл бы. Даже из-под земли, как ни банально это звучит.
      Кумранское воспитание!..
      А теперь Андрей болезненно чувствовал себя ответственным за то, что Фавор покидают люди, которых собрал Машиах для учения. Покидают, ничего не сказав, не попрощавшись, не поблагодарив. К тому же Андрею было неясно отношение самого Иешуа к происходящему, а потому он еще сильнее волновался. Петр это хорошо слышал. Да и не он один. Иешуа, лежавший на спине в сотне метров от Андрея и задумчиво рассматривающий утреннее галилейское небо, вдруг поднялся и, выпутывая из волос травинки, направился к невольному источнику беспокойства.
      Источник по-прежнему негодовал, бормоча, что "их надо остановить, они обижают Машиаха", и тому подобную чушь.
      Подойдя, Иешуа мягко положил руку Андрею на плечо, сразу заставив того замолчать, и произнес:
      - Люди уходят.
      - Да, Машиах, мы тоже заметили, - Андрей закивал головой, - как их остановить?
      - Их не надо останавливать. Пусть идут. Это я их отпустил. У них дома хозяйство, работа, семьи. Они там сейчас нужнее.
      Ага, отпустил, значит. Секунду пообижался, все понял и всех отпустил. Телепатически - как обычно. Сказал: идите с миром, они услышали и пошли с миром. Так что, господа Техники, откапывайте свою громоздкую машинерию и сдавайте ее в утиль за ненадобностью. Воздействовать на сознание больших народных масс теперь можно безо всякой техники - одного носителя матрицы достаточно. В сознании всплыла парадоксальная картина: некая бунтующая толпа, сметающая все на своем пути, беспомощные полицейские, тщетно пытающиеся усмирить эту стихию, и Иешуа на броневике, на танке, на флаере, просто на асфальте или на земле - одной мыслью превращающий бешеных варваров в покорных овечек... Быть может, быть может,..
      По счастью, блок, усиленно лелеемый Петром, оказался крепким и Машиах не услышал всего этого. Или сделал вид...
      Он говорил:
      - Теперь они пойдут по домам и расскажут обо всем своим родным и соседям. Многие им не поверят, иные сочтут безумцами, но будут и те, кто проникнется их словами и станет искать встречи со мной.
      Иешуа помолчал немного и добавил:
      - А уйдут сегодня не все.
      Так и произошло.
      К середине дня зеленый склон главной галилейской горы опустел. Осталась примятая трава, немного мусора да забытое кем-то шерстяное покрывало, которое хозяйственный Андрей, не найдя рассеянного владельца, приобщил к скудному имуществу Машиаха и компании,
      Но, как и было обещано, кое-кто из людей не покинул Фавор. Небольшая группа, числом семьдесят человек, - ровно семьдесят, Петр оценил точно! плотно сбившись, ожидала чего-то, а чего - никто не имел понятия. Но не было в них, в этих семидесяти, ни тревоги, ни страха, ни даже простого вопроса: зачем? Машиах приказал им (уж как приказал - вопрос пустой...): обождите. Они и ждали.
      Иешуа махнул им рукой:
      - Подходите!
      Оставшиеся люди были сплошь крепкими мужчинами среднего возраста. Никто из них не был знаком друг с другом, хотя некоторые являлись земляками. Они стояли - живыми оловянными солдатиками, терпеливо и стойко, как и положено солдатикам, но в каждом, ощущал Петр, билось счастье, что они понадобились назаретянину, который делает удивительные чудеса и которого все называют Машиахом.
      Сканируя каждого из них, Петр все сильнее укреплялся в уверенности, что Иешуа отобрал самых стойких, самых невосприимчивых, тех, кого так, запросто, не обратишь в веру, показав примитивный фокус. Это - умные, умеющие думать и рассуждать люди, способные отстаивать свое мнение. Сильные духом, одним словом. Евангелие от Луки, глава десятая, стих первый... И в Службе будут довольны. Еще один этап операции соответствует Канону. И Петру ни к каким ухищрениям не пришлось прибегать...
      Поздоровавшись с каждым, Машиах забрался на свой камень-трибуну и приступил к делу без вступлений и преамбул. Таким образом какой-нибудь среднестатистический командир взвода на утренней поверке распределяет наряды между среднестатистическими бойцами. А бойцы не задают неуместных вопросов. Они вообще не задают вопросов. Умение не любопытствовать по-пустому, а действовать - это тоже свойство оловянных солдатиков. И ничего нет уничижительного или просто обидного в этом сказочном андерсеновском образе. Иешуа набирал армию, вернее - завтрашних командиров послезавтрашних бойцов. Вера в правоту приказа тоже вера, а если она еще помножена на истовую веру в того, кто этот приказ отдал, то можно ли сломить такую армию? История христианства любезно Подсказывала Петру единственно верный ответ: нельзя.
      - Из всех, кто пришел сюда по моему зову, я выбрал вас. Не спрашивайте меня - как. Я отвечу: не знаю. Но впереди у нас много жатвы - справиться бы, успеть, потому что жнецов пока . очень мало. Но именно в вас я чувствую не просто веру, но веру действенную, сильную, по-мужски земную, умеющую ломать каменные преграды безверия и примером своим вести за собой людей. Вы мастеровые по жизни, какую профессию вы ни несете. Землеробы, сеятели, каменщики, плотники, ученые люди и даже книжники и раввины - вы все здесь, со мной... И не подумайте, что я оговорился, назвав всех - мастеровыми. Я правильно сказал. Тот, кто относится к делу своему - каким бы оно ни было! всерьез, с уважением и любовью, кто не бежит его, кто ощущает себя составной его частицей, тому и оно отвечает добром. Значит, и веру нашу вы понесете в жизнь, не боясь оступиться и не позволив себе отступить, ибо что это за мастеровой, который бросает дело на полдороге! Нет, братья, вы пойдете до конца, ибо ваше предназначение теперь - знать Бога, любить Его и служить Ему. Бог всех людей сделал способными понять Его, и познать, и ответить Ему. Но эта способность, как и множество других, все еще спит в людях. А в вас - я чувствую! - она уже родилась, окрепла, живет. И будет усиливаться с каждым моментом времени - будь он длиною в миг, в час или в год. Как костер, который только-только зажжен, но уже уверенно горит, дарит свет и тепло, и становится больше, выше, мощнее, и на свет его и тепло идут люди. Вам согревать их души. Вам светить им в глухой темноте неверия...
      Камень, на котором стоял Иешуа, был плоским и невысоким, но ровная поверхность его едва позволяла встать взрослому человеку. Петр заметил, что правая нога Машиаха помещается на камне лишь краем ступни, по всем законам стоящий таким образом человек должен был скоро устать: ведь ему приходилось постоянно балансировать, чтобы не упасть. А Иешуа на этом самом камне вчера весь день отстоял - и ничего. И сегодня тоже... И еще странность: мягкая кожаная подошва сандалии Иешуа должна изогнуться, ведь под ней нет никакой опоры, а она выглядит ровной - так, будто стоит на чем-то невидимом. Вглядевшись, Петр увидел, что ни пальцы ног Иешуа, ни икры не напряжены, как это должно быть у зыбко стоящего на пятачке человека. Вот вам и вывод: Машиах только делает вид, что стоит на камне.
      Мастер давно перестал вообще удивляться. Его даже не удивляла эта однажды и, похоже, навсегда возникшая способность ничему не удивляться на этой избранной Богом земле. Каждый новый финт Иешуа Петр воспринимал всего лишь как повод поразмышлять над разгадкой - пусть не с точки зрения физики или химии, но хотя бы с точки зрения логики паранормальности, если допустить, что в оной есть хоть какая-то логика. И почти все, кроме, пожалуй, недавнего чуда с корзиной, Мастеру удавалось так или иначе объяснить. Но это...
      Это явление, известное в теории - больше, и в практике - крайне редко, называется левитацией. Занятие трудоемкое, утомительное и малоэффективное. Из пятнадцати великих Мастеров только трое умеют приподниматься над землей всего лишь на несколько сантиметров и удерживают себя в таком состоянии не больше минуты. И почти всегда оно сопровождается глубоким трансом, из которого выходить потом надо аккуратно и грамотно.
      Петр левитировать не умел.
      Понятно, конечно, что именно матрица позволяет Машиаху без видимого напряжения парить в миллиметре над камнем - так, что этого никто не замечает, и при всем при том еще разговаривать об отвлеченных вещах. Неясно только, зачем ему сей трюк, который он даже не пытается выдать за очередное чудо? Кругом полно камней куда более комфортных для произнесения долгих речей, любой, даже самый тяжелый, можно переместить в удобное место, благо Иоанн уже имел такую практику. В конце концов, с семьюдесятью людьми можно говорить и с земли, не такая уж это и большая толпа... Тогда зачем?
      Но тем временем завязывался диалог между мало что пока понявшими "избранными" и тем, кто их избрал. Вперед выступил крепкий, смуглый мужчина в не по сезону высокой обуви и задал простой вопрос простого и по-земному рационального мастерового:
      - А что нам придется делать, Машиах?
      - Вот Об этом я и хотел сказать, Надав. - Иешуа улыбнулся.
      - Откуда ты знаешь, как меня зовут? - удивился мужчина.
      - Я знаю все ваши имена, имена ваших жен и детей, я знаю о ваших бедах и радостях. Кстати, братья, поздравим Надава, он недавно стал отцом!
      Петр явно ощутил исчезновение последних флюидов недоверия к Машиаху со стороны собравшихся. По счастливой улыбке Надава всем стало понятно, что Машиах говорит правду. На то он и Машиах, естественно.
      - Верно, - подтвердил Надав, - у меня недавно родилась дочка. Я пришел сюда один, потому что жена не захотела уносить ее из дома: она еще совсем маленькая.
      - А про меня, Машиах, про меня что ты знаешь?.. Подобные вопросы сыпались отовсюду. Люди, малость пришибленные великой, осознанно необходимой, но все же малопонятной миссией, выпавшей им, обрадовались неожиданной возможности отвлечься и услышать от всеведущего Машиаха хоть что-нибудь про свою жизнь. В конце концов, здраво рассудил Петр, любой пророк вынужден иногда работать обыкновенной гадалкой. А Иешуа не захотел - гадалкой.
      - Погодите, погодите, всему свое время. - Он вытянул вперед руки. Сначала поговорим о деле.
      Руки вперед - знак внушения, привычно определил Петр. Он стоял позади Иешуа, но все же уловил край волны, даже его на мгновение заставившей ощутить желание слушать и слышать говорящего. Он-то легко сбросил с себя этот край, слушал, как обычно, но видел, что люди стали предельно внимательными, сосредоточенными на словах Машиаха, которые он произносил размеренно и жестко, как бросал в толпу:
      - Вас семьдесят. Вы разобьетесь по двое. Вы пойдете в города и села. Вы будете рассказывать о моем учении. Вы будете наделять людей верой. Вы умеете это делать. Входите безбоязненно в дома богатых и бедных, оставайтесь там, принимайте с благодарностью еду и питье из рук хозяев. Исцеляйте больных - вы сможете исцелять, я дал вам этот дар, а вера ваша усилит его многократно. Может случиться, что вам станут противиться. Не переубеждайте их. Давайте веру только тем, кто хочет ее. Говорите от моего имени. Не обещайте того, что не обещал вам я. Слушающий вас - меня слушает, а отвергающий вас - меня отвергает. Но, отвергая меня, он отвергает Того, кто послал меня. Так что Бог им всем судья. И вам да поможет Бог.
      С последней фразой Иешуа опять взмахнул рукой и снял гипнотическое воздействие.
      Очнувшись, люди стали заметно рассеянными, неловкими, как будто их внезапно вырвали из теплого сна, принялись расспрашивать друг друга, сверяя и сравнивая впечатления. Естественно, выяснилось, что все слышали одно и то же. И у каждого появилась странная, доселе неизвестная решимость, желание действовать прямо сейчас, не откладывая. Но было и немало вопросов.
      - Машиах, но мы не знаем Закона настолько, чтобы учить людей, - неуверенно сказал кто-то. - Да и священники нам мешать будут.
      - И Тору мы знаем не так, как они, - подхватил еще один. - Они вон наизусть каждую фразу шпарят, как по писаному...
      - Зачем вам наизусть? - спросил Иешуа. - Вы все прекрасно знаете Тору, читали ее много раз. Она рассказана людьми, и пересказана людьми/и написана людьми. Она наполнена светом обычных житейских законов. Самых понятных, простых, логичных, земных, которые вы знаете с детства. Законов нашей с вами жизни. Законов человеческой совести и морали. Может, вы думаете, что если ваши слова не будут подкреплены точным текстом, как это делают книжники, то вас не станут слушать? Вздор! Кто-то запомнил слова Закона наизусть - хвала ему! Кто-то точно помнит смысл его - и это хорошо. Дело не в форме, а в сути, а суть вы знаете из Торы и из собственной жизни, но главное, суть вы почувствовали, поверив мне и в меня. Поэтому, говоря людям о Боге, вы должны быть просто уверены в правдивости ваших слов, и тогда искренность, с которой вы будете учить, растопит людское недоверие. Не стремитесь прибегнуть к помощи написанного слова, но зовите слово пережитое и прочувствованное.
      .
      - Но как же без Торы?.. - Будущие посланники все еще сомневались.
      Школа фарисеев, школа холодного цитатничества, крепко засела в каждом.
      Тут-то Иешуа не на шутку рассердился.
      - Что за фарисейское отношение к Торе - Спрыгнув (а может, слетев?) с камня, Иешуа заходил взад-вперед перед собравшимися. - Тора в первую очередь это книга. А любая книга - повторяю, вбейте это себе в головы! - всегда написана человеком. Или людьми, которые либо сами были свидетелями того, о чем пишут, либо - что чаще! - слышали рассказ свидетелей, или людей, которые слышали рассказ свидетелей, или людей, которые слышали рассказ людей, которые слышали рассказ. свидетелей... И так - до бесконечности! Но кто был свидетелем событий, о коих поведано в начале книги Брейшит? Только Господь наш, а он, как вы знаете, немногословен. Кто был свидетелем жизни Адама и Евы в райском саду? Змий-искуситель? Горе тому, кто слышал адский голос его!..
      Иешуа остановился, посмотрел на небо, словно припоминал этот" самый голос. Вспомнил, продолжил:
      - Кто был свидетелем жизни Адама и Евы на грешной земле?